Глава 6. День первыйПробуждение оказалось не слишком приятным: осмотревшись, Гарри обнаружил, что спальня пуста. Надев очки, он прочел оставленную на тумбочке записку: «Гарри, мы пытались тебя разбудить, но ты дрых, как свинья. Твои друзья». «Тоже мне, друзья, – думал Гарри, впохыхах одеваясь, – уж Рон бы меня растолкал…» Ему вовсе не улыбалось опаздывать на первый же урок нового преподавателя. Взглянув на часы в гостиной, он сделал еще более неприятное открытие: первое занятие уже закончилось, и теперь ему грозило опоздание на зельеварение. Чертыхаясь, Гарри кинулся за котлом.
Перепрыгивая через две ступеньки, юноша бросился вниз, к подземельям. Учитывая способ его передвижения, не было ничего удивительного в том, что он налетел на профессора О'Рахилли; а вот то, что тот умудрился удержаться на ногах, в то время как Гарри скатился до самой лестничной площадки, было вполне достойно восхищения.
– Если я не ошибаюсь, вы – проспавший мое занятие мистер Поттер? – изрек профессор, оправившись от потрясения.
– Вы не ошиблись, сэр… – Гарри опасливо взглянул на нового преподавателя.
– Поттер! – раздалось из глубины коридора. – Мои занятия начинаются через полминуты, а вы еще ошиваетесь тут?
Гарри быстро произнес какие-то извинения – по крайней мере, он на это надеялся – и рванул к классу под пристальным взором зельевара.
– Вчера вы пропустили ужин, – раздался сбоку голос O'Рахилли.
– Мне подумалось, что мое присутствие не прибавит вам аппетита, – парировал Снейп.
– Вы были правы. – Профессор Военных действий отвернулся и быстро двинулся вверх по лестнице.
На уроке Снейп был настолько рассеян, что даже не отпускал обычных замечаний по поводу популярности Гарри, а в ответ на бормотание Невилла о том, что он не сделал домашнее, зельевар случайно прибавил ему пять баллов и спросил Гермиону. Пять минут спустя за ее ответ он добавил десять баллов Рейвенкло, затем, заметив свою ошибку, снял их с Хаффлпаффа, после чего несколько минут взывал к ученикам:
– Уизли! Где он? И домашнее не сделал? Сделал? А где он?
Припомнив, почему именно Рон отсутствует, он осознал свою несправедливость и возвратил двадцать баллов Гриффиндору. Слегка обалдев от подобного круговорота баллов в природе, ученики изумленно переглядывались: такого с их "любимым" педагогом еще не случалось.
Пребывая в шоке от необъяснимого поведения одного из самых дисциплинированных и строгих преподавателей в школе, они явились на трансфигурацию. МакГонагалл минут пять говорила о чем-то, по-видимому, важном, но, встретив взгляд нескольких десятков пар бараньих глаз, наконец вышла из себя:
– Начало года! Первый день! А вас уже от инферналов не отличить!
В классе стояла звенящая тишина, что было совершенно не свойственно для Гриффиндора; никто даже не пошевелился, только ученики смотрели теперь не в пространство перед собой, а на профессора МакГонагалл. Та вздохнула:
– Надо думать, на вас так повлияли занятия по Военным действиям? Это что же будет в конце года? Начинаем производить обратное превращение каши в мозг!
Ученики оживились и принялись демонстрировать летние домашние работы.
В конце занятия профессор МакГонагалл подозвала к себе Гарри.
– Я бы хотела, чтобы ты сегодня посетил тренировку: будем обсуждать твое возвращение в команду.
Гарри мрачно кивнул: про себя он решил, что с большим спортом пора завязывать. За все лето он ни разу не садился на метлу, к тому же, портить удовольствие от полета нотациями капитана и чокнутыми бладжерами ему изрядно надоело. Не говоря уже о том, сколько времени и здоровья он теряет на этих тренировках. Неудивительно, что его успеваемость оставляет желать лучшего... Обуреваемый этими мыслями, Гарри решил на первой же тренировке подать заявление об уходе из команды. Если он затянет с этим, то, неровен час, не заметит, как окажется в сборной Англии.
Посему весь последующий урок истории магии Гарри сочинял свое заявление; однокурсники, по большей части, спали, удобно расположившись на партах.
На травологию все пришли выспавшимися, и профессор Спраут не уставала этим восторгаться, ибо обычно к пятому занятию студенты производили впечатление вареных овощей.
Но это была лишь середина долгого дня обучения. Полный пренеприятнейших предчувствий Гарри поплелся на обед, на который, в связи с последующей тренировкой, отводилось лишь четверть часа. Гермиона была мрачнее клубившейся за окном тучи.
– Гарри, ты проспал первое занятие.
– Спасибо за сочувствие, – проворчал Гарри. – Сейчас, когда через каких-нибудь минут десять меня распнут на Гриффиндорской трибуне, оно мне особенно необходимо.
– С чего бы это?
– А с того, что я подаю заявление об уходе из команды.
Гермиона просияла было, но потом нахмурилась:
– Погоди, а МакГонагалл согласится? Знаешь, у меня есть некоторые сомнения…
– А у меня, думаешь, нет? – вздохнул Гарри и поспешно проглотил остатки обеда. – Ладно, была – не была. Если я не вернусь через час, ищи меня в Больничном крыле.
– Я полностью одобряю твое решение, – напутствовала его подруга.
– Не думаю, что Рон будет с тобой солидарен, – с этими словами Гарри вышел из-за стола и направился к полю.
Когда он подошел, команда уже выстроилась в линейку и выслушивала напутствие МакГонагалл.
– Что случилось, Поттер? Почему без формы и метлы? – воскликнула декан Гриффиндора сразу после окончания длинной тирады, из которой следовало, что выиграть кубок в этом году важно, как никогда раньше, хотя никаких аргументов в пользу этого суждения профессор не высказывала, считая это само собой разумеющимся.
– Профессор МакГонагалл… и все остальные! – заявил Гарри как можно громче и решительнее. – Я бы хотел подать заявление об окончательном уходе из команды.
С этими словами Гарри протянул декану пергамент. Изучив его, профессор заметила:
– Это первый случай за всю историю моей работы!
– Нет, профессор, – робко возразил Гарри. – Случаи были. Когда уходили по состоянию здоровья.
– Не хотите ли вы сказать…
– Да, мне очень жаль… Но у меня обнаружены серьезные отклонения в психике… Можете спросить у мадам Помфри. Едва ли можно садиться на метлу, исходя из правил безопасности.
– Какие еще правила безопасности? Что стряслось с вашей психикой, мистер Поттер?
– Знаете, я не могу рассказать вам сейчас… – Гарри постарался состроить как можно более таинственное выражение лица.
– О, понимаю, – встревожилась профессор. – Мы обсудим это позже.
Гарри мысленно поздравил себя с первой победой: МакГонагалл, похоже, поверила, что это связано с Волдемортом, окклюменцией, его снами и прочей дребеденью, так что в дальнейших разъяснениях необходимость отпала.
Окрыленный, Гарри направился в библиотеку делать домашнее задание по зельеварению. Заглянув в расписание, он так и осел на землю: Зелья занимали первых три урока! Может, он уснул, и ему снится кошмар? Правда, поразмыслив, Гарри оценил некоторые преимущества данной ситуации: зельеварения умещались в два дня, а значит, и домашнее задание придется выполнять лишь дважды в неделю. Впрочем, парень тут же разочаровался в этой мысли, решив, что Снейп не преминет компенсировать это размерами задаваемого. «Похоже, Дамблдор решил сократить таким образом поголовье учащихся, пока ничего не случилось», – подытожил Гарри и вздохнул с облегчением, вспомнив, что теперь у него хотя бы появилось время для выполнения этого самого задания.
Гермиона что-то увлеченно писала за соседним столом. Когда Гарри поинтересовался, по какому предмету ей досталось столь длинное задание, она взглянула на него с укоризной:
– Я переписываю домашние задания для Рона. Сам-то, небось, не догадался?
– Думаешь, ему в тюрьме заняться больше нечем? – изумился Гарри.
– Ты что, не понимаешь, он ведь безвозвратно отстанет от программы! Еще неизвестно, сколько Рона там продержат. Как хорошо, что у него при себе учебники – Рону, конечно, выдали их, чтобы он мог позаниматься.
Гарри усомнился, что другу могла прийти в голову идея их потребовать, но решил придержать свои мысли при себе. В конце концов, Рон порадуется любому знаку внимания, так что парень тоже сел писать ему письмо, мимоходом заметив:
– Не особенно увлекайся, а то сова надорвется.
– Я уже переговорила со всеми на факультете, пока ты был на тренировке: каждый напишет Рону по письму и отправит часть заданий со своей совой.
Гарри поспешил внести свою лепту в этот поток корреспонденции.
Перед тем, как лечь спать, Гарри завел будильник во избежание очередного пропуска первого занятия, тем более, в этот раз им значилось зельеварение. С утра он выяснил, что будильники в его случае бессильны: Гарри был разбужен однокурсником с помощью душа с доставкой в постель.
– Невилл!
– Прости, Гарри, но пора вставать. Точнее, было пора примерно полчаса назад. Через пятнадцать минут начнется первый урок… Сам-Знаешь-Что.
– Пятнадцать минут?! Спасибо, за это время я как раз успею осознать весь ужас своего положения!
На сей раз профессор Снейп был вполне в своем уме, поэтому уроки превратились в затянувшийся кошмар. Зельевар явно пребывал в дурном расположении духа, и штрафные баллы на пару с язвительными замечаниями сыпались как из рога изобилия. Правда, к третьему уроку Мастер Зелий помрачнел окончательно и перестал обращать внимание на класс, предоставив им возможность доваривать зелье без его деятельного участия. В связи с пропущенным завтраком Гарри так хотелось есть, что даже запахи, царившие в классе зельеварения, казались ему аппетитными. Он задумался, есть ли среди снейповских ингредиентов что-нибудь съедобное.
Профессор Снейп, тем временем, хмуро оглядывал класс. «И кто только составлял в этом году расписание занятий? Похоже, далеко не все мои худшие враги пребывают вне пределов досягаемости», – мрачно заключил он. Три урока с собственным факультетом – уже пытка, но три совместных урока с гриффиндорцами – это настоящее стихийное бедствие. На третьем уроке профессор то ли от нечего делать, то ли волнуясь за сохранность любимого кабинета решил «пройтись по головам» этих балбесов. Малфой почему-то занимался изучением пейзажа за окном и сравнивал цвет листьев с цветом своего зелья. «О, Мерлин, что за бред? – ужаснулся зельевар, поспешив перевести внимание на других студентов. – Похоже, сынок Люциуса не в своем уме…» Грейнджер читала под партой книгу об освободительном движении малых народов. Ну, хоть зелье у нее было нормального цвета. Непревзойденный Гарри Поттер поражал приземленностью своих интересов, думая исключительно о еде. Невилл Лонгботтом…
– Лонгботтом! Не двигаться! Отдайте это! Минус двадцать баллов с Гриффиндора! Вы что, вздумали подорвать школу?! Несмотря на то, что это начинание нельзя было осуществить более блистательным способом, я не могу зачесть вам эту работу. Урок окончен! Для всех! – пресек он попытки Невилла остаться и переделать зелье на большой перемене.
Стоило Гарри выбраться из класса зельеварения на свет божий, как у него словно выросли крылья, и он помчался на кухню. Гермиона бросилась следом.
– Гарри! Не беги ты так, у нас перерыв в полчаса! И вообще, в Главном зале накрыли ла-а-анч!
Студент остановился.
– Спасибо, Гермиона. Ты всегда подаешь удивительно здравые идеи! – С этими словами Гарри понесся в вышеуказанном направлении. Гермиона вздохнула и, подобрав выпавшие у друга конспекты, двинулась за ним.
– Как там Рона, интересно, кормят? Может, имеет смысл послать ему вместо заданий что-нибудь вкусненькое? – Гарри поглощал ланч с таким аппетитом, что на него удивленно поглядывали соседи.
– С голоду он не умрет, – предположила Гермиона.
– Ты уверена?
– Нет, конечно. Но он все же несовершеннолетний… Гарри, мне казалось, ты вчера ел.
– И что? – спросил Гарри, хватая очередной тост.
– Слышала, тебе удалось уйти из команды по квиддичу без потерь.
– Пока да. Но я практически уверен, что МакГонагалл что-нибудь придумает, как только оправится от шока. Будет не так уж плохо, если все обойдется лишь необоснованным снятием баллов или чем-нибудь в этом роде… – Гарри опасливо посмотрел на преподавательский стол. В глаза бросалось то, что преподаватели более плотно, чем обычно, собрались у одного конца стола, а в отдалении от всех сидел O'Рахилли, с мрачным лицом ковырявшийся в тарелке. «Он что, со всеми профессорами уже перессорился? – подумал Гарри. – Похоже, что в этом он даст сто очков вперед профессору Снейпу…» – А что было на этом… как его?
– На Войне?
– На чем?
– Ах, Гарри, ты отбился от коллектива. На Военных действиях. Этот профессор, О’Рахилли, сказал, что этот предмет у нас будет только на время войны, а потому он не видит в нем особого смысла. И что учебников у нас и вправду не будет, потому что он не успел их написать. – В голосе девушки зазвучало неподдельное изумление. – Поэтому преподавать он будет, вроде как, экспромтом. А еще мы проходили Патронус. Поскольку наш факультет его уже освоил, он прибавил Гриффиндору пятьдесят баллов, а слизеринцам не повезло. О’Рахилли сказал, что не может задерживать весь курс, и всякие отстающие будут заниматься сверхурочно, но не с ним, а самостоятельно.
– Не зря я, значит, убивался, – буркнул Гарри. – Профессор О’Рахилли за меня отомстил.
– Насколько я поняла, у членов Отряда Дамблдора проблем с Войной не возникнет. Но это не значит, что мы ничем не будем заниматься. Должно быть, этот предмет довольно интересный, хотя на первом уроке мы ничего не успели, много времени ушло на разъяснения. И вообще, профессор Рахилли оказался довольно милым…
– Как профессор Локхард? – не удержался Гарри.
Гермиона покраснела:
– Думай, что говоришь… – и бросила осторожный взгляд на соседей и преподавательский стол: – Ты заметил – с ним никто не разговаривает!
– Может, он член ИРА, – пожал плечами Гарри. – Недаром он занимается Войной. Мне вообще-то не до проблем подозрительных ирландцев.
– Гарри, ты стал эгоистом, – вздохнула Гермиона.
– Я не о себе беспокоюсь, а о Роне!
– Тогда не забудь написать ему. Домашнее задание, так и быть, я сама отошлю, поэтому напиши про какие-нибудь новости, на это мне некогда тратить время. И хватит есть, через три минуты у нас трансфигурация!
Остаток дня прошел тихо и спокойно. Последние два урока, травологию, Гарри проспал на парте, поскольку занятие было теоретическим. Потом, на свежую голову, уроки делались на удивление быстро.
