Глава 7— Вон он, смотри!
— Где?
— Это который в очках?
— Ты видел его лицо?
— Ты видел его шрам?
Этот шёпот Поттер слышал со всех сторон с того самого момента, как на следующее утро вышел из спальни. За дверями кабинетов, в которых у мальчика были занятия, собирались толпы школьников, желающих взглянуть на него. Одни и те же люди специально по нескольку раз проходили мимо, когда он оказывался в коридоре, и пристально смотрели ему в лицо. Гарри предпочёл бы, чтобы они этого не делали, потому что они его отвлекали, а ему надо было сосредоточиться на том, чтобы добраться до очередного кабинета.
В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили мальчика совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда Гарри спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать.
С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определённом месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, и на самом деле там была стена.
Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе всё постоянно меняется и сегодня всё иначе, чем было вчера. Люди, изображённые на портретах, ходили друг к другу в гости. И Поттер был убежден, что стоящие в коридорах рыцарские латы способны бегать.
Добавляли хлопот и привидения. Гарри всегда оказывался в шоке, когда сквозь дверь, которую он пытался открыть, вдруг просачивался призрак. Но вот Пивз был опаснее двух закрытых дверей и ведущей в никуда лестницы — особенно если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Он ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдёргивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: «Попался!»
Казалось, что хуже Пивза ничего и никого быть не может, однако выяснилось, что это не совсем так — Школьный завхоз Аргус Филч оказался куда более неприятной личностью. У Филча была кошка по имени миссис Норрис — тощее пыльно-серое создание с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у Филча. Она в одиночку патрулировала коридоры. Стоило ей заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг за запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Он знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе — за исключением, пожалуй, близнецов Уизли, — и появлялся так неожиданно, словно был привидением. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис.
Но найти нужный кабинет было ещё полдела, потому что занятия оказывались порой куда более непростыми, чем поиск той или иной комнаты. Как быстро выяснил Гарри, магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких странных слов. Нет, это Поттер знал и раньше, но одно дело слушать рассказы Тома, который мог как недоговаривать, так и врать. На деле всё оказалось гораздо прозаичнее. Каждую среду ровно в полночь они приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звезд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю их водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала им травологию, науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются. Самым утомительным предметом оказалась история магии — это были единственные уроки, которые вёл призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришёл на занятия уже без тела. Учитель говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным. Конспект, правда, писали или энтузиасты, или отъявленные трудоголики. Ещё были маглорождённые, в которых это вбила магловская школа. Самые ленивые, они же самые предприимчивые, использовали самопишущие перья. Так что на истории Поттер мог отоспаться и послушать рассказы Тома.
Профессор Флитвик, преподававший заклинания, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. На самом первом уроке он, знакомясь с курсом, взял журнал и начал по порядку зачитывать фамилии. Когда он дошёл до Гарри, то возбуждённо пискнул и исчез из вида, свалившись со своей подставки.
А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Мальчик был прав, когда, увидев её, сказал себе, что с ней лучше не связываться. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на её урок и расселись по местам.
— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернётся. Я вас предупредила.
После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут ещё очень нескоро.
Потом профессор трансфигурации продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грэйнджер спичка немного изменила форму — профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола в свинью, — ведь казалось, что профессор МакГонагалл вовсе не умеет улыбаться.
— Чему ты удивляешься, Поттер? Ей с её данными и образом жизни остаётся только школа и деканство, и, соответственно, успехи своих львят в предмете. Заметь: Слизерину за более заметное изменение спички ничего подобного не доставалось.
С особым нетерпением все ждали урока защиты от Тёмных искусств профессора Квиррелла. В принципе, урок был интересным. Не сказать, что это была именно защита, скорее тут пропагандировалось, что лучшая защита — нападение, но это уже крайность. Тем более, что обучать одиннадцатилеток чему-то серьёзному было, во-первых, опасно, а во-вторых, — просто бессмысленно. Том считал, что учиться нужно всему возможному, просто нужно чётко определять границы своих сил и возможностей. Что его особенно порадовало, так это то, что преподаватель прочёл вступительную лекцию про Тёмные искусства и про то, почему нельзя их полностью игнорировать. Он говорил, что чтобы успешно защищаться, нужно научиться предугадывать каждый шаг противника. В принципе, звучало логично. Том на это приговаривал, что поступок Квиррела вполне можно назвать смелым, ведь директор таких речей явно не одобрил бы.
За первые несколько дней учёбы Гарри с облегчением убедился в том, что он не хуже, чем другие. Очень многие школьники родились и выросли в семьях маглов и, как и он, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса. Том на это бурчал что-то про маглов, грязнокровок и их слишком большое количество. Мальчик на это поинтересовался, что же они ему сделали. После этого энтузиазм Тёмного лорда немного поутих.
— Что у нас там сегодня? — спросил Гарри у Тома, посыпая сахаром овсянку.
— Два занятия по зельям — заниматься будем вместе с гриффиндорцами.
***
Кабинет профессора зельеварения находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Снегг, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Закончив знакомство с классом, профессор Снегг обвёл аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные, как у Хагрида, только в них не было того тепла, которым светились глаза великана. Глаза Снегга были холодными и пустыми и почему-то напоминали тёмные туннели.
— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.
Он говорил почти шёпотом, но ученики отчётливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снегг обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках трансфигурации, здесь никто не отваживался перешёптываться или заниматься посторонними делами.
— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снегг. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. После этой короткой речи царившая в курсе тишина стала абсолютной.
— Ага, ага. Как же! Почему в таком случае он до сих пор здесь торчит?
Эта реплика Тома немного успокоила мальчика.
Гермиона Грэйнджер нетерпеливо заёрзала на стуле — судя по её виду, ей не терпелось доказать, что уж её никак нельзя отнести к стаду болванов.
— Ну и выскочка! — прошипел он.
— И чего ты цепляешься, не видишь, что ли, у человека защитная реакция работает на полную мощность.
— По-твоему, это ей поможет?
— Каждый сходит с ума по-своему. Я же не возмущаюсь, когда ты меня достаёшь лекциями по тёмной магии.
— Я тебе уже говорил, что такое качество, как чувство благодарности, у тебя полностью отсутствует?
— Говорил. Раз десять или двадцать. Только ты сам себе противоречишь.
— Почему это?
Их перепалку прервали.
— Поттер! Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?
Этот вопрос застал мальчика врасплох. «Измельчённый корень чего с настойкой чего?» — растерянно думал Гарри, но Том, к счастью, умел вбивать в голову знания, так что ответ быстро нашёлся.
— Из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти.
На лице учителя на секунду проскользнуло недоумение, но оно очень быстро пропало, и был задан следующий вопрос.
— Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?
— Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов.
— Похоже, наша новая знаменитость всё-таки открывала учебники, прежде чем приехать в школу.
Снегг разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной чёрной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Когда всё было измельчено, нарезано, добавлено и помешано, а учитель начал расхваливать зелье Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал, Гарри мысленно поинтересовался у Тома:
— И что это было?
— Что было, что было! По-моему, очевидно, что Снегг выбрал среди вас фаворита. Вот поэтому с Малфоем не стоит открыто ссориться.
— Я не совсем про это.
— Он присматривается. Ты мог бы попробовать если не разрушить, то пробить брешь в стене его стереотипов. Продолжай в том же духе, и он или изменит сложившееся мнение, или покажет неумение разбираться в ситуации.
— Какие стереотипы? Я же ничего ему не сделал, я его вообще впервые встретил.
— Я знаю.
— Так объясни!
— Не сейчас, Поттер. Всему своё время, — раздраженно отмахнулся Том.
— Почему-то мне кажется, что это время не наступит никогда или наступит слишком поздно.
— Угомонись, мелкий. Это не та проблема, которую ты обязан решать прямо сейчас. Эту проблему вообще не тебе нужно решать, так что успокойся. Займись лучше учёбой. Я тебе объясню, в чем дело, но чуть позже. Веришь?
— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Поттер, но на большее рассчитывать он не мог, так что действительно успокоился. Из большинства знакомых Том врал меньше всех. Утешение было так себе, но выбирать особо не приходилось. Оставалось последовать совету, то есть заняться учёбой.
Дежурное обращение. Люди! Пожалейте бедного автора, оставляйте комментарии.
