Глава 6В гостиной Гриффиндора было спокойно и тихо, что говорило о завершении первого и самого трудного дня недели. Все как-то устали, и им было ни до чего. Кто-то сидел за писаниной, кто-то обнимался с учебником. Джеймс Поттер разлегся на диване, следя за тем, как Бродяга что-то выписывает из учебника и иногда подбрасывает в камин потерявший для него полезность пергамент.
И неудивительно, что среди этой тишины все находившиеся в гостиной гриффиндорцы, оторвавшись от своих занятий, тут же подняли глаза, услышав глухой звук у гобелена, а за ним чьи-то быстрые шаги. Это школьная староста на всех парусах мчалась к лестнице, пряча ото всех лицо.
Джеймс забеспокоился и вмиг вскочил с дивана. Он попытался догнать Лили, но не успел, ясно услышав звук дверного засова. Он коротко постучался к ней в комнату. Но все его надежды на ответ оказались тщетны.
— Эванс, открой мне, — попросил он, — пожалуйста.
С полминуты ему никто не отвечал. Кто бы знал, какое беспокойство охватило его. Он хотел услышать хотя бы ее голос.
— Джеймс, — сердце его сжалось: она только что плакала, хотя тщательно старалась не выдать этого, — у меня нет настроения на разговоры. Пожалуйста, уходи и… дай мне выспаться.
Черт, как бы он хотел сейчас, чтобы она открыла ему дверь. Чтобы он обнял ее и спросил, что случилось. Чтобы смог утешить. И Джеймс еще раз посмотрел на эту чертову дверь, разделявшую его от дорогой и любимой Эванс.
— Лили, открой мне, — требовал он, но мягко, чтобы не испугать. — Лили, слышишь меня? Если ты этого не сделаешь, я расшибу эту дверь…
— Не надо ничего такого делать. Это моя дверь, Поттер. И моя комната, — строго сказала она. — Так что, уходи и дай мне спокойно заснуть. Я устала…
Ее в конце обессиленный голос совсем свел Джеймса с ума. Да кто же посмел ее обидеть? Кто заставил ее плакать? Кто заставил плакать его Эванс? Какому идиоту так надоело жить?!
— Лили, ты же понимаешь, что я не…
— Мерлин, ради меня, Джеймс Поттер. Сделай это ради меня. Оставь меня одну… Завтра…
Ему потребовалось немало усилий, чтобы отступить и отправиться обратно в гостиную, так и не увидев Лили. Хотя, может, это и к лучшему? Вдруг сейчас он действительно не нужен, и сделает только хуже, впусти она его. Но, так или иначе, в гостиную Поттер спустился очень злым и раздосадованным. Сириус лишь один раз поднял на него глаза, поняв, что друг так и не достучался до любимой старосты. И Бродяга перевел взгляд на Ремуса, которого, вспомнил Джеймс, здесь не было, когда он уходил.
— Лунатик, ты не видел, когда Эванс вбежала в гостиную?
Люпин с каким-то печальным взглядом ответил коротким и медленным кивком.
— А ты не видел, чтобы она с кем-то разговаривала или вроде того?
Сохатому страсть как хотелось выяснить, что могло вывести Лили Эванс из равновесия и что заставило ее расстроиться и плакать.
— Я видел, Джеймс, — сказал Люпин. — Я совершенно случайно попал лишь к концу разговора…
— Кто это был? — тут же потребовал он. — Лунатик, скажи мне, кто это был!
Сохатый до такой степени разгорячился, что и не заметил, как внезапно все в гостиной, за исключением Бродяги, уставились на него. Но осознав это, привыкший быть в центре внимания Джеймс Поттер в данной ситуации взял себя в руки и заговорил так тихо, что его могли слышать только Ремус да Сириус:
— Это Нюниус, да? Только этот паршивец мог ее так расстроить. Только бы мне до него добраться…
— Думаю, не стоит, Джеймс, — от сердца посоветовал Ремус. — Пусть все останется так, как есть. Все равно ты никому ни лучше ни хуже не сделаешь. Просто дай ей прийти в себя и все осознать.
Почему-то Поттер начал остывать, прислушавшись к другу.
— Я тебя прошу: не нарывайся на неприятности, ведь Лили и так… С ней все будет хорошо, вот увидишь. Просто подожди немного — все наладится…
Джеймс глубоко вздохнул, откинувшись на спинку дивана и смотря на огонь в камине. Спокойно. Лунатик прав. Уже завтра этот день унесется в прошлое и останется там навсегда. Лили Эванс — самая добрая и сильная девушка на планете. Уже завтра он встретится с ней, дабы убедиться, что все хорошо и что все плохие воспоминания остались в прошлом.
Тишину гостиной нарушил стук в окно, и кто-то из ребят сказал, что, кажется, это его сова. Да, это была его сова, и письмо было тоже ему. Но распечатав конверт и прочитав его содержание, он понял, что лучше уж совсем не получать письма, чем такие. Лицо его перекосила гримаса ужаса. Глубокая печаль и тоска блуждали теперь в некогда счастливых светло-карих глазах. Джеймс поднял взгляд на Сириуса, который стоял рядом. Лицо друга было точным отражением его собственного. И мир будто бы рухнул…
***
Лили лежала на своей кровати, обнявшись с подушкой и иногда всхлипывая. Все это было слишком тяжелым, чтобы просто пройти мимо с холодной маской на лице. Поэтому она плакала, поэтому ей было горько и нескончаемо грустно. Ей хотелось закричать: воспоминания обрушились на нее изрядной волной, захватив в плен сознание и унося в прошлое.
Лили ничего не могла с собой поделать: она все время видела перед собой эти черные глаза, полные ненависти. Он говорил то, что ей не нравилось. Он говорил о Джеймсе…
«Есть те, кто намного лучше этого… Но ты, видимо, предпочла его. Значит, теперь ты гуляешь с Поттером? Но он едва ли любит тебя, ты же это понимаешь? Ты же понимаешь, что ты для него временное увлечение?»
Сердце Лили, казалось, перестало биться, когда среди воспоминаний, завладевших ею, она услышала собственный голос у себя в голове: «Хватит, хватит, Северус! Хватит говорить про него гадости».
«Отнюдь. Это всего лишь правда», — отвечал он, и она была готова растерзать его за эти слова. Это никак не могло быть правдой. Пусть Джеймса иногда и заносило не в ту сторону, но в душе он всегда оставался добрым и чутким, отважным и готовым прийти любому на помощь. Он был полной противоположностью ему, Северусу Снейпу.
Ах, Северус, что же с тобой случилось? Почему ты сделался таким озлобленным и ненавидящим? Но ведь раньше… Впрочем, это было раньше, это было в прошлом, которое уже никогда не вернуть, сколько бы воспоминаний тебя не преследовало и какими бы они не были. И того Северуса, того друга из ее детства, уже не вернуть, как и их дружбу…
«Нет, Северус, это всего лишь ложь, которую ты бы хотел принять и выдать мне за правду», — ответила тогда Лили, собрав всю волю в кулак. «Не смей больше говорить мне подобное». Сердце сжалось, когда она произнесла последние слова: «Прощай, Северус. Прощай навсегда».
Это было ужасно больно: и ей, и ему. Теперь это точно конец. Бесповоротный финал, бесконечный закат всей их дружбы.
Лили подумала о Джеймсе. И пока она размышляла о нем, потеря друга не отзывалась в ее сердце так остро. Она усмехнулась сквозь слезы. Однажды в ее голове пронеслось, что происходившее между ней и Поттером было ее наказанием. Но нет, Джеймс явно не был наказанием. Скорее, даже наоборот, он был подарком судьбы.
Ах, Джеймс, Джеймс… И зачем она только прогнала его? Он ведь наверняка расстроился. Наверняка не находил себе места. И вдруг Лили стало стыдно за то, что она даже не открыла ему дверь. Но ведь он поймет. По крайне мере, должен понять.
Она постаралась вспомнить его улыбку и счастливые глаза, и ей сразу же стало так тепло и уютно. Лили, наконец, забыла о Снейпе. Она думала лишь о Джеймсе и сейчас представляла только его лицо, пытаясь припомнить каждую черточку. Он смотрел на нее… мечтательно, мягко и жизнерадостно. Казалось, улыбка никогда не покинет это лицо.
Но что же смогло омрачить его? По совсем непонятным причинам Лили почувствовала тревогу в душе. Ей представился Джеймс невеселый и даже понурый. Может, это всего лишь игры воображения? Но по телу ее пробежал холодок. Что-то случилось.
Но что могло случиться? Скорее всего, он уже спокойно спит в своей кровати, а это чувство родилось в ней под влиянием и грузом столь трудного дня. Да, видимо, так оно и есть. Ей необходимо выспаться, а завтра она встретит его в гостиной или за завтраком, и все будет хорошо.
«Все будет хорошо», — повторила она про себя, но внутри все противилось этой утешительной мысли. И Лили была не в силах унять забеспокоившееся сердечко, поэтому так и заснула со страхом на душе.
***
Она проснулась, и ее комната, гостиная Гриффиндора, Большой зал, да и вообще стены Хогвартса – все, казалось, утратило свои привычные краски. Даже люди вокруг ходили хмурыми, за сегодня Лили еще ни разу не услышала чей-нибудь смех. За столом ее факультета никто не был особо разговорчив, впрочем, как и она сама. Даже вечная болтушка Аманда была сегодня молчалива и лишь иногда поглядывала на Лили. Мэри сидела, опустив голову к своей тарелке.
Но самое главное, что среди присутствовавших не было Джеймса. И тревожные чувства с новой силой напомнили о себе.
— Аманда, — решила обратиться именно к ней Лили, надеясь, что подруга, как всегда, знает, с кем и что произошло, — что случилось? Ты случайно не знаешь, где Джеймс и Сириус, и…
— Лилс, понимаешь, — сглотнув, начала Аманда, даже перебив ее, — понимаешь, Джеймс… у Джеймса…
— Мерлин, что с ним? — перестав дышать, спросила Лили. — Да скажешь ты мне или нет?
Аманда печально посмотрела на нее.
— У него умерли родители, — наконец, сказала она. — И он уехал вместе с Сириусом. Наверное, через несколько дней они оба вернутся, но сама понимаешь, это так…
Она не договорила, опустив взгляд.
Лили лихорадочно заметалась глазами по залу. Мерлин, какое несчастье. Какое несчастье! Что же, должно быть, чувствует сейчас Джеймс. Как же это страшно. И она так далеко от него. Хотя вряд ли она бы помогла ему. Но зато смогла бы поддержать в такую трудную минуту.
Ох, Джеймс…
