Глава 8 - Каникулы у Дурслей– Все родители, чьи дети начинают, продолжают или заканчивают обучение в Школе чародейства и волшебства Хогвартс, обязуются проявить внимание. После грандиозных и горестных событий, так-так… А, наконец: До конца этой недели всем совершеннолетним волшебникам Объединенного Королевства предлагается проголосовать совой «за» или «против» закрытия Школы. Результаты будут подсчитаны Комиссией по образованию, опубликованы в воскресном выпуске «Ежедневного пророка» за седьмое августа сего года и разосланы по совиной почте. Торопитесь, если вам не безразлично! Совы будут приниматься до полуночи пятницы. Подпись обязательна.
Голос Чарли, вслух читавшего заметку, звучал победно. Глаза Рона вспыхнули.
– Так это же замечательно! Видно, кто-то всё же сказал им пару ласковых на собрании, если министерская верхушка не смеет дальше затыкать уши! Теперь у нас есть надежда. Надо немедленно слать сову! Я бы вытряс у Перси Гермеса, да руки пачкать не охота…
– Я проголосую прямо в Министерстве, а мама пошлёт нашу старушку Стрелку как можно скорее, – отозвался Чарли и направился к камину. – И хватит задирать этого несчастного.
– Почему несчастного? – оторопел Рон.
– Потому что он дурак, – вздохнул Чарли и перекинул сумку через плечо.
– Сынок! А чай? – взволновалась Молли, выглянув из кухни.
– Не до чая, – бросил Чарли. Парень и в самом деле спешил, ведь сегодня в Министерстве заканчивалась регистрация боеспособных магов. А он хоть и возвращался в Румынию, но записаться всё же хотел.
– Я тебе, Ронни, оставил на столе то, что ты просил. Ну, вроде со всеми попрощался… Джинни чмокни от моего имени, Джорджу и Фреду навешай люлей, да побольше, – хмыкнул Чарли. – Я их за все три дня один раз издалека увидел. Следила бы за младшими, мамочка! – с шутливой укоризной обратился он к Молли. Та как-то странно взглянула на него, потом подошла и крепко обняла. Чарли шутливо козырнул Луне и Рону и без лишних слов исчез в зелёном пламени камина.
Рон, удостоверившись, что мать ушла на кухню, метнулся наверх, в комнату брата. На столе лежала увесистая толстая подшивка из трёх или четырёх журналов для записей, потрепанных и, кажется, даже опалённых кое-где. Надпись гласила: «Журналы с 1-го по 8-й, год 1994–1996». В графе «Тип» стояло «Внешние», в графе «Контактность» – «Уровень три». И полное имя Чарли. Из всего этого Рон понял только первое и последнее. Пролистнув несколько страниц и ещё больше запутавшись в сокращениях и терминах, он сунул том в сундук и уже приготовился запереть его, как в окно, кувыркнувшись, влетел Свинристель. Больше по привычке, чем с досады возмущаясь миниатюрностью совы, Рон всё же изловил птицу и отвязал записку. В следующую секунду он уже летел по лестнице вниз с блистательной новостью:
– Гарри нашёл Старика! – проорал парень, заставив мать, Флёр и Луну подскочить на диване, где они все трое рассматривали план дома, решая, какую половину лучше отдать молодожёнам.
– …и едет к Дурслям, – уже не так весело продолжил Рон.
Молли шумно вздохнула.
– Ну и слава Мерлину, раз так. Но почему бы нам не устроить собрание и не послушать про встречу до того, как он уедет? – немного тревожно спросила она. – Рон, ты же его лучший друг, я уверена, что ты знаешь больше, чем все остальные члены Ордена вместе взятые!
– Тут написано только, что он просит меня собрать его вещи… Я ещё хорошенько не дочитал… – бормотал Рон, пробегая глазами строчки. И вдруг издал какой-то глухой стон.
– Что с тобой? – удивилась Луна.
– Ногой… ударился! – выдавил Рон и стрелой умчался в свою комнату.
– В чём дело, правда? – переспросила Флёр, но вопрос так и остался висеть в воздухе.
А дело было в новостях от Невилла. Точнее, в отсутствии новостей. Рон трижды посылал Свина на разведку, и всякий раз тот возвращался ни с чем. Парень и сам начал беспокоиться, но, с другой-то стороны, Невилл мог просто не открыть комнату или не найти книгу. Тем более, что Люпин, по видимому, обошёлся без обещанного зелья, и все они, в сопровождении подкрепления из авроров, были уже на пути в Нору. Но в этой записке Гарри прямо сказал, что взволнован. Что-то опять было не так. Совсем не так.
* * *
У поместья Малфоев было одно поистине неоспоримое преимущество перед всеми остальными родовыми магическими особняками. Нет, это был не возраст. И не обширные прилегающие земли. И даже не роскошь, с которой тот был обставлен. Это была его полная невидимость. Исполинских размеров викторианский дом с несколькими флигелями, мрачным фасадом, на котором хищный плющ добрался до третьего этажа, и прудом в гигантском тенистом саду ни разу не был замечен маглами. И вовсе не потому, что любой очевидец в тот же день вместо постели лёг бы в могилу. Просто Малфои умели прятаться.
Сегодня по холмам гулял неспокойный ветер, и это нагоняло сильнейшую тоску на Нарциссу. Не считая десятка домовых эльфов, она отныне была единственной обитательницей особняка. Нарцисса уже несколько свыклась с мыслью, что Люциус прячется и почти перестал показываться в доме, но сын… О чёрт, как эта тварь посмела наложить лапу на её сына?! Она была вне себя вот уже которую неделю и совсем не заботилась о том, что её мысли могли прослушивать.
«Не очень-то ты мне и помог, Северус, – бормотала Нарцисса, разглядывая в окно быстро несущиеся по небу облака, – хотя что ты мог сделать… А теперь эти мерзкие газетёнки марают наше имя!».
Она с силой пнула ворох газет на полу и маленькими шажками заходила по комнате. Ожидание уже давно стало невыносимым. И уже давно пора бы приступить ко второй части плана… О, как чешутся руки наказать каждого ненавистного подлеца! Ну, ничего, возможно, сегодня…
В это мгновение в дверь постучали. Нарцисса распахнула её заклинанием, и перед ней предстал скорчившийся в поклоне домовик, наряженный в исполинскую кухонную прихватку с прорезями для рук и ног. Как ни комично он выглядел, при взгляде на его мордочку становилось не до смеха.
– Новости для моей леди! – прошептал домовик, кланяясь ещё ниже.
– Выкладывай, – прищурилась миссис Малфой.
– Пленник доставлен, и всё готово для…
– Быстрее надо языком шевелить! – взвизгнула хозяйка, отшвырнув пискнувшее существо, и выбежала из комнаты. Её путь лежал по многочисленным коридорам и лестницам вниз, в самую глубину дома, в одно из секретных помещений, которое у членов семьи носило прозвище «сокровищница». Щелчок изящных пальцев заставил массивную дверь открыться, ещё щелчок – и несколько удручённого вида эльфов с хлопком появились из ниоткуда и промаршировали в темноту.
– Не смейте его так наклонять! Тому, кто его разобьёт, я собственноручно отрежу уши, а самого потом скормлю гриндилоу! – предупредила она сжавшихся в комочки слуг, которые в этот самый момент выносили в неверный свет свечей большое, тщательно закутанное в бархат зеркало. Несмотря на то, что ткань была плотной, эльфы все, как один, отвернулись в противоположную от ноши сторону с видимым страхом и страданием на личиках, словно до смерти боясь в него ненароком посмотреться. Тем не менее, процессия уверенно двигалась в сторону лестниц.
– Пленник в сознании? Это важно знать сейчас, – допрашивала Нарцисса слугу, который принёс ей новости.
– Да, госпожа, он в сознании. Даже его жаба не пострадала. Хозяин был поистине милосерден…
– Что? При чём тут ещё и жаба? – несколько оторопела Нарцисса.
– При нём была жаба, – прошептал эльф, втягивая голову в прихватку, как в панцирь.
– Хм… – только и сказала колдунья. – Дела это не меняет. Все в сборе?
– О, да, госпожа.
– В таком случае можете проваливать на кухни. Дальше я пойду одна.
С этими словами она выхватила тяжёлое зеркало из ручонок домовиков и те, с видимым облегчением, дезаппарировали.
* * *
Гарри всё же решился на то, чтобы, собрав всех в доме на площади Гриммо, рассказать о встрече со Стариком. Днём раньше, несмотря на то, что был еще только июль, выпал град, сменившийся противным, мелким как пыль, чисто лондонским моросящим дождиком, и по случаю непогоды на кухне было жарко натоплено. Волшебники проглатывали каждое слово парня и особенно насторожились, когда тот приступил к описанию встречи в пещере.
– Он сказал очень мало, всё больше задавал вопросы, – говорил Гарри. – Самое важное, что мне удалось узнать, это то, что я могу, если потренируюсь, переходить из мира в мир сознательно. По своей свободной воле. Ещё сказал, – Гарри помедлил, выбирая слова, – что та сторона действительно не просто наше будущее. То есть… я о том, что если мне надо попасть в будущее, то это почти можно сделать, а вот если я хочу попасть в сон, то это уже опасно. Это, как он сказал, тоже будущее, только самое невероятное и несбыточное. Туда лучше с телом не соваться.
– А… смерть? – замирая, спросил Рон, который единственным из друзей слышал эту историю впервые.
– Смерть, – Гарри опустил глаза, – это Абсолютное будущее. И туда тоже лучше… не ходить. Пока.
– Троллю понятно, – отозвался друг, сглотнув.
Гарри замер на несколько секунд. Опять это непрошенное чувство бездны, которую не перепрыгнешь. Он словно вновь оказался в кромешной тьме пещеры, и снова безысходность камнем навалилась на него. Сириуса не вернуть.
– Гарри, но что он имел в виду под тренировками? Ведь ты, Рем, сам нам сказал, что это опасно, и Гарри может исчезнуть, – волновалась Молли.
– Нет, если я смогу держать контроль, – ответил за оборотня юноша, неожиданно для себя оживившись. Воцарилась тишина.
– Гарри, ты уверен, что всё нам рассказал? – в сотый раз тихо и хрипло спросил Грюм. – Не ясно, как эта ваша встреча поможет нам победить, совсем не ясно. Что ты собираешься делать дальше?
– Ехать к Дурслям, пока ещё не поздно, – пожал плечами молодой волшебник. – И учиться держать контроль, – мрачно добавил он.
А совсем поздно той ночью, при свете коптящих свечей Гермиона, на цыпочках пробравшись к парням, расстелила на полу подборку статей из «Пророка». В середине лежала та, в которой мистер Лавгуд впервые намёками написал про убийство Трелони. Рядом лежал кусок совсем свежей газеты с официальным отчётом о случившемся. В заголовке стояло: «Министерство считает, что готовится грандиозная серия новых убийств». Гарри пересказал друзьям свой сон, потом всё, что произошло между ним и ианник. Спать все трое отправились только под утро, когда розоватый свет коснулся кое-как протёртых окон. Ребята всю ночь пытались связать воедино все те чудовищные события, что произошли в стране за каких-то два месяца.
Когда утренний свет набрал силу, Гарри, Тонкс, Грюм и Билл, все одетые так по магловски, как это только было возможно, и обременённые багажом, вскочили в поезд до Литтл Уингинга. День обещал быть на удивление ясным, но полусонного Гарри это совсем не радовало. Он от чего-то чувствовал, что стоило ему напялить магловскую одежду и прихватить обычный чемодан, как волшебной силы в нём стало словно чуточку меньше. А может, просто унылые лица нескольких маглов-соседей по вагону нагнали на него тоску. Одно было ясно – к Дурслям он не хотел. Странно, но не смотря на сильное чувство презрения, где-то в глубине начала вить своё гнездо непрошенная злодейка-жалость. А это значило, что ещё немного, и Гарри начнёт бояться. Не за себя. За них. Глупых, серых, недалёких и бессмысленных маглов. Гарри усиленно принялся рассматривать изрядно раскисшие за последние недели поля, только чтобы авроры не заметили растерянного выражения его лица. Они ехали в тишине ещё довольно долго, но в конце концов молодой волшебник тронул за рукав задремавшую Тонкс.
– Нимф, как ты думаешь, Волдеморту не придёт в голову идиотская мысль перебить Дурслей?
Этот вопрос застал метаморфа врасплох.
– С чего это?
– Да так. Они меня столько лет терпели. По сути дела, если бы не эта сумасшедшая семейка, он бы давно до меня добрался.
– Ну, они даже сами не подозревали, что только из-за ваших кровных уз их пряничный домик является для тебя защитой более сильной, чем заклинания Хогвартса. Гарри, будь спокоен, тут-то мы что-нибудь должны придумать, – она и вправду задумалась. – Единственное, что меня не на шутку начинает тревожить… – она замолкла, как только напротив оглушительно всхрапнул Грозный Глаз.
– Что? – Гарри пристально уставился на Тонкс, боясь, что та по старой привычке опять начнёт увиливать.
– Сам-знаешь-кто, Гарри, – она понизила голос. – Тебе не кажется ну хоть чуточку странным, что лето уже в самом разгаре, а он всё ещё и мизинцем не попытался тебя тронуть, а?
Гарри промолчал. Эта мысль безусловно входила в число тех, что не давали ему спать по ночам. Он закрыл глаза и мысленно повторил набор условий для сознательного прохождения Пелены. Старик не отстал от юноши, пока тот не научился произносить их не только по порядку, но и с конца и в разнобой.
– Кстати, при тебе даже книг никаких нет. На что хоть похожи эти тренировки по прохождению?
Парень открыл глаза и посмотрел на метаморфа.
– Концентрация, концентрация и ещё раз концентрация, – наконец проговорил он, вдруг показавшись сбитой с толку волшебнице на десять лет старше своего возраста. – Как ловля снитча.
Гарри усмехнулся, привычно толкнув сползшие очки обратно на переносицу, и наваждение пропало.
Поезд медленно объезжал очередное бурое поле. До дня рождения оставалось две недели. Чудовищно маленький срок для волшебника, которому нет ещё и семнадцати, но который срочно должен придумать, как победить одного из величайших тёмных магов тысячелетия. И чудовищно большой срок, если не выходить из пыльной комнаты магловского дома, не пользоваться волшебством и не иметь возможности даже вести нормальную переписку. Да, совы с парнем не было. Слишком опасно. Тем временем поезд медленно, но уверенно подходил к ухоженной маленькой платформе. В долине показались первые двухэтажные домики городка.
«Здравствуй, мечта», – кисло подумал Гарри.
* * *
Лица Дурслей действительно надо было видеть. Особенно лицо дяди Вернона, когда тот с трубным криком «А вот и почта!» распахнул сияющую новой краской дверь.
– Драссьте, – уронил Гарри и, не глядя на остолбеневших родственников, под истерический свист кухонного чайника потащил чемодан и метлу на второй этаж.
– Пе…Петунья… ты тоже это видела? – робко проговорил мистер Дурсль, «отмерев».
Та активно закивала покрытой бигудями головой и медленно осела на диван.
– Так и есть, Вернон. – страдальчески проговорила она. – Всё, о чём нас предупредил сумасшедший старик, сбывается! Зря ты не подобрал этого маленького вредителя на вокзале, они всё равно от нас не отвяжутся…
– М-м-молчать!!! – мгновенно вскипел дядя Вернон и топнул ногой так, что в гостиной повалился торшер. Наверху дверь выразительно хлопнула. Мистер Дурсль был не просто вне себя, он был на грани обморока. Так и не найдя никаких внятных слов, он схватил портфель, повернулся три раза вокруг собственной оси, но, почему-то так и не решившись погнаться за племянником, вывалился в дверь. Вскоре его крошечный автомобильчик уже поднимал клубы пыли на дороге. Петунья начала всхлипывать, а Дадли, который на протяжении всей сцены не проронил ни слова, под шумок деловито принялся за папочкин завтрак.
– Что-то мне подсказывает, – тихо обратился Гарри к своему отражению в пыльном зеркале своей комнаты, – что в этом году меня точно оставят в покое.
И оказался, в общем-то, прав.
На следующий день Гарри спустился вниз уже после того, как Дурсли закончили завтрак. Петунья молча открыла холодильник и протянула ему два яйца, остатки молока и холодный бутерброд с затвердевшим паштетом.
– Готовить будешь сам, не младенец, – сухо отчеканила она. – Сковороду проверю, если хоть царапинку найду…
– …можешь проваливать, – закончил за неё Дадлик, ставя рекорд по скорости переключения каналов в телевизоре. Происходившее на экране мельтешение явно занимало его больше, чем бледная физиономия родственника.
– Сядь, – велел дядя Вернон, скомкав наконец газетные баррикады и исподлобья уставившись на Гарри. Тот сел, с тоской косясь на бутерброд.
– Как ты сюда добрался и как ты вообще посмел…
– Поездом. А потом, это мой последний…
– Заткнись! – гавкнул дядя, бабахнув кулаком по столу. Петунья вздрогнула, процедив что-то вроде «Вернон, сервиз!». Дадлик хихикал.
– До твоего последнего дня тут осталось тринадцать дней. Никаких сов. Полётов. Никакой чертовщины, ты понял?
Волшебник кивнул, мысленно удивляясь, как мирно и спокойно начинается утро. Если бы только Дадли чавкал не так оглушительно…
– Уж поверь… мы тебя быстро выставим, тут никому дела нет до твоей защиты! – продолжал наливаться краской дядя Вернон.
Гарри поднял руку, как в младшей школе, когда нужно было задать вопрос. Мистр Дурсль фыркнул.
– Допоздна сидеть можно?
Петунья передёрнула плечами.
– А письма писать?
– Я сказал, никаких птиц!!!
– По вашей почте.
Дядя Вернон выпустил пар. Гарри принял это как положительный ответ.
– Ну, что ж. Тогда мы договорились, – холодно отозвался парень. Игнорируя сковороду, он разбил яйца в миску, выплеснул туда молоко, поболтал в будущем омлете вилкой и сунул в его микроволновку.
– И никаких царапин, – пожал худыми плечами юноша, удаляясь в ванную. – Приятного дня.
* * *
Невилл с трудом разлепил глаза. Вся правая сторона головы была словно ошпарена. Резкая, ритмичная боль не давала даже моргнуть. Один глаз открылся с трудом, а губу щипало так, что хотелось только одного – приложиться к чему-нибудь холодному. Но это, увы, оставалось только желанием. По полутьме и сырому холоду маленькой залы он определил, что это подвал. Или даже подземелье. А по тошнотворно пульсирующей боли в запястьях и лодыжках – что те намертво прикручены верёвками к какой-то каменной штуке. Из-за острой боли повернуть голову он тоже не мог.
Как назло, память отказывалась служить. Точнее, он помнил, как распахнулась дверь в сумрак Выручай-комнаты, помнил и первый острый удар и то, как палочка с огоньком на конце выскользнула из пальцев. И как навалилась чернота. Но и только. Парень толком ничего не успел подумать, только одна мысль, точнее обрывок, зацепилась в сознании – что это ловушка. Что ж, теперь сомневаться точно было не в чем. Минуты проходили медленно, мучительно.
Он кое-как скорчился на полу, даже попытался прижаться вздувшейся щекой к холодному граниту, но в это самое мгновение с другого конца сводчатой комнаты раздался какой-то шум и топоток маленьких ножек.
– Проваливайте на кухни, – нетерпеливо закричала какая-то женщина, – дальше я пойду одна!
И дробный стук каблуков. Невилл выпрямился. Кто бы это ни был, он не собирается предстать перед своими мучителями жалко привалившимся к стене. Верёвки тут же врезались сильнее, и Невилл подавил стон. Каково же было его удивление, когда в свете ярко вспыхнувших факелов у нему процокала каблуками Нарцисса Малфой собственной персоной, да не одна. У парня волосы на голове зашевелились, ведь на шаг позади неё, обмениваясь язвительными улыбочками, небрежно вышагивали Джордж и Фред Уизли…
Нарцисса со всей возможной аккуратностью, почти с нежностью поставила что-то овальное на тяжёлый треножник. Вся конструкция теперь по форме напоминала зеркало. После этого, полюбовавшись ещё чуток, она повернулась к пленнику и с отвращением на бледном личике осмотрела избитое лицо парня.
– Ну и откуда у вас руки растут? – с тихой яростью проговорила она, и Невилл понял, что обращалась она к братьям Уизли.
– А что? Он знаешь как в ответ саданул? До сих пор ухо ноет, – глядя в сторону, отозвался Фред.
В ответ Нарцисса несколько секунд сверлила его взглядом.
– Какой хвостороги вы меня тут держите? – тихо спросил Невилл, с каким-то новым лицом взирая на братьев. Он всё ещё едва верил глазам.
– Надо, вот и держим, сопляк-недоучка, – бросила в ответ Нарцисса, передвигая зеркало так, чтобы оно оказалось прямо перед носом парня. – Ничего, всё, что бы тут ни произошло, только на пользу таким, как ты!
– Можешь не стараться, я и так представляю, на что теперь похож, – с тихой, незнакомой злостью и гордостью прошептал Невилл, не сводя горящего взгляда с рыжей пары. – Такого подлого заговора никто даже представить не мог… Как вы посмели… Что она с вами сд…
Но Нарцисса не дала ему продолжить, ловко заставив рот Невилла захлопнуться одним заклинанием.
– Так потому и стараемся, красавчик! Авось, думаем, похудеешь от удивления, – отвратительно скривился один из близнецов.
– Пора приступать. – Нарцисса вытащила из складок платья кусок позолоченного по краям пергамента. – Вы двое, готовы?
Уизли вытянулись в струнку.
– Ну, и кто согласен помогать? – склонив голову на бок, спросила она. Те переглянулись, но не ответили. Миссис Малфой наморщила носик и небрежно ткнула палочкой во Фреда. Тот нехотя сделал шаг вперёд.
– Давай, не куксись. Не так уж и больно. Солдаты вы, или не солдаты? Запомни, я обещала тебе всю Хорватию! – с этими словами она отвернулась и сосредоточилась. «Во славу Лорда!» доносилось до Лонгботтома вперемешку с отрывками сложной формулы. Ещё немного, и запах электричества медленно наполнил подвал, а у Невилла зазвенело в ушах. Словно порыв ветра зашевелил его взмокшие волосы, но он понимал, что это только набирающая мощь магия. Внезапно Нарцисса толкнула Фреда за треножник, так, что если бы не замотанное в ткань стекло, он и пленник в упор смотрели бы друг на друга. И тут она сдёрнула покрывало.
«Какое странное зеркало…» – вяло подумал Невилл, невольно отворачиваясь. Оно оказалось больше сходно с обратной лупой, чем с обычным стеклом: с другой стороны, в окаймлении витой, сложной деревянной рамы на него смотрел Фред, точно так же отворачиваясь. Нарцисса всё быстрее повторяла заклинание, стало пронзительно холодно, потоки явно недоброй магии и гул в ушах усилились. Зеркало словно ожило, переливаясь всеми оттенками осенней грязи. Внутренний голос Невилла уговаривал его не смотреть. Да что там, он уже прямо-таки визжал от ужаса.
– Неет, милашка, – ласково вцепившись в его подбородок ногтями, прошептала сквозь гул Нарцисса, – смотри… Смотри внимательно!
Невиллу нестерпимо хотелось вывернуться, он изо всех сил рвался от стены, даже пробовал замахнуться, но верёвки намертво удерживали его на месте… не смотреть было невозможно… какой угрожающий гул… о Мерлин, больно же! Выгнувшись в последний раз и вскрикнув от боли, он заметил, как точно так же скорчилось напротив него лицо Фреда.
– Что ты натворила, ведьма…. – бессильно проговорил Невилл, роняя голову на грудь и на секунду теряя сознание.
– А ничего. Ты ведь просто в зеркало посмотрелся, Лонгботтом. – нежно ответила та. – Ну, вот мы твоё личико и починили, – она хихикнула. – Скажи, разве тебе не нравится? Ну?
Одним пальцем она помогла ему приподнять белобрысую голову. В ровной глади стекла отражалось довольно миловидное, без единой царапины лицо. В зале снова стояла тишина, и можно было увидеть, как взгляд голубых глаз постепенно приобретает осмысленность. И загорается новым, страшным и ледяным огоньком.
– Нравится, – медленно ответил Невилл и криво ухмыльнулся. – Так гораздо легче…. госпожа!
* * *
Гарри так и не вспомнил, что ему снилось на этот раз. В памяти намертво отпечатались слова старого Ахнома, что истинный Проходящий уже никогда не сможет заснуть сном младенца. Такова плата. Ну его к гремлинам, этот сон младенца, он бы и так перебился, но это уже переходило все границы… Гарри встал с кровати, не в силах больше перекатываться с боку на бок, и бесшумно заходил по комнате. Какой горгульи матрас теперь такой малюсенький?
Второе правило – всегда запоминай свои сны. Этот пункт тоже летел ко всем гоблинам. В голове пусто, но щемящее чувство того, что снилось что-то важное, не давало парню успокоиться. Впрочем, дело, возможно, было не только в снах. Прошло только два дня, а волшебник уже изнемогал в ожидании хоть каких-то новостей. Почтовые совы заведенным порядком носили почту, но просматривать страницы Гарри уже не мог. Разве только для того, чтобы убедиться – в восьмичасовых новостях о пропавших ранее и вновь пропадающих без следа людях все, как одно, несчастья были замешаны на магии. Магловская полиция стояла на ушах, Скотланд Ярд был в ярости. Министерство безопасности мягко увиливало от общения с репортёрами. Пока эти почтенные организации усиленно выясняли, что за мегасеть скрывается за пропажами, и радовали Дурслей своей некомпетентностью, худой чёрноволосый волшебник пытался найти способ незамеченным отправить письмо на Гриммо, 12. Одного он не предусмотрел – посылать записки магловской почтой было совершенно бессмысленно. Двенадцатого дома на площади Гриммо для маглов не существовало.
Мысль о телефонном звонке покинула его голову в тот момент, когда дядя Вернон смотал все телефонные провода в доме и увёз их на работу, от греха подальше. Дадлик тоже ни с того ни с сего проявил чудеса сообразительности и поставил на своем компьютере шестнадцатизначный пароль. И, наконец, все трое Дурслей ровно в восемь часов вечера, перед тем как прилипнуть к телевизору, запирали в сейф мобильные телефоны. Но Гарри был только благодарен родственникам за предусмотрительность. Сами того не зная, они заставили его, промучившись сутки, додуматься до использования Патронуса для общения с остальными волшебниками. В следующую же ночь мерцающий в темноте олень принёс звук аплодисментов из Штаба. Гарри готов был наколдовать Дурслям букет роз, но решил, что всё же сделает это как-нибудь потом. Может, даже посмертно.
