Глава 65. Ночные забавы "светлых" и "темных"19 апреля 1998 года, воскресенье.
Проворная крошечная дробинка, которой доверено было отсчитывать быстротечные секунды, весело бежала по темно-синему циферблату и уже догоняла две другие планеты: неторопливо вышагивающую минутную и едва ползущую часовую. Последние две совершили без малого полный оборот вокруг своей оси, и через несколько секунд все три подруги неминуемо должны были встретиться у самого верхнего деления циферблата.
- Вот и полночь, - тихо сказала Гермиона, держась за руку парня и вглядываясь в завораживающее движение маленьких светящихся шариков.
- Воскресенье, - подтвердил Гарри, где-то в душе сокрушаясь о том, что Гермиона обратила-таки внимание на поздний час. – Жаль, выходной нам пока не светит, так что девочкам, - парень вздохнул с непритворным сожалением, - пора отправляться в кровать.
– А поле циферблата вроде бы днем было золотым? – спросила Гермиона, проигнорировав последние слова друга.
- Сейчас ночь, а ночью оно всегда темно-синее, - ответил Гарри, глядя на любимые волшебные часы и отчасти – такой вот эгоист! - радуясь тому, что Гермиона не спешит его покинуть. – К утру поверхность начнет бледнеть, розоветь...
- А вечером? – уточнила Гермиона как-то не в меру глубокомысленно, и это снова заставило душу улыбнуться.
- А вечером они краснеют, - поведал Гарри свой маленький секрет, стараясь сохранять обстоятельный тон и делать вид, что разговор касается исключительно волшебных часов.
- Такие застенчивые? – справилась Гермиона вкрадчивым шепотом.
- Ага, - сдался Гарри, раз уж разговор, вроде бы начатый, как нейтральный, так и так скатился на соблазнительную тему. - Как некоторые девушки...
- О некоторых застенчивых юношах скромно молчим?
Лицо подруги, заметно порозовев, светилось от чего-то такого, чему Гарри не мог дать настоящего названия, по крайней мере, если речь шла о Гермионе. С парнями все понятно: сам такой... озабоченный, но девочка с карими глазами... Она вроде как и думать-то об «этом» не должна, потому что самая лучшая, воспитанная, деликатная и, страшно вымолвить, целомудренная... Однако, поймав в ее взгляде ту самую лукавую искорку, которая ненароком будит в мужчине первобытные инстинкты, Гарри готов был уже забыть обо всем: о войне, об опасностях, о том, что в палатке они не одни... Хотя нет, об эльфах забыть невозможно, к тому же уши у них, как назло, большие!
- Гермиона, я... не безнадежен, - произнес Гарри, слегка заикаясь от того, что впервые так прямо говорил на шероховатую тему, всеми силами стараясь оставаться спокойным, но, на всякий случай, выпустив девушку из рук и сделав шаг назад. – Но я не хочу, чтобы ты... мы... вздрагивали от каждого шороха... Этот ужас ведь... эта война скоро кончится. Осталось ведь совсем чуть-чуть!
- Да, ты прав, Гарри, - вздохнув, согласилась Гермиона, опустив глаза и заливаясь краской. – Всего тринадцать дней, считая вот это самое воскресенье. Меньше двух недель...
Значит, она тщательно считает дни до победы? Гарри дни не подсчитывал, а зря, кстати. У него осталось всего ничего времени, чтобы узнать тайные думы Волан-де-Морта. Учитывая, что за последние два дня освобождению сознания от лишних мыслей времени уделялось преступно мало, впору было браться за ум основательно.
- Вот, вот! Всего две недели и..., - Гарри усмехнулся, потому что сама мысль показалась немного забавной, - если так дальше пойдет, глядишь, стану совсем умным. Правильным таким, скучным, занудным очкариком...
- Ты это серьезно?
Ну вот, девушка уже беспокоится. А, между тем, правильных мозгошмыгов в лохматой голове всего-то полторы штуки.
- Не серьезно, - ответил Гарри снисходительно, добавив ворчливо: - но, если уж начистоту: что-то извилинами шевелить в последнее время приходится гораздо, гораздо чаще... Я уж даже и не знаю, что и думать?
- Тяжелый труд? – поинтересовалась девушка, приправив удивление слабыми нотками озабоченности.
- С непривычки-то? – нарочито тяжело прокряхтел юноша, почесав шрам.
Девушка улыбнулась, а Гарри вдруг захотелось, чтобы этот легкий, пустяшный и малозначимый разговор не заканчивался до утра... Мысль вылезла на поверхность внезапно, как зловредный чертик из коробочки, или как мрачный Снейп из темного коридора, вылезла и предательски застряла не где-нибудь, а посреди лица, превратив его владельца в озабоченного самца. Наверное, в его взгляде появилось что-то такое, характерное, потому что Гермиона, взглянув на него, прищурилась, уголки ее губ слегка дрогнули, но она так и не обронила ни слова, однако, щеки девушки густо залились пунцовой краской.
- Знаешь... я тут подумал... Мне, пожалуй, надо очистить сознание, - стараясь не смотреть на девушку, осторожно посетовал Гарри.
«Вот так значительно лучше. Так гораздо ближе к человеку взрослому и разумному, если удастся спрятать идиотскую улыбочку».
- Да, да..., - произнесла Гермиона как-то отрешенно, Гарри здорово заподозрил, что мысли девушки бродят далеко от кухни.
- Книга советует избавляться от лишнего в горизонтальном положении, - уронил Гарри неожиданно для себя, потому как – что греха таить? – только об «этом» и думал, но лишь высказав всю фразу, с ужасом понял, насколько она двусмысленна. Но слова были уже сказаны, и потому оставалось ждать реакции девушки.
- Да?.. – не в меру вдохновенно переспросила Гермиона, на мгновенье уставившись на него с недоумением, но спустя секунду брови девушки, только что взлетевшие вверх, сдвинулись друг к другу, горизонтальные складочки на лбу сменились вертикальными, а в глазах появилось специфичное гермионистое «понимающее» выражение. – Серьезно? Знаешь, я так и подозревала... В общем, поздравляю: логично!
Тон ее голоса показался Гарри совершенно издевательским, просто до неприличия. Сразу захотелось ей сказать что-нибудь этакое, хлесткое, сугубо мужское, захлопнуть ей рот, чтобы не болтал лишнего. Распелась птичка певчая... Две недели еще жить в тылу врага! Не понимает, девочка, что ли?
- Гер-ми-она! – медленно, почти по слогам, произнес Гарри, немало удивляясь тому, что в голосе явственно звучали нотки угрозы. – Ничего не логи... тьфу, не серьезно! То есть, напротив, все очень серьезно, - поправился Гарри, сообразив, что запутался в собственных мыслях.
Одна, правильная половина его души требовала взяться, наконец, за ум, за очистку сознания, вторая – притронуться к девушке, причем, немедленно. И не отпускать. И хорошо бы до утра... Эту вторую, бунтарскую половину души внезапно стало все раздражать: тесная палатка, под завязку набитая ушастыми эльфами, предстоящие две недели ожидания, блузка девушки, застегнутая на все пуговицы... Впрочем, верхняя пуговица еще ничего, хорошая девочка... Похоже, давно забыла дорогу к своей петельке. А вот вторая... и третья... На четвертую пуговицу Гарри старался не смотреть, потому что это было как-то уж окончательно не в правилах хорошего тона.
Отчаянно впившись взглядом в несознательный кружочек декоративного пластика под условным номером «два», Гарри мысленно желал ему обрести свободу, выскользнуть из надоевшей петли и... Зачем эти две половинки блузки соединены друг с другом? Расстегнуть, разорвать!
Пуговица, как ни странно, послушалась и медленно выползла из петельки. Сразу выяснилось, что ничего особенно интересного под ней не скрывалось, что надо было лучше третью воспитывать. Но на эту «третью» пуговицу пристально смотрела Гермиона, и она, видимо решив сохранять верность своей хозяйке, не поддавалась. Немая дуэль продолжалась примерно с минуту, и Гарри даже показалось, что он победил, потому что маленький кусочек декоративной пластмассы уже наполовину скрылся за тканью, и вот-вот должен был выскользнуть с другой стороны петли, но Гермиона вдруг резко развернулась, взметнув непослушной каштановой гривой, и так и осталась стоять спиной к нему. Руки ее медленно согнулись в локтях, и Гарри с грустью подумал, что сейчас она поправляет блузку.
«Ты совершенно безнадежен, Поттер! Геройствуй дальше, коль привык...» - где-то в затылке скривил рожу давешний сальноволосый мозгошмыг, тут же поспешив скрыться в закоулках праведных мыслей.
Душу и тело охватило легкое отчаяние, смешанное с желанием, и он, недолго думая, шагнул к девушке, обхватив ее сзади, соединив свои руки у нее на груди и накрыв ладонями ее дрожащие пальцы. Гермиона напряженно вздрогнула, но тут же легко вздохнула и расслабилась, словно в глубине души жаждала подобной выходки от своего незадачливого героя.
- А ты действительно замечательный волшебник, - сказала она несчетное количество минут спустя, потому что Гарри забыл о времени. Держать девушку в руках, медленно покачиваться, прислушиваясь исключительно к биению сердца, к какому-то внутреннему ритму – это ли не счастье?
- Но не железный, Гермиона, - со вздохом произнес парень, опуская руки и стараясь игнорировать кривую мину настырного мозгошмыга, снова высунувшего свой крючковатый нос из-за нескромной извилины. – Может, все-таки, пойдешь спать? – тихо взмолился Гарри.
«Иначе я за себя не ручаюсь, - но это, разумеется, уже про себя отметил. - Господи, как же с Джинни-то год назад удавалось держать себя в рамках приличия? Молодой был, наверное, застенчивый...»
- А ты..., - Гермиона запнулась на втором слове, а парень почему-то подумал, что она хотела спросить нечто из серии: «А ты этого действительно хочешь?». К счастью, глупую фразу продолжать не стала, всего лишь повернулась к нему лицом, изучающе, не отрывая глаз, вгляделась в него.
- А я займусь воспитанием своих разгулявшихся мозгошмыгов, - серьезно пообещал Гарри, искренне надеясь, что та вредная тварь с крючковатым носом, облюбовавшая его затылок, слышит-таки его слова.
Под пристальным взглядом Гермионы он чувствовал себя неловко, но – и это выглядело весьма странным - стыдно нисколечко не было. Все вольности и двусмысленности, слетевшие с его и с ее языка за последний час, внезапно показались естественными и вполне допустимыми. Вроде так и должно быть, а без всего этого и жизнь превратится в скуку смертную. И потом, они не дети малые, и Гермиона сама начала, а она девочка правильная, и ничего крамольного предложить не может по определению.
Последняя мысль представилась наиболее здравой и рассудительной, даже старушка совесть вынуждена была принять ее к сведению, не говоря уже о прочих зверюгах, на сомнительное мнение и буйные восторги которых лучше было вовсе забить, но... «Не волнуйся, лет через сто - если доживешь - зверь не будет тебя беспокоить», - услужливо щелкнуло в затылке. По язвительному, прямо сказать, желчному тону оброненной фразы Гарри сделал для себя однозначный вывод: он не доживет, зачахнет.
- Разгонишь всех лишних по кроватям, да? – съязвила девушка, продолжая начатую игру. В сговоре она с этим носатым уродом из затылка, что ли?
- А что делать? – сухо возразил Гарри. – Надо же как-то держать ситуацию под контролем. Ну, в самом деле!
Гермиона слегка нахмурилась, но, покачав головой, быстро расправила недовольные складочки на лбу, усмехнулась.
- Ладно, раз другого выхода у нас нет, поскольку ситуация находится в неестественном..., - Гермиона многозначительно замялась, щеки вновь вспыхнули румянцем смущения – в смысле..., вертикальном, положении, то придется-таки послушаться Гарри Поттера.
Шагнув к двери, и уже схватившись за ручку, Гермиона все же остановилась в нерешительности. Видимо, что-то подмывало ее высказать свои девичьи мысли, но, то ли она боялась, то ли стеснялась. Хотя, чего уж тут можно было стыдиться после «неестественного вертикального положения»? Гарри беззвучно смеялся в душе, признавая, что сам озвучить подобное пока вряд ли способен.
А эти девчонки, оказывается, далеко не так... многосложны, как рисуют в полезной книжечке, и голова их не так уж сильно отличается по своему устройству от мальчишеского черепка. Странно было думать, что девушка может желать того же, что и парень, но ведь, во имя штанов великого Мерлина, так оно и есть! Или он, Гарри, слепой?
- Ты что-то хочешь сказать? – спросил парень, глядя на замершую у дверей подругу.
- Нет... я... то есть... да, - залепетала Гермиона, выдавая долгую паузу после каждого короткого слова. Наконец, видимо на что-то решившись, она выдохнула: - Пообещай, что больше никому не признаешься в любви!
- Гермиона, о чем ты? - Гарри не сразу понял, что она имеет в виду. С какой такой радости он должен еще кому-то признаваться в любви? Он любит Гермиону, он уже ей сказал об этом, и видит Мерлин, далось это признание очень нелегко, просто ужасно нелегко.
Но она смотрела на него и ждала, оставив в покое дверную ручку и опустив руки. Что-то было в ее взгляде - значительное, судьбоносное – что никак нельзя было проигнорировать, но и всерьез воспринимать «девичьи страхи» парню вроде как не пристало. Все-таки странные они, эти девчонки. Как-то у них все так... капитально, на сто лет вперед... Да столько не живут!
К счастью, долго подбирать слова не пришлось.
- Да я столько страху натерпелся два дня назад, - признался Гарри, а правая рука невольно взметнулась к сердцу, - что, честное слово, повторить такое еще раз!.. Шутишь, да?
Он говорил чистую правду, и потому голос звучал весьма убедительно. Гермиона точно поверила, худенькие плечики расправились, она метнулась к нему с быстротой молнии и, обняв его за шею, чмокнула в щеку. Впрочем, задерживаться не стала, быстро исчезла за дверью, бросив напоследок, что попросит кого-нибудь из эльфов посторожить палатку и ее обитателей. За компанию с Избранным, на всякий случай, если последний уйдет слишком глубоко в медитацию.
Гарри пришлось сделать для себя жизненный вывод, что обрадовать женщин столь же легко, как и расстроить. Интересно: это у них зависит от количества ума или от широты эмоционального диапазона? В библиотеку, что ли, сходить на досуге?
*****
Остаток ночного дежурства Гарри посвятил тренировкам: освобождал несознательное сознание от лишнего, немало сокрушаясь, что в последние дни не занимался медитацией практически каждую свободную минуту. Что с того, что были личные дела? Он же не девчонка, а парень. Есть шрам, есть Избранный, есть, наконец, идея! После вчерашнего разговора с Кикимером и совсем недавнего с Гермионой вопросов заметно прибавилось.
Гарри сам не знал, что именно хочет найти в голове своего красноглазого врага: вряд ли Волан-де-Морт будет сейчас вспоминать события двухлетней давности. Из того, что удалось выудить в редкие минуты слияния их разумов, стало ясно: Темный Лорд занят текущими делами. Сейчас, когда Бузинная палочка уже принадлежала ему, приказ «беспокоить Повелителя только в случае обнаружения и пленения пресловутого Поттера» утратил свою силу.
Напротив, Темный Лорд соизволил поинтересоваться, как идут дела в Хогвартсе. Уже глубокой ночью, почти под утро, Гарри почти удалось добиться желаемого результата. Картинка все еще была довольно расплывчатой, мыслей лорда Гарри практически не чувствовал, но он явственно увидел перед собой фигуру профессора Снейпа. Противный мозгошмыг, мгновенно притворившись «своим в доску», подсказал, что Волан-де-Морт находит особое удовлетворение вызывать своих рабов посреди ночи, вытаскивая их из постели.
Северуса Снейпа Гарри не узнал. Он помнил его саркастическую ухмылку на ненавистных уроках зельеварения, его издевательства на уроках окклюменции, когда, казалось, из профессора просто сочился яд, как из хорошей змеи.
Сейчас перед Волан-де-Мортом стоял другой человек, столь мало похожий на злорадного учителя, что Гарри невольно засомневался: Снейп ли это? Безмятежный спокойный выдержанный взгляд, плохо сочетающийся с подобострастной улыбкой. Сроду не видел такой улыбки у Снейпа, все больше приходилось наблюдать желчную мину, криво перекошенную от злости.
Тишину знакомой гостиной Малфоевского поместья нарушил высокий равнодушный голос:
- Ты пришел, Северус.
- Рад видеть вас, повелитель, - громко произнес профессор, четко выговаривая каждое слово.
Снейп глубоко поклонился и, выпрямившись, уже не сводил с лорда смиренных темных глаз, терпеливо ожидая дальнейших приказов.
- Садись, Северус, - мягко сказал Волан-де-Морт, указывая рукой на пустое место у камина. На долю секунды перед глазами Гарри появились тонкие паучьи пальцы, бледная кожа которых, казалось, просвечивала насквозь. Пальцы изящно сжимали Бузинную палочку, в мгновенье ока начертавшую в воздухе мягкое кресло, которое плавно сошло на сверкающий паркет.
Снейп, не заставив ждать себя, сделал три шага и опустился в предоставленное хозяином седалище.
- Полагаю, ты не догадываешься, ради чего я вызвал своего верного слугу, - сказал Волан-де-Морт с утвердительной интонацией.
- Никак нет, повелитель, - мгновенно откликнулся Снейп, по-прежнему не сводя покорных глаз с хозяина.
Лорд не спешил отвечать, неотрывно глядя на Снейпа и перебирая в руках волшебную палочку. Последнее Гарри не видел, но хорошо чувствовал, осязал кожей.
- Я в затруднении, Северус, - холодно произнес Волан-де-Морт, снова выдерживая значительную паузу и одновременно просвечивая взглядом своего человека. – Вот уж никогда не думал, что в мои годы... Но, должен признать, я становлюсь сентиментальным.
- Не понимаю, повелитель, - недоумение в голосе Снейпа было достаточно ощутимым. – Повелитель шутит?
Бледные узкие губы Снейпа вновь расплылись в верноподданнической улыбке, обнажив кривые желтоватые зубы. Гарри передернуло, он даже не понял, от чего: то ли от нетипичного вида Снейпа, пытающегося «шутить», то ли от того корявого наслаждения, которое испытывал Волан-де-Морт, наблюдая за напряженным поведением своего раба. Последнее Темный Лорд не смог держать в себе, и оно вонзилось в голову Гарри, точно острый гвоздь, распоров плотную завесу, до сей минуты надежно скрывающую мысли красноглазого врага.
- Хочу развлечься, Северус, - процедил Волан-де-Морт. Мысль о развлечении пришла только что, от созерцания ничтожного мгновенья человеческой растерянности. Северус, Северус... Ты слишком быстро овладел собой, а Темный Лорд этого не любит. – Что будем пить?
«Почему он так напрягся, когда его спросили о выпивке? Боится? Это хорошо, что боится...»
- Выбор за вами, повелитель, - выдавил из себя Снейп.
- Тогда красное эльфийское, - сказал Волан-де-Морт. От легкого изящного движения палочки в его руках на столике перед креслом появилась огромная прозрачная реторта, в которой плескалась густоватая на вид темно-бордовая жидкость.
«Как он напрягся! С каким правильным ужасом в глазах он ждет, что будет дальше. Тебе понравится, Северус... Ты правильно подумал, что повелитель не собирается пить из этого сосуда».
- Северус, я тут вчера вспомнил своего школьного учителя трансфигурации, - задумчиво прошептал Волан-де-Морт, но в тишине гостиной каждое слово звучало отчетливо и резко. – Старик так много любил рассуждать о Темных Искусствах и неком... светлом пути, подавая этот самый «светлый путь», как альтернативу темной магии. И я вдруг подумал, что жизнь... долгое... мероприятие..., - уголки ротового отверстия лорда вытянулись, обозначая улыбку. – И почему бы мне не уделить несколько мгновений вечности на столь любимую Дамблдором светлую магию? Как ты считаешь, Северус?
- Мудрое решение, повелитель, - ответил Снейп, почтительно склонив голову.
«Отводишь глаза, Северус? Скрываешь свой страх от хозяина? Умный человек. Темный лорд понимает тебя, Северус: неизвестность страшит. Что ж, сейчас ты удивишься...»
- Сегодня обойдемся без непростительных заклинаний, - снова растянув рот в неком подобии улыбки, прошипел Волан-де-Морт. – Темная магия требует слишком много эмоций, а я хочу отдохнуть, развлечься...
Волан-де-Морт едва заметно пошевелил палочкой, и с каминной полки легко взлетела большая серебристая бабочка. Крылья ее трепыхали в сизом воздухе гостиной, освещаемой дюжиной плавающих свечей, свободно перемещавшихся в пространстве по желанию хозяина дома. Сейчас свечи выстроились полукругом за спиной Снейпа. Серебристая бабочка, сделав круг над головой гостя, застыла в воздухе прямо перед его лицом.
- Протяни руку, - жестко потребовал Волан-де-Морт.
Высокий надменный голос звучал подобно металлу. Северус вздрогнул, медленно перевел взгляд с порхающей бабочки на хозяина, и в его темных широких зрачках, заполненных невольным страхом ожидаемой боли, сверкнули красные глаза повелителя.
- Я жду, Северус, - требовательно напомнил Лорд.
Казалось, сам воздух гостиной замер от напряжения. Наверное, решив, что от судьбы не уйдешь, Снейп молча потянул к бабочке сжатую в кулак левую руку и медленно разжал пальцы. Бабочка легла к нему на ладонь, покорно сложив крылья. Снейп заметно вздрогнул, словно от удивления: серебристое насекомое не жглось и не кусалось, на его раскрытой ладони всего лишь лежал серебряный портсигар, тускло поблескивая от пламени свечей.
Тяжелый маниакальный смех Волан-де-Морта, густо заполнив собой пространство гостиной, рассыпался по паркету.
«Ха! Он давно не обретал такого ублажения души. Северус, его верный Северус боится гнева хозяина! Северус ждет от повелителя великого волшебства! Он его получит. Прямо сейчас. Вместе с незабываемыми впечатлениями. Как говорят презренные маглы, «в одном флаконе»».
Снейп продолжал молчать, по-видимому, не зная, позволительно ли ему разделить «веселье» хозяина. Может быть, просто не находил подходящих слов, не понимая новой игры Темного Лорда в «светлую магию», не мог заставить себя выдавить улыбку. Положив портсигар на мозаичный столик, он вновь напрягся, очевидно, прекрасно отдавая себе отчет в том, что забавы хозяина отнюдь не закончились, главные издевательства ждут впереди. Мышцы лица зельевара оцепенели в безвольном ожидании неизбежного «великого волшебства».
Темный Лорд резко выставил вперед волшебную палочку, Снейп внезапно исчез с кресла, оставив на бархатной обивке свою осиротевшую деревяшку, но спустя секунду Волан-де-Морт поднес тонкий кончик Бузинной палочки к глазам, и Гарри увидел профессора, с ужасом вцепившегося в скользкое полированное дерево обеими руками. Зельевар не превышал в росте трех дюймов.
- Ты слишком серьезен, Северус, - довольно сказал Волан-де-Морт. – Тебе надо расслабиться, глотнуть чего-нибудь... веселящего... Я так понял, что ты не куришь? Зря. Будешь пить. Вернее, хлебать.
С этими словами Волан-де-Морт поднес Бузинную палочку к отверстию колбы и щелчком стряхнул человеческую букашку с кончика палочки внутрь реторты. Снейп, схватившись обеими руками за вертикальные стенки горлышка сосуда, сделал слабую попытку замедлить падение, но пальцы его бессильно скользили по стеклу, и он медленно съезжал вниз. Черная мантия задралась, обнажив светлое нижнее белье.
Волан-де-Морт взмахом палочки приманил реторту к себе, и теперь его глаза в упор смотрели на маленького человечка, бессильно барахтающегося в дешевом домашнем вине. Хохотнув, он заставил сосуд качнуться несколько раз из стороны в сторону, Снейп скрылся с головой в набежавшей волне.
«Восхитительно, волшебно, безумно... Оказывается, эти веселые забавы из области трансфигурации отлично поднимают настроение. Бузинная палочка сегодня творит чудеса, а Северус такой храбрый... Лорду понравилось. Пожалуй, сегодня доброта щедрого хозяина спасет его верного подданного от худшего».
Волан-де-Морт перевернул реторту вниз горлышком, и содержимое сосуда медленно полилось на пол. Впрочем, до пола ничего не долетало, струя темно-бордовой жидкости бесследно исчезала в воздухе. Смотреть на барахтающегося в волнах и отплевывающегося от поганого вина Северуса было приятно. А он, оказывается, не только летать умеет, плавает тоже вполне сносно. Умный человек...
- Вылезай, Северус, - намекнул Волан-де-Морт, когда реторта опустела. Великий Салазар, неужели это его голос? Он способен говорить с рабом по-дружески... Волшебство. – Тебе не помочь? – осведомился Волан-де-Морт, щелкнув по стеклу пальцами.
Снейп что-то пропищал в ответ, Волан-де-Морт с хохотом просунул в отверстие колбы волшебную палочку, посоветовав профессору держаться покрепче. Через минуту директор Хогвартса, милостиво увеличенный до прежних размеров, сидел в наколдованном кресле и очищал себя от остатков бурой жидкости волшебной палочкой.
- Как винная ванна? – поинтересовался Волан-де-Морт, с ухмылкой глядя на потуги Снейпа, прикладывающего палочку то к рукавам мантии, то к ботинкам.
- Вино оставляет желать много лучшего, повелитель, - неожиданно резко ответил Снейп, одарив мрачным взглядом в Темного Лорда. Лорд нахмурился.
«Смело. Но ожидаемо. Северус в большей степени личность, чем все его сторонники, вместе взятые. Персона, заслуживающая уважения... После наказания, естественно»
Резким отточенным движением руки Волан-де-Морт наставил Бузинную палочку на Снейпа, тот замер, прервав попытки привести себя в относительный порядок, но смотрел на хозяина прямо, без смятения в темных глазах, с силой зажав в руке палочку.
- Тергео! – процедил Волан-де-Морт, широко зевнув. Снейп отвел взгляд, с видимым трудом пошевелил оцепеневшими пальцами правой руки.
«Боится. Все боятся смерти. И это – правильно. Смерть – это лишнее для живого человека».
От одежды, обуви и волос Снейпа к кончику волшебной палочки в руках Волан-де-Морта потянулся красноватый дымок. Когда Бузинная палочка вернула миру первозданного Снейпа, отсосав с него остатки вина, в гостиной вновь зазвучал бездушный холодный голос.
- Ты умный человек, Северус. Ты вправе спросить хозяина о его недовольстве. Почему ты до сих пор не задал этого вопроса?
- Я полагал, повелителю виднее, - бесстрастно ответил Снейп, его лицо уже приобрело то самое смиренное выражение, с которым он появился на пороге гостиной.
- До меня дошли слухи, Северус, что в школе творятся беспорядки, - размеренно произнес Волан-де-Морт. – Я удивлен, Северус. Еще в большей степени удивлен тем, что твоя любовь к Темным Искусствам оказалась не так сильна, как они того заслуживают.
«Так... Молчим? Темный Лорд видит тебя насквозь, и ты это знаешь, Северус. Но ты продолжаешь подыскивать «нужные» слова в свое оправдание. Давай, выдай, что де старик научил тебя «любить»... без темной магии»
- Повелитель, чистокровных волшебников не так много, чтобы их калечить, - хладнокровно ответил Снейп, и спокойствию его голоса можно было позавидовать. – Благодаря новой политике министерства, школа очищена от грязнокровок, а благодаря вашему личному распоряжению, вот уже без малого три недели ваши верные слуги справляются с вольнодумцами и хулиганами без моего участия. Обо всех их прегрешениях докладывают брату и сестре Кэрроу, минуя официального директора школы. Я не считаю нужным вмешиваться в процесс... воспитания подрастающего поколения.
«Умно говоришь, Северус. Зачет»
- Что я слышу? Моему другу Северусу негде развернуться, не на ком опробовать что-нибудь этакое, особо впечатляющее? Исправим. Ха-ха...
«Да, Северус, да... Ты правильно понял. Темному Лорду нужны твои мозги, твои знания, твои эксперименты. Ты не рад? Два десятка лет назад энтузиазма было больше, значительно больше. Надеюсь, это временное явление, Северус?»
- Повелитель знает, что Северус Снейп вместе со всеми мозгами в его полном распоряжении, и у меня нет других стремлений, чем выполнять желания повелителя, - услужливо ответил Снейп. – Но, позвольте заметить: должная забота о подрастающем поколении практически не оставляет время для научных изысканий.
- О! Об этом не беспокойся. Незаменимых директоров не бывает, бывают незаменимые мозги. Ха-ха... Это комплемент, Северус, - прошипел Волан-де-Морт, когда затих его неподъемный хохот.
Снейп резко дернулся, выпрямив спину и вытянувшись в струнку, но под пронзительным взглядом хозяина быстро обмяк и со вздохом откинулся на спинку кресла.
- У повелителя уже есть достойная замена? – спросил профессор, устало прикрыв веки.
«В должном направлении мыслишь, зельевар. Что ж, мы оба с тобой умные люди, а умные люди всегда поймут друг друга. Не правда ли?».
- Смотри сюда, Северус, - обронил Волан-де-Морт, громко, с раздражением притопнув ногой, и когда Снейп поднял голову, уставившись на Темного Лорда, тот несколько раз ткнул себя в грудь бледным указательным пальцем.
«Ну, что? Снова «ХА!» Северус, Северус... Ты думал, что удивить тебя невозможно? Ты ошибаешься, зельевар».
- На всякого мудреца найдется другой мудрец, - с довольной ухмылкой вытянул из себя Волан-де-Морт. – Есть что возразить?
- Повелитель..., - с недоумением проговорил Снейп, вцепившись глазами в Волан-де-Морта, очевидно, не считая нужным скрывать удивление. - Но, ваша легенда? Вы всегда предпочитали оставаться в тени... И должен признать, всегда считал такую политическую тактику разумной. Сопротивление...
- Нет никакого сопротивления! – с силой рявкнул Волан-де-Морт. – Сопротивление развелось у тебя в школе, при твоем непосредственном попустительстве, при твоем «великодушном» отношении к предателям крови. Я недоволен тобой, Северус!
- Но мальчишка Поттер до сих пор на свободе, - с видимым усилием сглотнув комок, застрявший в горле, произнес Снейп. – Он может...
- Он ничего не может! – ярость в голосе Волан-де-Морта нарастала от слова к слову. – Он будет мертв через неделю. Максимум, через две. Он – ничтожество. Хогвартс будет моим. Директор Школы чародейства и волшебства – единственная должность, о которой всегда мечтал лорд Волан-де-Морт. Ровно с той минуты, когда впервые увидел замок.
- Я полагаю, повелитель знает, что делает, - безмятежно ответил Снейп. Взгляд его застыл и казался неподвижным, а почти деревянный голос звучал бесцветно и покорно. – Рискну предположить: нас ждут великие реформы?
- Всем понравится, - уклончиво ответил Волан-де-Морт, разразившись натужным смехом. Снейп скривил на лице улыбчивую мину с существенным усилием.
Леденящий хохот Волан-де-Морта стих внезапно, наступившая тишина в первую секунду показалась неестественной, стало отчетливо слышно, как с легким шипением плавится воск в горящих плавающих свечах. Бросив ленивый взгляд на давно потухшие угли в камине, Темный Лорд направил туда волшебную палочку. Несколько минут хозяин и гость молча наблюдали, как в углублении каминной кладки быстро растет горка из поленьев, разрубленных на редкость аккуратно, и как они потихоньку занялись огнем, освещая унылую гостиную.
- Как видишь, все приходится делать самому, - с ложной досадой произнес Волан-де-Морт: ему ли не знать, что рассчитывать в этой жизни можно только на себя. – Командую... процессом.
- Да, повелитель, - прошептал Снейп тихо, но с бросающимся в глаза почтением.
- А в Хогвартсе командуешь ты, Северус! – значимо напомнил Волан-де-Морт, отвернувшись от камина и буквально буравя взглядом Снейпа. – Пока... И будь так любезен, дорогой, оправдай доверие повелителя. Список бунтовщиков позаимствуешь у Амикуса. Мне нужен порядок в
моей школе. Иначе, боюсь, придется вспомнить о Темных Искусствах..., - последние слова лорд прошипел, почти перейдя на парселтанг.
- Я могу быть свободен, повелитель? – коротко осведомился Снейп, резко поднимаясь с кресла.
- Да, - отрезал Волан-де-Морт и, измеряя худую высокую фигуру Снейпа «сочувственным» взглядом, зло посетовал: - Жаль, угостить тебя нечем, зельевар! Разве только вот это?.. Лекарство от всех болезней.
С этими словами лорд взмахнул палочкой, в комнату быстро влетел и приземлился на резном столике у камина небольшой бутылек темного стекла, в котором Гарри без труда узнал емкость со змеиным ядом. Снейп, сузив глаза, тоже приглядывался к пузырьку, и, пожалуй, приглядывался чересчур внимательно, на лице заиграла обеспокоенность.
«В общем, правильная такая тревога за свою шкуру»
- Шшшшутка, Ссссеверус. Шшшшшутка, - нарочито шепеляво сцедил Темный Лорд.
- Шутка? – переспросил Снейп, и голос его звучал неожиданно вызывающе, с сарказмом. – Я-то думал, повелитель предлагает от всей души, так сказать, приобщиться к духовной пище... простому смертному.
«Он, что, такой умный? Или... с ума сошел? Что ж, попотчуем хорошего человека»
- Угощайся, Северус! – торжественно произнес Волан-де-Морт, разливая содержимое пузырька в два высоких хрустальных бокала, которые появились на столике полминуты назад. Ехидная самодовольная улыбка, скорее похожая на гримасу, не сползала с бледного змееподобного лица.
«Но, похоже, зельевар владеет собой. Какое самообладание... Браво, Северус! Не ожидал... Хвалю. Интересно, как вывернешься, профессор?»
Но Снейп, как будто, не собирался ни шутить, ни выворачиваться. Он, похоже, полностью отдавая себе отчет в своих действиях, знал, что делает и делал ровно то, что задумал. В его поведении не только не присутствовал страх или смущение, казалось, сама ситуация вокруг кубка с ядом немало забавляет этого человека с непроницаемым тяжелым взглядом.
- За вас, Темный Лорд! – сухо сказал Снейп, и, взяв в руки бокал, залпом осушил его.
- Похвально, Северус, похвально! – провозгласил Волан-де-Морт с деланным восхищением, однако глаза его неистово сверкнули, а зрачки злобно расширились, и горячая злость тяжело разлилась по мозгам Гарри, ото лба к затылку.
– Это доказывает, что ты – великий волшебник, Северус...
Снейп выразительно усмехнулся:
- Это доказывает, что у меня здоровый желудок, без язв и повреждений. Только и всего, повелитель. Для того чтобы убить меня этим ядом, нужно вогнать его в кровь. А так, как вы совершенно справедливо изволили заметить, яд аспидов всего лишь лекарство от всех болезней.
-
Что ж, с умным человеком приятно иметь дело, - сказал Волан-де-Морт, обращаясь скорее к самому себе, чем к Снейпу. По легкому непониманию, мелькнувшему в глазах профессора, Гарри догадался, что последние слова лорд произнес на парселтанге. –
Надо лишь уметь правильно его использовать. Этим я займусь лично, как только разберусь с мальчишкой. Тебе понравится, Северус.
Словно в ответ на его шипение дальние двери гостиной растворились, и в помещение с шумом вползла огромная змея. Остановившись в нескольких шагах от горящего камина, рептилия замерла и подняла голову, сделав вертикальную стойку почти на хвосте. Красные, словно наполненные кровью, немигающие глаза с вертикальным зрачком. Почти такие же, как у ее хозяина. Ждет приказа.
- Нагини, проводи гостя, - скомандовал Волан-де-Морт на змеином языке.
Снейп, с видимым напряжением оторвав взгляд от узких змеиных зрачков, развернулся по направлению к двери. Его поспешные шаги гулко застучали по паркету и отозвались легким эхом от полупустых каменных стен.
«Все-таки правильно он сделал, что избавился от всех этих не в меру любопытных портретов. Что за прихоть: гордиться своими чистокровными предками! Чистая кровь... Ха! В гробу я видел вашу чистую кровь. Даром, что ли, забеспокоился, узнав, что один из этих... «избранных» рожден от грязнокровки? Со вторым тоже надо кончать. Для порядка. Как его там, Долгопупс, кажется? Бунтарь растительно-тепличный! Вылупился из горшка, проклюнулся... Ждали его, как же! Надеюсь, Северус понял, что от него требуется».
Наблюдая за тем, как прожорливые языки пламени с должным усердием вылизывают поленья в камине, Волан-де-Морт старался успокоиться, но хладнокровный, обстоятельный взгляд Северуса в ответ на высказанное недовольство хозяина по поводу беспорядков в школе, и его явное беспокойство по поводу предстоящей потери высокой должности никак не шли из ума. А уж последняя выходка с ядом и вовсе напрашивается на злодеяние. Но это успеется, это – если не будет другого выхода.
«Да, парнишка изменился. А какой талантливый был парнишка! Как, однако, портит руководящая должность увлеченных людей, отвлекая их от вечного. Ничего... Поправим. Снабдим котлами, ретортами, древними манускриптами. Будет изобретать... философский камень! Надо вернуть собственному телу покровительственную окраску, кожа сверхчеловека все же чрезмерно бледна для вечности».
Волан-де-Морт вяло пошевелил палочкой, и прямо перед ним на резной деревянный столик опустилась книга Риты Скитер, которую Гарри сразу узнал по обложке. Его великий учитель, Альбус Персиваль Вулфрик Дамблдор лукаво подмигивал ему из-под очков половинок.
Он люто ненавидел этот пронзительный взгляд холодных голубых глаз. Да что там ненавидел?! Его выворачивало наизнанку от этого сверлящего душу взгляда. Он не переносил старика с той самой секунды, когда нежданный посетитель бесцеремонно вытряхнул из горящего шкафа его «трофеи». Он даже не помнил, что там было, да это было и неважно, потому что рыжий мужлан распотрошил не мятую жестяную коробочку, а его сиротскую душу.
С того мгновенья, казалось, этот пристальный взгляд преследует его на каждом шагу: в Большом зале, в библиотеке, в Косом переулке... Сколько раз он нервно оборачивался, затылком чувствуя, что за ним следят, обнажая мысли и вытряхивая из головы самое сокровенное. Что ты хотел, старик, от одиннадцатилетнего ребенка? Это смешно, но тогда лорд Волан-де-Морт был всего лишь восторженным волшебством мальчиком с обыденным именем Том.
«Но я перехитрил тебя, старик... Я нашел способ, как оградить себя от твоих всепроникающих зрачков. Книга – источник знаний... Разве не так? Но я нашел больше. Я нашел укромное место, где ты уже не мог меня достать. Великий старый Хогвартс помог мне. Ведь ты же сам как-то проговорился, что тот, кто просит Хогвартс о помощи, неизменно получает ее. Надо лишь иметь ум, отвагу, и недюжинное желание шагнуть за порог неизвестности.
Та непостижимая комната сделалась моей доброй помощницей, выполняя самые заповедные желания сироты. А ты, старик, уже тогда знал мое сокровенное: бессмертие. О! Ты принял меры. Я вдоль и поперек облазил всю хогвартскую библиотеку в поисках заветной мечты. Тщетно. Но, оказывается, мальчик Том не там искал!
Я оставил часть своей души в той комнате, старик... ХА! В прямом смысле, старик, в прямом... Не ожидал? И вот ты гниешь в гробу, а Том Реддл жив!
Черт! Почему такое чувство, что кто-то следит за ним? Кто-то сидит у него в затылке и этот старикан с обложки ему подмигивает... Лукаво так, ехидно... Лорд Волан-де-Морт выжжет из тебя, старый шмель, этот надоевший до одури, до тошноты взгляд, и твой портрет в круглом кабинете будет висеть с пустыми глазницами. И не бурчи, что магию основателей замка нельзя преодолеть! Все возможно для человека с интеллектом. Ты даже не смог снять мое проклятие с должности, насекомое, а все туда же... Великая любовь... морковь...»
Волан-де-Морт с досадой хлопнул себя по лбу. Черт, он забыл сказать Снейпу самое главное: он ведь всерьез собирался уделить часть вечности этой его пресловутой «магии любви». Врага надо знать в лицо. Все его многосложные словословия, когда-либо появлявшееся на страницах околонаучных журналов, должны лежать здесь, у него на столе. И первоисточники. С этим Поттером сделано слишком много ошибок, непростительно много. Пора браться за ум, Темный Лорд».
Старик опять подмигивает. Чертов старый жук!
- Вот тебе! – ожесточенно воскликнул Волан-де-Морт, пронзая волшебной палочкой глазницу Дамблдора и со злорадством наблюдая, как в книге проявляется и ширится сквозная черная дырка. В воздухе остро запахло паленой бумагой.
«Бумага... Это всего лишь бумага. Бумага? Надо написать Северусу письмо. Нет, лучше вопиллер. Зельевар сегодня напросился на куда большее... злодеяние».
Последнее, что увидел Гарри, прежде чем покинуть сознание своего заклятого врага, была изувеченная книга Риты Скитер, летящая в камин, где на нее с жадностью набросились алчные красные языки.
