Моменты, что меняют судьбы.Сумерки медленно спускались, окутывая стены древнего поместья мягкими тенями. Ярко
красный закат еще окрашивал линию горизонта в розовый цвет, создавая контраст с
черным небом с миллиардом звезд над головой. Красота этого места привлекала своей
неразгаданной тайной, спокойствием, защищенностью. Фасад огромного замка создавал
ощущение мира и спокойствие. Но внутри бушевала затаенная буря.
Красивая женщина стояла напротив мужчины с искаженным гневом и яростью лицом. Спина черноволосой женщины была идеально ровной, голова горделиво поднята, роскошные волосы собраны в строгий пучок, руки смиренно сложены, но в глазах читался вызов и нежелание подчиняться. Крисцилла Малфой не хотела, что бы ее семейный очаг рушился вот так. И воспитание леди сейчас боролось в ней с природным чутким пониманием, что хорошо, а что плохо, когда разум сам восстает против несправедливости. Она подавала гостью мужа чай, готовясь, если что, проявить все свое мужество, защищая самое дорогое, что есть в жизни любой женщины – свою семью.
Лорд Волдеморт был недоволен, крайне недоволен последними событиями. Юная мисс
Малфой храбро вышла против него, не боясь поднять палочку. Это ломало все его планы.
- ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВОСПИТАТЬ В НЕЙ УВАЖЕНИЕ К МОИМ ВЗГЛЯДАМ. ОНА
ДОЛЖНА СЛЕДОВАТЬ ЗА МНОЙ, ДОВЕРЯТЬ МНЕ, А НЕ ВЫСТУПАТЬ ПРОТИВ
МЕНЯ, ЗАСТУПАЯСЬ ЗА ДРУЗЕЙ ГРЯЗНОКРОВОК!
Гнев Темного Лорда почти осязаемо заполнял темнотой огромный зал знаменитого своей
красотой поместья.
- Милорд, пришли плохие вести. Авроры разбили наш отряд под… - щупленький
волшебник с водянистыми глазками, окруженными лучиками морщин, трусливо смотрел
на Лорда.
- Мне не нужны плохие вести. АВАДА…. Хотя нет, ты мне еще понадобишься, Петтигрю.
- Лорд, вы прекрасно понимаете, что сложно было контролировать ее, когда она столько
времени проводила в школе, ее распределение на гриффиндор поломало все…
- Вот не надо говорить, что ты был не в силах повлиять на маленькую девчушку…
- Я воспитал в ней доверие к себе…
- Ты воспитал в ней непокорность и слишком своенравные взгляды. А еще большую
никчемную любовь к ней в себе. Не забывай, она всего лишь грязнокровка.
Северус Снейп, который сейчас возвращался к хозяину с докладом о проваленной
операции, быстро шмыгнул за ближайшую колонну и притаился. Лили – грязнокровка?
Наследница Малфоев – магглорожденная? Это невозможно!
- Это то, чего ты не в состоянии понять, Реддл, - глаза Абаркаса Малфоя сверкнули
недобрыми огоньками. – Мы полюбили эту девочку, как родную. И я желаю ей лучшей
участи, чем быть твоей слугой.
- Это отказ повиноваться?
- Я не буду предавать собственную дочь.
- Так будь ты проклят! АВАДА… Хотя нет, - на змеином лице Лорда появилась злобная
ухмылка. – Ты будешь умирать медленно мучительно. Аккринулус!
И противник, стоявший перед ним, опустив палочку, опустился на колени, чувствуя, как
яд медленно заструился по его венам. Миссис бросилась к нему, осторожно касаясь мертвенно бледной, холодной кожи лица.
- Не надо, Милорд. Лучше меня, прокляните лучше меня, - кричала она в истерике, а слезы все текли и текли по прекрасному лицу.
- Крисцилла, не надо, - голос Абаркаса звучал слабо, но, как и обычно твердо, слышны привычные надменные и самоуверенные нотки, что так легко могут пробирать то дрожи по коже незнакомцев, и так легко успокоить его жену. – Во имя наших детей, не надо.
Крис привычно повиновалась, следуя словам мужа, что были неоспоримы. Она встала и не по-женски смело взглянула в глаза Темного Лорда. Ярко голубые глаза с уже проявляющимися красными прожилками небрежно скользнули по стройной фигуре. От макушки головы, где волосы были собраны в идеально аккуратный пучок, ниже по плоскому животу и по-юношески тонкой талии, стянутыми тугим корсетом, по бедрам, ногам… Насмешливо холодный взгляд вновь вернулся к глазам, словно желая проверить сколько она выдержит. Ровно 30 секунд.
- Что ж, я отменю свое заклятие, если прекрасная миссис Малфой согласится на пару ночей, в утеху будущему властителю…
- Я согласна…
- Нет! – голос Абаркаса сорвался на крик, отчаянный порыв защетить самое дорогое. Он зажмурился от резкой боли в голове.
- Родной, ради тебя я готова… - теплое дыхание коснулось уха, мягко пощекотало висок. Стало куда легче.
- Нет, - еще громче сказал Абаркас, прилагая все оставшиеся силы, что бы встать и смотреть в глаза врагу стоя, как равному. – Мы не будем подчиняться приказам какого-то полукровки, возомнившего, что может…
- Круцио, - насмешливый голос Темного Лорда звучал стальным звоном, а в глубине слышались отголоски скрываемой ярости.
Мышцы на теле постаревшего на несколько лет Абаркаса неприятно напряглись в ожидании нового приступа боли. Но боль оказалась куда сильнее, чем он ожидал. Потому что уши разрезал громкий крик из уст любимой женщины.
Руки непроизвольно сжались в кулаки, требуя немедленно заступиться. Абаракас силой воли сдержал себя, чтобы не опускаться до маггловского мордобоя.
- Экспеллиармус, - одно легкое движение руки и палочка вылетела из бледной руки Тома Реддла с длинными красивыми пальцами, на одном из которых блестело кольцо.
Вспомнилось, как семнадцать лет назад теплым летним вечером в поместье Малфоев влетел белоснежный лебедь – патронус Касандры Лестрейндж, который тихим голосом девушки произнес только четыре слова:
Том.
Крестраж.
Смерть.
Семь.
А потом, душной летной ночью в их привычную жизнь влетел вихрь по имени Лили, девочка, что изменила весь ход их жизни, девочка, которая еще такой маленькой, смогла перестроить что-то в их головах на путь, что один только может быть истинным, на путь добра.
Конечно, Абаркас Малфой, наследник магического рода, в доме которого магия словно вибрировала, знал, что такое крастраж. Попытка продлить свою жизнь, защитить ее от любого влияния. Попытка получить бессмертие. Путем обрыва чужой жизни. Неужели, он и в правду создал семь? И кольцо точно один крестраж.
- Да как ты смеешь, - на лице Лорда появилось свойственное ему змеиное выражение. А потом голос зазвучал елейно, мягко, почти нежно, но тая угрозу большую, чем самый пронзительный выкрик проклятья. – Ваша семья могла бы стать ближним кругом, элитой нового общества, оказаться в венце нового уклада жизни. Только лишь отдав мне свою грязнокровку. Но вы отказались, тем самым предав то, во что наши семьи поклялись верить много веков назад. И твое, Абаркас, наказание за предательство будет особо жестоко.
И Темный Лорд покинул поместье Малфоев, оставляя за собой шлейф тьмы, частичкой которой он сам был.
Древний замок, полный чудесной магией, вложенной основателями много веков назад, был окутаны бархатистой тьмой майской ночи. В окнах горел мягкий желтый свет, ученики великой Школы Чародейства и Волшебства готовились ко сну.
По одному из коридоров в подземелья замка, ведущему к гостиной Слизерина, тихонько крались трое мальчишек. Одеты они были в традиционные школьные мантии, а серебристо-зеленные галстуки говорили о принадлежности к факультету великих и чистокровных. Молодость светилась в их глазах множеством великолепных идей и наполеоновских планов. Голубоглазый черноволосый парень, явно лидер, что-то объяснял остальным.
- Еще чуть-чуть и Василиск будет готов, - вдохновенно говорил юный Том Реддл. – Он уже видит во мне хозяина, признает во мне наследника великого Салазара Слизерина.
- Да, - поддакивает второй мальчик. Его отличают белые, словно первый снег волосы и ярко голубые глаза, как ясное зимнее небо – фамильные черты Малфоев, что так резко бросаются в глаза наследника Абаракаса. – Теперь справедливость восторжествует, и деяния наших великих предков будут завершены.
- А нас буду восхвалять предшественники, а наши имена войдут в историю! – добавил третий мальчик. Маленький, щупленький, со слезящимися глазами и вечно заискивающим взглядом. Давид Петтигрю.
- Василиск очень мощный, но если кто-то нас выдаст, наказание понесут все немалое, и даже огромный змей нас не спасет, - задумчиво сказал Том. – Мы должны связать друг друга не только пустыми обещаниями. Непреложный обет!..
- Но Том, - глаза Абаркаса округлились. – Это слишком серьезно. Это опасная магия.
- Ты струсил?
- Н.. нет!
- Отлично!
А Давид Петтигрю просто не сводил с Тома восхищенного взгляда, как на человека более сильного, чем был он сам.
Трое мальчиков сжали пальцы друг друга в рукопожатии, до хруста в пальцах, давая обещание, скрепившее их жизни невидимой, но не менее от этого мощной магией.
Они не знали еще, насколько серьезно их обещание.
Три года спустя…
Серые больничные стены больницы Святого Мунго надежно скрывали двух молодых людей от глаз других пациентов. Оба были бледны. Юный Малфой от пережитой болезни, лишь тончайшая черта отделяла его от смерти. Реддл же был бледен от гнева… и страха, в котором не признался бы и себе.
- Как ты мог, Абаркас, - холодные бесчувственные глаза Тома Реддла смотрят на своего школьного друга с презрением.
- Я забылся…
- ТЫ БЫЛ ПЬЯН!! Как ты мог рассказать своим собутыльникам о Василиске. Благо они не заметили, да и память им стереть не составило труда. Но обмануть Непреложный обет…
- Прости меня, Том…
- Не смеши меня, Абаркас. Магия связала нас сильнее, чем можно представить. Теперь ты обязан мне жизнью…
- Я понимаю…
- Нет, не фигурально. Я не смог найти другого заклинания, кроме того, что связало твою жизнь с моей…
Том так и не понял, что Абаркас понимает суть этого заклятья даже сильнее его самого…
Двери роскошной гостиной поместья распахнулись вновь, впуская красивого светловолосого юношу. Люциус Малфой быстрыми легкими шагами пересек комнату. Точеные скулы, резкий подбородок, стальные голубые глаза, статная подтянутая фигура, дорогая мантия, высокомерная манера держаться и взгляд, что ставит всех других людей ниже, чем он сам. Идеальный наследник рода Малофоев, хладнокровный и готовый на все, что бы сохранить фамильную гордость.
Люциус после окончания Хогвартса поступил на службу в Министерство и сейчас делал карьеру. Для юноши 21 года карьера и в правду впечатляющая: Люциус уже был главой образовательной ветви Министерства Магии. Это могло бы вызвать у вас уважение и восхищение умом юноши… Если бы не тот факт, что на эту должность его устроил товарищ детства Абаркаса. Но, тем не менее, Люциус был достаточно умным молодым человеком. Правой рукой темного Лорда. И этот факт уже можно считать достижением. Ведь Том Реддл всегда приближал к себе только талантливейших людей, способных на выдающиеся поступки. А тщеславие, природная льстивость, обаяние и привлекательная внешность открывали Люциусу многие дороги в мире чистокровных лжецов.
Таким был двадцати однолетний Люциус Малфой, наследник великого рода, воспитанный на традициях, в которые свято верил, но от которых те, кто так усердно вбивали их в него, отказались, не раздумывая.
- Здравствуй, отец, - глаза Люциуса вспыхнули удивлением, однако на лице не дрогнул ни один мускул, который мог бы выдать хоть каплю человеческих эмоций, чувств, переживаний. Да, в свои 21, в самый разгар молодости, когда кровь в жилах должна бушевать морем гормонов и эмоций, Люциус уже научил свое сердце стучаться ровно, чтобы не случилось.
- И ты не хочешь знать, что случилось с твоим отцом, почему ему больно, от чего он страдает? – Клисцилла смотрела на сына холодно, впервые в жизни осознавая, что она не узнает в этом холодном бесчувственном юноше своего сына.
Того, который приходил в пять лет в их с Абаркасом спальню, потому что под кроватью завелся монстр. А потом они все вместе шли в бой, что бы победить монстра. Она тогда называла их своими героями, взъерошивала их белоснежные, как у самого чистого ангела, волосы, и они вместе вызывали домовика, и пили чай. Маленький мальчуган внимательно слушал рассказы о школе волшебства, о том, как в мире волшебников уважаемы всегда были Малфои, и в его глазах уже тогда вспыхивал неприятный огонек ощущения гордости и вседозволенности. А потом появился старый друг Абаркаса Том Реддл, и муж потерял сон и аппетит, все думал и думал о случившемся, не желая рассказывать ей об этом. Реддл постепенно превратился в Темного Лорда, а Люциус рос под его влиянием, все больше и больше проникаясь его безумными идеями о чистокровии. Весь чистокровный свет буквально возносил эти идеи, а Крисцилла все чаще и чаще ловила на себе похотливые взгляды этого ужасного человека. А потом была та ночь, когда он принес в их дом Лили. Зеленющие глаза девчушки проникли в душу, и женщина буквально молила мужа, что бы ребенок остался. Реддл исчез из ее жизни на долгие одиннадцать лет. И она почти поверила, что ее семья еще может быть счастливой, но все вернулось. Крисцилла видела, как ее муж презирает этого, так называемого Лорда. И понимала, что эта ночь - то, к чему шли последние шесть лет.
Когда-то в детстве Люциус очень боялся увидеть в глазах матери такие вот презрительно недовольные огоньки, ведь это означало, что он в чем-то провинился. Крисцилла никогда не кричала и, Мерлин упаси, не била детей, но разочарованные искорки в ее глазах били побольнее хлыста. По этой причине Малфой всегда стремился к идеалу. В пять лет он вел себя с комично изысканной вежливостью, когда другие мальчишки веселились и дразнились. В одиннадцать на церемонии распределения в Хогвартсе он проявил все свое мужество, не подавая страха, хотя колени тряслись и подгибались, как и у других первогодок. Все последующие годы он не нарушал школьные правила, получал лучшие оценки, сдавал годовые экзамены на отлично. На СОВ все учителя только что не вешали ему на грудь ордена за прекрасные результаты, по факультетской гостиной он всегда ходил прекрасным принцем, вызывая восхищение девушек, на которых ему было глубоко наплевать. На всех кроме одной. Алексия Кранквоурт была с факультета Рейвенклоо с одного с ним курса. Ее семья была чистокровной, близкой родней бывшей итальянской королевской семьи. За их бледную кожу на родине люди считали их вампирами и дьявольскими созданиями. Так лет 20 назад Кранквоурты переехали в Англию. Темный Лорд сразу решил завербовать семью, только их первый ребенок пошел в Хогвартс. Однако глава семейства гордо заявил, что хотя магглы на протяжении нескольких веков сжигали их семью на кострах, боясь неведомой им силы, они уподобляться низшей расе и убывать их не намерены. И как бы все чистокровное английское сообщество не старалось, ничего у них не получалось. Так Кроуквортам был закрыты пути в мир Люциуса, но сердце, которое раньше повиновалось зову разума, в этот раз решило устроить бойкот. Люциус хорошо помнил те три ночи, которые он провел с прекрасной, словно божество из какой-нибудь греческой легенды, девушкой. Помнил тонкие ладони на своей спине, пальцы с ноготками, до боли впивающимися в спину; помнил жар, что затопил все его существо, когда их тела сливались. Она смеялась, что его поклонницы еще устроят ей разборки, за то, что он проводит время с ней. А он в ответ шептал ей в губы, что защитит ее в любом случае.
Тогда какие-то змеюки все-таки пронюхали об этом. И тогда-то впервые в жизни перед юным Люциусом встал его первый выбор между своей жизнью и долгом. Между тем, как хочу и тем, как надо. Между светом и тьмой. И он выбрал долг. Но свет ли это? Осень хотелось увериться, что да. Тогда он впервые в жизни совершил предательство, сказав, что девушка околдовала его Амортенцией. Скандал замяли, а Кроукворты уехали из Англии. Но ее глаза, когда он недрогнувшим голосом врал, глядя ей в глаза, запомнились ему, словно отпечатавшись на сетчатке, не давая спокойно спасть по ночам.
И Люциус трудился на благо великой цели – отчистке волшебного сообщества от грязнокоровок, еще усердней, желая доказать, что его цель оправдывает те, средства, что он выбрал.
Таким был Люциус Малфой, молодой человек, у которого не было права на выбор лишь по тому, что он сам перекрыл себе доступ к этому праву во имя призрачных идеалов. Понимал ли он это? Где-то в глубине души и сознания, да. Но семья для чистокровного волшебника выше сердца. Это он усвоил еще в детстве.
- Я видел, как Темный Лорд вышел из этой комнаты крайне недовольный. Мне кажется, это все объясняет. Отец провинился перед хозяином и понес наказание. Так зачем же спрашивать, если это и так ясно?
- Он нам больше не хозяин! – голос Абаркаса звучал уже, как обычно твердо, однако одголоскки боли еще слышались в его глубине.
Он с усилием поднялся, что бы смотреть сыну в глаза, что б увидеть в них хоть что-то, будь то согласие, или протест, или ненависть, или уважение. Хоть что-то кроме пустоты. Но внутри холодных глаз была именно пустота, так умело скрывающая эмоции.
- А что, если не секрет, случилось, батюшка?
Голос Люциуса так и сочиться ядом.
- Мы просто не будем больше иметь никаких дел с…
- Но почему?
- Просто поверь. Вся эта война заходит слишком далеко. Сначала чистка планировалась просто от грязнокровок. Теперь в планах убивать каждого, кто станет на пути. А что потом? Потом Реддл прикажет убить всякого волшебника, кто учился не на Слизерине! И ты пойдешь за ним, скажи, сын?
Голос Абаркаса сорвался на крик в конце речи. Ему было далеко до умения сына хранить хладнокровие, чтобы не случилось.
- Вы предали то, во что верили, чему учили меня всю мою жизнь. Оставили, словно этого и не было никогда. Может, и вашей любви никогда не было? Я не могу придать идеалы, к которым шел всю жизнь…
«Шел такой ценой» - просилось на губах.
Но он смолчал. Чувства – оружие против любого. Лучше огораживать себя от чувств, или, хотя бы не давать другим видеть их. Так простые правила, казалось бы…
Что-то рушилось в жизни Люциуса прямо сейчас. То, чего не должно было происходить. Что-то абсолютно неправильное. Абсурдное. Глупое.
«Семья, вот что главное». Люциус хорошо помнил этот вечер. Тогда, за день до его отъезда в Хогвартс, отец впервые разговаривал с ним, как с взрослым.
- Главное не следовать тем или иным правилам….
- Главное – помнить, что семья это единственное, на что мы можем положиться в этом мире.
- Вспомни, сынок…
Голоса родителей, сейчас, тогда в детстве, глаза Лили, отголоски разговоров о чистокровии в Хогвартсе.
- Мы учили тебя, что мы любим тебя, где бы ты ни был и кем бы ты ни был. Ты не понял этого. Прости, мы были плохими родителями, раз… Но постарайся понять сам, ради нас…
Тяжелая дубовая дверь глухо захлопнулась, скрывая юношу, покинувшего дом, но и Абаркас и Крисцилла могли поклясться, что ветер шепнул голосом их сына.
