Глава 6Яношу не спалось в ту ночь. Он вошел в третью комнату второго этажа, которая теперь должна была принадлежать Анне. Девушка спала на кровати, а рядом с ней сидел Жак, который гладил ее волосы, и целовал лицо. Юноша почувствовал ревность. Он присел рядом с Жаком и больше не отрывал взгляда от прекрасного девичьего лица.
- Она стала такой красивой, - пробормотал художник. – Хотя, она и была красивой, но теперь она похожа на ангела. Ты тоже был таким?
- Много лет назад, но, разумеется, я никогда не был столь прекрасен. И никакая женщина не будет также красива, - тихо ответил Жак.
- Когда кончится ее красота?
- Через три года, в этот же самый день.
- Почему она спит?! – воскликнул Янош, и провел рукой по лицу Анны.
- Это ее последний сон в этой жизни. Во время сна все человеческое испарится из нее окончательно, и она станет воистину бессмертной. В этом сне мы видим рай, который больше нам недоступен, - ответил Жак. – После второго рождения мы становимся проклятыми, и дальше жизнь течет бесконечным тягостным потоком.
- Я понимаю тебя, - сказал Янош. – Я понимаю тебя, когда ты отнял ее жизнь взамен на покой с ней. Я бы поступил также.
Жак зарычал, и с остервенением притянул к себе спящую девушку. Он со злостью посмотрел на Яноша, и последний отпрянул в страхе.
- Не прикасайся к ней! – закричал Жак. – Она моя и только моя!
Янош закрыл глаза, так как ему вдруг захотелось ударить своего соперника в сухое безобразное лицо. Но он сдержал злость, и спокойно посмотрел на Жака.
- Я постараюсь не претендовать на нее, - тихо ответил Янош. – Но уверен ли ты, что она захочет видеть тебя после того, что ты сотворил с ней? Я в этом сомневаюсь.
Жак вскрикнул, и бросился на Яноша, стараясь задушить его. Но железную хватку Жака прервал сердитый возглас, раздавшийся рядом.
- Ты получил чего хотел, а теперь претендуешь на мое? – тихо спросил Вальтер, растягивая слова. – Не смей убивать его, иначе я убью ее!
Жак мгновенно ослабил хватку, и Янош быстро встал с пола. Жак спокойно поднялся следом, и присел на кровать Анны.
- Я прошу вас уйти, - тихо пробормотал он. – Оставьте меня с моей невестой. Не нужно искушать меня, и приходить сюда. Я ревную, и буду ревновать каждого, кто посмотрит на нее. Не искушайте меня, и я не трону никого.
Вальтер посмотрел на девушку и разочарованно вздохнул.
- Что вы в ней нашли? У нее же кроме красоты ничего нет, - прошептал Вальтер, а потом вышел вместе с Яношем в коридор, оставив Жака наедине со спящей девушкой.
- Она его возненавидит, - усмехнулся Вальтер, когда закрыл дверь в комнату Анны.
Янош молча отправился в свою комнату, хотя видел, что Вальтер желает говорить с ним. Янош не хотел сегодня рассуждать над мыслями и чувствами Вальтера, которые его никогда не затрагивали и не интересовали. Сейчас ему хотелось скорее заснуть, и не видеть больше ни Жака, ни Вальтера, ни даже Анну. Его тянуло к девушке, к ее красоте и бессмертной прелести. Он хотел слышать звук ее голоса, хотел видеть ее лицо. Ему стала интересна даже сама мысль о существовании подобной женщины. Если раньше его привлекало в ней выражение ее лица – исконно человеческое, то теперь заинтересовал блеск мудрости в ее глазах и сверкающая серебристая слеза, стекающая с ее щеки. Он хотел говорить с ней.
Все эти долгие месяцы одиночества казались ему ужасными, он не понимал, как смог выдержать столько дней без дружеской компании интересных ему людей. При появлении Анны он чувствовал легкую радость, ибо она была первым человеком ему интересным, с которым у него будет возможность общаться.
Он заснул, стараясь забыть то, что видел сегодня. Его пораненная рука больно саднила, но боль эта казалась малой платой за оживление девушки.
Настало утро. Мороз разукрасил окна серебряными разводами, похожими на цветы. И теперь через окна проникал веселый солнечный луч, который разветвлялся, и переливался, проникая в комнату через преграду в виде морозных узоров. Янош открыл глаза. Голова страшно болела от недосыпа, но он игнорировал это, и побрел в коридор. Он встал у комнаты Анны, прислушиваясь к тому, что творится за ней. Там был шорох и тихие всхлипы.
Янош собрался было войти, но рядом с ним оказался Вальтер, который преградил ему путь.
- Не ходи к ней, - зашептал Вальтер. – Ее сны сейчас слишком хороши чтобы тревожить их. Дай ей последний раз насладиться сном.
- Где Жак?
- Он ушел еще ночью. Все бродит где-то.
- Я хочу увидеть ее, пока его нет, - сказал Янош, и, не обращая внимания на Вальтера, вошел в комнату.
Анна не спала, как думал Вальтер. Она сидела на кровати, уже одетая в кремовое платье с кружевами, на которых виднелась плесень. Девушка внимательно смотрела на вошедших, и беззвучно плакала. Янош осмотрел комнату. Деревянные стены будто нависали над каждым присутствующим в комнате. Деревянные стены напомнили ему стенки гроба. Кровать была единственной мебелью.
- Что со мной? - прошептала Анна. Ее голос стал более низким, исчезла неловкая хрипотца, которая обычно бывает в человеческом голосе. Ее голос стал более тягучим и напевным, а звук его был мелодичен и строен.
- Ты мертва, - ответил Вальтер.
- Но я не могу быть мертвой! – изумилась она.
- Как тебя зовут? – серьезно посмотрел на нее Вальтер. – Где ты родилась?
- Я не знаю, - ответила она, и испуганно вздрогнула. – Я не помню где я родилась.
- Тебя зовут Анна! – громко прошептал Янош.
- Да, меня зовут Анна, - прошептала девушка в ответ, и встала. – Кто я? Я ничего не помню. Вы – мой родственник? Вчера я проснулась в странном чулане, а потом оказалась на снегу. Мне это снилось, конечно! А потом мне снились еще разные сны, такие красивые и красочные. Мне снился зеленый луг, и маленькая девочка, которая называла меня сестрой. Я должна любить эту девочку, но я ничего не чувствовала. А потом был покой, меня словно не было. Я перестала существовать – это было так прекрасно! А потом я проснулась здесь.
- Ты – бессмертная. Ты умерла несколько дней назад, а я оживил тебя для своего друга. Ты должна любить его, потому что теперь вы с ним неразрывно связаны. Поняла?
- Но я не мертва! – воскликнула она. Потом, всмотревшись в Вальтера, произнесла – Ты такой странный – твоя кожа светится. Я живая, а ты – бессмертный?
- Я бессмертный, ты бессмертная. Мы одинаковы.
- Но я хочу быть живой, - она скривила губы как маленькая девочка. Янош внезапно догадался, что скорое оживление сделало ее такой, и что вскоре это пройдет.
Вальтер протянул ей зеркало. Анна взглянула на свое отражение, вскрикнула, и заплакала.
- Сейчас она как ребенок, - сказал Вальтер, не обращая внимания на плачущую Анну. – К вечеру это пройдет. Побудь с ней пока.
Он вышел, оставив Яноша рядом с Анной. Ее глаза светились мудростью, но губы подрагивали как у испуганного ребенка. Он погладил ее по голове, как успокаивал бы маленькую девочку. Анна доверчиво приникла к его плечу и затихла. Он неуверенно гладил ее руки и голову, а она тихонько сидела рядом.
- Вы все такие странные, - прошептала она, и ему показалось, что в ее голосе странным образом сочетались звук взрослого женского голоса и детская его интонация. – Мне страшно. Я, правда, мертвая?
- Этого совсем не нужно бояться, - тихо ответил он. – Так только говорится – это только слова, на самом деле ты будешь жить вечно.
- Я не помню ничего до сегодняшнего дня. Кем я была, когда была живой?
- Ты была очень красивой девушкой, и я видел тебя, - сказал он. – Ты самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо видел.
- Даже в смерти? – удивилась она.
- Даже в смерти, - ответил он.
- Мне не нравится эта простынь, - скривила Анна губы, и указала на простынь, лежавшую возле кровати. – Она пахнет мертвым телом и кровью и полынью и чем-то еще.
- Ты чувствуешь запах простыни? – удивился он. – Я ничего не чувствую, хотя, конечно, простынь грязная.
- Не чувствуешь? – изумилась она. – Она такая противная! От нее пахнет серой и пылью и гнилью. Так пахнет на кладбище – запах склепа!
- Я еще смертный человек, - сказал он. – Ты теперь бессмертная, и ты будешь чувствовать все лучше, чем я. Ты станешь лучше ощущать запахи, лучше слышать и думать.
- А откуда ты это знаешь?
- Мне рассказали, - он поднялся с пола, и отпустил ее руку. – Я должен идти, а ты оставайся здесь. Так будет лучше.
- Я хочу с тобой! Не оставляй меня, - взмолилась она, и обеими руками схватила его руку. – Не оставляй меня в этой комнате!
Он вздохнул, и опять взяв ее руку, повел девушку в свою комнату. Он указал ей на книжную полку, на стопку виниловых пластинок, и попросил выбрать то, что ей нравится. Анна смутилась, и с удивлением повертела в руках большой черный диск.
- Что это? – спросила она. – Мне это почему-то знакомо, но я не могу вспомнить.
- Это диск с музыкой. Смотри, - он взял из ее рук диск, и положил его на патефон, приладил к изрезанной кругами поверхности диска, маленькую иголку. Послышалась музыка.
- Рахманинов, - сказал он, указывая на патефон. Анна внимательно слушала неровные переливы рапсодии, даже немного склоняя голову влево, как обычно делают люди, стараясь лучше понять интересующую их вещь.
- Это напоминает мой сон, - сказала она. – А какая музыка у тебя еще есть?
Он вытаскивал поочередно диски с музыкой, ставя их на воспроизведение. Они слушали заунывные трели джаза, потом слащавую мелодию Берлиоза, которая потом казалась им необычайно мягкой и красивой. За Берлиозом следовал Шуберт, потом очередь достигла будоражащих мелодий Вагнера. Затем они ставили современную музыку на современный плеер, на которую Анна с брезгливостью мотала головой. Но, услышав одну из пульсирующих песенок, начиненную барабанами и ревом исполнителя, Анна велела Яношу оставить эту песню. Она прослушала ее несколько раз, и хотя по ее лицу было видно, что песня кажется ей уродливой, она с каждым мгновением все сильнее проникала в содержание песни.
- Я знаю эту музыку, - пробормотала Анна, указывая на патефон. – Я слышала ее где-то. Да, эта песня играла, когда я умирала. Я вспомнила! Я умерла в саду, и я видела тогда этого Жака. Я вспомнила!
Анна в смятении вскочила на ноги и заходила по комнате. Она нервно подергивала свое платье, шепча бессвязные фразы. Потом она быстро приблизилась к Яношу, который спокойно ждал, пока она успокоится.
- Меня убили? – спросила она. Он кивнул ей. Она потребовала от него полного рассказа своего убийства, оживления, и какая была причина, побудившая Жака убить ее. Янош рассказывал четверть часа, пока девушка сосредоточено слушала его повествование.
- Я пытался предотвратить твое убийство, - пробормотал он.
Она заломила руки, и он подумал, что она опять будет плакать, но она осталась стоять на месте. Ее лицо казалось спокойно, но руки были сжаты с такой силой, что он боялся, как бы ее новая кожа не треснула. Ее лицо оставалось спокойно, и она стояла возле окна.
- Я почти ничего не помню из своей прошлой жизни, - сказала она, глядя в окно, а не на Яноша. – Расскажи мне, кем я была.
- Живой я видел тебя только один раз, – ответил он, – я рисовал тебя тогда. Я художник, и всегда искал необычное в жизни. Я увидел твое лицо, и подумал, что такого лица еще никогда не видел. В твоем лице была сама человечность, сама жизнь. И я говорил тебе уже, что ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел…
- А что ты видишь сейчас в моем лице? – спросила она, и с горькой усмешкой посмотрела на него. От изумления он ахнул – с нее исчезла детская непосредственность, осталась только женская грусть, скользившая в ее глазах.
- Я вижу горе, - пробормотал он, невольно приближаясь к ней. Он погладил ее щеку. – Я вижу печаль, которую подарили тебе вчера вместе со вторым рождением. Я вижу мудрость, и скажу тебе, что у тех двоих, которые бессмертны давно, ни мудрости, ни разума в лице нет.
Она обняла его. Он понял, что в душе у нее сейчас творится нечто неописуемое, и что только он может успокоить ее. Юноша просто обнимал ее, чувствуя, что именно это ей сейчас необходимо.
- Я хочу читать, - прошептала она, высвобождаясь из его объятий. – Сама не знаю почему, но сильно хочу читать. Дай мне книгу.
Он подвел ее к книжным полкам. Художник показывал ей объемистые тома, и рассказывал краткое их содержание. Она кивала ему, иногда просматривая указанные им книги.
Они сидели на полу вместе – она читала книгу, а он смотрел то на нее, то на книгу. На первом этаже били часы, но они не замечали их, поглощенные присутствием друг друга. Янош отметил про себя, что общество Анны ему необыкновенно приятно, и что в ее компании ему становится легко и весело. Он понял, что она имеет вспыльчивый нрав, от которого сама страдает, и что его общество дает ей душевный покой. Они сидели обнявшись как двое детей, впервые обнаружившие, что, оказывается рядом есть друг, к которому можно испытывать дружескую любовь и симпатию. Янош сидел рядом с Анной, но нисколько не интересовался содержанием книги. Он думал о своем, думал о том, что не может разобраться какие чувства в нем пробуждает Анна. Его слегка волновало ее присутствие, белая шея с нежной кожей и пружинистые локоны волос, неестественно красные, полные губы. Но одновременно она была и его другом: он сразу почувствовал к ней дружеское расположение, и осознал, что ему интересна ее душа и разум. Еще он боялся ее: пыл и страсть, с которой она заговорила с ним, показалась ему ужасной.
Она читала долго, стараясь вникнуть в каждое слово. Спустя несколько часов она отложила книгу, и попросила новую.
- Ты хочешь обсудить книгу? – спросил он.
- Мне не с чем сравнивать ее содержание, - буркнула она, и взялась теперь за сочинения Канта. Его работы она читала с большим упоением. Янош и не знал почти ничего о Канте, он даже не знал, составлены ли его труды в этих книгах самим философом, или его последователями. Его это нисколько и не волновало. Она быстро окончила и эту книгу, и садилась за другую, а Янош наблюдал за ней. Она казалась ему воплощением античной статуи, только вот какой статуи он еще не решил. Все идеалы женской красоты – как античной, так и прочих, казались ему уродливыми по сравнению с Анной.
Часы пробили полночь, только тогда Анна оторвалась от книги. Рядом сопел Янош, прислонившись к ней всем телом. Она встала, и осторожно приподняла его. Она сама удивилась силе, которая налила ее маленькие руки и ноги. Ее тело не было мускулистым, но она чувствовала в себе силу, которой позавидовал бы любой взрослый мужчина. Она уложила юношу на кровать, и укрыла его одеялом. Девушка положила книги обратно на полку, и решила немного прогуляться.
Она выпрыгнула наружу через окно в комнате Яноша. Анна погрузилась в мягкий снег по пояс. Холод показался ей приятным, и она с удовольствием разлеглась на снежном бархате. Но вскоре ей это наскучило, и она побежала по снегу. Удивительно, но ее ноги не оставляли на снегу никаких следов, а только мягко взъерошили несколько снежинок на поверхности снежного покрывала. Бессмертная спустилась к озеру, и решила искупаться.
Девушка разделась, и быстро нырнула в спокойную водяную гладь. Вода могла бы показаться любому человеку обжигающе ледяной, но Анне она показалась бодрящей и свежей. Озеро пахло водорослями и мелкими рыбками, которых Анна почувствовала снующими у своих ног.
Она вышла из озера и прошла обратно в комнату юноши. Анна с нежностью погладила смуглую, по сравнению с ее собственной, кожу его лица, и пошла в свою новую комнату. Но прежде она захватила с собой несколько книг, которые могла бы изучить в бессонную ночь.
- Теперь я не вижу снов, - тихо сказала Анна спящему юноше. – Но я надеюсь, что твои сны красочны.
Она прошла в свою комнату, и не выходила из нее до утра. Янош проспал все утро. Вальтер пребывал в своем кабинете, и опять слышался скрип его пера да неясное шептание. Жак так и не возвращался домой.
