Газеты и письмаИз гостиной послышался шорох бумаги и приглушенный женский смех. Стараясь не шуметь, Гарри пробирался через коридор. Он был уверен, что бешеный стук его сердца слышен даже в пустых комнатах второго этажа.
Джинни сидела за его рабочим столом, подогнув под себя правую ногу, и читала письма, которые он не отправлял. Верхний ящик стола, где они хранились, был открыт и практически пуст, исписанные листы ровным слоем покрывали стол и пространство на два метра вокруг. Гарри и не думал, что писем накопилось так много, но в течение прошедших семи лет он каждую неделю исправно добавлял к этой стопке несколько листов. Судя по рисунку на листе, который в данный момент держала Джинни, она как раз дочитала до появления в детском саду второго мистера Поттера. Рисунок живописно изображал все, что Гарри хотел сделать с куклой, но не мог, поскольку она являлась собственностью Сьюзен.
Гарри прислонился плечом к дверному косяку и закусил губу, чтобы не выдать свое присутствие случайным словом. Бледная, со спутанными рыжими волосами, Джинни выглядела измотанной. Неудивительно — чтобы взять Кубок, сборная Англии должна была тренироваться день и ночь. Победа в чемпионате мира ни на кого не сваливается просто так…
Джинни снова тихо засмеялась, рука ее дрогнула, еще один лист упал на пол рядом с кожаными наручами — обязательной частью обмундирования ловца.
Гарри с трудом заставил себя перестать любоваться своей девушкой и задуматься над тем, что она здесь делает. Время еще не вышло, он знал это, потому что считал дни до ее возвращения. И если она действительно вернулась навсегда, то почему одета в спортивную форму? И почему из вещей при ней только метла? Какая уважающая себя ведьма отправится в новый дом без хотя бы одного безразмерного чемодана?
И, наконец, самый главный вопрос: какого черта он стоит как вкопанный и изводит себя подозрениями вместо того, чтобы просто подойти к ней?
— Добро пожаловать домой, — сипло проговорил Гарри, но все же не сдвинулся с места. Ему нужно было сказать ей так много, что слова застревали в горле, в ожесточенной схватке борясь за право быть озвученными в числе первых.
Джинни встрепенулась, вскочила со стула и замерла, уставившись на Гарри так, словно ожидала от него как минимум непростительного проклятья. Со смешанными чувствами он проводил взглядом последний лист письма, по ломаной траектории планирующий на пол, чтобы присоединиться к десяткам своих собратьев. Видеть на полу ворох бумаг было одновременно и грустно, и радостно, ведь он писал их для того, чтобы однажды она их прочла. Откровенно говоря, все в этом доме было сделано для нее.
Гарри прочистил горло и добавил:
— Не ждал тебя так рано.
Теперь, когда она смотрела прямо на него, Гарри видел, как она изменилась — это была все та же и в то же время совсем другая Джинни. Прошло семь лет, кто знает, что за женщина теперь носит это имя? Она нервно сглотнула, за отворотом мантии сильнее обозначились тонкие ключицы. Все это в купе с резкими движениями и явной настороженностью придавало ей сходство с птицей. Наверное, не стоило этому удивляться: последние несколько лет в воздухе она проводила больше времени, чем на земле.
— Сборная досрочно разрывает контракт, — наконец произнесла она.
— Что? — Гарри опешил. Это не могло быть правдой, не в свете последних событий! Даже от всей остальной команды избавиться выгоднее, чем от победоносного ловца! — Ты приносила им миллионы!
— У них нет выбора, — в тщательно сдерживаемой улыбке промелькнула злость, — я сломала два ребра нашему загонщику. Это классифицируется как преднамеренное вредительство.
— Он настолько плохо играл?
Лицо Джинни вдруг разгладилось, напряженные плечи опустились, даже дыхание сделалось ровнее. На секунду она стала прежней: полной надежд восемнадцатилетней девчонкой со спутанными огненными волосами и метлой старшего брата за спиной, готовой в любой момент взмыть в небо в погоне за своей мечтой.
— Ты не читаешь газет, не так ли?
— С тех пор, как там перестали публиковать твои письма, у меня не возникало такого желания. — Гарри равнодушно пожал плечами, но тут же сорвался с места, потому что мисс Уизли рухнула на стул, точно ноги ее больше не держали.
Вскоре после завершения своего первого сезона в составе сборной страны Джинни поняла, что большой спорт — это скорее политика, нежели игра. Из сотен товарищеских и турнирных матчей, в которых ей доводилось участвовать, единицы заканчивались так, как должно, остальные были постановочными: их результат, темп игры, даже количество опасных голевых моментов и травм устанавливалось заранее. Кто предлагает лучшую цену, тот и выигрывает. Каждый забитый квоффл является предметом торга. Справедливости ради следует заметить, что не всегда дело решают деньги. Иногда целая команда должна потерпеть поражение для того, чтобы в одной из последующих игр определенному игроку позволили выделиться и заработать себе имя. Так пешку продвигают в дамки, жертвуя сиюминутным преимуществом, чтобы в перспективе получить миллионы с именитого ловца. В итоге не так важны профессиональные навыки игрока, как его умение лавировать в отношениях между тренерами и спонсорами.
Квиддич в магической Британии был одним из самых эффективных инструментов управления общественным мнением. Кого интересуют участившееся в графстве Суссекс нападения вервольфов, когда на первой полосе Джиневра Уизли и Лоуренс Найтингейл держат Кубок Мира? И пусть вервольфы спокойно едят людей в маленькой заметке на предпоследней странице, ведь главное на сегодняшний день то, что «Мы победили!».
В первый год Джинни чуть не съехала с катушек — мастерство полета, которым она так гордилась, оказалось никому не нужно. Оно служило весьма определенным целям: «показать класс», удивить толпу, набрать очки в глазах болельщиков, репортеров и руководства. Подлинный кураж, ради которого она играла в квиддич, удавалось почувствовать только на тренировках, да и то только в том случае, если повезло найти достойного соперника.
Именно в этот период она нуждалась в Гарри больше, чем когда-либо, но именно тогда ее популярность резко возросла и последняя ниточка, связывающая ее с любимым, была оборвана жестоко и бесцеремонно. Мисс Уизли как-то в ноябре полночи проторчала на балконе общежития, ожидая сову, но птица так и не вернулась к хозяйке, а на утро Джинни обнаружила свое письмо напечатанным на развороте «Ежедневного пророка». Любовь, которую она так тщательно пыталась спрятать от всего мира, трепали снова и снова в течение нескольких месяцев, а ей оставалось только скромно улыбаться и молчать, когда хотелось орать до хрипоты на каждого, кто посмеет задать еще один вопрос о личности загадочного возлюбленного.
Когда становилось совсем паршиво, она садилась на метлу, взмывала над стадионом и носилась кругами, задыхаясь от ветра, развивая запредельные скорости, которые никогда по-настоящему не пригодятся ей в игре. Джинни тренировалась, как одержимая, и другие игроки в команде смотрели на нее сначала с восхищением, затем с ужасом и, наконец, с жалостью. От матери проходили вопилки после каждого выпуска газет с особенно мерзкими сплетнями, Молли не знала, чему верить, и на всякий случай реагировала на все. Особенно она любила пройтись по решению дочери бросить Гарри Поттера. Джинни мутило от каждого такого послания, но зато все в радиусе действия вопилки были свято уверены, что раз миссис Уизли так бесится, это чистая правда.
С самого начала брак, в который Джиневра собиралась вступить, был неравным по многим параметрам. В самом деле, где Мальчик-Который-Выжил, победитель Волдеморта, наследник рода Перевелов, последний из Поттеров, и где рыжая девочка в обносках своей матери, даже имя которой не было никому известно до тех пор, пока она не стала невестой Великого Героя?
Джинни Уизли. Девочка-Которой-Просто-Повезло.
Никого ведь не волновало, сколько раз она рисковала своей жизнью во время войны, сколько смертей предотвратила, обучая учеников Хогвартса защите от темных искусств в Отряде Дамблдора, когда Пожиратели Смерти захватили школу. По сравнению с Гарри она была и оставалась никем.
Джинни не могла стать вторым Победителем Волдеморта хотя бы потому, что больше таких безумных маньяков не носила земля Альбиона, но она могла принести магической Британии триумф, которого эта страна не знала десятилетиями. Победу, которая, пусть ненамного, но уравняет их положение в обществе. Победу, которая даст ей право занять место рядом с Гарри по праву, быть его партнером, разделить его судьбу, стать Героем.
У нее годами не было возможности связаться с Гарри, но именно сейчас она понимала его лучше, чем когда-либо. Быть героем — значит быть одиноким. И после очередного спектакля, который в газетах именовали «блестящей игрой», когда хотелось сломать метлу, послать все к черту и сбежать, она вспоминала, что Гарри ни разу за семь лет обучения в Хогвартсе даже не задумался об этом. А ведь в его игре ставки были гораздо выше.
И она оставалась, чтобы день за днем идти к своей цели. Ради него.
Все, что она делала, она делала ради него.
Сборная Англии должна была проиграть Чемпионат мира, удовлетворившись вторым местом. Ловцу приказали не замечать снитч до тех пор, пока сборная не наберет сотню очков, а затем, изобразив на потеху зрителям изящный поединок в воздухе, дать поймать мяч игроку сборной Франции. Если бы она отказалась, ее карьера закончилась бы в тот же день, поскольку ни одна сборная впоследствии не захотела бы иметь дело с неуправляемым игроком. Поэтому Джинни невозмутимо кивнула и вышла вместе со всей командой на поле, где на сорок шестой минуте матча, не удосужившись знаком пригласить француза к поединку, нагнала и поймала снитч.
Англичане ликовали, руководство сборной в бешенстве грозило огромными неустойками, французы, договоренность с которыми была столь грубо нарушена, угрожали аннулировать все сделки на ближайший год, а победоносный ловец только к вечеру разжала сведенные судорогой посиневшие пальцы, чтобы взглянуть на крохотный золотой шарик и улыбнуться. Джинни Уизли больше никогда не будет просто девочкой из бедной семьи.
Удача здесь не причем, она действительно достойный игрок. Одна из лучших.
Упустила из виду она только одно — пока менеджеры трясли ее как грушу и, воздевая руки к потолку, вопрошали «Ты окончательно спятила, Уизли?!» и «Ты хоть представляешь, сколько денег мы потеряли?! Скажи, что ты была под Империо или, клянусь, ты не доживешь до утра!», остальные игроки сборной общались с журналистами. Лори Найтингейлу вдруг пришла в голову прекрасная мысль, которой он и не подумал с ней предварительно поделиться.
И когда вчера утром кто-то из ребят принес на поле газету, и Джинни развернула «Ежедневный пророк»… Собственно, заголовок о ее помолвке с Найтингейлом был последним, что она четко помнила о вчерашнем дне. О том, как она в три прыжка преодолела половину поля, что она при этом орала и как Лори пролетел несколько метров после встречи с ее метлой, ребята рассказывали ей уже вечером, предусмотрительно держа ее за руки, как сломанную куклу. Джинни понимала их через слово, последствия ее поступка уже не имели никакого значения. Лори умудрился за день уничтожить все, ради чего она как проклятая работала семь лет.
Уже после отбоя невидящим взглядом пронзая ночь за окном, Джинни поняла, что оставаться здесь больше нет никакого смысла. Если сейчас она потеряет Гарри, то можно будет признать, что последние семь лет были огромной ошибкой. Зная Поттера легко предсказать, что, узнав о помолвке своей девушки с другим, он запросто может в благородном порыве отказаться от своих притязаний ради ее счастья.
Дом Поттеров не был подключен к каминной сети, и Джинни не рисковала трансгрессировать в Годрикову лощину, поскольку в таком эмоциональном состоянии она легко могла оставить правую ногу где-нибудь в Йоркшире, а левую — в Хэмпшире. И, словно ведьма из старых сказок, она вылетела в окно на метле, чтобы пролететь через четыре графства со скоростью, развить которую над квиддичным полем она и мечтать не смела. Джиневра Уизли собиралась обогнать «Ежедневный пророк».
— Ты в порядке? — обеспокоенно заглядывая ей в глаза, спросил Гарри.
— В порядке ли я? — выдохнула она и улыбнулась, хотя больше всего на свете ей хотелось разрыдаться от облегчения. — Да я никогда в жизни не чувствовала себя лучше! Ну, то есть было, конечно, пару раз в сарайчике с метлами… и на чердаке под укоризненные завывания упыря несколько раз…
Гарри с облегчением рассмеялся. Едва ли такие воспоминания придут на ум человеку, который чувствует себя скверно. В перенаселенной «Норе» найти свободную комнату было трудновато, так что фамильный упырь семейства Уизли в свое время повидал немало пикантных подробностей личной жизни единственной дочери хозяев и ее избранника.
— Почему ты считаешь, что он был расстроен? Лично я предпочитаю думать, что вся живность на чердаке пребывала в неописуемом восторге еще сутки после того, как мы спускались оттуда.
Они засмеялись снова.
До сегодняшнего дня Джинни не была в Годриковой лощине ни разу. Она только слышала от Гарри, что дом его родителей находится там, и знала из писем, что несколько лет назад последний из Поттеров решил восстановить свое родовое гнездо. То, что ей удалось добраться до места, иначе как чудом назвать было нельзя, но чудеса не случайны, они лишь подчиняются закономерностям, которые еще неизвестны. Зная направление весьма и весьма примерно, она летела, ведомая тем же чувством, что год за годом позволяет птицам возвращаться домой. Джинни коснулась калитки с восходом солнца, но все равно опоздала — дом был пуст, хозяин покинул его еще до рассвета.
Входная дверь была не заперта и, покрепче перехватив метлу, Джинни шагнула в небольшую прихожую. И как только дверной замок щелкнул за ее спиной, из груди вырвался вздох облегчения — она дома, теперь все будет хорошо. Следующие несколько часов она провела, обходя пустые комнаты и тихонько прикасаясь к мебели, пока не оказалась перед письменным столом, на котором лежало неоконченное письмо об игре в квиддич в детском саду.
Гарри удалось ускользнуть не только от внимания прессы: о том, чем он занимается, не знали даже близкие друзья. Джинни писала братьям, пытаясь осторожно навести справки, но все безрезультатно — ни Джордж, ни Билл, ни даже Рон ничего не знали о нем. Несколько раз в год о Мальчике-Который-Выжил вспоминали газеты, но истории, что они публиковали, были одна другой невероятнее. То писали, что он покинул страну в поисках какого-нибудь еще Темного Лорда, то предполагали, что он служит в каком-то настолько засекреченном отделе аврората, что даже в Министерстве об этом знают всего несколько человек, и те молчат под непреложным обетом. Джинни с неизменным раздражением выбрасывала эти номера. Она не сомневалась, что Гарри больше никогда не ввяжется в историю, где будет хотя бы один Темный Лорд или хотя бы одно Министерство чего бы то ни было.
Джинни открыла ящик стола и нашла десятки писем, адресованных ей. Она читала их одно за другим, не в силах остановиться. Гарри рассказывал о Сьюзен, о детях, о своей работе с присущим ему юмором и в то же время так серьезно и обстоятельно, что довольно скоро она поняла: там его место. Великий Герой был как рыба в воде среди маленьких волшебников, он управлялся с непредсказуемыми и порой откровенно опасными проказами с невероятной легкостью.
Гарри получил назад свое детство. Жизнь среди детей, которые не тычут в него пальцами, поскольку сами являются точно такими же волшебниками.
— Слушай, чем это пахнет? — вдруг обернувшись в сторону кухни, спросил Гарри.
— Черт! — Джинни вскочила со стула и скрылась коридоре с такой скоростью, словно за ней гнались дементоры. Из кухни донесся металлический лязг и приглушенные ругательства. — Я все испортила! — пожаловалась она. — Испортила свой первый семейный ужин!
Гарри закатил глаза и отправился за своей сумкой. Интересно, Джинни просто издевается или действительно думает, что после упоминания сарайчика с метлами он все еще способен думать о еде?
— Семейным ужин делает наличие семьи, а не еды, — проговорил он, осторожно выкладывая на стол один за другим пухлые свертки. Гибси в этот раз превзошла саму себя. Надо будет спросить у нее завтра, откуда она узнала, что сегодня ему понадобится больше еды, чем обычно.
Джинни суетилась, пытаясь спасти то, что осталось от кастрюли, павшей жертвой ее кулинарного таланта. Что ж, если ее так волнует ужин, пусть будет ужин. После он обязательно намекнет ей, как именно она может компенсировать ему свои неудачи на поприще приготовления пищи.
***
На следующее утро Гарри опоздал на работу впервые за семь лет. Ночью нашлись дела поважнее, чем сон. Он вылетел из дома, когда на улице уже светило солнце, на ходу допивая первую порцию оборотного зелья. Волосы его быстро светлели, глаза приобретали цвет безоблачного неба, рост увеличивался так быстро, что он даже споткнулся пару раз, но к тому времени, как он добрался до места, с которого обычно трансгрессировал, Гарри уже выглядел, как мистер Браун.
Сделав пару шагов по знакомому парку, Гарри в замешательстве остановился: он не видел ограды «Пряничного Домика». Калитки также не было там, где ей следовало находиться, не говоря уже о детской площадке и самом здании. Неужели из-за того, что он немного опоздал, охранные чары скрывают от него детский сад? Это было бы глупо. И совершенно не смешно.
Сделав еще пару кругов по парку, он вернулся к облезлой скамейке, где много лет назад встретил играющих мальчишек, и сердито рявкнул в том направлении, откуда тогда вышла Боунс:
— Сьюзен! — пусть он не слышал играющих неподалеку детей, но мисс Боунс обязана была слышать то, что происходит снаружи полога заклятья, иначе она не смогла бы найти сбежавших мальчишек. — Сьюзен! — повторил он громче и требовательнее.
— Незачем так орать, мистер Поттер! — Гарри обернулся и увидел Боунс, сердито шагающую к нему по траве. — У меня там пятнадцать человек, и я не могу оставить их сию секунду ради тебя одного.
— Что происходит?
— Очевидно, ты больше не можешь войти.
Гарри уже открыл было рот, чтобы высказать Сьюзен все, что он думает о ее чувстве юмора, но вдруг застыл, пораженный внезапной догадкой.
«Ты можешь войти, дитя», — сказала старуха Гилрой, пропуская его в дом. Те же слова она говорила каждому ребенку, что входил в этот дом и однажды должен был его покинуть.
Внезапный порыв ветра потревожил неухоженные кроны деревьев в парке, травы прильнуди к земле. Стало холодно, но Гарри готов был поклясться, что ветер здесь не при чем.
— Я никогда не был воспитателем, верно? — медленно проговорил он. — Я был всего лишь самым старшим из твоих воспитанников.
Сьюзен склонила голову на бок и довольно прищурилась. О том, что сама всего лишь ученица более мудрой и могущественной ведьмы, она предпочла промолчать.
— Обычно дети заканчивают детский сад прежде Хогвартса, но ты никогда не был обычным ребенком.
Детство Гарри Поттера было навсегда похоронено в чулане под лестницей на Тисовой улице, и миссис Гилрой приняла его как ребенка, которому необходимо было немного настоящего, не отягощенного никакими последствиями чуда. Прикасаясь к лицу светловолосого маггла, своими слепыми глазами она видела мальчика в сломанных круглых очках, который только что выбрался на свет из своего чулана. Он стоял на пороге этого дома, сбежав от последствий магической войны и непомерных ожиданий, что взвалили на него выжившие и погибшие, от своего имени, отягощенного подвигами, от всех, кто его знал. Определенно, Гарри нуждался в «Пряничном домике» больше, чем дом нуждался в нем. В этом Мальчик-Который-Выжил ничем не отличался от других детей под этой крышей.
— Но тебе все еще нужен воспитатель? — уточнил он.
Сьюзен сосредоточенно кивнула.
— И что нужно сделать бывшему выпускнику, чтобы получить эту должность?
Улыбнувшись тепло и мягко, мисс Боунс подбросила что-то в воздух, и, по широкой дуге преодолев расстояние, в руки Гарри упал маленький мистер Поттер.
— Повзрослеть, — сказала она и растворилась под пологом маскирующего заклятья.
