Глава 6
Дракучие бобы оказались весьма дружелюбными и сговорчивыми растениями. Они исправно выполняли свою задачу, перемещая учеников с одного этажа на другой. Зачарованные Филиусом тыквы наоборот, стали чересчур своенравными, но после нескольких заклятий Помоны, наложенных исключительно в воспитательных целях, вели себя вполне прилично.
Профессор Спраут гордилась своей выдумкой. Пока ранним утром в канун Хэллоуина не обнаружила все «кабинки» парящими под потолком с невесть откуда взявшимися зловещими улыбками на наглых тыквенных физиономиях. В то время как Помона стыдила тыквы и уговаривала вернуться к исполнению своих обязанностей, на площадке пятого этажа появилась фигура в белом одеянии.
Не без удивления узнав Сибиллу Трелони, Помона осторожно поздоровалась: в последнее время прорицательница вела себя еще более странно, чем обычно. Заламывала руки, едва завидев Филиуса, и глухо стенала о своей несчастной одинокой судьбе.
Вместо ответа на приветливое «Доброе утро», Трелони воздела руки к тыквам и замогильным голосом взвыла:
— Ни на земле, ни под землей, ни под водой, ни выше
Нетронутого и неповрежденного не сыщешь.
Тыквы тут же обратили свои физиономии к прорицательнице и испуганно округлили глаза.
— Сибилла, прекрати пугать мои тыквы! Хэллоуин еще не наступил, — напомнила Помона и тут же осеклась.
Трелони, не обращая на нее ни малейшего внимания, продолжала завывать:
— Бессмысленно в тоске о прошлом пребывать не стоит.
И умерший предателем глаза живым откроет.
Голос прорицательницы то становился заутробным, то срывался на настоящий визг:
— Безрадостно томленье настоящим и мешает
Увидеть новый день, который жизнь нам предрекает.
Мысленно сравнив Сибиллу со спятившей мандрагорой, Помона опасливо поглядывала на тыквы, у которых зловещие улыбки уже сменились брезгливо искривленной прорезью рта. Прямо как у Северуса во время награждения орденом Мерлина.
— Все невозможное сегодня - будущее явит,
В котором ваши жизни провидение направит:
Одних — на путь неведомых заманчивых свершений,
Других — от разрушения к надежде возрождений,
А третьих, самых смелых, — сквозь тревоги неудачи,
Покой оставив тем, кто побоится жить иначе.
Судьба заставит вас вернуться в прошлого мгновенья
И будущее встретить, позабыв о всех сомненьях.
— Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать? — пробормотала Помона и ругнулась, сообразив, что подхватила манеру прорицательницы изъясняться стихами.
— Кажется, у профессора Трелони открылся поэтический дар, — послышался рядом спокойный голос. — Часто с ней такое?
Бросив короткий взгляд на Гермиону, неизвестно как оказавшуюся рядом, профессор Спраут отметила ее заспанный вид. Похоже, опять уснула в библиотеке.
— Не знаю. На моей памяти впервые. — Помона направила палочку на тыквы, опасливо сгрудившиеся в дальнем углу свода вестибюля.
Палочка потрескивала и искрила: профессор травологии находилась не в лучшем расположении духа. Произносить заклинание не понадобилось: тыквы уловили крайнее раздражение ведьмы и решили, что будет благоразумнее не злить ее еще сильнее.
— Может, снять профессора Трелони оттуда? — задумчиво поинтересовалась Гермиона. — Еще свалится…
— Не свалится, — вздохнула Помона, наблюдая, как пришедшая в себя Сибилла испуганно озирается и отступает от края лестничной площадки, а тыквы вереницей возвращаются на свои места и принимают облик кабинок. — Пойдем, Гермиона, обрадуем директора.
— Чем обрадуем?
— Новыми стихами профессора Трелони. Надеюсь, твоя память лучше моей. Сможешь повторить их дословно?
— Конечно, смо… О!
Гермиона все поняла сама, без объяснений. Вздохнув, Помона кивком подтвердила эту молчаливую догадку. Озвучивать свои опасения как-то не хотелось.
— Но профессор Трелони всегда так запутанно изъясняется. Как мы можем знать, что это настоящее пророчество?
— Мы — не можем. Поэтому и идем к тому, кто может.
