Глава 8. Гермиона (часть 3)Северус внезапно побледнел и отступил от неё на шаг назад.
– Ты сошла с ума?
– Да! Как раз это я и пытаюсь тебе объяснить! – с удовольствием согласилась Гермиона. – Я совсем сошла с ума. Не хочешь меня поцеловать?
– Я не могу, будучи в здравом сознании, так воспользоваться твоим положением, Гермиона. И не буду. Когда я смогу убедить тебя, что настоящий, то не хочу, чтобы тебе было о чём… сожалеть. Теперь, зная, что ты точно все ещё с нами, я буду ещё упорней искать способ тебя вылечить. Мне понадобится твоя помощь – возможно, ты вспомнишь что-то, что я мог упустить. И мне нужно, чтобы ты была в здравом уме и нормально общалась со мной, а не ненавидела за то, что здесь произошло.
Гермиона улыбнулась.
– Ты выглядел прямо как он, когда сказал: «Я не могу, будучи в здравом сознании, так воспользоваться твоим положением», – передразнила она его. – У тебя даже интонации были, как у того Снейпа, которого я помню, – я имею в виду того, противного, из Хогвартса, а не того, кто приходил ко мне. Знаешь, я уже взрослая, а не школьница. И я полностью отвечаю за себя.
Снейп саркастически хмыкнул в ответ:
– Как ты можешь отвечать за себя, если тронулась умом? – Он знакомым жестом скрестил руки на груди. – Итак, что мне надо сделать, чтобы убедить тебя, что я настоящий?
Гермиона помолчала, прежде чем ответить:
– Это невозможно. А теперь, не будешь ли ты наконец так любезен снизойти до того, чтобы выслушать меня?
– Я смотрю, восемнадцать месяцев комы не избавили тебя от командирских замашек. Ты всегда была уверена, что знаешь всё лучше всех. – Снейп довольно грубо схватил её за руку и попытался вытащить Гермиону из комнаты. – Пойдём со мной, я докажу, что я действительно здесь.
Гермиона упиралась изо всех сил:
– Это ловушка, я не пойду с тобой! Как только я выйду отсюда, всё станет совсем безнадёжно. И тогда ты бросишь меня в точности так же, как сделал он.
– Мерлина ради, девочка! – Снейп начал терять терпение. – Мне пришлось перестать навещать тебя как ради самого себя, так и ради твоего же блага. Да если бы я только знал, что ты на самом деле блуждаешь в этой… неразберихе свого разума, то никогда бы не бросил тебя одну. Я вернулся, как только узнал, что ты умираешь, – неужели же это ничего не значит?
– Не говори со мной таким тоном, – с раздражением откликнулась Гермиона. – Если уж на то пошло, я вообще здесь только из-за тебя, разве не так? Я бы слушала бесконечную болтовню Гарри про квиддич, и это ты был бы заперт в собственном разуме и всё ждал бы, чтобы хоть кто-нибудь пришёл тебя навестить. Только вот никто бы никогда не пришёл, ведь тебя все ненавидят.
Она замолчала, почувствовав, что Снейп выпустил ее руку. Его лицо словно превратилось в ледяную маску, так хорошо знакомую со школьных лет. Слезы раскаяния и стыда наполнили её глаза
– Прости, – сокрушенно прошептала она. – Это было жестоко с моей стороны, и я вовсе так не думаю.
– И, тем не менее, это сущая правда, мисс Грейнджер, – ответил Снейп, его голос внезапно стал совершенно ровным, лишённым каких-либо интонаций, хоть он и запнулся слегка на её имени. – Я виноват, что вы здесь, я прекрасно это осознаю. Однако я делаю всё, что в моих силах, чтобы исправить ваше положение. И я совершенно не желаю, чтобы мою совесть ещё сильнее отягощала вина за вас и ваше самопожертвование, чем это и так уже есть. Я знаю, что я на самом деле нахожусь здесь, и твёрдо намерен доказать вам это, даже если для этого придется взять вас на руки и вынести туда, где вы сможете увидеть меня собственными глазами.
Гермиона поежилась при этих словах. В них скрывалась боль, и она поняла, что сейчас происходило, − он отгораживался от неё, воздвигая вокруг себя невидимые глухие стены. Она смотрела на человека перед собой, вдруг отмечая морщинки в уголках его глаз, которые никогда не замечала у реального Снейпа, складки у рта, пролегающие глубже, чем во время войны. В черных волосах даже появилась легкая седина. Почему она состарила его образ? Она шагнула к нему, вдруг разом осознав, какой беспорядок царит вокруг них.
Почему из пола растут цветы? Почему вокруг такая разруха? Эта комната – её убежище – рассыпалась прямо на глазах. Снейп стоял перед ней напряжённый и холодный и излучал угрюмость, отчего казался слишком похожим на настоящего.
– Я бы навещала тебя, – тихо констатировала она. – Я бы приходила каждый день и приносила тебе цветы. Я бы разговаривала с тобой и читала тебе, и надеялась бы, что мои посещения привяжут тебя к реальности и не дадут тебе уйти, как твои визиты сделали это для меня. Я бы с той же преданностью и самоотверженностью заботилась о тебе, как ты обо мне. И я никогда бы не отчаялась и не отступилась.
Разрушенные стены вокруг неё начали восстанавливаться, трещины, пробежавшие по известке, казалось, сами собой зарастали от одних только её слов. И у неё появилась слабая, совсем-совсем робкая надежда, что, может быть, может быть, он был настоящим – и даже если это не так, то фантазия была славной. Она шагнула вперед, протянув руку, чтобы дотронуться до него, и слегка улыбнулась, увидев, как его глаза распахнулись от удивления, когда она так изменила реальность вокруг них и вернула класс зельеварения в нормальное состояние.
– В тот последний раз, когда ты приходил ко мне, когда ты заснул у моей постели, тебе что-то снилось. Я слышала, как ты шептал мое имя. Что тебе снилось?
Снейп посмотрел на неё и тут же отвел взгляд.
– Ничего особенного, – его голос был спокойным, но Гермиона почувствовала внезапную напряжённость в его тоне. Она изумлённо наблюдала, как легкая краска медленно заливает его лицо, оттеняя резкие линии скул.
И вот тогда-то она и уверилась. Она ни за что на свете не смогла бы выдумать краснеющего Снейпа. Это было просто за пределами её возможностей, даже в воображении. Смеясь и плача одновременно, она бросилась ему на шею:
– Это правда ты! Ты на самом деле здесь!
Несколько мгновений он стоял, словно окаменев под её бешеным натиском. Она слышала, как гулко стучит его сердце под её ухом, чувствовала его дыхание поверх волос, когда он посмотрел на неё сверху вниз. И, наконец, почувствовала, как его руки нерешительно обняли её.
– Глупышка, – прошептал он. – Глупышка.
– Обещай, что никогда больше меня не оставишь, – плакала она. – Мне кажется, я этого не перенесу. Ты мне нужен.
− Гермиона, я... – и тут он исчез. В её объятиях осталась лишь пустота.
− Северус... Северус!
