Глава 7Генри Эббот был сыном человека, с которым когда-то учился отец Милли, и почти что их соседом, поэтому она знала его давно и довольно хорошо. Серьёзный, сдержанный мужчина на десять лет старше неё. При случайных встречах они здоровались и обменивались парой ничего не значащих фраз. Несколько раз Генри заходил к ним домой, в основном по делу, так что Милли не придала значения его очередному визиту.
И напрасно.
Оказалось, что на этот раз он приходил просить её руки.
- Почему – у тебя? – удивилась Милли, когда отец сообщил ей об этом.
- Он – человек старых традиций, – несколько смущённо пожал плечами отец. – Но решать тебе, конечно. Так я ему и сказал. А пока что пригласил его послезавтра к нам на обед, ты не возражаешь?
Она не возражала. Ухаживание в старомодном стиле оказалось слегка забавным, но в целом приятным. Месяц спустя Генри сделал ей официальное предложение, обставив это так же солидно, в лучших традициях: свечи, цветы, шампанское... Подчеркнув, что не торопит с решением, пожениться они всё равно смогут не раньше, чем она закончит Университет, но ему хотелось бы определённости...
Милли обещала подумать.
В середине августа в разделе объявлений «Ведьмополитен» появилось сообщение о дате помолвки «младшего сына уважаемого предпринимателя Абрахама Эббота Генри и мисс Милисент Стилл». Двадцать второе августа.
Многие знакомые прислали ей поздравления. Прислал и Ремус. Его письмо пришло утром накануне торжества. Изящный поздравительный мадригал – интересно, сам сочинил или раскопал где-то?
Милли долго стояла с листком пергамента в руке. Вдруг вспомнилось всё: стихи, венок из лилий, долгие прогулки по улицам Лондона, разговоры обо всём... тоска в его глазах в тот, последний день. Вспомнилось так ярко, что захотелось тут же разыскать его и сказать, что помолвка – не свадьба, ещё не поздно всё переиграть...
Минуту спустя Милли взяла себя в руки. Листок со стихами полетел в огонь – ни к чему Генри его видеть. Мужчины такие мнительные!
Помолвка прошла замечательно: просто и торжественно.
Неделю спустя Милли вернулась в Барселону. О Ремусе она решила больше не вспоминать. Но не получилось.
Первый ноябрьский номер «Пророка» пестрел громадными заголовками, повествующими о победе над Сами-знаете-кем. Величайший, по мнению многих, маг современности развоплотился, пытаясь убить годовалого младенца. Фамилия младенца была набрана аршинными буквами: Поттер. Гораздо мельче была набрана информация о том, что родители ребёнка, Джеймс и Лили Поттер, погибли.
Это поразило Милли едва ли не больше, чем само известие об исчезновении «ужаса магического мира». Сообщения о погибших или исчезнувших людях появлялись в газетах с удручающей регулярностью, но до сих пор среди них не встречалось имен тех, с кем она была близко знакома. А тут... Хулиганистый, стремительный, похожий на вечный фейерверк Джеймс и спокойная, рассудительная, словно бы наполненная мягким светом Лили – их просто невозможно было представить себе мёртвыми!
Милли всегда казалось, что смерть ровесников – это страшно. Но она не предполагала насколько. Даже радость от того, что мрачный кошмар последних лет закончился, получилась какая-то смазанная, почти ненастоящая.
А в следующих номерах газет её ждал новый удар. Сириус Блэк оказался Пожирателем, он был замешан в гибели Поттеров, а пытаясь спастись от ареста, устроил взрыв, убивший больше десятка маглов и одного мага. Питера Петтигрю.
Милли не слишком близко знала Блэка, но поверить, что он предал Поттеров и убил Петтигрю было ещё труднее, чем представить однокурсников мёртвыми. Однако же сомневаться не приходилось, слишком много подробностей приводили газеты. Выходит, не так уж далеко ушёл наследничек от своей семьи! Приверженность многих поколений Блэков к тёмной магии ни для кого не была секретом.
Поттер, Блэк, Петтигрю... Люпин? Милли представила, каково ему сейчас, и кинулась писать письмо. Оно получилось сумбурным и довольно невнятным, Милли морщилась, перечитывая его, но всё равно отправила. Если ответит – она хотя бы будет знать, что этот ненормальный сам не попал под раздачу!
Ответ пришёл через месяц, когда она уже перестала надеяться. Ремус был краток: «Спасибо. Я в порядке». Милли облегчённо вздохнула и временно выбросила его из головы.
На каникулах она хотела зайти к нему, но оказалось, что Ремус сменил жильё и где он жил сейчас – никто из соседей не знал. Выяснять это более настойчиво Милли не стала. Во-первых, негоже помолвленной девушке слишком уж демонстративно разыскивать своего прежнего парня. А во-вторых, если бы хотел – сам бы сообщил в письме новый адрес.
Придя к таким выводам Милли в очередной раз приказала себе перестать думать о нём. И перестала.
На целых двенадцать лет.
Прошлое напомнило о себе неожиданно – газетной сенсацией. Из Азкабана в первый раз за всю его историю бежал заключённый. Предатель и убийца Сириус Блэк. Человек, изображенный на развешенных повсюду колдографиях, больше походил на сильно потрёпанного зомби, чем на прежнего красавца, но это, несомненно, был он.
Первое время газеты взахлёб обсуждали произошедшее, потом публикации ужались до редких интервью сквозь зубы от представителей Аврората: беглец пока не пойман, поиски ведутся. Разговоры в обществе на эту тему тоже постепенно прекратились, разве что кто-то поминал не пойманного беглеца в связи с сакраментальным: «За что мы платим налоги?»
А Милли постоянно боялась услышать рядом с именем Блэка имя Люпина.
И услышала-таки. Но не рядом.
На Рождество Роджер Эббот, старший из дядьёв Генри, как обычно пригласил всё семейство в свой загородный дом. Встреча происходила по раз и навсегда установленному сценарию: съезд гостей, торжественный ужин, обмен подарками, наутро, если позволяла погода, прогулка по окрестностям. Милли всегда слегка скучала на этих сборищах и почти обрадовалась, оказавшись за столом рядом с племянницей Генри, третьекурсницей Хогвартса. В ответ на дежурный вопрос об учёбе Ханна принялась с восторгом рассказывать о новом преподавателе ЗОТИ Ремусе Люпине – лучшем, по её словам, учителе в Хогвартсе. После мадам Спраут, разумеется, поскольку своего декана Ханна считала вне конкуренции.
Слушая её восторги, Милли искренне порадовалась за Ремуса. Кажется, он сумел-таки найти своё место в жизни. Но в радости, словно льдинка в мороженом, пряталось что-то ещё, и Милли так и не смогла понять, что именно.
А приехав на летние каникулы, Ханна привезла с собой ошеломляющую новость: новый учитель оказался оборотнем!
Правда, саму девочку это нисколько не пугало, и она искренне сожалела, что Люпину пришлось уволиться.
Милли была поражена. Скромный разумник Ремус – оборотень? Это не лезло ни в какие ворота. Она уже была готова заявить, что не стоит верить глупым слухам, но тут вспомнилось: встающий над лесом круг луны и посеревшее лицо Ремуса, споткнувшегося вдруг на ровном месте… «неудачное заклинание», из-за которого он два дня пролежал в госпитале… уверенное «кто ж меня в Аврорат возьмёт», ещё тогда показавшееся странным в устах одного из лучших выпускников…
Оборотень. Это всё объясняло.
Или всё же – не всё?
