6. Сириус Блэк Если раньше Лили думала, что проживает динамичную и веселую жизнь, наполненную чем-то стоящим и грандиозным, то сейчас она понимала — это абсолютно не так. Когда в ее жизнь лихо ворвалась Башня с ее могучей харизмой и самоиронией, Эванс просто впала в ступор оттого, что настолько разные личности могли стать единым целым. Каждый из них был чертовски хорош в чем-то. Медоуз обладала феноменальной памятью и запоминала все, сказанное учителями; именно поэтому Доркас редко когда можно было заметить за уроками или учебниками: она была слишком непоседливой и одаренной для такого. Флора была поэтической натурой, ее стихотворения обладали странной чарующей магией и приковывали уши. Фрэнсис была настолько переполнена эмоциями, что ее чтение на уроках литературы завораживало даже учителя, а умение так верно и точно передать чувства одной лишь интонацией голоса заставляло всех ее уважать. Майкл Корнер же был аналитического склада ума — любитель физики и математики, он никогда не выделялся на этих предметах, сидел тихо на последней парте и зевал от легкости программы, преподаваемой на факультативах. К тому же, он хорошо разбирался с любой техникой и умело взламывал сайты и системы. В целом, компания, которую представляла собой Башня, была странной, и объединяло их лишь непонимание в обществе. Но Лили Эванс это не волновало, потому что именно эти люди сделали ее пребывание в этом убогом магловском мире намного интереснее и многограннее, и она не жалела, что все же решила начать общение с ними.
— Петарды?! — воскликнула Эванс, получая легкий толчок в бок от Доркас и шепот одними губами: «Не ори, черт возьми».
Майкл и Флора молча, но не без улыбки, подожгли фитиль пяти петард с помощью Доркас, которая, пожав плечами на отрицательный ответ Лили, слегка закусывала нижнюю губу, ловко орудуя руками. Конечно, петарды — это было далеко не ново и не страшно. Но от этого становилось не менее интересно. И Лили отчего-то подумала, что это, разумеется, не все, на что способна б-а-ш-н-я. Ребята опустили незамысловатые сооружения на землю, убедившись, что никто не смотрит на них. А в следующие минуты оглушительный звук вибрацией отдался в землю. Эванс ошарашенно смотрела на воспламеняющуюся конструкцию, ощущая небывалый шок. Они стояли возле школы, переполненные энтузиазмом, смотря на небо, на котором красками играл фейерверк. В этот момент Лили почувствовала странный прилив сил и радости, улыбаясь во все тридцать два зуба и восторженно хлопая в ладоши. Впервые за две недели, проведенные здесь, Эванс чувствовала такой подъем и желание совершить что-то безумное.
— Пора бежать, — поговорил Майкл, оглядываясь по сторонам. — Директриса уши надерет, если поймает с поличным.
— Ты серьезно думаешь, что она не догадается? — весело спросила Медоуз, приподняв брови. Флора улыбнулась в ответ, схватив за руку Корнера.
— Не забывай, есть еще Мародеры.
Лили поежилась, вспомнив о личностях, которых она хотела видеть меньше всего. Эванс часто заморгала, посмотрев в окна, открывающие вид на переход, и задрожала, увидев там Джеймса. Он спокойно куда-то шел, слегка прихрамывая, и она почувствовала внутри странное сожаление, будто ей было хоть какое-то дело до этого человека.
— Эй, Лили, скорее, — шепнула Фрэнсис, а когда Лили повернулась, то поняла, что Башня уже почти вышла из-за ворот школы, когда она по-прежнему столбом стояла на одном и том же месте.
Лили поежилась, плотнее укутавшись в промозглую ткань, и решительно пошла за ребятами. Майкл и Доркас вовсю обсуждали понятные только им темы, а Флора как-то мечтательно поглядывала по сторонам, будто бы ожидая чего-то. Эванс тихо вздохнула, вспоминая, какой этот район был в ее жизни, и понимала, что не помнит ничего. Будто бы, сбежав из дома, она навсегда вычеркнула это место из памяти. «И это к лучшему», — уверенно заверяла себя Лили, заворачивая в очередной переулок, потому что это место в любой реальности было слишком ужасным для жизни.
— Куда мы идем, Доркас? — тихо поинтересовалась Эванс, встав рядом с девушкой, и вопросительно посмотрела на нее.
— До несчастного случая ты обожала это место, — воодушевленно третировала Медоуз, вдохнув воздух полной грудью. — Смею заметить, раньше ты была не такой пессимистичной, как сейчас.
Лили бросила наигранно разочарованный взгляд на девушку и с чувством тревоги пошла следом за Башней, испытывая смешанные чувства. Они пришли к странному зданию, довольно нетипичному для их городка. Это была новостройка, наверное, в тринадцать этажей, с панелевой укладкой, а наверху громоздилось название синими буквами, которое трудно было прочитать.
— Что… что это? — Лили оглядела всех вопросительным взглядом, слегка приподняв брови.
— Бизнес-компания моего отца, — подал голос Майкл, доставая бейджик из кармана синего пиджака. После, проведя им по странной магловской штуке, о которой Лили не помнила ничего из прошлой жизни, Корнер повернулся к ней, схватив за руку Флору, которая неуютно поежилась. — Мой отец — один из крупнейших предпринимателей Лондона. А также один из главных партнеров юридической компании твоей матери.
— А еще большой сноб и консерватор, — тихо продолжила Фрэнсис, получив снисходительную улыбку Майкла.
Лили поежилась, вновь бросив взгляд на новостройку, испытывая странные чувства. Складывалось ощущение, будто она действительно уже не раз была на этом месте. Что-то внутри настолько отчаянно забилось, как будто Эванс действительно должна была помнить это место. Посмотрев на Флору, Лили нахмурилась. Только сейчас она заметила, что, в отличие от всех, Фрэнсис не одевается по моде, не носит дорогие фирменные вещи, а ее черные туфельки на пятисантиметровом каблуке были слегка стерты. Эванс медленно побрела за Башней, задумавшись над открытием. Их школа была, несомненно, элитной, а также безумно дорогой, но только Флора не выглядела представительницей высшего класса. Напротив, складывалось ощущение, что девушка была далеко не богатой. Как тогда Флора смогла попасть в это заведение?
Эванс задумчиво оглядывалась по сторонам, замечая сотрудников в непривычных для нее костюмах, которые возились с бумажной волокитой и чем-то еще, настолько скучным и неинтересным, что акцентировать на этом внимание не было смысла. Черт, а ведь она действительно ничегошеньки не знает об их жизнях. Кто они вообще такие, эта Башня? И сама Лили Эванс? Вроде история вся рассказана, но отчего же такое чувство, что что-то тут не вяжется? Лили прикусила губу, случайно споткнувшись о порог двери, когда они заходили в лифт. Нет, это все было очень странным, хотелось поскорее разобраться со всей этой новой жизнью и понять, что же все-таки здесь происходит. Потому что непонимание губит ее, потому что незнание только усложняет и без того не самую простую историю.
— И твой отец ничего тебе не скажет, что ты привел нас сюда? — весело проговорила Доркас, придерживая дверь, чтобы Лили прошла. Эванс молча кивнула головой в знак благодарности, не поднимая своего взгляда.
— Сомневаюсь, что он хотя бы заметит это, — хмуро отозвался Корнер, облокотившись о перила балкона.
— Лили, ну же, оглянись по сторонам! — восторженно проговорила Медоуз, хватая за рукав подругу и таща ее прямо к открывающемуся виду.
Эванс нехотя оторвала взгляд от созерцания пола, задумчиво поглядев вдаль. Она видела одинаковые крыши частных домов, людей, безуспешно пытающихся привести свой сад в порядок, и понимала, что не чувствует при этом ничего. Будто все чувства остались вместе с ней в той жизни, а вместо них пришла губящая пустота и безразличие. Перед глазами вновь встал Джеймс Поттер, а губы сами собой иронично изогнулись. Ни в одном из миров им не суждено быть вместе, и это уже не звучит так легкомысленно, как должно было. Эванс нахмурилась, пожав плечами, и резко обернулась.
— Я не испытываю ничего, Доркас, — спокойно отозвалась она, наблюдая за Медоуз, которая приподняла брови. — И не вижу смысла в том, чтобы гулять по местам, которые когда-то были мне дороги, ведь самое значимое из этого предложения — когда-то.
— Но без прошлого никогда не будет будущего, Лилс, — хладнокровно заявил Майкл, меланхолично поглядывая на дома. — Ты можешь упираться, бежать от этого, не принимать, но ничего не поможет изменить простой истины — люди, говорящие, что нужно жить дальше, забывают об одном: никакого завтра не бывает без сегодня или вчера, ведь иначе бы будущего не существовало, его было бы не с чем соотносить и определять.
И вот опять наступило каверзное молчание, которое будто бы невидимыми нитями сшивало их с необъятной тоской. Смотря на серое небо, Эванс все меньше хотела находиться здесь, на крыше высотки, а желание сбежать в какое-нибудь безлюдное место брало над ней верх. Тяжелый вздох сорвался раньше, чем был обдуман.
— Я, наверное, пойду, — тихо проговорила Лили, ощущая холодок, который пробежался по спине.
— Куда ты, Эванс? — обеспокоенно поинтересовалась Доркас, нахмурившись.
Лили приоткрыла рот, чтобы сказать хоть что-то, а потом поняла, что и сказать ей тоже нечего. Как будто, несмотря на их примирение, неплохие прогулки и атмосферу, она по-прежнему была не в их компании. Лили Эванс по-прежнему была не той Лили Эванс, и она это знала, она это ощущала.
— Ладно, можешь не отвечать, — хмуро проговорила Медоуз, отвернувшись от Эванс. Лили неуютно прикусила губу, стараясь не броситься к выходу, но чувство вины, разъедающее ее нутро, не могло просто так отпустить ее.
— Мне…
— До завтра, Эванс, — холодно перебила ее Доркас, демонстративно вперив свой взгляд в горизонт. — Флора, вам же все равно по пути, проведешь ее?
— Конечно, — Фрэнсис одобрительно похлопала Медоуз по плечу и медленно направилась к выходу, отстраненно поглядывая по сторонам. Они молча вышли из здания и в такой же атмосфере продолжили свой путь. Лили внимательно разглядывала окрестности, иногда провожая взглядом фигуру подруги. Ей не нравилось в этом мире. По-прежнему. Совсем никак. Ей не нравились Мародеры, ей не нравилась она и ее альтер-эго. А еще что-то не сходилось, вообще не сходилось. Зачем ей нужно было платить кому-то, чтобы ее сбили, если проще было бы броситься под машину? Эванс задумчиво прикусила губу, бросив мимолетный взгляд на Флору, а потом задумчиво остановилась возле скамейки и, недолго думая, плюхнулась на нее.
— Лили?
— Давай посидим немного?
Фрэнсис присела рядом, и, впервые за все пребывание здесь, Лили не чувствовала себя обеспокоенно. Если подумать, то этот мир, лишенный магии, был лишен и войны, что априори не могло не нравиться Эванс. И, возможно, если бы не Мародеры и все ее прошлое, жить здесь — одно удовольствие, но что-то отягощало сердце. Что-то едва уловимое оставляло на нем маленькие порезы. Вздох сорвался с губ раньше, чем был осмыслен, и так же быстро растворился в воздухе. Нет, что-то определенно произошло с Лили Эванс, что-то такое, о чем не знал никто, кроме нее. И почему-то, смотря, как последние лучи солнца медленно гаснут на небосводе, она понимала, что безумно хочет узнать, что именно.
— Флора, — тихо проговорила Лили, медленно повернувшись к ней. Фрэнсис выглядела чрезмерно отрешенной, а в ее глазах читался немой вопрос. — Скажи, возможно ли, что вы что-то не знали обо мне?
Флора молчаливо и непонимающе смотрела на Эванс, мысленно пытаясь понять суть вопроса.
— Ты хочешь спросить, все ли рассказывала нам о себе и о своих проблемах? — деликатно переспросила она, нервно заламывая пальцы. Флора тяжело вздохнула, отвернувшись, и спокойно проговорила: — Знала бы ты, как все это ужасно выглядит. Ты спрашиваешь о
себе так, будто спрашиваешь о совершенно незнакомом человеке. Это убивает нас, если честно. И… Лили, — она резко махнула своей блондинистой головой и умоляюще посмотрела на Эванс, у которой сердце делало нечеловеческие кульбиты. — Самое ужасное в этом всем, что у меня иногда складывается ощущение, что это уже
не ты. И я не знаю, как описать это чувство. Возможно, в глубине души ты была абсолютно другим человеком, тем, о ком мы даже не подозревали. Это и есть ответ на твой вопрос.
Эванс резко заморгала, понимая, что, похоже, Лили Эванс, проживающая здесь, хоть и была бунтаркой, но редко кому могла открыться. И почему-то складывалось ощущение, что единственным человеком, которому она все-таки открылась, был проклятый Джеймс Поттер. Горькая улыбка пробежалась по губам; жизнь постоянно сталкивала их лбами, и это было отвратительно. Почему даже в этом мире ее разъедают чувства к этому человеку? И почему же они до отвращения похожи всем: характером, привычками и даже взглядом? Это не могло не убивать. И это давящее чувство только добавляло силу хандре.
— Я бы хотела быть ею, — вдруг проговорила Лили, ощущая, как слезы горечи подступают к глазам. Да, она бы хотела жить жизнью альтер-эго. Быть любимой Джеймсом Поттером и не иметь за спиной войну — это казалось раем. — Но я совсем ничего не помню.
Флора с сожалением глянула на подругу, резко схватив ее за руку, и чуть прикусила губу.
— На это и есть мы у тебя. Мы тебе поможем, Лили. Мы сможем это пережить, ведь сколько уже пережили! — Фэнсис воодушевлённо сжала руку чуть сильнее, и внутри у Эванс появилось нестерпимое чувство благодарности. Не сдержавшись, она с остервенением обняла Флору, понимая, что, возможно, здесь она далеко не так одинока, как в волшебном мире. — И мы готовы ждать, пока память полностью к тебе не вернется.
Улыбка, такая яркая и открытая, расплылась на лице, а все серые и депрессивные мысли ушли на нет. Даже дышать стало проще. Разорвав объятия, Лили, явно повеселевшая, жестом попросила Фрэнсис подняться и вновь пойти. Вокруг мерцали фонари, сумерки почти опускались на город, а они шли и обсуждали, вспоминали мгновения из их общей жизни. Так Эванс узнала, что Флора действительно была достаточно бедной, и, если бы не олимпиады и прилежные оценки, девушка вряд ли смогла бы учиться в элитной школе. Также оказалось, что первой, с кем подружилась она, была как раз Лили Эванс, тогда еще безумно шебутная и упрямая хулиганка. С каждой историей, с каждым воспоминанием Лили действительно понимала, что дружба у Башни была крепкая, что их связывало очень многое. И только тогда до нее стало доходить, какие чувства испытали все они, когда узнали о том, что она попала в больницу. И в тот момент в голове пронеслась мысль, отчаянная и странная: а что, если ее альтер-эго не убивала себя? Смогла ли та яркая девушка, хоть и подверженная серьезным заболеванием, просто взять и убить себя?
Эванс остановилась на мгновение, когда почувствовала, как сильно забилось сердце. Что-то внутри трепетало, когда она шла по этой улице, будто здесь происходило что-то важное для нее. Резко повернувшись, Лили ощутила дрожь каждой клеточкой своего тела, потому что она стояла напротив хорошо ухоженного дома, в окнах которого отчетливо можно разглядеть пять фигур.
В окнах богатого дома она видела силуэты Мародеров и девушки, смутно напоминавшей Мили.
— Лили, — тихо проговорила Флора, дернув ее за рукав. Но Лили было все равно, потому что какая-то странная, абсолютно не ее ярость, убивала все спокойствие и веселье. Даже здесь, в этом убогом мирке, Мародеры заставляли чувствовать ее такие яркие эмоции, от которых хотелось крушить все на своем пути.
— Знаешь, Флора, — неестественно спокойно проговорила Лили, тотчас вперив в нее разъяренный взгляд. — Я хочу отомстить Джеймсу Поттеру, — яростным шепотом проговорила она, вспоминая Эмми, девушку из магического мира; вспоминая высокомерную улыбку Поттера, когда тот говорил ей, что был ее первым парнем — все эти чувства внутри смешивались, постепенно превращаясь в ядреную смесь. — Отчего-то мне хочется, чтобы он страдал.
И только где-то внутри, под слоем тоски и ярости, что-то извивалось от боли и хотело, чтобы Джеймс, проклятый, ненавистный Поттер, все-таки вернулся к ней.
***
Этой осенью по утрам было непривычно прохладно, а серое небо, которое будто бы приклеилось к небу, оставляло на душе странное чувство удовлетворения. Сириус Блэк молчаливо стоял в прихожей, посматривая из окна на улицу, а в руках у него крутилась сигарета. Блэк иронично улыбнулся, замечая, как пепел крошится на пол, понимая, что его мать обязательно наорет на него, когда увидит эту картину. Голова болела после вчерашней пьянки, а в голове, как назло, крутились странные мысли. Он думал о Лили Эванс, как бы убого это ни звучало. После того, как Джеймс и Лили расстались, его мать делала недвусмысленные намеки на то, что партия с Эванс была бы не просто выгодной, а очень удачной и прибыльной. Постоянные приемы в честь четы Эванс, милые улыбки и светские рауты — все это вымораживало Блэка до приступа безумия, а одна лишь мысль о том, что Лили Эванс действительно рассматривают в качестве его жены, вызывала приступы ярости. Сириус был далеко не дурак и понимал, что чувства его друга к этой девушке еще не угасли, а значит, эта новость вряд ли принесет ему хоть крупинку радости. Блэк со всей дури стукнул по стене, чуть наклонившись. И как можно было любить того, кто причинил столько боли? Он не понимал, да и не особо хотелось-то.
Часы пробили семь утра, когда Сириус быстрым шагом направился в свою комнату, дабы захватить свою сумку и поскорее свалить из дома. По крайней мере, прежде, чем родители приступят к завтраку и обязательно заставят его поесть вместе с ними. Бросив мимолетный взгляд на комнату своего брата, он презрительно хмыкнул, испытывая смешанные чувства внутри. Он любил своего брата так, как умел. А любил он действительно по-своему. Сириус всегда старался закалять Регулуса к суровым реалиям жизни, поэтому редко когда спускал ему такие слабости, как слезы или капризы. Сам того не понимая, он олицетворял собой свою мать, о чем старался не думать. Наверное, именно поэтому их отношения сложно было назвать братскими, а то, что в конечном итоге Регулус превратился из добренького паренька в скрытного юношу, не делало их более простыми. Негромко хлопнув дверью, Блэк быстрым шагом преодолел расстояние до сумки и запихнул туда первые попавшиеся тетради, не сильно волнуясь о том, что мог взять что-то лишнее или, наоборот, не добрать. К школе он тоже относился своеобразно: любил учиться, но ненавидел сидеть на месте и выслушивать монотонную браваду учителей. В меру талантливый, все же Сириус любил больше физическую нагрузку и делать что-то руками, нежели покорно читать или писать.
Блэк бросил тягостный взгляд на небо и улыбнулся своим мыслям — именно в такую погоду он и познакомился с Джеймсом Поттером; именно такая погода запомнилась ему больше всего. Прихватив пачку сигарет, заначенных среди одежды, Сириус, пытаясь ступать ровно и аккуратно, дабы старые ступеньки противно не заскрипели, мысленно обматерил весь этот мир, заметив за столом свою матушку. Ее губы были сжаты в плотную полоску, а настроение явно было паршивым, судя по тому, как сильно и с удовольствием она ругала горничных. «Видимо, позавтракать со своей семьей все же придется», — мрачно подытожил Блэк.
— Доброе утро, матушка, — вложив как можно больше яда в последнее слово, парень небрежно плюхнулся в вычурный стул. — Вы сегодня так рано поднялись… ни больше, ни меньше как придется ожидать очередное бессмысленное семейное собрание?
— Не груби матери, паршивец, — грозно пригрозил Орион Блэк, величественно присев во главе стола и одарив жену снисходительным взглядом. — Молоко на губах не обсохло еще.
— Ну уж куда мне, — протянул Сириус, почувствовав каждой клеточкой своего тела ненависть к этим людям. Его семья не была нормальна. Вернее, даже возможно, что по меркам современности она была как раз
очень даже ничего. Богатый папаша с любовницей-секретаршей, избалованная жизнью маман, перемывающая косточки каждому мимо прошедшему человеку, и младший братец-фрик, помешанный на серийных убийцах. Все было просто фантастически, да как бы не так.
— Поттеры такие идиоты, — заговорила наконец Вальбурга, обратившись в первую очередь к мужу. — Подцепить дочку Эвансов и проворонить. Такое состояние, Боже мой!
— Дорогая, что ни делается, то к лучшему…
— Конечно! — азартно проговорила она, вперив взгляд в Сириуса. — Ведь теперь у нашей семьи есть очень даже неплохой шанс. Я надеюсь, Сириус, что ты сделаешь все возможное для этого? Насколько я знаю, бедняжка уже давно в тебя влюблена, и ты испытываешь к ней ответные чувства.
Блэк приподнял брови, мысленно смесь над ними. Проклятая Лили Эванс. Теперь от него не отстанут, совсем.
— Она лежала в реабилитационном центре, маман. К тому же, кто знает, может, после «аварии» она знатно повредила себе мозг? — Сириус на секунду улыбнулся. — Хотя ей и повреждать особо было нечего.
— Сириус! — строго прикрикнул Орион.
— Не мели чушь, что бы там ни было, она по-прежнему богата и влиятельна. А это важнее, — преспокойно ответила Вальбурга, давно привыкшая к выходкам сына.
— По вам видно, что важнее, — тихо бросил он.
Это было действительно паршиво. Если его родители настроены так решительно, то можно ожидать чего угодно. Они ведь постараются, специально сделают так, чтобы женить его на Лили. Блэк тяжело вздохнул, бросив мимолетный взгляд на настенные часы, молясь, чтобы время подошло к полвосьмому, и он смог бы уйти, вернее, сбежать из дома. Но время, будто назло, медленно и не спеша шло своей чередой, не внимая ни молитвам, ни просьбам. Время было непреклонно, и это не радовало. Вскоре спустился Регулус и, не обращая ни на кого внимания, стал неспешно заниматься своими делами; впрочем, надо отдать должное, родители никогда не трогали его. Иногда казалось, что они вообще не имеют планов на младшего сына, из-за чего тот всегда занимался исключительно тем, чем хотел. И это бесило Сириуса. Мерлин побери, как бесило! Где-то в глубине он определенно завидовал ему.
— Ты куда пошел в такую рань? — сморщив нос, спросила Вальбурга, внимательно наблюдая за сыном.
Но Сириусу было все равно; схватив свою сумку, он быстрым шагом направился к двери, одновременно слушая про то, какой он все-таки паршивец и неблагодарный. Мысленно Блэк хохотал. Мысленно он уже давно сбежал из этого дома. Да только все это было, как назло, только
мысленно.
Шлепая по лужам и пачкая свои идеально черные штаны, Блэк злобно сверкал глазами на прохожих. Настроение было паршивым; как раз такое, под которое удачно было бы повеситься. Месть Башне, чертова Лили Эванс — все это заставляло его мозг работать с неимоверной силой. Он испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он ненавидел Башню с чертовой Лили Эванс во главе, а с другой — ему просто было ее жаль. Чертовски жаль эту рыжую бестию, которая была настолько эмоционально слаба, что разломать ее не составило бы и труда. Блэк видел, что чувства Эванс не прошли; он видел, как они смотрели друг на друга. Но возвращаться к точке отсчета глупо, потому что прошлое должно оставаться там. Поэтому начало их отношений было бы невозможно, они слишком много пережили, чтобы наступать на те же грабли вновь. По крайней мере, в это хотелось бы верить.
Сириус перешел дорогу и остановился у дома Лунатика. Он всегда ждал Римуса, так как их дома находились сравнительно недалеко, и им удобно было ходить вместе. К тому же, Люпин отличался таким пониманием, от которого не то бросало в дрожь, не то хотелось блевать. В зависимости от ситуации. Когда первые капли упали на землю, Сириус тяжело вздохнул. Было тяжело, было чертовски тяжело, а усталость ломила все кости. Месть Башне была такой бессмысленной, но без нее было нельзя, надо было в срочном порядке поставить этих выскочек на место. Только учитывая, что как минимум у двоих из них были замечательные связи, это будет действительно тяжко.
— Хэй, Римус! — Сириус взмахнул рукой, улыбаясь. Люпин уныло поджал губы, кутаясь в бордовый шарф и медленно подходя к нему.
— Привет.
Блэк бодро закинул руку ему на плечо и, не обращая внимания на недовольство друга, стал насильно тащить его по дороге. С Лунатиком всегда можно было обсудить свои проблемы, надеясь получить при этом хороший совет.
— Римус, тебе не кажется, что наше откладывание мести Башни затянулось? — серьезно проговорил он, крепче сжав его плечо.
— Допустим, — настороженно протянул Римус, окинув друга озабоченным взглядом.
— Знаешь, уничтожать их всех разом будет непросто, поэтому, — Блэк слегка улыбнулся, — стоит начать с избавляться от каждого по отдельности.
Со стороны Лунатика послышался тяжелый вздох, который говорил о том, что это была не слишком хорошая идея. Только Блэку было плевать. С точки зрения его понятий, месть, особенно изворотливая и искусная, должна была восторжествовать. Особенно по отношению к тем людям, которые причинили боль его другу.
— Мой дорогой Лунатик, нет ничего более избитого, чем наркотики, — по слогам проговорил Блэк, недобро сверкнув глазами. Римус ощутимо напрягся, видимо, понимая, к чему клонит Сириус. А если ему что-то запало в голову, то это не просто так убрать. — И знаешь, кто будет нашей жертвой?
— Сириус…
— Тебе разве это не кажется веселым?
— Я не думаю, что разрушать чью-то жизнь весело.
— Да, — хмыкнул Блэк, а потом его лицо стало настолько серьезным, что было понятно — это не шутки. — Но не тогда, когда они сначала разрушили жизнь тебе или твоему другу.
Римус многозначительно промолчал, а Сириус наконец убрал свою руку с его плеч. С каждой секундой Блэк все отчетливее чувствовал, как его поглощает пучина отчаянья. С одной стороны, ему действительно хотелось отомстить, да так, чтобы они наконец поняли, с кем имеют дело, но Сириус, все-таки, был далеко не тем, кто, не моргая, мог разрушить чью-то жизнь. И эти два противоречивых чувства боролись внутри него, выжигали дыру своей динамичностью. А еще он не был до конца уверен, что скажет на этот счет Джеймс, который явно еще не пережил свою влюбленность к Лили и который, будто бы назло, был наделен принципиальной человечностью. Поэтому, когда они подошли к своей школе, уверенность в правильности принятого решения куда-то испарилась, оставив после себя целую гору сомнений.
— Джеймс, Питер! — весело прокричал Сириус, махнув рукой. Люпин покачал головой, но также по-доброму улыбнулся, искоса наблюдая за учениками, что беззастенчиво пялились на них.
— С утра по раньше и такой бодрый… Ты что-то задумал? — тут же спросил Питер, переводя взгляд с него на Римуса.
— Сириус? — приподнял бровь Джеймс, внимательно наблюдая за своим другом. Блэк мысленно чертыхнулся, совсем позабыв, какие догадливые у него друзья.
Блэк азартно улыбнулся, а потом медленно перевел взгляд за спину друга и на мгновение замер. Прямо по направлению к нему шла чертовка Лили Эванс, но с таким холодом в глазах и абсолютной серьезностью на лице, будто бы она вернулась из прошлого. И это отчего-то заставило его ощутимо вздрогнуть; это заставило его подумать, что ситуация, похоже, меняется в другое русло. Сириус смотрел и смотрел на то, как уверенно она идет по направлению к Мародерам, и удивлялся с каждой секундой все больше. Ведь ему-то казалось, что Лили Эванс никогда больше не заговорит с ними.
— Блэк, — спокойно проговорила она, поравнявшись с ними. Джеймс удивленно замер, не в силах даже повернуться, а остальные Мародеры пребывали в полнейшем шоке. — Это для тебя, — она на мгновение запнулась, и, всучив конверт, Эванс, медленно и спокойно, будто смакуя свое торжество, поспешила в класс.
Дорогой Бродяга!
Могу сказать, что чувство юмора у тебя на высоте, браво, мне удалось оценить. Я давно не смеялась так от души. А теперь слушай и запоминай: любая ваша жалкая попытка перейти нам дорогу будет отплачена той же монетой. Мы не мрази, со спины нападать не станем, но не дай Бог мы узнаем, что вы что-то задумали против нас. Башня в долгу не останется.
Ах да, моя матушка надеется, что ты будешь чаще бывать в нашем доме, жду с нетерпением ближайшей встречи. Рекомендую оглядываться по сторонам и внимательно смотреть, что ты ешь.
Искренне заботящаяся о тебе,
Лили Э. 
