Глава 7Глава 7.
Аппарировать на приличное расстояние в малознакомый дом мы не решились, а вот Привратная Камера Магфака была для этой цели очень удобна, там корректирующие заклинания имелись. Так что, распрощавшись с Лешиком, мы отправились прямо туда, ещё по дороге решив, что надо прежде всего поговорить с Гамовым. Нужную посуду без его помощи мы вряд ли найдём, да и вообще было бы свинством не рассказать ему, как обстоят дела.
Гамов был уже на работе и встретил нас с несколько показным гневом:
- Обормоты вы всё-таки! Могли бы и мне позвонить, а не через Машу передавать. Они из-за вас полночи не спали, переживали...
Он явно собирался продолжить выговор, но не выдержал и совсем другим тоном спросил:
- Хоть не зря съездили?
- Полдела сделано, – заверил Сириус. Я выразился более осторожно:
- Пропуск мы получили, но там ещё сложности предстоят.
- Рассказывайте!
Мы пересказали наши приключения. Кузя, устроившись на плече Сириуса, вставлял комментарии и уточнения. Гамов ему не удивился нисколько, и вообще у меня создалось впечатление, что они знакомы.
Комментировать «сагу» наш куратор не стал, только кивнул и сразу же перешёл к практическим вопросам:
- Какая нужна помощь?
- Сосуды для воды, – тут же ответил Сириус. – Глиняные, в литр объёмом или около того. С надёжными крышками и без наговоров.
- Без наговоров – это плохо, – Гамов задумчиво покусывал нижнюю губу. – Магические практически все хоть как-то, да закляты, а у сувенирных крышки – чистая фикция. Ладно, попробую поискать. Что ещё?
- Перчатки, – напомнил я.
- Перчатки, по две пары, для гарантии. Контейнер для использованных – не там же вы их жечь будете. Ножи, тростник резать... это всё ерунда, этого и здесь навалом... Знаете что, мальчики, отправляйтесь-ка вы к Валентине и ждите меня там. Постараюсь за пару часов управиться.
Валя выскочила на звонок так быстро, будто ждала под дверью. И выглядела так, будто делала это с вечера. То ли она верно оценила наши довольные физиономии, то ли обрадовалась тому, что мы вообще вернулись, причём в полном составе, но вместо ожидаемых вопросов просто кинулась нас обнимать. Я, кажется, покраснел и без особого успеха попытался увернуться. Сириус столь же безуспешно попытался «воспользоваться ситуацией» – слишком на мой взгляд демонстративно, чтобы эту попытку следовало считать настоящей. Валя ловко выскользнула и переключилась на Кузю, который остался в образе котёнка – наверняка для того, чтобы хозяйке было удобнее чесать его за ухом и целовать в мордочку. Чем она и занималась пару минут, после чего спохватилась:
- Мальчики, вы же, наверное, голодные!
Я сразу вспомнил, что с вечернего чаепития не ел, а сейчас уже время к полудню, и с энтузиазмом кивнул. Сириус страстно пал на колени прямо на коврик в прихожей, благо нашим джинсам терять было уже почти нечего:
- Спасительница! Полцарства за кусок колбасы!
- На кой мне полцарства? Коммуналка какая-то получится. Бери даром.
Десять минут спустя мы уже глотали разогретый борщ, с предвкушением принюхиваясь к аромату жарящихся сарделек и снова пересказывали свои приключения. Сцену драки мы с Бродягой, не сговариваясь, попытались опустить, как не особо нас красящую, но не тут-то было: Кузя, напротив, считал её весьма удачной и так расписал, что мы сами едва не поверили в собственное геройство.
За столь приятными занятиями время пролетело незаметно, и звонок в дверь оказался почти неожиданным. Гамов, в отличие от нас, мог бы и прямо в квартиру аппарировать, но предпочёл проявить тактичность. На каждом плече у него висело по небольшому плетёному коробу. Не дожидаясь вопросов, он вынул оттуда и выставил в ряд на столе пять аккуратно оплетенных лозой квадратных бутылей.
- Вот, держите. Чисто нимдарское производство, никакой магии и близко не было. И крышки на винте. Оплетали мы с Виталиком, правда, вместе, но тоже «ручками».
Пока мы рассматривали как по заказу сделанные бутыли, он пояснил, что упомянутый Виталик – его старый приятель, живёт в Пскове, изготавливает новые образцы для тамошнего завода керамики, а помимо них много такого, что для поточного производства не слишком годится, зато по рукам влёт расходится. Бутыли эти он, что называется, от сердца оторвал: делал в подарок ко дню рожденья другого своего приятеля, крымчанина, автора изумительных домашних вин. Но признал, что нам нужнее, а подарок и с опозданием вручить можно.
Валя принесла белую краску и написала на двух бутылях «Сириус», а на двух других «Ремус». Спросила:
- Как Живую и Мёртвую воду обозначить? Буквами?
Гамов совершенно несолидно захихикал. Валя посмотрела на него недоумённо, потом что-то сообразила и тоже залилась смехом. Минуту спустя дошло и до нас – всё же мы уже целый год здесь прожили и предполагаемые буквы видели неоднократно.
Отсмеявшись, Валя нарисовала на одних бутылях сердечко, а на других – череп. Пятую, резервную, оставили без маркировки. Кроме бутылей в каждом из коробов лежало: две пары резиновых перчаток, пачка салфеток, фляга с водой, нож в кожаных ножнах и плотно закрывающийся пластиковый контейнер. Ножи мы сразу повесили на пояс, благо разгуливать по улицам не собирались, аппарировать на лесную поляну – это вам не в квартиру. Остальное аккуратно упаковали обратно, постаравшись уложить всё так, чтобы бутыли и не болтались, и не были слишком зажаты. Я достал из рюкзака волшебный клубок, спрятал под рубашку, тщательно проверив, не выпадет ли (Гамов проводил его жадным взглядом, но промолчал). Ещё раз по пальцам пересчитали, всё ли взяли. Валя первая спохватилась:
- А тростник в горсти понесёте?
Десять минут спустя наша экипировка пополнилась тубой для чертежей, без спроса одолженной юным Валиным соседом у отца. Единственным обоснованием просьбы послужило Валино «очень надо», из чего мы заключили, что наша одноклассница пользуется популярностью. Туба была удобная, с ремнём для ношения на плече, и Гамов не стал возражать. Даже предложил себя в гаранты, пообещав взамен подарить новую, ещё лучше.
Теперь сборы были закончены. Мы влезли в лямки коробов, Сириус повесил на плечо тубу. Валя, снова вогнав меня в краску, чмокнула в щёку – «на счастье», Кузька солидно пожал каждому руку. Гамов хотел было тоже ограничиться рукопожатием, но поддался порыву и обнял:
- Ну, мальчики, ни пуха, ни пера!
- К чёрту! – хором ответили мы, взялись за руки и аппарировали.
Полянка за последние несколько часов ничуть не изменилась, да и с чего бы? Я вытащил из-за пазухи клубок. Мы переглянулись, вдвоём взялись за него, хором произнесли заклинание и легонько толкнули вперёд. Секунду казалось, что ничего не произойдёт, клубочек прокатится шаг-другой и застрянет в траве, но он не застрял, а медленно покатился вперёд, разматываясь, и нитка словно растекалась полотном фута в три шириной. Мы взялись за руки и тесно прижавшись друг к другу ступили на Тропу. Идти друг за другом почему-то не хотелось.
Дорога оказалась простой и почти приятной. Тропка, рождавшаяся из волшебной нити, была ровной и слегка пружинила под ногами, идти было легко, и только лес вокруг выглядел словно бы настороженным: не пели птицы, не шелестели листья, даже комары исчезли, что, правда, могло только радовать. Но я всё время помнил, что на обратном пути обещаны сюрпризы, поэтому хотелось придти поскорее. Наконец деревья расступились, и ставший неразличимо крохотным клубочек замер у корней раскидистого дуба, из-под которых выбивались два ключа. Как и было обещано, вода одного была светлой и словно бы отражала давно спрятавшееся за облака солнце, а второго – тёмной, будто ночное небо. Несколько метров они бежали порознь, потом сливались в единый ручеёк, терявшийся в обещанном же тростнике у края полянки. Тишина стояла особенная, благоговейная – такая, наверное, бывает в храмах в тот час, когда там нет людей. Заговорить казалось почти кощунством.
Мы постояли немного и молча взялись за дело. Натянули перчатки, приготовили контейнеры, салфетки. Достали бутыли. Переглянулись – мы как-то не сообразили договориться, кто первый набирает воду. Сириус протянул руку, наугад взял одну из «своих» бутылей. Выпала – с сердечком. Я, поняв его мысль, взял с черепом. Мы преувеличено синхронными движениями вынули бутыли из оплёток и одновременно подставили горлышки под струи. Набрали воды, тщательно завинтили крышки, тщательно обтёрли украшенные затейливым узором стенки бутылей, раз пять проверили, не перепутали ли оплётки – маркировка ведь была на них. Потом повторили всё снова, «обменявшись» источниками. Сняли перчатки, убрали их в контейнеры, старательно всё упаковали. Вспомнив добрый совет, поклонились источникам, невольным шёпотом поблагодарив за щедрость. Потом аккуратно нарезали тростника, сколько поместилось в тубу и его тоже поблагодарили, вспомнив присказку про вежливость, которая стоит дёшево, а ценится дорого. Пора было двигаться в обратный путь.
Первые минут пять ничего не происходило, и мы уже почти уверились, что Яга то ли специально хотела нас напугать, то ли сама не разобралась. Но стоило нам слегка расслабиться – тут-то всё и началось.
Сперва нас пытались пугать. Это было что-то вроде боггарта, вернее – вроде целой толпы боггартов. И, как с боггартом, нам помогало то, что нас двое – выдумать «страшилку» разом для нас обоих здешним духам (или кто это был) оказалось не под силу. Конечно, страшно было обоим, но то, от чего у меня подгибались ноги и темнело в глазах, Сириуса заставляло только крепче сжимать руку на рукояти ножа. А когда он дёрнулся бежать – не то на монстра, не то от него – я сумел сохранить остатки хладнокровия и удержать его. Та же история происходила и со следующим пунктом программы: «страшилки» сменились «соблазнялками». В первую же минуту шоу, которое от меня потребовало всего лишь привычного усилия воли, Сириус с затуманившимися глазами шагнул в сторону, едва не сойдя с Тропы, и только после пары хороших пощёчин более-менее пришёл в себя. А чуть погодя уже у меня впервые в жизни (не считая полнолуний) напрочь отшибло разум, и не удержи меня Бродяга – кинулся бы туда, срывая на ходу что успею. В общем, некоторое время мы на пару весьма успешно справлялись с чересчур уж реальными мороками и почти уверовали в собственную железную волю.
А потом я увидел маму.
Она стояла возле берёзы, вернее – медленно сползала на землю, тщетно пытаясь удержаться на ногах. Она умирала на моих глазах. Сириус ухватил меня за плечи:
- Рем, очнись, это же морок, привидение! Рем!!!
Он кричал что-то ещё, но я уже не слышал – в ушах звучал тихий мамин голос: «Рем, помоги. Ты можешь. Ты теперь всё можешь...».
Я рванулся с такой силой, какой сам от себя не ожидал – Сириус потом признался, что если бы не год интенсивного боевого обучения, то ни за что бы не удержал. Я, как в ночь превращения, готов был царапать его, кусать, рвать на куски. Сделать что угодно. Лишь бы вырваться. Я чувствовал, что его руки разжимаются, что ещё миг – и я буду свободен...
А потом наступила тьма.
Мне в лицо щедро лилась вода. Я замотал головой, обнаружил, что делать это лёжа страшно неудобно и попробовал сесть. Как ни странно – получилось. И поливать меня прекратили. Я открыл глаза – и встретил испуганный взгляд Сириуса. Он тут же постарался придать физиономии насмешливое выражение, но в сочетании с голубоватой бледностью и слегка трясущимися губами получилось неубедительно.
- Ты похож сейчас на моё любимое светило, – сообщил я, с удивлением обнаружив, что голос почти не дрожит.
Сириусу понадобилось секунд двадцать на то, чтобы понять о чём речь, и это сказало мне ещё больше, чем его бледность. В нормальном состоянии он бы за это время уже три ответа придумал. Наконец он с облегчением расхохотался и растянулся на траве рядом со мной.
- Шутишь – значит, очухался. Я уже боялся, что переборщил, я же на людях никогда не пробовал, только на манекене.
- А что ты сделал? – голова, вроде, особо не болела, а другого способа надолго вырубить человека без палочки я не знал.
- Есть на теле несколько точек, если их правильно нажать – человек отключается. Только не проси показать.
Я и не собирался. Сел поудобнее, оглянулся. Мы были на берегу крохотного ручейка, лес вокруг был самым обычным – в общем, выбрались. Я встрепенулся было, но тут же увидел короба, аккуратно составленные «домиком» под ближайшим кустом. Тело ныло, довольно умеренно, но в самых неожиданных местах. Сириус заметил, что я ощупываю себя и криво усмехнулся:
- Прости, я тебя часть пути волоком тащил.
- Я что, такой тяжёлый? – искренне удивился я. Он помотал головой:
- Я всё время в собаку превращался. Так легче, – подумал и уточнил. – С мороками справляться легче. А тащить тяжелее – больше одного предмета зараз не унесёшь, пришлось по очереди.
Рассказывать подробности Бродяга не хотел, но слишком устал для того, чтобы эффективно отбрыкиваться от вопросов. Из уклончивых ответов и случайных оговорок выяснилось: вырубив меня, он через пару минут едва не сорвался сам. На последнем всплеске воли, «от отчаяния», как он выразился, перекинулся в пса – и тут же стало легче. Мороки не были рассчитаны на звериное чутьё, человеческий разум их по-прежнему видел и слышал, а собачий нюх ощущал только пустоту, и от этого воздействие резко падало. Но в таком виде он мог тащить либо меня, либо что-то из вещей – по одному, потому что боялся тянуть короба волоком. При запрете переливать воду даже крохотная трещинка в бутыли свела бы на нет все усилия. Отходить больше чем на пару шагов он тоже боялся, не будучи уверенным, что тропа не исчезнет – так и таскал четыре предмета челночным способом. Несколько раз превращался обратно, но унаследованной от собачьего тела уверенности в невещественности мороков хватало от силы минут на пять. А ещё он очень боялся, что я очнусь раньше времени. Или вовсе не очнусь.
Пытаться что-то говорить я не стал – не «спасибо» же! Минут десять мы молча наслаждались отдыхом, потом он потянулся и неохотно встал:
- Пойдём. Рем, пора. Не знаю, как ты, а я в таком состоянии аппарировать не решусь. Значит, придётся станцию искать.
- А ты помнишь, в какой она стороне? – я тоже поднялся, оценил нанесённый штанам и штормовке ущерб (меньший, чем казалось, но больший, чем хотелось) и аккуратно принялся надевать короб.
- Там, кажется, – он махнул рукой, указывая направление. – Видишь – тропинка? Куда-то же она ведёт. Не тайга всё-таки.
Про тайгу нам рассказывали ребята из сибирской школы – там по их словам можно было бродить месяцами, не встретив человеческого жилья. Но в Ленинградской области такого быть не могло, так что мы довольно уверенно и по возможности бодро двинулись в указанном направлении, обсуждая, что будем говорить возможному контролёру: денег на билет у нас не было, палочек, чтобы отвести глаза – тоже. Впрочем, это было уже почти не важно. Мы победили.
Почти.
Оставалось самое трудное.
