Спуск в небытиеIt*s sometimes just like sleeping
Curling up inside my private tortures
I nestle into pain
Hug suffering
Caress every ache
I play dead
It stops the hurting
“Play dead” (Bjork)
Гермиона вихрем врывается в свою комнату. Она прекрасно помнит, на какой полке, в какой именно стопке хранятся нужные ей сведения. Всегда прекрасно помнила. Помнит и сейчас, сбрасывая книги и подшивки газет с полок, нарушая давным-давно установившийся порядок. Немного хаоса никому еще не вредило.
И как, как можно было раньше этого не заметить?
Спокойно, говорит она себе. Раньше все было по-другому.
Раньше, возможно, это и не имело никакого значения.
Гермиона обессиленно опускается на стул. С силой трет виски. В закрытую дверь скребется Косолапус, завывая не хуже банши. И, между тем, кот – единственный, кто сохранил хоть какое хладнокровие.
Итак, все пять семей сменили место жительства вскоре после рождения сыновей. Все пять семей отказались от мысли дать в газете объявление о рождении детей.
Кто-то их предупредил. Разумеется.
Но кто?
Черт побери, кто?
Все, что Гермиона знает – это то, что именно Снейп подслушал Пророчество.
Это Северус Снейп рассказал о Пророчестве Темному Лорду.
И почему родители Невилла Лонгботтома не стали связываться с теми мерами предосторожности, которые были предприняты остальными семьями?
Гермиона делает несколько пометок в блокноте, гасит свет, обновляет заклинание, позволяющее корму в кошачьей миске долго оставаться свежим, и вновь покидает квартиру, прекрасно отдавая себе отчет в том, что едва ли скоро вернется туда.
Вероятнее всего, только после того, как…
После того, как Северус Снейп сделает свои последние шаги по этой земле.
Гермионе предстоит гонка наперегонки со временем.
У нее в запасе шестьдесят восемь часов.
Отсчет начался.
******
Едва ли Хмури согласится на этот разговор, думает Гермиона, быстрым шагом преодолевая последние метры, отделяющие ее от ронова кабинета. Не в ее правилах врываться без стука, но сейчас Гермионе не до хорошего воспитания.
- Рон, - начинает она с порога.
Стол Колина Криви пуст. За столом Рона сидит, собственно, его хозяин. Спит, опустив на скрещенные руки растрепанную рыжую голову. Темный галстук стелется по столу, больше всего напоминая потеки крови из перерезанной глотки.
Гермиона подходит ближе.
- Рон, - говорит она уже громче.
Никакой реакции.
- Уизли, вас вызывают к начальнику аналитической группы!
- Что? – Рональд Уизли поднимает голову и непонимающе озирается. – Какого фига? Я же не работаю в аналитической группе…
- Это всего лишь я, Рон, - мягко говорит Гермиона. – И мне кое-что нужно от тебя. Прямо сейчас.
- Сейчас? – отзывается он. Улыбается, устало и совсем не весело. – О, сейчас…один момент, только дверь закрою. Правильно говорят, что старая любовь не ржавеет…
Переждав традиционный приступ дурачества, который является непременным роновым спутником в не слишком приятных ситуациях, Гермиона кратко рассказывает другу, что от того требуется.
- Во-первых, право круглосуточного доступа к Снейпу.
- И это только «во-первых»? Ну ничего себе у тебя запросы, Грейнджер…
- Еще, - не останавливаясь, говорит Гермиона, - мне нужно поговорить с кем-то, кто мог бы поделиться сведениями о программе защиты свидетелей. Точнее – о ее использовании не по прямому назначению.
- Это еще зачем?
- Сейчас нет времени объяснять, Рон. Найди мне того, кто работал с этой программой в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году и после.
- На данный момент эта программа в ведении Отдела тайн.
- Но тогда эта программа была в ведении одного из подразделений аврората. Кабинетных подразделений, как их принято называть. Одного из боковых ответвлений аналитической службы. Я точно это знаю, Рон.
- Что ты со мной делаешь, Грейнджер, что ты со мной делаешь…вот выкинут меня со службы, точно выкинут, раз я не поймал еще ни одного из «десятки самых разыскиваемых»…слушай, вот что нужно сделать. Есть такой старик, Бернард его фамилия. Когда-то он работал вместе с Хмури. Но он уже тогда был слишком стар для оперативной работы, и Бернарда определили в собственно группу, занимавшуюся программой защиты свидетелей. А так как защищать поначалу было особо некого, Бернарду в помощь выделили какого-то парнишку-стажера. Стажер едва ли знал хоть что-то важное, но…в общем, поговори с этим Бернардом. Если он вообще захочет с тобой разговаривать.
- Где его найти?
- Кабинет Тонкс знаешь? Третий коридор направо, последняя дверь. И не зли старика. Говорят, он совсем уж того, но специалист классный.
******
Сопровождаемая такими напутствиями, сжимая в кулаке круглосуточно действующий пропуск в Азкабан, Гермиона стоит перед дверью в кабинет старика Бернарда.
На какое-то мгновение Гермионе кажется, что она видит перед собой чуть ли не копию Аластора Хмури. Точнее, такого Хмури, каким тот станет лет через двадцать. Правда, у старика Бернарда оба глаза на месте и нога не деревянная. Но сходство несомненно. Так и кажется, что сейчас услышишь: «Неусыпная бдительность!».
- Вы зря пришли ко мне, мисс…
- Грейнджер, - напоминает Гермиона, по-прежнему стоя в дверях. Под пристальным взглядом старика ей крайне неуютно. Как будто рентгеном просвечивают.
- Мисс Грейнджер. Да. Меня попросили рассказать вам столько, сколько смогу. О тех временах. Да. Я вполне мог бы и рассказать, мисс Грейнджер. Раз уж мистер Уизли за вас ручается. Но, видите ли, дело все в том, что мне рассказать нечего. Если вы мне не верите, можете запросить соответствующие записи. Все регистрируется. Всегда во всем порядок.
- Почему же вам нечего мне сказать?
- Потому, мисс Грейнджер, что поисками нового жилья для тех семей занимался не я. В тот год мне дали помощника, толкового, как мне казалось, парнишку. Это было его первое самостоятельное дело.
- Такое ответственное дело поручили новичку?
- Мисс Грейнджер, не я принимал это решение. Если, конечно, вы мне поверите. Впрочем, хотите – верьте, хотите – нет. Это дело поручили моему подопечному по приказу какого-то крупного чина из Отдела тайн. Причем дело было не по нашему профилю – никто из этих пяти семей не выступал свидетелем в суде. Возможно, им кто-то угрожал, да. Но я не спрашивал о причинах передачи дела нам. Смысла не было спрашивать.
- Хорошо, - говорит Гермиона. Ей очень не хочется задавать этот вопрос, потому что, кажется, ответ уже известен. – Где я могу найти вашего тогдашнего помощника?
- Боюсь, что нигде, мисс Грейнджер.
Что ж, ответ действительно как раз такой, как она и ожидала. Ни больше ни меньше.
- Как его звали, мистер Бернард?
Бернард молчит какое-то время. Гермионе кажется, что секундная стрелка ее часов бежит все быстрее. Старик начинает говорить, быстро, отрывисто, как будто боится, что его прервут. Не дадут договорить. Словно против течения плывет, совершая мощные гребки. Сжигая в груди остатки кислорода.
Наверное, устаешь от секретов. Особенно если они утратили свежесть.
Иногда можно и выбросить часть стухших продуктов.
Все равно им кто-нибудь найдет применение.
А может, Бернард просто на какое-то мгновение забывается. И становится обычным стариком. Из тех, кто любит поговорить, пока не наступило настоящее безмолвие. Которое уже никогда не кончится.
- Толковый и расторопный был парнишка. Вроде напарника вашего приятеля. Колина Криви, если я не ошибаюсь. Его звали Стюарт Толлис, мисс Грейнджер. Сомневаюсь, что его до сих пор так зовут. Если, конечно, он все еще жив. Стюарт Толлис пропал без вести в августе одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Мы подключили все имеющиеся в наличии силы (ведь парень, помимо всего прочего, располагал крайне опасной информацией), но так его и не нашли. Мой помощник как сквозь землю провалился.
- Где можно найти его родственников?
*****
Гермионе приходится довольно долго ждать, пока ей откроют. Дом на окраине Лондона. Необъятный холл внизу. И тесные коридоры, способные вызвать приступ клаустрофобии.
Гермиона прислоняется затылком к холодной стене и пытается привести мысли в порядок.
Тихо. В квартире, где, как ей удалось узнать, до сих пор живет жена (или вдова) Стюарта Толлиса, кто-то есть. Определенно, есть. Гермиона слышит чьи-то осторожные шаги. Кто-то подходит к двери вплотную. Становится тихо.
Тишина и полумрак. Больше всего на свете Гермионе сейчас хочется спать. Вздремнуть хотя бы часок.
Скрипит, открываясь, дверь.
На пороге стоит женщина, поначалу показавшаяся Гермионе молодой. Чуть ли не ровесницей. Но потом свет падает на ее лицо, и Гермиона понимает свою ошибку. Это Эрика Толлис. Вдова (действительно ли вдова?) Стюарта Толлиса. Ей сорок два. И выглядит она ничуть не моложе. Гермиона приняла ее за молодую женщину из-за крайне хрупкой фигуры. Эрика Толлис едва достает не слишком высокой Гермионе до плеча.
- Миссис Толлис, - обращается к ней Гермиона. – Могу я войти?
- Кто вы?
- Меня зовут Гермиона Грейнджер. Я работаю в аврорате, - говорит Гермиона, тут же выругав себя за такие слова – а что, если женщина потребует продемонстрировать удостоверение, которого у нее, разумеется, нет? Но Эрика Толлис молчит, и Гермиона продолжает. – Я пока еще практикантка, мне поручили разобраться в некоторых делах из архива. В том числе и в деле исчезновения вашего мужа. Вы могли бы ответить на несколько вопросов, миссис Толлис?
- Могла бы. Входите, - отвечает, наконец, та. – Я отвечу на ваши вопросы. Хотя прекрасно знаю, что пользы от этого никакой.
Эрика Толлис проходит в тесноватую комнатку, садится в кресло. Гермиона какое-то время стоит напротив нее, затем, не дождавшись приглашения, усаживается во второе кресло.
- У вашего мужа были враги?
- А как вы сами думаете, мисс Грейнджер, если кто-то работает в аврорате, будут у него враги?
- Полагаю, что будут.
- А друзья у него были?
- Нет. Почти что нет. Приятели – были. Но не из разряда «друзей на всю жизнь». Если вы понимаете, что я имею в виду. Он ни с кем особенно не откровенничал.
- И с вами?
- Да. Почти никогда.
- Миссис Толлис, скажите мне…как вел себя ваш муж незадолго до того, как исчезнуть? Вы заметили какие-либо перемены в его поведении? Может быть, у него появились какие-то новые знакомые?
- Новые знакомые, - у миссис Толлис вырывается каркающий смех. – Новые и весьма перспективные. Стюарту уже не будет хуже, мисс…как вас там. Были у него новые знакомые. Он еще говорил, мол, совсем иные перспективы перед ним открываются. Что ж, он прав был. Они действительно открылись.
Где-то в глубине квартиры раздается грохот, словно что-то свалилось на пол и разбилось. Эрика Толлис делает такое движение, словно собирается сорваться с места и броситься на шум, но сдерживает себя. Гермиона смотрит, как та комкает в руках подол старого платья. Как кусает губы.
- Это кошка, должно быть.
Подумать только, сколько тревог из-за кошки. Гермиона встает, и, быстрым шагом пройдя через всю комнату, открывает дверь в соседнюю.
Та комната еще меньше и темнее. Окно занавешено куском толстой ткани. Под потолком тускло светит слабенькая электрическая лампочка. Пара стульев. Незастеленная кровать. Кресло. На полу – разбитая тарелка и ошметки каши.
А в кресле…
Что ж, хоть в одном миссис Толлис не соврала: у нее и впрямь есть кошка. Крупная трехцветка сидит на коленях у пожилого мужчины. Пожилого? Да, на вид сидящему в кресле человеку около шестидесяти. Вид у него крайне изможденный, но ошибиться нельзя: это и есть Стюарт Толлис. Пропавший без вести осенью одна тысяча восемьдесят первого года. Он и действительно пропал без вести: в тесной темноватой комнате присутствует лишь тело. Светлые лаза уставились в стену, из уголка рта стекает струйка слюны. Рука поглаживает кошку, сидящую на коленях. Движения механические, как у маятника часов. Вниз-вверх, вправо-влево. Странно, что этот маятник еще движется, ведь часы, отмерявшие время для Стюарта Толлиса, остановились уже давным-давно.
Гермиона чувствует, что ее тянут за рукав. Миссис Толлис умоляюще смотрит на нее.
- Только не отнимайте его у меня. Только не отнимайте, - жалобным, хныкающим тоном.
Гермиона мягко высвобождает свою руку. Нашаривает в кармане палочку, но миссис Толлис вовсе не намерена нападать. Стоит, закрыв руками лицо, раскачивается из стороны в сторону.
На полочке – фотография. Совсем еще юная Эрика Толлис держит под руку молодого мужа. Оба улыбаются, искренне и немного смущенно. Над ними тогдашними занесено тонкое острое лезвие, отделяющее прошлое от будущего. Нож гильотины скоро упадет, но они еще об этом не знают.
- Мисс, можно, он останется тут? Ну какой от него прок в Азкабане? Я вам все расскажу, все-все. Разве Стью еще не достаточно наказан?
Стоя в нескольких шагах Стюарта Толлиса, Гермиона видит – тот и впрямь наказан более чем достаточно. Но ему долго еще придется платить по счетам.
- Стью все говорил, как ему надоело клерком работать. Хоть и в таком важном отделе, а и все равно надоело. А потом к нему пришли какие-то. С выгодным предложением. Что за предложение, я только потом узнала. Когда Стью пропал. Когда авроры весь дом перерыли. Душу из меня на допросах вытрясли. Но я тогда уже знала, что Стью не пропал. Его мне вернули. Подбросили под дверь, как щенка паршивого. Он уже тогда был таким. Я вернулась с допроса, дверь открыта, а он…он в кухне сидит. На полу. На десять лет постаревший. Меня не узнает. Не говорит. Как и сейчас. Я его спрятала. Хорошо хоть, допрашивали меня не слишком…пристрастно. Я смогла скрыть, ну, что Стью вернулся. Прятала его. И только когда узнала, что …что Темный Лорд побежден, я привезла Стью домой. Сюда. Пять лет назад. И тут вы появились. Простите. Что теперь с нами будет? Нельзя ему в Азкабан. И мне нельзя: без меня он пропадет.
Эрика Толлис разражается рыданиями. Может, она давно не плакала, думает Гермиона. А теперь и не остановить.
Эрика Толлис забудет, как зовут Гермиону, быстрее, чем та закроет за собой дверь в квартиру, скрывающую в себе двух мертвецов, которые все никак не истлеют. Быстрее, чем незваная гостья спустится по лестнице и выйдет на улицу.
Гермиона какое-то время стоит, подставив лицо холодному осеннему ветру. Решение не сообщать в аврорат о Стюарте Толлисе было принято еще в квартире. Гермиона не хочет думать о том, правильно ли это. Разумеется, ему не грозит Азкабан. Но каково придется Эрике Толлис, если ее мужа поместят в изолятор больницы Святого Мунго? Скорее всего, она и сама там очутится через весьма короткое время. Оттуда нет выхода. По крайней мере, родителям Невилла Лонгботтома этот выход так и не открылся. А тут хоть какое подобие жизни. Квартира, а не палата, где сквозь старательно наведенный уют все же проглядывает казенность. Кошка. И живые цветы на подоконниках. Чуть увядшие – видимо, поливают их не всегда вовремя.
Подумать об этом можно и через три дня, решает, наконец, Гермиона. А пока необходимо встретиться со Снейпом. Как можно быстрее.
Что за подсказку он, черт побери, дал ей?
«Найдите Эшли Макхоун», сказал он.
«Она много может рассказать интересного».
Так, что ли, Снейп говорил?
И можно ли вообще доверять тому, что говорит этот человек?
Загадок меньше не делается.
Зато ощущение, что она, Гермиона Грейнджер, пытаясь следовать подсказкам Северуса Снейпа, заглядывает в мрачную бездну, становится все более отчетливым.
Гермиона помнит, как когда-то в детстве любила читать детективы. Дерзкие ограбления, коварные похищения и зловещие убийства, хитроумные кражи со взломом. Профессиональные преступники и дилетанты, впервые шагнувшие на скользкую дорожку. Воры-взломщики, не взявшие с собой даже перчаток. Не готовые к неожиданностям. Натягивающие края рукавов на пальцы, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Панически покидающие место преступления. Без добычи.
Это не про нее. Отступать уже поздно. Остается только идти по уже выбранной дороге. Не бояться спуститься в небытие. Не так уж и далеко до правды. Если Гермионе все еще хочется ее найти. Двигаться вперед по этой самой дороге. Бежать и спотыкаться, ползти или нестись сломя голову. Теперь уже все равно. Дорога ведет под уклон.
-продолжение следует-
Спасибо всем за проявленный интерес.
