Глава 6. Важные разговоры. ОкончаниеА двадцать лет, как вода в песок,
Но в это верить не хочется.
Пускай давно побелел висок,
И пишут к имени отчество,
Мы те же самые пацаны,
И нашей дружбе по-прежнему
Среди сокровищ любой казны
Нет цены.
(С) Трофим
- Мадам…
По лицу Ровены скользнуло неудовольствие, однако она все же неохотно подняла голову от книги.
Служанка, потупив взор, теребила край передника, в очередной раз забыв, как это раздражает госпожу.
- Там… к Вам посетители… мадам.
- Я никого не принимаю, - холодно ответила Ровена и собиралась было вернуться к книге, когда служанка осмелилась снова прервать ее:
- Но, мадам, я так им и сказала! Но господа заявили, что будут ждать, пока Вы не соизволите их принять…
- Нет, какая наглость! – тонко очерченные брови госпожи недовольно нахмурились.
Белокурая женщина, сидящая неподалеку, едва заметно улыбнулась.
- Может, тебе все же стоит выйти к ним? Ты выглядишь столь разгневанной, что, возможно, они испугаются и уйдут.
- А что, это мысль, - Ровена усмехнулась в ответ на эти слова и поднялась со стула, с сожалением отложив книгу. – Действительно, проще самой выпроводить нежелательных посетителей.
- У тебя все посетители – нежелательные, - карие глаза кротко смотрели на натянутый на раме кусок холста, по которому зачарованная игла вышивала узоры, однако уголки губ чуть приподнялись, отчего на гладких щечках образовались очаровательные ямочки.
- Кроме тебя, милая, - кивнула Ровена. – Ибо все остальные приходят либо к моему супругу, либо от его имени, - эти слова договаривались, уже у самой двери. Задержавшись на пороге, хозяйка дома добавила: - Я скоро вернусь.
Белокурая женщина рассеяно кивнула, продолжая следить за иглой.
Ровена миновала коридор, отделяющий ее покои от парадной лестницы и начала спускаться в холл. Не дойдя и до середины, она остановилась, крепко вцепившись в перила.
Находясь наверху, женщина имела возможность увидеть гостей раньше, чем они ее. Прошло столько лет, но она все равно их узнала. ЭТИ посетители точно не имели ничего общего с ее супругом.
Совладав со своими эмоциями, Ровена собрала в кулак волю и продолжила спускаться.
Высокий черноволосый мужчина первым услышал ее шаги и резко обернулся навстречу.
- Госпожа баронесса, - произнес он, отвешивая насмешливый поклон и одновременно протягивая ей руку.
- Вам прекрасно известно мое имя, - поморщилась Ровена, однако руку в ответ подала. – Или к Вам тоже теперь нужно обращаться официально… Впрочем, нет, вряд ли: ходят слухи, что Вы отошли от дел..
Салазар склонился над ее рукой и едва заметно коснулся губами гладкой кожи.
- О да, - выпрямляясь, произнес он. – Думаю, я нашел себе занятие куда более интересное, нежели возиться с магглами.
Ровена перевела взгляд на Годрика. Он вытянулся еще выше, став одного роста со Слизерином, при этом его плечи так же стали еще шире. Мужчина улыбнулся, и Ровена поняла, что он не может решить для себя, как ему поступить. Избавляя его от этих раздумий, она протянула ему руку, и Годрик осторожно взял ее узкую кисть в свою крупную ладонь.
Гриффиндор еще держал ее руку, когда Слизерин перешел к делу.
- Ровена, нам нужно поговорить.
- Я так и знала, - вздохнула женщина. – Просто так нанести визит вежливости вы неспособны… Что ж, поднимайтесь ко мне, поговорим.
Мужчины вслед за ней поднялись по крутой лестнице и прошли в покои. Едва они переступили порог комнаты, Годрик рванулся вперед.
- Хельга! – радостно воскликнул он.
Белокурая женщина оторвала свой взгляд от зачарованной иглы и тоже просияла.
- Годрик! – под легкое шуршание платья она поднялась со своего стула. Ее макушка едва доставала Гриффиндору до солнечного сплетения, что не помешало старым друзьям обняться.
- Добрый день, Хельга, - своим суховатым голосом поприветствовал женщину Слизерин, и та обернулась к нему.
- О, Салазар! Здравствуй, - Хельга улыбнулась и протянула ему руку.
Закончив приветствовать друг друга, старые знакомые, наконец, расселись и на некоторое время в комнате воцарилась неловкая тишина. Двадцать лет они не виделись, двадцать лет каждый жил своей собственной жизнью, и сейчас, когда первая радость от встречи прошла, наступил тот самый момент, когда слишком остро ощущаешь, что надо срочно что-то сказать, но что – на ум никак не приходит.
- Что ж, - Салазар первый нарушил тишину, и его резкий голос заставил остальных вздрогнуть. – Думаю, мы с Гриффиндором не для того проделали путь сюда, чтобы сидеть и молчать.
- В таком случае, думаю, вам стоит высказаться, - мягко произнесла Ровена. Она взяла в руки книгу, но не раскрывала, просто держа, будто само наличие крепкого тяжелого переплета, сцепляющего страницы, содержащие чужую мудрость, придавала ей уверенности.
- Ты права, - Слизерин кивнул ей и, сцепив руки на коленях, начал: - Нам с Гриффиндором пришла в голову мысль…
- Одна на двоих? – не сдержалась Ровена. – Это уже само по себе примечательно: насколько я помню, мысли у вас обычно были разными.
- Вот именно, - черноволосый мужчина явно был недоволен тем, что его прервали, однако желание продолжить речь подавило раздражение. – И мысль эта заключается в следующем: как вы, дамы, смотрите на то, чтобы вместе с нами открыть магическую школу?
Игла Хельги воткнулась в холст и застряла там. Ровена, на несколько секунд потеряв дар речи, едва заметно покачала головой.
- Вот уж, что называется, вопрос в лоб… - пробормотала она, совладав со своим удивлением. – А что натолкнуло вас на столь… оригинальную идею?
- Может, я вспомнил опыт юности и его решил повторить, - Салазар улыбнулся, и Ровене показалось, что она вернулась на четверть века назад. Точно так же, как тогда, на лесной тропе, жесткое лицо с резкими чертами осветилось обаятельной улыбкой.
Вот ведь умеет, когда хочет.
Баронесса помнила не только те встречи, на поляне. Она прекрасно помнила и тот день, когда Слизерин приехал в Лондон, к ее отцу. Когда ей сообщили об этом, сердце Ровены пропустило удар. На безумно короткое время ей показалось, что он приехал за ней. Она не хотела замуж, разговоры на эту тему наводили на нее подсознательный ужас, однако… Быть может, это было бы и не столь плохо. От матери она знала, что кельтские женщины куда более свободны в своих действиях, да и вполне дружеские отношения, сложившиеся у них с Салазаром, позволяли надеяться на мирное сосуществование.
Однако Ровена была слишком умна, чтобы обманываться. Со стороны это могло показаться забавным, но и ее отец, и Салазар очень ревностно относились к вопросам чистоты крови – каждый со своей стороны. В свое время барон Рейвенкло, скрепя сердце, взял в жены девушку из Шотландии – но она оставалась последней в своем роду и приносила своему супругу определенную выгоду. К тому же в то время Вильгельм еще не стал королем Англии, барон прибыл по приглашению короля Эдуарда – тогда было не до особых капризов. Но свою дочь он был твердо намерен отдать замуж только за норманна.
После того дня Ровена еще несколько раз встречала Салазара – но каждый раз мельком, и ни разу с ним не говорила.
- Разве ты счастлива здесь? – негромкий голос Слизерина прервал мысли баронессы.
Ровена вздрогнула и взглянула ему в лицо. От улыбки не осталось и следа, черные глаза были необычайно серьезны.
- Сколько можно жить, играя чью-то чужую роль? Сколько можно позволять помыкать собой?..
- Мною никто не помыкает! – Ровена сама на себя разозлилась за эту вспышку. – Я…
- Ты красивая кукла, - Салазар говорил тихо, почти напевно, и обидные слова не кололи, а будто, заворачивая в кокон, мягко сдавливали, как удав свою жертву. – Твой муж гордится твоей красотой, но не признает твоего ума. Он покупает тебе наряды и украшения – но он забрал у тебя сыновей, считая, что его мать воспитает их лучше, чем ты.
Ровена резко встала, поведя плечами. Годрик замер, смущаясь таким подробностям. Ему было странно слышать о подобном – но еще более диким казалось то, что Ровена не отрицала. На побледневшем лице баронессы мелькнула горечь, смешанная с отчаяньем.
- Ну разумеется!.. Ты, Салазар, всегда и все про всех знаешь, - сквозь зубы процедила Ровена. – Однако…
Робкий стук в дверь прервал ее на полуслове.
- Что там еще? – женщина обернулась столь резко, что край ее платья полоснул по ногам сидящих мужчин.
- Прощу прощения, мадам, - пролепетала, застыв в дверях, невысокая полноватая женщина, державшая на руках светловолосого малыша. Она с удивлением обводила взглядом комнату: на ее памяти у госпожи еще никогда не было стольких гостей. – Мадемуазель Хелена…
- После! – Ровена глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, но ее зеленые глаза метали молнии. – Ты же видишь, я занята!
- Одну минуту, - Салазар успел подняться на ноги и подошел к женщине с ребенком на руках. Обернувшись к Ровене, он мягко спросил: - Ты позволишь?
Баронесса поджала губы и отвернулась, скрестив руки на груди.
Слизерин, приняв этот жест за своеобразное согласие, склонился над ребенком, осторожно забрав его у кормилицы.
Это была очаровательная девочка, на вид месяцев девяти-десяти. Огромные глаза, зеленые, как и у матери, разве что чуть светлее, с живым интересом уставились на незнакомого человека. Маленькая ручка вытянулась и цепко ухватила прядь смоляно-черных волос Салазара.
- Так что ты хотела сообщить? – не сводя взгляда с ребенка, спросил лорд у его кормилицы.
- Мадемуазель Хелена только что произнесла первое слово, - пролепетала кормилица, явно робея перед незнакомым господином. Однако в ее голосе звучала гордость за малышку. – Я подумала, что мадам будет рада об этом узнать…
Хельга радостно вскрикнула и, также встав, подошла к Салазару. Девочка, узнав ее, издала веселое гуканье и, разжав кулачок, потянулась к ней. Лорд передал Хельге малышку, которая, судя по довольному личику, была счастлива оказаться на мягких руках такой всегда ласковой и доброй женщины.
Слизерин взглянул на Ровену. Та плотнее стиснула руки.
- Ему не нужна дочь, и он соблаговолил оставить ее мне, - глухо произнесла баронесса. – Сыновей забрал, а ее оставил.
- Кстати, Салазар, - Хельга подняла голову от девочки, от которой пыталась добиться повторения подвига. – А тебя с кем можно поздравить?
- У меня тоже родилась дочь, - ровно ответил лорд.
- Это прекрасно, - на щеках Хельги появились милые ямочки. – А следующим у вас наверняка будет мальчишка.
- Не будет, - все также ровно, с легким отчуждением произнес Салазар. – Моя супруга скончалась, а вступать в брак повторно я не намерен.
Хельга негромко охнула, а Ровена, опустив руки, поджала губы. Годрик, до сих пор сидевший, внезапно показался самому себе каким-то неуместным в этой комнате, и он поджал ноги под стул, стараясь занимать как можно меньшую территорию. Волшебницы редко умирали при родах – практически никогда. Медицина у магов стояла на куда более высоком уровне, чем у магглов, и позволяла чародеям жить дольше и меньше страдать от недугов.
- Я прощу прощения, - пробормотала белокурая женщина, растеряно прижимая к груди малышку Хелену.
- Речь сейчас не об этом, - Слизерин снова сконцентрировал взгляд на Ровене. – Я хочу создать для своей дочери такое будущее, в котором она будет счастлива. И ты тоже можешь дать своей дочери другую жизнь. Или ты предпочитаешь, чтобы она выросла послушной норманнской леди? Той, которая не имеет права сидеть за одним столом с мужчинами, которая будет покрывать волосы и считать слово мужа законом?
Костяшки пальцев Ровены побелели – так сильно она сжала кулаки.
- Ну хорошо, - произнесла она наконец. – Довольно. Будем считать, что ты меня уговорил. Хельга? – баронесса повернулась к подруге.
Хельга беззаботно пожала плечами. Она продолжала любоваться очаровательным личиком Хелены.
- Я буду только рада отправиться со всеми вами, - просто ответила белокурая женщина. – Мои сыновья выросли, и служат где-то далеко, вместе со своим отцом. Он приходит домой редко и, думаю, не особенно расстроится, если я вместо своего садика займусь чем-нибудь еще.
Годрик, глядя на ее безмятежное лицо, почувствовал укол совести. Двадцать лет назад, когда он возвращался в родную лощину, он был столь поражен известием о гибели родителей, что даже не спросил, что же случилось в Хаффлпаффами. И позже, запрещая себе даже думать о прежнем доме, он не вспоминал о бывших соседях.
Гриффиндор не мог себе представить госпожу Хаффлпафф, которая легко согласилась бы уехать из дома, перестать ждать мужа – хоть тот и появлялся раз в несколько лет и всегда ненадолго… Кем был муж Хельги, что она так просто согласилась отправиться… еще даже неизвестно куда?
Белокурая женщина, заметив его взгляд, улыбнулась: мягко и немного печально.
- Когда отец привез меня домой, - негромко произнесла она, - он тут же решил выдать меня замуж. Чтобы дурь из головы выветрить, как он сказал тогда. Он уехал – и снова вернулся с молодым человеком из своего отряда. Я понравилась Дольфу, и через неделю мы сыграли свадьбу. Вот, собственно и все. Он хороший человек и всегда был добр ко мне, но… - Хельга не договорила, вновь опуская глаза к малышке на своих руках. – Неважно. Я вырастила ему сыновей, и я знаю, что он гордиться ими. Я была ему хорошей женой почти двадцать пять лет. Думаю, я имею права зажить, наконец, и собственной жизнью, тем более, что я не видела его вот уже три года.
- Счастливая, - вздохнула Ровена, спасая Годрика от мучительных размышлений, чего бы такого утешительного здесь можно было бы сказать. – Если бы кто меня избавил от лицезрения моего супруга…
- Думаю, ты будешь от этого избавлена, - Салазар, прервав поток воспоминаний, снова взял нить разговора в свои руки. – Ибо школа, конечно же, будет находиться не в Лондоне. По-настоящему функционировать она может, лишь сохраняя независимость и секретность, а в таком крупном городе, в непосредственной близости от магглов это нереально. Нам нужно другое место: обширное, но тихое, находящееся вдалеке от любопытных глаз.
- И где же находится такое место? – вскинув бровь, поинтересовалась баронесса. – Ты и это уже решил?
- Да, - Слизерин посмотрел ей прямо в глаза. – Ровена, скажи, кому сейчас принадлежит твой замок?
Темноволосая женщина усмехнулась.
- Готова поспорить, что ты и сам это прекрасно знаешь. Замок и часть прилегающих к нему территорий стали моим приданным.
- Но твой муж никогда не вступал во владение им?
Глаза Ровены слегка прищурились.
- Да, - медленно ответила она. – Ни мой муж, ни мои сыновья, ни вообще кто-либо из семьи, кроме меня и моей покойной матери, не переступал границ замковых владений.
- Значит, ты могла бы провести ритуал отторжения? – голос Салазара, снова став тягучим и плавным, медовой мягкостью наполнил комнату.
Ровена колебалась.
- Я могла бы провести его, - с трудом, после раздумий, произнесла она. – Однако официально замок находится во владении моего мужа. К тому же он еще и во времена моей юности был в довольно ветхом состоянии – можешь спросить у Хельги и Годрика, - а уж теперь, наверное, и вовсе стал совершенно нежилым.
- Поправить замок – не трудно, - на лицо Салазара снова вернулась улыбка. Казалось, он решил для себя некий важный вопрос. – Даже лучше: мы сможем все сделать так, как нам удобнее. А с твоим мужем я берусь договориться. Раз замок в столь плохом состоянии, его нетрудно будет выкупить. К тому же ты мне сможешь прекрасно помочь, требуя ни в коем случае не отдавать замок, ибо он связан у тебя с теплыми воспоминаниями.
- Хочешь, чтобы он тебе его подарил, да еще и приплатил сверху? – фыркнула Ровена, потихоньку возвращая себе душевное спокойствие.
- Стойте-стойте! – опомнился Годрик, некоторое время назад потерявший нить разговора. – Что за ритуал такой? Что вы вообще собрались делать?
- Годрик, - Салазар повернулся к нему. – Помнишь, я рассказывал тебе о том, что кельтские семьи окружают свои дома пеленой ненаходимости и неузнаваемости? Ровена приводила вас с Хельгой в свой замок – но надумай вы вернуться туда одни, то пути бы не нашли. Каждый член семьи должен пройти ритуал посвящения, как бы знакомства с домом. Слуги же либо постоянно находятся внутри означенной территории, либо въезжают и выезжают исключительно вместе с господами. Ритуал отторжения – довольно редкая вещь, ибо он означает, что хозяева отказываются от дома. Это вопиющий случай, процесс обычно болезненный, ибо семье расставаться со своим домом очень тяжело. Однако если дом долгое время необитаем, и в нем не появляются новые Посвященные, разрыв сильно облегчается. Я хочу, чтобы, когда я выкуплю замок у супруга Ровены, она отторгла замок от своей семьи, и посвятила в новые хозяева нас четверых.
- Нас четверых? – глаза баронессы сузились в подозрительном прищуре. – Ты хочешь выкупить замок – именно ты, ибо ни у меня, ни у Хельги, ни, думаю, у Годрика таких денег нет, - и при этом готов разделить право владения? Помнится, ты еще при нашем знакомстве подтвердил, что лишен альтруизма…
- Я и сейчас этого не отрицаю, - голос Слизерина приобрел терпеливые нотки. – Однако для осуществления моей мысли требуется, чтобы каждый имел власть над территорией замка.
- И что же это за мысль? – Ровена оперлась рукой о стол, не сводя глаз с собеседника. – Мне бы хотелось все-таки до конца выяснить, во что мы все четверо собираемся ввязаться.
Салазар немного подумал, потом, бросив «С твоего позволения», снова сел на свое место и вынул из-под плаща небольшую книгу. Протянув ее Ровене, лорд демонстративно уставился в окно.
Баронесса также присела. Она осмотрела томик, провела по обложке кончиками пальцев.
- Она совсем новая, - заметила вслух Ровена.
- Это копия, - не поворачиваясь к ней, ответил Салазар. – Оригиналы… мало транспортабельны, к тому же они на старокельтском. Это я перевел данные тексты, записал и приказал переплести.
Ровена пожала плечами и открыла книгу. Пролистав несколько страниц, женщина замерла, после чего подняла на Салазара недоверчивый взгляд.
- Ты шутишь, - коротко прошептала она.
Слизерин покачал головой. Баронесса, все еще не веря, снова посмотрела на книгу. Теперь она держала ее осторожно, будто ядовитую змею.
- Ты не можешь предлагать такое всерьез! – наконец произнесла Ровена. – Это…
- Это не запрещено.
Салазар все-таки соизволил посмотреть на нее, и взгляд его был уверенным.
- Про что хоть речь-то идет? – Годрик не мог долго сидеть, не участвуя в разговоре, и пододвинулся поближе к спорщикам.
Хельга, казалось, была полностью увлечена игрой с Хеленой, однако она внимательно прислушивалась к беседе.
- Салазар предлагает нам воспользоваться Дикой Магией, - воскликнула Ровена, с легким треском захлопывая книгу и кладя ее на столик возле себя.
- Ровена, ВСЕ хоть раз в жизни используют Дикую Магию. А в большинстве своем даже не раз…
- Стоп-стоп! – Годрик оборвал своего друга на полуслове. – С этого места еще раз и поподобнее.
Слизерин удостоил его тяжелым взглядом.
- Только не говори, что не знаешь про Дикую Магию, - медленно произнес он, но в ответ получил лишь неопределенное пожатие плеч.
Пояснение, однако, неожиданно дала Хельга:
- Дикой Магией называют магию, приходящую извне, рожденную из стихий. Используя Дикую Магию, волшебник черпает силу из окружающего мира, сам являясь как бы переходной точкой от природы до конечного результата. Все народы, у которых есть чародеи, начинали именно с такого рода Магии.
Белокурая женщина замолчала, и Салазар, бросив на нее удивленный взгляд, подхватил с того места, где она остановилась:
- Дикая Магия хороша тем, что ее резервы практически неисчерпаема. Весь мир состоит из элементов стихий, и пока есть мир, будет и источник Магии. Человек, использующий ее, может колдовать, пока не устанет просто физически. Однако есть и существенный недостаток: применяя Дикую Магию, нужно уметь концентрироваться. Надо четко представлять, чего именно ты хочешь, ибо, отхватывая от стихий будто бы кусок глины, волшебник должен с самого начала и до конца слепить из него тот сосуд, который ему нужен.
Понятно, что для тонкой работы Дикая Магия мало подходит. Она мощна, но груба, как молот кузнеца.
Я уже сказал: каждый из нас использовал ее хотя бы раз в жизни. Это происходит в тот момент, когда определяется, что ребенок – волшебник. Обычно ребенок бессознательно, желая чего-либо или же пугаясь, как бы протягивает руку к стихиям, ища помощи.
Такое желание просто: получить или же отторгнуть. Вспомни, обычно самым первым «волшебством» каждого из нас было что-нибудь схватить или сломать. Второе, кстати, гораздо чаще.
Первыми, кто решил, что результаты такой великой силы могли бы быть и посовершеннее, были древние греки. Это они стали подбирать ключевые слова, «слова силы» и искать проводники магической воли. К сожалению, их открытия до нас почти не дошли, однако их изобретения легли в основу римской магической культуры.
Когда римляне приехали на наши острова, они уже владели новой магией. Они использовали слова, в которых был вложен смысл желания, и тонкие пруты, подкрепляющие словесную волю четким жестом, позволяющим сконцентрировать внимание. Так же они были полезны, ибо указывали направление, по которому должно идти заклинание.
Мои предки быстро уловили преимущество этого способа. Обучаться магии стало куда проще, не надо было посвящать года общению со стихиями, не надо было сосредотачиваться, чтобы тонко чувствовать каждую магическую струну в этом мире. Достаточно было потратить несколько лет на заучивание относительно небольшого набора ключевых слов и жестов, чтобы стать полноценным чародеем. Теперь даже подростки, при соответствующем обучении, могут свободно владеть своей магической силой, о чем прежде не могли и мечтать.
Точно также проникались Магией Разума и новые народы: и саксы, и даны, приходящие на Британские острова перенимали ее приемы. Кому же не хочется поскорее получить выгоду от своих возможностей!
Именно так мы и колдуем по сию пору, - завершил свой рассказ Салазар. – Однако Дикую Магию никто не отменял. От молота отказались в пользу изящного стилета, но при этом молот не утратил своей мощи.
- Но… если она такая… неудобная, - с трудом подбирая слова, спросил Годрик, - то на что она нам вообще сдалась?
Ему никогда не рассказывали о подобном. Магия – это магия. Нечто само собой разумеющееся. Есть волшебная палочка и есть заклинания, дающие определенный эффект. Кто знает более сильные заклятья и быстрее махает палочкой – тот и лучший волшебник. Вот и все.
Слизерин устало потер виски. Он надеялся, что хотя бы таких простых вещей объяснять не придется, однако ему следовало помнить о довольно обрывочном образовании самого Годрика.
- Я хочу, чтобы наш замок был в безопасности. Я хочу, чтобы дети, приезжая к нам учиться, а также их родители, расстающиеся со своими отпрысками на несколько лет, могли бы ни о чем не беспокоиться. Замок находится в Шотландии, почти на границе с Нортумбрией. Это не особо спокойное место, и я чувствую, что в ближайшие века ничего не изменится. Да! Я говорю «века», ибо собираюсь создавать школу не на несколько лет, не на пару поколений, а на столетия! Для нас, с одной стороны, выгодно, что в тех местах никогда не будет четкого мира – это значит, что никто не сможет по-настоящему претендовать на земли нашего замка, однако жить среди военных действий тоже не так уж просто. Замок должен пройти Посвящение: мы окружим его новым барьером, послушным лишь нам, его хозяевам. А Посвящение, если наша дорогая Ровена позабыла или же не знала, тоже ведется через ритуал Дикой Магии.
Но и одного Посвящения мало. Я хочу, чтобы замок стал по-настоящему неприступным. Чтобы его тайны и сокровищницы знаний оставались в сохранности. Я желаю, чтобы сами стихии встали на страже всего, во что мы вложим свой труд.
Магию Разума можно разбить. Всегда найдется волшебник более искушенный, более ловкий, талантливый, догадливый, который разберет даже тщательно подобранное заклинание на отдельные буквы. Но монолит Магии Дикой разбить практически невозможно, пока сам Посвященный не снимет свой заслон, и то это будет нелегко сделать. Являясь силой извне, она переплетается с чародеем, каждый раз будто венчаясь с ним, заключая нерушимый союз.
Салазар замолчал, переводя дыхание. Годрик то крепко сжимал рукоять своего меча, то нервно пробегался по ней пальцами. Ровена подперла щеку правой рукой, а левой теребила складки своего платья. Хельга, укачав малышку, задумчиво смотрела в окно.
- Моя матушка, - вдруг заговорила белокурая женщина, все также не отрывая взгляда от зелени за окном, - использовала Дикую Магию. Немножко. Совсем капельку – но этого хватало, чтобы ее сад превращался в самую настоящую сказку. Матушка не просила ничего конкретного – просто призывала Землю дать силы ее творениям.
Гриффиндор помнил: действительно, сад госпожи Хаффлпафф был предметом зависти всех соседей. Он сам, иногда перелезая через ограду, дивился тому, насколько все в этом саду более пышное, крупное и, главное, вкусное.
Салазар тем временем кивнул:
- Именно это я и имел ввиду. Нам надо всего лишь призвать Силы…
- Всего лишь? – фыркнула Ровена. – А ты отдаешь себе отчет в том, что один неверный жест – и замок разнесет к чертовой матери? Под землю там уйдет, или же вовсе развеется по ветру…
- Вряд ли у нас наберется СТОЛЬКО сил, - попыталась свести разговор к шутке Хельга.
- Именно столько, - оборвал ее Слизерин. – Вы хотели откровенности? Хорошо, я буду откровенен, раз уж некоторые особо осторожные особы не могут без этого обойтись.
Да, я обратился к вам с предложением, поскольку вы мои друзья, - в беседе это слово произнеслось довольно легко. – Однако просто друзьям я не предложил бы такого сложного шага. Каждый из вас – сильный волшебник. И неважно, что Годрик большую часть своей жизни бездумно махал мечом, Ровена листала книги, зачастую не применяя полученные знания на практике, а Хельга отказалась от своих возможностей ради семьи. Эта мощь существует, она живет в каждом из вас.
Дикой Магии не нужны ни знания, ни опыт, ни физическая сила. Ей нужен лишь магический талант, соразмерный с ее возможностями. И такой талант у нас четверых как раз имеется. Именно четыре, по числу стихий. Вчетвером мы можем сплести их в один канат – такой силы, что с ним ничто не сравнится.
- Так вот зачем мы тебе, Салазар, - насмешливо и чуть печально протянула Ровена. – Мы должны стать подсобными рабочими при исполнении твоего гениального плана…
- Если бы это было так, разве я рассказал бы об этом столь откровенно? – черные глаза лорда встретились с ее зелеными, и в них тихо светилась спокойная уверенность в своих словах. – Я сообщил это все, ибо хочу, чтобы вы знали о своих возможностях. Возможностях, - Слизерин повысил голос, который теперь, звеня, заполнял всю комнату, - которые мы двадцать с лишним лет растрачивали на пустяки. Обернитесь назад, взгляните на, по сути, лучшие годы своей жизни: что мы сделали, чего добились? Мы, те, кто когда-то были столь юными, столь мечтательными… Где теперь наши мечты, что с ними сталось? Быть пленницей мужа, копаться в маленьком огородике, играть, как мальчишка, в разбойников, перебирать бумаги… ЭТО то, что мы создали? ЭТО все, на что мы способны?
Да поймите же, что я просто хочу раскрыть вам всем глаза! Да, я честолюбив – и не буду скрывать этого. Мало иметь талант, надо его показать: так, чтобы он заиграл всеми своими гранями. Да, я хочу, чтобы вы мне помогли в исполнении моей мечты. Но помогая мне, вы проявите и свои собственные таланты. Вы посмотрите на себя совершенно иными глазами! Подумайте, разве игра не стоит свеч?
Годрик, чье сердце загорелось еще в самом начале этой пламенной речи, вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами. Его голубые глаза сверкали, а рука крепко сжимала рукоять меча. Женщины сидели, опустив взгляд, но Салазар видел, как побелели пальцы Ровены, которая сцепила руки почти до боли; видел, как высоко вздымается грудь Хельги, не справляющейся со своим волнением.
В комнате царила тишина, нарушаемая лишь поступью Гриффиндора. Наконец, Ровена взяла слово:
- Так… и когда же ты собираешься поговорить с моим супругом?
