12 июля 1997
Глава посвящается Алонси, Kiwin и zewana.
Как я не люблю шестые главы. Вы бы знали. Но выросло, что выросло.
____
12 июля 1997
Отпустить стрессовую ситуацию.
Подумать о хорошем?
На самом деле Драко не понял и половины того, что давал здоровенный талмуд о психологии и нервных расстройствах. Увесистая книга явно была написана для людей, которые, открыв ее, уже будут понимать, о чем идет речь, и что такое магическое нервное расстройство.
Страницы были забиты информацией, да вот проблема, Драко, редко имеющий дело даже с понятием простой психологии, только ломал голову над словосочетаниями и объяснениями. Прочитав одну главу, он пришел к выводу, что у него не просто пограничное состояние, а самая настоящая патология и практически шизофрения. Однако, через несколько страниц, автор этой «макулатуры», заверил Драко, что тот отнюдь не псих и не пациент клиники для «двинутых».
Целые абзацы гласили о том, что у него обычный стресс и восприимчивая психика.
Через несколько часов бездумного листания страниц и разглядывания синяков на запястье, Драко принялся вести беседу с самим собой. Поймав себя на том, что он ходит туда-сюда перед камином и в полный голос рассуждает о смерти Грейнджер и том, как она отразилась на его «неустойчивой психике, которую склонны были иметь люди эмоциональные, имеющие тяжелое детство и подверженные насилию и давлению со стороны», он испугался не на шутку.
И признать, что и до этого он был напуган практически насмерть, не составило никакого труда. Он даже не знал, чего боится больше.
Грейнджер или Тьмы.
И хоть страшная фигура всегда приходила вместе с грязнокровкой, что-то в последней галлюцинации (это не реальность!) заставило Драко задуматься о том, что Грейнджер не так уж и заодно с этой… этим.
* * *
— С тобой все в порядке? – Забини удивленно косится на толстые книжки по психологии.
— В полном.
— Я просто хочу, чтобы ты помнил, о том, что ты не один, Малфой.
— Я же сказал, все в порядке, – Драко смотрит на друга с нескрываемым раздражением.
Забини пожимает плечами и отходит к окну.
— Нужно навестить Пустошь.
— Хорошо.
— Спасибо.
* * *
Северная Аляска встречает Драко и Блейза холодными ветрами.
Ледяная крошка хрустит под ногами, словно мелкие осколки битого стекла. Драко морщится и приподнимает ворот осеннего пальто. Функции организма, который, несомненно, уже перестроился на английское лето, дают сбой. Драко не успевает пройти и десяти шагов, как его тело пронзает судорога, а зубы начинают стучать. И хоть на улице всего-то минус три градуса по Цельсию, организму и этого достаточно, чтобы чувствовать себя погруженным в прорубь с ледяной водой.
Они бредут по разбитой проселочной дороге. Вдали, в нескольких километрах к югу, виднеется маленькая деревушка. Тоненькими струйками дым поднимается в воздух из труб, торчащих с крыш аккуратных кирпичных домиков. Деревня напоминает Хогсмид. Хогсмид, конечно же, связан с Хогвартсом. А Хогвартс (дом, милый дом!) вызывает жуткие воспоминания.
Как несколько событий, что шли друг за другом, способны перечеркнуть шесть светлых лет?
А были ли они светлыми? Он не знал. Теперь он уже ничего не знал.
Блейз идет молча и не спрашивает ни о чем. Лишь изредка бросает на Драко беспокойные взгляды, но, как только Драко спрашивает, в чем дело, – теряется и заводит разговор о какой-то чепухе.
Они никогда не обсуждали заданий Лорда, и Драко не знает, что пришлось выполнить Блейзу, чтобы доказать, что он достоин метки. И выполнил ли он. Драко не хочет знать. Даже думать об этом не желает.
Ну же, Драко, займись им!..
Он резко мотает головой.
Драко Малфой!
Слизерин!
Нет, только не сейчас.
Вы же знаете, как я люблю малых деток, Дамблдор…
Драко резко останавливается. Жмурится, стискивает зубы.
Гермиона Грейнджер!
Гриффиндор!
Блейз по инерции проходит еще пару шагов, а затем оборачивается.
Не могу поверить, что мы были на его месте. И вели себя так же.
Драко сгибается и упирается ладонями в колени. Голоса из головы и вспышки воспоминаний уходят так же внезапно, как и появляются. Минута требуется для того, чтобы отряхнуться, выровнять спину и продолжить путь, махнув рукой Блейзу.
Забини не задает вопросов, только теперь обеспокоенных взглядов куда больше. Теперь он не просто беспокоится и проверяет все ли в порядке, теперь он наблюдает. Знает, что если спросит – ответа не получит, вот и ищет отгадку сам. В действиях, движениях, реакциях.
Драко сжимает руки в кулаки в карманах пальто, цепляется замёрзшими пальцами за скользкую подкладку, силится не закричать. Снова.
Деревня кажется нежилой. Но это только на первый взгляд. Темные времена настали не только в Англии, и кто, как не жители магической деревни знают об этом? Пожиратели смерти творят беспредел, а слух о том, что два юных лорда (те самые мальчишки, у которых уже есть метка!) посетят ведьму Пустоши, разнесся по домам раньше, чем Драко и Блейз сделали несколько шагов от порт-ключа.
Драко с облегчением замечает, что тяжелые воспоминания окончательно отпускают, как только они пересекают границу ворот деревушки. По телу проходит волна тепла, и внутри разливается приятное спокойствие. Драко даже хочется улыбнуться, но он понимает, что что-то не так, и вопросительно смотрит на Блейза.
Забини кивает и тычет пальцем в сторону уже оставшихся позади ворот. Над коваными створками золотистым цветом светятся две начерченные небрежным почерком руны. Добра и Спокойствия.
Снаружи дом ведьмы выглядит таким же, как и остальные три десятка домов. Коробка из красного кирпича и крыша, выстеленная зеленой черепицей. Но ступив внутрь, Драко тут же понимает, что дом отнюдь не обычный. В нос ударяет запах мяты и патоки.
Патока ворошит внутри Драко какие-то воспоминания. Но он никак не может ухватиться за их суть. Он на ватных ногах ступает следом за ведьмой и Блейзом. Они минуют длинный коридор, стены которого увешаны рисунками звездного неба, млечного пути и других небесных тел. Рисунки движутся и притягивают взгляд к себе. Драко очень хочется коснуться хотя бы одного из них, но Блейз окликает, и его голос будто вырывает Драко из тумана спокойствия.
Забини зовет его и скрывается за темными шторами. Драко бросает последний взгляд на манящие картины и замечает, что в самом начале коридора под потолком болтается большой ловец снов. Амулет раскачивается из стороны в сторону, длинные темно-синие перья словно плывут в воздухе.
Драко делает шаг вперед.
Ему нужно коснуться.
Дотронуться.
Пожалуйста.
Жизненная необходимость.
На плечо ложится тяжелая ладонь, и голос Забини вновь возвращает к реальности.
— Вот уж не думал, что ты такой восприимчивый ко всем этим штукам. Идем.
Драко с трудом отрывает взгляд от Ловца. Ему кажется, что он слышит шепот. Но шепот приятный, успокаивающий, баюкающий.
Драко отодвигает штору и проходит в комнату вслед за Блейзом.
* * *
Ведьма раскладывает перед Забини какие-то пасьянсы. Длинные карты ложатся одна на одну, крест-накрест, отбрасываются в сторону. В комнате холодный свет, но очень жарко, и Драко немного не по себе. Он оттягивает ворот пальто и хмурится.
Блейз сидит за столом и внимательно наблюдает за тем, как женщина тасует карты. Новая раскладка, новые значения. На стол выкладывается карта с рисунком повешенного человека, кладбища и чертей. Ведьма неодобрительно хмыкает и выкладывает еще три карты на стол. На них точно такой же рисунок. Ведьма поднимает голову, отрывается от карт, внимательно смотрит на Забини. Обводит взглядом комнату и выкладывает еще несколько карт.
Шуршание. Повешенный.
Щелчок стрелки на часах. Кладбище.
Ведьма медленно выкладывает еще три карты. Черти. Повешенный. Черти.
Она вновь внимательно осматривает комнату и бормочет что-то себе под нос. Затем, прокашлявшись, повторяет:
— Я же просила не таскать с собой фантомов, Забини.
— Не мое, – Блейз разводит руками.
— Кто она? — ведьма поднимает пытливый взгляд на Драко. – Кто эта девушка?
— Которая? – Драко провел рукой по тяжелым бархатным портьерам за своей спиной и непонимающе посмотрел на Блейза.
Блейз, озираясь, покрутился во все стороны и даже шутки ради заглянул под стол, но эти действия сами по себе были ответом – он не видел ничего и близко напоминающего девушку. Но Блейз, видимо, понимал, о чем идет речь в целом.
— Та, которая стоит за твоей спиной, — ведьма посмотрела будто сквозь Драко и через несколько мгновений вытянула вперёд дрогнувшую руку. — Кто ты?
Драко снова огляделся, и уже было открыл рот, чтобы сообщить о том, что чушь это все, и им пора, но ведьма заговорила вновь:
— Она не может сказать, — ведьма провела ладонью по лицу и вновь обратила взгляд на Драко. – Душа этой девушки несчастна. Она так молода. Карие глаза, пышные волосы, невысокого роста, примерно по ваше плечо, мистер…?
— Флинт, — моментально севшим голосом ответил Малфой.
По позвоночнику пробежался противный холодок, а осознание (того самого!) уверенно скреблось в те отсеки памяти, которые он, казалось бы, закрыл на сто замков.
— Она говорит, что вы врете.
И тут ведьма усмехнулась. Точь в точь как это делала Грейнджер. Будто делала это каждый день, так же как и Грейнджер: левый уголок губ приподнялся, а в глазах застыла насмешка.
Что, Малфой, не все можно купить за деньги? Смелость, гордость. Как же ты жалок.
И усмешка, чертова усмешка. Мол, я всегда буду выше тебя.
Лучше тебя. Можешь волосы на себе вырывать, но я все равно буду жить, а ты лишь выживать. Жалкое подобие, загнанное в рамки правил без права выбора.
— Она умерла не своей смертью.
Ведьма провела рукой над свечами, стоявшими на столе.
Разноцветные столбики воска под ее ладонью вспыхивали один за другим. Мрачная комната заполнилась тёплым светом и ароматами бергамота и восточных трав. Да только это не принесло Драко ни капли спокойствия. Единственным, кто казался уверенным в происходящем, был Блейз. Он внимательно наблюдал за Драко, с лица которого постепенно сходила вся краска.
— Вы видели, как она умерла, – ведьма перевела на Драко затуманенный взгляд.
Затем встала и двинулась в его сторону.
Половицы под её ногами противно заскрипели, и Драко зажмурился, пытаясь скинуть наваждение.
Он тяжело сглотнул и открыл глаза, тут же осознавая, что и шагу ступить не может. Ноги будто приросли к полу, а кончики пальцев начало покалывать. Ведьма глубоко вздохнула и вытянула вперёд руки. Не касаясь Драко, начиная от его лица, она повела левой ладонью вниз. Пальцы дрогнули в районе грудной клетки – ведьма тут же положила руку на сердце Драко.
Ему показалось, что по телу пустили электрический заряд, а температура комнаты упала до минусовой отметки. Ведьма, не мигая, смотрела поверх плеча Драко.
Минута.
Две.
Страх противным комом шевельнулся где-то внутри.
— Это была не болезнь, — пошептала ведьма. — Насильственная смерть. Авада. Или чего похуже. Проклятье? Нет, Авада. Мерлин, она так хотела жить...
Драко вздрогнул, ладонь ведьмы была такой тяжёлой. Он чувствовал, что она забирает какую-то часть его магии и энергии через свои пальцы. Через это прикосновение.
Она так хотела жить.
Ему захотелось расхохотаться. Как будто каждый третий маг в подростковом возрасте вынашивает в себе суицидальные мысли и планы. Ну что за бред? Конечно же, ей хотелось жить. И ему хотелось, чтобы она жила.
— Почему ты так привязана к нему, милая?
— Что? — Драко, наконец, оторвал взгляд от противоположной стены и посмотрел на ведьму. Но она говорила не с ним. И это было жутко.
Еще кошмарней положение вещей стало тогда, когда он понял, что не только он видит Грейнджер. Хоть сейчас он и не наблюдал ее, но где-то в сознании шевельнулась радостная мысль – значит, он не психопат. Значит, он…
— Она говорит, что ты хотел ее спасти.
И вот оно. Будто выстрел в висок. Ему очень хочется заткнуть уши. Чтобы не слушать, не слышать. Чтобы не понимать. Простая констатация такого острого факта. Это было прямым доказательством того, что Драко «не так уж и плох». Не так уж черства его душа.
Он хотел её спасти.
Он не мог её спасти.
В груди кольнуло. Драко почувствовал, как в носу щипает. Правда была такой режущей, такой болезненной. Ладонь на груди все тяжелела. Будто ведьма надавливала на грудную клетку, в надежде проломать ребра и вырвать его сердце.
Глупый, но жизненно важный орган, да, друг?
На самом деле это едва ли можно было назвать прикосновением, так… лёгкое касание.
— Она плачет, — на секунду посмотрела на Драко, будто спрашивая: есть ли у Грейнджер причины плакать?
— Ей так жаль. Если бы ты знал, как ей жаль…
Драко закусил внутреннюю сторону щеки, перед глазами уже стояла пелена слез. Предметы двоились, очертания сидящего за столом Блейза теряли четкость.
— Она постоянно повторяет, что ей жаль, — ведьма закрыла глаза и принялась водить правой рукой перед своим лицом. Будто бы хотела снять налипшую на лицо паутину, только движения были плавными и осторожными.
Драко почувствовал металлический привкус во рту, и, от ощущения крови на языке, его замутило.
— Вы не были друзьями. Врагами, скорее, но это так, глупые вопросы горячей, молодой крови и взглядов на жизнь. Ты не желал ей смерти. Сколько боли, Мерлин… Ей так жаль.
Драко отчётливо ощутил, как ему не удается совладать с собой, и две горячих слезы чертят дорожки по холодным щекам, срываясь тяжелыми каплями с подбородка.
— Достаточно.
Это будто говорит кто-то другой. Кто угодно, но не он сам.
— Она хочет поговорить с тобой, — ведьма смотрит на Драко, и он видит в ее глазах сочувствие. — Говорит, что ты знаешь как с ней...
— Да, я в курсе. — Он делает решительный шаг назад. — А теперь достаточно.
— Драко, дружище? — Блейз намерен встать и подойти, но Драко отмахивается и, не говоря ни слова, выходит из комнаты, даже не оглянувшись.
За ним хлопает входная дверь, и Ловец Снов останавливается.
* * *
Морозный воздух заполняет легкие и колет внутри. Из груди Драко вырывается надсадный хрип. Взгляд скользит по оледеневшей пустынной улице. Он просто не в состоянии остановиться на чём-то одном. Зрачки в серой радужке расширяются и никак не могут вернуться к обычным размерам.
Он чувствует, видит – с ним что-то не так.
Мокрые дорожки на щеках высыхают, кожу на их месте начинает щипать.
Он набирает в грудь воздух и искренне пытается расслабиться.
Как же было в тех книгах?
Расслабление не приходит, и Драко пытается хотя бы немного отвлечься.
Пытается что есть силы. Старается выплыть из этого вязкого состояния.
Спастись.
Тестирование реальности — человек в пограничном состоянии (в отличие от человека в состоянии психоза) способен понимать реальность: опираться на здравый смысл, опыт, учитывать мнение других людей и проводить границу между объективным и субъективным.
Улица плывет перед глазами. Что-то сдвигается в сторону, и он видит, как из-под брусчатки начинают пробиваться ростки зеленой травы. Стены домов рушатся. Небосвод меняет цвет, в лицо ударяет теплый ветер.
Он словно в вакууме.
Драко оборачивается и не видит за своей спиной крепкой дубовой двери.
Он на лужайке. В Хогвартсе. Стоит у самой кромки Чёрного озера. Кровь стучит в висках. Оглушающе. Больно. Замок в руинах. Черный дым поднимается ввысь. С неба осыпается пепел. На глазах Драко догорает его собственная жизнь. Его дом, его мечты, его укрытие. Пепел, словно снег, покрывает траву, деревья, его самого. И он не может провести ту самую границу между объективным и субъективным. Он не видит реальности. Не понимает ее.
Если бы ты знал, как ей жаль.
Грейнджер бежит к нему. В разодранном джемпере и порванной юбке. Она вся в саже, на скуле виднеется свежая ссадина. Что-то кричит ему, но он не может разобрать ни слова. Внезапно за ее спиной замок взрывается. Хогвартс разлетается на миллион осколков, а на его месте вырастает Тьма.
Грейнджер кричит:
— Беги, Малфой!
Беги!
Но ему кажется, что его ноги приросли к земле. Тьма становится все больше. Фигура достигает нереальных размеров. Разводит руки в стороны и мерзко улыбается.
Ловушка.
Тьма скалится, и он видит, как в ее пустых глазницах горит огонь, а в огне умирают души. Сотни, нет, тысячи сущностей погибают в ее глазах. Надрывно крича.
— Это сон! Галлюцинация! – бормочет Драко. Страх накатывает волнами. Сковывает.
Примитивные защитные механизмы — в отличие от людей с нарушениями невротического уровня, люди в пограничных состояниях склонны использовать примитивные психологические защиты, такие как отрицание, расщепление Эго, Всемогущий контроль и другие.
— Психоз! Нервное! Что угодно! – Драко прячет лицо в ладонях. – Сон. Сон. Сон.
Прикосновение теплой ладони вырывает его из состояния паники.
— Это тоже сон, по-твоему, Малфой?
Грейнджер толкает его в грудь, и он теряет равновесие. Она хватает его за ворот пальто и летит в неизвестность вместе с ним. Падение кажется вечностью, но вот он ударяется спиной о поверхность Чёрного озера. Водная гладь смыкается над головой. Судя по довольной улыбке Грейнджер – Тьма снова промахнулась. Над поверхностью озера кружат черные фигуры.
Иди сюда. Иди к нам. Иди сюда.
Озерная вода заливается в нос и рот. Драко дергается, но Грейнджер крепко держит его за запястья. Она мотает головой, тычет пальцем наверх.
Еще рано. Еще нельзя.
Но он не слышит. Драко захлебывается и кричит. Пытается отбиться от Грейнджер. Спастись. Выплыть.
Она так хотела жить.
Но что-то щелкает внутри. Ломается.
Сейчас он умрет.
Драко внезапно затихает в руках Грейнджер. Прекращает борьбу. Немой вопрос отражается на его лице.
Сейчас он умрет? Ведь так, да?
Он хотел её спасти.
Грейнджер выпускает его запястья и одной рукой хватает за воротник. Сердце продолжает гнать кровь по венам, заставляет организм функционировать. Он не видит ничего, кроме ее черных глаз, она притягивает его ближе.
Мгновение. Секунда. Удар сердца.
Грейнджер прижимается губами к его рту. Толкается вперед, заставляя Драко разомкнуть губы. Она такая горячая, что на секунду он даже теряется в ощущениях жара.
Мгновение. Секунда. Вдох.
Он не мог её спасти.
Драко отталкивает Грейнджер. Спасительные пузырьки воздуха выскальзывают из ее рта и устремляются на поверхность.
А он камнем идет ко дну.
Привет, Тьма, старая подруга!
______________________________________________________________
*Привет, Тьма, старая подруга! – Стивен Кинг, «Ловец Снов».
Материалы о пограничных состояниях были взяты в поезде номер 313, следования: Гугл – Запрос – Википедия.
Вопросы отзывы пожелания и предложения в отзывы, пожалуйста.
Настали темные времена)
С уважением, Рыба- очень-сильно-Пила.
