Глава 8Глава 8. Письмо.
"Здравствуй, мой дорогой профессор. Совсем ты забыл своего старого друга. Понимаю, должность директора школы и все с этим связанное отбирает массу сил и времени, но я такие отговорки никогда не принимал, ты же знаешь. Я как раз сочинил новую сонату для фортепиано. Назвал бы ее лунной, но меня кое-кто опередил, увы, это название закреплено за другим произведением. Пожалуй, мне стоит придумать что-то иное, но в голову ничего не приходит, может, поможешь?
Моя соната о луне и о волках, об их обоюдной тоске и ликовании. На мой взгляд, весьма удачно получилось. Весьма.
Я вложил, вплел в эту музыку поле и лес, а на границе этих двух царств сидит волк. Он ни там, ни там, но луна светит везде, и зверь не может отвести от нее глаз. Он воет, и из леса выходят другие волки, с более темными глазами и сердцами. На границе леса и поля сидит волк с человеческой душой…
Нет, Альбус, книги я писать не собираюсь, это всего лишь музыка. Жаль, что не смогу записать ее на нотной бумаге, и жить она будет, пока жив я. Хотя… я придумал. Можно заколдовать маггловскую шкатулку, пусть сохранит эту мелодию, кажется, она уже стала моей любимой. Решено, теперь жди особого подарка на Рождество.
Кстати, твое самопишущее перо – просто чудо. Спасибо. Надеюсь, оно отражает все точно и без ошибок, проверить я, как ты понимаешь, не могу. Остается только поверить в этот волшебный канцелярский товар.
В моем возрасте жизнь редко преподносит какие-либо сюрпризы, но у меня новое знакомство. Это мальчик, живущий по соседству. Зовут Ремус. Все в округе то сторонятся его, то бросаются, чем попало, то просто не замечают. Видимо, никак не могут определиться, как им выражать свой "праведный гнев". А на самом деле – страх. Я не с ними, как ты понимаешь.
Ремус очень славный. Он спокойный, рассудительный, догадливый. Правда, мало во что верит. Надо будет его спросить, верит ли он вообще во что-нибудь. Он живет с отцом, который, кажется, не в себе после смерти жены, поэтому я немного волнуюсь. Ремус о нем никогда не рассказывает, но это ведь поселок. Большая деревня. И я кое-что слышал. Слухи не радужные. Иногда мне кажется, что мистер Люпин считает, что живет один. Глупая мысль, знаю, но он будто не видит сына. Я слепой, но и то прекрасно могу "видеть" мальчика.
У меня с недавних пор навязчивая идея вас познакомить. Вы, как бы сказать… немного похожи. Очертанием, чем-то настолько тонким, что я не могу определить, чем именно.
Ремус точно так же, как и ты, в таком же молчании, с таким же дыханием, слушает, как я играю на пианино.
Ах да, забыл сказать, он оборотень. Но меня это не волнует. Помнишь Фреда? Он ведь вампиром был.
Ладно, профессор, мое перо устало и начало противно скрипеть. Пойду колдовать над шкатулкой. Надеюсь скоро тебя увидеть.
Валлер".
Во что я верю? Проще сказать, во что я верил. В то, что в этом мире ничего не бывает просто так, все взаимосвязано. И наказания без преступления не бывает. Зло рано или поздно получит по заслугам, а добро будет жить вечно.
Но вот вопрос: что сделал я? Что я сделал настолько плохого в свои шесть лет, что меня так наказали? И неужели Фрэнк действительно заслужил то, что его так любят родители? И не нужно говорить: "родители всегда любят своих детей, собственно, потому что это их дети". Я подтверждение тому, что это ложь.
Во что я верю? Ни во что. Я просто знаю, что когда-нибудь все это закончится. И луне придется мучить кого-нибудь другого.
- Проходи, садись.
Это та сама полукруглая комната, с девятью деревянными стульями вдоль стены, та самая, где Ремус сидел и ждал, куда его определят, где думал, что с ним будет дальше и будет ли вообще.
Два стула заняты. На одном сидит заметно осунувшийся отец, а на другом – седоволосый старик. Минутку… Люпин удивленно косится на смутно знакомого незнакомца и, собрав в голове кусочки памяти, вспоминает. Друг мистера Валлера. Дамблдор.
- Здравствуйте, - обращаясь, скорее к старику, говорит Ремус и, кривясь от боли в боку, садится на крайний стул.
- Здравствуй, Ремус, - мягко улыбается Альбус.
Что он здесь делает? И что здесь делает отец? Я думал, что никогда его больше не увижу. Хотя вряд ли он пришел по своей воле. Цель. Что за цель?
- Твой отец сегодня подпишет все необходимые бумаги, чтобы забрать тебя отсюда. Он признал, что это было ошибкой, а так как твое поведение в человеческом облике не вызывает у работников этого заведения серьезных опасений, они не станут создавать никаких препятствий.
Слова Дамблдора никак не хотят укладываться в голове. Мальчик сидит и слушает, слушает внимательно, но никак не может сосредоточиться на улавливании смысла, заключенного в этот монолог. Глаза неотрывно смотрят на мистера Люпина, который за все время этой "неожиданной встречи" не проронил ни слова, не поднял головы.
- Ты действительно этого хочешь, папа? Забрать меня, - детский голос останавливает объяснения старика и заставляет вздрогнуть мужчину, который, наконец, проявляет признаки жизни, сжав пальцы в замок и подняв на Ремуса глаза.
- Да, - отрешенно произносит он и уже более окрепшим голосом, после короткой паузы, добавляет, - сынок.
Когда я вернулся в палату, Эдвард рисовал пальцем узоры на подушке. Он радостно повернулся ко мне и хотел было что-то сказать, но, заметив странное выражение моего лица, замолчал. Садясь на свою кровать, я не мог поверить в реальность последних десяти минут. Слова "да, сынок" эхом отдавались у меня в голове, я был готов убить себя за то, что снова поверил хоть в какое-то светлое будущее из-за этих двух коротких слов. Горбатого могила исправит, а мой горб – моя вера.
- Что-то случилось?
- Меня забирают домой.
Молчание. Удивленный взгляд, постепенно превращающийся в чужой и злой.
- Я спать.
Прости меня. Я знаю, каково это, когда тебя бросают одного. Но я тебе ни брат, ни друг. Я просто жил с тобой какое-то время в одной палате, я просто спел тебе песню про неземной город, я просто несколько раз видел твои слезы, но никогда не показывал своих. Я просто хочу дать самому себе еще один шанс на хоть немного нормальную жизнь, и если все это окажется очередным обманом, хочу, наконец, окончательно возненавидеть мир и людей. А пока, я снова верю. Просто верю, и не хочу искать причины, не хочу искать темные, спрятанные в тени, стороны резко изменившегося решения отца. Я молю о том, чтобы их вообще не было. Хотя опасаюсь, что они все-таки есть.
- Рем! Рем! Проснись!
Глубокая ночь. Сквозь окно светит умирающая, убывающая луна. Сонно мигают звезды, мягко обдуваемые теплым ветром, тихо шуршащим по пустынным дорогам и высоким крышам. Вампир с горящими глазами тормошит Ремуса за плечо.
- Что такое?
- Давай убежим.
Люпин садится на кровати, жмурится, отряхивая с мутного сознания остатки сна, и постепенно осознает смысл сказанных Эдвардом слов.
- Ты с ума сошел?
- Нет, это ты с ума сошел! Еще не понял до сих пор, что людям верить нельзя? Что они всегда будут видеть в тебе зверя, что бы ты ни делал. Как бы они не притворялись, все равно главным, определяющим тебя словом для них, будет "оборотень"!
Он громко выкрикнул последнее слово, со злостью схватил Ремуса за руку и стащил с кровати.
- Поэтому, уйдем. Сейчас. Убьем этого тупого охранника и просто уйдем. Я могу, ты веришь?
- Я верю… Но я никуда не пойду.
- Я тебя заставлю!
Эдвард, наткнувшись на торшер и уронив его, подбежал к двери и принялся изо всех сил колотить по ней кулаками.
- Эй! Ты! Ты! Ты! Ты! Тыыыы!
Дверь распахнулась, в проеме показалась темная мужская фигура.
- Stupefy!
Вампира сбило с ног, и он, отлетев назад в комнату, упал, ударившись головой о ножку кровати.
- Incarcerous.
Из палочки в руках мужчины вылетели длинные веревки, которые тут же крепко связали Эдварда, не давая ему ни малейшей возможности пошевелить руками или ногами. Он сначала яростно пытался освободиться от пут, напрягая все мышцы тела и что-то со злостью крича, будто это могло ему помочь.
- Заткнись, - "тупой охранник" ухватившись за одну из веревок, крепко сдавившую вампиру плечо возле горла, и потащил к выходу. Тот, сумев на короткое время упереться ногами в дверной косяк, бросил на Ремуса горящий от злости взгляд.
- Ты запомни! Невозможно быть между теми и теми! Ты не человек, но и зверем себя не считаешь! Они всегда будут видеть в тебе чудовище! Ты и есть чудовище! Я тоже чудовище! Не смей, слышишь, не позволяй делать из себя игрушку! Тебя пригреют, а потом бросят! Запомни, волчонок!
Я думал, что только ночь полнолуния может быть ужасной. Нет. Прости меня, еще раз, Эдвард. Я все равно буду верить.
Хриплым голосом режут вороны:
"Что задумано, да не сбудется",
Люди снами земными скованы,
Потому опустела улица.
И кричит вороньё проклятое
Над высокими, над осинами,
Сердце бьется, скрипя заплатами,
Слезы кажутся темно-синими.
Нереальность, прощанье мысленно,
Этот город так мило мается,
Всё в нем ложно, и всё в нем истинно,
Только сердце опять сжимается.
Так кричи, вороньё, за стеклами,
Я смирюсь со своим отличием,
Люди взглянут глазами блеклыми
И убьют меня безразличием.
Стихи (с): Я.
P.S. от автора: Глава слабовата, да. Но ловите даже такую. И если не сложно, комментируйте.