Our love can win the war.Учебный год обрадовал шестикурсников лавиной домашних заданий. Учителя словно решили ускорить курс подготовки и выпустить их на год раньше. Даже Лили, любившая учиться, всегда источавшая энергию, умница Лилс, которая всегда стремилась к идеалу, не выдержала.
- Все, я так больше не могу, - в один из вечеров, что она, Марлин, Алиса и Фрэнк проводили в библиотеке, сказала она. – Трансфигурация, заклинания, история магии, даже зельеварение! Надоело.
- Кто ты, и что сделала с нашей Малфой? – насмешливый голос Сириуса послышался из-за полки. А затем и сам парень вышел и обнял сначала Лили, коротко и по-братски, а затее и Марлин, с нежностью коснувшись щеки девушки. Марин привычно покраснела от таких ласк на публике… Но это были их друзья, те люди, с которыми можно все.
- Ребята, мы же совсем заучились! Завтра поход в Хогсмит! – Марлин легко вскочила со стула, бросаясь в объятия Сириуса уже безо всякого смущения.
Мадам Пинс, услышав такой жуткий шум в своем некоронованном царстве книг, уже приближалась к компании.
- Так, ребят, быстро встаем и уходим, - в глазах Лили блеснули свойственные ей шальные огоньки, которые все так любили.
Шалунишки на цыпочках вышли из библиотеки, дав в коридоре волю смеху.
- Хей, чего веселимся? – послышался голос Джеймса, только вернувшегося с тренировки по квиддичу.
- Да так, не обращай внимания, выпускаем стресс, после эссе для МакГоногл. – выдавил Сириус. – Ты, кстати помнишь, что завтра Хогсмит!
- Когда это было для нас знаменательным днем? Для нас ворота открыты всегда! – Джим сверкнул глазами. Искорки были точно такими же, что и у Лили пару минут назад.
- Мы с Фрэнком хотели сходить в новое кафе мадам Паддифут, говорят, там очень уютно и романтично, - глаза Алисы засверкали, в предвкушении дня рядом с Фрэнком, в романтичной обстановке, где никакая МакГонагл не сможет им помешать.
- Фу, какой у вас пошлый вкус! – воскликнул Сириус. – Кафе полное розовых бантов и приторно сладких целующихся парочек. Вот я поведу в Марлин в одно секретное место и покажу такую романтику, кокой вы, девочки, не найдете ни в одной вашей сопливой книжке!
- Мне уже страшно за тебя, подруга. Сириус с такими речами - это не к добру, мало ли что означает его романтика, - подколола парочку Лили. Ей стало чуть грустно. Сначала Алиса откололась от их привычной компании, начав встречаться с Фрэнком, теперь Марлин. Девушке вдруг тоже захотелось оказаться в чьих-то объятиях. Почувствовать сильные руки, теплые уверенные объятия… Поттера.
Джеймсу в этот момент казалось, что все внутри просто разрывается. Он желал позвать ее в Хогсмит больше, чем когда-либо до этого. Тогда вечером, когда они танцевали вдвоем она была так близко, так сладко пахли ее волосы, так сияли глаза, она так крепко прижималась к нему… А потом пришла Марлин, и она сказала, что это просто танец. Но после этого танца ему стало еще тяжелее без нее. Тяжелее держаться вдали, на расстоянии.
- Ммм… ну я пойду, мне еще и переодеться надо…. После тренировки… - и Джеймс ушел, смущенно лохматив волосы.
- И что это было? – ни к кому точно не обращаясь, но глядя именно на Лили, вопросила Марлин. – Я думала, он по привычке Лили позовет. Без этого уже и Хогсмит не Хогсмит.
- Он старается ее забыть, солнце, но ему трудно, - сказал Сириус, коварно глядя на Лили, он читал, кажется, все эмоции на ее лице. Надо поговорить с Сохатым, похоже, крепость начинает сдавать позиции.
***
Джеймс, расстроенный, злой, взъерошенный, усталый, возвращался в гостиную. Ох уж эта Малфой. Забудь, забудь, отпусти себя от нее.
Тут он услышал приглушенный стон. Сейчас, когда юные слизеренцы готовили руку для Черной Метки, могло быть всякое. Так Джеймс незамедлительно поспешил на звук, готовый, если что, защитить невинного.
То, что он увидел, его поразило, просто шокировало. На холодном полу, захлебываясь рыданиями, сидела Джульетта Квинзил. Красивое, как у ангела, лицо ни чуть не испортилось. Нежные щечки раскраснелись, губки чуть припухли, голубые глаза были грустными-прегрустными.
Джеймс просто ошалел. Он не представлял, что ему теперь делать. Видеть всегда идеальную Джульетту такой… - человечной, что ли - это было странно.
- Эй, ты чего? Тебя кто-то обидел? – Джеймс вдруг почувствовал себя неуклюжим медведем рядом с ней. Он неловко опустился рядом. Может, стоит обнять ее? Нет, это слишком нагло. Сириус что-то рассказывал о формальностях, но Джеймс почти не слушал его. Дурак!
- Уйди, П-п-поттер, - голос девушки дрожал, был чуть хриплым от слез.
- Скажи, обидел? Я пойду, разберусь. Только не плачь, ну пожалуйста. Я не выношу, кода девушки плачут.
Сильные теплые руки обвели плечи Джульетты. Запах кофе, шоколада, еще чего-то горьковатого… Нужно оттолкнуть, что это он себе позволяет. Но в первые в жизни Джульетта Квинзил, наследница древнейшего магического рода, воспитанная в соответствии со строжайшими законами, забывает о правилах хорошего тонна, манерах, забывает, просто потому, что ей уютно в этих объятиях. И, черт возьми, так приятно вдыхать этот аромат, уткнувшись носом в шею.
Джеймс почувствовал, что она перестала вздрагивать, успокоилась. Он осторожно отодвинулся от нее.
- Спасибо, - Джульетта зябко поежилась. Стало так холодно без него.
- Пойдем, погреемся, ты замерзла. И ты расскажешь мне, что случилось. Если, конечно, захочешь. – Джеймс вдруг почувствовал ответственность за эту хрупкую девушку.
Вот сейчас, когда она успокоилась, нужно извиниться перед ним за свою слабость, поблагодарить за помощь, и уйти с гордо поднятой головой. Но Джульетта не могла. Горячий шоколад в карих глазах заставлял думать об обратном. Она просто вложила свою узкую ладонь в его, окончательно забыв обо всем.
Они молча шли по коридорам. Затем Джеймс остановился у совершенно пустой стены и заходи перед ней взад-вперед с сосредоточенным лицом.
- Поттер, это совсем не смешно, - звонкий голос Джульетты прозвучал в тишине, как звон колокола.
И тут произошло то, чего она, ну никак не могла себе представить. Посреди пустой стены вдруг появилась дверь. Красивая дубовая дверь с резной ручкой.
Джеймс улыбнулся, подошел к двери и молча, с поклоном растворил ее, пропуская девушку внутрь. Взору открылась уютная комната. Красно-золотые стены, шторы такого же цвета, дубовая мебель. Гриффиндорец! Мягкий ковер, так и хотелось снять туфли на каблуках и коснуться его голыми ступнями, но Джульетта была хорошо воспитана и не сделает этого! Наверное! Джеймс снимает ботинки и с наслаждением идет по ковру босиком. Опасаясь, что завтра же утром пожалеет о своем повелении, Джульетта следует за ним.
Джеймс садиться на диван, удобно развалившись, с улыбкой предлагает присесть девушке.
«Боже, что я тут делаю!» - проносится в голове.
Она проходит, как во сне, садится рядышком. Все словно во сне.
Джеймс вызвал домовика, попросил принести чего-нибудь вкусненького.
И вот, перед ними стол, накрытый на двоих. Джульетта сидит, держа чашку с душистым малиновым чаем в руках, исподлобья наблюдает за Джеймсом, который поедает пончик. Это просто какой-то бред! Так не должно быть! Неправильно! Совершенно неправильно!
- Так почему ты все-таки плакала? Кто обидел? Я не могу оставить все так! – Джеймс, наконец, прервала странную звенящую в ушах тишину.
- Мои родители, они хотят, чтобы я вышла за Мальсибера! А я не хочу! Не хочу принадлежать такому… Он пугает меня! Его глаза… Они… - слова, что давно просились наружу полились неудержимым потоком. Рывками, задыхаясь правдой, своими слезами, она впервые открывала себя саму.
Джим не выдержал. Слезы женщины всегда будут невыносимы для сильного мужчины. Кто бы она не была. Любимая ли, нелюбимая.
Он прижал ее к себе. Осторожно гладил по мягким шелковистым волосам.
- Успокойся, - тихо шептал на ухо. – Все будет хорошо. Они – твои родители. Они поймут. Они ведь любят тебя.
- Джеймс, я не хочу быть его. Чьей угодно. Не его. Он…
Как встретились их губы ни кто из них не смог бы сказать. Но после этого Джульетта, кажется совсем потеряла голову. У его губ был привкус шоколада. Сладкие, теплые, самые родные, самые нужные на свете губы. Как она жила без него раньше?
- Я хочу быть твоей, Джеймс, - прошептала она ему на ухо.
Джеймс Поттер никогда не предавал. Друзей, родных. И прежде всего самого себя. С третьего курса он любил только одну девушку. Лили. Она была его светом, его солнцем, его идеалом. Его миром. Он просыпался и засыпал с мыслями о ней. Он почти бредил ей, доводя себя до исступления. Ходил за ней хвостиком. Она никогда не просила, но он был ей верен до самого конца. Но Джеймс не был железным. Его тело не было покрыто стальной броней. Как и разум. И глаза. А Джульетта была красива. Более того. Она была идеально красива. До кончиков ногтей, просто идеальна. Светлые блондинистые шелковистые волосы, бархатистая светлая кожа, огромные голубые глаза, идеальная, словно вышедшая из-под пера художника, девушка не могла не затронуть Джеймса хоть чуть-чуть. Красивая форма ученицы рейвенкло сидела на ней как влитая, красиво подчеркивая идеальные изгибы фигуры.
Руки сами поползли к пуговицам ее рубашки. Пальцы дрожали, не слушались, перед глазами плясали чертики. Джеймс зло дернул рубашку, пуговицы бесшумно упали на ковер.
Джульетта просто теряла смысл происходящего. Да и не хотелось, честно говоря, возвращаться в обычный мир, когда губы Джеймса Поттера, кажется, обследовали уже все ее тело. Разум ускользал. Последние доводы рассудка убежали, весело помахав ручкой. Остался только жар его тела, так близко к ее телу.
Мир Джульетты рушился прямо на глазах, па она просто смотрела на это, теряя рассудок от удовольствия, поддаваясь его рукам.
- Джульетта, ты такая красивая, просто невероятно красивая, - прошептал Джеймс, когда почувствовал, как напряглось ее тело, когда кружевной белый лифчик полетел в гору остальной одежды.
Разум ускользал от парня так же неумолимо, как и от девушки. Удовольствие от прикосновений к этому божественно прекрасному созданию пьянило посильнее огневиски. Джеймс не был девственником. Но и действовал далеко не так умело, как тот же Сириус. А Джульетта – особая девушка, с ней он волновался вдвойне.
Способность соображать вернулась к нему, когда руки коснулись кружевных трусиков. А в голове всплыли сначала ярко зеленые глаза, а потом четкий образ рыжеволосой девушки.
Джеймс резко остановился.
- Что-то не так? – спросил нежный голосок Джульетты.
- Нет, все хорошо. – Джеймс посмотрел в нежно голубые глаза. – Ты уверена? Если ты не хочешь давай остановимся.
Девушка дышала сбивчиво. Голубые глаза смотрели на него с любовью и нежностью.
- Я точно знаю, что делаю, Джеймс.
Парень тряхнул головой, прогоняя из разума ярко зеленные глаза. Этой ночью он принадлежит другой.
Эта ночь, пожалуй, самая счастливая в жизни Джульетты.
***
Утром Джеймс проснулся, не совсем осознавая, где он, почему он не в своей постели. Далее, он почувствовал девичьи руки, покоящиеся на его груди. И тут он вспомнил все. Жалел ли он о содеянном? Нет, определенно нет! Это была прекрасная ночь. Но как быть дальше? Джульетта - не обычная девчонка. Как она отреагирует сегодня?
Девушка зашевелилась. Джим не удержался и осторожно чмокнул девушку во вздернутый носик. Она мило сморщилась, улыбнулась. Поцеловала в ответ. Все хорошо.
- Как спалось? – глупый вопрос, судя по ее довольному виду. Но смущенный Джим не в силах придумать ничего остроумнее.
- В твоих объятиях, как никогда хорошо, - ответила она, еще раз нежно касаясь его щеки губами.
- Сегодня поход в Хогсмит. Мы пойдем вместе?
- Ты этого хочешь?
- Кажется, да...
- Я готова. Всегда.
***
В день похода в Хогсмит Лили проснулась в плохом настроении. Чувство, что случиться плохое жгло изнутри, противным червяком ползало под кожей, не давая места покою и гармонии. Алиса и Марлин сладко сопели в своих кроватях. Лили улыбнулась, поправила сползшее одеяло Алисы, задернула шторы, что бы лучик, приближающийся к лицу Марлин, не достиг своей цели, затем девушка вышла из комнаты в гостиную. Может быть, посмотрев на огонь в камине, она вернет себе утерянное спокойствие.
Джеймс вошел в гостиную почти бесшумно. С непонятным выражением на лице и следами розовой помады на рубашке, распространяя аромат смутно знакомых сладковато-карамельных духов.
Ревность поползла горячими струйками по венам. Противная, липкая, вязкая. Она душила, змеей на шее. Лили захлебывалась в ней. Сразу вспомнился их последний танец. Теплые лучики солнца в глазах, букет розовых тюльпанов… Милый, домашний, родной Джеймс, неужели все это было неправдой, игрой?
- Ну и, где ты шлялся вся ночь? – грозно. Слишком грозно звучит голос. И слишком безразлично. Почти бесчувственно.
Неверно. Неправильно. Она хотела бы сказать не это, совсем не это. Пожалуйста, пойми. Глаза кричали все громче, но он не мог этого видеть. Он просто избегал встречаться с ней взглядом.
- А тебе есть до этого какое-то дело? – боль звучит в голосе. Слишком много боли.
- Да, я ведь староста, а если бы МакГонгл пришла проверить, а тебя не оказалось бы на месте? – опять не те слова. «Ну, взгляни же мне в глаза».
- Она бы не пришла, я видел, как они с Дамблдором шли в Хогсмит ночью.
- Все равно, где ты был? Не с парнями, они вечером пошли в свою комнату без тебя. Я точно видела, - еще бы. Она весь вечер следила за мародерской компанией, беспокоясь, куда пропал Джеймс.
- Прости, но это мое личное дело. Не вмешивайся.
«Ты отвергала меня столько лет. Теперь не имеешь права продолжать портить мою жизнь и дальше» - словно звучало между строк.
- 30 очков с гриффиндора за грубость старосте, - а голосе Лили зазвучали плохо скрываемые слезы.
- Малфой, Лили, ты и вправду ничего не понимаешь и не видишь? Совсем ничего? Какая же ты все-таки дура! – в сердцах воскликнул Джеймс.
- Еще 40 очков с гриффиндора, за оскорбление, - теперь голос звучит холодно. Подчеркнуто небрежно.
- Лили… Прости. Я не должен был тебя оскорблять. Просто… Эх… Я больше не буду лезть в твою жизнь. А ты не лезь в мою, хорошо? – голос парня звучит безжизненно и устало.
- Но я хочу тебя в своей жизни. Без тебя она не та, - тихо шепчет Лили.
Но на ее голос отзывается лишь пустота и холод. Потому что Джеймс ушел в свою спальню, даже не оглянувшись на нее.
***
Сириус и Марлин шли по главной улице Хогсмита, взявшись за руки. Холодное яркое октябрьское солнышко светило в глаза, и Марлин мило щурилась и смешно морщила нос. Сириусу казалось, что это самое милое зрелище, что он видел за всю свою жизнь. В жизни Сириуса было множество девушек. И он всегда был честен с ними и с собой. Пожалуй, он не любил не одну из них, что и говорил каждой из них совершенно прямо. Те в ответ плакали, закатывали истерики, даже иногда угрожали. Но Сириусу было плевать на это. Он знал, это лишь женские игры, способ манипуляции, ложь. А ложь была тем, что Сириус ненавидел более всего в жизни.
Но Марлин была другой. Она как-то легко вписалась в его жизнь, не стремясь ее менять, но все равно, одним присутствием меняя все вокруг. И Сириусу это нравилось. Нравилось наблюдать за ней. Было приятно ощущать ее теплую ладошку в своей руке.
Он вел ее в одно место, которое можно было бы назвать действительно секретным. Может жители Хогсмита и знали о нем. Но в Хогвартсе точно о нем не было известно. Только ему одному. И Джеймсу. Даже остальные мародеры не знали.
Поляна за водопадом, ведущая к кромке запретного леса. Джеймс и Сириус нашли ее, когда в анимагическом обличии вдвоем гуляли по лесу. Тогда романтик Сохатый долго со вкусом размышлял, как приведет сюда Лили. И где же он сейчас? Убежал куда-то с Джульеттой! И когда он только успел охмурить холодную принцессу? А сам Сириус привел на эту полянку девушку, рядом с которой у него впервые подгибаются коленки.
Все когда-нибудь бывает впервые, но эта влюбленность, как неожиданный удар ниже пояса. Марлин всегда была просто однокашница. Милая, даже симпатичная, но ничего особенного. Но в этом году она сильно изменилась, повзрослела, похорошела. Один лишь раз их глаза встретились, и все, как солнечный удар, как ступить в пропасть… Сириус не умел любить, умел лишь вызывать любовь в других. До этого момента.
- Как красиво, - тихо шепчет Марлин. Сегодня на поляне оказался неожиданный гость. Большой красивый единорог. Белоснежный, с золотым рогом и ярко-голубыми глазами.
Сириус инстинктивно сделал шаг вперед.
- Стой, - Марлин схватила его за руку. – Спугнешь ведь, они подпускают к себе только девушек, забыл..?
- Ага, точно, только девственниц, - Сириус широко улыбнулся. Марлин гневно сверкнула глазами, обещая скорую расправу. Как же она нравилась ему такая.
Марлин осторожно приблизилась к животному. Единорог сначала неуверенно коснулся руки с протянутым на ней яблоком. Потом, видно почувствовав, что опасности нет, взял яблоко, позволив Марлин себя погладить.
Полчаса спустя Марлин лежала в объятиях Сириуса на этой же поляне, что-то восторженно вереща. А Сириус витал где-то в облаках, крепко прижимая ее к себе, вдыхая аромат яблок от ее волос. Так пахнет его любимое время года, лето, точнее самый его конец, когда можно было вновь сбежать из дома отца с матерью в родной Хогвартс …
- Хэй, Марлин вызывает Сириуса. Да ты вообще меня не слушаешь, - девушка мило надула губки. – О чем ты так задумался?
- О тебе, - честно ответил парень.
- Люблю тебя.
- А я тебя.
Солнце светило ярко над их головами, а Марлин так и не узнала, что это был первый раз, когда Сириус Блэк произнес эти такие простые, но самые важные слова.
***
Лили уныло бродила по улицам Хогсмита в одиночестве. Это был, пожалуй, первый раз, когда поход в это сказочное место совсем не радовал. Витрины сверкали все так же ярко, товары были такими же волшебными, что и всегда, но на душе скребла стая черных кошек. Утренний разговор с Джеймсом привел к тому, что она пол часа плакала в подушку, пугая Марлин и Алису, не в силах членораздельно объяснить что случилось. За обедом же все стало еще хуже. Джим вошел в Большой Зал за ручку с Джульеттой Квинзил. Сердце пронзила боль, дыхание перехватило, сознание заполнила внезапная мысль о том, что Джеймс ей нужен. А противные сверчки в голове застрекотали о том, что она, похоже, припозднилась со своим пониманием.
А осознать это оказалось куда больнее, чем она думала, пытаясь выстроить вокруг себя стену неприязни к Джеймсу Поттеру.
Все понимающая чуткая Алиса сразу все поняла, предлагая Лили пойти в Хогсмит с ней и Фрэнком, но Лили отказалась, понимая, как будет мешать влюбленным, и как ей самой будет больно смотреть на их нежности. Но Алиса все же уговорила ее встретиться в Трех Метлах.
До встречи еще было 20 минут, и Лили шла как можно медленнее, чтобы потянуть время.
Но она все равно добралась до места слишком рано, они ведь еще и опоздают, наверняка. «Счастливые часов не наблюдают». Вот они и забывают о времени, полностью погружаясь в свое счастье.
Лили вошла в кафе, села за привычный уже столик. Заказала бутылочку сливочного пива и стала ждать.
Тут раздался оглушительный взрыв, а затем, то тут, то там стали раздаваться крики:
- Бегите! Они уже здесь! Пожиратели Смерти в Хогсмите!
Лили вскочила со стула, доставая на бегу волшебную палочку, готовая сражаться.
- Стоять, красотка, не спеши, - противный голос пожирателя зазвучал в ушах.
Вот она, та самая война, которой так боялась Лили, смотрит на нее из-за белой маски темными глазами пожирателя.
- Экспиллиармус! – воскликнула девушка. Пожиратель, видно не ожидавший, что девушка сумеет поднять палочку, опешил на секунду, и этого хватило, что бы палочка отлетела от него на пару метров, что дало Лили шанс бежать дальше, что бы найти друзей.
***
***
Сириус и Марлин оказались на месте уже после того, как началась вся заварушка. На них тут же налетели Сириус и Питер, что гуляли недалеко.
- Марлин идет в Хогвартс, мы остаемся сражаться. И надо еще найти Лили. И… Где же носит Сохатого, когда он так нужен? – Сириус начал раздавать указания.
- Я не пойду никуда! – воскликнула девушка.
- Нет, ты пойдешь, - уже с нажимом сказал Сириус. – Пойдешь и будешь ждать нас в замке, в безопасности.
- Ты издеваешься? Ты, Лили, Алиса, да все вы, люди, которые мне дороги… А я там, в неизвестности, - Марлин начинала плакать. От страха, от наступающей истерики.
- Круцио, - послышалось с лева.
- Протего, - Сириус успел поставить щит, при этом инстинктивно накрывая Марлин рукой, стараясь защитить.
Испуганная маленькая девочка с красным галстуком храбро стоит напротив четырех взрослых парней, года на три старше ее. Она стоит, выставив палочку вперед, не помня ни одного заклинания, которое могло бы ее защитить, но подбородок ее был гордо поднят, хотя в глубине карих глаз плещется трах.
- Таким, как ты не место здесь, мелкая грязнокровка, - в глазах мальчишки читается презрение.
Да что же, в конце концов, значит это странное слово.
- Это вам здесь не место, грубости и жестокости в мире волшебства не место!
- Храбрая девочка, не зря тебя выбрали на факультет тупоголовых!
- Четыре четверокурсника-бугая на одну маленькую девочку, которая палочку в руках держит третий день, как благородно, - насмешливый голос черноволосого мальчишки заставляет четверых обернуться. Мальчик с одного с ней курса, тоже на гриффиндоре. Кажется Сириус. Да, Сириус Блэк. Когда его вчера распределили на этот факультет, в зале была странная тишина, интересно, почему.
- А ты вообще не лезь не в свое дело, Блэк, - лицо бугая становится еще более презрительным. – Ты предатель семьи, предатель крови.
Странные у них обращения…
- Ступефай, – зло выкрикивает Сириус, голубые глаза сейчас темно-синее, почти черные. Заклинание достигает цели, пацан падает, глухо ударяясь о каменный пол. Интересно, откуда он знает такие штуки.
- Они тебе ничего не сделали? – Сириус смотрит на нее внимательно. Глаза теперь снова голубые, и в них плещется забота и участие.
- Нет, - Марлин забывает все, глядя на него. Тут вспоминается странное обращение. – А что значит это странное слово, которым он меня назвал? Грязно…
- Ничего, - резко обрывает ее Сириус. – Забудь, это все ерунда, - он снова улыбается. – Пойдем, я провожу тебя.
- А ты научишь меня таким же заклинаниям? Я тоже хочу уметь сражаться! – ее глаза сверкают.
Сириус вновь улыбается.
- Не думаю, что я – хороший учитель. Но в Хогвартсе учителя первоклассные. Они научат тебя. Думаю, ты будешь классной волшебницей. Ты храбрая…
Парень смущенно чешет затылок.
С этих пор, Сириус для Марлин – герой. С этих пор в ее сердце нет места для другого. Но понимает она это чуть позже.
- Марлин, я сказал, уходи. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. – Сириус опять пытается уговорить ее.
- Но я тоже умею сражаться. – Марлин пытается протестовать.
- Я не спорю… Марлин, я люблю тебя…
- А я тебя. И никогда, слышишь, никогда тебя не брошу.
Марлин лежит, уткнувшись в подушку, и горько плачет. Сегодня Мэри пришла со свидания с Сириусом, рассказывая, как тот хорошо целуется.
- Ну и что, - успокаивает ее Лили. – Он все равно прибежит к тебе, в конце концов. Ты ведь у нас самая лучшая.
Через три дня, Сириус бросил Мэри, которая потом год вздыхала по нему. Затем у Сириуса были еще десятки девушек. Он все искал ту единственную, которая всегда была ближе всех.
Огромный осколок откалывается от того, что раньше было любимым всеми кафе, и обрушивается на людей.
- Нет, Сириус, нет! Венгардиум Левиоса, - вскрикивает Марлин, и осколок зависает, давая парням возможность убежать.
- Марлин, ты спасла нас! – выдыхает Ремус.
- Да, я тоже на что-то гожусь, - Марлин гордо и задорно вскидывает голову, в такой0то момент! Несносная девчонка!
Джеймс и Джульетта подбежали к компании. Джим тащил девушку за руку, а второй, в которой был палочка, ухитрялся отбиваться.
- Как вы? – вопрос был адресован всем. Но для Сириуса был явен подтекст: «Где Лили?» - вопрошали беззвучно глаза.
- С нами все хорошо. Лили мы еще не нашли.
- Лили должна была быть в этом самом кафе! – все услышали голос Алисы, подбежавшей вместе с Фрэнком. – Вы ее не нашли?
Джим выпустил руку Джульетты, врываясь в самую гущу схватки.
«Где же ты? Где же ты, милая?» - судорожно вертелось в голове.
Тут он увидел рыжую копну волос и метнулся туда.
Сам Волан-де-Морт направил на девушку свою волшебную палочку.
- Круцио, - холодный голос, тихий, как шипение змеи, но четкий и ясный.
- Нет! Протего! – Джим поставил щит, защищая самое дорогое.
- Глупый мальчишка! Кру…
- Нет! Том, не смей!
Дамблдор! Единственный, кто может сразить Волан-де-Морта! Они спасены!
Пожиратели и сам Темный Лорд исчезли, растворились темными тенями.
- Лили! – Джеймс подбежал к девушке, над которой уже колдовала девушка в форме колдомедика.
- С ней все будет хорошо, просто нужно отдохнуть, - девушка улыбнулась.
- Вы уверены? – Джим не был уверен, он предпочел бы, что бы Лили осмотрел более опытный врач.
- Просто аппарируй с ней к замку, - посоветовала девушка уже набегу. – Там ей обработают ранки, с ней все будет в порядке.
Джим вздохнул, легко поднял девушку с земли, развернулся на пятках и растворился в воздухе.
В этот день Джеймс Поттер впервые осознал, что такое настоящий страх. Страх за человека, что дороже всех на свете.
То же осознание пришло и в голову Сириуса Блэка.
