Глава 8- Входите, Салазар, - Дамблдор приветственно взмахнул рукой. – Или предпочитаете…
Слизерин едва заметно поморщился.
- Пусть остается так. Я уже почти привык.
В углу что-то странно хрюкнуло, но корнуольцу не пришлось оборачиваться в ту сторону: еще только переступив порог директорского кабинета, он разглядел, что при их разговоре присутствует третий.
- Поттер, - это прозвучало не вопросом, а констатацией факта.
- Интересно, это у слизеринцев само по себе получается так мою фамилию произносить, или он у Снейпа с Малфоем успел научиться? – делая вид, что говорит сам с собой задумчиво произнес юноша, сидевший в углу кабинета Дамблдора.
- Гарри, - укоризненно посмотрел на него директор, но тут же снова переключился на гостя. – Не сердитесь на мальчика. Прошу вас, садитесь.
Едва заметно передернув плечами, как бы давая понять, что у него есть более важные дела, нежели обращать внимание на выходки невоспитанного мальчишки, Слизерин пересек комнату и опустился в кресло неподалеку от камина.
- Итак, я слушаю вас, - вытянув ноги к огню небрежно бросил корнуолец. – Или мы ждем остальных?
- Нет, - Дамблдор сел в кресло, стоящее напротив, но при этом так, чтобы не терять из поля зрения Гарри, так и оставшегося в другом конце кабинета. – Мне нужно поговорить именно с вами.
Салазар, скривив губы, бросил мимолетный взгляд на Поттера и вопросительно посмотрел на директора.
- Гарри это тоже касается, - Дамблдор тяжело вздохнул. – Видите ли, речь пойдет о Волдеморте…
- А! – Салазар откинулся на спинку кресла. – Насчет наследника и всего из этого вытекающего?
Старый волшебник согласно склонил голову.
- Вы прекрасно осведомлены.
- Это было первое, что я выяснил, - презрительное фырканье. – Однако вы не сказали, какой мне резон вступать с вами в контакт? С чего мне откровенничать с двумя гриффиндорцами? Поверьте, и одного Годрика на мою шею более, чем достаточно.
- Я мог бы предложить вам обмен, - голубые глаза Дамблдора теперь смотрели прямо в черные очи корнуольца. – Я могу показать вам кое-что из прошлого… Не то чтобы очень отдаленного – по вашим меркам, но вполне достаточного для того, чтобы прояснить некоторые детали... думаю, именно те, которых вам не хватает для полноты картины.
- Какой еще картины? – лениво поинтересовался Салазар. От его показного спокойствия у Гарри начало сводить скулы.
- Разве не вы выясняли у Кровавого Барона, что сталось с вашими потомками? – невинным тоном произнес Дамблдор. – Барона уважают… и даже опасаются, однако один призрак мало что может сделать другому. Но в любом случае, привидения, связанные с Хогвартсом, преданы школе.
- То есть – директору, - тонкие губы Слизерина снова скривила усмешка. – И о чем же вам успели донести?
- Кровавый Барон тщательно отслеживал всех ваших потомков, обучавшихся в Хогвартсе, - Дамблдор не спускал взгляда с собеседника. – Он перечислил вам всех – а вы даже составили свое генеалогическое древо. Однако Барон не мог видеть того, что происходило вне пределов школы, и в какой-то момент, а именно в середине семнадцатого века, линия оказалась прерванной. Прерванной, - директор повысил голос, - до тех пор, пока в конце тридцатых годов двадцатого века в Хогвартсе не появился некий Том Риддл. Это – тот кусочек, которого вам не хватает для завершения картины ваших потомков, не так ли?
- Грегори, - Салазар аккуратно подбирал слова, - говорил, что с тем мальчиком ему было трудно определиться. В первую очередь, конечно, из-за того, что он – полукровка…
- Конечно, - из своего угла вставил Гарри, - вы-то ведь магглов ненавидите!
- С чего вы взяли? – Салазар не стал оборачиваться к нему, и голос его звучал по-прежнему ровно.
- Ну… Об этом все знают…
- Скажите, - все так же спокойно поинтересовался Слизерин, - вы ненавидите овец? Коз? Свиней? Коров?
- Н-нет… - Гарри почувствовал себя несколько сбитым с толку. – Но причем здесь это?
Салазар наконец соблаговолил обратить на него свое внимание.
- При том, что это все – бессловесные и неразумные твари. Точно так же, как магглы – твари, лишенные магии. Естественно, у всех перечисленных зверей течет теплая красная кровь, у них схожие с человеческими внутренние органы – но это не делает их равными людям. И магглы, хоть вроде бы имеют схожий с магами мозг, не становятся равными волшебникам. Но… ненавидеть их? Зачем? Как домашний скот дает молоко, мясо, шерсть и прочее – так и магглы приносят свою пользу. Они сеют и пашут, они – быдло, выполняющее черную работу. Я довольно много работал с ними в свое время, и могу сказать, что маггловское стадо ничем не лучше, но ничем и не хуже любого другого. Пока они знают свое место – все в порядке.
- Но… - Гарри был сбит с толку такой непривычной трактовкой. От удивления он даже позабыл сердиться. – А… разве не это послужило разногласием между… вами и другими основателями?
Слизерин недовольно передернул плечами, однако счел, что, раз уж он опустился до этого разговора, то стоит продолжить.
- Чушь. Я с самого начала был против, однако мы с коллегами сумели прийти к определенному консенсусу. Каждый из нас набирал таких учеников, каких хотел. Единственное – и это знали все – я никогда не учил ни одного нечистокровного студента. Просто не допускал их в свою аудиторию. Это не мои проблемы, что там остальные с ними делали – я не мешал им прикармливать быдло, они смирились с тем, что я это быдло игнорирую. Ведь, - вдруг разговор резко вильнул в сторону, - раз магглы – нечто сродное животным, то полукровки, выходит, результат скотоложства? Омерзительно, неправда ли? Думаю, в этом случае я имею право на некую степень брезгливости.
А что касается наших разногласий – это наше внутреннее личное дело, никого, кроме нас не касающееся. Так, - Слизерин обернулся к Дамблдору, тем самым давая Поттеру понять, что их разговор окончен, - на чем мы остановились?
Гарри ожидал, что старый волшебник возразит, поставит этого человека на место, однако директор промолчал. Лишь по-прежнему внимательно смотрел на Слизерина, так, что казалось, будто он пытается прочитать змеиные мысли.
- Мы остановились на моем предложении, - спокойно произнес Дамблдор. – Я могу показать вам, откуда взялся Том Риддл и… что стало с семьей Гонтов.
Узкие ладони лишь на мгновенье крепче стиснули подлокотники кресла – настолько быстро, что если бы директор не смотрел на своего собеседника столь пристально, он бы этого не заметил.
- Допустим – только допустим, - растягивая слова, произнес Салазар, но теперь в его голосе чуть отчетливее слышался гортанный акцент, - что меня интересует ваше предложение. Чего вы хотите взамен?
- Собственно, - Дамблдор соединил кончики пальцев, - именно этого я и хочу. Чтобы вы посмотрели. Ибо для меня это будет столь же выгодно, как и для вас.
- Или более выгодно, - Салазар откинулся на спинку кресла. – Кстати, вам никто не говорил, что вы напутали с Домом?
Директор усмехнулся в бороду.
- И как вы догадались? Шляпа предлагала мне поступить на ваш факультет, однако в те годы обстоятельства моей жизни были таковы, что это являлось для меня неприемлемым.
- Славы захотелось львиной, - губы Слизерина также растянулись в кривой усмешке.
- И это тоже, - Дамблдор серьезно кивнул. Гарри не верил своим глазам: неужели и правда Шляпа предлагала им одно и то же? – Но были и другие причины. Ну как, вы принимаете мое предложение?
Салазар прикрыл глаза, обдумывая. Огонь, пляшущий в камине, бросал на его бледное лицо неровные отблески, придавая резким чертам странную гротескность. Наконец черные ресницы вздрогнули, и пронзительный взгляд темных глаз впился в Дамблдора.
- Принимаю.
Салазару хватило силы воли, чтобы выйти из кабинета директора ровным шагом. Он спустился по винтовой лестнице, прошел вдоль по коридору и, заставив себя оглядеться, но не обнаружив вокруг ни одной живой души, провел рукой поверх одного из участков стены. Небольшая часть кладки отъехала в сторону, открывая узкий проход, в который худощавый юноша тут же проскользнул.
Только здесь он позволил себе прижаться спиной к холодным камням. Очень вовремя, ибо подкашивающиеся ноги больше не держали корнуольца.
Если при виде своего факультета Слизерин испытал глубочайшее разочарование, то после того, что ему открылось в Думоотводе Дамблдора, Салазар чувствовал себя так, будто у него выбили почву из-под ног.
Разумеется, он не мог не замечать всех признаков, что отнюдь не все в порядке – и это если выражаться языком дипломатии.
Салазар поднял руку и, с неприязненной отстраненностью отметив, что она предательски дрожит, провел по лицу.
Проблемы с кровью имели место еще в его времена. Кельтские маги были вынуждены оберегать чистоту своей крови не только от маггловских примесей, но и стараться не смешиваться с «варварами», несколько веков назад хлынувшими на их земли.
Зачем далеко ходить за примером? Родители самого Салазара, долгое время прожив в браке, так и не сумели завести детей. Когда все обычные попытки были использованы, отец прибегнул к крайнему средству: зелью, рецепт которого являлся одной из семейных тайн. Его жена родила одного-единственного сына, окончательно потеряв возможность иметь еще детей – но это что, ее невестке зелье обошлось куда дороже, лишив жизни. Однако, так или иначе, наследник был рожден, и Салазар достаточно рано понял свою исключительность для семьи.
Но для своей дочери он выбрал, вроде бы, вполне подходящую партию. Кровь Гонтов в их времена чудом удерживала замечательный баланс между чистотой и здоровьем. Салазар успел услышать лишь об одном внуке, но и этого было довольно: то, что его дочь смогла родить сама, без помощи рискованных средств, укрепило его веру в крепкое продолжение рода.
Увиденное в Думоотводе, несмотря на подозрения, стало для Слизерина ударом. Он не разглядел в том семействе ни одной знакомой черты: ни своей, ни, тем более, красавца Джильбертуса.
- Мастер?
Шелестящий голос заставил Салазара вздрогнуть, однако черноволосый юноша быстро взял себя в руки.
- Грегори, я уже просил тебя: не подкрадывайся так неожиданно. Я понимаю, что ты призрак, но можно хотя начинать позвякивать цепями, находясь где-нибудь неподалеку?
Слизерин говорил резко, срывая свое нервное напряжение, и Барон, слишком хорошо его знавший, проглотил горький намек. Покорно склонив голову, он произнес:
- Да Мастер. Я прошу прощения.
Салазар потер лоб и рассеянно кивнул.
- Я тебя слушаю.
- Я… - Кровавый Барон, казалось, обдумывает свои дальнейшие слова, - могу вам чем-нибудь помочь?
- Ты действительно не знаешь, что произошло с Гонтами?
Свет в узком проходе, спрятанном в толще стен, исходил лишь от Люмоса на кончике волшебной палочки Слизерина – корнуолец зажег его чисто машинально. Но привидения не нуждаются в ярком свете, а Салазар всегда неплохо видел и в полумраке. Сейчас его черные глаза пристально впились в полупрозрачные черты лица Барона, но все равно не смог ничего прочитать – слишком размытыми, нечеткими они были.
- У меня нет возможности наблюдать то, что происходит вне стен Хогвартса, - ровно ответил Кровавый Барон. – Могу лишь подозревать. Но думаю, вам требовались точные сведения, а не мои домыслы.
- Ты прав, - Салазар, наконец, отвел взгляд. – И поверь, «точные сведения» мне не понравились. Кажется, у меня просто нет потомков – ибо я не могу назвать таковыми никого.
Он удалился, не прощаясь. Барон знал, что этот узкий коридор ведет в подземелья – секрет, ставший ему известным еще при жизни. Но Грегори не стал следовать за своим Мастером, понимая, что этого не требуется.
Куда больше Кровавого Барона занимало свое собственное положение. Хотя привидения и не нуждаются в сне, есть период в утренние часы, когда они пребывают в состоянии, похожем на дрему. И за последние месяцы эта «дрема» становилась все более и более беспокойной. Человек – и то, что от него остается – со временем привыкает ко всему. Так и он привык, что вот уже почти тысячу лет является не Грегори Гонтом, а Кровавым Бароном, «семейным» призраком факультета, первым учеником которого он некогда был. Занятно, но он действительно практически забыл имя, которым его звали при жизни. Даже сперва не совсем осознал, что это именно его окликнул черноволосый маг, в котором Барон с суеверным ужасом узнал своего Мастера.
Это было… странно. Между ним и Слизерином имелась разница более, чем в тридцать лет. Какой-то частицей своей души Грегори помнил себя – тринадцатилетнего юношу – стоящим в почтительной позе перед зрелым мужчиной. Теперь же, навсегда остановившись возле сорокалетнего рубежа, он общался со своим Мастером, помолодевшим до шестнадцати лет – и при этом чувствовал, что это именно он, Салазар Слизерин.
Но было и кое-что похуже.
Знакомые лица, знакомые голоса, интонации, жесты. Четверо основателей, неожиданно ворвавшиеся в Хогвартс, вернули все то, что, казалось, стерли века. То, что время будто бы убаюкало, проснулось и накинулось на остатки души с новой силой. Сердца у призрака нет – но есть тот остаток души, что застрял на грешной Земле. И вот он-то мучительно ныл, терзаясь неясными образами.
Во всей школе было лишь одно… создание, которое скорее всего понимало ощущения Кровавого Барона…
Но именно с ним он не мог поговорить вот уже столько лет.
