Глава седьмая, в которой Елизар просвещает недалекую ЛизуХоть Лиза и была довольно слабой девушкой, сражение с Елизаром она в этот раз выиграла, благодаря тому, что и слоники, и кукушка, и даже книги из кабинета Егора, куда она забежала в попытке спрятаться от разъяренного юноши, встали на ее защиту. А вскоре подоспел и Ваня, который разнял, не без помощи волшебной палочки, сцепившихся молодых людей.
Теперь все трое сидели в гостиной – Лиза с Елизаром на диване, а Ваня, строго глядя на них – в кресле напротив. Только что детскими устами была прочитана лекция о недостойном поведении и нарушении указаний Егора. Мальчик попытался с абсолютно серьезным видом пристыдить старших друзей, но этот серьезный вид совершенно не вязался с несерьезной внешностью и детским голосом, а потому воспитательная беседа только позабавила провинившихся. Но и это было большим плюсом, потому что воинственное настроение бесследно испарилось. Ну, может и не совсем бесследно, но, по крайней мере, не собиралось возвращаться в ближайшие несколько часов.
- Не понимаю! – в заключении воскликнул Ваня. – Вы же дружили, пока Елизар был картинкой!
Лиза, скривившись, покосилась на Елизара, глядевшего на нее с презрительным выражением лица, и протянула:
- Ну, если то, что этот субъект постоянно корчил мне рожи, портил прическу и очень больно дергал за волосы, было проявлением дружбы с его стороны, то не хотела бы я быть его врагом.
- Я просто шутил, – отозвался Елизар невинным голосом, закатывая глаза к потолку.
- Хороши шутки! – Лиза снова обретала боевой настрой.
- А нечего было мурлыкать себе и мне под нос всякие дурацкие песенки! Раздражает!..
- Тебе не нравится, как я пою?
- Мне не нравится,
как часто ты это делаешь!
- Мне тоже, много чего не нравится, но я же терплю!
- Это делает тебе честь.
- Ты невыносим!
- А ты думаешь, отчего меня запихнули на портрет?!
- О да! Полагаю, другого способа заставить тебя замолчать, не существует! – язвительно бросила Лиза, хотя в последней фразе Елизара сквозила такая неприкрытая горечь, что девушке стало его жалко.
Действительно, не сладко, должно быть, провести на портрете (пускай и не пыльном ее стараниями) столько лет! Лиза бы тоже бросалась на всех подряд после такого... Определенно стоило наладить отношения.
- Ладно, – хлопнула по коленям Обломова. – Мы с тобой не поняли друг друга, Елизар. Предлагаю простить друг другу, причиненные за последние пару часов, обиды и постараться найти общий язык.
Лиза протянула Елизару руку, но, видя, что тот не стремиться ответить на ее дружеский жест, добавила:
- Хотя даже, когда ты был картиной, ты мне не нравился.
Юноша усмехнулся и пожал Лизе руку.
- Теперь же, когда мир заключен, я попрошу тебя все же объяснить мне, глупой, что же происходит, – продолжила девушка, не выпуская руки Елизара. – Во-первых, кто ты такой? Отчего тебя засунули на портрет, мне теперь понятно, но вот как ты позволил это с собой проделать, я не представляю... Не расскажешь? Далее! Куда ушел Егор? Что с Анастасией? Кто этот жуткий старикашка, заявившийся сюда с этой «розовенькой» дамочкой? Да и она кто такая?! И главное, что мне-то делать? Егор меня здесь в качестве домработницы, что ли оставил?!
Ваня поддержал Лизу, потому что ему самому было непонятно, что же происходит, и Елизару, который явно хотел, чтобы его подольше поуговаривали, ничего не оставалось, как ответить-таки на вопросы.
- Так уж и быть, – махнул юноша рукой, выражая всем своим видом, что он делает огромное одолжение, просвещая невежественных Обломову и младшего Воронцова. – Начну с конца: да, Лиза, тебя оставили здесь именно, как домработницу, потому что ни на что другое ты не годишься. И не нужно возмущаться! Между прочим, телефон на твоем рабочем столе звонит уже пять минут, а ты этого даже не заметила, следовательно, секретарь из тебя никудышный...
Лиза, только сейчас обратившая внимание, на непрекращающийся трезвон из прихожей, бросилась вон из гостиной, выполнять свои секретарские обязанности, не забыв на ходу потребовать, чтобы без нее ни о чем не говорили. Объяснившись с клиентом, Обломова вспомнила, что нужно еще позвонить в издательство. Решив, наконец, эту проблему, Лиза с чистой совестью, включила автоответчик, выключила компьютер и вернулась в гостиную, где, не смотря на ее просьбу, Елизар продолжал разъяснять Ване происходящее. Вид у мальчика при этом был удивленный и недоверчивый, но из-за чего произошла такая метаморфоза, Лиза не узнала, потому что надменный Елизар отказался повторять то, что он уже успел рассказать в отсутствие девушки. И заставить его не представлялось возможным. Поэтому Лизе пришлось удовольствоваться лишь последующим повествованием.
- Я надеюсь, ты знаешь, что такое магический долг? – вещал Елизар, обращаясь исключительно к Ивану, кивнувшему в ответ на его вопрос. – Отлично! Так вот, твой отец, по собственной глупости, однажды оказался обязан одному, скажем так – не очень хорошему человеку. Хотя я сильно сомневаюсь в том, что он вообще человек... Но не об этом речь. Дело в том, что Воронцов получил отсрочку на четыреста лет. Довольно странный срок, вообще-то... В общем, получив отсрочку, Егор успокоился и, попереживав лет двести, обо всем благополучно забыл! Не совсем, конечно – о таком не забудешь! Но счет времени потерял однозначно. Поэтому визит Семена его очень удивил и, скажу честно, не порадовал! – Елизар усмехнулся – и совсем не по-доброму – видимо Егора ему было не жалко ни чуточки. – Воронцов, конечно, попытался, как можно безболезненнее для себя решить проблему, но ему это не удалось. Чего и следовало ожидать! Но долги платить никому не нравится... Не знаю, на что там Егор надеялся, но в срок он не уложился. А досталось за это Настеньке! Как всегда – невинные страдают... – юноша тяжело вздохнул и картинно всплеснул руками, видимо себя, считая тоже несчастной жертвой. – Ну и теперь, если за неделю Воронцов не рассчитается с Всеволодом Болотным – тот самый «нехороший» человек – то с женою простится – извините за банальность – на веки вечные. А если и это на него не подействует, то боюсь, Иван, следующим пострадавшим из-за глупости твоего родителя, будешь ты.
Елизар смахнул несуществующую слезу и шмыгнул носом, хотя сдержаться от улыбки так и не смог. На осуждающий взгляд Лизы он не обратил ни малейшего внимания, но вот печальный вид Вани, бесчувственного юношу растрогал, и Елизар с искренним сочувствием посмотрел на мальчика:
- Тебя мне правда будет жаль.
Иван не ответил, будучи занят какими-то своими, явно не детскими мыслями. Лиза, мало чего понявшая, решила с помощью уточняющих вопросов, прояснить для себя смысл сказанного, так как Елизар, по-видимому, считал, что разъяснил все достаточно четко, да и Ваня, казался абсолютно разобравшимся в ситуации.
- Эээ... Елизар, а что именно должен Егор этому Всеволоду... как там его дальше? Болотному?
Елизар откинулся на спинку дивана, закинув ногу на ногу и, насмешливо глядя на Лизу, протянул:
- Ааа... Ты же ничего не знаешь о магическом долге, да? – Елизар замолчал, наслаждаясь, любопытством Лизы, буквально исходящим от нее волнами.
- Да, не знаю, – сдержанно подтвердила Обломова, начиная раздражаться.
Елизар кивнул, но заговорить не спешил. Лиза поняла, что юноше хочется, чтобы она стала его упрашивать и, хоть девушку и не устраивало такое поведение собеседника, любопытство было сильнее и, самым вежливым тоном она попросила:
- Ты не мог бы меня просветить на эту тему, любезный Елизар? Пожалуйста.
Любезный Елизар, услышав слово «пожалуйста», решил смилостивиться над недалекой Обломовой и снизойти до некоторых разъяснений.
- Ладно, сделаю тебе одолжение. Но я искренне не понимаю, зачем Воронцов взял на службу девчонку, не имеющую ни малейшего понятия о магии?! А мне теперь мучиться с твоей безграмотностью! – увидев насупленный обиженный вид девушки, юноша, казалось, был полностью удовлетворен, и готов продолжить разговор без дальнейших оскорблений. – В общем-то, все просто: если тебе требуются какие-либо неоценимые услуги другого мага, ты можешь заключить с ним договор, в котором будет указана услуга, что он тебе окажет, и цена за нее, которую ты заплатишь. Заключается такой договор очень просто и в любой форме – подписывать кровью необязательно! – Елизар усмехнулся, и, видя признаки слишком медленной работы мысли на лице Обломовой, продолжил пояснения. – Допустим, волшебник спас тебе жизнь – по твоей просьбе – за это ты должен отслужить ему какое-то время. Все просто, не так ли?
- Как сделка с дьяволом? – неуверенно спросила Лиза.
- Умничка! Что-то вроде этого. Цена бывает разной, в зависимости от услуги. Егор задолжал много. Не знаю из-за чего – я с ним тогда еще не познакомился, а рассказывать он мне ничего об этом не стал. Но я знаю цену – триста лет службы. Стандартный срок. Но вряд ли Воронцов еще столько протянет – он и так живет уже слишком долго даже для волшебника! С его-то образом жизни! Это он последние лет десять присмирел, а как он кутил лет сто назад! Хо-хо! Тогда в его доме было куда веселей! Да и дом был другой...
- Ты снова отвлекаешься! – перебила, ударившегося в воспоминания, Елизара Лиза.
- Разве? Я, кажется, все сказал.
- Объясни, почему служба на этого Всеволода так ужасна?
- Служба ужасна сама по себе и не важно, кто твой хозяин! – горячо воскликнул Елизар. – Ты становишься бесправным слугой и исполняешь все приказы господина! А они бывают не самыми легкими и не самыми приятными. Проще говоря, твою магическую силу нагло используют в своих целях! А уж с таким хозяином, как Всеволод, Воронцову и надеяться нечего на счастливый исход своей службы. Я с ним, правда, не знаком, но говорят, что Всеволод считает так: если уже не можешь выполнять приказы, то просто передаешь ему все свои силы, а там уж с тобой будь, что будет! Удивительно бесчувственная личность!
«Кто бы говорил!» – подумала Обломова, глядя на Ваню, которого разговор Лизы и Елизара приводил в состояние, близкое к истерике.
- Все будет хорошо! – постаралась приободрить мальчика Лизавета, взяв его за руку.
- Я бы не был в этом так уверен, – авторитетно заявил Елизар, не обратив внимания на раздраженный взгляд Обломовой. – И по мне, так пускай себе Воронцов еще хоть год свои проблемы решает! Пока его нет – я на свободе.
- И тебе не жалко маму? – воскликнул Ваня, устремив на Елизара свои большие честные глаза.
Юноша покачал головой и произнес, возможно, даже искренне:
- Нет, Настеньку мне действительно жаль. Она всегда такая милая... Старалась почаще со мной поговорить... Пока некая девица не устроила себе рядом со мной рабочее место и, чтобы не травмировать ее психику, Настя, при ней со мной не общалась!
- Но ты же не мог разговаривать, пока был на картине! – возмутилась Лиза незаслуженным упреком.
- Мог! И слышал все прекрасно! Просто
при тебе мне разговаривать не разрешалось. И поэтому
из-за тебя мне не хватало общения.
Лиза открыла рот, собираясь сказать, что она развлекала порой Елизара своими монологами и, обращенными к нему, риторическими вопросами, но юноша, поняв ее, перебил, поясняя:
- Общения с
нормальными людьми, Обломова. А Настенька такая чудная женщина... Из всех жен Воронцова она – самая лучшая на моей памяти. И что это вы смотрите так удивленно? Егору шестьсот лет! Не думаете же вы, что это его первый брак? Я знал восьмерых мадам Воронцовых, а уж, сколько их было до меня – не могу сказать. И все время его тянет на простушек – ни одной волшебницы! Наверное, потому что они долго живут и успевали бы надоесть...
- Елизар, заткнись! Не желаю слушать твоих рассуждений о браке. Нельзя тебя как-нибудь запихнуть обратно на картину? – Лиза казалась уставшей от болтовни и развязности юноши.
- Нет, Лизавета Александровна, вам от меня избавиться не удастся! Кроме Воронцова меня туда никто не загонит, – Елизар нагло улыбнулся.
Он был доволен свободой, доволен собой и чувствовал себя почти королем по сравнению с, ничего не смыслящей в колдовстве, Лизой и, ничего еще не умеющим, Ваней. Чувство собственного превосходства излучалось каждой клеточкой тела Елизара, и на лице его играла самодовольная улыбка. Правда, это продолжалось только до тех пор, пока юноша не заметил, светившееся во взгляде Обломовой, понимание.
- Чего это ты на меня так смотришь? – настороженно покосился на девушку Елизар, отодвигаясь от нее подальше.
- А я все поняла! – широко заулыбалась Лиза. – Ты, так же как Егор, вляпался в неприятную историю много лет назад! Я права? Конечно, я права! И оказался должен господину Воронцову. И сколько тебе нужно ему прослужить? Ой, не отвечай! Кажется, я догадываюсь – триста лет, верно? Ага... Но что ж ты на картине делал? Неужели так достал Егора, что он не выдержал и запрятал тебя на портрет?! Хотя я его понимаю... И теперь ты, милый Елизар, словно джин из бутылки! Сидишь годами без дела, а как понадобилась твоя помощь – пожалуйте! И, правда, почему тебя не запихнули в бутылку или в лампу? Хотя бы глаза не мозолил своим смазливым личиком!
Елизар бледнел все больше и больше, и уже сравнялся по цвету с потолком, когда Ваня решил прервать, сочащуюся ядом отмщения, речь Обломовой:
- Лиза, если Елизар сейчас снова начнет за тобой гоняться, я его останавливать не стану, – на возмущенный взгляд девушки Иван насупился и пояснил: – Ты говоришь очень обидные вещи. Ты ничего в этом не понимаешь!
Лиза, оскорбленная, уличением в невежестве со стороны девятилетнего ребенка, вскочила на ноги и, ткнув пальцем в бледное, но уже принимающее обычное язвительное выражение, лицо Елизара, воскликнула:
- Он первым начал! Он издевался надо мной, как только мог в течение полугода. И вот когда мне представился случай ответить ему тем же, мне не дают и слова сказать! И это ты, Ваня – мой друг! Я вообще ушла бы от вас, если бы не мое гипертрофированное чувство ответственности! Мне не нравится все это колдовство, я ничего не понимаю, я переживаю! Мне не нравишься
ты, Елизар! Нет, правда – картиной ты был лучше. Хотя бы не разговаривал! Но поскольку я не могу бросить беспомощного ребенка то, разумеется, останусь здесь. И попрошу вас, господин Елизар, быть поуважительнее и оставить ваши хамские манеры!
Елизар тоже встал на ноги, скрестил руки на груди и, приблизившись к Лизе, навис над девушкой, насколько позволял его не самый высокий рост:
- Знаешь, что, Обломова? Посмотрел бы я на тебя на моем месте! В конце концов, я имею право отвести душу после долгих лет заключения! А что касается хамских манер, Лизавета Александровна – на себя бы посмотрели! И, между прочим, ты мне не ровня и я могу задирать нос, сколько хочу, и так высоко как мне вздумается!
- Не ровня ему! Вы только послушайте! Ты – зазнавшийся самовлюбленный антиквариат! Я буду злорадно смеяться, когда Егор отправит тебя обратно на холст!
Лиза тыкала тонким пальчиком в грудь Елизара, пытаясь, вероятно проткнуть ее насквозь. Елизар раздувал ноздри и свирепо глядел на девушку, в то время как от его волос отлетали синие искры, парочка которых прожгла крохотные дырочки на майке Обломовой. Ваня со скучающим видом наблюдал за взрослыми, но глупыми друзьями, доставая из кармана волшебную палочку. Улучив момент, когда Лиза замолчала, а Елизар еще не начал ей отвечать, а потому на мгновенье наступила напряженная тишина, мальчик негромко насмешливо сказал:
- Смею напомнить, что у меня есть волшебная палочка, и если вы двое не хотите превратиться во что-нибудь противное то вам лучше успокоиться!
Лиза вспыхнула (и в прямом и в переносном смысле, так как помимо того, что она густо покраснела, так еще и майка на ней все-таки загорелась), Елизар презрительно скривился и отвернулся, даже не пытаясь затушить, загоревшуюся его стараниями, одежду на взвизгнувшей девушке. Ваня направил на Обломову волшебную палочку, и майка тут же перестала тлеть, а все дырочки на ней затянулись.
- Даже не знаю, как я выдержу с вами целую неделю! – сокрушенно покачал головой Иван и, глядя на его серьезное лицо, ни Лиза, ни Елизар не удержались от смеха.
