Глава 8. Гермиона (часть 2)Гермиона знала, что он тоже поднялся на ноги. Она чувствовала, как тепло его тела обволакивает её, как он пожирает её глазами. Это казалось слишком реальным. Он шагнул к ней, смяв цветы, которые, казалось, расцветали везде, где только ступала его нога. Их приторный аромат и его близость затмили собой всё на свете.
Она почувствовала, как его руки легли ей на плечи и сжали их. Хватка была болезненно крепкой, но несмотря ни на что − желанной. Пусть даже это происходит только в воображении − её это больше не волновало. Она хотела быть со Снейпом любым способом, пусть даже он всего лишь «изощрённое проявление её подсознательных желаний».
– Я вернулся, Гермиона, – его голос был тверд. – Ты умираешь.
Гермиона хмыкнула:
– Нет, не умираю. Это невозможно. Заклятие действует не так: я не могу умереть, как бы сильно мне этого ни хотелось. Это же «Живой сон», что означает, что тот, в кого попало вышеупомянутое заклятие − то есть я, − обязан жить.
– Ты умираешь, Гермиона! – его голос стал громче. – Я пришел, как только узнал об этом. Каким-то образом… я смог попасть в твое сознание с помощью легилименции.
Гермиона снова повернулась к нему, довольная, что его теплые руки остались лежать на её плечах.
– Теперь я знаю, что тебя действительно здесь нет. Легилименция не действует на меня – директор Дамблдор пытался, когда я ещё была в Хогвартсе, найти меня, но так ни разу и не смог. Поэтому-то все и думают, что я в коме.
Снейп молчал, мириад эмоций пронёсся по его лицу.
– Да, я забыл об этом… Тогда как же я смог тебя найти?
Она закатила глаза:
– Да потому что это не ты меня нашел! Это я тебя сделала! Ты будешь слушать или нет?
Он улыбнулся. Почему-то из-за этой мимолетной улыбки показалось, что его голова сейчас расколется на две половинки.
– Итак, когда Альбус пытался найти тебя, это не сработало. Что ты тогда чувствовала?
– Почему тебя это так беспокоит? – огрызнулась она в ответ, вздёрнув плечи как готовая зашипеть кошка. Впрочем, почти в тот же момент её голос изменился, будто она признала своё поражение: – Думаю, это не важно. Так же как и то, что ты лучшая компания, чем… чем…
Она поёжилась.
– Казалось, будто я стояла за стеклянной стеной, смотря через темное зеркало. Я видела Дамблдора, но он не видел меня, – выдохнула она. – Всегда повторяется одно и то же – я могу видеть всех, когда захочу. Для этого нужно лишь посмотреть. Так тяжело, когда никто не видит меня в ответ. То же самое было с тобой, каждый раз, когда ты приходил навестить меня. Я видела тебя, слышала тебя – Боги… я даже… я даже могла чувствовать твои руки в моих волосах!
Теперь его руки мягко, почти машинально поглаживали её плечи: пальцы массировали ключицы, скользили вверх вдоль шеи, нежно прикасались к ушам и затылку. Настоящий Снейп никогда бы этого не сделал – никогда бы не дотрагивался до неё, будто она была хрустальной вазой или хрупкой бабочкой. Быть рядом с таким Снейпом вполне даже неплохо, если, конечно, она себе это позволит. Сумасшествие вдруг перестало казаться столь неприятным.
Замычав от удовольствия, она прильнула к нему, склонив голову на бок, чтобы ему было удобней касаться её шеи. Она не могла оторвать от него глаз, удивляясь, как могла раньше не замечать благородства в его строгих чертах. Жесткие губы слегка смягчились, глаза сверкали, как ониксы, такой бездонной была их чернота. Гермиона с удовольствием утонула бы в них, если бы могла. Она никогда не замечала, насколько они красивы. Казалось, в них отражалась сама Вселенная.
Они стояли так несколько мгновений, прежде чем Снейп осознал, что делает, и резко отдернул от неё руки, после чего уставился на них, будто видел в первый раз. Прежде чем он смог извиниться, Гермиона капризно выдохнула:
– Разве я разрешила тебе перестать гладить меня?
Снейп выглядел крайне ошеломлённым:
– Прости?
– Смотри, – сказала она, – я тебя создала. Каким-то образом мой разум наконец догадался, как сотворить тебя таким, чтобы ты действительно разговаривал со мной, чтобы ты мог по-настоящему ко мне прикасаться. Я понимаю, что ты всего лишь моя фантазия. Конечно, теперь я точно потеряла ту последнюю каплю разума, что у меня ещё оставалась, но сейчас ты здесь и можешь прикоснуться ко мне, так что не смей останавливаться!
– Гермиона, в последний раз уверяю тебя, я настоящий. Ты не придумала меня. И это совершенно неуместно − мне стоять здесь и… – он замолчал, будто слова застревали у него в горле, и он был не в силах подобрать то единственное нужное, – гладить твою шею, как будто… как будто…
– Как будто у тебя есть на это право? – подсказала Гермиона. – Если не у тебя, то у кого? Если бы я хотела кого-то другого, то я бы тебя здесь не выдумала, не так ли? Может, я и сумасшедшая, но я все ещё знаю, кого хочу. И это я решаю, что правильно, а что нет в моем собственном сознании. Здесь ты не мой профессор, а Северус. Просто Северус. И мне хочется, чтобы ты прикасался ко мне. Мне уже так давно этого хочется. И сейчас я хочу, чтобы ты прикасался ко мне как можно дольше.
