~Глава 61~В следующий раз компания, состоящая из Амбридж, Яксли и Эйвери, собралась уже накануне пасхальных праздников. Вместе с ними дом Декстера посетили Проспер Селвин и Люциус Малфой.
– Значит, министр Фадж не принял вашу программу обучения, Долорес? – уточнил Люциус. – Прискорбно. Попечительский совет единодушно голосовал за нее.
– Министр считает, что увеличение объема знаний школьников пагубно скажется на их образе мышления, – недовольным тоном ответила женщина. – Корнелиус подозревает, что данная программа позволит директору Дамблдору внести некоторые свои коррективы в процесс образования, благодаря чему настроит против Министерства весь Хогвартс.
– Но как это возможно? – удивился Селвин. – Вы же не предлагали обучать хогвартских школяров темным искусствам, к примеру! Всего-то и дел: заменить наиболее некомпетентных учителей, увеличить объем преподаваемой истории, рассказать о законах нашего мира. Как с таким набором можно настроить кого-то против чего-то?
– Министр Фадж смотрит на картину шире, чем мы, – покачала головой Долорес. – Там, где я предлагаю обучать молодежь магическому законодательству, Корнелиус видит ухищрения, призванные это законодательство изменить. Будто бы Дамблдор планирует преподавать предмет так, чтобы ученики непременно поняли: законодательство нуждается в радикальном пересмотре. Причем, в пересмотре не в пользу Министерства.
– Но ведь этикет и законы магического мира предполагаете вести вы сами, – Эйвери изобразил на лице легкое удивление. – Неужели министр не доверяет вам?
– Должна признаться, Декстер, это меня изрядно расстроило, – поджала губы женщина. – Мне кажется, что за те годы, которые я проработала в Министерстве, я заслуживаю хотя бы толики доверия.
– Никто из нас не считает вас некомпетентным работником, Долорес, – заверил Амбридж Люциус Малфой. – Но, быть может, Корнелиус поменяет свое решение, когда пройдет достаточно времени, чтобы вдуматься в предложенные вами идеи?
– И так прошло уже несколько месяцев, – проворчал Яксли. – Фадж слишком нерешителен. Если даже уважаемая старшая заместительница министра не может заставить его менять мир к лучшему, что уж говорить обо мне с моей реформой Сектора борьбы с неправомерным использованием магии, предусматривающей обучение Обливиэйту каждого волшебника старше семнадцати лет?
– Если министр не желает перемен, – задумчиво произнес Эйвери, – то и перемены вполне могут не желать такого министра.
– На что вы намекаете, Декстер? – возмущенно вскинулась Амбридж.
– Только на то, дорогая Долорес, что волшебный мир постоянно прогрессирует, оставляя позади тех, кто желает стагнации. Министр, очевидно, не готов к грядущим переменам. Следовательно, имеет смысл заменить министра.
Амбридж закашлялась и укоризненно посмотрела на Эйвери.
– И кто же достаточно компетентен, любезный Декстер, чтобы встать во главе магической Англии? Если мы сейчас потребуем в Визенгамоте перевыборов, на место Фаджа взойдет Скримджер, являющийся, судя по слухам, еще более консервативным человеком, нежели Корнелиус.
– А как насчет вас самих, Долорес? – заинтересовался Селвин. – Вы лицо близкое к руководству Министерством. Неужели вы не попробуете выдвинуть свою кандидатуру?
– Боюсь, для этого у меня слишком много недоброжелателей, Проспер, – покачала головой женщина. – Та же Амелия Боунс скорее проголосует за свою кандидатуру, чем за мою.
– Я могу повлиять на мнение Амелии, – вмешался Люциус. – Но в чем-то мисс Амбридж права. Визенгамот вряд ли поддержит старшую заместительницу министра, рассудив, что политические программы двух столь близких человек будут слишком похожи, чтобы менять одну на другую. Так же, по причине изрядного количества завистников, в роли министра не смогу выступить и я: маги, поддавшиеся влиянию Дамблдора, наверняка развяжут против мня целую кампанию, в ходе которой моя репутация может весьма пострадать.
– Я также не подхожу для этой роли, – заметил Проспер, – потому что, так же как и Долорес, являюсь лицом заинтересованным. Мое выдвижение вперед скорее выставит на поверхность зависть подчиненного к своему начальнику, чем вызовет у Визенгамота ощущение правильности происходящего. Да и поддержка программы Долорес окажет мне дурную услугу: ведь мы, хоть и дальние, но все же родственники.
– Я могу попробовать подыскать наилучшую кандидатуру на роль нового министра, – предложил Рудрайг Яксли. – Один мой коллега по работе, Пий Толстоватый, на мой взгляд, содержит в себе все качества министра. Его необходимо лишь слегка подтолкнуть, чтобы он начал оказывать нам поддержку.
– Гораздо удобнее сделать несколько иначе, – предложил Эйвери свою идею. – Человек на посту министра, никак не относящийся к нашему кругу, заставит нас прилагать излишние усилия для его уговоров и контроля, в то время как наши умения будут куда более полезны в несколько иных областях. Та же Долорес, если ее программа будет одобрена, в следующем году будет вынуждена покинуть Министерство ради преподавания в Хогвартсе, и старшим заместителем министра станет Селвин. Сможет ли он в одиночку влиять на изначально нейтрального ко всем идеям министра? Я не хочу недооценивать тебя, Проспер, но и переоценивать я тебя тоже не буду.
– Действительно, лучше было бы, чтобы министр сразу же был настроен благожелательно к нашим проектам, – согласился Проспер с Декстером. – В таком случае у нас окажется больше свободных игроков, а поддержка министра позволить нам внести ноту официальности в будущие начинания. Не знаю как вы, господа, но я в нашем круге вижу только одну кандидатуру, изначально не связанную с министерской оппозицией, а также не имеющую за спиной репутацию всеобщего врага.
– А почему бы мне действительно не попробовать? – улыбнулся Эйвери.
Гарри давно ждал этого дня. Момента, когда Дамблдор покинет Хогвартс и направится в Министерство на собрание Визенгамота. Такие собрания, как правило, затягивались надолго, поэтому у Поттера было полно времени в запасе. Пароль к горгулье, охраняющей вход в директорский кабинет, Гарри узнал заранее, наблюдая под дезиллюминационным заклятием за проходящими в кабинет учителями.
– Тыквенные котлокексы! – сказал он, и горгулья отъехала в сторону, а стена за ней раздвинулась на манер ворот. За стеной обнаружилась винтовая лестница, движущаяся вверх наподобие эскалатора. Гарри в мантии-невидимке и под наложенным для полной необнаружимости дезиллюминационным заклинанием ступил на ступени лестницы и плавно поехал вверх.
В кабинете директора Гарри уже бывал – пил там чай на первом курсе, когда Дамблдор пытался уговорить Гарри не ехать на Рождество в Малфой-менор. На взгляд слизеринца, в кабинете ничего не изменилось. Это была просторная круглая комната с замысловатыми медными и серебряными механизмами, вращающимися и изредка фыркающими паром, просторным столом с ножками в форме звериных лап и массивным креслом. На стенах были развешаны главные враги воров – портреты прежних директоров и директрис Хогвартса.
– Обскура! – еле слышно прошептал Гарри, направляя свою волшебную палочку на ближайший портрет. Темная повязка плотно обхватила голову нарисованного на портрете человека. Тот схватился за нее руками, пытаясь стащить, но Гарри в этот момент уже накладывал заклинание на следующий портрет, а затем еще на один. Он не рисковал быть ненароком узнанным из-за своей небрежности по отношению к нарисованным шпионам. Воровство Дамблдор, конечно, обнаружит рано или поздно, но сам вор должен оставаться неизвестным.
Закончив с портретами, Гарри прокрался к полкам с многочисленными манускриптами, расставленными в кажущемся беспорядке. Сириус посоветовал крестнику искать самую древне выглядящую книгу, в кожаном переплете, красную или черную. Поттеру пришлось перебирать корешки книг не менее десяти минут, прежде чем ему попался искомый талмуд. К счастью, книга не оказалась зачарована охранными темными чарами, поэтому вопить или кусаться она не стала. Гарри прятал книгу под мантию и попытался вернуть полки в то же состояние, в котором они были до поиска.
– Альбус! Вы уже вернулись? – раздался со стороны лестницы, ведущей вниз, голос профессора МакГонагалл, и Гарри испуганно замер. – Альбус, кажется, вы забыли закрыть проход в ваш кабинет!
Голос профессора трансфигурации приближался, следовательно, она уже поднималась по движущейся лестнице. Слизеринец-злоумышленник прижался к стене прямо напротив выхода и замер, стараясь даже не дышать. МакГонагалл прошла мимо него в каких-то сантиметрах, едва не задев полы невидимой мантии.
– Альбус? – она огляделась и ахнула, обнаружив черные повязки на лицах портретов.
– Скорее, профессор! – подал голос портрет Финеаса Найджелуса Блэка. – Освободите нас! Какой-то шутник прокрался в кабинет директора и лишил нас зрения!
– Это был не шутник, а злоумышленник! – возразил портрету Финеаса портрет Армандо Диппета. – Наверняка воришка или того хуже!
– Воришка в Хогвартсе? – удивилась МакГонагалл, одним взмахом волшебной палочки освобождая все портреты разом. – Быть этого не может!
– А вы проверьте, не пропало ли чего, – предложил портрет Диппета Минерве. – Видеть мы ничего не видели, но прекрасно слышали какое-то шуршание.
– Кажется, оно слышалось в углу, противоположном выходу, – добавил портрет Блэка. – Возле Омута Памяти.
Пока портрет дальнего родственника Сириуса отвлекал профессора МакГонагалл предложением проверить целостность бутылочек с воспоминаниями, Гарри на цыпочках, не выпуская из рук «Секреты темных искусств», прокрался вниз по лестнице и припустил бегом к туалету Плаксы Миртл. В Тайной Комнате искать темнейшую из темных книг уж точно не будут.
На следующей неделе Гарри отпросился у директора к Сириусу на выходные. Можно было бы, конечно, взять разрешение и у декана Слизерина, но со Снейпом, после попытки легилименции, Гарри оставаться наедине категорически отказывался. Простить подобное вмешательство в собственную личную жизнь Поттер не мог. К тому же ему до сих пор периодически снились кошмары о том, как хогвартский зельевар узнает всю подноготную общения Гарри с Темным Лордом. То, что в тот раз Снейп так и не сумел пробить окклюменционный барьер, сны не останавливало.
Директор показался Поттеру достаточно благодушным для человека, который и подозревает, что его обокрали. Выходит, либо Дамблдор так до сих пор и не заметил пропажи, или ловко притворялся, что ничего не случилось – причем Гарри считал верным именно второй вариант. Впрочем, никаких улик против слизеринца у директора точно не было.
К Сириусу Гарри отправлялся не просто так, а из-за осенившей его гениальной идеи про то, как выкрутиться из положения, в которое ставил Блэка Магический Контракт, заключенный с его начальником. Сириусу нужно было отдать Дары Смерти главе Отдела тайн? Пожалуйста, нет ничего проще!
Вспомнив о Дарах, Гарри внимательно оглядел лежащую на директорском столе палочку Дамблдора, длинную и узловатую. Бузинная она была или же нет, определить слизеринский третьекурсник не брался, способов завладеть ей он также не находил. Оставалась ждать и питать надежду, что рано или поздно подростку подвернется подходящий случай для экспроприации третьего Дара Смерти.
– Гриммауд-Плейс! – отчетливо произнес Поттер, шагая в камин в кабинете директора.
– Гарри! – обрадовался Сириус, вскакивая с дивана в гостиной дома Блэков и бросаясь к крестнику. – Рад тебя видеть! – он крепко обнял крестника и внимательно посмотрел на него. – А что ты тут делаешь в разгар учебного времени?
– Намереваюсь решить твою проблему, – усмехнулся Поттер. – Принеси мне кольцо с Воскрешающим Камнем.
– Будь аккуратнее с ним, – предупредил Сириус. – Проклятие все еще не снято.
– Я всегда аккуратен, – фыркнул Поттер, но совету крестного последовал и коробочку с артефактом принял осторожно, как взрывчатое зелье. Положил на кофейный столик перед собой, открыл, нацелился на кольцо волшебной палочкой и скомандовал: – Джеминио!
Кольцо вместе с коробочкой замерцало и раздвоилось на два одинаковых предмета.
– Вот! – торжествующе сказал Гарри, доставая из сумки с учебниками, которую он принес с собой, мантию-невидимку. – А вот это – тоже копия. Мне пришло в голову использовать заклинание Умножения, когда я копировал в библиотеке страницы кое-каких книг для своего Ду… для своих друзей, в общем. Настоящие Дары Смерти мы оставим у себя, а копии ты принесешь в Министерство. Ведь в твоем Магическом Контракте нигде не было указано, что тебе запрещено приносить копии предметов вместо оригиналов?
– То, что мне разрешено их принести, там тоже не было указано, – неоптимистично заметил Сириус.
– А если ты и сам не будешь знать, где копия, а где оригинал? – предложил Гарри. – Мало ли кто до тебя мог случайно не те вещи в Министерство принести? Если бы Контракт не включал шанс на ошибку, невыразимцы давно бы вымерли.
– Так это случа-а-айно, – тоскливо протянул Сириус. – А тут – налицо намеренный подлог артефактов. Если я знаю, что у меня в руках копия, где же тут случайность?
– Ну, так давай сами создадим случайность, – не сдавался Гарри. – Ты выйди, а я снова на кольцо и мантию Джеминио наложу. А потом ты сам, без моей подсказки, выберешь тот из артефактов, который читаешь подлинным, и отнесешь в Министерство. И скажешь: взял в том виде, в котором было, но не ручаюсь, что это не подлог. Все ведь честно получается!
– Ну, хорошо, – с сомнением в глазах Сириус вышел из гостиной, подождал с минуту и вернулся. Гарри с каменным выражением лица предъявил крестному две шкатулки и две мантии-невидимки.
– Вот эта и вот эта, – решился Блэк, хватая ближайшие к нему артефакты и пытаясь угадать по лицу Гарри, не взял ли он случайно оригиналы. Ведь ошибиться так легко! И не проверишь, настоящие или нет, пока не сдашь их на экспертизу в Министерство Магии.
Гарри сохранял бесстрастное выражение лица. Он совершенно не беспокоился за выбор Сириуса, ведь на самом деле на столе лежало две копии кольца и две копии мантии-невидимки. Оригиналы Поттер уже предусмотрительно убрал в свою сумку.
