Глава 6. Перемены в «Хогвартсе»
Жизнь на каникулах в доме Уизли постепенно входила в привычную колею, когда, как обычно, пришли письма из «Хогвартса». Гарри и Рон, вернувшись в дом с метлами после того, как отлично полетали, застали на кухне Джинни с пергаментом в руках. Два не распечатанных письма со знакомой гербовой печатью на столе сразу бросались в глаза.
– Наконец, написали, кто новый директор, – объявила Джинни. – Это Фадж, вот только на днях назначен приказом министра.
Гарри понимал, что любая кандидатура покажется ему не самой достойной. А то, что его огорошили такой новостью без предупреждения, привело к тому, что он и сам не очень понял собственную реакцию, однако составной частью, несомненно, был отпор. Напряжение, вызванное словами Джинни, сковало его так, словно Фадж в любой момент мог напасть на него.
– Мерлин! – только и выдохнул Рон, небрежно отставляя метлу в сторону.
Гермиона ничего не сказала. Она мяла в руках значок, который Рон распознал с одного взгляда.
– Так ты – староста школы? – утвердительно произнес он. – У Перси был точно такой же! – добавил он таким тоном, словно желал во что бы то ни стало уличить ее.
– Да, – кивнула Гермиона. В движениях ее пальцев было что-то нервное, впрочем, Гарри предположил, что подруга просто пытается таким образом удержать при себе ликование. Она всегда была образцовой ученицей, и в целом могла рассчитывать на такой результат. «Почему бы и не похвастаться?» – удивился Гарри, вспомнив, как накануне пятого курса она вбежала к друзьям, показывая новенький значок старосты «Гриффиндора».
– Как будто есть другие варианты. Хватит делать вид, что ты этого не ожидала. Поздравляю, – сказала Джинни.
Сам того не желая, Гарри задал тот единственный вопрос, который не решалась произнести Гермиона, что немедленно сгустило атмосферу.
– А кого же выбрали старостой мальчиков? – выпалил он.
Об этом, действительно, стоило подумать. Ни Рон, ни Гарри не получили такого значка и, хотя в один голос заявили, что совсем к этому не стремятся, все же кто-то, несомненно, назначили на это место.
– Если Малфоя, то я Фаджа в свинью превращу, – поклялся Рон.
– Ты не умеешь,– одернула брата Джинни и тут же добавила со свирепым блеском в глазах: – А вот я превращу!
– Прекратите! – ужаснулась Гермиона. – Такого быть не может! Никакой здравый смысл не выдержит назначения Малфоя старостой школы!
Гарри в принципе считал, что она права. Однако предположения Рона и Джинни задели его за живое, заставив занервничать. Он поспешил вскрыть свой конверт, и первым делом уткнулся взглядом в пространный список того, что запрещено.
– И почему не выбрали Гарри? Министерство теперь к нему подлизывается, – продолжала Джинни.
– Да, он был бы отличным примером для младших, – высокопарно произнес Рон.
В душе Гарри удовольствие от похвал странным образом смешалось с готовностью гневаться. Помимо рассуждений о том, кто получил значок старосты из однокурсников, его еще будоражило то, что фигура Фаджа в его голове никак не укладывалась на место директора «Хогвартса».
– Ну, все, хватит, – поморщилась Гермиона. – Безусловно, Гарри мог бы стать старостой школы, – в ее голосе не было места сомнению, и, однако, Гарри точно знал, что она в это не верит.
– Считаешь, я не такой ответственный? – быстро спросил он.
– Нет, конечно, просто немного ответственности тебе бы не повредило! Плохо, что назначили не тебя. Я тоже считаю, что это несправедливо, – сказала Гермиона.
Гарри нетерпеливо фыркнул.
– Жизнь вообще не очень-то справедлива, – едко заметил он. – Поверить не могу, что Министерство снова назначает нам директора. Как будто им мало того, что сделала Амбридж!
– Ну, этот вроде теперь безобидный дурак, – сделал неуклюжую попытку утешить Рон.
– С такими требованиями безопасности нам скоро дышать запретят! – продолжал злиться Гарри. – Вы полюбуйтесь: «возможность посещать Хогсмид будет пересмотрена»! А Малфой!.. Нет, я лучше даже говорить об этом не буду.
– Удивительно, как ему все сходит с рук, – ворчливо согласился Рон. – Хорошо бы вывести его на чистую воду.
Злость с новой силой всколыхнулась в душе Гарри, и он с размаху пнул по ножке дивана.
– У него метка, – продолжил он сквозь зубы, но тут Гермиона со свойственным ей благоразумным сожалением покачала головой.
– Как ты докажешь это? – спросила она. – Разденешь его?
– Я бы шкуру с него спустил! – выплюнул Рон. – Но он, зараза, хитер, никогда не ходит один, вся штука в этом!
Гарри тоже подумал, что теперь Драко точно вряд ли можно будет застать без Крэбба и Гойла. А Гермиона, видя, как настроены друзья, состроила свою обычную строгую физиономию а-ля «Честное слово!..».
– Надеюсь, мы не будем делать глупости, – постановила она. – Малфой Малфоем, но у нас более серьезные задачи. Меня больше настораживает, что так много чего запрещено. Весь список из кабинета Филча продублировали, – сказала, возвращаясь к письму, Гермиона. – Раньше в этих письмах такого не было.
И чуть позже Гарри, невзирая на, что ему и так все пересказали, все-таки, вопреки привычке, прочитал послание из «Хогвартса» полностью, а не только список новых учебников. Хотя подпись профессора МакГонагол осталась все та же, оно действительно изменилось по сути, а не только по длине. Как будто бумагу напичкали предупреждениями и предположениями вроде того, что нет большего греха, чем взорвать в коридоре пару бомб-вонючек. Все это здорово напоминало стиль Долорес Амбридж, которая в бытность свою директором закрывала глаза на серьезную опасность, сосредотачивая карательные меры вокруг тех, кто позволял себе просто не согласиться с ней, или отступить от принятых правил. И, если Гарри еще сомневался, то после письма окончательно утвердился в решении, что находиться в «Хогвартсе» в этом году – его основная обязанность.
Взрослые члены семьи Уизли спокойно восприняли новость о назначении нового директора.
– Мне кажется, работа советника не слишком ему нравилась, и Скримжер это понял, – предположил мистер Уизли. – Не очень хорошо, конечно, что выбрали именно его. Насколько я знаю Фаджа, он старается улавливать общие настроения и подыгрывать им. Но он твердо держится линии Министерства.
– Иными словами, он будет пытаться для всего получать инструкции, – перевела Гермиона.
Родители Рона не видели в этом большой беды. Миссис Уизли и вовсе была убеждена, что это даже хорошо. Отец Рона, впрочем, понял опасения Гермионы куда лучше.
– Не волнуйтесь, ребята, – сказал он. – Как ни трудно говорить об этом, особенно после того, как мы потеряли Дамблдора, однако директор – это еще не все. В «Хогвартсе» остаются ваши старые учителя, там сложились свои традиции, и на все это Фадж не сможет слишком сильно повлиять. Да он, я думаю, и не захочет. Не уверен, что он будет так уж стремиться оставить свой след в истории школы. Ведь реформы требуют того, чтобы преодолевать недовольство, доказывая их необходимость, а Фадж превыше всего ценит покой.
«Потому что ему все равно», – угрюмо подумал Гарри.
Однако он не стал обсуждать это даже с друзьями. Ему не хотелось, чтобы его разубеждали и утешали. В самом ощущении недовольства была какая-то необъяснимая ценность, сознание своей правоты, которое питало его дух. И все-таки нашелся один собеседник, который решился объяснить ему, что он не прав.
… – Пойми, Гарри, – увещевательно заговорил с ним Дамблдор, – сейчас трудное время, именно поэтому так важно не ожесточиться.
– Я понимаю, почему Вы так говорите, – кивнул Гарри. – Только я уже не настолько верю в то, во что верили Вы, директор. Я уже не тот, что раньше.
– Да, ты изменился, – согласился Дамблдор. – Ты уже не тот одиннадцатилетний мальчик, который боялся, что его не примут в «Хогвартс». Ты стал взрослее, сильнее и умнее.
– Хорошо бы я сам так считал, – пробубнил Гарри. – А тому одиннадцатилетнему мальчику я сейчас даже завидую. Да, с тех пор я многому научился, но, кажется, и утратил что-то – кое-что важное.
– Что именно? – с нажимом уточнил Дамблдор.
Гарри понятия не имел, что, но ответ вдруг пришел сам собой.
– Ощущение чуда, – вздохнул он. – Странно, да? Казалось бы, школа магии – это как раз то место, где сам воздух пропитан верой в чудеса.
– Эта вера живет в тебе, – кивнул Дамблдор. Его контуры, блестящие серебром, начинали таять; Гарри хотелось протянуть руку, удержать, но он, как однажды наяву, не мог пошевелиться. – Скоро она пробудится в твоей душе снова, и станет куда сильнее, чем раньше…
Больше Гарри ничего не помнил из своего сна, однако после него в душе парня долго не угасало волнение. Ведь он вдруг понял, как сильно рассчитывает, что именно то, что обещал во сне Дамблдор, и произойдет с ним, когда он вновь окажется в «Хогвартсе». При этом он все еще никак не мог представить «Хогвартс» без Дамблдора.
Каникулы тем временем продолжались и были отмечены новым событием. Билл и Флер, вернувшись из путешествия, нанесли визит, и миссис Уизли долго ахала, поражаясь тому, как они загорели. Произошло это в тот самый день, когда прислали результаты СОВ Джинни, которые вполне устроили ее родителей.
На Джинни появление Флер произвело обычное действие, и она воспользовалась первой же возможностью, чтобы поскорее избавиться от ее общества.
– Пойду, покормлю цыплят, – заявила она и умчалась в сад.
Оставшиеся принялись рассматривать колдографии, привезенные молодоженами, и миссис Уизли хватилась дочери только тогда, когда настало время садиться за стол.
– Она же должна была достать ложки и все необходимое, – удивилась хозяйка дома.
Гермиона скептически поджала губы. Она отлично понимала, что Джинни, невзирая на искреннюю любовь к старшему брату, не имеет ни малейшего желания прислуживать Флер.
– Давайте, я вам помогу, – предложила она.
Гарри, устав от полумрака кухни, вызвался найти Джинни. Он вышел на солнце и, щурясь, неспешно двинулся в обход дома. Сад Уизли все еще выглядел непривычно ухоженным, и тропинки, такие утоптанные, хранящие следы ног двух сотен гостей, не собирались зарастать. Мистер Уизли не стал убирать некоторые скамейки, и на одной из них Гарри и обнаружил Джинни.
– Тебя зовут, – сообщил он издалека.
Девушка крайне неохотно поднялась и пошла ему навстречу.
– Мерлин, как я не хочу туда. Нет, не говори про то, что Флер хорошая! – замахала она. – Давай лучше поговорим о другом.
Гарри покосился на нее с недоумением и уже собирался указать, что, вообще-то, не предлагал никаких тем для обсуждения.
– Меня таки удивляет, Гарри, почему тебя не сделали старостой школы? – разочарованно протянула Джинни.
– А меня – нет, – пожал плечами Гарри. Его такое положение дел нисколько не задевало, но негодование Джинни тронуло парня. Казалось неправильным, что она за него переживает, хотя все это, в сущности, такие пустяки. Гарри было приятно думать, что страдания по значку старосты он уже перерос.
– Но теперь, когда директор Фадж, он же всегда к тебе хорошо относился, – продолжала Джинни, проигнорировав его слова.
Раньше гриффиндорец об этом не задумывался. Но теперь он вдруг обнаружил, что прекрасно понимает, почему никакое хорошее отношение Фаджа не даст ему назначения старостой.
– Фадж работает на Скримжера, – решил объяснить ей Гарри. – А я, знаешь, произвел на министра скверное впечатление на слушании Малфоя. Он считает, я слишком неуравновешен, и не стоит доверять мне ответственных дел.
– А Малфой? – продолжала девушка. – Ему можно доверять? У него теперь просто обязаны отобрать значок, странно, что этого не сделали сразу же, как только Люциуса Малфоя схватили в Министерстве. Иначе это просто невозможно!
– Согласен, – миролюбиво отозвался Гарри. Теперь, когда гнев перекипел, он чувствовал себя уставшим, и с удивлением поймал себя на том, что типичная экспрессивность Уизли, коей фонтанировала Джинни, его тоже утомляет. Девушка это заметила.
– Удивляюсь тебе, Гарри. Как ты можешь так спокойно к этому относиться?! – буркнула она, развернулась и зашагала к дому.
За столом она, вопреки привычной манере вести себя, ни разу не обратилась к Гарри, а когда приходилось слушать его, держалась отчужденно. Только после отъезда Билла и Флер до него дошло, что Джинни, похоже, обвиняет его в трусости. И, догадавшись об этом, Гарри, безусловно, почувствовал себя задетым, однако что-то мешало ему воспринять ее претензии серьезно. Несколько дней ушли у него на ожесточенные препирательства с самим собой, пока, наконец, не возникло понимание. Да, Гарри очень не нравилось, когда он нем думали, будто он слишком слаб, чтобы вступить в спор с решением Министерства или хотя бы выразить недовольство Фаджу по приезде в школу. И все-таки после происшествия на дне рождения он почувствовал себя гораздо взрослее, чем до сих пор. Выступлений в Министерстве он после этого совершенно не боялся, но готов был сделать это снова только по стоящему того поводу. Вот поэтому Гарри не собирался возмущаться тем, что его не назначили старостой. Он любил «Хогвартс» и готов был сделать все, чтобы сохранить его дух, но не хотел добиваться того, что не имело для него никакого значения.
Постепенно Джинни перестала на него дуться, и августовские дни потекли так же размеренно и приятно, как в прошлом году. Приблизилось время учебного года. Никто не удивился, что в Косой переулок отправились только родители Рона. Они вернулись очень быстро, привезя все необходимое, и книги, и одежду. Миссис Уизли казалась расстроенной.
– Мерлин! Там совсем мало народу, – сказала она. – А дети только магглорожденные, все-таки сами себе все покупают.
– Не волнуйся, милая, каждого сопровождают два аврора, – утешил ее мистер Уизли.
Однако от ребят не укрылось, что по мере приближения отправки в «Хогвартс» он становился все более озабоченным. Гермиона первая обратила внимание на то, что с момента ее приезда в Пристанище в доме не было ни одного номера «Ежедневного пророка».
– В принципе, можно спросить Фреда и Джорджа, они врать не станут, – сказал ей Рон. – Но, знаешь, лучше, если мы все узнаем прямо в «Хогвартсе».
Джинни ничего не говорила. Она дулась с тех пор, как обнаружила, что миссис Уизли купила всем четверым одинаковые новые рюкзаки, вместительные, с множеством кармашков. Трио одобрило покупку, однако Джинни категорически не пожелала с ними согласиться и даже собиралась поначалу поссориться с матерью.
– Наверняка ей предложили скидку, если она возьмет несколько штук, – предположила она. – А как мы в школе с этим появимся, одинаковые, как черти из одного болота! Нет уж, лучше я напишу Фреду и Джорджу и спрошу, не хотят ли они сделать любимой сестренке подарок.
Так она и поступила, но Гермионе удалось уговорить ее, чтобы она попросила близнецов отправить ей подарок в школу.
– Зачем огорчать миссис Уизли? – сказала она, и Джинни нехотя согласилась.
Наконец, подошло время уезжать. Гарри проснулся и недолго прислушивался к звукам Пристанища, пока в комнату не влетела встрепанная миссис Уизли и не потребовала, чтобы мальчики собирались. Но, даже спуская сундук в прихожую, Гарри не мог поверить, что сегодня он снова вернется в «Хогвартс», туда, где теперь находится могила Дамблдора.
Рон предположил, что на Кингс-Кросс их отправят через камин, однако вопрос с транспортом решили иначе. На этот раз машины от Министерства прибыли снова, но мистеру и миссис Уизли не разрешили сопровождать ребят на вокзал.
– Охрана и без того усилена, – сказал колдун за рулем, и, хотя его голос показался Гарри отдаленно знакомым, после этих слов парню не захотелось с ним заговаривать.
После краткого прощания и как никогда долгих объятий миссис Уизли ребята начали устраиваться. Предполагалось, что Гарри сядет впереди, однако он предпочел уступить эту привилегию кому-нибудь из друзей. В итоге там села Гермиона с котом, а Гарри вместе с Роном и Джинни расположился на просторном заднем сидении.
В машине Гарри сразу погрузился в необычное чувство дорожного уюта и тревоги. Это время, когда ты еще не там, но уже не здесь, он научился любить с первой поездки в «Хогвартс-Экспрессе». Ничто не давало такой возможности, не спеша, подумать обо всем. Он задумался о своих планах, о том, действительно ли Орден и Министерство могут поспособствовать его миссии. В принципе, они должны были знать о хоркруксах, и не имело такого уж большого значения, кто именно их уничтожит. Гарри не сомневался, что Дамблдор наверняка искал хоркруксы, пользуясь знаниями и связями других членов Ордена. Удручало только, что он, похоже, за все немалое время в своих поисках добрался только до двух, один из которых уже оказался уничтожен.
На перроне платформы 9 и ¾ собралось уже много народу. Довольно быстро они наткнулись на Сюзан Боунс, одноклассницу из «Хуффульпуффа» которая заметила их и поздоровалась первая.
Поприветствовав и ее тоже, Гарри спросил, не видела ли она Малфоя, и запнулся под осуждающим взглядом Гермионы.
– Гарри, только не говори, что теперь ты собираешься ходить по поезду и заглядывать во все купе, чтобы обменяться с ним традиционной грубостью, – сказала она. – Честное слово!..
Сюзан Боунс смущенно поглядела на нее, потом – на Гарри. А Гарри не знал, признаваться ли в том, что именно это он и собирался сделать. Теперь, когда Гермиона так сказала, получалось, что он готов уподобиться Драко.
– Ну? – обратился Рон к Сюзан, побуждая ее все же ответить.
– А он, по-моему, еще не появлялся, – ответила хуффульпуффка.
– И мы не будем его ждать! – категорично заявила Гермиона. – Гарри, надо занять место. Глотик вырывается. Если не возражаешь, мы с Роном пойдем в вагон для старост.
Но, прежде чем им удалось отделиться, всю группу окликнул еще один одноклассник. Эрни Макмиллан всегда казался Гарри степенным и рассудительным, порой даже напыщенным. А теперь он тем более вышагивал гордо, потому что его грудь украшал такой же значок «Староста школы», как и у Гермионы.
– О Мерлин! – выдохнул Рон. Ему вовремя удалось придержать язык и не выдать при Сюзан удивления тем, что старосту школы назначили из «Хуффульпуффа», который из всех колледжей «Хогвартса» считался наименее успешным. Гарри мнения друга не разделял. Он прекрасно относился к Эрни, а после того, как тот своим появлением подтвердил, что Малфою этого значка не досталось, сумел поздравить хуффульпуфца совершенно искренне.
– А вы знаете, – важно проинформировал Эрни, – что новый директор Фадж отправил Пивза в Отдел по контролю за магическими существами? Теперь, я думаю, беспорядка в школе будет куда меньше.
– Хорошо бы порядок зависел только от этого, – проворчал Гарри сквозь зубы. Раздался гудок.
Они с Джинни разделили купе с Невиллом, благо оно было пустое. Гарри не терпелось выяснить, где Малфой и чем он занимается, и потому, едва поезд тронулся, он вышел из купе.
Джинни последовала за ним, и, видя, что она на всякий случай достала палочку и прячет ее в складках мантии, Гарри одобрительно улыбнулся.
Однако им не удалось дойти даже до конца вагона.
– Ну вот, я так и знала! – с осуждением изрекла Гермиона, выныривая из последнего купе и преграждая дорогу. Следующий за ней Рон, должно быть, уже успел с ней поспорить, поскольку вид у обоих был отнюдь не мирный. – Тебе не терпится все-таки встретиться с Малфоем!
– Конечно. Я еду в «Хогвартс» специально для того, чтобы вывести его на чистую воду, – Гарри храбро встретил осуждающий взгляд подруги, кстати припомнив, что, по мнению Дамблдора, требуется настоящее мужество, чтобы противостоять своим друзьям. Но его подруга так совершенно не считала.
– Я не понимаю! – воскликнула Гермиона. – Гарри, ведь ты нарываешься на примитивную драку, так?
Гарри считал, что отнюдь не так, однако объяснить, как же это называется по-другому, не смог, и потому промолчал. А Гермиона между тем принялась его увещевать.
– Между прочим, в мои обязанности, как старосты, входит пресекать такие вещи! Я, конечно, не сообщу об этом, но… Ты столько сделал этим летом! Ты заработал авторитет, люди прислушиваются к тебе.
Джинни решила, что ей тоже пора высказать свое мнение.
– А я совершенно не понимаю, для чего нужен вагон старост! – бросила она, скрестив руки на груди. – Все равно вы все время шатаетесь по другим вагонам и не даете людям самим разобраться, что им нужно делать.
Гермиона помялась, прежде чем выбрала не отвечать, и снова повернулась к Гарри.
– Дождись, пока он сам явится, он всегда так делает, – успел вполголоса посоветовать Рон. – Так и Гермиона придираться не будет, а ты все равно его проучишь…
– Привет! – разлился по коридору знакомый голос, явно к ним обращаясь.
По вагону прямо к Гарри пружинистой походкой направлялся ни кто иной, как Кормак Маклаген, соученик по «Гриффиндору». В сознании Гарри мгновенно возник дискомфорт, смутное чувство, что Маклагена вроде бы не должно здесь быть. Но Гермиона сумела раньше сформулировать, в чем дело.
– Что ты здесь делаешь? Ты же закончил школу! – сказала она.
– А! – лицо парня засияло самодовольством, и он нарочно помедлил, прежде чем отвечать. – Да, я вот заступил на службу. Стажируюсь на аврора, – пояснил он, и даже Гарри без труда определил, что от его скромности несет хвастовством больше, чем если б он явно хвастался. А Кормак тем же тоном продолжал: – Это, конечно, что-то вроде ознакомительного задания, но на самом деле все серьезно. Я обязан вас охранять. Так что – вы все в надежных руках.
Он подмигнул Гермионе, и та поспешила отвернуться к окну. Гарри удивило поведение бывшего гриффиндорца: в прошлом году его ухаживания за Гермионой не привели к успеху, и, очевидно, для Гермионы их возобновление тоже оказалось неожиданным. Рону же все это настолько не нравилось, что его уши стали выглядеть, как два багровых флажка.
– Думаю, не только нас, а весь поезд, – довольно резко поправила Джинни, сочувствуя состоянию брата.
– Ну, прежде всего избранный круг, это ясно, – пожал плечами Кормак, как раз когда Гарри заметил, что позади новоявленного стажера шествуют, приближаясь к ним, две небезызвестные фигуры.
На груди Блеза Забини красовался серебряный значок с надписью «Староста», из чего следовало, что Малфой эту привилегию все же утратил. Но вот Пэнси Паркинсон осталась на прежних позициях, и теперь, вышагивая рядом с Забини, деловито стреляла глазами, высматривая предполагаемых нарушителей. Лица слизеринцев при виде гриффиндорцев уже успели вытянуться, а Маклаген продолжал, как ни в чем не бывало:
– Вы ведь понимаете, кто на самом деле нужен Сами – Знаете – Кому! Если на поезд нападут, то не ради никому не известного магглорожденного первоклассника, а из-за знаменитого Гарри Поттера. Кстати, Поттер, можно называть тебя просто по имени?
Гарри имел возможность пронаблюдать, как восприняла последние слова Паркинсон: она морщилась, и выглядела так, будто ее в любой момент стошнит. Ей, как всегда, и в голову не приходило, что «знаменитый Поттер» не просил этого напыщенного индюка к себе подлизываться. Однако Маклаген, не будучи по сути невоспитанным, обладал редким видом бестактности, позволяющим ему гнуть свою линию, игнорируя желание окружающих. По опыту Гарри знал, что несогласие с собой Кормак замечал только тогда, когда явно оставался с носом.
– Ты не посторонишься? – вынужден был обратиться к Кормаку Забини, поскольку они почти поравнялись, и Маклаген, действительно, загораживал проход ему и Паркинсон.
Кормак развернулся к нему, приветливо кивнул и протянул руку, которую Забини неохотно пожал.
– Я как раз говорил про избранный круг, – объяснил он. – Думаю, в этом году Клуб Слизня тоже будет собираться, ведь старик Слагхорн остался в школе? Нам теперь стоит держаться вместе, а?
– Может быть, – процедил Забини, при этом глаза его бегали, не встречаясь с глазами гриффиндорцев, словно прицениваясь, с какой стороны удобнее обогнуть Кормака.
– Твоя подружка? – между тем спросил стажер, дружелюбно кивая на Пэнси.
Забини и Паркинсон переглянулись, в полном единодушии безгласно вопрошая друг друга, не кретин ли перед ними. В этот раз Кормак просек ситуацию, и соизволил посторониться. Тогда, не поздоровавшись и не попрощавшись ни с кем из компании Гарри, одногодки из «Слизерина» проследовали дальше и скоро скрылись в противоположном конце вагона.
– Они не в восторге от идеи держаться вместе, – язвительно заметила Джинни.
– Слизеринцы, – понимающе скривился Кормак. – Честно сказать, я думаю, все эти вопли распределяющей шляпы насчет объединения колледжей – чистая ерунда. Я бы с ними вообще не связывался, но ссориться преждевременно – неумно. Врага надо держать на виду.
Под конец речи самоуверенность начинающего аврора совсем восстановилась. Отдавая должное его стратегически верным рассуждениям, Гарри, впрочем, уже находился в таких отношениях со слизеринцами, что наблюдать их мог лишь на расстоянии. Не столько умные рассуждения Маклагена, сколько его покровительственный тон утомил и Гарри, и остальных. Так что, если тот и дожидался приглашения в купе, ничего подобного не последовало, Гарри распрощался едва ли не быстрее, чем слизеринцы. Отчасти он не позвал Кормака и потому, что щадил чувства своих, особенно некоторых, друзей.
– Выпендривается! – ворчал Рон, разваливаясь на сидении. – Конечно, его приняли в авроры! Ведь он охотился с министром на летних каникулах, тоже мне, важная шишка!
– Рон! – с упреком произнесла Гермиона. – Не надо так, ведь ты знаешь, отбор туда чрезвычайно строг. Наверное, у него все-таки есть способности, да и оценки хорошие…
Мнение Рона горячо поддержала Джинни.
– Уж не знаю насчет его оценок, но он просто трепач, – выпалила она. – Мерлин ведь не допустит, чтобы он оказался нашим новым преподавателем защиты!
– Нет, ты что, он же только сам выпустился, – не без опасений возразила Гермиона.
– А пусть бы! – оживился Рон. – Это бы означало, что в конце года он совсем перестанет надоедать!
Эту тему Гермиона поддерживать не стала, тем более, что в купе вошла Луна и стала показывать ей и Невиллу какую-то заметку в «Придире».
Поезд продолжал все так же продвигаться вперед, постукивая колесами. Гарри откинулся на своем месте и смотрел в окно. Движение убаюкивало его, однако мысль напряженно работала.
То, что Малфой больше не был старостой, вселяло в душу гриффиндорца чувство неприятно-радостного удовлетворения. Хотя он и понимал, что это слабое утешение, и на поверку кандидатура Забини вряд ли была намного лучше, Гарри все же считал, что отстранение Драко – это важный шаг. Малфоя все-таки наказали, и, в любом случае, об этом узнает вся школа.
Он не обратил внимания, что в глазах потемнело, почему-то подумал, что поезд въехал в тоннель. Однако почти сразу Гарри узнал голос, которого в «Хогвартс-Экспрессе» не должно быть ни при каких обстоятельствах.
«Неужели ты еще не понял, что я не принимаю половинчатых результатов, старый хитрец! Эти палочки не дают им полной силы! Если ты не заменишь их на более мощные, то я найду замену тебе!».
«Все, что я сделаю из осины, будет таким же», – отвечал другой голос, спокойный, но усталый.
Из темноты выплывали очертания предметов, они то наваливались на Гарри, то отодвигались. Голос Волдеморта потонул в глубоком шуме, но смысл слов был понятен и так.
Гарри выбросило из наваждения так же ровно и буднично, как оно возникло. Но осознание того, что случилось, было очень отчетливо. Однако тело не сразу послушалось его, несколько тяжелых мгновений Гарри не мог ни заговорить, ни шевельнуться.
– Гарри, ты в порядке? – обратился к нему Невилл.
– Зеркало, – прохрипел Гарри и, с трудом владея рукой, стал судорожно копаться в кармане.
Зеркало не нащупывалось, казалось, целую вечность. Наконец, он нашел его и, глядя прямо в стекло, отчетливо произнес: «Орден». Он видел, что ребята бросили свои дела и столпились вокруг него, и больше всего боялся, что кто-нибудь вздумает отвлекать его ненужными вопросами.
Мгновение спустя в зеркале появилось невозмутимое лицо Кингсли Шеклбота.
– У меня было видение, – заговорил Гарри, не тратя время на приветствие. – Темный лорд угрожает убить Олливандера. Я знаю, что пока он не собирается этого делать, но…
– Подожди, я буду записывать, – на мгновение Шеклбот отвлекся, а затем, вновь повернувшись, скомандовал: – Говори.
– Ну, там было сумеречно, как всегда. Олливандер сидел на табурете, он прикован к кровати с железной спинкой, но может передвигаться примерно по половине комнаты, – прикинул Гарри. – Волдеморт был недоволен тем, что его палочки для Лестранжей недостаточно мощные. А мистер Олливандер ответил, что он не может сделать ничего лучше из такого материала, как осина.
– Как выглядело это помещение? – спросил Кингсли.
– Ну, пол дощатый, – выпалил Гарри, – обстановка очень простая, окно занавешено…
– Рассказывать, кто во что одет, необязательно. Это дом или гостиница, как тебе показалось? – перебил аврор.
– Говорю тебе, я ничего толком не разглядел. Было, как всегда, темно, какая-то комната, – протараторил Гарри. Его охватило чувство сродни панике, Гарри почти физически ощущал, что значит выражение «упущенное время». Все вопросы казались неважными. Он точно знал только одно: следует действовать, предпринять что-то, и как можно скорее. Он был знаком с мистером Оллвандером, и его судьба никак не могла быть ему безразлична.
– А звуки? – настойчиво потребовал Кингсли. – Запахи? Ну, хоть что-нибудь!
В голове у Гарри что-то щелкнуло.
– Подожди-ка. Один звук я, кажется, помню, – произнес он уже медленнее, давая себе время подумать. – Он доносился снаружи. Да, точно, это был пароходный гудок.
– Неплохо, – подбодрил его Кингсли. – Как звучал это гудок? Говори, что можешь, Мерлина ради, парень, напряги память!
– Не знаю. Густой такой, – растерялся Гарри. – Протяжный…
– Это был один гудок или несколько? Может, несколько гудков одновременно? – настойчиво уточнял Кингсли. – Или один за другим? С наложением, без?
Гарри снова дал себе секунду на раздумья.
– Пожалуй, это были два гудка, – решил он. – Почти одновременно, один чуть раньше начался, а второй я не дослушал. И один, что ли, пищал, ну, звук был выше. Доносился как будто издалека, но не очень.
– Отлично, – подытожил аврор после того, как еще раз уточнил, действительно ли Гарри больше нечего сказать.
Он отключился. В поле зрения Гарри осталось только обычное зеркало и напряженные лица друзей.
– Значит, ты видел мистера Олливандера, – выпалила Джинни. – Это точно произошло только сейчас?
Гарри кивнул. Ему не требовалось уточнять, что она имеет в виду. Сцену, свидетелем которой невольно сделал его Темный лорд, он наблюдал в реальном времени.
– Это хорошо, значит, он жив, – подытожил Рон.
– Гарри, а насчет гудка ты точно уверен? – спросила, пересаживаясь на соседнее место и не сводя с него пристального взгляда, Гермиона.
– Нет, конечно, – раздраженно бросил Гарри. Понимая, что настойчивость Гермионы продиктована искренним беспокойством и присущим ей стремлением к точности, он сам слишком хорошо осознавал, чем может обернуться его ошибка. И усугублять это вопросами казалось с ее стороны просто издевательством. – Я слышал пароходные гудки только в телевизоре, а в доме моих родственников мне нечасто удавалось посмотреть кино!
– Конечно, – виновато пробормотала Гермиона и зачем-то сжала ему руку.
Гарри снова отвернулся к окну. Снаружи мелькали деревья, там ничего не происходило, и парень запоздало подумал, что мог бы предложить Кингсли аппарировать с этот дом.
– Интересно, удалось бы мне это сделать? – подумал он вслух.
– Что сделать, Гарри? – мечтательно осведомилась Луна. Она успела устроиться напротив него с раскрытым «Придирой» на коленях. Взгляд Гарри невольно приковали несколько зловещего вида насекомых; слово «амулеты», написанное крупным планом, легко читалось даже вверх ногами. «Вот бред», – подумал Гарри.
Примерно так же отнеслась Гермиона к его намерению аппарировать.
– Тебе не позволят, ты не сдал еще экзамен… Не надо на меня так смотреть, Гарри, для Министерства это существенно, и они не стали бы позволять тебе такое. Ну, допустим, стали бы! Скольких человек ты смог бы взять с собой? – спросила она. – А если там убежище Волдеморта? Двое-трое против десятков Упивающихся смертью! Это не говоря уже о том, что ты вообще можешь не попасть в нужное место. Ты сам говоришь, что не уверен, достаточно ли видел для концентрации.
– И все-таки я бы предложил это Кингсли, – посоветовал Рон.
Гермиона хмуро покосилась на него, пока Гарри шарил вокруг себя, обнаружив, что успел выронить зеркало.
– Вот оно, – пришла на помощь Гермиона, показывая, что держит в руках. – Но я не думаю, что сейчас надо беспокоить Кингсли. Возможно, он сейчас организует поисковую группу, может быть, даже разговаривает с начальством. Мы можем поставить его в трудное положение.
К этому Гарри скрепя сердце решил прислушаться. Не скрывая недовольства, он попросил Гермиону отдать ему зеркало и убрал его обратно. Но атмосфера в купе все равно безвозвратно изменилась, напряжение и ожидание как будто проникли в сам воздух.
– Надеюсь, они спасут мистера Олливандера, – кусая губы, произнес Невилл.
– И хорошо бы после этого нам сообщили, – проворчала Джинни.
Гермиона считала, что просто обязаны сообщить.
– Если они забудут о тебе после того, что ты сделал, это будет просто непорядочно! – высказалась она, яростно наклоняясь, чтобы подхватить с пола Живоглота. – Нет, они не станут скрытничать, ведь сами рассчитывают, что мы будем рассказывать им о наших достижениях в «Хогвартсе». Чувствую, такой будет сложный год…
В этом можно было не сомневаться. Наступившую паузу заполнил тяжелый вздох Невилла.
– Я точно знаю, Гермиона, чем нам следует заняться в этом году, – заявил Гарри. – И это – не тупая зубрежка.
– Согласна, – кивнула Гермиона, хотя на ее лице явственно проявлялись следы внутренней борьбы с собственной учеболюбивой натурой. – Мы должны научиться чему-нибудь действительно полезному. Твои предложения?
– Как стать анимагом! – выпалил Гарри.
Он думал об этом, пожалуй, с тех пор, как узнал на третьем курсе подробности школьной жизни своего отца, и сейчас так необходимо и логично казалось воплотить именно эту возможность. Джеймс Поттер и двое его друзей стали анимагами. На мгновение сердце Гарри сжалось, когда он подумал о Сириусе и о том, что советы крестного были бы для его планов как нельзя кстати.
– Постараемся, – нахмурилась Гермиона.
– Ты знаешь, что для этого нужно делать, так ведь? – уточнил Гарри. – Потому что я понятия не имею.
На самом деле, он не сомневался в ней, даже в тех случаях, когда сама она выглядела не очень уверенно. Он знал, Гермиона не станет зря обнадеживать, но если он бралась за дело, значит, это было в принципе возможно.
– Это как всегда, – улыбнулась Гермиона.
Невилл и Рон внимательно ждали, что она решит дальше.
– Я за неделю соберу всю информацию, – пообещала Гермиона.
– Когда мы приступим, Гарри? – волнуясь, спросил Невилл.
Гарри растерялся. Он помнил о том, что Рон и Гермиона пообещали остаться с ним при любых обстоятельствах, но совершенно не подумал о том, что к ним захотят присоединиться и другие, в особенности – ребята вроде Невилла.
– Знаешь, Невилл, Гарри хочет все делать сам, – с ехидством объяснила Джинни. – Он верит, что все мы, в отличие от него, должны держаться подальше от того, что происходит в мире.
– Джинни… – поморщился Гарри, но Невилл избавил его от необходимости оправдываться.
– Как, – воскликнул он, – разве мы не будем учиться этому все вместе? Гарри, ты мог бы спросить нас, а не отодвигать в сторону. Ты, может быть, и считаешь, что мы тебе не нужны…
– Невилл, ну как ты не понимаешь?.. – Гарри не хотел спорить, а в случае с Невиллом не считал себя вправе это делать.
– Нас тоже надо вооружить, – отчеканил Невилл.
– Да, но ведь быть анимагом, по-моему, может не каждый? – Джинни покосилась на Гермиону.
– Процентов пять, – подтвердила Гермиона, – причем не все они доводят обучение до конца, есть всякие затруднения.
– Вот! – мечтательно произнесла Луна. Гарри и не подумал бы, что она слушает. – Надо обязательно, чтобы все попробовали, а там – у кого как получится, да?
– Мы же не просим брать нас с собой на свидания с Темным лордом, – сердито произнесла Джинни. Скрестив руки на груди, она с обидой в упор глядела на Гарри.
– Я подозреваю, что в таком случае вы и не станете спрашивать разрешения, – уже не сдерживая недовольства, ответил ей Гарри. – А я, знаешь ли, не хочу, чтоб на моей совести оказались еще и ваши смерти. Я тебе уже говорил, и хватит об этом.
Однако обитатели купе, казалось, сговорились не реагировать на его явное желание закрыть тему.
– Знаешь, наверное, Дамблдоровой Армии все-таки следовало собираться в прошлом году, – вздохнула Гермиона.
Неожиданно сторону Гарри занял Рон.
– Прекрати! – прикрикнул он на Гермиону. – Сейчас уже какая разница?
– А ты что, будешь с нами спорить? – набросилась на брата Джинни.
– Он просто… – в свою очередь, попытался прикрыть Рона Гарри.
Но насупленные физиономии друзей яснее ясного говорили, что любое красноречие он растратит впустую.
– Я подумаю, – сжав зубы, пообещал Гарри.
Лицо Рона неадекватно просияло, и он, поднявшись, проследовал к двери.
– Вот и чудесно, – произнес он, отодвигая дверь. – Я пошел патрулировать коридоры. Гермиона, ты тут не задерживайся, наше время начинается уже через несколько минут!
Встретившись взглядом с Джинни, Гарри понял поспешность лучшего друга. Совершенно очевидно, что в купе не собирались прекращать строить планы всевозможной активности на будущее, а Рон, не желая давить на Гарри вместе со всеми, все же был согласен скорее с ними. Гарри устало нахмурился, и, как ни странно, на азарт сестры Рона это подействовало именно так, как ему бы хотелось: она сменила тему.
– Интересно, кто все-таки будет преподавать защиту? – спросила Джинни.
Гарри заметил, что взгляд Гермионы, которая вовсе не торопилась присоединяться к Рону, при этих словах стал рассеянным.
– Виктору предлагали эту должность. Смешно, он же квиддичный игрок, – улыбнулась она. – Но он выпускник «Дурмстранга», и, наверное, новый директор решил, что он должен хорошо разбираться в черной магии.
– А ты тут при чем? – спросила Джинни.
Гермиона глубоко вздохнула.
– Он спросил, хочу ли я, чтобы он находился рядом. Мы ведь переписывались и… В общем, неопределенность ему надоела, – объяснила Гермиона.
– И что, он собирался принять эту должность? – спросил Гарри.
– Не знаю. Я не готова ответить на его чувства, и, в общем, попросила Виктора на меня не рассчитывать. Насколько мне известно, он вернулся в Болгарию. – Гермиона встала и нарочито аккуратно поправила подол. – Мне, наверное, тоже пора дежурить.
Она оставила друзей дожидаться вестей от авроров, и всю дорогу Гарри провел напряженно. Но поезд остановился, а никаких известий он так и не получил.
– Я думаю, все это требует времени, – рассудил Рон. – Пока они еще найдут эту комнату… А найдут, может, и не сегодня начнут операцию спасения. Надо ведь малость понаблюдать за местом, так отец рассказывал.
Не то чтобы это совсем успокоило компанию, но за неимением лучшей версии ничего не оставалось, как утешиться этой. Так что пришлось Гарри вместе со всеми искать карету, трястись в ней до «Хогвартса», а потом поток радостно возбужденных, галдящих соучеников подхватил и его, неся к освещенному проему. Однако на пороге он внезапно окаменел.
Большой зал был все тот же. И расстановка столов нисколько не изменилась. Ученики вливались в зал сплошным потоком, а профессор МакГонагол уже стояла на возвышении перед столом преподавателей с длинным пергаментным свитком в руках. На трехногой табуретке рядом с ней лежала Шляпа-сортировщица. Вот только на месте Дамблдора сидел, улыбаясь, Корнелиус Фадж в своем котелке.
Не раздумывая, Гарри развернулся и бросился вон. Он услышал, как Гермиона окликнула его по имени, и остановился, но так и остался стоять, огибаемый со всех сторон учениками, спешащими посмотреть церемонию распределения. Гермиона, Рон и Джинни пробились к нему против течения.
– Что с тобой? На тебе лица нет! – Рон, не на шутку встревоженный, хлопнул его по плечу. Взгляд Джинни впивался в него, требуя объяснений, а Гермиона, тоже ничего не понимая, не скрывала усталости и раздражения.
– Не знаю, – отчеканил Гарри. Он не собирался жаловаться, понимая, что недовольство отсутствием Дамблдора на привычном месте прозвучит глупо, и это уж точно не развеет опасения его друзей.
– Тогда не стой так! Гарри, надо занять места! – выпалил Рон. – Я хочу наблюдать за Малфоем, мы же ради этого и вернулись в школу, разве нет?
Гермиона с осуждением взглянула на него, но сказать ничего не успела.
– Чего встали? Ходить разучились? – обрушился на них Филч в нарядном сюртуке и, как водится, в скверном настроении по случаю возвращения в школу ненавистных ему учеников. – Я закрываю двери, пошевеливайтесь!
Гарри очень захотелось нагрубить ему в ответ, но Гермиона уже тянула за рукав, и потом, он успел подумать, что нет лучшего способа привлечь к себе совсем не нужное внимание всех присутствующих в Большом зале, чем затеять скандал с завхозом под носом у МакГонагол, которая уже направлялась навстречу. Вне себя от разрывающих его противоречивых эмоций, Гарри все же проследовал за друзьями на место и сел за стол «Гриффиндора».
Между прочим, новых лиц за столом учителей не оказалось. Из этого следовало, что преподаватель защиты от темных сил либо опаздывал («Чего при Дамблдоре никогда не было!» – подумал Гарри), либо его вообще еще не нашли.
Эта тема занимала и других гриффиндорцев.
– А может, новый директор сам возьмется за это? – предположил Невилл.
– Нет. Он слишком осторожен и, прямо скажем, труслив, чтобы принять должность с такой репутацией, – уверил его Рон.
Вошли первогодки, как всегда, заинтригованные и робеющие. Гарри почему-то подумалось, что некоторые из них уже сегодня станут слизеринцами. Наблюдать за Малфоем ему было непросто, поскольку тот сидел к нему через два стола и спиной. Между тем профессор МакГонагол водрузила на знакомый табурет Шляпу-сортировщицу, но Гарри, погруженный в свои мысли, пропустил момент, когда она начала петь.
Он думал о том, что, сидя здесь, в Большом зале, Малфой ничем не отличается от сотен других учеников и, возможно, не вспоминает, с чего начались его последние каникулы. Шляпа перечисляла достоинства Годрика и Салазара, а Гарри между тем всерьез решил, что далеко не всех следует обучать магии, надо сначала проверить, не выйдет ли это боком. И наиболее неподходящими для обучения казались ему именно чистокровные колдуны и ведьмы. «А впрочем, будет ли результат? – здраво усомнился он. – Ведь их все равно научат дома родители, и это, скорее всего, будет еще хуже, чем отправить их сюда, тут хотя бы учителя контролируют. И мимо мадам Щипц в Запретную секцию еще никто не прошел… кроме меня».
Но в какой-то момент его рассуждения резко оборвались, и он словно вывалился в реальность, когда до сознания стали доходить странные слова. Никогда раньше в песне шляпы такого не было:
… Для каждого из вас миг важный наступает.
Пусть ученик себе тот колледж выбирает
Согласно сильным лучшим качествам своим.
Но создан колледж был с намереньем каким?
Живет ли дух его безудержной аферой?
Иль дышит он мечтой посмертной славы вздорной?
Он, может, создан полем битвы для трудов,
Иль с целью наполнения премудростью голов?
Но хватит нескольких намерений едва ли,
Чтоб радости предвидеть и печали,
Что ждут вас в школе и на жизненном пути.
К единству нужно в главном нам придти.
Все меньше времени у нас для пониманья
Перед лицом великих испытаний.
«Полный бред», – подумал Гарри, косясь на Гермиону. Для разнообразия, она, кажется, тоже не смогла выудить из этой песни никакого другого вывода.
