Глава 6 На другой день они почти не разговаривали друг с другом, погрузившись в полусон-полугрезы. Келебрин приходил в себя от пережитой боли и страшной правды, открывшейся ему, а Маэдрос пытался уйти от собственных чувств, от которых, впрочем, было очень непросто отгородиться. Обещать себе, что он не допустит повторения истории, и сдержится, один раз оскользнувшись, было бессмысленно. Моринготто нашел удобный способ давить на него, точнее, на них обоих...
Орки появились еще через день. Что же, нельзя было надеяться, что их надолго оставят в покое.
Келебрин попытался сопротивляться, слишком хорошо теперь понимая, что их ждет, но потерпел неудачу. Его скрутили так безжалостно, что чуть не вывихнули руку. Моргот уже ждал их в знакомом обоим помещении. Эльфы стояли перед ним рядом друг с другом, не смея взглянуть один на другого. Чья очередь пришла сейчас? "Лучше бы моя", - подумал каждый.
- Ты мне кое-что обещал, Фэанарион, - гулкий голос Моргота разнесся по подземелью. - Или ты вновь нарушишь обещание?
Маэдрос вздрогнул. Да, он обещал. И теперь он не осмелится не сдержать слова. Он тяжело опустился на колени. Унижение клонило его голову вниз, но он все же поднял ее. Он еще не сломлен. Тяжелые лапы стражников опустились ему на плечи. Теперь ему уже не встать без разрешения Моринготто.
- Ты не передумал, Фэанарион? Помнишь, чего я хочу от тебя? Каков будет твой ответ на этот раз?
Маэдрос молчал, лишь взглядом выказывая свою ненависть. Здесь он не уступит.
- Молчишь? Ну что же...
Келебрина подтащили к широкой доске, стоящей вертикально, и привязали к ней за руки, вздернув их вверх. Значит, теперь его очередь... Он собрал всю силу воли и отвагу, чтобы достойно встретить боль.
Маэдрос не глядел в сторону Келебрина, догадываясь, что его ждет. Свои же чувства и мысли, он постарался загнать так глубоко, как мог.
Келебрин зажмурился, когда увидел, как к нему подходит орк с ножом. Потом он устыдился своей трусости и открыл глаза. Как оказалось, испугался он зря... пока. Орк только разрезал на нем рубашку, отбросив обрывки в сторону. Келебрин продолжал следить за его движениями как
завороженный и увидел, как тот достал большой железный штырь с широкой плоской шляпкой и приставил его к руке эльфа - там, где кончается запястье, переходя в ладонь. Ударом большого молота он вогнал штырь в доску, пригвоздив к ней пленника. Келебрину с трудом удалось удержаться от стона. По его бледному лицу стекали капли пота. Тем временем палач проделал то же и с его второй рукой и разрезал веревки. Эльф весь дрожал, задыхаясь от боли. А ведь это лишь начало...
Из близкой жаровни орк достал железный брусок, раскаленный докрасна с одного конца. Вот он медленно поднес его к груди эльфа и прижал к обнаженной коже...
Невыносимая боль пронзило все существо Келебрина. Он закричал, срывая голос, забился, пытаясь вырваться, чем лишь добавил себе муки от пронзенных рук... Наконец, он свесил голову на грудь, тяжело дыша...
Маэдрос стоял с окаменевшим лицом, глядя в никуда. Но не издал ни звука
Второй ожог оказалось вынести еще труднее, чем первый. Сил оставалось все меньше, а ужас все возрастал... Он чувствовал, как кровь стекает с рук на пол. Ах, если бы она вытекла вся, вместе с жизнью! Но вряд ли Бауглир позволит свершиться этому...
Маэдрос молчал, хотя сердце его разрывалось от боли. Сколько будет продолжаться этот кошмар? Как сделать так, чтобы страдал лишь он один? Нет ответа...
Темный Владыка решил нарушить молчание:
- А если я прикажу выжечь ему глаза, Фэанарион? Так же будешь молчать?
Маэдрос вздрогнул, но не ответил.
- Что же, приказать? Решение зависит от тебя, Фэанарион.
- Разумеется, нет, и ты знаешь, что я не хочу этого, - сквозь зубы прошипел Маэдрос
Келебрин поднял голову при этих словах и кинул полный ужаса взгляд на Майтимо. Потом справился с собой и отвернулся от товарища.
-А что ты готов сделать ради этого, Фэанарион?
- Думаю, услышать мою просьбу теперь для тебя будет мало. Ведь ты на это и рассчитываешь - шаг за шагом сломать нас, заставить подчиняться тебе, выполнять твои гнусные приказы. Но что бы ни случилось с одним, он не будет винить другого - лишь тебя, ненасытный, так что здесь ты просчитался. Однако мы оба знаем, что ты вновь и вновь будешь калечить нас, стоит уступить только один раз и все продолжится... Так ответь мне, какой смысл в том, что я сейчас вступлюсь за него?
-А если я пообещаю, что никогда не отдам приказ ослепить его?
-Значит, придумаешь что-либо другое...Ведь тебе без разницы, кто именно. Один рычаг, с помощью которого ты пытаешься надавить на другого. Не он, так я, или кто-нибудь еще.
-Так ты спокойно вынесешь это, Фэанарион? Чем ты отличаешься от меня в таком случае?
- Для тебя, Моринготто - ничем. Ведь ты во всем ищешь подобия своей гнуси.
-И для других - ничем. Они скажут: "Разве можно от братоубийцы ожидать жалости?" И будут правы. В тебе нет жалости, Фэанарион.
- Думай, что хочешь... Маэдрос отвернулся.
-Вот видишь... - с притворным сочувствием Моргот обратился к распятому Келебрину. - Ты его пожалел, а он совсем не жалеет тебя... Ведь стоило бы ему попросить - и я оставил бы тебе глаза. А так...
- Только лишь попросить? - тихо произнес Маэдрос.
-Ты готов это сделать, Фэанарион?
Маэдрос медленно кивнул.
У Келебрина перехватило горло от ужаса. Но он справился с собой и крикнул:
-Нет! Не проси его! Это первый шаг, ты же сам говорил, нельзя его слушать! В следующий раз он потребует большего...
Маэдрос закусил губу. Легко, действительно легко решать за себя или за воинов, которые идут за тобой в бой, зная, что их ждет, но ТАК...
И все же он решился.
-Я прошу. Не калечь его больше...
Моргот гнусно ухмыльнулся:
-Мы говорили только про глаза.
-Лучше сразу убей... - тихо добавил Маэдрос.
- О, нет. Про смерть мы тоже не говорили. Или... а хочешь сам его убить?
Маэдрос содрогнулся. Метнул взгляд на Келебрина. Тот дрожал, но произнес твердым голосом:
- Не соглашайся, Майтимо... Не надо. Он хочет связать тебя кровью и виной.
Нолдо рассмеялся. Страшно, резко, коротко.
- Нет, он не свяжет меня крепче, чем я уже связан. Ты ведь знаешь обо всем, что произошло в Альквалондэ, друг мой. Хочешь ли ты дальше жить и быть искалеченным, зная, что в конце концов умрешь и будешь рад долгожданному освобождения или помочь тебе уйти сейчас?
Он вновь взглянул на Келебрина.
- Я не хотел этого и не хочу сейчас. Это то, о чем я просил тебя, помнишь?
Келебрин вздрогнул. Только теперь он до конца поверил, что все, что тогда Майтимо выкрикнул в лицо Бауглиру - правда. Не отчаянная ложь, придуманная, чтобы отвратить его жертву - нет, истинная правда. Перед ним - братоубийца, запятнавший себя кровью эльдар. И он сможет сделать это еще раз... если нужно. То, что Келебрин не сможет сделать никогда. Согласиться? Он с ужасом подумал о повторении боли, которую уже испытал - а ведь это всего лишь начало... А вдруг другого случая не представится? Он представил себе, как живет искалеченным обрубком, зная только боль... и содрогнулся. Но - повесить на Майтимо еще и эту смерть? Не смерть в бою от руки воина, а смерть жертвы от руки палача?
- Нет, Майтимо. Не надо. Не хочу, чтобы ты снова стал братоубийцей...
- Поверь, я не убью тебя, но освобожу... - едва слышно ответил Маэдрос
- Ты говоришь как Он, Майтимо... Не надо.
Маэдрос не ответил
- Развяжи мне руки и дай нож, - повернул он голову к Врагу.
- Ты сделаешь это без его согласия, Фэанарион?
- Да, потому что он сделал то же без моего согласия, - криво усмехнулся Мээдрос.
- А ты упрекал его за это.
-Что ж, и он волен меня упрекать. Но сомневаюсь, что он способен проклясть меня больше, чем я уже проклят.
Моргот довольно улыбнулся:
- Хорошо. С удовольствием посмотрю на братоубийство - жаль, что я упустил это зрелище в Альквалондэ... И учти, если ты направишь удар не в него - второго такого случая у вас не будет.
Маэдрос сжал зубы.
Келебрин весь сжался, приготовившись к смерти. Он больше ничего не говорил, понимая, что слова уже бесполезны. Быть может, это и правда к лучшему...
Орки развязали Маэдорса и подвели к распятому на доске Келебрину. Один из них сунул эльфу в руки короткий кривой клинок, который Маэдрос сжал обеими ладонями, вкладывая всю оставшуюся силу в дрожащие, еще непослушные после переломов пальцы. Он медленно наклонился над синда так, чтобы тот не видел больше ничего вокруг, кроме его глаз.
- Прощай, благородный брат мой, - шепнул он. - Точнее, до скорой встречи.
С последними словами он вонзил в сердце Келебрина клинок. И в следующий миг, почувствовав, как освободившееся фэа покинуло хроа, пронзил и собственную грудь, падая к ногам бездыханного тела. "Прости меня, если сможешь, брат".
