LadleРон, отложив вилку, с самым сосредоточенным выражением лица ощупал свои брови, а потом расхохотался.
– Рон? Ну? Что там? – Джинни не терпелось узнать, кого показал на этот раз «Soul».
Гермиона опасливо хмурилась, а Гарри недоумевал – слишком неожиданной была реакция Рона.
– Вы можете себе представить незабвенного профессора зельеварения без бровей? – Рон продолжал похихикивать.
– Ты видел Снейпа? – Гарри не мог скрыть волнения.
Рон поведал друзьям обо всём, что увидел. Но никто не спешил разделить его веселья. Первой отозвалась Гермиона:
– Этот сервиз Густава Петреля на самом деле проникает в глубины сознания. Северус Снейп был пренеприятной личностью, но он сам всё сделал для того, чтобы окружающие его не любили. Я никогда не стану оправдывать его мрачного и злобного характера, но должна признать – он на самом деле был выдающимся магом. Жаль, что он так и не позволил вытащить из себя на поверхность всё то доброе, что было у него внутри.
– Гермиона, ты о ком сейчас говоришь? Да, он был умным, двойным агентом и всё такое, но разве ты забыла, сколько неприятностей он всем нам доставил, особенно Гарри? Мне, пожалуйста, отработки в подземелье! – Рон эмоционально вращал руками, чуть не сбив одну из фарфоровых чашек.
– Рон! Какие бы не были его мотивы такого поведения, он заслуживает уважения!
Перепалку супругов остановил тихий комментарий Гарри:
– Северус Снейп был самым смелым человеком, которого я знал.
В его голосе звучала горечь.
Все немного помолчали, даже Рон подрастерял своё веселье. Джинни, обдумывая видение Рона, спросила:
– Как он смог вызвать эту богиню? Как там её? Бастет?
Ответила Гермиона:
– Между прочим, древнеегипетская магия имела большое значение и влияние. Это огромный пласт в истории магии. Мы мало изучаем в Хогвартсе эту отрасль, но современные заклинания составляют лишь малую часть возможностей чародейства. То, что Снейп обладал способностью использовать древнеегипетские заклинания и заговоры, говорит о его выдающихся способностях. Я читала «Книгу мёртвых», там есть описание обрядов. Но чтобы уметь их использовать, недостаточно глупого помахивания палочкой. Этими заклинаниями способен владеть лишь сильный волшебник.
– Поменьше бы ты читала, – пробурчал Рон.
Гермиона закипала:
– Если кто-то слушал бы внимательнее профессора Бинса на уроках, ему тоже было бы интересно узнать побольше!
– Да как можно было слушать Бинса, Гермиона? Я тебя умоляю! Я засыпал уже на третьей минуте его бубнежа.
– Иногда я думаю, Рон, что в твоём роду были тролли!
– Э, кхм, – я как бы тоже Уизли, – Джинни решила немного остудить пыл Гермионы.
В планы Гарри совсем не входило устраивать в гостиной битву друзей. Он не ожидал такого побочного эффекта.
– Давайте не будем спорить, хорошо?
Гермиона продолжала метать на Рона гневные взгляды, но от дальнейших споров воздержалась.
– Гарри, этот сервиз – тончайший детектор человеческих мотивов. Его создатели вряд ли преследовали своей целью просто бестактно залезть в чью-то душу. В любом случае, магия «Soul» – не развлечение.
– Гермиона, я думаю над этим с тех самых пор, когда впервые увидел его в мастерской мистера Уизли. Честно говоря, я надеялся, что вы мне поможете раскрыть все его секреты. Хотя пока вопросов больше, чем ответов.
Гермиона сразу успокоилась. На Рона она старалась не смотреть.
– Я не понимаю, как и по какому принципу «Soul» подбирает свои видения. Есть ли вообще связь между ними?
– Гермиона, пока не попробуешь – не поймёшь. Я не шучу. Брови, конечно, меня слегка выбили из равновесия, но на самом деле это было даже жутко. Я не смотрел со стороны на всё. Я
был профессором Снейпом, – Рон не хотел больше спорить.
Гермиона с минуту сидела в полной задумчивости, словно пыталась прийти к какому-то решению. Затем:
– Хорошо, я попробую. Или мы разгадаем загадку этого набора, или его нужно спрятать подальше от невежественных глаз и забыть обо всём.
– Пожалуйста. В твоём распоряжении все шесть приборов. Какой ты возьмёшь? – Гарри был несказанно рад, что Гермиона перестала сердиться.
– Я не знаю. Честно говоря, хотелось бы начать с начала, ведь каждому набор показывает разных людей. Но что-то мне подсказывает, что нужно взять недостающий предмет – половник. Совместными усилиями мы уже знаем о людях мелких, средних, нормальных, бунтарях и изгоях.
– Коротко и ясно, – Гарри усмехнулся. – Ну что ж, бери тогда половник.
– Папа сказал, что увидел в нём Гарри. Был им, – Джинни метнула быстрый взгляд на мужа.
– Ну, для того, чтобы понять Гарри, не нужен никакой половник. Я полностью согласна с его вердиктом.
Гарри покраснел. Он мучительно ненавидел все эти разговоры о своей исключительности. Уже раскрыл рот, чтобы как-то защититься, но его перебил Рон:
– Гарри, лучше ничего не говори! Не скромничай! Давай, Гермиона, расскажешь нам потом каково это – быть избранным.
Гермиона обвела взглядом притихших друзей, словно собираясь с духом, и взяла из коробки серебряный половник.
Ladle
Он вдохнул всей грудью приветливый летний воздух, пытаясь побыстрее заглушить отчаяние, которое неминуемо его настигало после посещения больницы. Старое обшарпанное здание универмага «Чист и лозоход лимитед» по-прежнему щеголяло пыльными витринами, выцветшем объявлением о ремонте и осыпавшейся штукатуркой на стенах, открывающей взору кладку кирпичей, напоминающую рваные раны.
Невилл знал, что такое состояние пройдёт – нужно лишь немного потерпеть. С годами он научился не позволять этой боли долго владеть его сознанием, но приходилось идти на компромисс с душой – несколько минут тоски и отчаяния ему были обеспечены. Полностью избавиться от боли, не думать об этом – не получалось.
Он задумчиво брёл к станции метро, где возле всегда закрытого входа можно было спокойно трансгрессировать домой. Больница Святого Мунго находилась чуть в стороне от шумной магистрали в самом сердце Лондона, за неприметным заброшенным парком. Если срезать путь, то через пару минут он окажется на бойкой улице, полной спешащих по своим делам маглов. В такие минуты Невилл, как никогда, чувствовал себя одиноким. Он пытался вобрать в лёгкие вместе со сладковатым запахом зелени с примесью городской пыли немного всеобщего спокойствия и радости. В такие минуты он выключался из общего ритма жизни.
Бабушка приболела, да и с годами властная Августа всё больше стала походить на печальную жалкую старушку, так что визиты в Мунго были для неё болезненны. Она не показывала виду, но Невилл прекрасно знал, как это тяжело – быть сильной.
Мама и папа по-прежнему никого не узнавали. Последствия Круциатуса, применённые к ним маньячкой Лейстрендж, оказались необратимыми. Невилл знал это. Знал, что душевное здоровье родителей нарушено безвозвратно, что никакая магия не способна вылечить их. Всё, что ему оставалось – это вот эти визиты к родным людям, которые его не узнавали. Которые не видели, как он рос, как поступил в Хогвартс. Не знали, что распределяющая шляпа, надолго задумавшись, отправила его ни куда-нибудь, а в славный Гриффиндор, и это решение вызвало гордость, перемешанную с недоумением, у всех его родственников. Да он и сам тогда не поверил, когда тихий голос вёл свои беседы у него в голове:
– Хм. Я вижу честность, порядочность, преданность. И ум тут есть. Если вам добавить немного смелости и веры в себя, то результат будет не дурен. Куда же мне вас определить? В сердце много любви. Вам надо научиться стоять за себя. Если вы сумеете оставить вашу душу такой же чистой, несмотря на трудности, которых я вижу немало, вы сможете много добиться. Сложное решение. Но позволю себе чуть подтолкнуть вас. Надеюсь, я не ошибаюсь. Итак – Гриффиндор!
Невилл был, наверное, самым нерешительным и несмелым гриффиндорцем, которого знала история школы. Но когда приходилось совсем туго, он всегда вспоминал слова шляпы и приободрялся. И ещё рядом были друзья. И рядом была бабушка, которая прикрывала свою невозможную боль стальной бронёй.
Невилл огляделся. Что-то сегодня он позволил себе дольше обычного предаваться грустным размышлениям. Надо брать себя в руки. Он шёл теперь по узкой аллее, по бокам которой через одинаковые промежутки стояли величественные вязы, из-за достаточного освещения вымахавшие здесь просто гигантских размеров. Попытался сосредоточиться на чём-то другом, вытесняя мысли о Мунго, например, на том, что этот вид вязов называется вяз Давида. Растения всегда его успокаивали. Они были молчаливыми слушателями всех его несчастий, вселяли уверенность, когда он заботился о каких-нибудь редких кустиках. Потому что тогда несмелый Невилл становился сильным. Растения были беззащитными, а он, заботясь о них, чувствовал себя нужным и уверенным.
Оставалось пройти несколько десятков метров до конца аллеи. Невилл с облегчением почувствовал, что его равновесие и на этот раз пришло в норму. Он справится.
Внимание его привлёк детский плач. Возле одного вяза стояла маленькая девочка и безутешно плакала. Вокруг неё уже собралась небольшая толпа – в основном это были молодые мамочки, гуляющие в парке с младенцами и старушки, следящие за внуками постарше. Невилл подошёл поближе, пытаясь понять, что случилось. Может, ребёнок потерялся? Оказалось, у малышки на дерево забрался котёнок и теперь испуганно таращился сверху, боясь спуститься вниз. Девочка в первый раз вынесла любимицу прогуляться. Кошка с перепугу взлетела по широченному стволу вверх, а что делать дальше – не знала. Девочка безутешно растирала слёзы по щекам, а сердобольные женщины её успокаивали. Кто-то уверял, что у кошки это в крови – лазить по деревьям, и она непременно спустится вниз. Одна молодая женщина предложила вызвать спасателей. Девочка продолжала плакать, не очень надеясь на то, что её любимица вернётся к ней живой и здоровой.
Невилл вздохнул. Он панически боялся высоты. Мог побороть в себе многие страхи и комплексы, но высоты боялся до тряски в коленях. Когда ему было восемь лет, его двоюродный дядя Элджи случайно чуть не выбросил его со второго этажа. Злого умысла в действиях дяди не было вовсе – он держал племянника за лодыжки, высунув в окно, тем самым, по-видимому, пытаясь выудить в мальчике хоть каплю смелости. Потянувшись за пирожным, дядя Элджи разжал руки, и Невилл расшибся бы, если бы не умудрился чудесным образом превратиться в некое подобие мячика. Этот инцидент принёс бурю ликований его родственникам, которые в глубине души опасались, что Невилл самый настоящий сквиб, и страх к высоте на всю жизнь у самого Невилла. Он пробовал побороть эту фобию разными способами, но результат всегда оставался одинаковым – только оказавшись твёрдо стоящим на земле, он терял чувство тошноты и предательское подрагивание в коленях.
В кармане его лёгкого летнего пиджака лежала волшебная палочка, и куда как просто было применить заклинание левитации, чтобы спустить перепуганную кошку вниз. Но для начала пришлось бы вежливо убедить всех этих женщин разойтись по домам, или не смотреть в его сторону. Невилл ещё раз вздохнул и сделал шаг вперёд. Он ужасно боялся высоты. Но больше этого всей душой протестовал против детских слёз.
Он молча подошёл к стволу вяза, оценивая его толщину и прикидывая, на какую опору лучше взобраться для начала. Ствол, как назло, внизу был гладким, и ближайшая ветка находилась почти на высоте в человеческий рост. Невилл никогда не был склонен к физическим упражнениям, не считая того памятного раза, когда, повинуясь заклинанию лже-Грюма, продемонстрировал всему классу акробатический этюд. Он подпрыгнул, ухватившись за ветку, потом, перебирая ногами, долез до нужного расстояния, и перехватил ступнями «перекладину». Из такого положения «ленивца» переместить вес на саму ветку было несложно. Невилл аккуратно подтянулся и уселся на ветвь, внимательно выискивая взглядом следующую ступеньку. Девочка внизу притихла. Женщины, задрав головы, подбадривали его и давали бестолковые советы.
Так, ветка за веткой, Невилл перемещался вверх. Вниз он не смотрел, потому что, во-первых, боялся свалиться, а, во-вторых, если он это сделает – спасателей точно придётся вызывать, так как он на манер котёнка усядется в листве и будет таращить глаза. Самоирония придала смелости. Невилл полностью сосредоточился на своём занятии. Один раз, всё же, нечаянно взглянул вниз, когда сучок, на который он наступил, предательски хрустнул. Схватился руками покрепче за ствол, пытаясь унять сердцебиение. Отдышался, посмотрел вверх. Котёнок был совсем рядом. Он продолжал жалобно мяукать, но в лице Невилла, видимо, почувствовал спасителя, потому что смотрел на него явно с надеждой. Невилл подтянулся в последний раз и взобрался на очередную ветку. Протянул руку, чтобы взять котёнка. Тот никак не хотел отдираться от ствола, крепко вцепившись коготками. Невилл стал ласково его уговаривать, потом поделился, что ему тоже страшно, поэтому лучше спускаться. Виновник суматохи, наконец, позволил себя ухватить за тельце. Невилл засунул его за пазуху и пустился в обратный путь. Пустился – громко сказано! Оказывается, взбираться на дерево гораздо проще, чем слезать с него. Приходилось всё время смотреть вниз. Ноги так тряслись уже от напряжения, что минуты, понадобившиеся для спуска, показались ему часами. Котёнок молчал, но больно вцепился в своего спасителя. Невилл терпел, по крайней мере, раз бедолага держится – не вывалится по дороге.
Вот, слава Мерлину, и та самая ветка, с которой он начал своё восхождение. Невилл уселся на неё, опасно балансируя, потом, повиснув на руках, спрыгнул.
Девочка в сотый раз благодарила Невилла, женщины нахваливали его за смелость: «Слава богу, настоящие мужчины ещё не перевелись!», а Невилл только сейчас понял, как же он предательски боялся. Женщины разошлись по своим делам. Девочка крепко прижимала к себе котёнка, который был настолько напуган, что больше не помышлял ни о каких прогулках. По лбу Невилла стекали капли пота – то ли от напряжения, то ли от пережитого стресса. Он нащупал в кармане носовой платок, чтобы привести себя в порядок.
– Дяденька! У вас из пиджака выпало! Какая красивая! – девочка, наклонившись, подняла с земли яркую бумажку, выпавшую из кармана вместе с платком.
Невилл пригляделся. Грустно улыбнулся:
– Хочешь, возьми это себе.
– «Лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс», – прочитала она по слогам. – Никогда не видела такой жвачки! Откуда у вас такая?
– Моя мама любит такую. Возьми себе. У меня есть ещё.
– Спасибо! – девочка просияла и стала разглядывать необычный фантик.
Невилл уже сделал несколько шагов вперёд по аллее, когда девочка его окликнула:
– Дяденька! Мистер! Спасибо вам ещё раз за Аишу! И передавайте привет вашей маме!
– Хорошо. Обязательно передам…
