Глава 7Интермедия. Осторожно: горизонтальный инцест.
Пейринги: Джеймс Сириус Поттер/Роза Уизли, Скорпиус Малфой/Роза Уизли.
Это не любовь, это просто танец, говорящий больше, чем все слова.
(с)Rowana
У девочки, что проказничает в ее саду - большие глаза испуганной серны и маленький ярко-алый рот. Все говорят, она похожа на мать, но Джинни упорно не замечает в ней и малейшей черты Гермионы. Как и Рона, впрочем. Когда девочка пристально смотрит на нее (глаза холодны и прозрачны, как глоток воды из ручья), этот взгляд напоминает ей Алису Лонгботтом.
Девочка не безумна, вовсе нет. Джинни даже втайне от родственников водила ее к колдомедику - тот только дивился не по годам пытливому уму ее племянницы. А еще у девочки удивительно звонкий смех и редкий дар находить общий язык со всеми детьми. С такими умениями ей бы - в будущем - в Слизерин, но что-то подсказывает мистер Поттер, что она и тут не даст себя провести. Умна, чертовка.
Девочка мила. Девочка, безусловно, пример для подражания. Но Джинни приходиться пересиливать себя, чтобы назвать ее по имени.
- Роза, милая, иди сюда.
Девочка покорна встает с сырой земли, отряхивает яркое платье. Не говоря не слова, подходит - на удивление послушный ребенок.
- Роза, тетя Флер будет учить вас танцевать, - Джинни старается добавить в голос льстивых и ласковых ноток, -Тебя, Лили, Джеймса и Альбуса, Хьюго. Еще Амели пригласили, Невилл приведет ее попозже. На той неделе прием в Министерстве, мы хотим, чтобы вы тоже смогли танцевать, как большие.
- Хорошо, - девочка смотрит сосредоточенно, не мигая, - А какому танцу тетя Флер сможет научить нас за такой короткий срок?
- Вальсу.
- Ладно. Тогда я танцую с Джеймсом, ага?
Не дождавшись ответа, девочка убегает в дом - яркое платье исчезает в дверном проеме. Через секунду оттуда слышится громкий смех мальчишек, а подойдя к окну, Джинни видит, что Роза держит Джеймса за руку. Тот залился румянцем, но, кажется, и не пробует отпираться.
А потом она, не отрываясь, смотрит, как они делают первые неловкие движения, скользя по дорогому паркету - у малышей получается чуть хуже, Лили пытается вести в танце, а Альбус все время наступает партнерше на ноги. Роза и Джеймс же смотрятся на удивление органично - не без погрешностей двигаются, конечно, но Флер поглядывает на них с видимым одобрением.
И на миг перед глазами Джинни предстает картина - рыжеволосая девушка в белом платье заливисто хохочет, высокий темноволосый парень обнимает ее за талию - как на старой фотографии в альбоме Гарри. Только вот глаза девушки - прозрачной голубизны, а у юноши родинка на щеке - точь-в-точь как у Джеймса.
И, промывая руку на кухне - занозила, до боли вцепившись в оконную раму - она корит себя: "О чем ты думаешь, Джинни, дурочка? Успокойся, они еще совсем дети. Не дрейфь".
Кровь тускло и маслянисто блестит в электрическом свете.
В гостиной Гриффиндора яркий солнечный свет и чуть пахнет сливочным пивом. Еще тянет чем-то терпким - табаком, ладаном или новыми духами Линдси Уррингтон, а может, всем и сразу. Роза устало прислоняется к косяку и смотрит поверх голов младшекурсников на шумную компанию у камина. Амели опять задерживается.
Скоро Святочный бал - эта мысль маячит где-то на задворках сознания. Ее, кажется, кто-то уже приглашал, и она вроде бы отказала... Но, по сути, это не важно, потому что Розе совсем не хочется танцевать.
Ее тянут к земле пудовые кандалы, скованные из слов "должно" и "правильно". Не должно гулять после отбоя, правильно - вовремя оказываться в своей постели. Не должно оказывать знаки внимая малознакомым молодым людям, не должно влюбляться в близких родственников, не...
Волосы растрепались, мягкий рыжий локон щекочет щеку. Отрешенно думает, что надо бы поправить, тянет руку к прическе - и безвольно опускает вниз, встретившись со взглядом мягких карих глаз.
У камина - жарко, от двери же тянет сквозняком. Джеймс всегда предпочитал жар холоду.
В компании в последнее время только и разговоров, что о бале - тема скучная и избитая. Джеймс наплевал бы на него с высокой колокольни - но девчонки, кажется, подкарауливают его за каждым углом, а он даже не может придумать достойный предлог для отказа. Самое ужасное, что всеми, и разумным Фредом тоже, овладела любовная лихорадка. Вот и сейчас смотрит слишком пристально, размыкает губы:
- Джеймс, ты обязан пойти на бал. В следующий раз я не буду спасать тебя от толпы обезумевших девиц, помни. И вообще, ты рискуешь дождаться того, что разберут самых красивых девчонок.
- Самых красивых - нет, - лениво тянет Джеймс, а в глазах его разгораются озорные искорки. И в следующее мгновение он звонко кричит через всю гостиную:
- Эй, Роза! Пойдешь со мной на бал?
На секунду он видит в ее глазах испуг и недоверие. На секунду ему кажется, что она ответит отказом.
Но она улыбается - мягко, почти нежно - и говорит:
-Почему бы и нет, Джеймс? Вальс - точно за тобой.
Вниз по лестнице, звонко стуча каблучками, спускается Амели.
- Ты опоздал, парень.
В глазах Альбуса - насмешка и легкое сожаление. Скорпиус - его лучший друг, но он сам виноват в том, что произошло. Пригласил бы Розу раньше - она бы не отказала, ей тоже не хочется с ним ссориться. Или бы они наконец узнали, из-за кого у их подруги нега в движениях, как у блудливой кошки, и легкая томность во взоре.
Ну не из-за Джеймса же. Они же с детства друг друга знают, куличики вместе лепили и в Темного Лорда играли, да и вообще... Это все равно, как если бы он влюбился в Лили. Или Лили в него - не суть, ясно же что это то, чего просто быть не может. Потому, что не может быть никогда.
- И почему же?
Вот ведь упрямец, не понял. Прикусил губу, смотрит упрямо и зло. Решил, что Альбус думает, будто он недостаточно хорош для его сестры? Дурак, право слово.
- Потому что ее уже пригласил Джеймс.
Альбус объясняет вдумчиво и ласково, как неразумному ребенку. Подспудно ожидает очередной вспышки со стороны Малфоя: тот загорается, как спичка, а обиду таить способен долго.
Поэтому Ал с искренним удивление наблюдает, как расслабляются черты лица друга - только вот рот прорезала болезненная усмешка, да в ладонь он вцепился до крови.
- Что ж, это объясняет многое.
Скорпиус Малфой не зря учится на Райвенкло - в наблюдательности ему не откажешь.
Он давно уже заметил, на кого устремлен взор прекрасных голубых глаз.
Она немного смущается, стряхивает с мантии несуществующие пылинки, то и дело заправляет непослушный локон за маленькое розовое ушко.
Джеймс замечает это и улыбается нервно: когда он говорил Фреду, что пойдет на бал с самой красивой девицей в Хогвартсе, он слегка приукрашивал правду.
В тот момент думал, что приукрашивает.
Легонько поднимает ее подбородок, внимательно смотрит в глаза:
- Эй, детка, не тушуйся. Ты прелесть.
Она улыбается чуть неловко - точно так же, как и тысячи влюбленных в него девиц до этого. Но в улыбке ее сквозит еще и некая толика обреченности. Как и в глазах - голубых, несчастных, напоминающих о умирающих птицах.
Он не хочет думать, что это может значить. Да это и неважно сейчас, потому что звучат первые звуки мелодии.
- Позвольте пригласить.
- Позволяю.
Она, кажется, вздыхает свободней. По крайней мере, вальсирует легко, почти не касаясь пола маленькими ножками. Его всегда удивляло это ее умение - будто еще пара тактов, и она взлетит. Его ладонь чуть немеет - до того он, оказывается, крепко сжал ее талию.
У нее быстро-быстро взлетают ресницы - крылья бабочки, тень на скуле, некая предрешенность. Цепляется за тебя, чуть ли не виснет - едва успеваешь подхватить. Чуть слышно на ухо:
-Голова кружится?
Губы щекочут ее кожу. От нее тянет легкими цветочными духами и чем-то терпким, дурманящим. Капелька пота, сбегающая вниз по виску, солона на вкус.
- Нет.
Не сбиться с такта. Боже, как она выросла, твоя девочка, какой легконогой стала, какой красавицей. Боже, как жаль что она - твоя, родная и хрупкая, прикоснуться страшно.
Не давай ей упасть.
Удар сердца - пропуск - удар сердца. Она льнет к тебе. прижимается, как кошка, всем телом, в глазах - отчаянье вперемешку с надеждой.
Не сбиться с такта. Не сбиться с такта. Не...
Они танцует этот вальс как тысячи раз до этого - и будто в первый. Причудливая мозаика, картинки, схожие друг с другом, части паззла... Чьи-то губы шепчут: "Родная кровь".
Где-то в другой жизни он бы сказал чуть насмешливо : "Позволите поцеловать?".
Где-то в другой жизни она бы немеющими губами ответила: "Да...".
Это случилось не с ними и не сейчас, этого никогда не будет - слышишь, девочка? - и что-то стынет в груди.
Удар сердца - пропуск - удар сердца.
- Я люблю тебя.
Он это сказал, она ли? Послышалось, быть может. Музыка в зале слишком громкая, и на мгновение оба отведут глаза. Чтобы встретиться взглядом в следующую секунду.
- Нельзя. Неправильно.
Едва слышный шепот. Неуловимый, легкий. И этого - тоже не было. Не было, не было, и не будет, глупое сердце, остановись, не заходись в бешеном ритме.
Не сбиться с такта. Не сбиться с такта. Не...
Он успеет ее подхватить.
Она не изменилась. Те же рыжие завитки мягко щекочут белую шею, та же нежная, усталая улыбка. Глаза - два ясных родника на чистом лице.
- Привет, Роза. Я скучал.
- Взаимно, Скорпиус. Ал говорил, ты еще на прошлой неделе вернулся. Почему не писал, предатель?
Почему? Казалось, ответить просто. Потому, что я люблю тебя и не имею никакого права на это. Потому, что ты - не моя, и я не хочу рушить твое счастье. Потому что, черт возьми, я перечитываю каждое твое письмо до тех пор, пока оно окончательно не истреплется.
Потому что мне больно.
Но сказать это означало разрушить все те годы дружбы, что связывали их. А он, наверное, слишком слаб был для того, чтобы отказать себе в радости видеть ее - хоть изредка, ловить улыбку, касаться бархатистой кожи хоть кончиками пальцев...
- Прости, я... Слушай, музыка заиграла. Может, потанцуем?
Она прислушивается:
- Фокстрот? Можно.
Ее руки холодны и изящны, как у мраморной статуи. Но там, в глубине глаз, притаилась улыбка.
Лисий шаг.
Я научу тебя быть собой, девочка.
