7. Флора ФрэнсисПо своей натуре Лили была спокойна. Ее редко можно было вывести из себя, поэтому, когда внутри по неопределенным причинам закипали эмоции, они не отпускали ее просто так. Выжигали внутри дыры, заряжали энергией, но никогда не уходили. Эванс не могла сказать точно, что ее так взбесило, когда она увидела в окнах Поттера с Мили и Мародерами; может, это были остатки чувств той Лили, может, элементарная женская ревность, но внутри что-то отплясывало чечетку и заражало безграничной энергией. Факт оставался фактом: Эванс была полна решимости и сил, дабы стать хотя бы на недельку той, кого все боялись и уважали. Стать чертовкой Лили Эванс, одной из участниц Башни, и просто выплеснуть всю ту желчь, что накопилась внутри.
Поэтому, когда она подошла к Мародерам и вручила Сириусу письмо, она даже толком не понимала, что делала. Ярость и ненависть так пронзили ее разум, что, казалось, не было ничего страшного в том письме. Но она ошибалась, глубоко заблуждалась: вызов Мародером был сродни смертному приговору. Теперь хвататься за голову было поздно, да и не было в том нужды — надо было учиться жить в этом измерении.
Первое, что она решила сделать, — обыскать все ящики и шкафы в поисках чего-то полезного и нужного ей, однако ничего такого запредельного Лили так и не нашла: пару семейных фотографий, заметки их журналов и старые плакаты, которые когда-то, видимо, висели на стенах. И, когда отчаянье почти захлебнуло ее, она вдруг подумала о своей сестре.
— Лили? — удивленно спросила Петуния, зайдя к ней в комнату. По всему полу были вывернуты шкафчики с одеждой, а сама Эванс стояла возле зеркала, поместив руки на бока. В ее лице читалась решительность и упрямство, что не могло не удивить Петунию. — Что-то случилось? Мне сказали, что ты искала меня.
Эванс-младшая бросила на сестру быстрый и колкий взгляд, а потом тяжело вздохнула, аккуратно пробираясь к кровати. Хотелось говорить. Впервые за несколько лет ей хотелось не просто закрыться ото всех, а начать кричать о своих мыслях и чувствах. Кажется, пребывание в этом мире и вправду оставляло на ней неизгладимый след. Или дело было в том, что взгляд ее сестры был наполнен заботой и пониманием. Лили хмыкнула, смотря на Петунию и ощущая, как же ей всегда не хватало этих сестринских посиделок и разговоров.
— Да, — неуверенно прошептала в ответ. Она никак не могла подобрать правильные слова, чтобы разузнать все, что так хотелось. Минуты растягивались, а уверенность спадала на нет, но у кого же еще можно было спросить? — Я немного не понимаю, что происходит, — тяжелый вздох Петунии прервал ее речь. — Я попала в аварию?
Лили внимательно посмотрела на сестру, которая, казалось, не знала, куда себя деть. Эмоции грозились вырваться наружу, а долгое молчание со стороны старшей Эванс только усиливало подозрения.
— Да, тебя сбила машина, — наконец проговорила Петуния, присев на краешек кровати. — Большего никто не знает, очевидцев не было, ты очнулась и уже ничего не помнила, — она вздохнула и закусила губу от неловкости. — Я так волновалась, Лили! Ни за что на свете не хочу пережить те дни заново, это было просто ужасно, сестренка.
Наступило молчание, во время которого Эванс пыталась понять, с чем именно предстоит ей столкнуться здесь. Никто толком ничего не мог ей рассказать; прошлое, казалось, было покрыто прочной завесой тайны, и это действительно выбешивало. Все это было странным; казалось, будто бы кусочки пазла не сходились, вернее, кто-то просто не хотел, чтобы такое произошло. Встав со своего места и обойдя комнату под пристальным взглядом сестры, она на мгновение задержала свой взгляд на фотографиях, а потом повернулась лицом к Петунии.
В этом мире у них, судя по всему, были очень доверительные отношения, так почему бы не воспользоваться этим?
— Может, — Лили на секунду запнулась, не зная, как сформулировать свою мысль. Ее желание могло показаться сестре как минимум странным и непонятным, поэтому стоило правильно подобрать слова. — Завтра сходим на то место, где… меня сбила машина?
Петуния тихо ахнула, удивленно посмотрев на сестру, но, видимо, прикинув что-то для себя, медленно кивнула головой, что означало согласие. Выдохнув, Лили ощутила неимоверное облегчение и радость. Сестра действительно была просто находкой.
— А как же Джонатан? — вспомним про шофера, спросила вдруг Лили. Ей абсолютно точно не хотелось идти туда при свидетелях.
— Мы можем и без него, — обескураженно проговорила Петуния, заметно поубавив пыл в своем голосе. — После школы я буду ждать у книжного возле двадцать третьего дома, только не опаздывай, ладно? Будет нехорошо, если мама узнает обо всем, — бросив последний печальный взгляда, она тотчас покинула комнату.
Лили безразлично хмыкнула, думая, что ей действительно плевать на то, что могла подумать их мать. Эванс вновь посмотрела в зеркало, подмечая в своих глазах еле заметные изменения, а потом подумала, что было бы неплохо отстричь эти проклятые рыжие волосы.
***
День напоминал ей катастрофу. Поругавшись с Майклом из-за какой-то ерунды, Флора не сомкнула глаз ночью, из-за чего впоследствии умудрилась пропустить первый урок, а заодно получить колкое замечание от отца, который был чем-то раздосадован. Жить было тяжело. Нескончаемые ссоры родителей, битый фарфор, а также нищета, в которой они погрязли по уши, заставляли юную Фрэнсис не только учиться, но и горбатиться на работе. Было действительно трудно: учеба в элитной школе доставалась с трудом; времени для того, чтобы упорнее сидеть и учить материал, у нее не было, а родители, которые не переставали орать друг на друга, только добавляли ложку дегтя. Но она не отчаивалась. Прекрасно зная, что в этом мире рано или поздно труд будет вознагражден, Флора ни на минуту не впадала в уныние. Что, как оказалось позже, было все-таки зря.
Пулей ворвавшись в школу, она только и успела забрать учебники и уже собиралась было бежать к кабинету физики, как увидела своего классного руководителя и заместителя директора по совместительству — Минерву Макгонагалл. Об этой женщине ходило много слухов, но все сходились в одном: ей лучше не перечить. Блюстительница правил, Минерва всегда с особой извращенностью любила наказывать своих учеников.
Флора вздохнула. Наказания ей явно не избежать — бежать и прятаться элементарно было некуда. Пытаясь успокоить свое сердце, она робко пошла в сторону лестницы, молясь, чтобы Макгонагалл попросту не заметила ее, но все было тщетно:
— Мисс Фрэнсис, — прогремело на коридор, а желание выругаться вслух возрастало в геометрической прогрессии. Флора развернулась и медленно поплелась к женщине, заранее понимая, что день окончательно был испорчен.
— Здравствуйте, — сухо в ответ.
Минерва скептическим взглядом окинула фигурку Фрэнсис, а затем медленно проговорила:
— Я не хотела бы говорить с вами о таком в подобной ситуации, но долг, — Флора сморщилась, чуть не хлопнув себя по лбу, — который ваши родители не оплачивают вот уже который год, начинает крайне раздражать наших спонсоров. Вы же понимаете, о чем я?
И она понимала. До того, как попасть на бюджет по специальному набору, ей приходилось посещать курсы, которые по стоимости превышали годовой заработок ее родителей. Из-за этого и приходилось работать, не покладая рук; просить помощи у родственников было бы полным унижением, они бы точно не упустили такой возможности.
— Да, конечно, — немного запинаясь, ответила Флора, мигом потеряв остатки своего и без того вялого настроя.
Но Макгонагалл, внимательно поглядывая на девушку, почему-то не спешила ее отпустить. Наконец, нарушив минутную паузу, она произнесла:
— Мне жаль.
«Да, конечно», — подумала Флора. Она прекрасно осознавала, что до нее никому нет дела, кроме друзей и Майкла, но Фрэнсис в жизни бы не попросила ни копейки у состоятельных друзей. Они нужны были ей не из-за этого.
Кинув головой в знак согласия, Флора поспешила к кабинету, слыша звонок, который ознаменовал начало второго урока. Выругавшись, девушка обессиленно села на ступени, прекрасно понимая, что их экстравагантный учитель, любящий запирать двери после первого звонка, уже точно не пустит ее на урок. Настроение было паршивое, хронический недосып влиял на нее крайне негативно: Флора стала раздражительной, что часто портило ее отношения с Майклом, которого она действительно любила. Он был для нее спасательным кругом среди нескончаемой череды серых дней. Обладая спокойным и безмятежным характером, Корнер умел выслушать и дать нужный совет. Поэтому любая ссора, которая происходила между ними, сильно отражалась на ее внутреннем мире. Ей просто до ужаса не хотелось терять дорогих сердцу людей.
Услышав чьей-то стремительный бег, Флора испуганно поднялась со ступеней, пытаясь понять, куда ей можно будет забежать, чтобы спрятаться. Нырнув в проход между лестницей и коридором, она внимательно вглядывалась туда, где, по ее мнению, точно шел человек, а потом удивленно вскинула брови, увидев… Питера. Одного из Мародеров, но самого неприметного и трусливого. Оттого вдвойне удивительно было видеть, как он, опасливо оглядываясь по сторонам, почти что бежал, держась за свой карман. Любопытство распирало, но, пораскинув мозгами, Флора решилась не вмешиваться в его дела и медленно побрела в женскую уборную, надеясь скоротать там оставшееся время.
Когда началась перемена и на нее налетела Доркас с необыкновенно приподнятым настроением, Флора всеми силами пыталась не выдать внутренней тревоги из-за проблем, свалившихся на нее. Медоуз редко пребывала в хорошем настроении, в особенности после аварии с Лили, поэтому, пораскинув немного, она промолчала и начала делать вид, будто все нормально, до тех пор, пока школа наконец не закончится.
— Лили! — Медоуз помахала рыжеволосой бестии, которая, в начале не заметив их, быстро подошла. Надо было отдать должное — Эванс выглядела действительно лучше, а безжизненный взгляд зеленых глаз стал более осмысленным. Жизнь постепенно стала входить в нужное русло, и Фрэнсис улыбнулась: сейчас ей было совсем не страшно вылететь из школы.
На последнем уроке, когда Флора совсем уж было успокоилась, она заметила Майкла, который с хмурым видом сидел в библиотеке и что-то читал. Робко присев рядом с ним, она легонько коснулась его руки, из-за чего Корнер резко выпрямился и бросил на нее недовольный взгляд. Он явно был все еще обижен.
— Фрэнсис, — прорычал он сквозь зубы, когда она сжала его руку сильнее положенного и прикусила губу.
Смотря на него, такого родного и замечательного, она чувствовала, как сердце на мгновение переставало биться, а улыбка попросту не сходила с лица. Она действительно его любила так, как любят самое дорогое в своей жизни; так, как только может любить девушка, терявшая в своей жизни слишком многое. В минуты, когда такое понимание накрывало ее волной, все ссоры казались такими глупыми и бессмысленными, что хотелось даже смеяться от комичности.
— Прости, — тихо прошептала наконец Флора, одарив его самым нежным из своих взглядов, и Майкл сдался. Она поняла это по тому, как напряженные плечи в момент опустились.
День действительно становился все с лучше с каждым мгновением: окрыленная счастьем, Флора шла в обнимку с Корнером прямо к своему шкафчику, чтобы поскорее покинуть здание такой холодной школы и вновь окунуться в работу с головой. Тяжесть бремени совсем не чувствовалась, когда она могла с легкостью сказать, что не одна, и это был один из таких моментов. Флора была счастлива как самый обычный в мире подросток, забывая, что у жизни на каждого заготовлены планы.
— О, Майкл, какие люди! — театрально закатив глаза, проговорила Медоуз, облокотившись о ближайшие шкафчики. Переодевшись, она явно ждала только их, чтобы вместе пройти сквозь коридоры под строгими взглядами учителей, чувствуя волну популярности и страха всякий раз, когда Башня проходила мимо учеников. Это было удивительное чувство. — Давно не виделись.
Флора хмыкнула, пытаясь открыть шкафчик, который отчего-то не поддавался ключу.
— Где Лили? — донеслось до нее.
— Ушла гулять с сестрой.
Корнер слегка удивлённо присвистнул, а потом что-то тихо проговорил, но Флора даже не пыталась понять, что именно, ибо в ней почему-то начинало играть беспокойство. Шкаф не поддавался. Он попросту не хотел открываться. Как раз именно в этот момент она услышала знакомые каблуки своего руководителя, Минервы МакГоногалл, и чей-то возмущенный голос за спиной.
— …я говорю вам, они пропали!
Тело отчего-то напряглось, а дыхание сбилось. Это все становилось просто глупой комедией, ибо попасться опять на глаза Минерве ей действительно не хотелось, а уйти без куртки было бы полным сумасшествием в самый разгар осени.
— Все в порядке? — поинтересовалась Медоуз, хмуря брови, но Флора даже не успела ничего сказать, так как ее окликнул именно тот человек, который действительно сидел у нее в печёнках:
— Мисс Фрэнсис! — требовательный голос Минервы раздался над левым ухом, и пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть ей в глаза. Рядом с ней стояла Милагресс — та самая тупая сука, которая в прошлом выпила немало крови из Башни. Флора поежилась: ей почему-то было крайне неловко стоять под презрительным взглядом однокурсницы.
— Я говорю вам, это точно она! — Мили высокомерно подняла голову, недобро щурясь. — Вы посмотрите на нее: этой бедняжке нечем оплатить свой долг, вот она и украла у меня мои серьги, а учитывая, с кем она дружит, ей бы это не составило…
— О чем ты вообще говоришь, идиотка? — вмешалась Доркас, приготовишься к словесной перепалке. Она загородила Фрэнсис спиной и упрямо скрестила руки на груди. — Как ты можешь вообще хоть что-то предполагать, клуша, у которой побрякушки вместо мозгов?
— Вот! — яростно прошептала в Мили Класэд, почти позеленев. — Они всегда были против меня; я до сих пор не могу забыть, как они испортили мой портрет, профессор, это дело… оно…
— Успокойтесь, — холодно проговорила Минерва, и в коридоре образовалась тишина. Ученики с опаской поглядывали в их сторону, а у самой Флоры кошки скребли на душе. Все казалось ей каким-то неправильным, будто бы она стала игрушкой в чьей-то игре, а Милагресс, которая выглядела уж чересчур уверенной, заставляла только увериться в этом. — Сегодня кто-то взломал шкафчик вашей одноклассницы и украл у нее крайне… дорогие вещи, в том числе и фамильные серьги, — МакГоногалл поджала губы, явно пытаясь не сказать чего лишнего Класэд по поводу того, как неразумно хранить такие вещи в шкафчике. — Все это произошло где-то на втором уроке, и, опросив учителей, оказалось, что, мисс Фрэнсис, вы единственная подозревая. Во-первых, вы не присутствовали на уроке, а во-вторых, у нас есть свидетель, который видел, как вы прячетесь в коридоре, как раз-таки рядом с шкафчиками вашей одноклассницы.
Флора вздрогнула. Все казалось какой-то злой шуткой, потому что ей действительно нечего было сказать в свое оправдание. Как могло все так неудачно совпасть?
— Это недоразумение, — вмешался Майкл, незаметно сжав ее руку. Фрэнсис тяжело выдохнула: ей было душно. — Кто этот ваш свидетель? И почему это вы подозреваете ее без видимых доказательств?
— Доказательства как раз на лицо, — гаденько протянула Мили, нервно накручивая локон на палец. В ее глазах искрились дьявольские огоньки. — Профессор, а пускай она откроет свой шкафчик?
Минерва перевела взгляд на Флору, которая неопределённо дернула плечом и на дрожащих ногах подошла к своему шкафу. Было страшно. Злое предчувствие выгрызало где-то внутри дыру, а на глаза почти что набежали слезы. У нее не было доказательств, замок подозрительно заел, а все события, выстраиваясь в одну нить, начинали казаться просто чудовищными. На свое собственное удивление, шкафчик наконец поддался напору ключа и со скрипом отворился. Все было на месте, как и тогда, когда она бежала на второй урок: учебники стопками лежали у стенок, фотографии, которые были приклеены надежно скотчем, с которых ей улыбались друзья, — словом, все было именно так, как и должно.
За исключением одной вещи: странного пакетика с белым порошком. В ушах застучало, дрожащие руки приподняли его и вопросительно уставились на содержимое. Это был чертов кокаин.
— Нет, — тихо прошептала она, ища помощи у Доркас, которая, казалось, выглядела так, будто ее хорошенько приложили к кафелю, — это не мое! — почти что плача, проговорила Флора, замечая улыбку на устах у Мили. — Я не знаю, откуда это!
Но коридор молчал; пораженный, он убивал своей тишиной.
