V. Летние дниПрофессор появился на пороге минута в минуту, будто вчера сверял свои часы с блэковскими. Когда Кикимер сообщил о прибытии «полукровного гостя», Беллатрикс почти успела собраться. Зельевар появился в прихожей в тот момент, когда ведьма натянула второй сапог.
— Компенсируете прошлые неудобства? – нейтральным тоном поинтересовался Снейп.
Беллатрикс была одета в свою обычную мантию; дамский гардероб Блэков ей пока не подходил по размерам, да и не было у ведьмы ни малейшего желания надевать те платья. Блэковские наряды слишком хорошо показывали, насколько по Белле ударил Азкабан. Один раз глянув на себя в зеркало при примерке, Лестрейндж закрыла комнату с гардеробом и больше к ней не подходила. Ведьма обзавелась у мадам Малкин несколькими мантиями и платьями: добротными и строгими, без капли украшательства. Снейп просто не мог не обратить внимания, насколько мантия Беллатрикс отличается от ее сапог, украшенных шитьем.
— Примерно так, — волшебница принялась надевать перчатки.
Беллатрикс не собиралась рассказывать Снейпу, как она в первую же неделю на свободе перемерила почти всю обувь в доме. В Азкабане, где круглый год царит одинаковая прохлада, ведьме полагался только полосатый балахон. После десяти лет, проведенных босиком, Беллатрикс испытывала настоящее наслаждение от хороших сапог и туфель, благо почти все, что она обнаружила в поместье, пришлось ей впору. Перчатки, носки и сапоги твердо ассоциировались у нее со свободой. Умом Белла понимала, что ее обувь и перчатки не очень сочетаются со строгим платьем, но ничего с собой поделать не могла. Профессор, видимо, чудесно понял пристрастия Беллатрикс и больше не возвращался к этому вопросу.
— Вы готовы, леди Лестрейндж? — поинтересовался Снейп, когда Белла погляделась в зеркало.
— Да, профессор, вполне.
Зеркало, как обычно, предпочло благоразумно помолчать, но Беллу ее внешний вид вполне устраивал. Сейчас Лестрейндж могла сойти за приличную чистокровную волшебницу, если не особо присматриваться. Шрамы на запястьях были надежно прикрыты перчатками, а все остальное сторонний наблюдатель мог бы списать на последствия болезни или возраст.
— Тогда, если не возражаете, я перенесу вас с крыльца на площадку за «Котлом», — Снейп оставался бесстрастным. – Такая аппарация будет для вас безопасна.
Снейп, конечно, оставался бесстрастным, но Белатрикс знала его достаточно давно, чтобы научиться различать эмоции профессора за маской равнодушия. Сейчас зельевар был скорее доволен: ему не пришлось ждать больше двух минут, Беллатрикс вела себя тихо. Ведьма, помня вчерашний разговор на повышенных тонах, постаралась сгладить все возможные углы. Да, профессор Снейп мог быть невыносим, мог воспринимать Беллатрикс как неразумное существо, но он же был единственным, кто мог вывести Лестрейндж на что-то серьезное. Ведьма спокойно позволила профессору взять ее за плечи, и они аппарировали.
* * *
Стоя перед открывающимся проходом, Беллатрикс чувствовала себя школьницей, впервые попавшей на платформу девять и три четверти. Ее нынешние ощущения сильно напоминали ей тревогу девочки, стоящей перед барьером на вокзале. Все-таки она здорово отвыкла от шума и людей: в Косом переулке в это время года было не так уж и людно, но Белла, едва ступив за ворота, почувствовала себя на берегу людского моря. Ведьма очень хорошо помнила стародавние гам, толчею и собственное удивление при виде маггловского чудовища под названием «паровоз».
Снейп шагал не очень быстро, и у Беллы, наконец, была возможность вдоволь поглядеть по сторонам. В первый раз, еще почти сразу после освобождения, она была сосредоточена на неотложных делах, во второй раз Нарцисса буквально тащила ее к Гринготтсу. По-видимому, любимая младшая сестра всерьез опасалась, что Беллатрикс, стоит ее предоставить самой себе, тут же бросится авадить магглорожденных и в полный голос признаваться в любви Волдеморту. Сейчас ей оставалось полностью положиться на Снейпа, и поэтому Белла старалась отвлечься. Косой переулок не особо изменился за десять лет. Те же магазины, которые Беллатрикс помнила еще младшеклассницей. Там же выставлена очередная метла, в которых Белла почти не разбиралась. Там же продаются котлы и учебники. Все почти так же, как в детстве; даже грязнокровки почти не попадались на глаза – еще не наступила пора закупки учебников, когда маггловские дети слетаются в Косой переулок.
Среди неплотного людского потока высокий волшебник в черном был заметен, как гиппогриф в спальне. Гойл твердо шагал по другой стороне улицы, направляясь к «Дырявому котлу». «Видимо, возвращается из Гринготтса», — успела подумать Белла, до того как лорд Гойл обратил внимание на Снейпа. Чистокровный волшебник кивнул профессору в знак приветствия, и сразу же встретился взглядом с ведьмой, которая шла в двух шагах позади Северуса.
«Узнал», — усмехнулась Беллатрикс, любуясь на стремительно меняющееся лицо Гойла. Маг узнал ее, даже отощавшую и коротко обстриженную, и не нашел ничего лучше, чем юркнуть в дверь магазина. Прочитав вывеску, Белла не сдержалась и негромко фыркнула в кулачок; Гойл сочетался с «Флориш и Боттс» примерно так же, как сама Беллатрикс с магглофилией.
— Если бы мы шли чуть помедленнее, ему бы пришлось интересоваться квиддичем, — весело пояснила Белла обернувшемуся Снейпу.
«О Мерлин», — подумала она, успокоившись несколькими секундами позже. – «И вот с этими я год назад всерьез надеялась делать шум на всю Британию?». После того, как Гойл скрылся в ужасе, Беллатрикс по-настоящему осознала, что даже половинчатая и аккуратная позиция Малфоя – еще не самое худшее, что могло ее поджидать. Собственно, у нее не было двух вещей, без которых не стоило и думать о чем-то кроме поддакивания Вальбурге: надежного состава, который сейчас был не менее надежно замурован в Азкабане, и плана действий. Но долго обдумывать эту печальную мысль ей не пришлось: они со Снейпом свернули в Лютный переулок.
* * *
— Снейп, ты кого сюда привел? – возопил невысокий полный человек, стоило Беллатрикс войти в помещение.
— Стивенсон, — Снейп, как всегда, оставался непроницаемым. – Я сюда привел эксперта по Темным Искусствам, знающего русский язык. Если я правильно помню твою просьбу, в ней ничего не говорилось о судимостях и мировоззрении. Или ты не считаешь леди Беллатрикс Лестрейндж специалистом в этой области?
«Похоже, обо мне помнят только старожилы и авроры», — подумала Белла, оглядываясь по сторонам. Было что-то сюрреалистическое в том, что она прошла незамеченной по Косому переулку, и ощутила на себе несколько тревожных взглядов, стоило ей свернуть в Лютный. Вмешиваться в разговор она не стала; пока Снейп беседовал с аптекарем, Белла стянула перчатки и осмотрелась. Слабо освещенное помещение и разнокалиберные сосуды на полках вызывали у нее стойкое дежа вю; точно в такие же лавочки она с коллегами захаживала лет пятнадцать назад.
— …Ты не поверишь, но весь Косой переулок даже ухом не пошевелил, — голос Снейпа вернул ее в реальный мир. – Только ты один тут ужасаешься. Ну?
Про то, как Гойл побежал покупать книги, профессор благоразумно не упоминал.
— Хорошо, — сдался аптекарь. – Давайте смотреть…
…Беллатрикс быстро пробежалась взглядом по оглавлению. С шумом потянула воздух, увидев статью за авторством Каркарова. Хмыкнула, увидев работу, посвященную окклюменции. Дурмштранг был в своем репертуаре: только в «Вестнике Дурмштранга» вещи называли своими именами и вместо стыдливого «пыточного проклятия» или «Второго Непростительного» писали «Круцио». В отличие от номеров, которые она читала дюжину лет назад, из этого издания уже пропали дурацкие твердые знаки на конце слов и «яти».
— Наконец-то они почистили язык, — пробормотала Белла, читая «Вестник» прямо на ходу.
— Я бы вам посоветовал все-таки убрать журнал, — заметил Снейп. – Когда вы читаете его вслух, пусть и шепотом, вас могут неправильно понять…
Уже на крыльце дома, взявшись за ручку, Беллатрикс вспомнила, о чем хотела спросить.
— Северус… — аккуратно начала она. – Скажи, юный Поттер вообще хоть чем-то отличается от отца?
Снейп помолчал несколько секунд.
— Нет, — покачал он головой после долгой паузы. – Вылитый Джеймс Поттер.
— То есть, в нем нет ничего от грязнокровки? – уточнила Белла.
— Нет, — ответил профессор и развернулся. – До свидания, леди Лестрейндж.
— До свидания, Северус, — произнесла ведьма, и Снейп тут же дезаппарировал.
* * *
Поздним вечером Белла тщательно надиктовывала перу перевод статьи о зельях, повышающих устойчивость к «Империо». Поначалу Беллатрикс опасалась, что подзабыла русский, но ее опасения быстро развеялись. Работа шла бойко, лишь иногда ей приходилось смотреть в словарь, чтобы вспомнить особо заковыристое выражение. Тяжелый, как свинец, русский язык оказался еще одним якорем, который смог закрепить ее воспоминания.
Во время перекура Белла вспомнила, как она уже в подростковом возрасте взялась за родной язык Каркарова и Долохова, чтобы лучше разбираться в Темных Искусствах. Библиотека Блэков в основном содержала классические труды, хорошие, но старые. Дурмштранговская периодика, посвященная Темным Искусствам, выходила на русском, и юная Блэк тщательно, со словарем, переводила то, о чем потом понятно и просто расскажет Долохов. Воспоминания хлынули сплошным потоком. Вот она читает в хогвартской библиотеке «Вестник Дурмштранга», поминутно заглядывая в пухлый словарь. Вот Каркаров и Долохов, говоря по-русски, замечают блеск в глазах Беллатрикс и припирают к стенке вопросом, понимает ли она их. Вот она на спор, медленно, по слогам, выговаривает слово zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа…
…Из калейдоскопа приятных воспоминаний ее выдернула сова Малфоев с тревожным сообщением о возможном обыске в домах Упивающихся.
* * *
— А живете вы тут одна и во владение вступили в мае сего года?
— Совершенно верно, даже докси не отовсюду вытравили. Так что вы будьте аккуратнее.
— Вы за два месяца не управились?
— Мистер Муди, я могу вам показать карту из Мунго, в которой написано чернилами по пергаменту: крайнее истощение. Я не хочу стать сквибом даже ради вашего спокойствия.
— Тогда позвольте уточнить, почему вы не поселились в поместье Лестрейнджей?
— Ответ на этот вопрос кому-то придется рунами высекать на камне, потому что бумага таких слов не терпит, а сил у меня не хватит. Нюансы брачного контракта, если в двух словах… О, Мерлин!
Молодая стажер дернулась, но уже было поздно: вешалка с грохотом полетела на пол. Беллатрикс закрыла лицо ладонью, предчувствуя, что сейчас начнется. Ведьма слишком поздно сообразила, что стоило бы не стоять, а немедленно поспешить к портрету, который может закрыть шторами только она.
— Нимфадора, аккуратнее, — произнес Муди, когда Вальбурга наконец угомонилась.
— Не называйте меня Нимфадорой, — раздраженно заметила девушка.
— Нимфадора? – медленно переспросила Беллатрикс.
Теперь она внимательнее присмотрелась к девице. Та почти ничем не напоминала Блэков: обычная круглощекая блондинка, которую легко представить где-нибудь за прилавком у мадам Малкин. «Может, просто тезка?» — с надеждой подумала ведьма.
— Так, Тонкс, иди сюда, — Аластор Муди окончательно добил Беллатрикс.
Что-то все же проскользнуло во взгляде Беллатрикс, такое, что ее племянница молча двинулась к старому аврору, на ходу перекрасив волосы в угольно-черный и похудев лицом. Теперь девушка казалась точной копией молодой Беллы.
* * *
— И все же, миссис Лестрейндж, я поражаюсь вашей реакции, — Муди закончил осматривать полки и направился к письменному столу. – Я ожидал от вас монолога в стиле вашей… тетушки, правильно? Выглядите, как будто вас дементор недоцеловал.
Беллатрикс помолчала, уставившись в пол. Что ему ответить? Что уже откричала свое в Азкабане? Что ей до сих пор снятся холодные лапы дементора? Что она даже спит в носках? Что она попросту боится снова оказаться в каменном мешке? Ведьме было противно наблюдать, как авроры, особенно полукровная племянница, роются с хозяйским видом в ее доме, но Беллатрикс была настолько слаба и телом, и магией, что ее протест или угрозы выглядели бы жалкими. Молчать было противно, но показаться жалкой было по-настоящему отвратительно.
— Я тоже поражаюсь вашему благодушию, мистер Муди, — Беллатрикс нашла нужные слова. – Когда вы прошлый раз заходили ко мне домой, вместо «Здравствуйте» вы сказали «Круцио».
— На пенсию я собрался, — с неожиданным добродушием ответил Аластор. – Вот доучу Тонкс, и отправлюсь на заслуженный отдых; Вас, до кого добрался, уже пересажал. Кстати, миссис Лестрейндж, что вы забыли в Лютном?
— Перевод статьи, — пожала плечами ведьма. – Я не могу совсем уже сидеть без дела.
* * *
Поздним вечером Беллатрикс сидела в кресле в гостиной, закутавшись в плед. От всех воспоминаний, связанных с арестом и следствием ей становилось холодно, и даже горячий чай почти не помогал согреться. Тогда, в восемьдесят первом, Аластор Муди первым ворвался в поместье Лестрейнджей; Силенцио, наложенное Краучем, уже сошло, а Инкарцеро еще держалось. Аврор то ли не увидел, что изрыгающая ругательства ведьма связана, то ли решил подстраховаться, но стоило Беллатрикс поднять голову, как оперативник наколдовал Круциатус.
Лестрейндж вздрогнула, вспоминая непереносимую боль от проклятия и пут, вгрызающихся в тело, когда воющая ведьма покатилась по полу в конвульсиях. Пожалуй, Муди владел Непростительными на уровне самой Беллатрикс. Белла устроилась в кресле с ногами и, укрываясь пледом, ощутила себя заключенной, кутающейся в тонкое одеяло, чтобы хоть как-то согреться.
— Кикимер! – домовик тут же возник рядом. – Принеси стакан огневиски из погреба.
Этим вечером Беллатрикс позволила себе расслабиться таким способом.
