Глава 8. Гермиона (часть 1)Голоса вернулись. Или, точнее, не голоса, а голос. Сжавшись в комочек в кресле в старом классе зельеварения, она слышала, как он эхом отражался в мыслях, зовя её:
− Гермиона!
Это был его голос.
Конечно, она не отвечала. Голоса пытались одурачить её и раньше, пытались выманить из этой комнаты − её убежища. Она не поддастся. Она знала, что если уйдёт отсюда, то разорвет последнюю связь с ним и после этого окончательно отдастся безумию, сопротивляться которому становилось всё трудней и трудней.
– Гермиона!
Она слышала шаги, громкое эхо которых доносилось из коридоров, слышала тяжелое дыхание, которое точно принадлежало кому-то другому. Неизвестный призрак, порождённый её разумом и призванный окончательно перевести её через грань безумия, приближался.
– Гермиона! – голоса стали ещё коварнее, искусно имитируя его голос сейчас, когда они знали, что она так сильно по нему тоскует. Было так трудно удержаться, чтобы не отозваться. Она больно закусила губу, чтобы не произнести его имени; в глазах набухли слёзы. Она пыталась подавить рыдания, подступающие к горлу, но те вырывались помимо её желания.
Она так устала от одиночества.
Шаги смолкли в коридоре перед комнатой. Большая черная дверь, криво висевшая на петлях, слегка качнулась вперед, прежде чем рассыпаться в пыль.
– Гермиона?
Он стоял здесь, в пустом дверном проеме, в ореоле вьющейся вокруг него пыли. Его голос был слегка хрипловатым, как будто он сдерживал сильные эмоции. Гермиона знала, что не выдержит этого.
На самом деле его здесь нет. Она окончательно сошла с ума, и её разум породил, наконец, то единственное создание, что точно способно её уничтожить.
– Северус? – её голос был мягким, охрипшим от долгого молчания и слез, и в нём прозвучала такая тщетная надежда, что она содрогнулась.
– Это на самом деле ты? Это действительно ты?
Снейп вошел в комнату и стремительно направился к ней: расстояние между ними сокращалось прямо на глазах, пока, наконец, он не опустился перед ней на колени. Казалось, он плачет: слезы медленно прочерчивали дорожки по его пыльным щекам.
– Это я, Гермиона. Я пришёл.
Гермиона знала, что он лжет. Она знала это, даже когда соскользнула с кресла, в котором сидела, сжавшись в комочек, и бросилась ему в объятия. Но ей было всё равно.
Она больше не хотела быть одной. Одну вещь Гермиона поняла точно: уж лучше бредить и сходить с ума − только бы не быть одной. Уж если она очертя голову летит в пучину безумия, то уж лучше делать это в его объятиях, чем как-нибудь ещё.
– Северус, где ты был? Я так скучала по тебе!
Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она в последний раз слышала чей-либо голос или видела кого-нибудь в своих мыслях. Ей казалось, что выдуманный Снейп исчез целую вечность назад, почти сразу же после того, как реальный Снейп покинул её, но вот он вернулся и на этот раз не был ни злым, ни противным.
Гермиона бурно разрыдалась, как только оказалась в объятиях этого фантома, и с облегчением почувствовала, насколько реальным он казался – сильные руки, заключившие ее в свои объятия, были столь же осязаемы, как и весь остальной мир, построенный ей в своём разуме. Она уткнулась лицом ему в грудь и вдыхала его запах, стараясь ни о чём не думать, пока её обволакивал его мягкий шепот и успокаивали его руки.
Наконец, почувствовав, что снова может говорить, она прошептала:
– Почему ты не можешь по-настоящему быть здесь?
– Я здесь, Гермиона. – Она почувствовала, как напряглось его тело.
– Нет, тебя здесь нет, ты всего лишь плод моего воображения − игра подсознания в чистом виде. Ты один из тех десяти шагов, о которых предостерегала статья в Магическом Еженедельнике. Вообще-то, это очень интересно. Должно быть, я не такая уж сумасшедшая, как мне казалось, раз смогла так точно воссоздать тебя в своей голове. А откуда взялись эти цветы, Северус? – Она нахмурилась, указав на цветы возле ее ног. – По-моему, они очень украшают эти развалины. Боже, ну и вид, наверное, у меня! – прошептала она внезапно и отклонилась назад, упершись руками ему в грудь. – Прости за этот беспорядок – у меня не было настроения убираться. У меня так давно не было гостей.
– Гермиона, – тихо сказал Снейп, – о чем ты говоришь?!
Гермиона ответила не сразу. Вместо этого она неуверенно провела руками по волосам и заметила со странным чувством отстраненности, что вся покрыта пылью. Она увидела пыльный отпечаток, оставшийся там, где она прикасалась к нему, и с трудом сдержала улыбку.
– Я испачкала твой костюм летучей мыши.
– Прости?.. – его голос все ещё оставался тихим, но тон как-то изменился. Теперь он стал не таким мягким, и в него закралась нотка недоумения.
Гермиона улыбнулась ему, после чего принялась стряхивать пыль с его груди.
– Я испачкала твой костюм летучей мыши. Как здорово, что ты не настоящий, а то бы ты ужасно разозлился на меня. Я прямо так и слышу тебя сейчас, я имею в виду настоящего тебя: «Мисс Грейнджер! Что означает вся… эта… пыль?! – последнюю фразу она прорычала, довольно точно скопировав Снейпа в его самой надменной ипостаси: – Пятьдесят баллов с Гриффиндора, дерзкая грязная девчонка!»
– Гермиона, уверяю тебя, я настоящий и я…
Гермиона начала выходить из себя:
– Не лги мне! Почему ты всегда мне лжёшь? Ты не настоящий! Ты сказал, что не вернешься назад! Ты был моей единственной надеждой и ты, ты... – она внезапно вскочила на ноги и отвернулась от него. – Ты покинул меня. Ты бросил меня здесь совсем одну. Ты обещал спасти меня, а потом просто бросил…
Отвернувшись, она скрестила руки на груди и крепко обхватила себя, словно пытаясь защититься. Ей била дрожь, она кусала губы, стараясь не расплакаться. Она не позволит этому − существу − сломать себя. Нет, только не теперь, после того как она продержалась так долго.
