Глава 7Гермиона проснулась с отвратительным ощущением тяжести во всем теле, словно все мышцы разом затекли. Голова нещадно болела, к тому же кто-то настойчиво хлестал ее по щекам с такой силой, что девушка удивилась, как та не отвалилась вовсе. Поморщившись и найдя в себе силы разлепить налитые свинцом веки, она жалобно простонала: «Прекратите, мне же больно», но голос ее не слушался, и вместо слов вышло невнятное мычание. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы ее избиение прекратилось.
- Гермиона, слава Богу, ты проснулась! – услышала она чей-то слишком звонкий голос, отдававшийся боем десятка чугунных колоколов в ее голове.
Когда веки, наконец, открылись, и гриффиндорка смогла сфокусировать взгляд, перед ее глазами предстала лохматая голова спасителя магического мира – Гарри Поттера. Парень отчего-то выглядел жутко обеспокоенным, его щеки горели, а очки съехали на бок.
- Что с тобой, Гарри? Что-то случилось? – тоже начав беспокоиться, спросила Гермиона. На этот раз управлять голосом получилось лучше, и почти все ее слова можно было расслышать.
- Что-то случилось? – передразнил он подругу. – Ты еще спрашиваешь! Ты пропадаешь на двое суток, не являешься на занятия… Да мы уже готовы были поднимать по тревоге аврорат, когда Джинни предложила проверить твою комнату на предмет зацепок, куда ты могла исчезнуть. А твоя комната, оказывается, заперта изнутри, да еще и на столько разных заклинаний, что лишь Макгонагалл смогла их снять. Мы находим тебя полумертвой, а ты еще спрашиваешь, не случилось ли что-то… – на этом запас красноречия юноши иссяк, и он устало повалился на край кровати.
- Успокойся, Гарри, все в порядке, я просто спала. Ничего страшного не случилось, – попыталась успокоить друга девушка.
- Просто спала? Да мы уже час пытаемся тебя разбудить. Пробовали все возможные заклинания, но ты даже не шелохнулась. Мадам Помфри отправилась за специалистами из Святого Мунго, потому что сама не знала, что делать. Ты представляешь, как всех нас напугала?
Откровенно говоря, Гермиона ничего такого себе не представляла. И если раньше внезапные и несвоевременные приступы сонливости были большим неудобством, то теперь грозили превратиться в реальную угрозу для жизни.
«Никому не позволено находиться в двух мирах одновременно. Рано или поздно тебе придется выбрать», – вспомнила Гермиона слова профессора. Сейчас события последнего сна казались очень призрачными. Как она может выбрать, если живет в этом мире, а стоит ей погрузиться в сон, как ее тут же выбрасывает в другой. Что она должна сделать, чтобы разорвать этот замкнутый круг, и каков будет исход, если круг разомкнется? Это ведь не было ее выбором – попасть в мир покойного бывшего профессора, и сейчас от нее тоже ничего не зависит…
Отложив размышления на эту тему до лучших времен, Гермиона постаралась убедить своих друзей, мадам Помфри, а заодно прибывших специалистов из Мунго, что чувствует себя превосходно. После часа уговоров и всяческих диагностических процедур ей даже позволили посетить уроки, чему девушка искренне обрадовалась. Немного простой обыденной жизни – это как раз то, что ей сейчас было необходимо.
К сожалению, первым уроком была история магии с профессором Бинсом. Слушая монотонный почти дословный пересказ одной из книг по истории, которую прочла еще на каникулах, Гермиона не могла избавиться от ощущения, что попусту теряет время. И, если быть откровенной с собой, так же впустую проходили для нее все школьные занятия. За год скитания по лесам Англии она успела изучить всю программу седьмого курса, и в повторном ее прохождении не было никакой необходимости. Гораздо разумнее было бы сразу подавать документы в университет, но Гарри и Рон должны были доучиться, а она осталась за компанию. Хотя это звучало жалким оправданием даже для нее самой. На самом же деле Гермиона просто убивала время, не находя в себе силы сойти с проложенной колеи, и это было ужасно. Она растрачивала впустую время собственной жизни и даже не пыталась что-то изменить. Хуже всего было осознавать, что любые изменения не принесут тебе желанного удовлетворения и, тем более, счастья.
Время, не желая бессмысленно умирать, словно в отместку тянулось убийственно долго. Профессор Бинс, не замечавший ничего и не интересовавшийся ничем вокруг, продолжал бубнить лекцию. Вдобавок ко всему за окном зарядил дождь. Не бурлящая энергией майская гроза с раскатами грома и сверкающими стрелами молний, а обычный монотонный английский дождь, от которого внутри тоже становилось холодно и сыро. Тоска и уныние со скоростью эпидемии распространялись по классу, а затем, кажется, и по всему Хогвартсу. Даже мастерская стряпня домовых эльфов сегодня казалась пресной и приевшейся. Надеясь найти спасение в месте, где всегда можно было сбежать от скуки, Гермиона отправилась в библиотеку, но на полпути ее окликнул неуверенный голос друга.
- Мы не могли бы поговорить минутку, – переминаясь с ноги на ногу, пробубнил рыжий парень и увлек ее в пустой класс.
- О чем ты хотел поговорить, Рон, – попыталась поторопить его девушка после того, как он пять минут не решался начать разговор.
- Ну, в общем, о тебе, то есть, о нас… – краснея, начал Уизли. – Сегодня, когда мы пришли к тебе в комнату и ты все никак не хотела очнуться, мы все здорово перепугались… Я очень испугался. И из-за этого… В общем, я понял, что мне не все равно, что с тобой происходит. Я думаю, что все еще люблю тебя, Гермиона, и если ты не против, может, мы могли бы снова встречаться.
К концу речи парень совсем покраснел и выглядел так, словно пробежал пятикилометровый кросс. А Гермиона стояла перед ним и не могла избавиться от мысли, что перед ней совершенно чужой человек. Неужели это его, как ей казалось, она любила уже несколько лет подряд? Неужели с ним собиралась связать всю свою жизнь? Неужели это ее жизнь?
От последней мысли захотелось взвыть, закричать, убежать прочь, так далеко, как хватит сил. И она побежала. Сначала прочь из пыльного класса, вдоль по коридору, затем вниз по движущимся лестницам, которые сами указывали ей путь в холл замка… А дальше под дождь, холодный и мертвый, мимо темного озера, покрытого мелкими пузырьками от ударяющихся о поверхность капель, к кромке Запретного леса. Ноги сами несли ее, а в голове стучало: «Это не моя жизнь. Это не может быть моя жизнь!»
Лес становился все гуще, вот уже капли дождя перестали стекать на землю, пойманные густой кроной деревьев. С каждым шагом становилось все темнее, пока, наконец, стало невозможно идти из-за сгустившегося мрака. Гермиона зажгла свет на конце палочки и с удивлением обнаружила, что стоит на знакомой узкой тропинке. Возвращаться в замок не хотелось, поэтому она последовала дальше, ведомая змеящейся тропинкой в гущу Запретного леса.
Вскоре издалека послышалось знакомое шуршание маленьких крылышек, и девушка прошептала: «Нокс». На мгновение окружающий мир погрузился во тьму и вдруг взорвался тысячей маленьких мерцающих огоньков. Это было почти так же волшебно, как в ее сне, только для завершенности волшебства не хватало смеющегося мужчины и нежности первого поцелуя. Воспоминание о той минуте отозвались тупой болью в груди, а стоило ей осмотреться вокруг повнимательнее, как острые шипы невыносимой тоски вонзились в ее сердце. Прямо перед ней на земле, чуть заросший травой по краям, лежал большой гранитный камень, надпись на котором гласила: «Здесь покоится с миром Северус Тобиас Снейп».
- Нет, пожалуйста, только не это, – дрожащими губами прошептала девушка, словно ее слова могли что-то изменить. – Пусть это будет неправдой. Пусть он окажется жив. Ну, пожалуйста, – с мольбой обращалась она неведомо к кому.
Маленькие светящиеся существа, чувствуя ее боль и отчаяние, отлетели к краю поляны, став похожими на сплошную стену света. Глядя на них, Гермиона прекрасно могла понять Северуса в его желании найти именно здесь свой последний приют, в месте, где нет никого, кто бы потревожил его покой, где тысячи маленьких фей будут вечно навевать ему добрые сны.
- Пожалуйста, пусть все это окажется неправдой. Пусть это будет просто дурным сном, а когда я проснусь, он окажется живым. Пусть это будет просто сон, – продолжала шептать Гермиона, не сводя глаз с холодного камня на земле, а по ее щекам горячим потоком текли обжигающие горькие слезы. – Пусть это будет просто сном, – повторяла она, и шуршащая стена света стала медленно приближаться к ней. – Пожалуйста, – шептали дрожащие губы, а мерцающий свет, приближаясь, слепил глаза.
Когда встревоженные феи оказались совсем близко, Гермиона внезапно ощутила, что ее веки становятся тяжелыми, тело расслабляется, а все мысли постепенно вытесняются из головы тихим убаюкивающим шуршанием. Не было никаких сил бороться с этой слабостью, и, утомленная слишком сильными болезненными переживаниями, девушка решила сдаться на милость надвигающейся стене света. Прежде чем окончательно погрузиться в сон, она успела поймать себя на мысли, что точно знает, что ей приснится.
- Здравствуй. Как прошел твой день? – вежливо поинтересовался Снейп, открывая дверь долгожданной гостье.
- Если честно, отвратительно. Это был худший день в моей жизни, и надеюсь, больше он не повторится, – честно ответила Гермиона, скидывая с себя плащ в капельках дождя.
- Жаль это слышать, – искренне посочувствовал мужчина. – Проходи в гостиную, я приготовлю чай.
Гермиона сидела на мягком ковре у камина, подогнув под себя ноги, и чувствовала, как тепло, окружающее ее в этом доме, постепенно просачивается внутрь, медленно растворяя тугой ком в горле и развеивая боль.
- Ты надолго в этот раз? – Услышала она донесшийся с кухни бархатный голос, и, сама боясь того, что собирается сказать, одними губами прошептала:
- Навсегда.
Но Северус как всегда расслышал ее слова, потому что в следующее мгновение он черным вихрем ворвался в комнату, поднимая девушку на руки и до боли прижимая к груди, закружил в своих объятиях. А на кухонном столике в красивых фарфоровых чашечках позабытый всеми стыл ароматный чай в окружении случайно рассыпанного по столу имбирного печенья…
