Not ready to make niceУж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Последний ученик покинул класс по меньшей мере полчаса назад. Сквозняк с грохотом захлопнул дверь, пахло расплавленным воском. Я неподвижно сидела, вглядываясь в крошечные шероховатости на парте. Новый порыв ветра смахнул мой конспект со стола, заставив вздрогнуть.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
Кутаясь в мантию, я не спеша подошла к окну и резко его захлопнула. Стекло жалостно зазвенело. Я медленно провела рукой по холодной раме, будто извиняясь за неподобающее обращение. Уже давно стемнело, по характерному стуку различался дождь. Мерзкий дождь, и это в середине декабря! Даже погода чувствует себя глубоко несчастной и не заботится порадовать нас снегом – неизменным спутником Рождества и вязаных носков над камином. Что уж говорить обо мне? Только что закончилась предпоследняя неделя перед каникулами, через считанные дни я буду дома. Смогу устроить глобальный шопинг или все праздники из кровати не вылезать или забавы ради приказать эльфам станцевать канкан. Родители подарят до неприличия дорогое платье или серьги гоблинской работы. Загвоздка в том лишь, что все это больше не радовало. Моя бы воля, не возвращалась домой вообще.
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Последняя неделя прошла, словно под Империусом: я не хотела просыпаться, есть, разговаривать, вообще ничего не хотела. Однако продолжала исправно посещать занятия и дежурства, вести разговоры с соседями, даже улыбнулась какой-то глупой шутке. Но это не отменяло того, что каждую ночь, переворачиваясь с боку на бок, я выдумывала разнообразные способы убийства Блейза путем невообразимых пыток. Ради этого я даже сходила в библиотеку за соответствующей литературой, впервые побывав в отделе истории магии. Помимо банального повешения или четвертования, моя фантазия рисовала утонченнейшие изощрения, как правило, касательно того, что у моего бывшего в штанах.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.
Я плохо помню наш разговор - только веер эмоций, стремительно сменявших друг друга, и жар - как в горячке. Но отчетливее всего в сознании отпечатался звук упавшего пинцета. Он ассоциировался с резкой болью в груди, будто спица прошла насквозь. Пинцет выпал из рук с пронзительным звоном прежде, чем я услышала: «Нам надо расстаться».
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Мама все чаще напоминала о переходе в Шармбатон и не расставалась с валерьяновой настойкой, папа молчал, но мешки под глазами и новые седые пряди говорили за него. Лучший друг из самоуверенного наглеца превращался в загнанного в угол садового гнома. Даже враги-гриффиндорцы в последнее время расклеились и не давали стимула держаться в тонусе. Так что я всеми силами пыталась сохранить то, что когда-то было моим миром. Миром, в котором читать женские журналы, носить лифчики пуш-ап и есть сладкое на ночь - необходимые вещи. Я просто выравнивала контур брови, когда вошел Блейз; и этот омерзительный звон пинцета… Вот так всего за минуту моя последняя зацепка из прошлой жизни оборвалась. И ничего не осталось от Панси, которая еще в начале года ехала в купе старост, беззаботно переговариваясь с Малфоем и не желая замечать его вялости. А брови так и остались разными: одна выщипанная, другая нетронутая. Потому что я не могла заставить себя даже поднять этот драклов пинцет с пола.
Оставь сейчас, чтоб сразу ты постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,
Дождь усиливался, в классе совсем стемнело и похолодало. А в подземельях меня ждала хорошо натопленная предусмотрительными домовиками комната. Я могла позвать Миллисент, и мы бы делали друг другу забавные прически по каталогу, который пришел вчера. Но сейчас он интересовал меня не больше, чем лекции профессора Бинса. Правда заключалась в том, что моя апатия абсолютно меня не волновала. Зато волновала всех окружающих: от допросов «а-ля Аврорат» от Милли до неуклюжего «ну, если у тебя что не так, ты это… в общем, может, помощь нужна» в исполнении Рона Уизли. И как ни странно, именно рыжему хотелось открыться. Поплакать на плече, сбросить наконец броню, в которую я вырядилась. Может, потому что Уизли всегда был таким же жалким, как я сейчас, а возможно, меня просто интересовало, как в Гриффиндоре поддерживают друг друга, ведь именно этим они славятся. Как бы там ни было, а я по-прежнему молчала.
Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.
Часы в Северной башне пробили девять раз. Странно, как будто только недавно закончилась трансфигурация. Я пропустила ужин. Это, конечно, нехорошо, сейчас еще два часа дежурить. Хотя есть надежда, что у кого-то из нарушителей порядка найдется шоколадная лягушка на конфискацию.
Машинально скинув вещи в сумку, я поплелась на нужный этаж.
***
В ушах все еще отдавал звон пинцета.
… - Нам надо расстаться.
Мерлин, он прибежал такой взмыленный, еле дух переводит. И чего ради? Чтобы глупо пошутить? Я думала, кто-то умер или на школу напали Пожиратели.
- Что? Блейз, какая пикси тебя укусила?
- Я серьезно, - ответил он, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Так, вот теперь уже совсем не смешно.
- Но я не понимаю, что… в чем дело?
- Панси, это не было сиюминутным решением, - твердо сказал Блейз. - Я все тщательно обдумал.
Он ждал ответа, но я не понимала, что происходит. Я просто стояла перед зеркалом, а тут влетел он, захлопнув дверь с таким стуком, что ваза на столе чуть не треснула. И теперь без каких-либо объяснений и вопросов ставит меня перед фактом. Святой Салазар, я же просто выщипывала брови! Не дождавшись ответа, Блейз продолжил:
- Я все обдумал и пришел к выводу, что у меня больше нет тех чувств, что я испытывал раньше.
Я все еще не могла вымолвить ни слова, но ощущала, что внутри что-то нарастает со скоростью снитча и вот-вот выхлестнет наружу.
- Я не хочу тебя обманывать и притворяться, потому что очень… уважаю.
Уважаю? УВАЖАЮ? Но еще вчера это было «люблю». Мне хотелось наброситься на него и выцарапать глаза. Единственное, что сдерживало, - вероятность глупого розыгрыша. Ребята дали Крэббу или Гойлу Оборотное зелье и решили посмотреть, как я себя поведу. Вот и все, другого объяснения быть не может. Но Блейз упорно продолжал, разрушая хрупкие допущения.
- Для меня ты навсегда останешься самой родной и любимой. Просто теперь у нас будут немного другие... эээ... роли.
- Какие еще роли? – не вытерпела я. - Блейз, ты вообще думаешь, что говоришь? Скажи, что не так, мы все исправим. Мы сможем.
- Боюсь, уже поздно.
Такое впечатление, что он диагноз ставит. Мало мне проблем тут и дома. Неужели он настолько ненавидит меня? Неужели все, что было, так мало для него значит, что он даже не подумал о том, как это надо сказать. Будто бежал куда-то, и, между прочим, решил заскочить: «Знаешь, дорогая, тут такое дело, мы больше не пара. Ладно, мне пора». Сердце бешено забилось, и я почувствовала, как к лицу подступила кровь. Стало жарко, я запаниковала:
- Нет, пожалуйста, не надо, не бросай меня сейчас, мне и так плохо! – я подскочила к нему и крепко стиснула руки.
- Панс, - гнул свою линию Блейз, пытаясь ненавязчиво высвободиться, - это не значит, что я куда-то делся, я буду рядом всегда, только позови, я сделаю для тебя все, что угодно. Просто не буду твоим парнем…
***
Едва ступив с прилетевшей лестницы в скверно освещенный коридор, я увидела беседовавших Поттера и Уизли. Они спорили о чем-то, не давая вставить друг дружке ни слова. Я чихнула. Звук, словно заклинание, разнесся по этажу. Гриффиндорцы обернулись и тут же смолкли. Промелькнула мысль, съязвить в адрес Поттера: «Почему до сих пор не в своей гостиной, минус сто баллов», но я передумала. Мне больше не казалось это остроумным или, по крайней мере, забавным. Скорее глупым ребячеством. Инфантильностью, как бы выразился Блейз. А вообще мы с Малфоем с удовольствием злоупотребляли своими обязанностями, особенно по отношению к этим драным кошкам, которые гордо именовали себя львиным факультетом.
Скучающим взглядом я оглядела Золотого мальчика, тот в ответ нахмурился, пробормотал: «Подожду тебя в гостиной» и удалился, обернувшись на прощание. Рон жизнерадостно поприветствовал меня. Это было похоже на то, как колдомедик здоровается с пациентом, которого нужно подбодрить перед болезненной процедурой. Я едва заметно кивнула и направилась в глубь коридора.
- Что, слишком рано? – поинтересовался Уизли.
- Что «слишком рано»?
- Спрашивать, что случилось.
- Все, что могло, уже случилось, - констатировала я, машинально перебрасывая сумку на другое плечо.
- Давай помогу.
- Не нужно, - я достала из мантии палочку и отправила сумку лететь перед собой.
- Все наладится, - сказала он после недолгой паузы.
- Уизли, ты прекрасно знаешь, что в данных временно-пространственных рамках, то есть на вечерних дежурствах, я не отношусь к тебе, как к куску гиппогрифова дерьма, но будь добр, закрой свой рот, иначе, клянусь, эта сумка прилетит прямо в твою любопытную башку, - флегматично, без нотки угрозы в голосе сказала я.
Рон обиженно засопел:
- Я просто хочу помочь, не надо выдумывать изящные оскорбления в стиле твоего любимого Забини.
С глухим стуком сумка упала на пол, я услышала звук стекла: чернильница разбилась и теперь щедро орошала учебники и конспекты. Но меня это мало волновало. Потому что я уже прибила не на шутку испугавшегося Уизли к стенке, держа за воротник.
- Я не ясно выразилась? Заткни свой грязный рот! И не называй Забини моим любимым, понял?! Я его ненавижу! – крикнула я и добавила: - И тебя ненавижу. Всех вас ненавижу.
Я ослабила хватку и разревелась, прямо на груди у человека, которого презирала всю жизнь.
Впервые после разговора с Блейзом я проявила хоть какие-то эмоции. И это было так странно… Глаза пекло от растекшейся туши, и если б мантия Уизли не была черного цвета, то запачкалась бы.
- Мерлин мой, за что все девушки так ненавидят меня? В чем я-то виноват? – пробормотал Уизли. А я неожиданно для самой себя стала рассказывать все, что не могли выведать ни мама, ни лучшая подруга, ни Омут памяти. Но вряд ли среди моих ревов и причитаний Рон что-то понял. Я и сама не очень-то поняла.
- Все было хорошо… всего неделю… а потом… три года… пинцет… как он мог… что во мне не так… щипала брови… несправедливо… удушить…
- Успокойся, - почти ласково проговорил рыжий, неуверенно положив руки мне на плечи, - всех когда-то бросали. Ты справишься.
- А тебя бросали? – все еще всхлипывая, я посмотрела ему в глаза.
- Ну… да.
- Кто?
- Ну… - замялся он, - ты ее не знаешь.
Скоро моя самооценка упадет ниже подземелий. Даже этого рыжего неудачника никто не бросал!
- Не ври мне, Рон Уизли!
- Билиус.
- Какой еще Билиус? Стоп… Тебя что, какой-то парень бросил? Билиус? Разве ты… - сенсационная догадка прямо-таки взорвала мой мозг.
- С ума сошла, Паркинсон? – возмутился Рон. – Билиус – мое второе имя.
На секунду я расстроилась. Это могло бы быть необычно, даже пикантно, а правда как всегда банальна.
- При чем здесь твое «мегапопулярное» второе имя?
- Ты сказала: «Не ври мне, Рон Уизли», а я добавил «Билиус». Чтоб уже совсем официально получилось. Меня так всегда женщины отчитывают: мама, Джинни, Гермиона… Все, в общем.
- Как мило.
И только тут я обратила внимание, что мы до сих пор стоим, обнявшись. Мне стало неловко: что, если кто-то увидит? Сплетни быстрее снитча разлетятся. С другой стороны, какая теперь разница? Я девушка свободная, могу хоть с кентавром обниматься.
- Давай, наверное, пойдем…
Рон моментально покраснел, разжал руки и принялся с деловым видом поправлять мантию. Я обернулась и тут же наткнулась на сумку, возле которой растеклись чернила.
- Твою мать! – в сердцах воскликнула я. – Уизли, напомни мне убить тебя в понедельник.
- Почему в понедельник?
- Потому что в выходные ты пишешь мой новый доклад по зельям. Со ссылками на использованную литературу.
- Я куплю тебе новую сумку… и учебники, - заверил Уизли, отдавая вещи (за поворотом находилась моя гостиная, но ему об этом знать необязательно). Кое-что удалось реанимировать заклинанием, придуманным Грейнджер. Никогда не думала, что прибегну к ее помощи, даже косвенно. В довершении всего я ужасно замерзла, не удивлюсь, если завтра слягу с температурой. Надеюсь, камин натоплен жарко.
- Купи себе лучше новые мозги. Так ты принесешь пользу обществу, - удачно, как мне показалось, съязвила я. Сумку он мне купит, как же. Да она стоит дороже его дома.
- Как скажешь.
Ну вот, расстроился. Дьявол, я не должна была так говорить. Рон не виноват, что Блейз оказался настоящей сволочью. И вообще, он вывел меня из затяжного ступора, а я так его отблагодарила.
Мимо пролетела Серая Леди, и мне показалось, что она смотрит с укором.
- Подожди, Рон.
Он обернулся, удивленно глядя на меня – не часто я обращалась к нему по имени. Не зная, с чего начать, стала кутаться в мантию.
- Я… не должна была так говорить.
Гребаный гриндилоу! Уизли, да не молчи же ты, помоги мне.
- Это все из-за Блейза… понимаешь?
А вот здесь неплохо было бы сказать: «Понимаю, ничего страшного».
- Ну, в общем…
Да не заставляй меня произносить
это вслух! Не будет такого никогда!
- Прости, - прошептала я. Уизли неуверенно кивнул.
- И спрячь свою дурацкую ухмылку, - выпалила я, и быстро скрылась за углом, оставляя за собой огненный шлейф горящих факелов. Я прямо чувствовала, что Уизли все еще стоит там, не понимая, что произошло. Ведь на его лице не было и намека на улыбку.
Стена с грохотом отъехала в сторону, впуская меня в натопленную гостиную. Холод неторопливо отступал, проигрывая неравную борьбу теплу.
Вся малышня разбежалась, только несколько старшекурсников лениво перебрасывались остроумными репликами в адрес друг друга. Странно, что так малолюдно в пятницу, еще и незадолго до каникул.
- Панси, дорогая, как дежурство, - сладко промурлыкала проходящая мимо Дафна, - передала Уизли привет?
- А как же, - ответила я, снимая мантию, чтобы поскорее согреться, - он был польщен и пожелал тебе всю жизнь провести в комнате пыток.
Гринграсс скривилась:
- Попридержи язык, Паркинсон. Посмотрим, кто будет смеяться последний, - она убрала выбившуюся прядь со лба, - тебя Драко искал.
- Где он? – устало спросила я, прикидывая, что уже могло произойти.
- Сама найдешь, не перетрудишься, – Дафна направилась в спальню, но я не собиралась ее так просто отпускать. Теперь я больше не в прострации, и все будут получать по полной. Не утруждая себя обернуться к Гринграсс, я сказала:
- Ушел и перед тобой не отчитался? Наверняка с Грейнджер забавляется. Уверенна, она знает куда больше
грязных фокусов, чем такая чистокровка как ты.
- Вижу, вернулась старая Паркинсон, - не осталась в долгу Гринграсс, пытаясь вложить в свою речь как можно больше яда. Я все еще не собиралась оборачиваться. Тогда Дафна подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо:
- Все не свыкнешься с мыслью, что он
никогда не выберет тебя для своих развлечений? Ты слишком невзрачная. С тобой можно только дружить. А тут еще и Забини кинул, нашел кого поинтересней.
Как наивно. На такую провокацию даже первокурсник не поведется. Я же не гриффиндорка, чтобы при любой возможности бросаться на людей с палочкой или, того хуже, с кулаками.
- Во всяком случае, он никогда не изменял мне. А вот Малфой отымел девиц больше, чем у твоего отца галлеонов. А вы ведь о-о-очень богатая семейка, правда?
Дафна хотела придушить меня. Ну-ну. Иди в атаку, я видела, как зубрила Грейнджер в два счета разбила твою губу, ты совсем не умеешь драться.
- Панси, что здесь происходит?
- Привет, как дежурство? – спросила я, обернувшись к другу.
- Драко, она нагрубила мне, - тут же запричитала Гринграсс.
- Что ты ей сказала? – спросил Малфой, даже не взглянув на Дафну.
- Правду, - я пожала плечами.
- Чего тогда злишься? Ты, кажется, очень устала сегодня, вот и иди спать.
- Но…
- Дафна, мне надо поговорить с Персефоной, не лезь не в свое дело.
С этими словами Драко аккуратно взял меня за локоть и куда-то потащил.
- Персефона? Серьезно? – возмутилась я. – Тебе жить надоело?
И тут я поняла, почему он так «деликатно» пытался увести меня из гостиной. Под гербом Слизерина в резном кресле сидел Блейз, а на подлокотник приземлилась Даяна Яксли. Она с восхищением что-то рассказывала моему бывшему, эмоционально жестикулируя. А затем разразилась фальшивым смехом на ремарку Блейза.
- Панси, пойдем, - настаивал Малфой.
- Я ее в совятне запру, что она себе позволяет?
- Не обращай внимания.
- Но, Драко!
- Ты же не хочешь выставить себя идиоткой на глазах у половины факультета?
Только сейчас я заметила, что на нас оборачиваются. Одни смотрели с интересом, другие с пренебрежением, третьи с ехидством. И никто с сочувствием. Удивительно, что лишь гриффиндорец, над которым я без перерыва глумилась четыре курса подряд, способен на сочувствие.
Я высвободилась из слабой хватки Драко и добровольно пошла к себе. Надо переодеться и выпить чаю с шоколадкой.
- У тебя чисто, - удивленно заметил Малфой, закрывая дверь, - не припомню, чтобы ты посещала домоводство.
- Было много свободного времени.
И вправду, моей спальне позавидовала бы даже МакГонагалл. Обычная смесь одежды-журналов-книг-косметики-мусора, которая всегда устилала пол, как трава на стадионе, пропала. Но поскольку я вышла из депрессии, то скоро все вернется на свои места. А то неуютно в таком порядке, как будто не комната, а выставочный зал.
- Как ты?
- Кишечные колики не беспокоят, насморк почти прошел, - ответила я, бросая пострадавшую сумку на стул.
- Какие, к дементору колики? – фыркнул Малфой. Раньше он никогда так не делал. Это у него от Грейнджер, но я пока держу козырь при себе. Еще будет шанс сообщить о своем наблюдении.
- Нечего меня спрашивать каждый день, как я. Такое впечатление, что пару лет провела в Мунго с тяжелейшим диагнозом и только-только выписалась.
Я открыла шкаф с намерением найти самую теплую пижаму. Здесь тоже не мешает навести бардак, а то как-то слишком быстро я стала собираться по утрам.
- Просто хочу, чтоб ты перестала на меня злиться. Я ни на чьей стороне.
- Ни на чьей? – возмутилась я, хлопнув дверцей шкафа. - Он меня бросил!
- Ему тоже нелегко.
- Я заметила.
- Это все оболочка, он сильно переживает. Вы разошлись не из-за Яксли.
- Она всегда вокруг него увивалась.
Я не выдумывала. Все знали, что она влюблена в Блейза. Увивалась возле него еще до того, как мы стали встречаться. Сейчас мне казалось, что это было вечность назад. Но ничего – помет пикси она получит, а не Блейза.
- Даяна действительно не при чем, - отрезал Драко.
- А кто тогда? – я вопросительно посмотрела на друга. - Молчишь. Значит, знаешь.
Я села на кровать и сняла туфли. Какое блаженство…
- Не знаю, – он и сам понимал, что это прозвучало как «пожалуйста, не заставляй меня выдавать его».
- Хотя бы намекнешь? Нет? Ладно, можешь не говорить.
Разве это поменяло бы что-то? Только и всего, что одна девица поперхнется странно пахнущим супом или случайно выпадет из окна.
Малфой попытался скрыть облегчение и перевел тему.
- Нам всем сейчас нелегко. Но мы с Блейзом рядом. Даже если ты хочешь выбить из него душу битой.
- О нет, - ответила я, пытаясь снять лифчик через пижаму. Наблюдая тщетность моих усилий, Малфой, тем не менее, не отворачивался. А я принципиально не хотела его просить об этом. – О нет, я бы лучше засунула эту биту ему в…
- Я догадываюсь. Не злись.
- Просто все так навалилось, - освобожденный лифчик полетел под кровать, открывая новую эру Грандиозного Хаоса в комнате Персефоны Летиции Паркинсон.
- Понимаю. Но если хуже некуда, значит, должно быть только лучше, верно? – Малфой присел, облокотившись на один из столбиков кровати.
- Откуда столько оптимизма?
- Смена приоритетов и жизненной позиции под воздействием прочитанного средневекового трактата по философии. Но главным образом виски из фамильных запасов.
- Поделишься?
- Чем, трактатом? – невинно спросил Драко. - Да, сейчас принесу. Правда, книга тяжелая, с застежками из чистого золота.
- Неси-неси, и бокалы к нему не забудь.
***
… - Давай попробуем начать все заново, по-другому, или просто возьмем передышку. - я пыталась вызвать у Блейза хоть какую-то эмоцию. Но он забаррикадировался. И мне казалось, что я разговариваю с глухим.
- Панси, ты не поняла…
- Я все прекрасно понимаю, - решила я поменять тактику, и отошла от него, чтобы не казаться назойливой. Дементор, он же меня бросает, я уже назойливая! - Тебе всего лишь семнадцать, и вокруг столько девушек, а ты все это время был только со мной. Пожалуйста, можешь расслабиться на… на некоторое время, я даже не обижусь, честно.
Вот тут он наконец-то ожил.
- Панси!!! Одумайся! Ты понимаешь хоть, что говоришь? – он даже повысил голос, а такие случаи я могла пересчитать по пальцам.
- Что? Я пытаюсь спасти наши отношения. Разве это не нормально?
- Спасать нечего, это я и пытаюсь объяснить.
- Но почему? Еще вчера все было чудесно.
- Уже давно нечудесно. Просто я думал, что это ненадолго и пройдет. Но все становилось только хуже, пока я не понял, что обратного пути нет.
Как же так… Я не привыкла быть одна. Я не помню, как это. Казалось, Блейз всегда был рядом, и я знала, что могу рассчитывать на него, что в любой ситуации могу спрятаться за его спиной. А еще я всегда знала, что мы поженимся, чтобы не случилось. Ведь никакая война не может помешать настоящей любви. И в браке он тоже будет главным, будет принимать все важные решения, а я - его слушаться, изредка показывая характер, чтобы не зазнавался. Но теперь я чувствовала, что мое будущее ускользало, словно воздушная шаль, скинутая с плеч назойливым ветром. Моя последняя опора треснула.
- Пожалуйста, не делай так, я же умру, - я едва унимала слезы. Стоило огромных трудов сдерживать губы от дрожи.
- Не говори глупостей, ты сильная, - Блейз шагнул ко мне, но я отмахнулась.
- Тебе удобно так думать!
- Если бы я действовал по принципу «удобно», я бы ничего не менял, и дальше обманывал тебя, и сам обманывался. Мне нелегко далось это решение. Намного сложнее, чем может показаться.
Очень похоже на «правду»… Особенно после того, как ты сюда влетел. Папин филин и то вежливее.
Плакать резко перехотелось, зато пробудилось желание скинуть его с Астрономической башни.
- Бедняжка, - сказала я с сарказмом.
- Я не горжусь тем, что сейчас говорю, - вздохнул он, - но повторяю: это лучший для нас вариант.
- Как мило ты все решил за двоих, Блейз. А теперь хватит нести чушь, и скажи, в чем дело.
- Я уже все объяснил, - устало ответил он.
- Что именно? С каждым словом я путаюсь все сильнее.
- Я не чувствую к тебе того, что раньше. Наши отношения зашли в тупик.
- Знаешь, как это звучит для меня? «Бла-бла-бла, бла-бла, бла». Стандартный набор фраз из женских романов. Тебе не кажется, что я заслуживаю большего?
Блейз растерялся. Он явно не был готов к такому допросу. Но я не собиралась его отпускать, пока не получу удовлетворяющий меня ответ.
- Я хочу побыть один.
Ах вот оно что, как же я сразу не догадалась…
***
Я наматывала круги по комнате с учебником в руках, время от времени сморкаясь от души, наверное, в сотую салфетку. Из-за этого насморка даже прилечь нельзя, нос моментально забивался. Книжная теория не хотела удерживаться в голове, и я невольно задумалась о том, есть ли в Шармбатоне итоговые контрольные. Девушки, приехавшие на Турнир, казалось, ничего, кроме макияжа и воздушных бабочек, делать не умели. К тому же во Франции климат мягче. Вообще одни сплошные плюсы.
В дверь постучали:
- Паркинсон, ты тут?
Я открыла, на пороге стояла чем-то недовольная Астория Гринграсс – мини-копия своей сестры.
- Тебя Снейп звал. Сказал, чтобы пришла, как можно быстрее, - сообщила она и, не дождавшись ответа, ушла.
- Радость-то какая… - пробормотала я, надевая теплую мантию и прикалывая значок старосты. В прошлый раз без него пришла, так влетело, будто единолично Зал Славы разгромила. Снейп вообще в последнее время чересчур нервный.
Я прошла через гостиную, где развалился в кресле Блейз, читая конспект. Увидев меня, он неуверенно кивнул, я никак не отреагировала. Моя воля, я б тебя голой задницей в камин посадила!
Покои Снейпа находились в соседнем коридоре, так что пришла я быстро. Вечно недовольный декан с ног до головы оглядел меня, и, по всей видимости, остался удовлетворен. Да, как видите, значок при мне!
- Мисс Паркинсон, почему так долго?
Все-таки нашел, к чему придраться.
- Пришла, как только мне сообщили, - вежливо ответила я.
- С вами хотят поговорить родители, - сказал Снейп, отходя от камина, который все время загораживал, и я увидела в пламени маму, - не буду мешать. Зайдите ко мне потом.
С этими словами он удалился в соседнюю комнату.
- Почему не в моем камине?
- Мне надо было переговорить с Северусом, дорогая. Как ты?
- Нормально, - ответила я и тут же чихнула, - как папа?
- Папа хорошо, а ты что-то не очень. Ходила в больничное крыло?
- Мама, это же просто насморк, все пройдет.
- Персефона, милая, зачем ты себя мучаешь? Сходи к мадам Помфри, и как можно быстрее.
Персефона… Вот родится у меня дочь, отыграюсь по полной.
- Да, мама, - легче согласиться, - а что тебе от Снейпа нужно?
- Потом расскажу, - уклончиво ответила мама, - в понедельник сова принесет платье для Рождественского балла. Что-нибудь еще надо?
- Да, новая сумка.
- Милая, зачем тебе новая сумка за неделю до каникул?
- Я… понимаешь, мерзкий Уизли испортил мою любимую!
- Мерлин мой, что за ребячество? – возмутилась мама. - Этот нищеброд хоть представляет, сколько она стоит?
- Не переживай, он уже пожалел об этом, - поспешила я заверить маму, попытавшись победно улыбнуться, – так что, пришлешь?
- Панси, разве у тебя одна сумка?
- Нет, но они все летние и осенние, к теплой мантии не идут.
- Хорошо, я прикажу Стинки поискать что-нибудь у тебя.
- А может, что-то новенькое? – заискивающе спросила я.
- Делать мне больше нечего, заказывать тебе сумки, – строго ответила мама.
Женщина, ты целыми днями носишься по салонам, бутикам, модисткам и парикмахерам, так что – да, делать тебе больше нечего.
- Ладно, спасибо. Что-то еще?
- На днях говорила с кузиной Аннабель, мы поедем к ним на Рождество. У нее замечательные близняшки Жюстина и Жанетта, младше тебя всего на год, помнишь их? Они учатся в Шармбатоне…
Я обреченно вздохнула. Нет, я их не помнила, потому что была у тети Аннабель в пять лет, что я там могу помнить? Мне не хотелось никуда ехать. В сложившейся ситуации, когда даже первокурсники знали, что вот-вот начнется война, последнее спокойное Рождество хотелось провести только с родителями и никаких теток с их легкомысленными французскими дочками. Не знаю, почему легкомысленными. Просто они казались мне такими, и я была уверенна, что недалека от истины. Мне всего-то хотелось тихо посидеть с мамой и папой на диване и поесть вкусный пирог, приготовленный по особому семейному рецепту. Рождество всегда было тем праздником, который я не делила ни с кем, даже с Блейзом, Милли или Драко. А сейчас мне придется отдать маму на растерзание французской родни. Потому что я скажусь больной и буду лежать в чужой мне гостевой комнате, усиленно симулируя желудочный грипп.
- …так что я уверена, тебе понравится в их замке.
- Да, мамочка, конечно, - мне так хотелось обнять ее и сказать, что я устала. Но она не поймет, только посоветует пойти к Помфри.
- Целую, дорогая моя, привет от папы, мы очень скучаем и ждем твоего приезда, - улыбнулась мама. - Не забудь сделать колдографию на балу.
Вся в невеселых мыслях я побрела к себе. И не сразу вспомнила, что Снейп просил к нему зайти. Пришлось возвращаться обратно, проклиная дырявую память.
Декан вручил мне листок с названием книги и попросил принести ее из запретной секции. Черт возьми, разве я похожа на домового эльфа?
- Мисс Паркинсон, - сказал Снейп, заметив мое недовольство, - если вам не нравится исполнять ваши обязанности, мне придется назначить новую старосту всего за неделю до начала каникул.
Я, конечно, хотела ответить, что в обязанности старосты не входит быть слугой, но ни разу не раскрывала эту брошюру, так что вполне возможно, там имелся пункт «вы - ручной зверек декана». Уверена, многие старосты до меня исполняли эту обязанность с трепетной любовью к начальству. Да и я пока что не совсем с ума сошла, чтобы спорить со Снейпом. На прощание громко чихнула, едва успев прикрыться. Профессор брезгливо скривился, и я поспешила выйти из кабинета.
***
В библиотеке было очень тепло - редкий ветер сметет со своего пути многочисленные стеллажи, да еще и без позволения мадам Пинс. Так что не хотелось отсюда уходить, наверное, впервые в жизни. Сегодня читальный зал был набит до отказа, в особенности малышней. Студенты пытались подготовиться к итоговым работам, но явно не все были настроены на нужный лад. Большинство лишь держало книги в руках, как предлог, а сами бессовестно разговаривали. Очень смелые даже не шепотом. Я разыскала мадам Пинс по звуку – вернее, его отсутствию. В секции трансфигурации, где пожилая библиотекарша привычными жестами рассортировывала фолианты, стояла такая тишина, что можно было слышать, как копошатся совы в своей башне.
- Мадам Пинс, - тихонечко обратилась я к ней, - профессор Снейп попросил через меня передать ему вот эту книгу.
Я протянула ей пергамент. Библиотекарша проверила подлинность подчерка, затем кивнула и направилась к запретной секции, но перед самым входом обернулась и потребовала пропуск, которого у меня естественно не оказалось.
- Но, мадам Пинс, вы же знаете, что я староста. Видите значок?
- Мне нужен пропуск, а не значок, мисс Паркинсон.
- Это абсурд, без пропуска моя должность никуда не девается, - возмутилась я. Ей нравится издеваться над детьми, иначе какой смысл в дурацких формальностях? Она так отыгрывается на тех, кто ходит сюда всего раз в году перед экзаменами.
- Здесь ваша должность без соответствующего документа ничего не значит, - отрезала библиотекарша, отдавая мне пергамент, - сходите за пропуском, и все проблемы будут решены.
С этими словами Пинс направилась в секцию трансфигурации, давая понять, что не потерпит возражений.
На секунду мне захотелось превратиться в оборотня и перегрызть ей глотку. Ну что за глупости? Больше заняться нечем? Чтобы исполнить ее прихоть, мне надо опять идти через ползамка туда и обратно: лететь на прихотливых лестницах, куда им вздумается, потом искать нужную мне дорогу, идти через огромный холл… Как она собирается возмещать мне моральные и физические страдания?
На пике моих безмолвных, но красноречивых возмущений из запретной секции вышла Грейнджер с ветхой книгой под мышкой. Иногда мне казалось, что она здесь живет. Грязнокровка и библиотека уже давно стали единым целым в умах обитателей замка. Пожалуй, даже Филч не оштрафовал ее, если бы встретил здесь ночью.
Неожиданно она подошла ко мне, молча протягивая небольшой пергамент. Это было так странно, что даже показалось, будто возле меня парит приведенье. Серьезно, зачем ей добровольно подходить к слизеринке. Может, она нашла в запретной секции книгу, которая свела ее с ума? Я про такие случаи читала.
- Что это? – спросила я, беря пергамент. Оказалось, грязнокровка дала мне свой пропуск.
- Копыто кентавра, - скептически ответила гриффиндорка.
- Грейнджер, ты в курсе, что такое чувство юмора?
- Не хочешь - не надо, - пожала плечами она, протягивая руку.
- Ну уж нет, - я развернулась и направилась к мадам Пинс, пока немотивированное добродушие Грейнджер внезапно не закончилось.
- Что? – спросила я уставившуюся на меня грязнокровку. - Не жди благодарности.
- Я всего лишь хочу свой пропуск назад, - спокойно ответила Грейнджер.
Мне очень хотелось сделать что-то неприятное и
невосстанавливаемое с этим пропуском, но гриффиндорке повезло, потому что я так и не придумала ничего оригинального. Все же в последнее время читала только о человеческих пытках.
В запретной секции я была впервые и, стоит заметить, произвела она на меня весьма зловещее впечатление. Вообще поразительно, как такие вещи держат рядом с детьми. Я поняла, почему мадам Пинс не хотела пускать меня сюда. Не будь этой секции, возможно, Том Риддл не превратился в того, кем стал. Здесь было гораздо темнее, чем в остальном помещении. Полки стояли ближе друг к другу и был всего один стол, над которым висело несколько свечей, заколдованных от пожара. На столе лежало с десяток книг – и все для Грейнджер. Только с половиной этих фолиантов можно здесь до Нового года проторчать! Но она все еще искала что-то. А вот я понятия не имела, где найти нужную книгу. На Пинс я обиделась, так что принципиально не хотела просить ее помощи. Но не к зубриле же обращаться? С другой стороны… нет, ни за что. Хватит с меня Уизли, ею пусть Малфой занимается. Тут я вспомнила, что вчера говорила Дафне о «талантах» грязнокровки, и прыснула.
Грейнджер с подозрением покосилась на меня, но воздержалась от вопроса. Однако, увидев ее лицо, я уже открыто засмеялась, позабыв о том, что нахожусь в библиотеке.
- Ты открыла книгу, которая заставляет ржать? – без тени улыбки спросила она.
- Нет, это из-за тебя.
- И что во мне смешного? – озлобленно поинтересовалась мисс Зубрила.
Действительно, в ней не было ничего смешного. От одного ее вида, листья на деревьях вяли и птицы улетали в далекие края. Она унылое творение неживой природы, созданное для собирания книжной пыли. И я снова задалась вопросом, что же Малфой в ней нашел. Не иначе как этот закрытый бутон расцветает лишь для него. Я снова захихикала.
- Что смешного? – повторила Грейнджер громче.
- Сущие пустяки. Я вчера положительно высказалась о некоторых твоих… способностях.
- О каких еще способностях?
- Слишком много вопросов, Грейнджер.
- Слишком много шума, Паркинсон.
А это идея.
- Если хочешь от меня избавиться, найди вот эту книгу, - я протянула пергамент с названием.
- Маркомир Грозный «Силы магам неподвластные», - прочитала вслух Грейнджер и замерла на несколько мгновений, словно ледяная фигура, - зачем тебе эта книга, ты знаешь руны?
- Не твое дело, просто найди ее.
- Зачем? – требовательно повторила гриффиндорка. Я хотела съязвить, но передумала. Все же она мне свой пропуск дала. Ах, Уизли, ты делаешь меня мягкосердечной по отношению к твоим милым друзьям.
- Это для Снейпа.
- Как он мог доверить тебе эту книгу? – спросила Грейнджер. – Она слишком ценная.
- Видимо, не настолько, раз он сам за ней не пришел, - я начинала терять терпение, - так ты знаешь, где она?
- Да, но она очень старая и…
- Грейнджер, я сюда не лекции пришла слушать, просто найди ее.
Грязнокровка медленно прошла почти до конца помещения, освещая палочкой корешки и через несколько минут позвала меня:
- Вот она, бери.
- Тебе что, тяжело принести самой?
- Я не могу ее взять, - сказал гриффиндорка и покраснела.
- Почему? Руки атрофировались?
- Ее могут взять только чистокровные, - тихо ответила она.
Так вот почему Снейп послал меня. Он сам не может ее забрать, магия не разрешит. Но как тогда он собрался читать рукопись? У меня сразу же проснулся интерес к этой книге. Ведь не Малфоя профессор попросил принести ее. Возможно, боялся, что Драко что-то заподозрит, прочитав название, а я не буду докапываться, ведь, в отличие от него, не знаю рун.
Я подошла к стеллажу, медленно - наслаждаясь моментом торжества над грязной кровью - взяла книгу и сразу же разочаровалась. Она не производила впечатления особенной, несмотря на то, что Грейнджер смотрела на нее с благоговением. Маленькая старенькая, непонятного серо-коричневого цвета, к тому же, с толстейшим слоем пыли. Корешок с англоязычным названием приделали через несколько веков после написания, а на обложке не было ни слова. Ее не брали в руки, по меньшей мере, лет триста. Я посмотрела на гриффиндорку, завистливо пялящуюся на книгу. Наверное, такое чувство испытывает мать, у которой отнимают родное дитя. Мне даже стало ее жаль.
- Не печалься, найдешь что-нибудь.
Слишком часто за эту неделю я слышала фразу: «Забудь Блейза, найдешь кого-нибудь другого».
- Ты даже не понимаешь, что держишь в руках, - прошептала Грейнджер.
- Да успокойся ты уже! Книги – не все в этой жизни. Во всяком случае, у тебя есть твой распрекрасный Поттер, вот и живи с ним и радуйся. Быть женушкой звезды мирового масштаба не всем выпадает. А для такой зубрилы это вообще подарок судьбы. Правда, непонятно, за что.
Грейнджер снова покраснела и опустила глаза. Но я успела разглядеть в них то, что наполняло меня всю эту неделю – горечь. Во мне проснулось нечто большее, чем глупая факультетская вражда. Как будто у нас был какой-то общий секрет – один на двоих во всей Вселенной. И, если бы не расставание с Блейзом, я ни за что не сказала бы то, что сказала:
- Он тебя бросил?
Грейнджер посмотрела мне в глаза и, словно в отражении, увидела все свои чувства. Она поняла, что перед ней стоит не слизеринка Панси Паркинсон, а обычная девушка с такими же страхами и комплексами.
- Нет, но это не важно.
- Что он сделал?
- То, чего не должен был.
Я кивнула. Этого вполне хватило, чтобы понять, что их пару разбил кто-то третий. Не знаю, что на меня нашло, но вдруг захотелось поделиться своим горем, чтобы она знала, что не одна.
- Блейз бросил меня неделю назад.
Грейнджер слегка удивилась, скорее не самому факту, а тому, что я открылась ей. Мне даже показалось, она знает об этом, больше меня. Будто бы для нее моя личная драма не была неожиданностью. Но, может, только потому, что мы привыкли враждовать. В конце концов она и не должна проявлять сочувствия.
- Он не подходит тебе, - сказала Грейнджер, - ты поймешь, когда встретишь свою судьбу.
Еще несколько минут назад за такое заявление я бы расцарапала ей глаза. Но сейчас… Я не могла понять, откуда она это знает. В один миг все страдания, слезы, истерики показались сущей глупостью. Мне всего шестнадцать, у меня еще столько будет в жизни - переживать абсолютно незачем. Блейз – не последний шанс. Я красивая, неглупая, богатая – просто не имею права жаловаться.
Гриффиндорка несмело накрыла мою руку своей и… чары разрушились. Она снова превратилась в раздражающую до зубного скрежета грязнокровку, которая не должна со мной разговаривать. Я прижала книгу к груди и почти что побежала к выходу, обернувшись на пороге:
- Эй, Грейнджер, - она все так же стояла возле полки, где я взяла книгу, - не думай, что мы теперь подруги, ясно?
- Что ты, - ответила она, улыбнувшись, - хороших друзей у меня достаточно, а вот первоклассных врагов не так уж много.
Да-да, и так Малфоя потеряла, уж какой достойный враг был. Рада, что мы поняли друг друга.
И, совсем не зная почему, я добавила:
- Чтобы ты знала, я вчера сказала Гринграсс, что ты подходишь Малфою больше, чем она.
Грейнджер смешно выпучила глаза и хотела ответить, но я уже вышла. Надеюсь, теперь хотя бы до одного из них дойдет, что они созданы друг для друга. А мне еще надо найти свое счастье. Возможно, «оно» сейчас ходит по этому замку.
***
Снейп, как я и предполагала (но виду не подала), велел положить книгу на стол и, терпеливо дождавшись окончания очередной серии моих чихов, отправил в лазарет. Насморк и вправду в конец доконал меня, так что я не видела смысла спорить. Как только из холода попадала в тепло, сопли ручьем текли – пора от них избавляться.
В больничном крыле пришлось выслушать довольно продолжительную нотацию на тему «И что эти дети себе думают? Надо тепло одеваться». Из этого мог бы выйти неплохой доклад, но я абстрагировалась, ожидая спасительного зелья.
- Пейте трижды в день, - посоветовала мадам Помфри, а я почему-то подумала, что было бы забавно, если б и она заставила меня сходить за каким-нибудь пропуском, а то вдруг я не учусь в этой школе, чего на меня лекарства переводить. Мне снова вспомнилась Грейнджер. Я, наверное, никогда не пойму, почему она дала мне свой пропуск.
В дверях я столкнулась с Поттером, который держал в руках промокший насквозь носовой платок. Что, тоже насморк? Очень надеюсь, что моя бутылочка была последней, пусть мучается, гад. Пусть все мужики сгорят на костре! Пожалуй, пора вернуть в библиотеку книгу о пытках и казнях, я слишком увлеклась.
Шрамоголовый тем временем посторонился, пропуская меня.
- Какая же ты сволочь, Поттер, - весело сказала я. Ошарашенный гриффиндорец уставился на меня с открытым ртом. Что ж, он всегда отличался красноречием. Мерлин, что Грейнджер в нем нашла? Видимо совсем отчаялась среди своих книг. Я с таким идиотом и за миллион галлеонов не стала бы встречаться.
***
…- Наконец-то мы хоть что-то выяснили.
Блейз пытался скрыть раздражение. Так странно было видеть эти эмоции. Он всегда безукоризнен, единственное, что появляется на его лице – загадочная улыбка. И нельзя понять, хорошо это или нет. Но теперь он сконцентрировался на том, как деликатно все обставить, а потому совсем забыл о девизе рода Хостард - семьи своей матери - «Безупречные». Девиз, которому Забини следовал годами, постоянно акцентируя, что не похож на вспыльчивого отца.
- Я тебе об этом говорю с начала нашего…
Но я была в своем праве втоптать его в грязь.
- Кто она?
- Панси…
- Кто?
- Нет никого.
Сказочки для глупых пуффендуек. За кого ты держишь меня?
- А я думаю, в чем дело… «отношения зашли в тупик», «надо разойтись». Как же я сразу не догадалась?
- Панси, это не так.
- Не ври мне, Блейз Патрицио Забини! Я слишком хорошо тебя знаю.
- Не всегда дело только в этом, - он аккуратно подбирал слова, - люди расстаются по разным причинам.
- Хорошо. Но что тогда изменилось?
- Мы – я и ты…
***
Милли требовательно направила палочку на угли в камине и отбросила ее в угол дивана, когда огонь разгорелся с новой силой. Я подумала, что если мы выпьем еще хотя бы по бокалу, то вряд ли моя подруга вспомнит, куда дела палочку. Но сейчас я чувствовала себя так умиротворенно, что даже лень было рот раскрывать, поэтому я только отпила из бокала, почти не разжимая губ.
Впервые в жизни я решила напиться в ночь с воскресенья на семестровую контрольную. Вполне возможно, что с утра я пошлю все к чертовой матери и, спрятав голову под подушку, сделаю вид, что понедельник еще не настал.
Мы с Миллисент сидели в гостиной, где, вполне ожидаемо, в час ночи никого не было. Зато присутствовали тепло, уют – насколько это применимо к нашему подземелью – и первоклассное эльфийское вино из запасов Буллстроудов.
- Так всегда, - лениво продолжила Милли беседу, прерванную при коллективном открывании бутылки, - сначала ты перестаешь краситься и наряжаться специально для него, потом прекращаешь брить ноги, затем разрешаешь навещать тебя во время болезни, когда глаза красные и распухшие, а сопли текут как из проржавелой водосточной трубы.
Она сладко потянулась и задела собственный бокал, который поспешил разбиться с резким звоном. Буллстроуд равнодушно посмотрела на осколки и, не долго думая, отхлебнула прямо из бутылки.
Я не могла не согласиться с ее словами, хотя не знала, откуда она знает эти тонкости в отношениях. Внешность моей подруги, мягко говоря, не приводила парней в восторг. Милли была высокой кареглазой девушкой с короткими черными волосами. В начальных классах она весила, пожалуй, вдвое больше положенного, даже некоторые метлы не поднимали. Затем просто стала квадратной, как Гойл. Но сейчас Миллисент обладала талией, хотя полнота никуда не делась. Буллстроуд просто была крупной, но выглядела отлично. И если бы не антиженственные нос картошкой и массивный подбородок, то ей не составило труда найти себе парня. Но ни косметика, ни гармонично подобранная одежда, ни даже огромное родительское состояние не давали ей преимуществ перед миленькими идиотками, охотившимися за обеспеченными слизеринцами. Зря надеются. Мы – закрытый клуб, куда не пускают без чистой крови и парочки фамильных замков.
- Парни, парни, парни… - продолжала Милли пить, не утруждая себя выдумыванием тостов, - их постоянно нужно чем-то удивлять. Они завоевывают нас, мы должны их удерживать.
Глядя на подругу, едва умещающуюся на диване, я чуть ли не впервые задумалась о ее жизни. Я всегда жаловалась Милли на Блейза и на то, что он учудил в очередной раз. Она выслушивала и безоговорочно поддерживала. Но, Мерлин мой, как же, наверное, это неприятно! Теперь, оставшись в одиночестве, я это понимала. На ее месте в один прекрасный момент я бы крикнула нечто вроде: «Заткнись, Паркинсон! У тебя есть сексуальный парень, который любит тебя, а ты еще смеешь жаловаться. Посмотри на меня и просто заткнись!».
За всю жизнь Милли целовалась всего однажды. Ей было уже пятнадцать, а никто по-прежнему не обращал внимания на «корову Буллстроуд». Наслушавшись моих рассказов, она мечтала о романтических свиданиях. И тогда подвернулся Крэбб… Мы напились нашей компанией, стали играть в карты. Кто-то загадал Винсенту поцеловать Милли. Он потом долго еще ходил за ней и неуклюже, глядя на свои ботинки, приглашал в Хогсмид. Но Милли не хотела идти. Еще бы, Крэбб тупее садового гнома – она заслуживает большего. Сколько раз перед сном, лежа у меня в кровати, Миллисент открывала свои нехитрые тайны: один задержал взгляд, другой вроде как улыбнулся. И я всегда заверяла ее, что очередной герой рассказов определенно «тот самый». Но улыбками и взглядами вполне ожидаемо (для меня, конечно, не для нее) все и заканчивалось.
- Тебе только статьи в
Ведьмополитен писать, - хмыкнула я, наливая новую порцию.
- Зачем писать, я могу его купить.
- Тоже верно, - улыбнулась я. - За нас!
Некоторое время мы молчали.
- Ты не одна такая несчастная, - вдруг сказала Милли, - вот меня выдают замуж. Немец. Специально выбрали с континента, чтоб подальше отсюда.
Я чуть не выронила бокал. Что за отвратительная подача такой ошеломляющей новости? Миллисент говорила о своем замужестве с меньшим волнением, чем о предстоящих тестах. А как же я? Я должна быть подружкой невесты. И мы просто обязаны обсуждать фасон платья.
- Когда ты узнала?
- Вчера родители сообщили.
Вот это дела. Но как она собирается уехать в Германию в такое время?
- Лорд тебя отпустит? – спросила я шепотом.
- Отец отвалил ему немаленькую сумму. Вдвое больше приданого. Для нужд Пожирателей, так сказать.
- Так почему ты несчастная? - вот бы мне так, чтобы родители не волновались, и чтобы без метки всю жизнь. - Этот твой жених, он гоблин? Хер Гоблин…
- Нет, наоборот. Голубоглазый блондин - красавец настоящий.
- Так в чем же дело? – недоумевала я. Ей предлагают немецкую версию Малфоя. Возможно, даже улучшенную, а она еще недовольна!
- Уверена, он уже меня ненавидит, - Милли пожала плечами, - кто захочет себе в жены смесь драконихи и соплохвоста?
- Милли, что ты! – от такой самокритичности я даже вскочила.
- Не надо, Панс, я знаю, что далеко не красавица. А он... Он просто мечта любой. Придет ко мне в спальню пару раз с оборотным зельем с волосом какой-нибудь Гретхен или Марты… А когда забеременею, отошлет подальше в деревенское поместье. Вот и вся жизнь.
Что-то много ты, подруга, успела за один день передумать. И смириться.
- А ты пей противозачаточное, будет приходить каждый вечер, - посоветовала я, снова усаживаясь.
- И кто еще должен писать в
Ведьмополитен? – спросила Милли. Мы засмеялись и выпили еще по бокалу.
- Веселитесь? – послышалось со стороны входа. Кто там пришел так поздно? Очень надеюсь, что без лишних штрафов, а то меня Снейп съест.
Тем временем говорившая не спеша подошла.
- Чего тебе, Даяна? – резко спросила Милли.
Не обращая на нее внимания, Яксли взяла со стола недопитую бутылку:
- Эльфийское? – ухмыльнулась она, обращаясь ко мне, - Блейза забываешь? Похвально.
- Иди отсюда, - не отступала Милли.
- А то что, Филчу пожалуешься? – скептически приподняла бровь Яксли и продолжила доставать меня. - О, да ты ведь не знаешь, ради кого он тебя бросил.
- Яксли, иди-ка…
- Блейз не бросал меня ради кого-то! – крикнула я, вставая рядом с ней.
- Разуй глаза и сразу все увидишь, - ответила она, и, напевая идиотский мотивчик, пошла в свою комнату.
- Панс, не бери в голову, она всегда хотела вас рассорить.
- Все в порядке. Знаешь что, давай уберемся быстренько и спать, все-таки тест завтра.
- Конечно, - кивнула Милли, засунув руку в карман. – А ты случайно не помнишь, куда я положила палочку?
***
…Нда, гениальный ответ. Тебе нужно писать книги, идиот!
- Да что ты!
- Если бы я сказал тебе то, что говорю сейчас еще полгода назад, ты бы раскроила мой череп или подвесила на крюке за ребро, я бы молил об Аваде.
Не поверишь, я рассматривала этот вариант не далее, как пятьдесят секунд назад.
- А ты этого хочешь?
- Я только хочу сказать, что ты выросла. Не ведешь себя как эгоистка. Ты постаралась понять, в чем дело, и стала искать пути примирения. Это очень по-взрослому.
Мерлин мой, в ход пошли домашние заготовки? Он хоть сам верит тому, что говорит?
- Так почему же ты тогда считаешь, что мы не сможем ничего исправить?
- Потому что стали другими. Нас держало вместе то, какими мы были раньше, а теперь надо двигаться дальше, но врозь.
- Но нам хорошо вместе, - попробовала я в последний раз.
- Было, Панси. Я много думал и понял, что на данном этапе хочу быть один.
- Лучше бы я встречалась с Крэббом, - сказала я, направляясь к двери.
- Почему?
- Потому что он не думает, - я широко распахнула двери. - Уходи.
- Панси, я хочу, чтобы ты знала, я не отказываюсь от тебя, я… - затараторил оправдание Блейз.
Мне казалось, что я постарела лет на двадцать: такая себе дважды разведенная депрессивная мамаша трех сорванцов, не знающая, как их воспитать, на что прокормить, и где найти себе олуха-мужика, чтоб на меня польстился.
Слабые аргументы Блейза превратились в нытье. Я устала.
- Замолчи. С меня хватит.
- Не всегда люди расходятся только потому, что больше не любят друг друга, - грустно сказал Блейз, понимая, что миром разговор не закончится. И вполне возможно, в эту комнату, с которой связано столько воспоминаний, он больше никогда не войдет.
- Не знаю, не проверяла. У меня был всего один парень.
***
Я не спеша складывала вещи в новую сумку, присланную родителями. Мне действительно некуда было торопиться.
- Панси, ты идешь на завтрак? – послышался голос из-за двери. - Сколько ждать можно?
- Иди без меня, Милли, я все-таки проспала, - крикнула я через дверь.
- На тест не опоздай.
- Хорошо.
Сердца быстрое биенье
Мерит каждое мгновенье.
Вот так, наврала лучшей подруге, но совесть не мучает. Я подошла к зеркалу и еще раз причесалась. Надо было как-то убить время до того, как все уйдут на завтрак. Вопреки ночной попойке, проснулась я в нормальном самочувствии и очень даже бодрой. Хотя еще полночи крутилась – не могла выкинуть из головы мерзкую Яксли. В конце концов я все же заснула на пару часиков и встала с готовым решением.
Так на кузнице в селенье
Молоточками куют,
Подождав еще некоторое время, я осторожно вышла из комнаты и, пройдя через пустую гостиную, направилась на мужскую половину. В спальне ребят уже никого не было и пахло сладостями вперемешку с алкоголем. Под некоторыми кроватями валялась мятая одежда и учебники, в центре комнаты лежала чья-то метла. Но меня не заинтересовало бы, даже если б там лежал гриндилоу в обнимку с русалкой.
В наковальню гулко бьют.
Я быстро подошла к тумбочке Блейза и открыла верхний ящик. Как непредусмотрительно, мистер, оставлять свои вещи без трехэтажного пароля. Раскидав в сторону несколько тетрадок, я нашла коричневую папку с рисунками. Отлично, сегодня он не взял ее с собой. Так-так, сейчас посмотрим, что тут у нас интересного.
Обманул меня мой милый -
Тот, кого я так любила,
На первом рисунке оказалось огромное перо, на которое с заднего плана надвигался маленький ураган, поглотивший в себя столы, стулья, башню замка и… Флитвика? Бред какой-то. Дальше лежали привычные пейзажи Хогвартса, эскизы не вполне понятных вещей и животных, абстрактные узоры. Это все не то. И когда я уже собиралась признать свою затею полнейшим абсурдом, нашла то, что искала.
А забыть его нет силы.
Полно, сердце, не стучи,
Эта наездница на метле над озером напоминала кого-то. Стоп, неужели это...
- Этого не может быть. Этого просто не может быть.
Полно, сердце, замолчи.
Стихи: Уильям Шекспир
Сонет 90, Роберт Бернс
Сердца быстрое биенье 
