Все будет хорошо

Глава 7

Глава 11

Нимфадора проснулась поздно со стойким ощущением, что вчера было что-то не то. Попыталась вспомнить, но на ум приходила только ссора с Лестрейнджем, а почему и отчего… «Память он мне, что ли, изменил?»
Решив устроить ему разнос попозже, Тонкс позвала эльфа, который, раскачиваясь как маятник, сказал, что «хозяин, хозяйка и молодой господин ушли».
Вечером в замок ввалился счастливый Рабастан с криком:
- Я свободен!!!
Тонкс с опаской наблюдала за ним, пока он, высунувшись в окно, вопил на все поместье:
- Свободен!!
- А теперь сначала и поподробнее, - Нимфадора скрестила руки на груди.
- О, ты же ничего не знаешь! Мы Министерство захватили.
- Что?!
- Ага! Я все дела уничтожил, теперь нас не посадят никогда и ни за что.
- А… - Тонкс вспомнила ребят из аврората, приятелей из Отдела Магического Транспорта, - убитых много?
- Никого мы не трогали! - соврал Лестрейндж. Не говорить же ей о том, что Рудольфус и Беллатрикс в прямом смысле размазали министра по кабинету, а МакНейр и Руквуд, в кои-то веки объединившись, очистили три отдела от лишних сотрудников?
- Ты видел кого-нибудь из… наших?
- Видел! Кингсли, Грюма видел. Я его в самом начале случайно в следственной камере запер, а там магия не действует, представляешь? Кстати, нам завтра в Министерство идти, так что ложись-ка спать, а я пойду за Руди с Беллой.
- Подожди, а что мы там забыли?
- Завтра все узнаешь.
===
В холле Министерства было много людей, которые стояли в бесчисленных очередях, представляя доказательства своей чистокровности.
Рудольфус в костюме, с распущенными волосами и с тростью в руках, приобняв Беллатрикс, продефилировал через весь зал, вздернув гордо подбородок и глядя вдаль поверх голов.
- Вот споткнется сейчас, - хихикнул Рабастан, смотря ему вслед, потом обернулся к Нимфадоре. - Сейчас мы.
Он взял ее под руку, но Тонкс отчаянно зашептала:
- Подожди, подожди, - она только сейчас поняла, что стоит ей пройти с Рабастаном, как все сразу подумают, что она предательница.
- Нельзя больше, - Лестрейндж переплел свои пальцы с ее и шагнул в холл.
Перед ними расступались, смотрели на Нимфадору кто с ужасом, кто с жалостью, кто с презрением. А от одного взгляда она споткнулась: Артур Уизли поспешно растворился в толпе, но его неверящий ошарашенный взгляд запомнился Нимфадоре надолго. «Он просто не знает, иначе бы все понял», - убеждала она себя, но безуспешно.
- Август! - громко воскликнул Рабастан, отпустил руку Тонкс и протянул ладонь Руквуду для рукопожатия. Тот ответил с улыбкой во все лицо, потом с тем же выражением повернулся к Нимфадоре.
- Миссис Лестрейндж, я счастлив снова видеть вас! Вы ведь помните наш разговор? К сожалению, мы не закончили…
Да если б она помнила тот день!
Август сыпал какими-то терминами, оживленно жестикулировал и столько раз повторил фразу «ну, это же понятно», что Тонкс совсем перестала улавливать смысл. Лестрейндж посмеивался, глядя на ее лицо: все, кто беседует с Руквудом, так или иначе чувствуют себя идиотами. Но потом сжалился и прервал поток сознания:
- Август, тебе надо быть не ученым, а политиком, у тебя талант пудрить мозги. Давай мы все твои теории обсудим когда-нибудь попозже, в поместье, за бутылкой, все равно тебя на трезвую голову не поймешь.
- Конечно, - немного обиженно произнес тот, - ты, да чтобы что-то понял? Кстати, комиссию вы прошли, удачи, и Дольфу передайте, чтоб зашел ко мне.
- Подожди, какую комиссию? - спросила Тонкс, когда они вышли из холла.
- Проверка чистоты крови. Кто не пройдет, отправится в Азкабан, - как бы между прочим добавил он.
- А как же так, я же…
- Ты Лестрейндж плюс племянница Беллатрикс, и за тобой стоим мы с братом, кто тебе что скажет?
- Мой папа! - Нимфадора остановилась и дернула Рабастана за рукав. - Ты ведь можешь что-нибудь сделать, правда?
- А почему это я должен… - медленно начал он, но Тонкс его перебила:
- Пожалуйста, спаси его, прошу тебя! Ты же можешь, я знаю!
- Ну… я попробую, - протянул Рабастан, - если получится…
- Обещай мне!
- При одном условии, - Лестрейндж отцепил от своего рукава судорожно сжатые руки девушки и внимательно посмотрел ей в глаза, - ты будешь моей женой.
- Я и так твоя жена, - Тонкс опустила голову.
- Не делай вид, что ты меня не поняла.
Повисло неловкое молчание.
- Только спаси папу, - наконец прошептала она, глядя в пол.
Лестрейндж выдохнул, обнял Нимфадору и уперся подбородком ей в затылок, скрывая торжествующую улыбку. Все идет как надо.
===
Аластор Грюм шел по пустому коридору, повторяя в голове сцену утреннего разговора.
В следственную камеру, где его запер какой-то придурок, вошел Руквуд в сопровождении МакНейра. Магия в этом помещении блокировалась, поэтому Август решил обезопасить себя присутствием горы стальных мускулов, для которой до понятий «честь», «совесть» и «мораль» было как до звезды небесной. Грюм понимающе усмехнулся, а Август от такого зрелища слегка передернулся.
- Мистер Грюм, начальник аврората? Меня зовут Август Руквуд, я…
- Да знаю я тебя, - перебил Аластор, - я ж тебя сам сажал.
МакНейр громко и неуместно заржал, Руквуд бросил на товарища испепеляющий взгляд и продолжил:
- Вы были на хорошем счету у предыдущего правительства, поэтому мы предлагаем вам сохранить должность. Нам жаль терять такого специалиста, как вы, поэтому если вы направите все силы на поиск и обезвреживание магловских выродков…
- Значит, так, Шулер. Можешь меня убить, но работать на вас ты меня не заставишь. Я увольняюсь, - он отмел с дороги Августа и похромал к выходу из следственного отдела, ворча:
- Сделали тут филиал Азкабана…
Наорав по пути на Долиша, который переметнулся, только его пальцем поманили, и этим отведя душу, он спешил покинуть Министерство, не задерживаясь ни на секунду, но тут услышал голос Лестрейнджа:
- Не делай вид, что ты меня не поняла.
Разговаривать с Беллатрикс таким тоном себе мог позволить лишь тот, кто хотел покончить с собой в особо извращенной форме, а ответ уверил его, что там Тонкс:
- Только спаси папу.
У Грюма от ярости дыхание сперло. Эта наглая рыжая мерзость шантажирует девочку отцом?!
Аластор завернул за угол и остановился как вкопанный: Рабастан Лестрейндж обнимал Нимфадору. Но тут аврор увидел, что Тонкс даже не думает ответить этому моральному уроду, и от сердца у него отлегло.
- Дора! - хриплым от волнения голосом позвал мракоборец. Тонкс оглянулась, вывернулась из рук Рабастана и бросилась на шею к бывшему начальнику.
- Аластор, как я рада тебя видеть! Господи, как я соскучилась!
Грюм крепко обнял ее, не забывая следить за Лестрейнджем, но тот лишь отвернулся с выражением глубочайшей обиды.
- Как мама? Она про новый закон знает? Вы папу спрятали? А Га…
Грюм закрыл ей рот ладонью и выразительно показал глазами на обратившегося в слух Рабастана. Тонкс замотала головой, ругая себя, а Аластор оттащил ее в сторону и сказал:
- Вот портал на Гриммо, активируется на слово «феникс». Через полчаса чтоб дома была!
Тонкс покачала головой:
- Я не могу.
- Это еще что за новости? Теда мы спрятали, шантажировать ему тебя нечем…
- У нас кровный брак.
- Как? - голос Грюма сел. - Нет, подожди, это ведь не то, что я думаю?
- Именно то, Аластор, я не могу… - и она заплакала.
- Бедная ты моя, - Грюм прижал ее лицо к своей полинявшей до желтизны куртке. - Ну, поплачь, поплачь, легче станет. Дура ты моя невезучая…
Рабастан кипел от злости: значит, какому-то старому аврору в отставке, страшному до потери пульса, она в жилетку плачется, доверяет все и вся, а симпатичному (Лестрейндж в ком не сомневался, так это в себе) и относительно молодому человеку, мужу, в конце концов, который в глубине души ей нравится, из-за каких-то глупых принципов слова не скажет.
- У нас не так много времени, как кажется, чтобы тратить его на бессмысленные разговоры, - произнес он тоном разбуженного Рудольфуса. - Пойдем домой.
Грюм прожег его злым взглядом, но Нимфадора вытерла слезы, еще раз обняла старого мракоборца, шепнула:
- Передай маме, что я ее очень люблю, - и отошла к Лестрейнджу.
Аластор с болью смотрел ей вслед, но, когда увидел, что она сбросила с руку Лестрейнджа, которую тот по-хозяйски положил ей на талию, и обернулась, гордо выпрямился. Бесстрашная девчонка! Любая другая на ее месте прыгала бы на задних лапках под дудку Пожирателя, а эта характер показывает. Смешать кровь Блэков и хаффлпаффское упрямство – создать бомбу замедленного действия. И Лестрейнджи сами заложили ее в свой дом.
Грюм даже не удивился бы, если бы в один прекрасный день Рабастан пришел бы к Ордену и отрекся от Темного Лорда, в конце концов он, в отличие от своего брата, не безнадежен. Он просто вертится как флюгер, подстраивается под Рудольфуса, под Лорда, а теперь еще и под Нимфадору.
Чего Аластор не ожидал, так это кровного брака. Даже если Рабастан так и останется воинствующим Пожирателем, то он все равно неприкосновенен, а это сильно усложняет дело.
Грюм вздохнул и побрел прочь.

Глава 12

Лестрейндж мстил за Грюма, доводя Нимфадору до белого каления. По утрам он будил ее поцелуем и, хоть получал потом в лоб, от такой тактики не отступался. Называл ее исключительно «солнышко» и измывался как мог, подбирая имена будущим детям. Глядя на ее лицо в такие моменты, смеялся до колик Рудольфус, хохотала Беллатрикс, а портреты многих поколений Лестрейнджей ехидно комментировали.
Но нельзя сказать, что Рабастан оставался безнаказанным: Нимфадора пользовалась своим даром метаморфа, превращая Лестрейнджа-младшего в параноика. Например, просыпается Лестрейндж ночью оттого, что его кто-то трогает за плечо. Голову поворачивает, а рядом с ним Темный Лорд в ночной рубашке. Когда такое первый раз случилось, Рабастан, выбегая из спальни, вышиб дверь, а на следующий день дергался от любого шороха и заикался. Рудольфус хихикал и все интересовался, что ж такое ночью было, а Рабастан чуть ли не на коленях умолял Тонкс разыграть старшего брата и отомстить за гнусные намеки.
Рудольфус чистил зубы в ванной, когда в дверь постучали. Не отрываясь от созерцания в зеркале себя любимого, Лестрейндж открыл щеколду и спросил:
- Белл, ты?
В ванную медленно вплыл Темный Лорд в темном облаке в розовом банном халате.
Аристократ чуть щетку не проглотил, а пока он кашлял, Волдеморт исчез.
- Я его лицо никогда не забуду! - выл от смеха Рабастан, отмечая про себя, что еще один шаг навстречу ему Нимфадорой сделан. Ну невозможно бояться человека, вместе с которым занимаешься такими делами.
Рудольфус и Беллатрикс все дни проводили с Лордом, появляясь только на ночь, а Рабастан бывал дома гораздо чаще, поэтому Тонкс волей-неволей приходилось разделять одиночество с ним. А он, как назло, оказался прекрасным компаньоном.
А в один прекрасный день Тонкс заметила, что он красив.
Нимфадора вошла в зал, выглянула в окно и увидела Лестрейнджей, которые гонялись друг за другом на метлах и хохотали как школьники.
- Мальчишки, - презрительно фыркнула проходящая мимо Беллатрикс.
Рудольфус извернулся, пнул метлу брата, и Рабастан полетел в пруд.
- Ты ненормальный! - взвыл Лестрейндж-младший, выныривая и отплевываясь. Выбрался на берег, призвал метлу и понесся за братом. Рудольфус ушел в пике, а Рабастан остановился как раз перед окнами зала. Беллатрикс рассмеялась, он обернулся, и у Тонкс аж дух захватило от его взгляда, которым он ее прожег.
И теперь ее внутренний голос заявлял, что пожениться с Лестрейнджем в другое время и при других обстоятельствах она была бы очень даже не против.
Но честь и совесть не позволяли ей полюбить Пожирателя Смерти. Хотя бы не показывать своего отношения к нему.
Лестрейнджа ее холодность бесила, и Рудольфусу пришлось пережить немало неприятных минут, когда младший брат приходил выпустить пар.
- Я не знаю, что делать!!! - вопил Рабастан, пока Рудольфус привычно накладывал на кабинет заглушающие чары: такие истерики стали повторяться с завидной регулярностью.
- На нее ничего не действует, вообще!! Я с ней целуюсь, как со статуей, только она еще норовит врезать промеж глаз, что искры сыплются, стоит мне зазеваться!
- Басти, ты меня пугаешь. Ты целовался со статуями?
- Что-о?!
- Ну, ты сам сказал, что с ней как со статуей. А как ты можешь сравнивать, если ты этого не делал?
- Дольф!!!
- Я пошутил. А вообще хочу тебе сказать, что «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».
- Да кто это сказал?!
- Пушкин, «Евгений Онегин», неуч.
- Это русский?!
- Не суди о стране по Долохову.
Вечером Лестрейндж, не предпринимая никаких попыток обнять строптивую супругу, завернулся в одеяло и лег лицом к стене. Тонкс пожала плечами и улеглась. Когда она проснулась, Лестрейнджа уже не было. Эльф сказал, что господин вместе с братом и его женой отправились в Министерство. Весь день Тонкс просидела без дела, потом еще и дождь пошел…
Возвращению Рабастана она даже обрадовалась, но он заявил, что устал, свалился на кровать и затих. Нимфадора постояла, посмотрела на него, обиделась и отправилась в библиотеку.
Проходя мимо кабинет Рудольфуса, она увидела свет, не удержалась и заглянула.
Рудольфус возлежал на диване, пристроив голову на колени Беллатрикс и закрыв глаза. Бела гладила его по волосам, по груди, а он блаженно жмурился и чуть не мурлыкал от удовольствия.
- Опять у тебя седой волос, - вполголоса заметила Беллатрикс, наматывая темно-рыжую прядь на палец.
- Совсем я старый стал, - печально отозвался Рудольфус.
- И вовсе ты не старый! - Белла щелкнула его по носу.- Я всего на год тебя младше, так что думай, что говоришь.
- Ты молода и прекрасна, Белл.
- Хватит шутить.
- Я не шучу. Ты совершенство, - Лестрейндж открыл один глаз, второй по-прежнему был перевязан, положил руку Беллатрикс на затылок, пригнул к себе и впился в ее губы.
Нимфадора отшатнулась от двери, сделала пару бесшумных шагов назад и бросилась в свою комнату. То, что два чудовища, две идеальные машины для убийства, два самых верных сторонника Темного Лорда любят друг друга, поразило ее. Она думала, что они, как сказала Беллатрикс, притерпелись друг к другу, но то, что она сейчас видела, привычкой назвать было невозможно.
Тонкс перевела взгляд на спящего Рабастана. А он может любить?
Если и мог, то в нем погиб актер, потому что заметить это было невозможно. Он перестал обращать на Нимфадору внимание. Казалось бы, не этого ли она так хотела и всеми силами добивалась?
Тонкс загрустила.
А Лестрейндж литрами пил успокоительное напополам с виски, чтобы не сорваться и все не испортить. Но, несмотря на все средства контроля эмоций, он периодически зависал, глядя на губы Нимфадоры, когда она что-нибудь говорила. Она смущалась, думала, что он сейчас начнет придираться к словам, а он усилием воли отводил глаза и уходил за новой порцией зелья.
Но так долго продолжаться не могло: Рудольфус встал в позу, мол, больше своему брату здоровье губить не позволит, и запер лабораторию. Рабастан орал и умолял, увещевал, подкупал, доказывал, но на брата ничего не действовало.
Лестрейндж-младший не знал, чего ждать от себя, и стал прятаться от проблем в работе.