Глава 7– Ну… я лучше пойду, – сказала Гермиона.
Она и не ждала, что этот придурок позволит ей улизнуть так легко, но попытаться стоило. Очевидно, он что-то задумал, и она не хотела принимать в этом участие. Что бы он не планировал – все шло наперекосяк, а у нее этот день и так выдался настолько насыщенным, что ей этих волнений до конца года хватит.
– Стой, где стоишь, принцесса. Ты никуда не пойдешь.
Она поежилась; нет, просто так он ее не отпустит.
– Чего ты хочешь? – вздохнула она.
Он уставился на нее тяжелым взглядом.
– Ты действительно хочешь заставить меня сказать это?
Совершенно сбитая с толку, Гермиона приподняла брови, приглашая его продолжать. Гермиона была не уверена, что он имел в виду под словом «это», поэтому – да, она хотела, чтобы он сказал. Или Малфой что-то выдумал, или она в течение дня что-то упустила.
– Мы должны поговорить о…нас, – сказал он с таким видом, как будто проглотил что-то неприятное.
Гермиона была настолько шокирована, что даже не смогла сразу ему ответить. Она не думала, что он часто бросается такими словами. Учитывая, с каким отвращением он их произнес, нечто подобное ему самому не раз говорили и, зная его образ жизни, понятно, что такие разговоры хорошо не заканчивались. Ей удалось справиться с голосом, хотя он звучал тоньше обычного.
– Я не знала, что были «мы».
Его лицо помрачнело, и в глазах вспыхнула боль, которую он сразу же подавил.
– Почему ты предпочитаешь так думать?
– Что ты имеешь в виду, говоря «предпочитаешь так думать»? Еще не так давно ты просил меня проследить, чтобы стайка стриптизерш, запертых в твоем доме, была накормлена. Ты не очень-то разборчив в своих… связях.
Вот, так это прозвучало достаточно дипломатично. На какое-то мгновение, она задалась вопросом, во что собирались стриптизерши: в стаи, стада, возможно… в группы. Гермиона тряхнула головой, чтобы выкинуть эти мысли; ей в данный момент нужно уделить внимание более важным вещам.
– А, это, – он пренебрежительно махнул рукой. – Так это ж когда я пьяный. По-пьянке я целую все, что движется. Черт, один раз я даже Снейпа поцеловал, когда он нашел меня, пьяного, в общей гостиной.
Как только он понял, в чем только что признался, его лицо помрачнело.
– Эта информация не должна выйти за пределы данной комнаты.
Он резко тряхнул головой, то ли от ужаса, то ли пытаясь прийти в себя – Гермиона не знала.
– Я вот что хочу сказать: никто ничего от меня не ждал, за исключением того проваленного задания на шестом курсе, а потом появилась ты – такая колючая зубрилка – но, ты ждала, что я приду в себя, соберусь. И когда ты нуждалась в помощи, ты положилась на меня.
Когда она висела высоко над землей и начала соскальзывать, она позвала на помощь его. Она полагала, что действительно доверила ему спасение соей жизни.
– Я тот, за кем ты должна была присматривать, а не тот, к кому идут за поддержкой, и все-таки, ты доверилась мне, – закончил он.
Ну, разве это не удивительно? Все, что требовалось, для того чтобы согреть его сморщенное, почерневшее сердце – это дать ему шанс исправиться.
– Очевидно, все, что тебе нужно – это стать человеком надежным, – обрела формулировку ее невнятная мысль.
Он ведь схватил ее и втащил обратно в безопасное место, уже не говоря о том, что он выскочил в окно и погнался за Перси, зная, что она этого сделать не смогла бы.
– Значит ли это, что ты хочешь дать мне шанс? – спросил Малфой.
Было удивительно, что человек, выглядевший таким высокомерным, может оказаться таким уязвимым. Куда подевалась пресловутая Малфоевская гордость?
– Я думала, что никогда не буду одной из твоих интрижек?
Когда он сказал об этом Гермионе, она истолковала его слова так, что недостаточно хороша для него. По сравнению с его девушками она была почти низкой, ее грудь была далеко не такой большой, как у них, а ее волосы были прямо стихийным бедствием. Как она могла конкурировать с королевами красоты и гламурными стриптизершами?
Малфой выглядел смущенным.
– Не будешь. Я не хочу тебя на одну ночь; я хочу, чтобы ты всегда была рядом.
О, это все меняло. Она улыбнулась ему, решив ответить не словами, а действиями. Гермиона обвила руками его шею и поцеловала. В этот раз они оба были трезвые, и никому из них не угрожала смертельная опасность; таким образом, ни что не отвлекало их от ощущений. Она закрыла глаза и позволила себе раствориться в этом чувстве.
Он неожиданно отстранился от нее и с нежностью заглянул ей в глаза. Гермиона замерла в ожидании, испугавшись, вдруг он скажет, что недостаточно долго ее знает – поэтому она ждала ответа.
– Стриптизерши собираются толпами, а не стаями, – сказал он.
Драко еще раз коснулся ее губами, не оставив ей времени на то, чтобы спорить.
***
Гермиона сидела в переднем ряду, наблюдая, как ее преемница, новая ассистентка Малфоя, принимает все более и более замученный вид, в то время как Малфой сердито ворчит.
Драко не любил публичные выступления, но это было необходимо, поскольку прием, на который они пришли, был организован в честь празднования слияния «Малфой Индустри» с другой большой компанией.
Она была рада, что обязанность присматривать за ним в течение рабочего времени теперь лежит не на ней, а на ком-то другом. Работая с ним дальше, она получила бы язву в мгновение ока. Печально, но кажется, именно работа была причиной появления язвы у многих людей. На самом деле, с тех пор как она ушла из «Малфой Индустри», пять из тринадцати ассистенток уволились «по состоянию здоровья», что, в конечном счете, оказалось язвами. Двое заявили о сексуальном домогательстве и четверо испытали нервное расстройство. Остальные послали его к черту и стремительно покинули офис.
С другой стороны, ее работа в министерстве была замечательной. Ее повысили, до должности, которую прежде занимал Перси, с небольшими должностными изменениями. Вместо помощницы, она стала кем-то вроде советника министра. Как оказалось, Кингсли пытался спрашивать мнение Перси и позволял ему на что-то влиять, но очень скоро понял, что интересуясь его мнением, он раздувал высокомерие Перси до такой степени, что находиться рядом с ним стало совершенно невыносимо.
Перси был прекрасным ассистентом. Тем хуже, что его уволили из Министерства, и в настоящее время он работал в магазине приколов Фреда и Джорджа. Гермиона знала, что у него есть работа только потому, что на этом настояла Молли. Так же она знала, что брат готов вот-вот его уволить, не смотря на угрозы мамы. Было практически невозможно продать навозные бомбы, когда рядом стоял Перси с неодобрительным взглядом, и бросал едкие замечания, вроде: «Вы же не собираетесь их использовать». Один несчастный малыш убежал из магазина в слезах, он попытался купить фальшивую волшебную палочку, и Перси рассказал ему про опасность использования такой палочки, если возникнет необходимость защищаться. Мальчику было одиннадцать лет; он приобрел настоящую палочку только несколько часов назад, ему и в голову не могло прийти, как ею пользоваться, чтобы защитить себя.
– Леди и джентльмены! – сказал Малфой, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Он стоял на сцене за трибуной; в своем черном костюме он выглядел потрясающе. Серые глаза были прикованы к бумагам, которые он держал в руках.
Гермиону впечатлило то, что новая помощница практически уговорила Малфоя подготовиться к публичному выступлению. Обычно он надеялся, что одного лишь обаяния достаточно, чтобы речь удалась. Ладно, обаяния и алкоголя. Когда он пил, ему становилось намного лучше; еще помогало то, что Гермиона отказывалась быть рядом, когда он пьяный.
– Хочу выразить благодарность каждому, кто смог в своем загруженном графике найти время прийти сюда, чтобы подтвердить свое расположение «Малфой Индустри».
По его интонации было понятно, что он читает слово в слово то, что написано. Гермиона знала, что не он писал эту речь; Малфою бы и в голову не пришло поблагодарить пришедших людей, он считал, что это гости должны его благодарить, за то, что им позволено прийти. Вежливая улыбка исчезла, как только он пробежал глазами по следующей строчке. Он оглядел аудиторию и, с дежурной улыбкой на лице произнес:
– С вашего позволения, я ненадолго отлучусь, – схватив за локоть встревоженную помощницу, он оттащил ее со сцены в сторонку, миновав двери.
Волнуясь за бедную девушку, Гермиона выскользнула из кресла и, пройдя в двери, последовала за ними. Она знала, каким бывает Драко, когда нервничает – ни что так его не нервировало, как выступление перед многочисленной аудиторией.
Вдали от посторонних глаз, Малфой был волен выплеснуть свое раздражение. Нахмурившись, он навис с грозным видом над готовой расплакаться помощницей.
– Малфои не унижаются. Какого Мерлина ты посчитала допустимым добавить подобную чушь в мою речь?
Он прекратил рычать, когда увидел, что у нее из глаз хлынули слезы, они стекали по щекам, а девушка тихонько всхлипывала.
– Понятия не имею, с чего они взяли, что ты сможешь присматривать за мной, ты просто плачешь каждый раз, когда я сопротивляюсь и кричу, – в его голосе было отвращение.
Гермиона собралась вмешаться, но он ее перебил.
– Даже не начинай кричать, что я с ней плохо обращаюсь, Грейнджер. Я прямо отсюда твое недовольство чувствую.
Она думала, что Малфой не заметил, как она вошла, но это было лишь ее заблуждение. Он просто не хотел прерывать свою отповедь, чтобы поприветствовать ее.
– Я бы не стала выказывать недовольство, если бы ты относился к своим сотрудникам лучше, – она встала рядом и взяла у него бумаги с речью.
Он не стал возражать, просто скрестил руки на груди, ожидая, что когда она это прочитает, ей придется с ним согласиться.
Строчка, показавшаяся ему такой оскорбительной, гласила: «Для меня большая честь, что вы демонстрируете мне такую поддержку».
Она встретила его взгляд.
– Это настолько плохо?
– Да, это «настолько плохо»! Сначала ты меня вынудила прийти сюда трезвым, а теперь ты хочешь меня унизить? Я могу сделать лишь что-то одно, и мы уже договорились о том, что я приду трезвым на этот долбаный прием.
Он порвал листы пополам, бросил их на пол и вылетел из комнаты, по-видимому, собираясь продолжить свою речь.
– Знаешь, он ведь не всегда такой, – сказала Гермиона плачущей девушке, – у него есть хорошие качества, просто они… спрятаны немного глубже, чем у всех остальных.
– Тебе легко говорить. Ты ему нравишься, – она снова всхлипнула и опустилась на колени, чтобы подобрать обрывки бумаги, разбросанные по полу. – Если бы я носила такие же обтягивающие юбки, какие носишь ты, то уверена, он бы сразу смягчился, – пробормотала девушка себе под нос, не думая, что Гермиона услышит.
Гермиона отвернулась и направилась к дверям. Она не собиралась помогать неблагодарной девчонке, если за эти усилия ее еще и критикуют. Иногда она полностью понимала, почему Малфой так ужасно относится к людям.
Она разгладила руками надетую юбку. Это был подарок Малфоя, и юбка вовсе не была очень обтягивающей, тем не менее, она ей подходила. Она бы не стала надевать ее, если бы пришлось сопровождать бабушку в церковь, но это была одна из наиболее консервативных вещей на этом приеме.
Помощница встала, чтобы последовать за ней, но Гермиона остановила ее, вытянув руку.
– Вытри с лица слезы; твоя работа состоит в том, чтобы поддерживать его репутацию, и если ты выйдешь, показывая своим видом, что он заставил тебя плакать, это будет говорить не в его пользу, – отрезала она, без всякой терпимости или жалости к девушке.
Дверь за Гермионой почти закрылась, когда она услышала бормотание помощницы.
– Такая же дурная, как и он. Не удивительно, что только она его выносит.
Гермиона решила быть выше этого и проигнорировать комментарий. Ей помогло то, что она отвлеклась, слушая, что говорил со сцены Малфой.
– Я вижу много хорошо знакомых лиц, половину из которых предпочел бы больше не видеть. Черт, каждый третий находиться здесь только потому, что я чувствовал себя обязанным пригласить его, поскольку в течение последних нескольких лет видел ваших голых жен с одной и той же целью.
Гермиона быстро воспользовалась жалящим заклинанием, что заставило его подпрыгнуть и посмотреть на нее – он знал, что только она могла сделать нечто подобное. Он расплылся в улыбке, как бы говоря: «доверься мне; я знаю, что делаю».
Гермиона в этом сомневалась, однако она не влетела на сцену, чтобы увести его оттуда. Она даст ему шанс, а уже потом, заберет его со сцены и попытается исправить ситуацию.
– В общем, хочу поблагодарить вас, за то, пришли, и приятно вам провести вечер! – сказал он с ослепительной улыбкой.
Когда Малфой действительно хотел быть обаятельным, в нем не оставалось ничего раздражающего. Она не знала, как у него это получилось, но он только что заявил находившимся в зале мужчинам, что видел их жен без одежды и при этом, покидая сцену, ухитрился сорвать аплодисменты. Иногда она подозревала, что дело было не просто в чарующем Малфоевском обаянии, временами она думала, нет ли какого-нибудь специального заклинания в его крови, делающего его приятным, когда он того хотел.
Закончив речь, он спустился со сцены к Гермионе и взял ее за руку.
– Нормально вышло? – спросил он.
– Не совсем, но, кажется, ты снова проскочил, – проворчала она.
В этот момент полилась музыка, и люди потянулись к танцевальной площадке.
– Хочешь потанцевать? – спросил очень официальным тоном, потянув ее за руку.
Она последовала за ним на танцевальную площадку, положила руку ему на плечо, и подняла их руки с переплетенными пальцами в надлежащее положение.
– Не так, Грейнджер, – прошептал Малфой.
Он высвободил свою руку, а ее руку положил себе на шею. Он положил ладони ей на талию и прижал ее к себе. Началась новая песня, и Малфой стал двигаться вместе с ней в такт музыке. Он был довольно высоким, и из-за этого ей пришлось встать на цыпочки, чтобы не прижиматься к нему. Гермиона хотела прижаться к нему и расслабиться, но, казалось, она не могла забыть о сотнях наблюдавших за ними глаз. Она чувствовала себя так, как будто они только и ждут, когда она сделает что-нибудь не так, чтобы придраться.
Все ее тело напряглось, когда Малфой положил руку ей на затылок и подвинул ее голову ближе, под свой подбородок.
– Расслабься, Грейнджер. Ты слишком заботишься о том, что подумают люди, – сказал он, целуя ее в висок.
– Одного из нас это должно заботить, ведь тебя это волнует слишком мало.
– Ерунда, вполне достаточно, – усмехнулся он.
– Получается, совсем не волнует?
– Вот именно, а теперь расслабься, пока ты нас обоих не заставила нервничать.
Гермиона снова попробовала расслабиться, она правда пыталась, но не могла, когда вокруг столько народа. Его рука двинулась вдоль ее узенькой спины, потирая ее круговыми движениями, что наверняка подействовало бы, если бы к этому маленькому жесту не было бы приковано столько внимания. Она чувствовала, что всех интересует, из-за чего она встречается с Малфоем, и что все гадали, почему он к ней так привязан.
Малфой лишь вздохнул, когда она так и осталась напряженной, его дыхание коснулось ее волос.
– Если ты не сможешь расслабиться, я сделаю нечто такое, что тебе действительно станет не по себе – мы оба этого не хотим. В кармане моего пиджака лежит кое-что важное, и оно исчезнет лишь вместе с нашей одеждой.
Неудивительно, что подобное заявление совсем не помогло ей расслабиться. Ведь он угрожал обнажить ее публично; не помогло даже то, что она ему этого не спустит и отыграется за эту угрозу.
– Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я расслабилась? – спросила она, пытаясь отвлечь его от своей напряженности.
– Потому, что я не хочу, чтобы тебе стало не по себе оттого, что я собираюсь сделать.
Озадаченная, она наблюдала за тем, как он засунул руку в пиджак и достал что-то маленькое и квадратное. Прежде, чем она смогла выхватить это у него, он успел отвинтить горлышко и сделать большой глоток из фляжки.
– Что ты делаешь? – зашипела Гермиона.
Она попыталась отобрать у него фляжку, но Драко оказался быстрее, погрузив ее в карман прежде, чем Гермиона успела ее коснуться.
– Я думала, что ты стал меньше пить.
– Так и есть, любимая, но мне нужно набраться храбрости, чтобы это сделать.
Гермиона вырвалась из его объятий и скрестила руки на груди.
– И что это такое ужасное ты собрался сделать, чтобы для этого нужно было напиться? Свою речь ты уже сказал, и единственное, что еще запланировано на этот вечер – это ужин.
– Не совсем так.
Он снова сунул руку в пиджак. Гермиона приготовилась выхватить фляжку, как только снова ее увидит, но он достал из кармана что-то другое. На его ладони лежала маленькая коробочка из черного бархата.
– Лучше бы это было не тем, чем кажется, – пропищала она.
Вокруг было столько наблюдавших за ними людей, а маленькая черная коробочка казалось, заставила еще больше людей обратить на них внимание. Она знала, что где-то в толпе есть репортер, и что бы сейчас не произошло, все попадет в газеты на следующее утро.
– Нет, – сказал он с усмешкой. – Хотя взглянуть на твое лицо было забавно.
Он протянул ей коробочку.
Гермиона взяла ее нерешительно, зная, что они в центре внимания. Прежде, чем открыть, она погладила кончиками пальцев мягкий бархат. У нее открылся рот, когда она поняла, что внутри. Это были самые красивые бриллиантовые сережки, которые ей доводилось видеть. Совершенно ошеломленная, она не заметила, что Малфой снова полез в карман.
– Красивые, – сказала она, очертив пальцем грани одного бриллианта.
Не будь она совершенно очарована, возможно, она бы стала возражать, потому что они слишком дорого стоят. Он бы начал спорить, говоря, что не настолько дорого, чтобы он не мог это себе позволить, и настоял бы, чтобы она их взяла. Такие разговоры у них начинались каждый раз, когда он дарил ей украшения, и каждый раз заканчивались тем, что она подарок принимала.
– Они отлично подходят к обручальному кольцу, – сказал он.
Это вернуло ее внимание. Упершись в него взглядом, она заметила в его руках еще одну коробочку. Протягивая ей кольцо, он пристально на нее смотрел. Ее не удивило, что он не пожелал опуститься на одно колено – такой поступок под пристальным вниманием такого большого количества людей – это не то, чего следовало ждать от Малфоя.
– Ты собираешься отвечать? – нетерпеливо спросил он.
Ее потрясение и удивление, конечно, льстили ему, но ожидание его беспокоило. Малфои никого не ждут. Она была единственной, кто не пожалел о том дне, когда ему пришлось ждать.
– Ты меня еще не спрашивал, – спокойно сказала она.
Его серые глаза расширились от изумления.
– Я думал, что обручальное кольцо говорит само за себя.
Гермиона глянула на него с раздражением. Он драматично вздохнул, когда раздражение на ее лице сменилось сердитостью. Неожиданно его улыбка исчезла, и лицо стало серьезным.
– Гермиона Грейнджер, поможешь ли ты мне сэкономить деньги на приеме нового ассистента, который должен приглядывать за мной, выйдя за меня замуж?
Вероятно, это было почти то, что она хотела услышать. Она медленно шагнула ему навстречу, внимательно посмотрела ему в глаза и дотронулась до его пиджака. В тот момент, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она сунула руку в его карман, вытащила оттуда фляжку и отодвинулась подальше.
Гермиона отхлебнула обжигающую жидкость; он не единственный, кому нужно набраться смелости.
– Тебе все-таки придется взять новую помощницу, – сказала она, придвинувшись поближе, вернула фляжку в его карман и на этот раз действительно поцеловала его.
– Меня ведь еще даже не уволили, – услышала Гермиона претензию его помощницы.
Малфой прервал поцелуй.
– Я предположил, что ты сама об этом догадаешься, учитывая свою бесполезность. Ты уволена.
Девушка всхлипнула и снова расплакалась, но на нее никто не обратил внимания. Всеобщий интерес был прикован к обнявшейся паре в центре танцевальной площадки. Щелкнули вспышки нескольких фотокамер, гарантируя, что утром они будут в газетах. Драко, наконец, удалось заставить Гермиону расслабиться.
– Не думай, что я не замечаю того, как ты пытаешься избежать ответа на вопрос, который ты вынудила меня задать официально, – выдохнул Малфой ей в губы.
– Ты сделал это лишь наполовину.
– Знаешь, ты приводишь меня в бешенство, – проворчал он.
Они чуть отстранились друг от друга, чтобы можно было разговаривать, но все еще стояли слишком близко, и Гермиона рассудила, что это неприлично на глазах у такого большого количества людей.
– Назови мне вескую причину, по которой я должна выйти за тебя.
Он не растерялся.
– Я богат, хорош собой, обаятелен, хорош в постели… – он перечислил бы еще много чего, но Гермиона, приподняв бровь, остановила его.
– И я тебя люблю всем своим ссохшимся, черным сердцем. И мне известно из надежных источников, что ты тоже меня любишь. А теперь скажи мне «да», пока репортеры не решили, что ты мне отказала. Это погубит мою репутацию.
– Вообще-то, я думаю, что симпатия со стороны читательниц ее только улучшит, – сказала она.
Его глаза насмешливо сузились. Он не волновался, что она ответит отказом; это была игра, которая должна была заставить ее признать, что она хочет за него замуж. Он наклонил голову вниз, едва не касаясь губами ее уха.
– Я уже вынул из карманов все, что нужно, и теперь ничто не помешает мне сделать так, чтобы наша одежда исчезла.
Гермиона вздрогнула от тона его голоса, но это был не страх.
– Так как обвинения в нарушении общественного порядка могут плохо сказаться на моей карьере, я вынуждена сказать «да».
Он усмехнулся.
– Видишь? Было не так уж трудно, не так ли?
– О, заткнись.
– С радостью, – ответил он, целуя ее снова.
