Воспоминания возвращаются, или Не лезьте к Мерлину со всякими глупостямиСеверус в нерешительности стоял неподалеку от жилища семейства Уизли, пытаясь набраться храбрости и приступить к выполнению плана под кодовым названием “Заставь жену вернуться за добавкой”. Нет, мы ни в коем случае не хотим усомниться в храбрости профессора Снейпа. Он не раз и не на словах доказывал, что отважен и решителен. Но одно дело – сражаться с недругами, убивать врагов, и совсем другое – пытаться соблазнить свою собственную жену, да еще в доме ее родителей. Ладно бы только родителей, так еще и ее чокнутых братьев, которые по непонятной причине даже после женитьбы не покидали родительское гнездо. Если бы не нервное напряжение, Снейп наверняка нашел бы весьма забавным тот факт, что в Норе умудрялось сосуществовать такое количество народу, и при этом дом не развалился ко всем чертям. Это надо уметь. Нет, конечно, Мастер зелий и сам не привык к роскоши, но чтобы так… Семеро детей, двое родителей – это уже девять волшебников. Добавьте к ним Флер – жену Билла Уизли, Одри – Перси, Анджелину – Фреда, Луну – невесту Рона и подругу Джорджа (каждый месяц новую)… А если учитывать привычку Уизли не ограничиваться одним ребенком, то представить себе, что будет в недалеком будущем, не составит особого труда: мини Хогвартс. Наверное, самым любимым ребенком у Молли и Артура сейчас был Чарли, который ни с кем, кроме своих драконов, не “встречался”. Но дракониху в дом не приведешь, так что свидания проходили на нейтральной территории.
И как прикажете незамеченным пробраться к Джиневре, когда на каждый квадратный сантиметр Норы приходится минимум один человек? К тому же, Северус абсолютно не помнил, где именно находиться комната жены. Да, ситуация становилась хуже некуда. Но, с другой стороны, стоять как истукан тоже не имело смысла. Надо было на что-то решаться. Или туда, или домой. Тем более что начинал моросить дождь. Вряд ли вид промокшего до нитки возбудит Джинни. Стоп. А почему он должен именно возбуждать? Возможно, Джиневра нашла в нем что-то другое. Ум, например? А может… Ну… мало ли что она могла найти. Или все же?
“Да что за мысли у нынешней молодежи в голове? – выругался Снейп. – Что этой Уизли вообще от меня понадобилось? Я что, мало настрадался во время войны? Я что, не заслужил покой? Но нет, Северус, так просто ты не отделаешься. Вначале 7 лет терпи Поттера, а потом… А может, я тут и не причем? Может, я на ней женился по приговору суда? Быть может, это мое пожизненное наказание? Мерлин, – чуть ли не взмолился слизеринец, – верни мне память!”
Как говориться: не проси о чем-либо, а то сбудется. Ну, раз уж попросили…Нате вам.
Словно вняв мольбам Мастера зелий, Мерлин – известный шутник – услужливо подкинул тому всего два воспоминания, но зато каких!
Первое воспоминание Северуса Снейпа:
Северус сидел за своим рабочим столом и отчаянно черкал пером в работе какого-то очередного горе-студента, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разорвать пергамент на мелкие кусочки. Это надо же до такой степени наплевательски относиться к учебе! Ну ладно, посмотрим, кто будет смеяться последним. Завтра он устроит нерадивому студенту незабываемый урок зелий. Он… Но что именно он сделает с бедолагой, а может и со всем его курсом, Снейп не успел придумать, так как в дверь постучали.
– Войдите! – рявкнул слизеринский декан, заранее ненавидя того, кто нарушил его уединение и помешал наслаждаться, представляя, что будет завтра на уроке.
В кабинет, робея перед грозой Хогвартса, вошла рыжеволосая девочка.
“Рыжая. Значит Уизли, – пришел к выводу зельевар, еще не видя лица ученицы. – Эти Уизли когда-нибудь кончатся?”
– Чего тебе?
– У меня отработка, – выдохнула та.
– Да что ты говоришь, – фыркнул Северус. – Отработка... Ну что ж, давай приступим. Что желает делать юная леди?
Джиневра перепугалась намного больше, чем если бы мужчина приставил к ее горлу волшебную палочку. Снейп спрашивает, чего хочет студент..! Девочка поняла, что ничем хорошим сегодняшняя отработка не закончится.
– Я…Я сделаю то, что вы скажете.
– Все, что я скажу? – усмехнулся Мастер зелий, вставая из-за стола и приближаясь к ученице. – Все-все?
Что-то в поведении профессора было… нездоровым: и то, как он смотрел на девушку, и то, что начал расстегивать профессорскую мантию.
– Да, – облизав пересохшие губы, ответила Уизли.
Внешне она выглядела так, словно еще до конца не понимала, что именно собирается сделать с ней Мастер зелий, но всем сердцем желала, чтобы это что-то было жутко неприличным. Как в одном из журналов для мальчиков, который она нечаянно нашла в комнате близнецов и рассматривала, переворачивая страницы дрожащими руками.
Ну что можно сказать? Повторимся: не проси о чем-либо, а то…
Дальше память весьма подробно и красочно воспроизвела “все-все”, что Северус делал с Джинни, и от чего покраснел бы тот самый журнал.
– Будешь приходить ко мне каждых два дня, – произнес слизеринский декан, застегивая мантию.
– Как скажете, профессор, – не стала спорить гриффиндорка (она ведь была послушной девочкой) и с позволения своего учителя покинула подземелья.
После подобного воспоминания Северусу неожиданно стало жарко, несмотря на довольно прохладную погоду. Еще бы! Вытворять такое со своей собственной ученицей! Хотя кое-что положительное мужчина все же вынес из увиденного: Джинни была девственницей. Это весьма радовало. Но с другой стороны… С ученицей! Как-то непедагогично. Но… приятно. Нет, нет и еще раз нет. Плохо, Северус. Плохо! И словно решив не мучить и так вдоволь настрадавшегося зельевара, память услужливо подкинула ему следующее воспоминание.
Если после первого Снейпа бросило в жар, то теперь… В обморок он не упал, и не мечтайте. Наоборот, воспрял духом.
Второе воспоминание Северуса Снейпа:
Урок зелий. Северус из последних сил пытался не заснуть прямо на глазах у студентов. Если бы он только знал, чем обернется его опрометчивое решение позволить Джиневре приходить к нему по вечерам. Невинная девушка... Так мило краснела и сопротивлялась поначалу. Говорила что-то о том, что она "не такая". Хитрая рыжая чертовка! Наверняка все заранее продумала. Сначала она действительно послушно приходила каждые два дня. Забегала, так сказать, за полчаса до отбоя. Но потом… Каким-то непостижимым образом умудрилась одолжить у Поттера плащ-невидимку (что же она сказала этому недоразумению?) и стала приходить каждый вечер. Чтобы хоть как-то разнообразить встречи, Северус пытался поговорить. Но "поговорить" девушку не интересовало. И если Джиневра в этом похожа на свою мать – бедный Артур. Он вообще герой, если смог ограничится семью детьми. Так вот, Джинни приходила каждый вечер, но и этого ей показалось мало. Мисс Уизли убедила профессора МакГонагалл, что ей нужны дополнительные занятия по зельям, чтобы поступить на колдомедика, и теперь… Теперь Северусу самому приходилось проходить ежедневные отработки у Джиневры, которые не отменяли ее вечерних посещений.
– Значит так, Северус, – принялся рассуждать логически зельевар. – Сопоставим факты. Ты по невыясненной причине накинулся на свою ученицу прямо в классе во время отработок. Как Джинни и говорила. Но она не сопротивлялась. Наоборот, стала наглым образом (как и свойственно гриффиндорцам) домогаться тебя. И ты, естественно, не мог… ну ладно... не хотел что-либо изменить. В этом нет ничего странного, ты же нормальный мужчина, а не какой-то монах, как все о тебе думают. С тобой все понятно, но вот Джинни... Почему она не сопротивлялась?
В голову приходило только одно: Джинни решила отомстить слизеринцу за все издевательства над гриффиндорцами весьма своеобразным способом: замучив того в постели. Или он все же сумел разбудить в девушке неконтролируемую страсть? Хотя какая разница? Соплохвост фестрала не краше. Если это всего лишь месть, то он стал объектом издевательств, и девушке наплевать на него самого и на их ребенка. Вряд ли она вообще планировала заводить с ним детей. А если так, то он не позволит безнаказанно насмехаться над собой. Младшая Уизли ему за все заплатит! Если же Джинни была тайно влюблена в него и поэтому безропотно отдалась, то…
Все бы ничего, но он совершенно не помнил, что именно чувствовал к гриффиндорке. Почему женился на ней? Хотя, если внимательно посчитать, выходит, что Джиневра уже была беременна во время их свадьбы. Значит, он женился на ней как честный и порядочный человек. Или же нет? И он все-таки ее любит? Сложно, конечно, представить, что он, профессор зелий, слизеринский декан, сам Северус Снейп, влюбился в какую-то… гриффиндорку, в Уизли. Но причина ”женился, потому что честный и порядочный” выглядела еще менее вероятной. Какой, к Вольдеморту, порядочный? Нет, он, конечно, порядочный, но не до такой же степени! Это уже не честность и не порядочность, а идиотизм! А он – не идиот.
– Все, хватит, – фыркнул Снейп, окончательно запутавшись. – Пора определиться. А сделать это можно только путем опыта. Надо сейчас же найти жену и сделать так, как говорил Люциус. Совет, конечно, дурацкий, и понятно, что таким образом он решил поэкспериментировать на мне. Но, учитывая мои недавние воспоминания, его совет придется как нельзя кстати. Если я люблю Джинни, то с удовольствием исполню обязанности мужа, если же я к ней ничего не чувствую, то… смогу в любой момент вспомнить рецепт одного из сложных зелий.
Приняв решение, Мастер зелий бесшумно, как и свойственно… нет, не призраку… Снейпу, направился к Норе.
А тем временем в поместье Малфоев.
Люциус нервно мерил шагами кабинет. Когда-то Малфой искренне гордился размером комнат в своем имении, но сейчас, порядком подустав, аристократ предпочел бы апартаменты поменьше.
“Интересно, как там дела у Снейпа? – тяжело вздохнув, подумал красавец блондин. – Чего он там соплохвоста за хвост тянет? Сделал бы все по-быстрому и вернулся в свои пенаты, чтобы я смог с ним связаться и все выяснить. А то торчу здесь один, а Гермиона, наверное, уже в постели… И не со мной, а с книжкой.”
Воспоминание о книжке заставило Малфоя вздохнуть еще раз.
– И как она только может? – не сдержавшись, воскликнул Люциус. – Предпочесть книжку мне! А еще говорят, что мы – слизеринцы – чертовы извращенцы. Да это гриффиндорцы самые настоящие извращенцы. Какая женщина, кроме гриффиндорки, конечно, осталась бы равнодушной и холодной, когда рядом я? Да разве бы ее интересовала какая-то там книжка? А эта лежит себе и обо мне даже не вспоминает. Жестокая, черствая… Совести у нее вообще нет! – все больше расходился Малфой. – Мерлин, и как я мог жениться на такой?
Ну и зачем спрашивал? Головной боли не хватало? Не хватало – будет.
Люциус устало опустился в кресло у камина и, наполнив хрустальный бокал красным вином, прикрыл глаза, чтобы хоть немного успокоиться, отвлечься от гнетущих мыслей. И тут…
Первое воспоминание Люциуса Малфоя:
Люциус неспешно разглядывал витрину магазина, размышляя, сколько новых камзолов ему, вновь холостому мужчине, приобрести, как вдруг его взгляд наткнулся на отражение спешащей куда-то девушки. И ничего особенного в ней не было: девушка как девушка, но вот коробочка, которую она держала возле уха и что-то в нее говорила, была… странной. Остальные волшебники тоже оборачивались и непонимающе качали головами. Но виновнице переполоха, судя по всему, не было до этого никакого дела. Она остановилась перед входом в книжный магазин и, тряхнув коробочку пару раз, тяжело вздохнула.
– Мама, здесь очень плохая связь, – заорала она. – Я тебе потом перезвоню.
И, сунув странную штуковину в карман мантии, исчезла в магазине. Люциус узнал девушку. Это была ни кто иная, как Гермиона Грейнджер. И теперь маг мог с уверенностью сказать, что коробочка – не волшебный артефакт, а какая-нибудь маггловская вещь. Поняв это, аристократ утратил всякий интерес к вещице, она даже начала вызывать у мужчины брезгливость, как все маггловское, но вот сама гриффиндорка… Странно, но Люциус никогда не замечал, что у него такая реакция на Грейнджер. Именно “реакция” и повела Малфоя прямиком в магазин. Оказавшись внутри, бывший слизеринец кинул парнишке-продавцу пару монет и вежливо приказал убраться. А когда тот замешкался, легонечко пнул тростью, придавая ускорение. Оставшись в магазине без свидетелей, Люциус легко нашел Гермиону. Гриффиндорка была удивлена, не просто увидев самого Малфоя, а еще и услышав от него вопрос: какая именно книга ее интересует. Решив не нарываться на неприятности, Грейнджер показала мужчине учебник по чарам, который тут же полетел на пол.
– Нет, – промурлыкал Люциус, – эта книжка ничему не научит. А вот эта… – в руках мага появилась книга из секции для взрослых волшебников. – Эта – другое дело. Я даже готов лично объяснить тебе введение.
– Введение во что? – пискнула Гермиона, зная, что ничего хорошего от Малфоя ждать не приходится. К тому же девушка заметила, что в магазине они одни.
– Сейчас увидишь, – многообещающе ответил аристократ, прижимая девушку к стене.
И она увидела. И не просто увидела, а попробовала воплотить в жизнь под чутким руководством Люциуса не только введение, но и первую главу. Гермиона, как девушка любознательная и искренне любящая учиться, была не против продвинуться в изучении и дальше, но в дверь магазина нагло барабанили какие-то невоспитанные волшебники…
Люциус резко выпрямился в кресле, едва не расплескав вино.
– Мерлин, до чего же я докатился! – взвыл мужчина. – Грейнджер, гриффиндорку, подругу Поттера, что б у него шрам каждый день чесался..! Прямо в магазине! И еще столько денег продавцу дал. Да за эти деньги я мог…
Малфой залпом (раньше с ним такого не случалась) осушил бокал.
– Хотя вынужден признать, что она быстро учится. Способная девочка. И гибкая. Но это не объясняет, почему я на ней женился, – продолжил размышлять красавец блондин. – Ну, завел интрижку с врагом. Как будто со мной раньше такого не случалось. Но я же на всех не женился. Так какого..?
Спрашивали, так какого… вам приспичило? Ну, раз спрашивали, то невежливо будет не ответить.
Второе воспоминание Люциуса Малфоя:
Гермиона лежала на шикарной кровати, застланной зелеными шелковыми простынями, и увлеченно рассматривала ту самую подаренную ей Люциусом книгу. А сам хозяин поместья с обиженным видом возлегал рядом. И ему было на что обижаться. Несколько часов назад он торжествовал, предвкушая целые выходные в объятиях молоденькой гриффиндорки, его ученицы, готовой воплотить в жизнь любую фантазию своего учителя. Но… Малфоя ожидало огромное разочарование – девушка, на сей раз, была заинтересована только книгой. И почему именно сегодня в ней опять проснулась заучка Грейнджер?
– Детка, – вкрадчиво произнес аристократ, – давай я тебе помогу, если что-то непонятно.
– Спасибо. Мне все понятно.
Люциус был готов рвать на голове волосы. Все ей понятно!
– Гермиона, – позвал Малфой, предпринимая очередную попытку добиться внимания и ласки.
Девушка не ответила.
– Это уже не в одну Арку Смерти не лезет! – возмутился аристократ и, выхватив у гриффиндорки треклятую книжку, со всей силы запустил ее в стену.
Фолиант с громким стуком свалился на пол, издавая душераздирающие стоны. Видимо, мужчины и женщины на картинках ушиблись при падении и сейчас выказывали свое недовольство. Но Люциусу было наплевать на них.
– Мистер Малфой, – укоризненно произнесла Гермиона, поднимая книжку с пола и осматривая ее – не порвалась ли. – А я-то думала, вы знаете, что к книгам надо относиться бережно.
– Я-то знаю, – фыркнул тот. – Но и ко мне надо относиться бережно, предельно бережно, а то…
– А то что? – с вызовом спросила Грейнджер.
"А то уйду к другой!" – вот такой должен был быть ответ. Таким он всегда был. Но на этот раз Люциус почувствовал, что с гриффиндоркой этот номер не пройдет. Гермиона не из тех женщин, которых можно испугать подобным заявлением. А жаль… Значит надо действовать осторожнее.
– Ты говорила, что любишь меня, – попытался сыграть на жалости Малфой.
– Ты тоже мне это говорил, – парировала девушка, одеваясь.
– Ты куда? – искренне не понял мужчина. – Ты что, уходишь?
– Да. Я обещала Джинни навестить ее. Давно уже обещала, – почему-то последнее предложение Гермиона произнесла с нажимом.
– А я?
– А ты подумай, милый.
– О чем?
– Люциус, ты же не глупый, догадайся, – последовал ответ, и, поцеловав любовника в щеку, Гермиона покинула поместье.
– Интересно, о чем я должен был подумать? – задал себе вопрос Малфой.
Так как он на самом деле не был глупым, ответ нашелся довольно быстро.
– Она что, намекала, что я должен на ней жениться? Стоп. Так значит, она меня шантажировала?! Хочешь меня – женись. Бестия! А с виду сама невинность. Учеба ее только интересует. Как же! Интриганка!
В этот момент Люциус понял, что его жена – достойный соперник, хитрый и коварный. Возможно, именно это и привлекло его в девушке. Но с другой стороны, мужчина почувствовал себя не совсем уютно. Как будто им вероломно попользовались, словно продажной девкой. Или все же это была любовь? Необъяснимое, не поддающееся никакой логике чувство. Что..? Можно, конечно, подождать, надеясь, что память постепенно вернется (она ведь уже начала возвращаться), но сколько времени это займет? Неизвестно. А возможен и другой вариант: пойти и прямо сейчас все выяснить раз и навсегда. Именно это и выбрал Люциус: рискнуть и узнать все самому.
– Вольдеморт тебя побери, Снейп, – выругался аристократ, поднимаясь в спальню жены, которая до недавнего времени была его. – Пока дождешься, что ты предпримешь что-нибудь со своей несравненной Джиневрой, мои правнуки Хогвартс окончат.
Продолжая поносить зельевара, Малфой приблизился к двери спальни. Придирчиво осмотрев себя в огромное зеркало, висящее на одной из стен, и найдя, что выглядит он совсем недурно, мужчина решительно постучал в дверь.
