6Эрэндис так и не рассказывает королеве о подарке. Ар-Зимрафель, вне всяких сомнений, потребует с благодарностью принять плащ, после чего артефакт безвозвратно сгинет в королевских сокровищницах, не говоря уже о том, что сам факт появления вещицы с такой неоднозначной репутацией в Роменне грозит стать поводом для грандиозного скандала. Проверять истинность и обоснованность орочьих легенд военачальники государя и не подумают, предпочтут перестраховаться, и тогда гарантии безопасности, что принцесса дала Иштар, ничего не будут стоить.
И все же миссии Эрэндис, равно как и необходимости отчитываться перед королевой, никто не отменял, поэтому с всевозрастающим неприятным чувством на душе она послушно докладывает:
- Иштар говорит о Сауроне много, но ничего полезного для войны. По большей части вспоминает то, что случилось задолго до моего рождения, в Белерианде. То, что и сама она знает лишь из чужих рассказов. О сынах Феанаро. О гибели древ. Или, например, об Унголиант. Похоже, эта история не вымысел...
- Огромный паук, явившийся из непознанного мрака, - Ар-Зимрафель вздрагивает, - потребность которого в свете невозможно было утолить. Поглотивший самого себя в ненасытной жадности. Конечно, я слышала о ней.
- По словам Иштар, на самом деле она не паук, а дух, - Эрэндис невольно понижает голос. - Дух, которой может принимать и облик красивой женщины, если пожелает. Ее потомки до сих пор живут в окрестностях Барад Дура. И саму ее нельзя уничтожить, как и любого из валар.
- Почему Иштар вспомнила об Унголиант? - Ар-Зимрафель подозрительно щурится. - Саурону известно, где ее искать? Может быть, они уже сговорились за нашей спиной? Однажды Унголиант помогла Врагу привести в этот мир хаос, и мы не обладаем защитным панцирем Валинора, чтобы противостоять ему.
- Если бы на стороне Саурона сражалась Унголиант, победа нашему государю досталась бы чересчур дорогой ценой, - признает Эрэндис. - Для того я и расспрашивала Иштар, какие еще майар уцелели после падения Ангбанда. Она назвала имя некоего Лангона. Оно вам о чем-то говорит?
Ар-Зимрафель ничего не отвечает и только, нахмурившись, сжимает переносицу большим и указательным пальцами. Эрэндис осторожно продолжает - информацию следует выдавать по крупицам, иначе ее осведомленность может насторожить королеву.
- Иштар с ним не встречалась, но знает, что он из числа давних последователей Моргота и никогда не считал, что Саурон достоин высокого положения, которое занимает. Не знаю, как ему удалось спрятаться от валар, но только он обосновался где-то на севере, в районе Железных холмов. Ходят слухи, что он одержим идеей отыскать Сильмариллы.
- Сильмариллы? - кажется, ей удается по-настоящему удивить Ар-Зимрафель. - Но ведь камни давно потеряны. Предсказано, что им не быть найденными или собранными вместе до крушения и обновления привычного нам мира.
- Пророчество о Дагор Дагоррат, - мрачным шепотом отзывается Эрэндис. - Этот Лангон надеется обойти условия. Он верит, что камни помогут... - разговор дается ей нелегко, и она резко замолкает.
Королеве, впрочем, не требуется объяснять очевидное.
- Можете не продолжать, - касается она руки девушки. - Я знаю, на чье возвращение они рассчитывают и чего хотят добиться. Иштар заговорила о других майар не случайно… Возможно, таким образом, они рассчитывают отвлечь наше внимание от Мордора и дружественных ему королевств. И ниточки этих интриг тянутся из Умбара.
- Если внимание государя вдруг обратится на север, это вполне отвечает интересам Харада, - повторяет принцесса услышанную ранее фразу. - Если только его величество не оставит достойного наместника. Например, лорда Элендила.
Королева в последний момент сдерживает рвущееся с ее языка резкое замечание.
- Ваше дело - внимательно слушать и запоминать, принцесса, а не пытаться думать за короля, - ледяным голосом отрезает она. - У лорда Элендила достаточно обязанностей, требующих его безраздельного внимания. К тому же, даже вы знаете Мордор лучше, чем он.
Когда хриплое трубление рога и навязчиво громкое для столь раннего часа объявление глашатая возвещают о прибытии на пристань королевы, лишь крайне внимательный наблюдатель заметит на лице Ар-Зимрафель странную смесь нетерпения и досады. Носильщики осторожно опускают на землю паланкин, и кто-то из служанок подает Эрэндис руку, помогая сойти на землю. В надежде избежать нежеланного внимания, принцесса благоразумно отступает на второй план, останавливаясь по соседству с Алласом.
Сегодня она освобождена от сомнительной привилегии развлекать посла Кханда. Иштар, очевидно, решив усладить взор нуменорцев сотканным из стереотипов образом знатной дамы из древнего восточного рода завоевателей и охотников за сокровищами, появляется на набережной, с головы до ног увешанная золотыми украшениями, перезвон которых действует Ар-Зимрафель на нервы почище несмолкающего гула толпы, собравшейся встречать мага Палландо.
От внимательного взора Эрэндис не укрыться краткому и, по всей видимости, далеко не дружелюбному обмену любезностями между послом и Исилдуром. Впрочем, отношение юноши ее не удивляет: коль скоро старшее поколение князей Андуниэ не приняло отступницу, глупо ожидать иной реакции от их наследника. А вот Алласу в леди Иштар видится не иначе, как оживший идол, и он тоже косится на нее с откровенной враждебностью.
- Она сделала это нарочно, - с усмешкой отмечает принцесса, - чтобы позлить Палландо и королеву. Иштар играет с огнем, когда государь вернется, ей едва ли сойдут с рук бесконечные насмешки и зубоскальство.
Страж непонимающе хмурится, и Эрэндис все же не может сдержать искреннего смеха.
- Я все время забываю, что ты не видел в своей жизни ничего, кроме Нуменорэ. Кхандская женщина скорее убьет себя, чем покажется в такой виде на людях, Аллас. Вариаги ведь кровожадные кочевники, быстроногий конь и острый кинжал всегда ценились среди них выше золота и драгоценных камней и всего этого презренного стяжательства. А такие наряды скорее приличествуют наложнице богатого вельможи где-нибудь в Умбаре.
Аллас окончательно приходит в замешательство.
- Зачем же тогда она так вырядилась? - недоуменно спрашивает он. - И почему это должно разозлить ее величество?
- Иштар невысокого мнения о Нуменорэ и его жителях, и королеве известно об этом, - поясняет Эрэндис. - Истерлинги вообще считают людей запада всем довольными и зацикленными на себе обывателями, которых связывают с реальностью лишь контакты с эльфами Линдона. Однако культура Востока никогда не входила в сферу наших интересов. Даже ее величеству известно об этом прискорбно мало. Готова поспорить, внешний вид Иштар не смутит сегодня никого, кроме меня. А поскольку господину Палландо извечно недостает тонкости в понимании таких вопросов, он и окажется тем, кто укажет королеве на ее заблуждение.
- Ее величество не любит ошибаться, - с опаской подтверждает Аллас. - Особенно ошибаться в мелочах, - помолчав, он добавляет: - О королевской гостье разные сплетни разносятся. Некоторые горожане даже открыто называют ее ведьмой. Говорят, где ступает нога вариага, земля обагряется кровью. А она еще расхаживает по улицам Роменны во всем этом золоте, как будто только что выбралась прямо из кургана. Или из самого Железного ада, - почти шепчет он, понизив голос.
- Она же нуменорка по крови, Аллас, - возмущается Эрэндис. - Об этом известно даже детям. Где ты только нахватался всех этих глупостей!
- Что меняет кровь! - отмахивается стражник. - Госпожа посол среди нас не воспитывалась. А те, кого она приехала представлять, с колыбели считают нас врагами. Вы бы поговорили с ней, ваше высочество. Здесь ей не Кханд. Случись что в городе, недолго будут искать виноватого.
Отчего-то опасения Алласа оказываются ужасно заразительными. Леди Иштар, конечно, сложно заподозрить в беззащитности и неспособности противостоять чужой агрессии, но ведь и отец Хинд был не последним воином, однако выдающиеся навыки его так и не спасли.
Корабль Палландо причаливает к берегу, когда королева уже успевает распорядиться подать фрукты и прохладительные напитки. Эрэндис, прищурившись, взглядывается в лицо пожилого мага, хотя с ее места довольно трудно определить, рад ли тот своему визиту, мрачен ли, искренна ли улыбка, что он посылает Ар-Зимрафель. Облик его разительно не соответствует избранному пути: Палландо будто опережает время, выделяясь даже среди своих остроухих спутников одеждой необычного кроя и короткими густыми волосами, топорщамищися в разные стороны. Отчасти он походит на алхимиков, что Эрэндис нередко встречала в библиотеке - мага будто окружает аура безумного гения, водоворотом времени вырванного из лаборатории и перенесенного на несколько эпох назад, к примитивному племени, которому необходимо заново открывать огонь.
Неудивительно, что его величеству зачастую недостает терпения в общении с Палландо. Король Ар-Фаразон еще меньше, чем его супруга, склонен признавать чужой авторитет.
Эрэндис приседает в заученном реверансе, не слишком удивляясь тому, что для волшебника с детских лет была невидимкой - откровенно говоря, даже среди эльфов не сыскать второго такого самодовольного типа, как этот вредный старик. Вот закадычный приятель его, Алатар, напротив, отличается раздражающей навязчивостью и вечно таскает с собой полные карманы сладостей, приторный вкус которых потом преследует Эрэндис весь день. Палландо тоже оставляет после себя неприятный осадок - но его уже не запить чашкой горького кофе.
- Господин часто бывает здесь? - повернувшись, Эрэндис улыбается, узнав Фада. На ее памяти это первый случай, когда тот оставляет Иштар и, тем более, решается заговорить с кем-то из дворца. Юноша не сводит глаз с худой фигуры мага - похоже, и он не в восторге от памятных похождений Палландо в восточных землях.
- Государь имеет обыкновение приглашать синих магов на праздники и пиры. И, конечно, на восхождение на Менельтарму, это давняя традиция, что была введена еще его предшественниками, - охотно сообщает принцесса, но, заметив панику в глазах Фада, переходит на его родной язык. - Я немного знаю ваше наречие. Учителя, которых нанял для меня государь, считали, что у меня хорошие способности к языкам.
Отчего-то каждое слово будто приправлено обжигающе острым перцем - так много лет не произнося на языке истерлингов ничего, кроме полузабытых молитв, теперь Эрэндис чувствует неловкость и даже вину.
- Госпожа сказала Фаду следить за собой и лишнего не болтать, - простодушно признается слуга. - Вот она удивится, что принцесса может разговаривать, как вастакская княжна! И вас всех во дворце этому учат?
- Только особенных, таких, как я, - смеется Эрэндис. - Племянницы ее величества даже синдарин не в состоянии освоить. Читают еще более или менее сносно, но стоит им заговорить, как хочется заткнуть уши!
- Синдарин - сложный язык, - серьезно кивает юноша. - Госпожа брала Фада с собой, когда путешествовала. Фад часто слышал, как она говорила с албаи на синдарине. Научился даже немного их понимать, хотя они обычно тараторят, как сороки.
- Здесь лучше не называть их албаи, - быстро поправляет его Эрэндис. - Особенно в присутствие тех, кого Палландо притащил с собой. В Линдоне любое слово на темном наречии считается оскорблением, еще после того, что случилось в Эрегионе. Видишь, как они радуются? - она указывает на эльфа, в данный момент воодушевленно беседующего с королевой. - Государя это приведет в бешенство. Он ненавидит беззаботность. Ничего не сделать для победы над Мордором, но не пропустить праздненство!
Фад с некоторой опаской смотрит на подозрительно наблюдающего за ними Алласа, словно страж способен их понимать и даже читать потаенные мысли, но все же решается на следующее замечание:
- Бабушка Фада всегда говорила, что лорда Майрона нельзя победить. Как это удалось вашему королю? Разве он великий колдун или вел в бой воинство из-за моря? Там, откуда Фад родом, - Фад позволяет себе то, что маленькая Хинд при любых обстоятельствах сочла бы великим святотатством: - говорили, что лорд Майрон превзошел в могуществе самого Владыку в его последние дни. И если бы Владыка встретился с ним сейчас…
- Да отсохнет твой язык за такую дерзость! - Эрэндис реагирует прежде, чем успевает осознать самоубийственный смысл своих слов. Фад глядит изумленно, и ей необходимо срочно придумать убедительную отговорку, ведь ни разу за все годы, проведенные в Нуменорэ, принцесса не позволяла себе таких непростительных ошибок.
- Как ты смеешь сомневаться в нашем государе! - изворачивается она. - Наш правитель - великий полководец, как и его преданные воины, а Саурон, если мне верно помнится, не выиграл еще ни одной войны.
- Войны не всегда выигрывают оружием, - резонно возражает юноша. - Это тоже слова бабушки Фада.
- Вижу, она была мудрой женщиной, - Эрэндис невольно улыбается, думая о том, что, должно быть, все вастакские бабушки в чем-то похожи. - Но она не научила тебя осторожности, Фад. При дворе любой необдуманный поступок может стоить тебе головы. Пусть, если верить Иштар, свободой ты не так уж дорожишь, твоя госпожа будет убита горем, если с тобой здесь что-то случится.
- Фад обещал госпоже, что будет осторожен, - он улыбается в ответ. - Не волнуйтесь за Фада, ваше высочество. Фад всю жизнь мечтал однажды побывать в Нуменорэ. Увидеть короля и королеву. Увидеть синих магов. А ему довелось даже поговорить с принцессой!
- Ради разговора со мной сюда ехать точно не стоило, - смеется Эрэндис. - Если хочешь, я познакомлю тебя с Палландо. Он немало поездил по Рун, знает твою родину, как свои пять пальцев. Как много там, должно быть, изменилось за эти годы…
- Доброта принцессы не знает границ, - она едва успевает помешать Фаду пасть ниц к ее ногам. - Фад очень хочет поговорить с господином Палландо. Фад будет благодарен принцессе до конца жизни!
- Как мало некоторым надо для счастья, - возводит глаза Эрэндис. Ар-Зимрафель, разумеется, попросту забыла ее дождаться, и теперь девушку ожидает пешая прогулка до дворца в компании верного Алласа и ее нового друга. - Впрочем, ты можешь кое-что сделать для меня, Фад. Расскажи мне про твою страну.
Фад не слишком удивляется. В Нуменорэ Иштар сродни редкой птичке, и ему не привыкать слышать адресованные им вопросы о далеких краях.
- Что же, Фад с радостью расскажет вам, - помолчав, он вдруг добавляет: - Может быть, до того, как родиться среди людей запада, в прошлой жизни, принцесса тоже пасла звездных овец на полях Владыки за Вратами Ночи? Вы так похожи на девушек из клана Фада. И на его сестру.
- Твою сестру? - несмотря на знойный день, Эрэндис становится не по себе. - Ты имеешь в виду ту девушку, с которой Иштар познакомилась в Мордоре?
- Нет, - отзывается Фад с нарочитым спокойствием. - В Средиземье Фаду сестру уже не встретить. Еще много лет назад она удостоилась предстать перед троном Владыки и просить его о милости для всех нас. Фаду только предстоит заслужить эту честь, отдав за Него свою жизнь.
- Не говори так, - Эрэндис порывисто хватает его за руку. - Ты слишком долго прожил среди вариагов. Владыке не нужна твоя скорая смерть. Ты, верно, был совсем ребенком, когда потерял семью, и почти не помнишь их?
- Смутно, - с грустью подтверждает Фад. - Даже имени сестры не знал, пока чужие люди не сказали. Если Фад бывает в родных краях, всегда деву моря Рун за нее просит.
- А как звали твою сестру? - тихо интересуется Эрэндис, старательно игнорируя подступающие к глазам слезы. - У нас, как ты успел заметить, тоже есть свое море. Можешь и здесь за нее попросить. Я скажу слугам, чтобы в другой день показали тебе порт.
Эрэндис кажется, что она пребывает в полусне, и следующие слова юноши доносятся до нее, словно через толстый слой стекла, разбить которое невозможно, не изранив рук об острые осколки.
- Фаду сказали, что ее звали Хинд, - отвечает ее потерянный брат. - Только вы не смейтесь. Над Фадом здесь уже посмеялись, сказав, что наши имена похожи на собачьи клички. А это имя даже среди вастаков редкое. Знаете, что оно означает?
- Ртуть, - помертвевшими губами отзывается Эрэндис. - Металл. Его нет в Рун, поэтому и имени такого обычно нет. Это слово знают только кузнецы. Те, кто уходил обучаться в далекие земли.
- Наставники принцессы действительно рассказали ей очень много, - удивляется Фад. - Фад помнит, отцу извечно приходилось объяснять, почему старшие выбрали такое странное имя. А некоторые и после этого не верили, считали, что отец все выдумывает. Что говорили, за металл такой, который течет, как вода, да еще и отравляет все, к чему прикасается. Ни колец, ни ожерелий из него не скуешь, и деве моря Рун в дар не принесешь, так какая от него польза…
Воодушевленный неожиданной поддержкой Фад продолжает болтать без умолку, впервые в жизни рассказывая кому-то, кроме Иштар, о своей семье, а Эрэндис чувствует, что задыхается в городе, на этом острове, в одночасье превратившемся для нее в темницу. Рядом с ней по улицам Роменны идет ее родной брат, которого она считала погибшим, их род не прервется на ней, а получит продолжение, и родители, вероятно, улыбаются, когда степной суховей, насквозь пропитанный морской солью, доносит до них вести о судьбах сына и дочери. По крайней мере, Фад не стал для них жестоким разочарованием, а значит, и у нее остается шанс.
Эрэндис не может ни обнять Фада, ни даже поблагодарить Иштар за его спасение, но отныне знает, что сдержит данное ей обещание. Любой ценой.
