Глава 8. Письмо профессора СнейпаТак странно начавшаяся неделя пролетела быстро и почти незаметно. Гермиона по-прежнему творила чудеса на занятиях по Чарам и Трансфигурации, и её волшебная палочка вкупе с острым умом приносили Гриффиндору новые баллы в виде сияющих рубинов. Однако девушка не могла не отметить некоторых изменений, которые со стороны не могли не показаться тревожными, хоть и приносили ей необычное и такое неправильное, но всё же удовольствие. Гермиона необычайно полюбила ужины в Большом Зале, которые раньше частенько пропускала в пользу библиотеки, причем садилась она теперь всегда так, чтобы был виден преподавательский стол. Она почти не ела, делала лишь пару глотков тыквенного сока, на десерт разглядывая профессора Снейпа, и ощущала странное волнение, охватывающее её каждый раз, когда взгляды их встречались. Правда, такие совпадения происходили всего лишь два раза. И первый – во вторник, словно после странного утреннего чаепития Снейп намеревался проверить, живы ли участники вчерашнего «взрыва», а потому, садясь за своё привычное место, внимательно оглядел гриффиндорский стол, и особенно пристальный (как ей показалось) взгляд, бросил на Гермиону. Тогда ещё Гарри так грубо, совсем не остроумно заметил, что профессору мало его ужина, и тот, по-видимому, ищет себе жертву на дополнительную порцию. Рон глупо и чересчур громко заржал, словно верный скакун сэра Кедогана, а Гермиона почему-то подумала, что Снейп волнуется за неё.
Это была странная и бестолковая мысль, однако Гермиона почему-то не выкинула её из головы, а принялась активно обдумывать. Ведь, если начистоту, в ней было зерно истины: в последнее время девушка так часто попадала в неприятности, что явно нуждалась в постоянном контроле со стороны ответственного преподавателя. Снейп наверняка подробно изучил её воспоминания, а потому взял Гермиону под свой надзор и теперь пристально за ней следит. Девушка испытала странное чувство, сродни разочарованию, найдя объяснение странному поведению профессора Зельеварения. Ей почему-то хотелось, чтобы это было чем-то большим, чем простая опека, чем-то более личным.
В последствии Гермиона ругала себя за эту дурацкую фантазию, однако, из головы её так и не выбросила. Она стала замечать новые странности в своем поведении: к примеру, девушка полюбила перелистывать свои пергаменты со старыми работами по Зельям, засиживаясь над ними допоздна и изучая краткие заметки на полях. Замечаний к её записям практически не было, и даже такой требовательный (Гермиона неосознанно избегала определения «придирчивый») преподаватель как Снейп, не способен был вносить своих исправлений в безупречную, по сути, работу. Потому каждая галочка и мельчайший завиток на полях казались Гермионе чуть ли не откровением свыше, и она подолгу разглядывала мелкие буквы, пытаясь разобрать какой-то тайный и ведомый лишь ей одной смысл, скрывавшийся в них.
Как-то за этим странным занятием её застал Рон, когда, шутя, вырвал лист со старыми записями из её рук, подкравшись к Гермионе в гостиной после ужина в среду. Она тогда весь вечер просидела в зале, то и дело бросая взгляды на преподавательский стол, но профессор Снейп угрюмо разглядывал свою тарелку и даже не думал о том, что некая гриффиндорка пожирает его взглядом. Гермиона ощущала себя необыкновенно глупо, но ничего не могла с собой поделать: её взгляд словно притягивался магнитом к сутулой черной фигурке зельевара. Когда ужин подошел к концу, ученики и преподаватели начали расходиться, и Снейп, отставив свою кружку, с усталым видом поднялся из-за стола, так и не удостоив её взглядом, девушка тихонько поднялась в гостиную и, усевшись в кресло у камина, принялась за изучение пергамента с работой по Оборотным зельям. Тогда, на третьем курсе, помнится, профессор Снейп находился в весьма сердитом расположении духа и нашел аж три ошибки в двухфутовом сочинении. Хотя, она позволила себе пару очень уж вольных замечаний по поводу применения подорожника… Так или иначе, но это единственная работа, на которой профессор Снейп оставил комментарии, обращенные лично к ней. И тут лист с её работой неожиданно взметнулся и выскользнул из её рук.
- Гермиона, хватит учиться, - прокричал Рон прямо ей на ухо, - Надо же хоть немного отдыхать?
Гермиона попыталась вырвать листок из рук своего заботливого друга, но тот благоразумно отскочил от неё, одновременно пробегая глазами по аккуратным строчкам в пергаменте. Постепенно удалое и столь неподходящее ему торжествующее выражение сменилось поначалу разочарованным, а после и вовсе, удивленным. Рон аккуратно развернул пергамент до самого конца и медленно прочитал сакраментальное: «Выше ожидаемого. В следующий раз постарайтесь не давать излишнюю волю своей фантазии», после чего поднял удивленный взгляд на Гермиону.
- Гермиона, - медленно проговорил он, - тебе не кажется, что ТАК повторять Зельеварение – слишком даже для тебя?
Гермиона не нашлась, что ответить, но почувствовала, что щеки её горят. Рон возвышался над ней, потрясая злополучным сочинением, и она ощущала себя преступницей, застигнутой на месте преступления.
- Да хватит тебе, Рон, искать виноватых, - раздался вдруг весёлый голос за её спиной, - ещё скажи, что ревнуешь нашу Гермиону, застав её с любовным письмом от тайного воздыхателя.
- Дай-ка посмотреть, - Фред выхватил из ставших вдруг совсем неловкими рук младшего брат несчастное сочинение, и они на пару с Джорджем принялись, было, его изучать. Гермиона сразу же попыталась перехватить пергамент, но братья оказались более ловкими.
- Не волнуйся так, Гермиона, мы просто посмотрим, кто это написал тебе такое интересное письмо, что ты уже второй день его читаешь вместо подготовки к СОВ, - улыбнулся Джордж, - А то Рон сам не свой со вторника, когда ты бросила его утром в гостиной.
Пунцовый, словно вареный рак, Рон пихнул Джорджа в бок. Тот, естественно, в долгу не остался, и завязалась потасовка. Гермиона, которая в прежние времена приложила бы массу усилий, чтобы прекратить братоубийственную драку и разнять нарушителей спокойствия, теперь не обратила на неё ни малейшего внимания, девушку интересовала лишь судьба её пергамента. Отважная гриффиндорка предприняла ещё одну попытку спасти его из рук Фреда, но тот ловко уворачивался от её атак с весьма счастливым видом. Похоже, эта импровизированная игра доставляла ему море удовольствия. Вокруг четверки, активно занимающейся выяснением своих отношений, потихоньку начинала собираться толпа младшекурсников.
- Немедленно прекратите, - раздался откуда-то сбоку девчоночий голосок. – Я назначена старостой в этом семестре, вы должны меня слушаться.
Распихивая вездесущих первокурсников, успевших сбежаться на шум драки, в перепалку ввязалась Парвати Патил. Он принялась за дело, но несколько неверно оценила ситуацию, бросившись поначалу к Рону с Джорджем. Если их потасовка была весьма условной и носила скорее шуточный характер (по крайней мере, со стороны Джорджа), то у Фреда явно были проблемы. Гермиона сама не ожидала, что дурацкая шутка близнецов так сильно заденет её, к тому же, пергамент, который вырвали из её рук, ни в чем не компрометировал девушку, кроме как в излишней тяге к знаниям. Однако то ли дело шло на принципы, то ли этот лист действительно был настолько важен для девушки, но она неожиданно почувствовала, что не может допустить, чтобы кто-то кроме неё прочитал комментарии на полях, написанные мелким и неразборчивым, но таким дорогим ей подчерком. Поначалу Гермиона подпрыгивала, пытаясь выхватить пергамент, который Фред свернул в трубочку и высоко поднял над головой, затем, раздосадованная неудачей, неожиданно для себя с силой ударила его в живот и, когда тот согнулся пополам (скорее, от неожиданности, чем от боли), вцепилась в край бумаги.
- Гермиона, тебе не кажется, что это слишком даже для любовного письма? – прошипел Фред, продолжая удерживать пергамент. Лицо его покраснело, по-видимому, от злости, решила для себя девушка.
- А тебе так не кажется? - пробормотала она, - стараясь удержать скатанный в трубку лист, который Фред ритмично дергал со своей стороны, и при этом не разорвать его. – тебе не кажется, что пора перестать лезть не в своё дело? Это моё письмо, оно написано мне, а не всему факультету Гриффиндора…
Гермиона настолько увлеклась своей речью, что немного ослабила сопротивление, и Фред выдернул измятый пергамент из её рук, но не удержался и упал на ковер. Лист, удерживаемый за самый край, развернулся в полете, и содержимое его открылось любопытному взору читателя.
- Нет, - выкрикнула Гермиона, и выхватила из кармана волшебную палочку. Работа по Зельям в её мыслях неожиданно превратилась в письмо от Снейпа, личное, написанное только для неё и не предназначенное для чужих глаз. Фред прочитает его и растрезвонит по всему Хогвартсу, превратив самое дорогое для неё, смысл её жизни в дурацкую сплетню, слух, который будут обсуждать в туалетных комнатах для девочек. Она должна предотвратить это, должна остановить его и наказать!
- Круцио, - четко выговорила Гермиона и взмахнула палочкой. Заклинание, направленное в Фреда, вот-вот должно было сорваться с кончика её волшебной палочки, как кто-то с силой толкнул девушку в спину, и она полетела на ковер, как и её незадачливый соперник пару минут назад. Где-то рядом раздался грохот, словно опрокинулось что-то тяжелое.
Несколько минут Гермиона лежала, уткнувшись носом в ковер и разглядывая переплетения бордовых и золотых нитей. Вокруг стояла мертвая тишина.
Когда она решилась и подняла голову, то поняла, что столпившиеся вокруг гриффиндорцы всё это время разглядывали её. Нет, не так. Они просто стояли и смотрели, а сейчас дружно, словно по команде, принялись отводить глаза. Что-то с мягким шорохом упало к ней на колени, оказавшись злополучным пергаментом, снова скрученным в трубку. Гермиона обернулась и увидела, как Фред с Джорджем поднимают перевернувшийся диван и ставят его в привычное положение, а старшекурсники, ещё недавно сидевшие в креслах у каминов, теперь собирают свои книги и бумаги и направляются к выходу из гостиной. Первокурсников и след простыл, словно они не толпились вокруг ещё пять минут назад.
Гермиона опустила голову и принялась разглядывать потрепанный пергамент. Он опять превратился в старую работу по зельям, с пустяковыми ошибками, отмеченными придирчивым учителем, и парой комментариев на полях.
«Никакое это не письмо, - подумала Гермиона, - Чтобы Снейп написал письмо, мне…» Она разгладила мятый лист, попутно отметив, что нижний край его, должно быть, тот, за который тянул Фред, порвался в нескольких местах и напоминает теперь бахрому. Точно посередине листа появилось большое пятно.
«Чего я так на них взъелась, - удивилась Гермиона, - ну, посмотрели бы, убедились, что это не любовное послание, а просто зубрила Грейнджер готовится к СОВ, так нет. Подралась с Роном, с Фредом. Даже палочку достала… Мерлин!». Гермиона судорожно скомкала пергамент и сунула его в карман джинсов вместе с волшебной палочкой. «Я использовала «Круциатус». Я использовала запрещённое заклинание против Фреда». Она перевела взгляд на диван, который по-прежнему стоял в центре гостиной, и заметила, что его обшивка сбоку приобрела новый длинный разрез, словно сделанный тонким и чрезвычайно острым лезвием. Гермиона встала и подошла к дивану, провела рукой по шершавой поверхности. Ей подумалось, что в министерстве отслеживают применение запрещённых заклятий, и теперь её наверняка исключат из школы. Вот сейчас придет профессор МакГонагалл…
Входная дверь, представлявшая собой изнанку портрета Толстой Дамы, визгливо заскрипела, и в опустевшую гостиную, словно прочитав её мысли, вошла декан Гриффиндора. Профессор МакГонагалл остановилась в паре шагов от Гермионы и смерила её непривычно холодным взглядом. Гермиона поёжилась и не решилась взглянуть ей в глаза.
- Мисс Грейнджер, - проговорила профессор МакГонагалл, - не далее, чем десять минут назад к нам прибыл полномочный представитель из министерства. Было установлено, что пятнадцать минут назад при помощи вашей волшебной палочки было осуществлено запрещённое заклятие «Круциатус».
Гермиона вздрогнула и опустила глаза. Профессор сделала ещё два шага по направлению к Гермионе и положила руку ей на плечо.
- Гермиона, - неожиданно мягко произнесла она, - возможно, произошло недоразумение. Признайтесь, вы не теряли свою волшебную палочку? Может, вы забыли её где-то, или вас силой заставили её отдать?
Гермиона собралась с силами и встретила взгляд профессора МакГонагалл. На лице декана выражались одновременно тревога за любимую ученицу и сомнение, которое той так и не удавалось скрыть, несмотря на предпринимаемые усилия.
- Нет, - просто произнесла Гермиона. – Моя волшебная палочка со мной.
МакГонагалл с удивлением, как показалось девушке, взглянула на неё, после чего резко отвернулась и произнесла суровым голосом: «В таком случае следуйте за мной, мисс Грейнджер». Гермиона успела лишь подхватить мантию со спинки своего любимого кресла, мимолетом подумав о том, что, должно быть, в последний раз сидела в нем сегодня вечером, и бросилась следом за профессором МакГонагалл.
Коридоры вечернего Хогвартса были пустынны, впрочем, Гермиона не очень-то смотрела по сторонам. Переложив из джинсов в карман мантии свою волшебную палочку, она уставилась в затылок профессора МакГонагалл, увенчанный тугим пучком волос, и принялась на ходу размышлять о своей судьбе. Мысли эти были совсем невесёлые.
Они лишь на секунду остановились у каменных горгулий при входе в кабинет директора, где МакГонагалл быстро проговорила: «Сахарные перья», после чего поднялись по медленно вращающейся лестнице и остановились перед массивной дубовой дверью.
Гермиона никогда раньше не была в кабинете Дамблдора, и сейчас девушке представлялось, что её ждет некое подобие того зала, в котором судили этим летом Гарри за неправомерное использование «Экспеллиармуса». Конечно, вряд ли там будет Визенгамот в полном составе, скорее, только представитель министерства, директор и декан. Однако её ждало разочарование: когда МакГонагалл распахнула дверь, испуганный взор Гермионы моментально выхватил из толпы знакомую фигуру в черной мантии.
Они вошли, и декан закрыла дверь. Гермиона поняла, что несколько погорячилась с «толпой»: помимо директора, Макгонагалл и профессора Снейпа в комнате находились Перси Уизли (по-видимому, полномочный представитель) и новая преподавательница ЗОТС с неизменной полуулыбкой на лягушачьем лице. Все они за исключением вновьприбывших, сидели в мягких креслах с обивкой в уютный цветочек, расставленных в причудливом порядке по директорскому кабинету. Долорес Амбридж и Перси Уизли располагались лицом к директорскому столу, спиной к входной двери, и пили чай из тонких фарфоровых чашек. Директор сидел за своим столом и встал, приветствуя вошедших. Профессор Снейп занимал одиноко стоящее кресло, стоящее у левого края директорского стола и с выражением легкой брезгливости на лице разглядывал стоявшую перед ним чашку с нетронутым чаем.
- Добро пожаловать, мисс Грейнджер, - доброжелательно улыбаясь, поприветствовал Гермиону директор. – Прошу вас, присаживайтесь.
Дамблдор взмахнул волшебной палочкой и сотворил кресло прямо рядом с Гермионой, между входной дверью и огромным окном, темным и безжизненным по причине наступающей ночи. Профессор Снейп неожиданно поднялся, уступая место МакГонагалл, и занял новую позицию: подойдя к окну, он облокотился на высокий подоконник. Гермиона проводила его настороженным взглядом, но Снейп не обратил на неё ни малейшего внимания, устремив свой взор на Амбридж.
- Что ж, теперь, когда все заняли свои места, полагаю, мы можем начать, - произнес Дамблдор и посмотрел на Перси.
Тот от неожиданности поперхнулся чаем, который прихлебывал, и покраснел. Однако Перси поднялся и даже попытался начать речь, как раздалось громкое покашливание, претендующее на то, чтобы зваться деликатным.
- Кхе-кхе, - откашлялась Долорес Амбридж, и Перси Уизли закрыл рот. Она посмотрела на него, и красный как рак представитель Министерства вернулся в своё кресло в цветочек.
- Мне было весьма неприятно узнать, - сладким, как сироп, голосом начала свою речь преподавательница ЗОТС, - что в Хогвартсе, школе, в которой воспитывались целые поколения великих волшебников и ведьм, произошло столь ужасное происшествие. Одна ученица, которую я не знаю, так как она не затрудняла себя посещением моих занятий…
- Простите, Долорес, - перебил её Дамблдор, - но у мисс Грейнджер была на то весьма уважительная причина. В кабинете Зельеварения в то утро произошел взрыв, профессор Снейп может подтвердить это. Не могли бы вы перейти к существу дела?
Профессор Снейп у окна невыразительно кивнул, по-прежнему сохраняя на лице выражение легкой брезгливости. Улыбка на секунду сползла с лица Амбридж, когда та поджала губы, но сразу же вернулась, стоило ей продолжить свою речь.
- Будь по-вашему, Дамблдор, - её голос стал ещё приторнее, - Мисс Грейнджер использовала этим вечером запрещённое заклинание «Круциатус»…
Гермиона украдкой взглянула на профессора Снейпа, но тот сохранял полную невозмутимость, по прежнему разглядывая Амбридж.
- … а потому должна быть исключена из Хогвартса, - слова Амбридж словно сочились медом.
- Да, вот постановление Министра, - очнулся Перси. Он достал и кармана мантии лист бумаги и потряс им в воздухе. – Корнелиус Фадж постановил исключить студента, использовавшего запрещённое заклятье…
Амбридж поднялась из своего кресла и довольно улыбнулась Гермионе.
- Бедная девочка, мне очень жаль, но Гарри Поттеру придется расстаться со своей подругой. Впрочем, это только к лучшему, - негоже, чтобы дети с преступными наклонностями воспитывались вместе, - голос её был исполнен сочувствия и понимания. Минерва МакГонагалл вскочила с места и открыла, было, рот, чтоы сказать что-то весьма решительное.
- Долорес, - поднялся из своего кресла Дамблдор , - позвольте вам напомнить, что в этой школе я по-прежнему директор. Я думаю, нам стоит предоставить мисс Грейнджер возможность сказать слово в своё оправдание.
Директор взглянул на Гермиону поверх своих очков-половинок, и ей показалось, что он подмигивает. Девушка зажмурилась несколько раз и снова посмотрела на Дамблдора, но тот был абсолютно серьезен и глядел куда-то в сторону окна.
Гермиона поднялась с кресла и задумалась. В глубине души она уверилась, что её исключат, и была с этим согласна. Конечно, очень жаль покидать Хогвартс сейчас, расставаться с Гарри, Роном… Снейпом. Стоп.
Она ещё пару раз зажмурилась, после чего огляделась. Все смотрели на неё, как тогда, в гостиной, и ждали её слов. Но, когда Гермиона открыла рот, чтобы во всем признаться, её перебили.
- Раз мисс Грейнджер молчит, то эту сомнительную честь возьму на себя я, - неожиданно произнес… Снейп? Профессор сделал шаг в её направлении и продолжил свою речь, не обращая внимания на удивленную Амбридж и совсем растерявшегося Перси.
- Директор уже говорил о досадном недоразумении, произошедшем на моём уроке в понедельник, - напомнил Снейп, и сделал ещё шаг в направлении Гермионы. – Должен заметить, что мисс Грейнджер – далеко не идеальная ученица, не могу не согласиться с профессором Амбридж, - он сделал вежливый полупоклон в сторону преподавательницы ЗОТС.
- К тому же, именно Грейнджер явилась причиной того взрыва.
Снейп недовольно поморщился и остановился рядом с Гермионой. Полы их мантий соприкасались.
- На отработке, посвященной этому знаменательному событию, мисс Грейнджер удостоилась чести мыть колбы и пробирки без использования магии, сдав свою волшебную палочку мне на хранение. Однако, уходя, она ухитрилась всё перепутать, и взяла мою.
Снейп резко развернулся, смерил Гермиону презрительным взглядом и вернулся на своё прежнее место, у окна.
- Что же это, по-вашему, доказывает? – спросила несколько ошарашенная словоохотливостью Снейпа Амбридж.
- Что палочкой Грейнджер был вынужден воспользоваться я, разве не ясно?
- Что же вам помешало найти мисс Грейнджер и обменять её обратно?
- Видите ли, мисс Амбридж, - ледяным голосом продолжил Снейп, - по роду своей профессии я пользуюсь ею в черезвычайно редких случаях. Я варю зелья, а это тонкая наука, это искусство, которое не подразумевает дурацких взмахов волшебной палочкой. Я заметил недоразумение, лишь, когда она мне понадобилась.
Лицо Амбридж выразило разочарование, однако почти сразу она подобралась и хищно улыбнулась.
- А как вы объясните «Круциатус»? - медовым голоском пропела она.
Снейп нервно дернул плечом, словно давая понять, как ему надоели дурацкие вопросы, но Дамблдор пришел ему на помощь.
- Профессор Снейп выполнял ответственное поручение, - твердо произнес он. – Если Корнелиус желает, я всё объясню ему лично.
Амбридж подобрала губы и стала похожа на лягушку, подавившуюся мухой. Она смерила Гермиону взглядом, полным ненависти, и пулей выскочила из кабинета Дамблдора, так, что Перси едва за ней поспевал.
Едва за ними захлопнулась дверь, Дамблдор и МакГонагал обменялись понимающими взглядами, поле чего декан Гриффиндора улыбнулась, а директор заливисто рассмеялся. С лица профессора Снейпа исчезло брезгливое выражение, а Гермиона неожиданно ощутила необыкновенную радость. Это было чем-то сродни заговору между группой людей, при составлении которого, однако, не было произнесено ни единого слова. Это была чистая радость единения людей, испытывавших одни и те же чувства: радость, освобождение и чистоту, словно стряхнул с одежды грязную болотную жабу и вымыл, наконец, руки.
- Что ж, мисс Грейнджер, справедливость восторжествовала, - произнес, наконец, Дамблдор, отсмеявшись. – Я думаю, вам пора идти. Профессор макГонагалл проводит вас до гостиной Гриффиндора.
Минерва МакГонагалл встала со своего кресла и улыбнулась Гермионе, но профессор Снейп опередил её.
- Позвольте, сначала я верну мисс Грейнджер её волшебную палочку.
Он вытащил её из кармана и посмотрел на Гермиону, словно ожидая ответного жеста.
«Это смешно, - подумала девушка, - Амбридж купилась на эту историю, но в действительности всё было не так. Снейп сам отдал мне её, и он ничего не перепутал. Я абсолютно в этом уверена… Или нет?» Она сунула руку в карман и достала волшебную палочку, но не свою. Эта была черная, а не светло коричневая, с гладкой, словно отполированной поверхностью и очень острая на конце.
Снейп сделал пару шагов в её направлении и выхватил у неё из рук палочку, прошипев еле слышно сквозь зубы что-то вроде: «Да сотрите же это идиотское выражение с лица». Взамен он сунул Гермионе в руки её собственную, а вместе с ней небольшой клочок бумаги. Девушка попыталась, было, рассмотреть его, но профессор весьма красноречиво взглянул на честную Гриффиндорку, и ей стало ясно, что это не случайность. Гермиона быстро спрятала бумажку в карман и улыбнулась МакГонагалл, только что подошедшей к ним.
***
Гермиона вновь шла за профессором МакГонагалл по пустым коридорам, но мысли её качественно изменились. Среди них не было тоскливых предчувствий, сомнений и тревог. Гермиона думала о маленькой записке, лежавшей в кармане, и пальцы её нежно касались шершавой бумаги. «Можно ли назвать её письмом? Думаю, да. Письмо от профессора Снейпа». Гермиона подавила смешок, не желая привлекать в очередной раз внимание к своей персоне. Она шла и думал о том, что же написано в этом странном письме.
Они остановились у Портрета, и МакГонагалл произнесла пароль.
