Глава 6. ПустотаЛетти исчезла. Охранник сказал, что она пронеслась мимо него с чемоданом вещей – и он был последним, кто её видел. Уилсон поставил на ноги практически всех – и это дало лишь один результат: мы выяснили, что она уехала автобусом до Эвансвилля. Там, разумеется, её тоже не нашли, да и искать в такой большом городе было бы бесполезно… Мобильный молчал.
Я не мог даже вспомнить, что заставило меня написать это дурацкое письмо. Почему, почему я не стал обсуждать это с ней, а сразу рванулся докладываться Хаусу?! Господи, что за старые привычки! Как я мог решать что-то за неё, решать, что для неё важнее на основании лишь одной ночи?
Разумеется, о письме никто не знал, но я то и дело ловил на себе укоряющее-осуждающий взгляд Уилсона. Впрочем, к чести своей главврач ограничивался только этим, упорно молча. Если у него и были какие-то подозрения, то он тактично оставил их при себе.
Меня, конечно, временно отстранили от работы – из-за отсутствия Летти я не мог оперировать. Целыми днями напролет я бродил по комнатам – первый этаж (миссис Притчер жалостливо поглядывала на меня), кухня, лестница, второй этаж… Комнату Ви я обходил стороной. Что-то непонятное кололо и глодало меня – так, что хотелось забиться в угол и завыть от странной тоски.
Я чувствовал себя последний подонком и предателем. Она, может быть, и не верила мне до конца, но факт предательства-то оставался. А после того, что произошло накануне… Я мучительно страдал, мне не хватало Летти. Кто бы мог подумать, что мне будет тяжело прожить без её постоянных мягких насмешек и спокойного взгляда.
На меня навалилась какая-то странная апатия. Ничего не делая, ко всему безразличный, я бродил по дому или лежал на кровати, пустым взглядом уставившись в потолок. Стараясь ни о чем не думать, ночами я спускался вниз и отыскивал в шкафчике на кухне виски. Алкоголь помогал забыться – но лишь до утра…
Единственным моим спасением оставался Уилсон. На пятый день я не выдержал и отправился прямиком к нему с твердым намерением все рассказать.
- Я все знаю, - произнес он, едва я переступил порог. – Это было весьма глупо.
- А? – невежливо переспросил я, от изумления забыв даже поздороваться.
- Знаю, что ты сделал. И, кстати, виски – не самое лучшее решение проблемы, - он поднялся и достал бутылку «Red Label»27. – Хочешь?
- Это же не лучшее решение проблемы? – саркастично поинтересовался я, проходя в кабинет и падая на кожаный диванчик для посетителей.
- Нет. Но эффект примерно тот же.
Янтарная жидкость плескалась в стакане, а я все никак не мог прикоснуться к нему.
- Топить свою вину в виски – это нормально, - утешил Уилсон. – А вот топить свою вину в вине… даже в красном – это уже перебор.
Мы молча выпили, не чокаясь. Через какое-то время я решился заговорить:
- Я послал письмо Хаусу.
- Ты просто балда, - констатировал он. – Если б ты поинтересовался эти раньше, то знал бы, что разбором полученных и отправляющихся писем занимается именно Летти. Разумеется, увидев имя получателя и имя отправителя, она могла догадаться о смысле твоего письма. Почему ты просто не позвонил ему?
- Что? – не веря своим ушам переспросил я. – Уилсон, ты спятил! Я тут каюсь в худшем поступке в своей жизни, а ты говоришь, что я поступил правильно?! Ты как священник, который утверждает, что, перебив полгорода, террорист оказал Богу услугу, и поэтому ему отпускаются все грехи!
- Я не сказал, что ты поступил правильно, - усмехнулся он. – Я тебе изначально говорил, что это их дело. Но это моя позиция, ты же – это ты. Я просто утверждаю, что, пытаясь добиться своей цели, – и, заметь, сейчас неважно, какой! – ты избрал самый дурацкий метод.
- Я сделал самую глупую вещь в своей жизни, - угрюмо проговорил я.
- Да. Телефон можно было просто спросить у меня.
- Да не об этом речь! Не нужно было мне в это вмешиваться! – крикнул я.
- Ну, в конечном итоге, ты ведь не успел вмешаться? – поправил он меня. – Чейз, перестань казнить себя. Ты никого не убил, не обворовал и не изнасиловал. Все остальное – менее значимо.
- И где тот Уилсон, который любит человечество? – грустно поинтересовался я.
- Я не люблю человечество. Я люблю людей, отдельных людей – сильно люблю. Ты где-то между первыми и вторыми, если тебя это утешит.
- Вряд ли.
- Ладно. Тогда лучше подумай, как вернуть её.
- Вот именно – как? – мрачно спросил я. – Она же исчезла.
- Ну, есть немалый шанс, что она когда-нибудь найдется… - попытался утешить Уилсон. – Слушай, Чейз, можно я задам тебе очень личный вопрос?
- Мы переспали один раз, - прервал я. Он ухмыльнулся:
- Вообще-то я хотел спросить не совсем об этом, хотя тоже ничего. Уже тянет на интересную историю и начинает нравиться мне. Нет, мне не важны подробности, я хотел спросить: ты любишь её?
- Нет, - быстро ответил я, может быть, даже чересчур резко.
- Твое «нет» означает – «нет, я не люблю её, мне просто нравится её задница» или «Уилсон, иди к черту, я сам ещё не определился»? – дотошно уточнил он.
- А есть разница?
- Ещё какая.
- Иди лесом.
- Скорее уж она тебя туда затащит… ладно, примем на веру вариант второй, - подытожил Уилсон. – Послушай, но если ты лю… если она нравится тебе, то зачем ты это сделал?
- Я просто… - я вздохнул. – Просто хотел, чтобы у неё был отец. Хоть какой-то, но все-таки…
- Чейз, вообще-то у неё был отец. Я бы даже сказал – у неё их было в избытке, - поправился Уилсон. Я поднял на него удивленный взгляд:
- О чем ты? Она же выросла в детском приюте?
- И детский приют был с явным уклоном в изучение языков…испанский, французский, немецкий, норвежский, португальский…
- Ну, насчет последних двух я не в курсе, но на остальных она говорит сносно. Я бы даже сказал – очень хорошо, - уточнил я. Он посмотрел на меня, как на душевнобольного:
- Как ты думаешь, сколько языков может выучить человек?
- Ну… много, наверное. Плюс врожденные способности добавляют ещё какой-то процент.
- А если в тебе нет полиглотства? Вот ты видел у Ви – хоть раз – справочники по изучению языков?
Я нахмурился.
- Нет. Куда ты клонишь?
- Нормальных человек не в состоянии свободно говорить на стольких разных языках и при этом быть врачом, как Ви, - объяснил Уилсон. – Если только он не изучал все это, общаясь непосредственно только с теми, кто не умеет говорить по-другому, если не растет в той же среде.
- Хочешь сказать… - я наморщил лоб, - …она выросла не в США?
- Где она только не росла, ты не поверишь... – покачал он головой. – Понимаешь, Летти выросла не в приюте.
- Что? – изумленно переспросил я. – Хочешь сказать – она мне солгала?
- Ну, все же лгут, - ухмыльнулся Уилсон с видом «святые тоже занимаются Этим». – Да, она росла не в приюте, она постоянно путешествовала со своей семьей.
- У неё была семья? – я не верил своим ушам.
- В точку. Частично это даже её родственники… - фыркнул он. – Я уже говорил тебе, что её мать была проституткой…
- Что, учитывая её отца, весьма неудивительно, - вставил я. Он пожал плечами:
- Только Стэйси не забудь… Словом, это неважно. Когда Лиана – а именно так звали её мать – попыталась избавиться от ребенка, врачи заявили, что это может быть опасно для жизни. Выход был один – рожать. И тут же избавиться. Угадай, что сделала Лиана?
- Повесилась, – с надеждой предположил я.
- Иди ты? – удивился он. – Я думал, у этой истории другое окончание. Не знаю, какая фамилия была у Лианы, но она точно была незаконнорожденным ребенком. Яблочко от яблоньки, знаешь ли.… И она позвонила своему братцу – кстати, вполне законному наследнику небольшого состояния их общего родителя – и сказала, что у неё будет ребенок. Дрейк Минингэм, её брат, изъявил желание забрать ребенка себе. Ему тогда было, кстати, всего восемнадцать, и он только что вступил в брак.
- Женат в восемнадцать лет? – удивился я. – Сознательный парень.
- Скорее, замужем в восемнадцать лет… или все-таки женат… - Уилсон задумчиво наморщился. – Короче, точно не знаю, как это называется, но Дрейк состоял в браке. С кем – это другой вопрос.
- И с кем же?
- С девятнадцатилетним парнем по имени Эдвард Мастерс. Я не знаю, кто из них выполнял роль жены, так что вряд ли смогу сказать – женат был Дрейк или все-таки замужем.
- Что? – я не верил своим ушам. – Хочешь сказать, Летти воспитали…?
- Два гея. Эдди и Дрейк, кстати, очень любили друг друга. Ровно в той же мере, в какой они оба любили Ви. Они были знакомы ещё со школы, после окончания – поженились. В конце концов, однополые браки – не такая уж редкость. Другое дело, что дети у них появляются гораздо реже… ах, да, забыл, это же два парня – у них не может быть детей! – он сделал вид, что только что вспомнил это. – А им очень хотелось детей. И тут, как раз подворачивается Лиана со своим ненужным ребенком… это удобно, даже гены частично принадлежат Дрейку. Примерно, на четверть.
- Но вряд ли двум только что поженившимся парням дали бы разрешение на удочерение ребенка, - возразил я.
- Ну, тут сыграли роль деньги Эда, чьи предки накопили очень немалое состояние. Через пятнадцать минут после рождения девочки все документы подписаны. Даже имя ей дают эти два парня – Виолетта Минингэм-Мастерс. Кстати, и Эдди и Дрейк были врачами, вернее, на тот момент – будущими врачами-англичанами. Из Нью-Джерси они рванули в Англию, и так началось длинное жизненное путешествие Летти, в котором было очень много остановок. Около пяти лет она жила в Англии – пока Эдди и Дрейк заканчивали университет и аспирантуру. А потом их семья рванула прогуливать немалые деньги предков Эда. Они жили в семи странах, сменив, примерно, двенадцать мест жительства. Посла Англии были Испания, Норвегия, Португалия, Франция, Россия, Германия.… Вот откуда Летти знает так много языков.
Я долго молчал, пытаясь переварить полученную информацию. Столько стран… черт, если бы я был ребенком, то не пожелал бы себе лучшей участи.
- А Ви пошла по стопам приемных отцов? – наконец, уточнил я.
- Да. Она не видела для себя другого пути, как она говорит, - кивнул Уилсон.
- Значит, теперь они приехали в США?
- Нет. Сюда Летти прибыла в одиночестве.
- О чем ты? – удивился я.
- Ты не заметил, что и об Эдде, и о Дрейке я говорю в прошедшем времени? Когда Летти было лет семнадцать, они умерли. Попали в автокатастрофу, - негромко произнес он. – Это было в Гамбурге, в Германии. Оттуда Летти рванула сюда, в США. Я думаю, она бежала от проблем, от сомнений, от ошибок…
В разговоре снова наступила пауза.
- Откуда же ты все это знаешь? – поинтересовался я. – Хочешь сказать, это было в карте?
- Нет. Просто, если быть с людьми милым и добрым, они о многом могут рассказать добровольно.… Какие-то кусочки я узнал от Ви, всю остальную мозаику сложил самостоятельно, получив информацию от других людей. Соседи, квартирные хозяйки, случайные знакомые, друзья по школе и университету, родственники.… У Ви, кстати, со смертью Дрейка остался только один кровный родственник – биологический отец, то есть Хаус.
- А родители Дрейка и Лианы? – возразил я.
- Нет, у них был только один общий родитель – отец, а он давно умер, как и все его предки. У Дрейка осталась мать, но она не родственница Лианы, а, следовательно – и Летти.
- А насчет фамилии… - вспомнил я. – У неё же была двойная – Минингэм-Мастерс?
- Когда ей было около четырнадцати, Ви пожелала узнать, кто её отец. Они съездили в Нью-Джерси, все выяснили, и она взяла фамилию Грега при получении паспорта.
Я замолчал. Мыслей не осталось совсем, только одна фраза Ви упрямо стучала где-то в мозгу: «Эдди и Дрейк – все ложь, фикция, обман…».
- Она поверила мне, - вдруг потрясенно проговорил я. – Безоговорочно поверила, отдалась…
- Избавь от подробностей, - поморщился Уилсон.
- Черт, да я не об этом! Я о том, что она отдалась мне в смысле души… доверилась, не требуя доказательств. Раскрылась … а я ударил её. Я нанес ей непоправимую рану…
Он закусил губу:
- Теперь я начинаю понимать, как сложился характер Грега. Из таких же мелочей.… Если хочешь знать мое мнение, то через десяток лет из Летти получится точная его копия с такими же ранами в душе.
- Что же я наделал… - прошептал я, обхватив голову руками. – Уилсон, я хуже, чем подонок… я просто бесчувственная скотина, сволочь, дрянь, мусор… - я впился зубами в кулак.
- Вот так вот самоуничижение перерастает в самоедство, - внезапно усмехнулся Уилсон. Все ещё ошарашенный я повернулся к нему и увидел ухмылку.
- Чему ты улыбаешься? Все отвратительно, ужасно, кошмарно, понимаешь?!
- Не все так плохо, - он покачал головой. – А ты не так безнадежен, как я думал.
- Что? О чем ты?
- Знаешь, я расскажу тебе ещё одну историю, - Уилсон выхватил у меня бутылку с виски и убрал её на верхнюю полку, принимаясь расхаживать по кабинету. – Когда я только встретил Хауса, он был такой же язвительной скотиной, не щадящей чужие чувства. И больше всего боли он причинял тем, кто любил его больше всего. Я понял, что попытки сблизиться с ним губительны, решил, что он безнадежен и причиняет слишком много неприятностей, чтобы тратить на него время. Но что-то внутри… что-то мешало мне просто плюнуть и опустить руки. Что-то заставляло упорно раз за разом биться в стену его упрямства и язвительности, оббитую шипами ехидства и сарказма.
- Хорошая метафора. Он бы оценил.
- Да уж, с кем поведешься… словом, потеряв надежду, я все ещё продолжал что-то делать. Пытался завоевать его доверие, хотя мне казалось, что его холодное сердце не способно полюбить. Но однажды я начал замечать, что и сам оброс броней, что могу отражать его удары. И вот тогда… тогда-то я понял, что все мои попытки не напрасны. Что я пробил-таки его стену. И самое главное, что я понял – он действует бессознательно, на уровне рефлексов. Его сарказм, насмешки, ехидство – все это лишь защитная реакция организма на попытки сблизиться. Но ведь можно выработать и другие условные рефлексы… Он способен любить, просто это очень больно. Но его любовь… она все меняет. И, если ты истинно любишь, то сможешь вынести её защитную реакцию ради конечной цели…
- О ком мы говорим? – недоуменно переспросил я.
- О Летти, конечно! Она его дочь, у неё те же гены, те же защитные реакции, та же боль…
- Я не знаю, люблю ли я её, - устало проговорил я. Он отмахнулся:
- Я же сказал, что ты не безнадежен! Ты можешь! Тебе даже проще, чем мне! Я не знал, что когда-нибудь добьюсь чего-то, а у тебя есть твердая уверенность!
- У меня нет…
- Какого черта ты сидишь здесь и ноешь? – внезапно рассердился Уилсон. – Все же так просто, Чейз! Есть ты и есть девушка, которую ты любишь, пусть пока и не признаешь этого! Так какого черта ты все ещё сидишь здесь?!
- Я не знаю, где её искать, - я помотал головой. Он поднял палец:
- А вот здесь-то я тебе и помогу. Надо же, чтобы подрастающее поколение не повторяло прежних ошибок… единственное место, куда она могла пойти – это её дом, доставшийся ей в наследство от Эда и Дрейка. Дом в Лондоне, в Англии, и его адрес – он торжествующе похлопал по одной из папок на столе, - есть в её личном деле.
Я поднял на него мутный взгляд, чувствуя, как в мозгу что-то перещелкнуло, и все начинает проясняться. Черт, прав, черт возьми! Все же так просто! Ничего сложного!
- Я думаю, её личное дело мне вряд ли понадобится… - многозначительно сказал Уилсон. Я вскочил, выхватывая папку из его рук. Ноги мои уже были готовы нестись куда-то вперед:
- Уилсон, ты не мог бы оказать мне услугу и выписать отпуск?
________________________________
27. “Red Label” – один из брендов виски «Джонни Уокер» - «Джонни Уокер; Red Label»
