Лилит или восьмая сущностьЗаписки на полях учебника энергоматики
Глава 7
Лилит
***)!(***
Она, в самом деле, была особенной. Пьеро зачаровывала ее красота, которую он видел не через флер воображения и преувеличенной прелести, которые девушки умели напускать на себя. Нравилось ему также, что она была ему другом и иногда он забывал, что они не одного пола. В ней совершенно отсутствовало женское кокетство, словно она считала недостойным для себя приукрашать данное от природы обаяние. Ей еще не выдали диплома Иной, но уже все знали, что она – принцесса, королева, госпожа их посткатострафического мира. И если королевы прошлого могли не соответствовать поведением своему положению, потому что по рождению становились избранными, не всегда достойные на равных общаться с некоторыми благородными от природы дочерьми из простонародья, то в их мире подобное недоразумение исключалось. Положение в обществе больше не определялось правом рождения, титулом и никак не зависело от веса кошелька. Можно было родиться в семье Иной и отправиться жить к зомби. Только личная творческая способность определяла все, а так как эта способность не могла быть подделана – человек или умел создавать жизнеспособные миры, или нет – никакие родители не могли отныне обеспечить сыну или дочери место на Олимпе. Вместо денежных знаков в ход вошли кванты энергии, которые когда-то и были прародителями денег. А энергия напрямую зависела от творческих сил. Впрочем, некоторая несправедливость изначально присутствовала и теперь: как правило, сила творчества генетически предопределена, хотя и не абсолютна. Так у отважного рыцаря древности, свершившего великие подвиги, мог родиться убогий трусливый сын. Так часто и случалось, и потому когда-то уничтожили класс, который упорно фигурировал в сценках Иных до сих пор, как воплощение благородства, потому что чаще все же у рыцаря рождался рыцарь, а у торговца – торговец. Но завуалировать недоразумение, когда виллан, крестьянский сын, должен был до смертного часа доказывать, что именно он – прирожденный лидер и защитник, несмотря на рождение, а графский сынок – ничтожество, пользующееся тем, чего добились его предки, стало невозможным. Иных-женщин было на порядок больше, чем Иных-мужчин, хотя последние иногда превосходили талантом многочисленных коллег другого пола, но всегда имели нечто женственное в своей натуре и так повелось, что Иные-мужчины брали себе женские имена, выходя в свет. Зато поговаривали, что в низком мире образовалась каста «Физиков», среди которых дамы встречались редко. Физики, вроде как, жили не меньше, а то и дольше Иных и умели противостоять Древним, попросту не поддаваясь им, как собранный человек не поддается сиюминутным порывам. Про Физиков ходили легенды, что они меняют себе органы на механические, практически полностью освобождены от эмоций и необычайно жестоки к тем, кто творит и имеет чувства.
Еще сцену современной действительности населяли сенсисты, как Пьеро. Такие встречались поровну среди обоих полов и постоянно состояли на учете спецслужб. Причина этого официально провозглашалась, как «противодействие личностям с девиантными отклонениями». Поначалу их уничтожали, и только по просьбе Иных оставили в покое и дали некоторый статус, даже выше, чем у заурядного пипла. Сенсисты, по сути, являлись актерами и менестрелями нового мира, гибко подстраиваясь под фантазии Иных, а иногда – что как раз и вызывало интерес спецслужб – ведущие Иных в их же фантазиях.
- Среди сенсистов могут оказаться Сущности, - поделилась своим предположением Виктория в тот день, когда они пошли отмечать вручение ей диплома в модную картину, которую девушка любила, хотя обычно не переносила новомодного.
Они стояли перед входом. Точнее, он стоял, а она сидела рассеянная, как всегда, на нафантазированном Хозяйкой картины хрустальном бортике фонтана, извергавшего холодное зелено-оранжевое пламя. Билеты им выдали, просканировав чипы в их ладонях. У обоих хватало баллов на представление.
- То есть я могу оказаться Сущностью? – рассмеялся Пьеро.
Он неловко поморщился. Сущности и Древние в ее системе бытия являлись одним и тем же, хотя СМИ старались не упоминать Сущности. А с Древними все было разъяснено пипл. Это чудовища, монстры, порожденные фантазиями докатастрофических психопатов.
- Да. Я думаю, так и есть, - согласилась она, рассеянно кивая.
Ее взор скользил по сияющему всполохами разноцветных огней потолку, а простое платье, выдуманное ею на скорую руку, бесподобно ей шло. Немного постаравшись, она могла переплюнуть любую красотку, утонувшую с головой в броских картинах, посвященных моде. Просто Виктория была самоуверенной лентяйкой, но Пьеро иногда ждал от нее удивительных преображений.
Он нервно огляделся. Иногда откровения Виктории заставали его врасплох. Но прошло время, когда людей всерьез вгоняли в дрожь юродивые. Теперь некоторая неподдельная сумасшедшинка стала почетной меткой.
- Не дергайся, они сейчас не слышат, - негромко сказала она, положив ему на плечо теплую нежную руку. От ее прикосновения он почувствовал, что будто бы безболезненно растворяется, но не стал противиться. - Вы – проводники, - проникновенно прошептала она, глядя на него красивыми полубезумными глазами недавно дипломированной Иной. - Их частички. Знаешь, я прихожу сюда, чтобы встретиться с одной из них. Иногда это удается.
Она вдруг смутилась и отвернулась. Ее темные длинные кудряшки лизнули лебединую шею, совершенной от природы формы, а кожа светилась, загадочным образом затмевая все вспышки вокруг. Он слушал ее тихую музыку и осторожно приобнял ее за плечи, но она вздрогнула и холодно глянула на него, однако спустя секунду уже снова ласково улыбалась, и он, расширив от головокружения глаза, тщетно гадал: она сейчас с ним или уже нет? Он прижался лбом к ее голове. Как-то его ухаживания привели к необычным последствиям. Он и теперь смущенно и нежно улыбался, не смея позволить себе больше, чем просто ощущать ее тепло и смутно - ее видения.
***)!(***
- Так вы, в самом деле, ждали именно меня?
Существо, произнесшее это голосом, от которого мурашки пронеслись по звездному телу Пьеро, рассмеялось.
Ее смех напоминал звук распадавшейся на части звезды - в агонии, когда смерть становится желанной. Внешне же она не походила ни на одного из них. Она также была звездой, как все они по сути, но звездой, живущей по иным законам. Слепящий свет Люцифера резал глаза, блеск одежд Коломбины утомлял, свечение Евы погружало в сон, пурпурные одежды Гевуры заставляли внутренне сжаться, а Арлекино так иррационально искрился и менялся, что голова шла кругом. Она же сияла ослепительно, но не навязчиво и, словно созданная из другой материи, и тогда, и всегда казалась Пьеро непредсказуемой, но в то же время успокаивающей. И сильной. Очень сильной. Надо сказать, что ее особенность еще и в том заключалась, что ее свет был темным, словно ночь, которая окружала их повсюду, из самых своих глубин исторгла альтернативу свету. Пьеро понял, что она пришла из Тьмы, что она дочь Тьмы, которую все так боялись, не исключая его, но какая же ослепительная была эта Тьма! Строение ее тела, гибкого, самого сформировавшегося среди них, утонченного и совершенного, также отличалось. Только плавные линии, каждая из которых манила и звала. Но куда? Во Тьму? К погибели? Или первоистоку? Но как бы настороженно ни отнесся к ней Пьеро, он почувствовал магнетическое притяжение, желание остаться с ней наедине и слиться в вечном покое или бесконечном веселье. И то, и то не представлялось возможным предсказать, однако его новые знакомые показались вдруг Пьеро лишними.
Люцифер первым подошел к ней и отвесил галантный поклон. Разумеется, тогда никто не понимал, что этот поклон впоследствии назовут галантным, но белокурый демон вдруг засветился так, что Пьеро едва его не проклял – так жгло глаза. Коломбина неторопливо приблизилась и извлекла из глубин роскошного одеяния великолепный жгуче-алый камень, преподнеся его в дар. Ева, тихо сияя, приобняла ее за плечи и подвела поближе, а Гевура, сжав губы, также ей поклонился в итоге, при этом его глаза пожирали ее, словно хотели уничтожить или вобрать в себя. Арлекин скромно кивнул и улыбнулся, получив от нее в ответ такую же загадочную улыбку. Металлическая глыба, чьего имени Пьеро так и не узнал, проявилась и стала немного заметнее на фоне звездных родственников.
- А ты из них самый светлый, - мягко заметила Лилит и мимолетно, как звездный ветер, провела по его волосам. На Пьеро она посмотрела сама и сама подошла, выслушав от Люцифера торопливо изложенную историю его появления среди них.
Он ей почему-то поверил, и уже возникшее ощущение, что все тут лишние, кроме них двоих, переполнило его настолько, что впервые он ощутил в себе агрессию. Сейчас он без зазрения совести проткнул бы сияющим мечом, сотворенным Люцифером, миллиарды злобных морд из Тьмы, а своих новых приятелей щадил только потому, что нечто в нем противилось отвечать на вежливый прием вероломством. Отстраненно Пьеро заметил, с какой испепеляющей ненавистью его созерцает Гевура, а Люцифер вдруг поблек и отступил в сторону. Пьеро испытал угрызения совести или нечто подобное, но мимолетная улыбка единственного, кого он на данный момент мог воспринимать, как друга, успокоила его.
- Так что вы затеяли? Создать ловушку для потоков? – спросила Лилит деловито и насмешливо оглядела их, беззаботно воспринимая недобрый взгляд Гевуры.
- Да. Это будет существо или существа, которые станут аккумулировать в себе потоки и отделять темные энергии от светоносных, - мягко пояснила Ева.
- А с чего вы решили, что нам это по силам? – спросила она, поморщив безупречный лоб. – Разве не Велиий Эон – единственный, кто может творить без ошибок?
- С того, что я вообще тебя не приглашал, что бы сейчас в столь важный момент выслушивать твои темные речи! – сердито выкрикнул Гевура.
- Да, он единственный, но он сотворил нас. Значит, и мы сотворим без ошибок, иначе зачем он нас сотворил? Это его воля. Любое наше деяние – его воля, - сказала Коломбина.
- Любое? – она вновь рассмеялась, заставив Коломбину смутиться и пощупать свои тяжелые карманы. – Хорошо же. Допустим. Так в чем же суть сего сотворения?
- Мы были одним целым. Если мы снова сможем слиться в одно, то сможем породить существо, которое будет для нас разделять потоки, потому что существо станет подобно Эону, а тому ясно, что за потоки тут протекают, - уточнил Арлекин, преувеличенно пристально вглядываясь в бесконечное мерцавшее вокруг них пространство.
Шутил он или нет, но Лилит выслушала его серьезно.
- Это нелепо! Мы разбились на миллиарды осколков! – воскликнула она наконец. - Многих пожрала тьма. Процесс распада невозможно остановить. Если только…
- Что? – спросила Коломбина.
- Нас не объединит…
Все замерли, ожидая с полной серьезностью ее слов.
- …не объединит общий порыв, нечто... - продолжала Лилит, сияющая, как сама Тьма и глядящая в ее глубины. Она в этот миг всем разом показалась ослепительной, но только на миг. - Нечто, что устранит дефекты, которые, конечно же, неизбежны при таком грубом сценарии.
- О, великий Эол! – простонал Гевура, а Арлекин захохотал.
- Впрочем, мальчики, - после нескольких мгновений тишины равнодушно продолжила Лилит, - я не навязываюсь. Вы можете попытаться что-то там сотворить. Я мы тут втроём скромно постоим в сторонке.
Ева и Коломбина дружно подвинулись к Лилит.
