24 февраля 2006 годаФевраль постепенно сходил на нет. Становилось теплее, солнце садилось всё позже, и на улице уже чувствовалось приближение весны.
Малфой время от времени заглядывал к Гермионе.
Иногда на час, иногда всего лишь на несколько минут. Приходил, приносил какие-то зелья, раздавал указания, оставлял книги и сосредоточенно вертел её палочку, шепча незнакомые заклинания, а может, просто рассуждая вслух. Но о результатах всё ещё не говорил. Конечно, у Гермионы не раз мелькала мысль, что их просто нет, но надежда не покидала её.
А ещё она начала замечать, что наблюдает за Малфоем.
Нет, Гермиона не следила напряжённо за каждым его действием, пытаясь найти подвох и выдумывая, как последний параноик, какие-то невообразимые причины, почему он помогал ей, а просто… смотрела. Изучала, запоминала жесты и привычки, ловила гримасы, иногда пыталась различить слова, скрытые за движением губ. В конце концов, Малфой был практически единственным человеком (не считая добродушной соседки, дерзкой продавщицы в ближайшем супермаркете и мальчишки-разносчика газет), с которым она говорила дольше пары минут.
Не то чтобы это были очень приятные разговоры, но… Нет, конечно, тут не должно быть никакого «но». Гарри и Рон, а вместе с ними ещё десятки волшебников, покрутили бы пальцем у виска, только заслышав такое, тем не менее вся эта ситуация была действительно не так уж катастрофична.
В том смысле, что до полной катастрофы не дотягивала.
Порой Гермионе удавалось забыться. Она могла искренне радоваться и веселиться, например, хохотала над Малфоем, когда тот отскакивал от микроволновки, которая вдруг начинала пищать, или засматривался на холодильник, откуда Гермиона доставала ледяное, будто только из-под охлаждающего, мороженое. Её забавляла его реакция на такие простые, привычные вещи, и иногда Гермионе нравилось представлять, как Малфой остаётся один на один с миром маглов: ставит чайник, забывая воткнуть вилку в розетку, путается в проводах, вздрагивает каждый раз, когда электронные часы громко сообщают время, а затем вдруг понимает, что ему необходимо выбраться в город, потому что он забыл что-то купить… Встречу чистокровного волшебника с магловским транспортом, светофорами или раздвижными дверьми в супермаркете представлять было уже не только забавно, но и чуточку страшно.
Иногда Малфой сбивал её с толку. В первый раз Гермионе даже показалось, что она попала в прошлое, когда он пренебрежительно ткнул пальцем в фотографию с Гарри и Роном, сделанную на заднем дворе Норы, и уточнил, не пользовались ли они камерой Уизли, потому как колдография явно вышла бракованной. Конечно, после недолго смятения Гермиона поняла, что Малфой никогда не видел — а может, просто забыл, что видел, — магловские фотокарточки. Она тогда рассмеялась, попыталась объяснить ему что-то, но всё равно не смогла отделаться от неприятного ощущения.
Такие моменты повторялись и позже. Моменты, когда у Малфоя отказывало чувство такта и впадала в спячку совесть; когда он становился абсолютно невыносимым, забывал, что находится на работе, позволял себе любые вольности и просто вёл себя как зазнавшийся мерзавец.
Но бывало и по-другому.
Кроме того, он помог ей найти временное занятие. Сперва это, конечно, шокировало Гермиону, потому что он предложил сам. Сам! У них как раз зашёл разговор о рунах, ещё в то «кофейное» утро, оказавшееся не таким плохим, как можно было ожидать. Малфой тогда обронил, что ему необходимо перевести какое-то заклинание для финального шага в проверке гермиониных данных — той магической субстанции, которую он достал из её палочки две недели назад. А потом он неожиданно спросил, почему бы Гермионе самой не сделать это.
Она перевела описание заклинания (а потом потратила ещё с десяток часов, чтобы найти хоть какое-то упоминание о нём в доступных источниках), и Малфой — конечно, после тщательной, скрупулёзной проверки, которая здорово задела Гермиону, — удовлетворился результатом и подсунул ей ещё несколько свитков из своего магазина. Они оба понимали, что делает это Гермиона совсем не ради денег. На самом деле, в одиночестве и без магии она уже лезла на стенку и даже была готова сама приплачивать, чтобы заняться хоть чем-нибудь.
Вместе они придумали какое-то глупое имя, собственными силами подделали документы — опыт Гермионы в бумажных делах и малфоевское умение обходить закон прекрасно дополнили друг друга, — а затем Гермиона отправила резюме в некое доморощенное агентство, которое разыскивало древние рецепты зелий, описания магических животных, иногда заклинания, и начала переводить для них, получая вместе с новым заказом небольшой мешочек галлеонов, которые ей, возможно, уже и не пригодятся.
И снова эти печальные мысли.
— Грейнджер?
И снова Малфой отвлёк её от них.
Он всегда аппарировал в коридор, ведущий к задней двери, и по пути в гостиную окликал Гермиону, чтобы не застать в неудобном положении.
— Я на кухне, проходи.
— Я не с пустыми руками, — сообщил Малфой, появляясь в помещении, и без лишних стеснений выдвинул себе стул. Гермиона вся обратилась в слух. — Есть две новости. Во-первых, я начал проверять подозреваемых по твоему списку.
— Что? — опешила она. — Стой! Как? Когда? Что ты им сказал?
— Не суетись, — поморщился Малфой. — Я навещал друзей. Ты была у Паркинсонов семнадцатого ноября, а в начале декабря — прости, не вспомню точное число, — посетила Ноттов, так? — дождавшись её кивка, он продолжил: — Не думаю, что они имеют к этому отношение. Я, конечно, не могу полагаться на честное слизеринское, поэтому подарил им по новому чехлу для палочек, чтобы накопить некоторую информацию. Не спрашивай, как это работает, — не дал он Гермионе перебить себя, заметив знакомое любознательное выражение на её лице. То самое «хочу-знать-всё-и-не-успокоюсь-пока-не-узнаю».
— Ладно, Малфой. И когда же ты сможешь сказать что-то конкретное?
Он нахмурился, вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Я знаю, что бы ты хотела услышать, Грейнджер. Через неделю, через несколько дней, завтра я принесу тебе результаты на блюдечке, взмахну палочкой, и твоя магия вернётся. Как по волшебству, — совсем не весело усмехнулся он. — Но я ничего не могу обещать. Я делаю всё возможное.
Гермиона выпрямилась и поджала губы, зная — спорить бесполезно. Он прав. Он знал, за что взялся, и он прав. А ещё он действительно делал всё возможное. Но ей так отчаянно хотелось, чтобы он сделал ещё и невозможное, — что и нужно было требовать от него.
— Хорошо, — вместо этого ответила она, и Малфой кивнул.
— Я принёс не только вести, — неожиданно он сменил тон и потянулся к внутреннему карману. — Здесь может быть кое-что любопытное, — он выложил перед ней на стол стопку книг. — На самом деле, там есть история девушки, которая очень напоминает твою. Маглорождённая, неожиданная, но постепенная потеря магии, имела очень тесный контакт с волшебниками, кажется, тоже занимала должность в министерстве, — ещё до того, как он успел договорить, Гермиона потянулась за книгами, ухватившись за представившуюся возможность.
Драко понял, что может потерять её, и окликнул, пока она не погрузилась в чтение с головой.
— Грейнджер, есть кое-что, что тебе следует знать, — и, когда она посмотрела на него, уловив в голосе какие-то тревожные нотки, Малфой пояснил: — Она не нашла решения.
Гермиона замерла с широко открытыми глазами, продолжая держать одновременно две книги. Фраза будто сломала что-то внутри неё, врезалась глубже, чем должна была. Разорвала первую ниточку надежды.
В этот момент раздался оглушительный грохот.
Они оба вздрогнули.
— Что это? — Малфой прислушался и резко вскочил, оборачиваясь на звук, который доносился из гостиной. Мгновение он раздумывал, пребывая в некотором шоке, а затем его глаза сузились и он подозрительно посмотрел на Гермиону: — Грейнджер, твой камин что, подключён к сети летучего пороха?
Его голос прозвучал почти угрожающе, и Гермиона почувствовала себя так, словно должна была оправдываться:
— Кажется, я пользовалась им, когда общалась с Роном или Гарри ещё в Хогвартсе, — немного нервно произнесла она. — Но я всегда закрывала его после себя…
— Поэтому-то сейчас к нам пока никто не ввалился, но, судя по звукам, собирается, — Малфой осёкся: — Ты сказала кому-то из своих дружков, что находишься здесь?
— Я… Я не уверена, — Гермиона замялась, но, встретив гневный взгляд, быстро выдала: — Возможно, я обмолвилась при Гарри, что собираюсь провести некоторое время в доме своих родителей, прежде чем уехать ещё куда-нибудь.
Малфой раздражённо рыкнул, внезапно схватил её за локоть, поднял с места и потащил в гостиную.
— Смотри, какая интересная назревает ситуация: Поттер ломится в твой камин!
— Но он же может решить, что я уже уехала и… — робко перебила Гермиона.
— И тогда отправит тебе патронуса. Вероятнее всего, — с некоторым сомнением произнёс Малфой.
Гермиона задумалась, остановившись перед каминной решёткой, которая сотрясалась от магии, пытавшейся пробиться сквозь неё.
— Гарри не решится на это, потому что понимает, что я могу быть среди маглов. На сову он тратить время тоже не станет, ведь, судя по всему, дело срочное, — Гермиона замолкла и неожиданно воскликнула: — Но он может аппарировать сюда, чтобы проверить, нет ли здесь моих вещей. Мерлин! Тогда нужно открыть камин! — наконец дошло до Гермионы. Гарри не должен был увидеть их вместе. Не должен был вообще ничего увидеть. Он должен думать, что она на отдыхе, но никак не с Драко Малфоем. — Малфой, быстрее! Сделай что-нибудь!
— И как ты себе это представляешь? Привет, Поттер, спасибо, что связался с нами, передаю Грейнджер?
— Ну ты же можешь открыть его и спрятаться, — отчаянно предложила Гермиона, не сводя глаз с камина.
— Спрятаться? — язвительно переспросил Малфой. — И где же?
Он оглядел комнату, сетуя на совершенно неудобное расположение мебели. Чтобы открыть камин, ему необходимо было видеть его, но таким образом Драко определённо попал бы в поле зрения Поттера. А этого они как раз и пытались избежать.
— За кресло! — выпалила Гермиона, прикинув, что если он спрячется за спинкой, то Гарри скорее всего его не заметит. Конечно, Малфою придётся немного присесть и наклониться… и, наверное, изогнуть руку не самым удобным образом, чтобы открыть-таки камин, но… — Малфой, пожалуйста! — умоляюще попросила Гермиона, понимая, что не выдержит объяснений с Гарри — и, скорее всего, Роном, — если в доме её родителей обнаружится Драко Малфой. В магловском доме.
— Ты же это не серьёзно, — пробурчал Малфой, понимая, однако, что серьёзней некуда. А ведь он всегда считал, что решения, которые Грейнджер находит в экстремальных ситуациях, оказываются более удачными. Но время поджимало, поэтому Драко выполнил всё, о чём подумала Гермиона: спрятался за спинку ближайшего к кухне кресла, согнувшись в три погибели (Гермиона неожиданно осознала, что он гораздо выше, чем ей казалось), и быстро взмахнул палочкой.
— Гарри, привет! — как только первый жар прошёл, Гермиона склонилась над камином так низко, как только позволяло пламя, чтобы скрыть от Гарри Малфоя. Краем глаза она видела, как тот поднялся из-за кресла, уловив её движение, и быстро скользнул в сторону кухни. Не удержавшись, Гермиона подняла голову и, глядя ему прямо в глаза, одними губами прошептала: — Спасибо.
Малфой пристально посмотрел на неё, сжав челюсти, но спустя мгновение его лицо расслабилось, и он просто кивнул, развернулся и вышел из комнаты. В этот же момент заголосил Гарри:
— Герм! Мерлин, я уже думал, что ты уехала! Постой, ты что, не одна? И почему ты всё ещё там? — спросил он.
— Родители попросили проверить дом, и я аппарировала сюда на пару часов, — легко солгала Гермиона, молясь про себя, чтобы Гарри не продолжил свои расспросы.
— О, ну ладно, — не было похоже, что подобный ответ его устроил, но, как оказалось, было более важное дело. — Гермиона, я по поводу одного события.
— События? — непонимающе переспросила она. — Какого события?
— Ты что, забыла? — несколько агрессивно уточнил Гарри.
— Нет, конечно нет. Но ты не мог бы уточнить, что за событие?
— Которое произойдёт через пять дней, — туманно пояснил Гарри, и Гермиона вспомнила.
Мысль пришла ей в голову так резко и внезапно, что Гермиона чуть было не покачнулась. Событие. Событие через пять дней. Первого марта.
— Рон, — тихо выдохнула она.
Гермиона не забыла. Она держала это в голове ещё с Рождества, раздумывала над подарком в свободное время и даже несколько раз обсуждала с Гарри и Джинни, но… Мерлин. Последние несколько дней, нет, недель ей казалось, что она проживает чужую жизнь, пока в её мире всё по-прежнему. И даже время там должно было остановиться, поэтому-то она и потеряла связь с реальностью.
Кто бы мог подумать, что отсутствие магии так влияет на организм? А ведь Гермионе действительно казалось, что она смогла приспособиться, смогла привыкнуть к такой жизни.
Горькая, страшная догадка внезапно поразила её и накрепко засела в голове: а что если эта растерянность связана с исчезновением магии, но вовсе не из-за того, что Гермиона расстроена, зла и измучена? Что если все её способности были вызваны только лишь магией? Её ум, собранность, смелость. А что насчёт вкусов, пристрастий, страхов и характера?
Что если Гермиона Грейнджер совсем не тот человек, которым она привыкла себя считать?
— Именно, — победно заключил Гарри, не заметив изменений в её настроении. — Рон жаловался сегодня, что не знает, как связаться с тобой. Хотел послать тебе патронуса, но я предложил ему помощь. На самом деле, я надеялся, что застану тебя здесь. Празднование будет в Норе — Молли планирует устроить что-то грандиозное, а затем мы с Джинни собираемся аппарировать вас всех кое-куда, это пока секрет, но тебе я…
— Прости, Гарри, я не думаю, что смогу прийти, — невпопад перебила его Гермиона, всё ещё поглощённая своими мыслями.
Воцарилось молчание.
— Гермиона, что-то случилось? — осторожно спросил Гарри. У него было полное право задать подобный вопрос: даже после расставания или тяжёлых ссор, даже во время командировок и завалов на работе Гермиона и Рон не пропускали важные друг для друга даты.
— Нет, Гарри, ничего не случилось, — ровным голосом произнесла Гермиона, стараясь не думать о том, что врёт. Снова. Да ещё и без причины. Мерлин, в чём вообще был смысл врать? Гарри — аврор и по совместительству её лучший друг, который согласился бы возродить Волан-де-Морта, только чтобы помочь Гермионе. Он всегда делился с ней своими проблемами, переживаниями и мыслями. И она отвечала тем же — они знали друг о друге всё. И что же удерживает Гермиону от того, чтобы сказать ему на этот раз? Махнуть на всё рукой, воскликнуть, что, да, случилось! Случилось ещё как! И попросить его прямо сейчас прыгнуть в камин, а потом, как только он окажется рядом, разрыдаться на его плече и выложить ему всё. Абсолютно всё, начиная с того злополучного дня, когда ей не удалась множественная трансфигурация. И плевать на Малфоя, который наверняка подслушивает и успеет аппарировать, а если не успеет — сам виноват. И плевать на их дурацкий контракт, который они всё равно не скрепили непреложным обетом просто потому, что магия Гермионы была слишком слаба. И плевать на то, что Гарри ничем не сумеет помочь — он всё-таки не всесилен и не может подчинить себе всё.
Внезапно причины, по которым надо было объясниться перед Гарри, превратились в причины скрывать всё и дальше.
— Я просто не могу, прости, — прошептала Гермиона. — И передай мои извинения Джинни. И Молли. И… Рону.
— Я не буду врать, убеждая тебя, что Рон переживёт, — немного прохладнее, чем следовало в разговоре лучших друзей, произнёс Гарри, но его голос мгновенно смягчился: — Ты же понимаешь, что мы все очень хотели бы тебя видеть.
— Да, да, Гарри, понимаю, — из последних сил сдерживая всхлип — и вместе с ним горькую правду — ответила Гермиона. — Мне, правда, очень жаль. Но, как только я вернусь, мы же сможем встретиться? — с надеждой спросила она, понимая, что ждёт своего возвращения, а не самой встречи.
— Конечно, Герм, ты же знаешь — я не могу нормально завтракать по субботам, если не вижу ваших лиц, — рассмеялся Гарри, и Гермиона тепло улыбнулась языкам пламени, охватывающим его лицо. — Ладно, меня ждёт Джинни. Кстати, она передавала привет. Говорила — еле терпит до того момента, когда сможет рассказать тебе о последнем туре Гарпий.
Гермиона лишь кивнула и снова улыбнулась, понимая, что теперь голос точно подведёт, если она попытается ответить. Гарри помахал, и огонь последний раз лизнул его лицо, а затем потух. Гермиона подалась назад, всё ещё не отводя взгляда от того места, где только что были глаза её лучшего друга, а теперь оставались только чёрные, истлевшие угли.
Она знала, что он не поверил ей и потом устроит допрос с пристрастием — хорошо, если не запрёт в камере, — пока она не расскажет ему всё, не объяснит своё поведение и не искупит все грехи и перед ним, и перед Роном. Но пока что Гермиона была не готова говорить.
Ей казалось, что она сидела так, на коленях, склонив голову, бесконечно долгое время и могла бы просидеть ещё столько же — прямо до скончания веков. Или хотя бы до скончания одного единственного — её собственного — века. Но Малфой, кажется, был послан на гермионину голову, чтобы врываться в её жизнь самым беспардонным образом.
— Зря ты не сказала ему, Грейнджер.
Его голос не выражал никаких эмоций: Малфой не пытался поучать или укорять её, но нервы Гермионы были и так на пределе, и это неожиданно стало последней каплей. Она вскочила в одно мгновение и подлетела к нему.
— Не смей! Даже не думай, Малфой! — злые слёзы брызнули из глаз, и Гермиона судорожно сглотнула, стараясь дышать глубоко и размеренно. — Ты не имеешь никакого права лезть в мои дела!
— Я понимаю, почему ты не сказала, — игнорируя её истерику и даже не отступив, продолжил он всё так же спокойно. — Но они все могли бы помочь тебе. Устроить какое-то переживание, вызвать нужную эмоцию. Конечно, я не уверен, что магия всё ещё внутри тебя или может вернуться сама, но это было бы полезно.
— Я знаю, Малфой! Прекрати делать из меня одну из своих глупых, ни на что не способных клиенток, которые только и требуют, что наложить пустяковое защитное или применить чинящее чуть посложнее Репаро! — воскликнула она. — Сколько бы ты ни отказывался это признавать — я не такая. Я понимаю всю эту теорию не хуже — Мерлин, да иногда даже лучше! — чем ты. И мы оба знаем, что все эти чувства, переживания — просто чушь!
Его глаза блеснули, губы слегка дрогнули — и Гермиона не могла не заметить, что он просто сдерживает усмешку.
— Знаешь, забудь, — надломленным голосом внезапно произнесла она и махнула рукой.
— Нет, послушай, Грейнджер, тебе понравится, — она подняла на него взгляд и увидела, что Малфой улыбается. Видимо, его действительно что-то развеселило. — Сейчас я буду рассказывать тебе о чувствах, — с толикой пафоса сообщил он. — Тут я всё-таки разбираюсь чуть больше тебя — забавно, не правда ли? Эмоции могут помочь, Грейнджер. Это сложная, запутанная сфера колдопсихологии, в которой многое притянуто за уши, но эта часть относится к вполне достоверным фактам. Ты же не станешь спорить, что магический выброс — нормальное явление? Молодец, умная девочка, — он отступил в сторону, когда Гермиона попыталась его ударить, и продолжил: — Тут та же история: тебя пугают — магия реагирует. Тебя удивляют — магия реагирует. Тебе доставляют удовольствие — ну, ты поняла.
— Если ты в таком восторге от этой теории, почему же ещё не проверил её? — недовольно спросила Гермиона.
— Запланированный выброс — это сложно.
— Признай, ты просто не знаешь, как напугать, удивить или обрадовать меня.
— Ладно, допустим, Поттер справился бы лучше, — парировал Драко и, кажется, тотчас пожалел о своих словах, заметив, как помрачнела Гермиона. — Хотя я всё-таки против Поттера в нашей компании. Вдвоём нам гораздо веселее, разве нет? — неожиданно добавил он.
Гермиона подняла на него ошарашенный взгляд, и увидела, что Малфой, судя по глазам, тоже был изумлён собственными словами.
— А разве да?
— Да, — уверенно кивнул Малфой, но предпочёл сменить тему, озарённый внезапной мыслью: — Знаешь, я думаю, что сильных эмоций я у тебя не вызову, но, по крайней мере, могу помочь развеяться. Тебе не мешало бы пройтись.
Гермиона автоматически покачала головой:
— Я не могу показаться в магическом Лондоне.
— Как бы мне этого ни хотелось, но Лондон не ограничивается магической частью, так что мы могли бы…
Гермиона застыла, поражённая тем, что сказал Малфой. Она даже не понимала, что удивляло больше: его предложение пойти с ней или намёк на появление Драко Малфоя в магловском мире.
— Могли бы что? — на всякий случай переспросила она.
— То, Грейнджер, — подтвердил он, очевидно, довольный таким поворотом. — То самое, о чём ты подумала.
***
Она не выпустила его из дома, пока не добилась того, чтобы он оставил мантию и поглубже запихал палочку в рукав. Потом она долго и придирчиво осматривала его одежду, и была готова достать отцовскую толстовку, но передумала, осознав, что Малфой и так был близок к срыву. По его виду казалось — он может схватить свои вещи и мгновенно аппарировать прочь.
Он выдержал.
И это несомненно показало его с лучшей стороны.
Поэтому Гермиона решила не шокировать его нежелательными встречами с маглами и повела знакомой с детства немноголюдной дорогой. Они прошагали несколько кварталов, почти не переговариваясь, а затем очутились прямо на набережной.
Там встреча с местным населением была уже неизбежна, но Малфой, к ещё большему удивлению Гермионы, был абсолютно спокоен, лишь глазел по сторонам, иногда задерживая взгляд на людях чуть дольше положенного.
— А ты не такой дикий, как я считала, — сообщила она нарочито безучастно, когда они прошли с сотню ярдов вдоль реки и Гермиона уже устала изумляться, исподтишка поглядывая на Малфоя.
— Это ты сейчас попыталась меня оскорбить? — поинтересовался он, и Гермиона смутилась. — В принципе, попытка засчитана, но, чтоб ты знала, я иногда бываю в магловском Лондоне. Здесь, правда, — ещё никогда, — отметил он.
С округлившимися от шока глазами она посмотрела на Малфоя, который наконец-то встретился с ней взглядом.
— Ты? В магловском Лондоне?
Сколько ещё ей предстояло узнать о нём?
— У меня магазин, Грейнджер. Кто бы мог подумать, что одна из самых магических профессий так тесно связана с миром, где полностью отсутствует волшебство, а? — он усмехнулся. — Я иногда обращаюсь в цветочные лавки, покупаю вещи, которых нет у нас, изредка испытываю заклинания или зелья. Да ничего такого, не смотри ты так, — успокоил он её и, вспомнив, добавил: — А ещё я был в библиотеке.
Гермиона молча уставилась в пустоту, переваривая информацию.
— Ты действительно работаешь, — осторожно произнесла она и покосилась на Малфоя, тут же отводя взгляд.
— Ты же вроде уже говорила, что я сумел показать себя как специалист, — не очень удачно пошутил он, но Гермиона улыбнулась.
— Та статья была фикцией, ведь так?
— Как и многие до неё, — подтвердил Малфой. — Как и многие после неё. Ещё будут, я имею в виду, — слегка печально пояснил он.
Гермиона неловко улыбнулась, хотя было совсем не до смеха, и всё-таки решилась задать вопрос:
— Почему ты назвал лавку своим именем, Малфой? — голос прозвучал достаточно деликатно, но тон быстро сменился на требовательный. — Ты же не идиот. Прекрасно понимаешь, что людям нужно время, чтобы смириться и принять. Даже самым разумным сложно так просто забыть, к чему имели отношение Малфои.
— Имеешь в виду кого-то конкретного? — язвительно откликнулся Малфой. — Я действительно не идиот, Грейнджер. Именно поэтому ты обратилась ко мне, не так ли? Как и десятки других волшебников, попавших в затруднительную ситуацию. А в скором времени порядок изменится: счёт тех, кто будет приходить за помощью ко мне, пойдёт на сотни.
— Ты не ответил на вопрос, — мягко остановила его тираду Гермиона.
Он замолчал — сорвался на полуслове. Они сделали несколько шагов в полнейшей тишине, и Гермионе уже начало казаться, что он не собирается отвечать. Но он пнул какой-то мелкий камешек, задумчиво посмотрел на воду, а затем слегка повернул голову.
— Это был вызов. Наверное, единственный, на который я решился, — отрешённо поведал Малфой, и Гермиона затаила дыхание, боясь спугнуть его искренность. — Но ты и так это знала, разве нет?
Она понимала, что ответа не требуется, но всё равно едва заметно кивнула и исподтишка глянула на Малфоя. Его лицо было расслабленным и спокойным, и Гермиона неожиданно для себя почувствовала силу, которая скрывалась за этим мнимым безразличием. Не только магическую.
Она подумала, что они невероятно похожи, и поэтому понимают друг друга лучше, чем могли бы подумать. Они оба были отщепенцами, оба одновременно принадлежали и не принадлежали тому миру, частью которого хотели быть и в котором отчаянно пытались занять своё место.
— Прости, — само сорвалось с языка. — Прости, что я вела себя так первое время, — он покосился на неё, и Гермиона решила ответить откровенностью на откровенность. — Я спокойно выдерживаю ежедневные пикировки с коллегами, перепалки с друзьями, дебаты с министерским советом, которые затягиваются на часы, но… но это оказалось сложнее, чем я могла предположить, — Гермионе не нужно было уточнять, что именно она имела в виду.
Малфой кивнул:
— Я понимаю, — он нахмурился: — Нет, не понимаю, конечно, что за глупости. И надеюсь, что никогда не смогу понять, но это однозначно страшно. Особенно в первое время.
— Иногда мне казалось, что страшнее, чем война, — тихо, будто и не было, прозвучала фраза и тотчас растворилась в воздухе.
Гермиона и сама не обратила внимания, что говорила в прошедшем времени, но Малфой заметил:
— А теперь?
Внезапно он остановился и повернулся. Гермионе пришлось сделать то же самое.
Он стоял перед ней, и за его спиной над крышами домов заходило солнце, подсвечивая фигуру Малфоя и окрашивая его волосы в золотисто-розовый цвет.
Гермиона задумалась.
Новая работа создавала иллюзию занятости и той самой пресловутой причастности к волшебному миру, без которой Гермиона медленно сходила с ума.
Малфой отвлекал её и заставлял поверить, что ещё не всё потеряно.
Гарри помнил о ней и ждал встречи. Так же как и Джинни. И Рон. И все остальные Уизли.
Конечно, иногда ей становилось плохо: не только морально, но и физически. Она почти не спала. И маялась от скуки.
Но, несмотря на все трудности, Гермиона неожиданно поняла, что знает ответ — искренний и честный.
— Теперь уже легче, — она нахмурилась, качнула головой и более уверенно повторила: — Определённо легче.
***
Прощаясь, Малфой некрепко сжал её ладонь, и, хотя его пальцы были холодными после улицы, Гермиона почувствовала, как тепло разлилось по всему телу, будто она вернулась домой.
