Рассказ ГермионыУтро было обычным. Совершенно по-уизлевски обычным: мы с Роном разбили последнюю чашку из подаренного нам на годовщину сервиза, обругали друг друга самыми неприличными маггловскими словами, потом наспех помирились в уборной и, как следствие, у меня поползла петля на чулках. Назревал очередной скандал.
- Что у меня за жена?! - Рон швырнул кухонное полотенце на сушилку, но промазал. Я промолчала в ответ, помня, как болезненно реагирует он на замечания в адрес его сноровки. Спортивная карьера, о которой он мечтал еще со школы, не давала ему покоя.
- Ты купила эти треклятые колготы на прошлой неделе, а теперь порвала их, и тебе нужны новые! - Рон бушевал.
- А что ты думаешь? - я наблюдала за ним из коридора, подбирая волосы. - Я - женщина, а не метла. А чулки - это лишь малая толика того, что мне нужно, чтобы отличаться от нее.
- Нужно?! Вот мне нужны носки, например. А в последний раз я покупал себе носки... да я вообще никогда не покупал себе носки! Видишь, как я берегу наш бюджет?
"Ну, естественно, ты их никогда не покупал! - если бы Рон мог читать мысли, он бы оглох. - Потому что это я покупаю тебе по десять пар каждую пятницу, а уже к утру субботы остается только семнадцать штук. Ты их ешь, что ли?"
- Вот, ты молчишь, - муженек торжествовал, стоя посреди нашей кухни в обворожительных семейных трусиках в мелкий снитч. Я купила их ему на ярмарке по случаю... о, я отвлеклась. - Тебе нечего сказать. А все почему? Потому что я...
- ..как всегда прав, - нехотя я закончила эту фразу за него, помня, что только подобный подход способен усмирить его уизлевскую натуру. Этот характер ему достался от мамочки, даю свой диплом на сожжение.
- Именно, - Рон удовлетворенно кивнул. - Мы помирились, я надеюсь?
Я пожала плечами. Возразить ему - значит пережить еще один акт перемирия, но теперь уже в кухне. Согласиться - значит все равно его пережить. Я точно знала, что Рон настроен на... перемирие. Да, на горячее страстное перемирие, и, быть может, даже на нашем кухонном диванчике.
И, о, конечно, вот он уже подходит ко мне со своей улыбочкой "Хорош? О, как же я хорош!" и тянет свои гиперактивные ручки. Ну, что же, так и быть, на этот раз... ай, не щиплись! О, ну, что же ты делаешь, безобразник!.. ах...
- Гермиона, имей совесть, не надо так красочно рассказывать, - Рон покрылся ровным слоем стыда цвета томатов. Чета Поттеров одновременно понимающе и насмешливо захихикала. Малфой похабно осклабился и тут же подавился своим ромашковым отваром. Бруно чихнул остатками консервов и удивился.
Простите, я немного увлеклась... Впрочем, теперь вам стало много понятней, почему в тот день я опоздала на работу. В первый, между прочим, раз опоздала. С тех пор наш отдел решил каждый год праздновать это событие как День Великих Перемен - и сопровождать празднование проведением drinking-game "За опоздавшего", танцем Маленьких Пикси на письменном столе и веселым Выговором Гермионе. О, я уже прямо не дождусь следующего года.
Иными словами, я оказалась в Министерстве в девять двенадцать вместо "девяти-ровно". Конечно, по дороге я уговаривала себя, что это ничего не изменит, жизнь все так же продолжается, а за эти двенадцать минут никто не умер и никого даже не осудили. О, как я ошибалась... Но обо всем по порядку.
Крыса по имени Симон Айвери портил мне мою и без того подпорченную маггловским происхождением кровь. Везде, где появлялась я, в ту же секунду возникал и он. Стоило мне уронить папку со стола, как он услужливо подавал мне ее. Стоило мне разлить свой утренний кофе, как он тут же устремлялся вытирать лужицу собственным носовым платком. Стоило мне отправиться в туалет припудрить носик, как он подавал мне пудреницу. Свою пудреницу, заметьте. В общем, он был самой лучшей и, одновременно, самой назойливой секретаршей за всю историю существования Адвокатского Отдела. Но я не всегда так думала.
Как только я пришла работать в Министерство, все казалось мне унылым и мрачным. Адвокаты казались мне сухарями, а работа - тухлой рутиной. К тому же, я мало пока еще разбиралась в своих обязанностях, но ни одна живая душа не готова была обеспокоить себя моим обучением. К слову, ни одной живой души на тот момент в отделе не было - все сплошь ожившие умертвия от Закона.
И вот, в свой первый день я получила увесистый пакет с новыми директивами, которые нужно было разобрать по категориям. По каким таким категориям? Как и во что разобрать? И, вообще, что такое, черт их дери, эти директивы? Я сидела и изо всех сил старалась не расчувствоваться, как сказал бы Малфой.
- Тебе нужна помощь, милочка?
Я подняла заплаканные глаза и увидела его. Это была мечта любой женщины от пятнадцати до сорока трех!
Симон... Чувственные губы растянулись в приветливой улыбке, бездонные глаза лучились добротой, а упругие темные локоны обрамляли младенчески розовое личико. Его хотелось минимум поцеловать в щечку, максимум - ущипнуть в область заднего кармана брюк. Но я удержалась от обоих действий.
- Я... я немного запуталась, - пролепетала я, удивляясь собственному поведению. Раньше такое случалось лишь в опасной близости от Гилдероя. О, сладенький златовласка...
- Сейчас я тебе помогу, - Айвери обнял меня за плечи, а потом в мгновение ока проделал за меня всю работу. Аккуратные стопки бумаг лежали на своих местах, пронумерованные и проштампованные. Я просто диву давалась.
- Все просто, дорогая, просто надо разобраться, что к чему, - Симон улыбался так, будто ему за это доплачивали. - Хочешь, я сделаю для тебя какао?
И это было только начало. А я-то, дура наивная, еще радовалась.
Следующие несколько недель превратились для меня в настоящий праздник. По утрам Симон развлекал меня свежими сплетенками, обедали мы вместе и обычно тем, что он сам готовил - ах, этот раребит! душу бы продала! - а перед уходом домой он гадал мне на старинных картах. Каждый раз это было что-то миленькое и жизнеутверждающее. И я уже поглядывала на полку, где мы держали Бракоразводный Кодекс. Рон, конечно, это Рон, но Симон - это фейерверк удовольствий. Конечно, вряд ли он умел делать
это настолько по-уизлевски, но, думаю, он придумал бы что-нибудь не менее замечательное.
И все было прекрасно - до того самого момента, пока одним чудным утром... Я не могу говорить об этом спокойно!
Симон только что сварил мне кофе с корицей и разогрел булочку, как в кабинет вошла Мадлен. Мадлен Забини. Та самая.
Она, как и я, была новенькой в отделе. Чуть более свежей новенькой, конечно - все-таки, я работала уже пару месяцев, и успела немного заматереть. Могла, например, без посторонней помощи вскрыть конверт с повесткой или достать с полки фолиант. А по словам Айвери для этого нужно было иметь о-го-го какие способности.
Итак, она вплыла в кабинет с видом одновременно дерзким и растерянным. Огляделась по сторонам и уселась на мой любимый стул красного дерева. И все бы ничего - она даже не сломала его, - если бы не...
- Дорогая, почему такие печальные глазки? - Симон сделал "стойку" и ринулся к Забини. - Дай угадаю - ты растерялась, сахарочек? Я тебе сейчас все здесь покажу...
И не успела я вставить хоть одно язвительное замечание, как Айвери уже водил экскурсию по отделу. Самое обидное, что меня он тоже описал как экспонат. Но еще обидней было то, что на мне он задержался не больше пяти секунд. Что-то вроде - "Это Герми, она тут давно, пошли дальше". Знаете, как будто моему самолюбию прищемили хвост или дали пинка под его самолюбивый пушистый задик. С тех пор я и невзлюбила Мадлен Забини.
Поверх стопки писем и судебных предписаний я следила за тем, как Айвери ублажает Мадлен. То ей хочется чищеного винограда, то ей жарко, то ей скучно, то у нее затекла шея, то ей некому накрасить ногти. И Симон прямо-таки спотыкался - так спешил исполнить все ее прихоти. А мне он в последнее время даже булку разогреть был не в состоянии. Бездарь.
Тогда-то я и начала в перерывах покуривать маггловские сигареты - покупать их приходилось в маггловском Лондоне, так что время обеда у меня уходило на беготню туда и обратно. Бегали мы, к слову, вместе с половиной Адвокатского Отдела - все-таки трудная и нервная у нас работа. А потом все вместе мы отправлялись в дамскую уборную и тихонько выкуривали там сигарету-другую. И именно там-то я и узнала...
- Айвери стоило бы умерить свой пыл, - адвокатесса Хелена маниакально затягивалась, становясь похожей на скелет и без того не толстого тестрала. - Эта его прыть до добра не доведет.
- Выслужиться хочет, продажный гном, - поддакивала Аннет, которая и сама-то ростом дотягивала только до четырех футов.
- Ну, еще бы, - Хелена параноидально вздрагивала от каждого шума - все-таки курить в Министерстве запрещено. - Уже который год в секретаршах ходит.
Я подавилась клубом горького дыма. Секретарша? А мне он говорил, что работает консультантом.
- Мне он сразу не понравился, - Аннет раскачивалась на каблуках, пуская колечки. - Скользкий такой, фу.
- Еще бы... слух ходит, как он попал к нам в отдел, - Хелена округлила глаза до размера фальшивого галлеона. А они обычно большие такие, ну, вы знаете. - Грязный такой, неприличный слух.
- А ну, расскажи, - Аннет потерла свои пухлые ручки и навострила ушки. Жуткое зрелище. - Я жажду грязи - у меня в личную жизнь закрался предательски затяжной перерыв, так я хоть за других порадуюсь...
И Хелена рассказала. О, как Хелена радостно нам обо всем поведала! В общем, после этого одна мысль об Айвери вызывала во мне чувство гадливости. И я еще целовалась с ним, фу!
Рон вскочил на ноги и разинул рот в немом вопле. Гермиона досадливо прикусила губу - похоже, вечером ее будет ждать еще одно активное перемирие. Она болезненно поерзала на своем месте, но продолжила рассказ
Я не хочу сейчас повторять все, что я услышала, но вкратце - Айвери пришлось многое испытать, чтобы без образования пробиться в наш отдел. Были у него некоторые темные делишки с тогдашним председателем Уизенгамота, ну, и все такое...
Но, то ли он плохо старался, то ли настроение у председателя было не располагающее к милости, в общем, места выше секретарского Айвери так и не получил. Хотя он мечтал быть адвокатом.
О, как он об этом мечтал! Иногда задерживался допоздна, чтобы позубрить очередной Свод Законов. Хотя злые языки поговаривали, что задерживался он отнюдь не в Адвокатском Отделе, а в Департаменте Легальной Проституции. Но это не менее грязная история, и я не буду марать ею свои губы. Все-таки, мне ими потом Рона целовать.
И вот, мы всем отделом объявили Айвери бойкот. Мы не разрешали ему разогревать наши булки, носить нам чай и кофе, красить нам ногти и обмахивать нас веером в особо жаркие дни. Мы решили превратить подхалимскую жизнь Симона в игнорирующий Ад. И нам это удалось.
Некоторое время Айвери по старой памяти таскал нам подносы с едой, пытался вытирать пыль с наших столов, а по средам его глаза наполнялись слезами, когда призывные флакончики с лаками в его руках так и оставались без нашего внимания. Хелена даже говорила, что Айвери однажды плакал, закрывшись в мужской уборной. А Говорливый Писсуар пытался утешать его, описывая свою собственную нелегкую жизнь - все-таки, не сладко это, когда каждый день в тебя... ну, вы поняли.
И, наконец, до Симона все-таки дошло. В тот день он был подозрительно тих. Сидел в уголке, листал какую-то книжечку, а иногда рисовал кривенькие квадратики в блокноте. Он был похож на покорного ребенка, которого мамаша - по причине отсутствия яслей - вынуждена таскать ежедневно к себе на работу.
Мы вздохнули с облегчением. Хотя, безусловно, минусы были - мы теперь ели черствые булочки, пили плохо сваренный кофе, постоянно пачкали локти мантий в пыли, а ногти наши страшно было показывать на людях. Отдел пришел в упадок. И тут...
Первой пострадала Аннет - ее поймали за курением в туалете и прилично оштрафовали. Потом влетело и Хелене - кто-то выкрал ее недельный отчет накануне его сдачи.
Обстановка в отделе накалилась. Я сама была как на иголках - каждый день я ожидала предательского удара в спину, и готовила себя к худшему. И наступил Судный День.
Я ворвалась в отдел, тяжело дыша - не то от быстрого бега, не то от эмоционального потрясения - все-таки, в тот день Рон показал себя с лучшей стороны, а еще мы опробовали новый способ мириться в условиях, близких к полевым.
Тем не менее, я опоздала, но не ожидала, что меня сразу встретят новостью:
- Айвери повысили! - в два голоса пропели Хелена и Аннет, каждая из своего угла. - И он пошел знакомиться с обвиняемым.
- Но ведь... но ведь сегодня я должна была получить новое дело, - я была в шоке. Даже Рон не способен так меня шокировать своими акробатически-эротическими талантами.
- Ну, если ты поспешишь, то сможешь успеть перехватить его, - пожала плечами Хелена, грызя лакричную палочку. - Кстати, может, отпразднуем? Сегодня Гермиона впервые опоздала и...
Что там такое после "и" я уже не услышала, потому что бежала по коридору к залу суда.
У самых дверей я чуть не столкнулась с фигурой в черной судейской мантии:
- О, прошу меня... Симон?!
- Адвокат Айвери, если позволите, - с несвойственным ему пафосом возразил тот. - Теперь никто, даже ты, не смеет относиться ко мне, как к последней секретарше.
- Я никогда не относилась к тебе как... Впрочем, не о том. Ты получил это дело?
- Какое тебе дело до моего дела? - Симон тут же окрысился, прижав к груди пухлую папку. Личное дело надрывалось от рыданий (да, Малфой, оно, как и ты, чрезмерно расчувствовалось). - Я его получил честным путем, мне даже не пришлось...
- Не хочу слышать подробностей, - я замахал на него руками, и он мгновенно отпрянул. - Отдай его мне! Я должна была...
- Что должна, того уж нет, - мрачно заметил Айвери, крепче обнимая папку. Та жалобно запротестовала.
- Ох, ладно, забирай его себе, так и быть, - знали бы вы, чего мне стоило сказать это. - Но скажи мне хотя бы, кто обвиняемый.
- Да как бы не так, - Айвери осклабился. - Я к вам со всей душой, а вы, продажные адвокатишки, решили посмеяться над бедной секретаршей. Будто бы я и не человек вовсе. Да если бы не я...
- Ты увлекся, Симон.
- Прости. В общем, у меня сейчас уже слушание, а клиент там весь уже изнервничался. Его уже три раза призывали к порядку, один раз даже дубинкой, но он ни в какую. Так что, я пойду, - Айвери коротко поклонился с видом заносчивым и важным. Но тут же глаза его сузились до неприличных размеров, и он мстительно прошипел, - а ты держись от меня подальше. Сучка.
И пока я недоумевала, дверь в зал суда захлопнулась. Я осталась в одиночестве и неведении..."
- А по старым традициям, детали особенно серьезных дел не разглашаются, - Гермиона мрачно посмотрела на унылого Малфоя. - Так что, я ничем не смогла бы тебе помочь, даже если бы и захотела.
- То есть, виноват во всем Рон, - не столько спросил, сколько заключил Драко. - Если бы не он, наш миротворец, Грейнджер бы вовремя явилась на работу, а, главное, успела бы получить это дело... Ну, спасибо тебе, Уизли!
- А что я? Я взрослый мужчина со взрослыми потребностями! Я должен мириться столько, сколько того требует мой… мой разум и мои чувства, - негодовал Рон. Потом повернулся к жене и процедил, - а с тобой я дома поговорю.
- Ой-ей, - обреченно проговорила Гермиона и жалобно посмотрела на Джинни.
Но подруга вряд ли могла бы ей помочь.
Мужчины собрались в гостиной, чтобы потолковать о том, о сем. В роли "того" выступила большая бутылка огневиски, а "сего" - полная тарелка пышущих жаром перченых колбасок по рецепту Молли Уизли.
Джинни же отвела подругу на кухню, где, налив ей и себе по полной чашке карамельного ликера, озвучила уже когда-то озвученную мысль:
- Надо от него избавиться. Не то мы тут все договоримся до того, что всплывет правда и о...
- О том? О том-о-чем-лучше-не-говорить-если-дорога-жизнь-и-брачный-договор? - прошептала сдавленно Гермиона. - Ой, подруга, ты даже не произноси этого вслух. А то не миновать нам беды. Если наши мужья узнают о том, что...
- Тсс! - Джинни молниеносно прижала палец к губам, оглядываясь на дверь гостиной. Сквозь узкую щель доносились звуки старинной магической песни "Как я своей палочкой...". - Они никогда не узнают об этом, слышишь? Никогда.
- Вот и я о том же, - Гермиона в страхе задрожала. - Никогда... Ну, что там у тебя?
- Ах, да, точно, - Джинни схватила свою сумку и принялась выкапывать что-то с ее дна. - Где-то у меня был листочек, там все записано... вот он.
Некоторое время Гермиона изучала записку. Потом с недоверием перевела взгляд на подругу:
- Таков твой план?
- Ну, вроде бы, - Джинни взяла в руки листок и еще раз оглядела его. - Мне тут Луна даже картинку нарисовала... вроде как.
- А я думала, это ты на записку чашку случайно поставила, - фыркнула миссис Уизли. - Рисует Луна - обзавидуешься.
- Главное, - недовольно заметила миссис Поттер, - чтобы все ее описания отвечали тому, что там в действительности. Ты же знаешь ее - соврет, недорого возьмет.
- Ладно, не о том сейчас, - Гермиона оглянулась на дверь. По ту сторону затянули уже третий куплет песни. - Первым делом, нам нужно встретиться с этой - как там ее? - и предложить ей сделку. Так мы убьем двух нарглов одним выстрелом - и восстановим доброе имя Драко Малфоя (хотя какое оно, к черту, доброе?), и выдадим, наконец, замуж эту...
