Before a StormНестандартная оклюменция
Министерство Магии. Малфой-Мэнор. Лето перед 5м курсом
Стеклянный шарик стремительно вращался, мерцая разноцветными искрами. Внутри него извивалась фиолетовая лента, сворачиваясь в причудливые фигурки, иногда напоминавшие очертаниями нечто вполне узнаваемое, а иногда остававшиеся просто абстрактным узором.
Эта затейливая вещица была единственным, что нарушало строгий стиль обитого деревом кабинета. Всё остальное в нём было предельно аскетичным: полупустой стол, на котором стояла прямоугольная чернильница и лежали ровная стопка чистых листов, два белоснежных пера и папка с бумагами, голые стены, украшенные лишь парой портретов бывших министров в простых рамах, и большое кожаное кресло с широкой спинкой, в котором сидел хмурый пожилой человек в коричневой мантии, опершись руками о собственные колени.
Корнелиуса Фаджа уже который день мучили сомнения. Ещё ни разу в жизни ему не приходилось чувствовать, что его позиция и положение настолько шатки. Министру Магии казалось, что вся его власть – это огромный, и очень тяжёлый свинцовый шар, подвешенный на тонкой нити, которую готово оборвать малейшее движение воздуха.
Когда занимаешь настолько высокий и ответственный пост, поневоле бываешь вынужден то и дело принимать решения, малейший просчёт в которых вызывает цепную реакцию разрушений и неприятностей, сотрясающих доверенное тебе общество. И увы, никто не даёт гарантии, что следующий поток не похоронит под обломками тебя самого.
Но как не допустить просчёта, когда шансы – один к двум? Когда из двух вариантов ответа первый несёт тебе потерю власти и авторитета, а второй – либо гибель, либо, наконец-то, благополучие до момента, когда придётся снова выбирать.
А факты, на которые приходится опираться, противоречат друг другу. В Хогвартсе пойман Пожиратель Смерти, беглый заключенный Азкабана. Мальчик-легенда Гарри Поттер утверждает, что Тот-кого-нельзя-называть вернулся, и вновь набирает силу. Да, косвенно эти слова могут подтвердить действия Барти Крауча-младшего. Но вот беда – дементоры вмешались прежде, чем кто-либо из надёжных лиц успел услышать показания бывшего заключенного. И кто знает теперь, действительно ли Крауч действовал по поручению своего господина, или же им руководили лишь собственные мотивы, суть которых безвозвратно утеряна вместе с душой опасного преступника?
Альбус Дамблдор размахивает словами малолетнего Поттера, будто флагом, настаивая, чтобы их истинность приняли как аксиому. Ему вторят преподаватели Хогвартса – но разве же они рискнут пойти против своего директора?
Альбус не такой человек, чтобы верить в очевидные бредни, в особенности, если учесть их источник. Значит, директор Хогвартса преследует свои собственные цели.
Во время третьего испытания Турнира Трёх волшебников погиб один из чемпионов. Виновниками его смерти Дамблдор называет всё тех же Пожирателей Смерти, но не логичнее ли было бы предположить, что несчастье повлекла за собой халатность ответственных за проведение состязания? В конце концов, за время Турнира ошибок и накладок было более, чем достаточно. И кому-то вполне может хотеться прикрыть собственные просчёты, чтобы сохранить своё место.
Если Тот-кого-нельзя-называть действительно возродился, почему вот уже почти месяц нет никаких признаков того, что организация Пожирателей подняла голову и начала действовать? Чего они ждут? Или, как раз, никто ничего не ждёт, но сказка о тёмных магах оказалась слишком удобной для некоторых лиц.
Фадж прогнал неприятную мысль, малейший проблеск которой моментально бросал министра в холодный пот.
С другой стороны, если на секунду допустить, что это всё же правда…. То неприятности светят в любом случае. Как и потеря положения, если общественность сочтёт, что он, министр Магии Корнелиус Фадж, упустил время и не принял срочные меры. Вся ответственность за случившиеся беды ляжет на его плечи, и…
Но доказательства! Их ничтожно мало. Их просто нет!... Кто и как выиграет от того, что Министерство поднимет панику на пустом месте?
Солнце, клонившееся к горизонту, вспыхнуло последний раз за сегодня, и его яркий, насыщено золотой луч упал на стену за спиной министра. Сразу же за этим тень от ближайшего портрета вытянулась, коснулась пола, расширилась, обретя очертания длинноволосой женщины.
В следующее мгновение из луча света сделал шаг ослепительно красивый юноша в фиолетовом камзоле, сшитом по моде позапрошлого столетия. Тонкой рукой гость попытался поправить свои великолепные золотистые волосы, но они снова рассыпались густыми волнами, прикрыв половину его лица.
- Всё красуешься, Аларум? – раздался насмешливый женский голос. Тень окончательно оформила свои очертания, превратившись в Леону де ла Сону. – Должно быть, это благотворно влияет на поддержание силы светлого начала в мире?
- Во всяком случае, красота радует глаз, а радость есть благо, - не растерялся юноша, не менее насмешливо сужая зелёные глаза. – Так что, по крайней мере, для светлого начала в ней есть смысл, не то, что в самопожертвовании во имя человеческой любви для тёмного.
Гнев полыхнул огнём, и угас в глубине взгляда Леоны.
- Красноречие, несомненно, так же служит этим целям, - вкрадчиво произнесла она. – В особенности, далёкое от задачи, поставленной в текущий момент времени.
- В таком случае, уделим внимание ей, - равнодушно отозвался Аларум, поворачиваясь спиной к кэльпи. – Упражнения в красноречии способны довести не до добра, а такой поворот событий не очень-то удобен для тех, кто находится в одной упряжке, - последнее слово светлый дух намерено выделил.
Леона проигнорировала этот выпад, и Аларуму ничего не оставалось, как и впрямь заняться выполнением задания своего хозяина.
Юноша подошёл к тяжко вздыхающему Фаджу (который, разумеется, о присутствии духов за своей спиной даже не догадывался), и склонился к его уху.
- Так, что тут у нас… - нараспев произнёс он. – Много власти…. Такое бремя ответственности…. Хорошо, что вы понимаете это, мистер Фадж. Это верно. Власть есть зло, в особенности, когда забывают платить за неё…
- Аларум, не стану, конечно, утверждать, что что-то смыслю в методах светлой стороны Мироздания, но мне почему-то кажется, что учить нашего подопечного морали не самое верное средство для получения нужного нам результата, - захохотала Леона, запрокидывая голову назад.
- Тогда, быть может, тёмная сторона вмешается, доведя порочную страсть к владению силой управлять до эталона? – недобро улыбнулся Аларум, из-под падающих на лицо волос глядя на напарницу. – Сдаётся мне, это твоё дело. Мне несподручно вгонять неразумных в ещё большие ошибки.
Леона неспешно подошла к Фаджу с противоположной стороны от Аларума, и провела рукой над головой министра, едва не касаясь её.
- Власть. Как сладка она и приятна. В особенности, когда заслужена, и столько сил положено на достижение её. Сколько упущено в жизни иных возможностей? Сколько хотелось получить, и чем из этого пришлось пожертвовать ради Власти? Но как упоительно ощущение собственной силы… ради него стоило платить огромную цену, не так ли?
Аларум выпрямился, держа на ладони что-то, напоминающее светящийся осколок стекла.
- Гляди, Леона, что я нашёл. Я полагаю, нам стоит воспользоваться этим интереснейшим воспоминанием.
Она взяла осколок из рук духа и пригляделась внимательнее. А потом снова приблизилась к уху Фаджа, и прошептала ярко-алыми губами:
- Её чуть было не перехватили из самых рук…. А что, если он и ныне жаждет отнять её у вас, Корнелиус? Вы думаете, что он пытается сохранить своё положение… а что, если ему не даёт покоя ваше? Разве не к этому сводятся все нити, которые вы столь безуспешно пытались проследить за эти несколько недель?.... Вы ведь и сами почти догадались об этом…
…Впервые за несколько лет мне выпало относительно свободное лето: отец под каким-то предлогом прекратил мои занятия с профессором Снейпом, и времени на отдых стало не в пример больше, нежели обычно. Чем я, безусловно, не упустил возможности насладиться, хотя неопределённость и куча вопросов, на которые я никак не мог добиться ответов, слегка портили приятные ощущения.
Тем временем что-то однозначно происходило. Отлучки отца, его тихие разговоры с матерью, которые умолкали сразу при моем появлении, визиты Пожирателей Смерти в поместье – год назад я стал невольным свидетелем собрания последних в Мэноре, теперь же они встречались раз в несколько дней.
Я не пытался подслушивать и выяснять, что обсуждалось во время этих визитов, стараясь отвлекаться на что угодно, к примеру, на попытки вычислить, кто же из гриффиндорцев ухитрился напасть на меня в Хогвартс-экспрессе. В решении этой загадки логика не очень-то мне помогала: я решил, что это точно не мог быть кто-то из золотой троицы – они все сидели перед нами злые, но растерянные, и палочки их были убраны, к тому же заклятие прилетело мне в спину. Крэбб с Гойлом тоже не успели оглянуться до того, как их оглушило.
Узнай я имя шутника или шутников, я, безусловно, с наслаждением бы им отомстил. Но увы, всё, что я мог утверждать почти наверняка, что это был кто-то из гриффиндорцев, и вряд ли это был Невилл Лонгботтом, который ухитрялся напортачить даже с элементарным Люмусом. Надеяться на то, что попав в Хогвартс-экспресс снова, я смогу просмотреть воспоминания места, и увидеть эту сцену со стороны, было бессмысленно. Салазар уже начал учить меня просматривать слои прошлого, но едва ли что-то удалось бы в такой ситуации, когда уже пролетело прилично времени, и когда я даже не знал наверняка, где искать – разумеется, мне не пришло в голову запоминать вагон и номер купе.
Оставалось одно. Профессор Снейп заверил меня, что именно я буду назначен старостой факультета. Он сказал, что приказ уже подписан, и мне остаётся только дождаться совы, которая принесёт мне соответствующий значок. Второй старостой должна была стать Пэнси, а уж вдвоём, обретя такие полномочия, мы могли бы от души отыграться на всём Гриффиндоре, а не только на моих обидчиках.
И всё-таки, когда заканчивались отвлекающие мысли, снова возвращались всё те же вопросы о Тёмном Лорде…
Естественно, своим любопытством я успел измучить и самого себя, и родителей, только вот мама отсылала меня к отцу, а тот пока что ограничился отнюдь не новым для меня сообщением, что Лорд действительно вернулся, но об этом следует молчать.
«Ты прав в своих выводах, мой сын, - сказал мне отец, - а именно в том, что события грядут серьёзные. Однако время терпит, по крайней мере, до конца лета. Ты будешь владеть информацией – потому что это не тот случай, когда неосведомленность идёт во благо, но прежде мне придётся тебя немного подготовить. Пока скажу только, что нет поводов тревожиться прямо сейчас».
Все эти «пока», «потом» повторялись снова и снова. Похоже, несмотря на все заверения, количество забот у отца возросло во много раз, и мне оставалось лишь гадать, когда же, наконец, у него найдётся время на обещанный разговор.
А до тех пор я пытался узнать информацию отовсюду, откуда мог: от друзей – но те слышали от своих родных ровно то же самое, что и я, а Теодор Нотт и вовсе не услышал ничего, зато увидел здоровый отцовский кулак перед своим носом, после чего не рискнул повторять вопрос; из газет – но там, как специально, писали о чём угодно, только не о Тёмном Лорде. Эльф Дамби, исправно докладывающий мне по утрам о самых интересных публикациях в прессе, пытался выслужиться, как мог, и то и дело таскал новые шедевры «Ежедневного пророка», связанные с именем Гарри Поттера. Хотя мой школьный недруг стал свидетелем возвращения Лорда, газеты писали о нём исключительно в уничижительном ключе, объявляя его слова фантазиями и попытками привлечь к себе внимание. Над этими статьями можно было хохотать часами напролёт, но никакой ясности в ситуацию они не вносили.
Наконец, мой тайный учитель не объявлялся с того самого вечера, когда мне пришлось, не видя ничего вокруг, нестись обратно в Хогвартс, довольствовавшись несколькими фактами, которые я узнал за последние десять минут беседы. Салазар успел поведать мне, что был прежде Пожирателем Смерти, но в силу своих способностей находился при Лорде на особом положении. Прочие Упивающиеся, включая моего отца, даже не догадывались о том, что в Ближний Круг входит ещё один человек. Учитель мог оставаться невидимым даже для самых изощрённых обнаруживающих чар благодаря временным завесам, и преодолевать почти любые защитные барьеры, созданные магией. Это давало ему возможность участвовать во всех делах и присутствовать на собраниях Пожирателей Смерти, не выдавая себя последним, а так же тайно наблюдать за сторонниками и недругами организации, и сделало незаменимым тайным шпионом и советником Тёмного Лорда.
«Вы вправе не поверить мне, Драко, - говорил Салазар, закатывая свой левый рукав, - вправе начать подозревать меня в злом умысле из-за того, что я открылся вам только сейчас, вправе даже выдать меня вашему отцу – вы ведь теперь единственный человек, посвящённый в мою тайну, кроме меня самого и моего Лорда. Увы, у нас пока нет времени на более глубокую беседу, на ваши вопросы и мои объяснения, а всё, что я могу привести в доказательство своих слов - это знак на моей руке. Несомненно, вы знаете, что он означает».
И он повернул руку так, чтобы я, наконец, смог увидеть метку Пожирателя Смерти.
Впервые мне довелось разглядывать Смертный Знак так близко, и на живом человеке. У отца ведь последние годы на предплечье оставался лишь слегка заметный шрам, да и то я видел его всего несколько раз и мельком.
У Салазара же на руке извивалась кольцами выползающая из черепа змея, казавшаяся бы живой, если бы не тот факт, что она была не объёмной (как положено настоящему существу), а вдавленной в кожу, которая слегка натягивалась вслед за движением метки.
«Я не выдам вас, Салазар, - тихо сказал я, не отводя взгляда от жуткой татуировки. – Во всяком случае, до тех пор, пока вы не расскажете мне всего, что намерены».
«Что ж. Это разумно, юноша, - кивнул мне Салазар, с усилием застёгивая узкий манжет. – Не знаю, сколько пройдёт времени до нашей следующей встречи, но я обещаю вам, что она состоится, и вы непременно услышите всё, что желаете знать. Возможно, и несколько больше этого».
Мне ничего не оставалось, кроме как ждать, пока кто-нибудь прояснит мне происходящее, а до тех пор снова и снова строить догадки и удивляться спокойствию и веселью, царящим в остальном магическом обществе.
- Гарри Поттер был полностью оправдан на состоявшемся вчера слушании по вопросу о незаконном применении магии несовершеннолетним, - вещал Дамби, стоя на табуретке с таким видом, словно это была по меньшей мере трибуна верховного судьи Визенгамота. – Суду пришлось принять версию обвиняемого о том, что тот был вынужден использовать заклинание Патронус из-за внезапного нападения дементоров, неведомо как оказавшихся в районе, населённом магглами. Слова юного ученика Хогвартса были подтверждены свидетелями и лично Альбусом Дамблдором. Тем не менее, всё ещё ведётся расследование обстоятельств появления Азкабанских стражей на неподконтрольной им территории….
- Довольно, - прервал я эльфа. – Ты уже начинаешь пересказывать мне дурацкие газетные утки. Есть ли что-нибудь более серьёзное?
- Нет, сэр, - мотнул головой Дамби, вмиг растеряв всю торжественность.
- Тогда можешь идти, - велел я, поднимаясь со своего места. Домовики, занимавшиеся до этого момента моим туалетом, огорченно засуетились, убирая со столика ненужные предметы и косметические средства. В своем стремлении к совершенству они иногда слишком усердствовали, исполняя свои обязанности, и не замечали, что всё необходимое давно уже сделано.
Я спустился вниз, и сразу же столкнулся с отцом.
- Будь добр, Драко, - обратился он ко мне, - задержись после завтрака, у меня есть к тебе разговор.
- Конечно, рара, - согласился я, чувствуя, что по позвоночнику пробежала лёгкая дрожь любопытства.
Через полчаса мы с отцом вышли в парк, и устроились в беседке, окружённой густыми зарослями уже отцветшего в этом году жасмина.
Отец положил руку на змеиную голову трости, и, не глядя на меня, произнёс:
- Мой мальчик, ты задал мне много вопросов. На некоторые из них я не могу ответить без рассказа о событиях, которые ты не застал вовсе, или застал младенцем. Но есть одно дело, которым следует заняться прежде, чем говорить о прошлом и настоящем. Тёмный Лорд вернулся, и по сути, хотя еще какое-то время и не будет открытых боевых действий, обстановка сейчас военная. Разумеется, я знаю, сколько будет длиться мнимый мир. Но произношу туманное и ничего не значащее указание на "какое-то время" - потому что не уверен, что твои мысли не могут прочесть противники Лорда. Увы, в подобные времена кое-кто не делает разницы, с кем можно воевать, а с кем нет. К примеру, Орден Феникса так поступал всегда. Твои преподаватели, директор едва ли сочтут зазорным воевать с учениками и применять к вам легилименцию, оправдывая это необходимостью знать планы "родителей-злодеев".
- Я не умею закрывать мысли, - подвёл я итог сказанному. – Значит ли это, что я не должен ничего знать? И не повредят ли тебе те знания, что уже есть у меня? В том числе, о том, что ты…
- Упивающийся Смертью, по моему выбору и воле моей и Лорда, - отец продолжил за меня. - Нахождение под Империо - бред, изобретенный для судий. Ты всегда об этом знал, но никто бы не посмел вторгаться в мысли сына Люциуса Малфоя в мирное время, которое закончилось в день последнего испытания турнира. Не знать ничего, как ты сказал, ты мог бы в одном случае - если бы всё это забыл. Но отнять у тебя воспоминания - значит лишить тебя части личности, изменить сознание. На это я не пойду никогда.
Последние фразы он произнёс раньше, чем я успел насторожиться. О заклятиях забвения я вспомнил, когда уже оказалось, что волноваться не о чем.
- Значит, я должен прежде научиться оклюменции? – задал я логичный вопрос. – Или есть иной способ скрывать мысли?
Отец коротко кивнул:
- Я рад, что ты понимаешь теперь, почему я медлю с ответами. Преподавал ли тебе крёстный этот раздел магии?
Я рассказал отцу о неудачном опыте занятий легилименцией, и том, что более мы со Снейпом не возвращались к этой теме:
- Что же касается оклюменции, я знаю только теоретический принцип. Крёстный сказал, что до определённого возраста учиться ей не безопасно.
- Северус был прав, - согласился отец. - Учиться оклюменции можно только на практике, раз за разом пытаясь помешать легилиментору проникать в твое сознание. Помимо того, что это крайне неприятный процесс, который может выявить воспоминания, которыми ты не хочешь делиться с кем-либо, он способен повредить твои мыслительные функции и память.
- Значит, тот, кто будет учить меня, узнает обо мне всё? - Я понял, куда клонит отец, но мне абсолютно не хотелось, чтобы он, Снейп или кто угодно другой нашёл мои воспоминания о Салазаре. В особенности теперь, когда раскрытие этой тайны означало бы вдобавок нарушение слова, данного учителю. «Отказаться от учебы?» - мелькнула молниеносная мысль, но я сразу же отмёл её – отец ведь мог и настоять, исключительно из стремления меня обезопасить.
Отец коротко и не особо весело рассмеялся:
- К счастью, не всё. Иначе от учителей пришлось бы избавляться.
- Ты хочешь, чтобы мои занятия с крёстным возобновились? – уточнил я. Ответ меня не удивил… но лишь поначалу.
- Нет. Северус Снейп не знает, что лишился той доли доверия, которую я ему оказывал, зато это знаю я. Так что учить тебя я буду сам. Причем не совсем обычным способом. Я буду следовать лишь по тем воспоминаниям, которые ты сам предварительно мне укажешь. Попробуем?
- Прямо сейчас?! – воскликнул я.
Отец слегка наклонил голову:
- Почему нет? Ведь чем раньше ты будешь уметь закрывать мысли, тем скорее я смогу делиться с тобой необходимой информацией и обсуждать важные вопросы. Впрочем... я могу и подождать... – он сделал вид, что собирается подняться со скамьи. Разумеется, я поспешно согласился. В качестве воспоминаний для тренировки я выбрал историю с Шанталь Себир – исходя из соображений, что мои дружеские и не очень похождения среди школьников едва ли могут наводить меня самого на какие-либо мысли о Салазаре.
- Для первого раза я немного скорректирую действие легилименции, - отец извлёк палочку. – Я предпочитаю использовать сложную, но более деликатную форму ментальной магии. Принцип защиты от неё строится на тех же основах, поэтому, научившись защищаться от неё, ты будешь избавлен и от проблем с обычным вмешательством в твои мысли. Приготовься.
Он произнёс заклинание, и я сразу почувствовал себя неважно. Голова вначале закружилась, затем что-то неприятно сдавило виски. Меня затошнило. В глазах потемнело.. но вскоре обычное зрение заменили подкидываемые памятью образы.
Я попытался сопротивляться тому, что вытягивало эти картинки из моего сознания. Но безуспешно – поток цветных видений не иссякал. Они плыли перед глазами, словно рисунок, нарисованный акварелью, на который пролили воду, не становясь чётче, изменяя форму и цвет каждую секунду….
Давление на виски вдруг отступило. Образы осыпались разбитой мозаикой, и снова вокруг меня оказались резные стены беседки в жасминовых зарослях.
- Ну как? – спросил я, пытаясь понять, что означает выражение лица отца, и догадываясь, что оклюменция мне мягко говоря удалась не очень.
- Ровно то, что ты видел, Драко, - отец пристально смотрел на меня, изучая. – Размытые, неопределённые пятна. И ничего конкретного. Только это не оклюменция.
- А что же? – удивился я. В этот момент в беседку впорхнула бабочка, пролетев так близко от меня, что едва не коснулась крыльями моей щеки. Не успев подумать, я моментально попытался её схватить прямо на лету. Бабочка успела ускользнуть от моих пальцев сама, но оставила мне половинку крыла.
- Сопротивление моему вмешательству было слабым, - последовал ответ. – Впрочем, ничего иного я и не ожидал от первой попытки. Но похоже, тебе повезло… позволишь ли ты проверить одну мою догадку прежде, чем я поделюсь ею? Я хочу всё же попробовать применить обычную легилименцию.
Я коротко кивнул:
- Я готов.
На сей раз всё кончилось прежде, чем я успел что-либо почувствовать. После заклятия на мгновение наступила темнота – но зрение вернулось моментально. Отец удовлетворённо улыбнулся:
- Так я и думал.
- Что именно? – нетерпеливо переспросил я. – Почему так быстро? Я не успел даже сосредоточиться…..
- Похоже, тебе это и не требуется, - отец убрал палочку, и прищурился, повернувшись лицом к лучам солнца, пробивающимся в беседку сквозь ветки жасмина. – Занятия оклюменцией отменяются. Тебе придётся научиться не закрывать доступ в свои мысли, а лишь услужливо предоставлять тому, кто попробует в них проникнуть, нужные тебе картины.
- То есть?! – я ничего не понял. Предложение учиться ментальной магии свалилось как снег на голову, но моментальная его отмена была ещё хуже.
- Ментальная магия, которой я обучался, и особенности которой продолжаю исследовать до сих пор, весьма специфична, но все-таки не безумно редка среди волшебников, - смилостивился отец. - Несколько иное – её смешение со всякими разновидностями древней магии, идущей откуда-то из первоисточников колдовской силы. Мне тоже известно далеко не всё, но, насколько я до сих пор наблюдал, такие способности проявляются у чистокровных волшебников. Они усиливаются или затухают от поколения к поколению. Мой наставник когда-то предполагал, что если способности к подобным чарам развивают родители, то предрасположенность к древним видам волшебного искусства (кстати, не обязательно к той же самой его сфере, что у отца и матери) может передаться их детям в ещё более ярко выраженной форме. Похоже, твоё сознание устроено не совсем обычным образом – оно само по себе даёт абсолютную защиту от простой легилименции, и активно сопротивляется более сложным её вариантам.
- Вот как…. – произнёс я, пытаясь осознать услышанное. – Да, я уже сталкивался с идеей об особой магии чистокровных…. И я умею кое-что… только мне бы в голову не пришло связать это с легилименцией.
- Я уже сказал, что магия может проявляться по-разному, - развёл руками отец. - Несколько веков назад волшебники помнили об этом. В современном обществе, где чистокровных магов, полукровок и магглорожденных усиленно ставят на один уровень, это знание тщательно замалчивается. Оно даже мною в детстве воспринималось как легенда. А о какой способности ты говоришь?..
Я попросил у него карманные часы. Открыв серебряную, украшенную инициалами ЛМ крышку, я сосредоточился на минутной стрелке. Она вздрогнула, остановилась – а затем начала двигаться в противоположном направлении.
Не желая отматывать время слишком далеко, я вернул всё на место. Но отцу хватило и этого.
- Так... Значит, ты можешь останавливать и возвращать назад время? - спросил он очень медленно, неотрывно глядя на циферблат.
- Замедлять и ускорять в основном, - пояснил я, довольный произведённым эффектом. - Насколько мне удалось узнать, вмешиваться в прошлое и будущее не стоит.
- Разумеется... – как то отстранённо согласился отец, опираясь на трость, словно ему вдруг стало очень трудно сидеть. - Изменять ход событий нельзя, даже если такая способность есть. Или есть такое изобретение сумасшедших, как хроноворот... Признаюсь, я очень удивлен. Я не встречал таких способностей у магов. У духов - да. Кстати... как ты пришел к выводу, что вмешиваться в прошлое и будущее не стоит?
- Сначала услышал эту мысль от кого-то... - уклончиво ответил я. - Потом прочел подтверждение в книгах. А теперь я уже и сам так считаю.
- И ты совершенно прав. Что же... твои способности еще предстоит развивать и изучать. Любопытно, временная ли магия помогла тебе скрыть воспоминания. После столкновения с духом я полагал, что никак не взаимодействую с тем видом магии, - он, наконец, повернулся ко мне, и произнёс совершенно другим, нарочито бодрым тоном: - Однако часть твоих воспоминаний все же подсмотрел.
Раздался негромкий хлопок где-то за оградой беседки. И в следующее мгновение над ступеньками появилась большеухая голова перепуганного эльфа.
- В чём дело? – раздражённо спросил отец. Оказалось, что домовика прислала мама, которой зачем-то срочно понадобился я.
- Ты снова не успел мне ответить, - грустно улыбнувшись, вздохнул я. – Идём в дом?
- Ничего, мы ещё вернёмся к разговору, - заверил меня отец. – Я присоединюсь к вам с мамой чуть позже. Хочу еще немного насладиться ароматами сада.
…Когда Драко ушёл, доброжелательное спокойное выражение лица Люциуса моментально сменили сосредоточенность и напряжение, свойственное людям, которые не имеют права поддаться одолевающей их усталости, не закончив дела, занимающего их время.
- Значит, временная магия, - тихо произнёс хозяин Мэнора в пустоту. – Дьявол…. Это чертовски неприятное чувство, когда хочется схватить рукой воспоминание, а вместо него попадается лишь воздух….
Защита от Тёмных Искусств по-министерски
Хогвартс-экспресс. Хогвартс. Сентябрь, 5й курс.
Гарри Поттера к школьному экспрессу провожал блестящий эскорт. Блестел он, разумеется, заплатами, так как большую его часть составляло семейство Уизли, да и Ремус Люпин не добавлял компании впечатления благополучности. Но самым выдающимся персонажем охраны мальчика-который-видать-опасается-что-на-сей-раз-не-выживет был, безусловно, Грозный Глаз Аластор Грюм. Облаченный в форму вокзального грузчика, вооруженный тележкой для перевоза багажа, прячущий сумасшедше вращающийся искусственный глаз в тени фуражки, он свирепо рассекал по платформе, припадая на одну ногу, а за ним семенили все остальные, включая охраняемую персону.
Мы с Пэнси, Крэббом и Гойлом стояли неподалёку от вагона, и от души хохотали над этим великолепным зрелищем.
Компания пронеслась мимо, не обратив на нас никакого внимания – все слишком торопились, подгоняемые Грюмом. Огромный черный пёс, сопровождавший их, чуть было не сшиб Паркинсон с ног.
- Интересно, чья это собака? – фыркнула подруга. – Судя по космам, Уизли. Завели на черный день, когда совсем нечего будет есть?
- Это не просто собака… - сказал я, внимательно наблюдая за псиной, от которой весьма отчётливо ощущалась магия. Я попытался прочесть воспоминание о том, что происходило с собакой. Но та удалилась слишком быстро, и я успел лишь увидеть смутный образ высокого черноволосого человека в тёмной же мантии. – Ха. Похоже, это анимаг….
- Откуда ты знаешь? – удивился Гойл.
- У него глаза человеческие, - отмахнулся я. Разумеется, приятели не были посвящены в мои хитрые умения.
- Интересно, кто это, - нахмурилась Паркинсон. – Не слышала, чтобы кто-то из известных мне магов превращался в черную собаку….
- Не удивительно, - усмехнулся я, - ты же не вращаешься в тех же кругах, что и Уизли. А может, кто-то из министерства. Они, похоже, так боятся за Поттера, что решили приготовить козырь – вроде собака, а если что, как обернётся!
- Идиоты, - Пэнси снова фыркнула. – Если уж даже ты догадался…
- Они идиоты уже потому, - сказал я, подавая друзьям знак идти вместе со мной внутрь экспресса, - что устроили это показательное выступление. Они, видимо, думают, что Тёмный Лорд собственной персоной прискачет на вокзал, чтобы лично расправиться с Поттером. И видимо ещё весь Ближний Круг прихватит….
- Что прихватит? – не поняла Пэнси.
- Ближний Круг. Упивающихся Смертью, иначе говоря, - со значительностью пояснил я, хотя сам лишь недавно узнал о том, что организация Тёмного Лорда делится на три уровня: Ближний Круг – носящие метку, самые доверенные лица, Дальний Круг – рядовые сторонники и потенциальные Пожиратели, и Круг Сочувствующих – собственно, те, кто просто разделяет идеи хозяина Кругов.
- Ты далеко собрался, Драко? – спросила Паркинсон, когда я, увлекшись мыслями об Упивающихся, занёс ногу над ступенькой вагона.
- Diable, J`ai oublié entièrement*, (Дьявол, совсем забыл) - ругнулся я. – Мы же теперь катаемся в вагоне старост.
- Вот именно, - Пэнси наставительно подняла палец. – Теперь ты понял, зачем им анимаг? Отвлекающий маневр. Думаешь о собаке – забываешь обо всем остальном.
- Ну да, ну да… - согласился я.
«Вагон для старост» было сказано, конечно, громко. В нём для искомых ответственных лиц было выделено купе, правда, гораздо большего размера, чем обычные, и не в пример более удобное. Мы с Пэнси оказались не первые – там уже сидели старосты Хаффлпаффа Эрни Макмиллан и Ханна Эббот. Сухо поздоровавшись с нами, они вернулись к прерванному было обсуждению какой-то экзотической растительности.
Взаимно не испытывая к хаффлпаффцам особого интереса, я принялся оглядываться. Сидения в купе старост были мягкие, приятной лиловой расцветки, на одном откидном столике стояли уже начинающий закипать чайник, сахарница и 8 чашек, а на втором лежал большой жёлтый конверт с надписью: «Новичкам. Открыть, когда соберутся все».
Вскоре вслед за нами появились старосты Равенкло - Энтони Голдштейн и Падма Патил. Эти отнеслись к нам гораздо доброжелательнее, несмотря на то, что, как мне казалось, Патил периодически прибивается к компании Поттера.
Гриффиндорцы опаздывали. Поезд уже тронулся с места, а мы вшестером сидели, и с любопытством поглядывали на жёлтый конверт.
- Предлагаю его уже открыть, в конце концов, - не выдержала Пэнси. – А кто опоздал – всё равно в старосты не годится….
- Нет, мы должны дождаться всех, - Эббот поспешно накрыла конверт ладонью. Остальные тоже не проявили особого энтузиазма к идее открытия письма без гриффиндорцев, и Паркинсон пришлось притихнуть.
- Как думаешь, кого от них выбрали?
- Поттера и Грэйнджер, - моментально ответил я. – Могу даже поспорить на плитку сливочного шоколада.
- Я не участвую в заведомо проигрышных мероприятиях, - усмехнулась Паркинсон. – Хочешь шоколада – так и скажи.
- А у тебя есть шоколад? – заинтересовался я.
- Есть сладкое вредно для зубов, - раздался голос Грэйнджер. Затем и сама она зашла в купе, и улыбка сразу сошла с её лица. – А… это ты, Малфой.
- Конечно, нет, - съядовитничал я. – Но вот с первой твоей фразой я даже не стану спорить – уж тебе-то про зубы известно всё.
В дверном проёме показалась рыжая лохматая голова Рона Уизли. Увидев меня, гриффиндорец скривился так, словно проглотил огромную жабу.
- Что тебе здесь надо, Уизли? – я даже не сразу сообразил, что у рыжего на мантии тоже прикреплен значок. – Ходишь по купе, прося подаяния? Прости, но кошелёк остался у меня в багаже.
- Провались ты, Малфой, - изрёк свою оригинальную фразу Уизли.
- Рон тоже староста, - с неприязнью произнесла грязнокровка. – И здесь он находится по тому же поводу, что и все мы.
- Ты?! Староста?! – я чуть не подскочил на месте. – А как же Поттер? Он пережил это?! С ним всё в порядке?!
- С каких это пор, Малфой, ты так заботишься о Гарри? – фыркнул Уизли.
- О Гарри? Лорд меня упаси, - поморщился я. – Я о себе забочусь. Мне станет скучно, если такое ходячее развлечение отправится в компанию к своим предкам. Кстати, Пэнси, я понял, зачем к нему эскорт приставили. Наверное, бедняга помешался от горя окончательно, и норовит кинуться под Хогвартс-экспресс….
- Может, мы всё-таки прочтём письмо? – поспешно подала голос Ханна Эббот, вовремя напомнив взбешённому Уизли, что мы с ним в купе не одни.
- В самом деле, - поддержал девушку Голдштейн. – Мы здесь собрались не для того, чтобы друг друга оскорблять.
Я довольно откинулся на спинку сиденья, сложив на груди руки и наслаждаясь ровно-помидорным оттенком уизлевской физиономии, появление которого являлось исключительно моей заслугой.
Конверт оказался, как и следовало ожидать, посланием старостам, но вовсе не написанным на бумаге. Стоило Ханне оторвать от него краешек, как письмо рассыпалось у неё в руках золотой пылью, из которой прямо на столике сложилась улыбчивая девчачья мордочка.
- Привет, друзья! – объявила золотая девчонка задорным голосом, будто звала нас по меньшей мере на увеселительную прогулку. – Меня послали к вам, чтобы я рассказала о том, что включает в себя ваша новая должность старост факультета…..
Через некоторое время мы с Пэнси в крайне приподнятом настроении отправились в купе Крэбба и Гойла делиться новостями.
- Великолепно, - улыбался я, разворачивая лукаво подсунутую мне Паркинсон шоколадку. – Теперь я могу снимать баллы на своё усмотрение, если сочту, что кто-то нарушает школьную дисциплину. Представляете, что можно натворить? «Поттер, ты ещё не избавил мир от своего присутствия? Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора!»
- Имей ввиду, Грэйнджер и Уизли тоже будут снимать с нас баллы, - заметила Паркинсон.
- Не бойся, - рассмеялся я. – Чтобы переплюнуть меня, им придётся проявить чудеса познаний в математике – они до стольких считать не умеют.
Вдруг за дверью купе раздался дикий топот и возмущенные вопли. Затем последовал сильный удар, судя по всему, в стекло. Я вскочил на ноги:
- Пойду-ка я посмотрю, что там происходит.
В коридоре дрались какие-то дети в количестве четырёх человек. К тому моменту, как я вышел, один мальчик вцепился девочке в волосы, и та истошно визжала.
- Что тут случилось?! А ну тихо! – прикрикнул я на детей. Двое отпрянули сразу, но мальчик, который таскал девчонку за космы, даже не подумал испугаться:
- Тебя не касается!
- Так. Вообще-то, я староста. И тебе придётся меня слушать, - я взял обоих за воротники и таки разнял. – Быстро разошлись по купе. И если я ещё раз увижу что-то подобное – первым же экспрессом отправитесь к родителям.
Это подействовало. Дети убрались, а я вернулся к своим.
- А пойдём, что-нибудь снимем с гриффов? – предложил Гойл.
- Пока разве что мантии, но я скорее переведусь на Хаффлпафф, чем соглашусь увидеть раздетого Уизли, - усмехнулся я. – Впрочем, нанести традиционный визит можно – пусть не думают, что мы их боимся после прошлой поездки.
Уизли и Грэйнджер уже тоже добрались до своего третьего, когда мы заглянули в его купе. Кроме золотой троицы там же сидели Невилл Лонгботтом в обнимку с каким-то невообразимым кактусом, и какая-то девушка из Равенкло, которая при нашем появлении так поспешно спряталась за раскрытым журналом (что она именно спряталась, а не читала, было понятно потому, что журнал она держала вверх ногами), что я не успел разглядеть её лица.
- Что?! – вскинулся Поттер, словно мы не только что появились, а уже успели в красках рассказать, кем является он и кем были его предки до седьмого колена включительно.
- Повежливее, Поттер, - равнодушно ответил я. – А не то нарвёшься на взыскание или лишишься баллов раньше, чем начнётся учёба. Видишь ли, в отличие от тебя я – староста.
- А ещё, в отличие от меня, ты редкостная мразь, - окрысился очкарик, - поэтому выйди вон.
Видимо, гриффиндорцам эта тирада показалась очень смешной шуткой, потому что они дружно загоготали.
- А расскажи-ка мне, Поттер, какого это – быть вторым после Уизли? – я решил испортить им веселье, и мне это удалось.
- Прекрати, Малфой! – истерично взвизгнула грязнокровка.
- Ах, я наступил на больную мозоль, - притворно посочувствовал я. – Ладно. Ведите себя хорошо, дети. Я буду за вами очень внимательно следить. У меня просто-таки собачье чутье на плохое поведение.
Я развернулся, и вышел из купе.
- Убирайся! – запоздало крикнула мне вслед Грэйнджер, но я уже почти закрыл дверь, а возвращаться обратно после эффектного выступления не годилось.
- Представляю, как они перебесились, - заявила Пэнси, которая в купе не заходила.
- Ещё бы, - кивнул я. – Кому понравится, когда с ним говорят, как с дошкольником?
- Так ты это всё специально?
- Пэнси, дорогая, - усмехнулся я. – В обычной жизни я так не разговариваю.
Поезд прибыл к месту назначения как всегда затемно. Поначалу не успевшие перестроиться после яркого света глаза различали лишь размытые пятна фонарей, поэтому я не сразу отметил, что на сей раз встречать нас прибыл вовсе не Хагрид. Лишь когда раздался громкий и резкий голос профессора Граббли-Планк, созывающий первокурсников, я понял, что знакомой огромной фигуры лесничего нигде не видно.
Задумываться о причинах его отсутствия было некогда. Первоклассники снова подняли возню. Двое из них что-то шумно выясняли, стоя на на обочине дороги, даже не думая обращать внимания на Граббли-Планк. Подойдя ближе, я узнал уже знакомых мне мальчика и девочку. Первый ухитрился по уши извозиться в глине (видимо, добытой из огромной лужи, видневшийся неподалёку), и постоянно подносил ладонь, на которой сидело что-то грязно белое и мохнатое, к рукаву девочки, от чего та каждый раз начинала громко возмущаться.
- Почему вы тут стоите? Вы что, не слышали, что вас зовут? – накинулся на детей я.
- Скажите ему, чтобы он убрал мохнозубку! Она грызёт мою мантию! – пожаловалсь девочка.
- Она есть хочет! – вступился за белое создание мальчик.
- Что за мохнозубка? – удивился я. Мальчик моментально спрятал существо за спину, но девочка его сдала:
- Он её в луже поймал!
- Так, дай сюда, - велел я. Разумеется, ребёнок и не подумал подчиниться, тогда я схватил его за плечо и отобрал мохнозубку силой. Последняя оказалась маленьким круглым комком меха с двумя злобными красными глазками и клыкастой несоразмерной пастью.
- Идём, - я потащил упирающегося первоклассника за руку на платформу. Остальные двое детей последовали за нами сами. – Как тебя зовут?
- Эван…. Отдай мою мохнозубку!
- Так, Эван, - я дотащил его почти волоком до группы первоклассников, окруживших профессора Граббли-Планк. – Мохнозубка останется у меня. А тебя я уже предупреждал, чтобы ты вёл себя прилично. Иди вместе со всеми остальными, и делай, что тебе говорит профессор.
- Но мохнозубка… - последний раз попытался протестовать мальчик. Я подтолкнул его в спину:
- Иди, иди.
Мимо прошла Грэйнджер, одарив меня крайне осуждающим взглядом. Я вздохнул. Оставалось надеяться, что невыносимый Эван попадёт на Гриффиндор, и наглядно объяснит грязнокровке, что не все «недопустимые действия отвратительного Малфоя» продиктованы исключительно желанием напакостить.
Первокурсники отправились в школу через озеро, мы, как всегда, на безлошадных каретах. Наглели сегодня не только новички: пара учеников со второго курса попытались влезть в экипаж, который облюбовали я, Пэнси и Крэбб с Гойлом. Припугнув детей взысканием, я, к сожалению, неудачно прихватил мохнозубку, которая по прежнему сидела у меня в кулаке, та тяпнула меня за палец, и вывернулась. Разумеется, ловить тварюшку я не стал, хотя было немного обидно.
Большой зал, в котором проходил торжественный ужин, ожил по сравнению с прошлым годом. Траурные занавеси убрали, мерцание магических свечей создавало приятную атмосферу, вкусно пахло угощением. За нашим столом Забини с важным видом рассуждал о публикациях «Ежедневного пророка», посвящённых Гарри Поттеру. Я усмехнулся, не веря в то, что Блейз принимает излияния журналистов за чистую монету: хотя никто из его семьи не входил в организацию Пожирателей Смерти, сложно было вообразить, что Аэлина Забини ещё не узнала правду о возвращении Тёмного Лорда. Особенно, при учете её доверительных отношений с Тироном Ноттом.
Ужин, как всегда, завершился приветственной речью директора Дамблдора и представлением новых учителей. И если про Грабли-Планк мы уже и так догадались, то известие о том, что защиту от Тёмных Искусств станет преподавать Долорес Амбридж, оказалось полной неожиданностью.
Да, ещё до ужина я увидел знакомую розовую кофточку, одетую зачем-то поверх мантии, и узнал министерскую служащую, несколько раз за это лето нанёсшую визит в Малфой-Мэнор. От отца я знал, что Амбридж в течение года будет инспектировать Хогвартс, но не думал, что она к тому же окажется преподавателем.
Было в этой пожилой женщине что-то резко отталкивающее, несмотря на то, что перед моими отцом и матерью она только что не раскланивалась и не растекалась услужливой лужицей, да и мне улыбалась исключительно доброжелательно. Отец был с ней предельно вежлив, но из тех редких отзывов, которые мне удалось подслушать в промежутки между визитами Амбридж, несложно было понять, что этого человека он считает тем, кого можно использовать, пока у тебя есть влияние и власть, но который совершенно не заслуживает доверия, не подкреплённого опять же авторитетом или же деньгами.
Сейчас Амбридж с любезной улыбкой перебила Дамблдора, и долго вещала на весь зал о том, как счастлива она видеть такое количество горящих жаждой познания глаз, и как ответственно подходит Министерство Магии к вопросам обучения юных волшебников. По сути дела, её слова напоминали совершенно бессодержательный, заученный официальный текст, к тому же она, по своей привычке, периодически подкашливала, и звук этот, гулко разносившийся над головами, неприятно резал слух.
Впрочем, на то, во что превратится и без того бестолковая ЗОТИ, мне было абсолютно наплевать. А вот инспектор, имеющий влияние на Дамблдора, был в любом случае хорошей новостью, хотя, разумеется, большинство студентов так не считали – где и у кого Амбридж разглядела «горящие жаждой познания глаза», обращённые на неё, было загадкой.
После ужина нам с Пэнси пришлось разбираться с первокурсниками Слизерина, в число которых, правда, Эван к счастью действительно не попал – вот только от этого было не легче. Я никогда не думал, что юные слизеринцы могут доставить столько хлопот. Один из них сходу начал болтать о том, что школа, где учатся грязнокровки, недостойна его присутствия, второй притащил с собой набор флаконов с какими-то едко пахнущими, неидентифицируемыми зельями, третий клялся, что умеет накладывать Непростительные заклятия, и уже вырисовывал в воздухе над головой три круга волшебной палочкой…
Когда, наконец, мы с Паркинсон разогнали детей по спальням, ко мне подошёл новый капитан квиддичной сборной Монтегю, и обрадовал сообщением, что тренировки начнутся на неделю раньше, чем у других команд, и что он счастлив будет видеть меня в качестве ловца.
- И это только первый вечер, - грустно сказал я Пэнси, наконец устраиваясь в кресле в гостиной. К моему удовольствию, на старост не распространялись время отбоя и запрет ночью бродить по школьным коридорам – напротив, инспекция по Хогвартсу приветствовалась.
- Дети ужасны, - поддержала меня подруга. – И вообще год предстоит тот ещё. СОВы, и всё такое…
- А то ли ещё будет, - я потянулся. – Ещё квиддич этот…
- А с ним что?
- Неохота, - вздохнул я.
- Знаешь… - задумчиво произнесла Пэнси. – А я всё лето в него играла… и мне понравилось…
- Это с кем это? Почему я не знаю?
- Это пока я отдыхала в Италии, - сказала Паркинсон. – Там у нас семья знакомая… они просто помешаны на квиддиче…
Следующее утро началось с того, что во время завтрака незнакомая сова принесла мне письмо.
«Буду ждать сегодня в полночь у ворот Хогварта. СТ», - говорилось в нём. Салазар в письмах всегда был весьма немногословен, и оставалось только гадать, к чему понадобилась такая спешка, и такое необычное место для встреч. Впрочем, я был отнюдь не прочь наконец с ним увидеться – хотя отец в итоге всё же более-менее посвятил меня в суть ситуации, мне казалось, что учитель может рассказать гораздо больше, тем более, что теперь количество вопросов у меня лишь возросло.
Но до вечера оставалось ещё пережить обязательный набор уроков, первым из которого стала защита от Тёмных Искусств.
Амбридж немного опоздала к началу занятия, но появилась в крайне благом расположении духа.
- Прошу прощения, - расплываясь в довольной улыбке, извинилась она. – Я была вынуждена задержаться, разговаривая… с вашим директором.
Несколько человек, включая меня, хмыкнули, представив, что едва ли после разговора с министерским инспектором Дамблдор чувствует себя столь же радостно, как последняя.
- Сколько я вижу здесь знакомых лиц! – продолжала Амбридж елейным голосом, прохаживаясь по классу. – Драко, признаться, если бы я не знала, что у Люциуса Малфоя есть сын, я сочла бы, что глаза меня обманывают, показывая мне удивительно юное отражение моего друга….
«Интересно, кто ей сообщил такое фееричное по своей глупости утверждение, что мой отец считает её своим другом?» - насмешливо подумал я, но, разумеется, улыбнулся Амбридж с приличествующей случаю любезностью.
- Мисс Паркинсон! – Амбридж обратилась теперь к Пэнси, в глазах которой застыло ничуть не больше тепла, чем в моих собственных. – И с вашими родителями мы хорошие друзья…. Итальянская выпечка, которой меня угощали в вашем доме два дня назад, была поистине великолепна…. – профессор продолжила свой путь, и остановилась возле Блейза. – Мистер Забини, если я не ошибаюсь?
- Именно так, профессор, - учтиво кивнул головой однокурсник.
- Как чувствует себя ваша матушка? Ах, Аэлина, Аэлина… какая удивительная женщина! Если бы не её мудрые советы и незаменимое участие в делах Министерства, кто знает, сколько неверных решений не было бы отметено ещё до их воплощения в жизнь…..
Так Амбридж обошла весь наш небольшой класс, не найдя любезных слов разве что о родителях Крэбба и Гойла.
- Приятно, что мой первый урок проходит в такой, я бы сказала, почти домашней обстановке, - пропела Амбридж, и засмеялась – видимо, настолько приветливо, насколько это у неё получилось. – Уверена, что с детьми моих друзей мы тоже станем хорошими друзьями, не так ли?
Мы молчали, переглядываясь, и ожидая, что будет дальше. Амбридж села на своё место, сложив короткие ручки в розовых манжетах перед собой, и трагично вздохнула:
- Сейчас Министерству как никогда нужны здравомыслие и лояльность в среде студентов. Полагаю, с вами я могу быть откровенна, не так ли?
- Безусловно, - слегка улыбнулся я, ответив за всех.
- Прежде всего, я хочу сказать о том, что Министерство Магии, и я, как его представитель, целиком и полностью принимает сторону юных волшебников, и намерено как никогда тщательно блюсти их интересы и заботиться об их безопасности и душевном спокойствии, - торжественно произнесла Амбридж. – Увы, у нас имеются достоверные сведения о том, что учащиеся школы Хогвартс обеспокоены слухами о возвращении некоего всем известного тёмного мага. Со всей ответственностью заявляю, что эта информация целиком и полностью является ложной, а тревожные настроения специально подогреваются некоторыми заинтересованными лицами для того, чтобы подорвать основы благополучия магического общества.
Мы с Пэнси переглянулись. По классу пробежал шепоток – поскольку практически ни для кого из присутствующих истинное положение дел секретом не было, сказанное Амбридж следовало воспринимать в одном единственном ключе: это было той официальной версией событий, активного поддержания которой от нас ожидали. Тем временем профессор продолжала:
- Министерство ждёт от вас понимания серьёзности ситуации, и всесторонней помощи в решении названной задачи. Я здесь затем, чтобы облегчить вам участие в достижении этой цели. И очень вас прошу, если кто-то или что-то будет продолжать тревожить вас действиями или словами, сообщать мне об этом незамедлительно – я ваш друг, и уверена, что вместе мы найдём наилучшее решение.
- Поможем, чем сможем, - тихо хихикнула Пэнси, так, чтобы услышал только я.
- Ну что же, теперь приступим к занятиям, - бодро объявила Амбридж, доставая волшебную палочку, и направляя её на мел, который тут же подскочил и принялся писать на доске. – Для начала – цели и задачи нашего теоретического курса…..
… - Значит, из нас хотят сделать шпионов, - подвела итог Милисента, когда прозвенел звонок и мы покинули класс Амбридж.
- Ну почему же сразу шпионов? – Забини улыбался каким-то своим мыслям. – Просто наконец-то кто-то займётся наведением порядка в школе. А мы ведь не хотим, чтобы нас причислили к нарушителям?
- Впервые в жизни безоговорочно с тобой соглашусь, - мрачно усмехнулся я. – В любом случае, от Амбридж вреда будет меньше, чем пользы – в особенности тем, кто не додумается с ней поссориться.
- Ты намерен ей помогать? – поинтересовалась Пэнси.
- Почему бы и нет? - я пожал плечами. – Речь же о Поттере. Не выдать его Министерству – преступление против всего живого на Земле.
- Кстати, Драко, а ты собираешься в этом году играть в квиддич? – вдруг ни с того, ни с сего перевёл тему Блейз. – Ты вроде как на четвёртом курсе совсем забросил тренировки…
- Да, намерен - отрезал я.
В связи с предстоящими СОВами учителя вознамерились взяться за нас всерьёз. Уже в первый день нам задали столько домашних заданий, сколько хватило бы на неделю. К ночи я уже падал с ног, и держался лишь на интересе к предстоящей встрече с Салазаром.
После отбоя я сообщил профессору Снейпу, что отправляюсь проверять школьные коридоры, и честно в течение получаса бродил по Хогвартсу, стараясь попадаться на глаза учителям, а затем незаметно выскользнул на улицу, перекинулся в горностая, и выбрался за ворота.
Салазар уже ждал меня в условленном месте. Он стоял, окруженный временной завесой, от чего казалось, что его серо-синяя узкая мантия переливается всеми оттенками морских волн, а волосы, отросшие за лето и перехваченные бархатной лентой, выглядели чистым серебром. Блеск бриллиантовых застёжек едва только не ослепил меня.
Поначалу я даже не узнал учителя, настолько был непривычен этот его новый облик, дышавший торжественностью и роскошью. Даже атмосфера в его присутствии ощущалась совсем иная, нежели раньше.
Скинув анимагическую личину, я слегка растеряно поздоровался с ним, стараясь удержаться от того, чтобы начать разглядывать его с головы до ног.
Салазар поднёс к губам тонкий мундштук, который держал рукой в серой перчатке – единственной детали гардероба, оставшейся неизменной с прошлого года:
- Помогите мне немного, Драко. Я подниму временную завесу, которая скроет нас обоих от посторонних глаз, но вам придется поддерживать свою часть.
- Хорошо, - согласился я, закатывая рукава мантии, чтобы они не мешали льющейся с рук магии.
- Весьма неплохо, - одобрил Салазар, когда я перехватил у него часть завесы. – Чудесная лунная ночь, не правда ли? Как вы смотрите на предложение прогуляться по лесу?
- По Запретному? – улыбнулся я.
- Почему бы и нет? – в его глазах сверкнул знакомый лукавый огонёк.
- Сегодня полнолуние, - заметил я. – Поговаривают, что в Запретном лесу встречаются оборотни и им подобные твари……
- Драко, - Салазар с улыбкой прикрыл глаза, - нас ведь скрывает временная завеса. Поверьте, я ещё не встречал оборотней со способностями к нашей магии.
Ночь и правда была великолепна. Ясная, освещённая огромной луной, и необыкновенно тёплая, она могла бы случиться скорее в конце июня, нежели в начале сентября. Мы с Салазаром неспешно шли по тропинке, всё углубляясь и углубляясь в совершенно безопасный для нас лес, и учитель предался воспоминаниям, которые я слушал, затаив дыхание.
- Скажите, Драко, довелось ли вам уже испытать это непередаваемое ощущение понимания, что в ваших руках находится то, чего нет ни у кого больше? Что перед вами расстилаются такие возможности, которым другие не смеют даже завидовать, ибо сама вероятность такого не приходит им в головы? Вы ведь уже строили радужные даже в своей туманности планы на далёкое, далёкое будущее, на то время, когда ваша сила будет целиком и полностью подконтрольна вам? По вашим глазам вижу, что да, - он улыбнулся, а затем продолжил. – Представьте себе теперь, что тот далёкий день настал. Вы разменяли четверть века – самый чудесный возраст, уже не юный, ещё призрачно далёкий от старости, недавно вы закончили высочайшее закрытое учебное заведение, превзойдя всех своих учителей, вы свободны, предоставлены сами себе, и вам кажется, что весь мир ляжет к вашим ногам раньше, чем вы достанете волшебную палочку из рукава. Представьте себе это – и вы увидите меня в самом начале моего долгого - долгого пути.
Не знаю, кто в подобной ситуации способен устоять перед искушением дать волю своему честолюбию и вообразить грандиозные цели, которых так захочется достигнуть, что все таланты и умения моментально будут брошены на их осуществление.
Надо сказать, что на формирование моих целей очень сильно повлияла моя безудержная страсть к науке, а именно, к лучшей её сфере – магии. Если ещё точнее – к тем её областям, что опираются на заложенную в людях и окружающем их мире естественную силу. Так, меня никогда не интересовал, к примеру, такой предмет, как зельеварение – ведь готовить колдовские снадобья не всегда есть время, место и возможность, а ингредиенты их зачастую являются производными от производных. То ли дело – магия времени. Вся сила – всегда с магом, в его руках, в его взгляде, и не зависит ни от чего, кроме его собственной воли, и его собственного сознания.
Магия времени, а вслед за ней и магия пространства, были и остаются основной частью моей жизни. Ими я живу, дышу, они моя вера и мой самый надёжный и долговременный роман, да собственно, и всё остальное. Да, да, вы зря смеётесь, мой мальчик – даже в юном возрасте, в то время как, пожалуй, полагается пребывать в настроении романтическом и восхищении противоположным полом, меня больше любви и женщин прельщали две вещи – магия и власть. Впрочем, второй предмет моих мечтаний требует особых пояснений. Поймите меня правильно. Мне никогда не нужна была власть в виде прав и обязанностей, в виде бремени ответственности и восхищения толпы. Мне нужна была прежде всего полноценная, ничем не ограниченная свобода, чтобы я мог брать всё, что могло мне потребоваться в моих исследованиях и делах, не теряя даром времени на приготовление этих недостающих компонентов, и не встречая досадных препятствий, могущих опять же отвлечь меня от лакомого кусочка, каковым являлась для меня моя магия.
Увы, тогда мои свободу и власть грозили ограничить сразу несколько факторов. И худшим из них было то, что именно в те годы начался сильный, как никогда, приток немагической крови в волшебный мир. Вы знаете, Драко, чем грозит волшебникам родство с магглами. Когда я просчитал, через сколько времени шанс встретить уже не то, что равного себе, а обладающего хотя бы пятой частью моих способностей мага иссякнет, мне стало не по себе. Моя магия, моя великолепная, удивительная, изящнейшая наука могла исчезнуть с лица земли, а я… я мог не успеть узнать всё, чего желал, или лишиться какой-либо опоры в родном своем мире, или…. Сложно объяснить словами, но в общем, это означало ровно одно – я начал думать о том, как сохранить магическую силу и сам род волшебников в породившей меня реальности.
Решение, казалось бы, лежало на поверхности. Идеи чистой крови уже владели магическими умами. Всё было очень просто: найти сторонников, которые смогут перевернуть заведённый порядок и встать у руля власти, закрыть приток губительной природы магглов в волшебный мир, и…. Безусловно, я понимал, что истинных, чистокровных магов слишком мало для того, чтобы существовать замкнутым мирком без поступления свежего воздуха извне, но я уже знал, что наша реальность – отнюдь не единственная в мироздании, и что рано или поздно я смогу преодолеть её границы. А там, в иных мирах были свои маги, своя волшебная кровь, и если бы удалось объединиться с теми, кто так близок к нам по сути своей, то под властью чистокровных можно было бы оставить не только нашу Землю, но и всю систему вселенных и отражений. Помните, вы как-то спрашивали меня, каковы же теперь мои планы, если этот мир уже давно стал мне тесен? Вы были совершенно правы, предполагая, что цели эти грандиозны по своему размаху – насколько, теперь можете убедиться лично.
Итак, решение было очевидно, но оставалось одно но. Я не готов был платить своей личной свободой даже за эти блистательные цели. К тому же я всегда был неплохим частным педагогом, но дурным лидером и вдохновителем толпы. Воодушевление и ведение за собой людей не очень-то мне давалось, и не приносило ничего, кроме крайней вымотанности и постоянного неудовольствия. Одним словом, даже простроив все планы до мельчайших деталек, я не мог осуществить их, пока у меня не было последнего кусочка мозаики: человека, способного взять на себя роль лидера, и сделать то, что не было дано мне самому.
Мне нужен был человек, способный вдохновлять и вести за собой людей. Мне нужен был здравый ум и недюжинные способности этого мага, но при этом, он должен был обладать амбициями, отличными от моих. Я не строил себе иллюзий – из по-настоящему сильного лидера нельзя сделать послушную марионетку, а своё влияние я терять не собирался. Выход был только один: тот, кому я мог бы доверить воплощение своего замысла, должен был стремиться к совершенно иному роду власти, нежели я сам. Я был готов предложить ему власть над этим миром – взамен на свою собственную свободу, возможность приходить, когда мне угодно, получать от этой реальности то, что мне необходимо, и вновь исчезать по своим делам, оставляя всё, что существует здесь и сейчас в его руках.
Продумав всё это много раз подряд, и поняв, кто мне нужен, я принялся искать себе ученика. Того, который смог бы со временем возглавить чистокровных магов, и шаг за шагом воплотить мою мечту в жизнь.
Я искал именно ученика. Ребёнка с большими задатками, чтобы воспитать его самостоятельно, так, чтобы непременно знать, чего ожидать от него в будущем, и чтобы лично заложить в него всё, что я сочту необходимым для выполнения моих задач.
Увы, все, кто попадался мне на пути, не подходили под те критерии, что я определил для себя в начале поисков. Кто-то оказывался слабее духом, кто-то – магическими способностями, по кому-то уже в юном возрасте было заметно, что из него вырастет изрядная дрянь, не важно, корыстная или безвольная, но, во всяком случае та, на которую я бы не положился, даже выжив из ума….
Прошло несколько лет, а подходящего юного мага на горизонте не появлялось. Тогда я устроился работать в Хогвартс – в надежде, что там я окажусь ближе всего к молодому поколению волшебников, к тому же, получу возможность лицезреть их в деле.
И вот это-то решение увенчалось успехом. Успех, правда, оказался талантливым полукровкой – талантливым настолько, что это перекрывало досадный недостаток происхождения с лихвой, да к тому же характер этого юноши был лучшим вариантом для того лидера, которого я жаждал видеть во главе своей будущей организации.
Успеху на тот момент было всего тринадцать лет. Успех носил имя Том Риддл.
Салазар на мгновение умолк, чтобы поменять окурок в мундштуке на новую сигарету. В ту же самую минуту на луну набежало облако, и тень на некоторое время опустилась на Запретный лес. Где-то далеко раздалось тоскливое, жуткое завывание, похожее сразу на голос волка и тоскующей собаки, и от звука этого у меня мороз пробежал по коже.
Салазар же остался спокоен. Заметив моё замешательство, он лишь мягко улыбнулся, в очередной раз вдохнув ароматный яблочный дым. Мы продолжили путь, а вместе с ним и возвращение в прошлое…
Отсчёт пошёл
Запретный лес. Хогвартс. Лесная поляна. Сентябрь, 5й курс.
- Слова «друг Тома Риддла» упорно не желали объединяться в одну осмысленную строчку уже во времена юности нынешнего Тёмного Лорда. Существовать возле этого человека иначе, нежели на позиции подчинённого ему единомышленника, можно только поддерживая его всестороннюю заинтересованность в своей персоне, и будучи для него неизменно более полезным, нежели вредным. Нас с Томом объединяет одна общая черта – жадность к магической науке. Ему всегда хотелось знать и уметь больше, чем учили в школе, чем ему удавалось получить от Хогвартских преподавателей – а иных у него и не было. Я никогда не мог назвать Тома своим учеником в полном смысле этого слова – ведь основная часть моих умений была закрыта от него по самой его природе, но всё-таки жизненный опыт позволял мне оставаться если не наставником, то, по крайней мере, весьма полезным советником и источником теоретических знаний. Так или иначе, у нас с Томом сложилось некое подобие дружбы и даже доверия в годы его учёбы в Хогвартсе. Почувствовав это, я начал понемногу посвящать Риддла в свои идеи. Надо отдать ему должное – понял он меня моментально, и мысли мои подхватил и дополнил. А затем мы уже вдвоём, горя азартом, принялись за детали и тонкости плана, а потом и за его претворение в жизнь, - Салазар замолчал, чтобы прикурить, а я воспользовался моментом, чтобы задать назревший вопрос:
- Так Тёмный Лорд – полукровка?
- Вы не знали об этом? – удивился Салазар.
- Может быть, и знал… но как-то не задумывался, - засомневался я. – Но почему же тогда вы выбрали его? Ведь вы в итоге хотели оставить только чистокровных…
- Я исходил из его личных качеств, - последовал ответ. – Увы, но он действительно оказался единственным, кто идеально подходил на нужную роль.
- А вы не боялись возмущения со стороны чистокровных магов? Их ведь могло не устроить, что во главе стоит… низший, а шила в мешке не утаить – мы все слишком хорошо знаем родословные… Да и делу сохранения изначальной магии наличие полукровок вредит, вы сами об этом говорили.
- Всё это так, - Салазар даже не думал что-то отрицать. – Конечно, происхождение своё Том не афишировал, но и держать это в тайне, как вы верно подметили, в нашем обществе невозможно. Но тут следует иметь ввиду три момента. Во-первых, по материнской линии Том является единственным потомком Салазара Слизерина – а это почти королевский род, и назвать такого человека «низшим» довольно трудно. Во-вторых, когда лидер на своем месте, в его власти и праве на неё редко сомневаются, и обычно он в состоянии пресечь эти сомнения – как и произошло в случае с Тёмным Лордом. За всё время существования организации никто не посмел открыто попрекать его происхождением. Да и вообще…. Хотел бы я увидеть того, кто начал бы выступать против Тома, принеся ему клятву верности. Ну а в-третьих касается как раз-таки вопроса сохранения магии в первозданном виде. Видишь ли… Том слишком ненавидел факт собственной нечистокровности, так что какое-либо сочувствие с его стороны «товарищам по несчастью» не светило. Я ответил на ваш вопрос, Драко?
- Да, - согласился я.
- Тогда я продолжу. Ещё в школе Том начал присматриваться к своему окружению и выбирать тех, кто впоследствии мог бы войти в нашу организацию. Вокруг него сплотились самые талантливые и яркие маги, которые затем образовали первый Ближний Круг. Известно ли вам это название?
- Отец рассказывал мне про Круги, - подтвердил я. – А откуда взялось название Упивающиеся Смертью?
- Это одно из изобретений Тома. Задумывались ли вы о том, почему существует два варианта названия членов организации, казалось бы, по смыслу противоречащие друг другу - Упивающиеся Смертью и Пожиратели Смерти? На самом деле, они всего лишь отражают две грани преследуемых нами целей. Первое – всего лишь эффектное словосочетание, призванное напоминать о силе и внушать трепет одним своим звучанием. Вообще, мы очень большое внимание уделяли, так сказать, внешнему облику идеи, красоте проявлений, ритуалам внутри организации. Отчасти из неистребимой любви к эстетике и театральности, а отчасти потому, что ведь одной из наших основных целей было сохранение традиций магического общества – а те же до мелочей прописанные правила этикета для членов Кругов приучали относиться к подобным вещам как к неотъемлемой части жизни. Второе родилось из девиза организации, который звучит как «Последний же враг истребится – смерть». Оно напоминает о том, что война, захват власти и сопутствующие этому вещи – лишь средства на пути достижения основной цели, которой является сохранение и вознесение надо всем существующим Магии как таковой. Той силы, для которой не существует никаких препятствий и ограничений – как и для обладающих ею. Идеальная Магия – это абсолютная власть, перед которой сдаётся даже смерть. Слова девиза заключают в себе огромный смысл, но по сути, для каждого в организации, включая меня и Тома, означают что-то своё. Так вот. Первым появился ещё небольшой, но уже довольно яркий (хотя бы по именам входящих в него) Круг Огня. Затем сочувствующих становилось всё больше и больше – Том умеет преподносить идеи в нужном свете, завладевать умами, увлекать и убеждать. Как я уже говорил, он прирождённый лидер. Если вам когда-нибудь – а я очень надеюсь на это – доведётся слушать его речь перед сторонниками во время какой-либо церемонии – вы поймёте, что я имею ввиду.
- Скажите, Салазар, - осторожно прервал его я, - Так, получается, что на самом деле Том… - я запнулся, впервые в жизни называя Тёмного Лорда по имени, а, кроме этого, в некоторой степени испугавшись того, что собирался озвучить, - Том Риддл – только исполнитель, а настоящий Лорд – это вы?
- Нет, - засмеялся учитель. – Тёмный Лорд, глава Упивающихся Смертью – это Том. Я никогда не претендовал на его место, и решающее слово в организации всегда оставалось за ним. Как авторы и вдохновители идеи, мы с Томом идеально дополняли друг друга, но мы сразу четко разделили сферы своего влияния и интересов, и не покушались каждый на территорию другого. По сути дела, я добровольно отказался от полной, и даже просто равной власти с Томом в этой организации, а, по большому счёту, в этом мире – но ты ведь понимаешь, что эта уступка для меня была сущей мелочью.
- А Том? Он понимал это? – я внимательно смотрел в лукавые глаза Салазара, пытаясь хотя бы предположить, зачем ему вдруг понадобилось посвящать меня в такие тайны организации и лично Тёмного Лорда.
- Разумеется, далеко не всё, - учитель развёл руками, и прикрыл глаза. – Про мои возможности он знал лишь отчасти и только самое необходимое… да, честно говоря, несмотря на всё доверие, мы с ним никогда не раскрывали друг перед другом все карты. Так было… безопаснее. Для обоих. Как я уже вам сказал, мы существовали почти что по договору, условия которого идеально устраивали обе стороны.
Итак, идеи привлекали всё новых и новых сторонников, и организация очень быстро разрасталась и набирала силу. На деле всё получилось несколько более жестоко, чем предполагалось изначально, я имею ввиду, методы Упивающихся Смертью – полагаю, это для вас не секрет, - но увы, иного выхода у нас не было. Однако своего мы почти добились…
«Организация была заточена под одного лидера, одного мага, - вспомнились мне слова отца. - Ни о каком преемнике или временном руководителе речи никогда быть не могло. С гибелью Лорда Пожиратели Смерти перестали существовать. Это был крах. Ножиданный, сметающий планы и жизни. Такого не ожидал никто. И все же - это не было поражение на пике сил. Мы уже претерпевали спад. Я это понимал, но не хотел до конца признавать».
По рассказу Салазара выходило, что всё шло идеально гладко, и я, отчасти подыгрывая ему, спросил:
- Почему же почти, Салазар? Я слышал разные версии того, почему вдруг на пике своего могущества Лорд и Пожиратели потерпели крах. А что скажете вы?
- Всё очень просто, - вздохнул Салазар, глаза которого на мгновение потускнели. – Мгновенная и неожиданная смерть лидера. Как гром среди ясного неба. Итог – обезглавленная организация, хаос, и никто не успел ничего предпринять. Противники спохватились раньше.
- А вы? Почему вы не встали во главе организации взамен Лорда?
Салазар закрыл глаза, и отвернулся от меня.
- Вам известно значение слова Хоркрукс?
- Нет.
- Том мог получить всё, что желал. И всё же он хотел большего – он мечтал о бессмертии. Мечтал даже не совсем верное слово – он был просто-таки одержим этой идеей. Львиная доля его сил и времени была брошена на то, чтобы найти решение этой задачи. Хоркруксы были ответом. Хоркрукс – это некий предмет, или даже живое существо, в котором заключена частица души мага. Если вдруг её хозяин погибает, он может возродиться вновь – из этого маленького кусочка. Когда Том узнал о такой возможности, ничто не могло удержать его от того, чтобы ею воспользоваться. Ловушка заключалась в том, что никто – ни он сам, ни я, ни кто-либо из тогда живущих не знал о существовании обратной стороны медали, о цене, которую приходилось платить за столь серьёзную и опасную магию. Помните, я говорил вам о том, что самое страшное, что может произойти с человеком – это потеря самого себя?
«Еще задолго до катастрофы Лорд перестал быть тем, кому я принес присягу. Опыты с темной магией, которые он проводил в поисках бессмертия, изменили его личность. Тому было много проявлений. Я поначалу пытался их игнорировать. Лорд стал чрезмерно подозрителен, в предложенном ему плане какой-либо операции был готов видеть покушение на его единоличную власть. Несколько Пожирателей поплатились за инициативу жизнью, - говорил мне отец - И тем не менее, Лорд оставался тем же гением, создавшим организацию. Я по-прежнему стремился к воплощению замыслов, надеясь, что ситуация преодолима. Скорее всего так и было бы, не поверь Лорд Пророчеству».
Теперь кусочки мозаики складывались воедино.
- Тёмный Лорд изменился из-за Хоркруксов?
- Да, - глухо подтвердил Салазар. – Нелёгкое дело их создание, но ещё более сложное – их защита и поддержание. Чтобы максимально обезопасить себя, Том забрался в слишком сложные и неисследованные сферы магии. После этого он начал меняться. Это происходило на протяжении долгого времени, и поначалу почти не было заметно. Просто Том вдруг стал более нервным, мнительным – он переставал верить даже мне, хотя я не давал ему повода усомниться в своих намерениях. Увы, даже когда я заметил, что что-то не так, я не имел возможности удержать его ещё и потому, что мне нечего было предложить взамен. А потом появилось Пророчество.
- О Гарри Поттере?
- О том, что в определённый день определённого года родится мальчик, который станет причиной гибели Тёмного Лорда, - Салазар в точности повторил то, что уже рассказывал отец. – Разумеется, я пытался переубедить Тома. Объяснить ему принцип, по которому устроены прошлое, настоящее и будущее, доказать несостоятельность науки прорицания как таковой…. Увы, он воспринял это лишь как то, что я веду некую тайную игру против него. Или же, что мне абсолютно всё равно, что будет с ним, и я ратую лишь за воплощение своих замыслов, не давая ему отвлекаться на другие вещи. Это не удивительно – человеку, который не видит времени, не ощущает его, и вынужден лишь плыть по его течению, диктуемому природой, остаётся в такой ситуации лишь верить на слово тем, кто обладает нашей с вами магией, а я уже говорил, что врождённая недоверчивость Тома в то время возросла до невообразимого предела. В итоге чем сильнее я противился его идее расправиться с новорождённым Поттером, тем большая трещина расходилась между нами, превращаясь в бесконечно растущую бездну. Полагаю, что будь на моём месте кто угодно другой – в тот момент Том предпочел бы избавиться от этого человека. Меня же тронуть он не мог – из страха ли – он не знал границ моих возможностей, - или в силу того, что давняя привязанность всё же до последнего не давала поднять на меня руку, а скорее всего, роль сыграло и то, и другое.
- Вы не смогли ему помешать?
- Не имел ни единой возможности, - горько усмехнулся Салазар. – Знаете, Драко, нет ни в одном из миров такого всесилия, в котором нельзя было бы отыскать брешь. И моё – не исключение. Временные завесы и коридоры надёжно хранили меня во время столкновений Упивающихся Смертью и их противников, да я и сам не рвался участвовать в боевых операциях – и всё же иногда приходил на помощь своим в особенно трудные моменты. Но вы же знаете, простая магия не действует в пространстве, где изменено течение времени. Поэтому волей-неволей мне приходилось периодически выходить из своего убежища, хотя бы на мгновение, чтобы бросить убивающее заклятие в одного из врагов, и сразу же закрыться снова временной завесой. Но в течение этого недолгого мига я становился совершенно беззащитен. И дважды этот миг становился для меня роковым.
- Вы имеете ввиду, что в этот момент в вас попадали чужие заклятия? – догадался я.
- Первый раз меня зацепило заклинание Ферворема, или Внутренний огонь. Это случилось, кстати говоря, вскоре после того, как в Ближний Круг вступил ваш отец. Выжил я чудом, и долгое время, помня об этом случае, был предельно осторожен. Но примерно через десять лет, и за пару месяцев до падения Тёмного Лорда история повторилась. Правда, на сей раз попавшее в меня заклятие было пустяковым – меня всего лишь оглушило. Но времени, которое я был без сознания, хватило на то, чтобы я оказался в руках Авроров. – Салазар сделал паузу, а потом продолжил: - В истории этой многое было неясно. Меня не способны удержать никакие стены и магические преграды, кроме, разве что, Азкабанских. Но до великой тюрьмы меня ещё надо было доставить, а обморок после заклятия Ступефай длится недолго. Однако, придя в себя, я обнаружил, что руки мои связаны не вместе, а надёжно примотаны к телу по бокам, да вдобавок каждая кисть обёрнута плотной тканью, не пропускающей колдовскую силу. Сами ли Авроры догадались, или кто-то подсказал им, что единственный способ лишить меня моей магии – это не дать мне соединить руки, и закрыть ладони немагическим материалом? Почему Том не помог мне выбраться из тюрьмы, хотя на тот момент у него была возможность сделать это? Вероятно, таким образом он предпочёл избавиться от меня, быть может, даже на какое-то время – ровно настолько, чтобы успеть довести до конца замысел относительно малолетнего Поттера. Так или иначе, но я оказался в Азкабане – а Тёмный Лорд в могиле. Кстати говоря, я по-прежнему утверждаю, что Пророчество здесь было совершенно ни при чём. Просто Том сам помог случаю переписать его будущее в соответствии с предсказанием сумасшедшей гадалки…
Салазар замолчал и остановился. Он медленно докуривал сигарету, наблюдая за тем, как поднимается тонкая струйка дыма вверх, растворяясь в воздухе над его головой, а я не находил слов, чтобы что-то сказать или о чём-то спросить.
- Через три месяца моего заключения в Азкабане появились дементоры, - медленно произнёс наконец учитель. – На счастье или на беду, но к тому моменту я уже умел покидать собственное тело, возвращаться в него по собственному желанию, и путешествовать по своим отражениям в иных мирах. Чтобы не сойти с ума в тюрьме, я всё своё время посвятил этим отдалённым прогулкам, физически ставаясь в стенах камеры Азкабана. Возвращения в свою реальность были мучительны. Сразу наваливались отчаяние, безысходность, ледяной холод сдавливал грудь и виски…. Вы ведь слышали, как действуют на людей дементоры.
- Мне доводилось даже встречаться с ними…. – тихо ответил я.
- Вот как… Что же, я очень сочувствую вам… Сам я впервые оказался с ними так близко… И я боялся. Больше всего я боялся их поцелуя, который бы уничтожил моё сознание, оставив бессмысленную оболочку. Пока я бродил по иным реальностям, они не могли достать меня, даже коснувшись моего тела. Так продолжалось тринадцать лет здесь – и несколько жизней в чужих отражениях.
- Как же вам удалось спастись?
- Это была случайность. У Сириуса Блэка получилось сбежать из Азкабана, а после этого бывших Пожирателей Смерти начали допрашивать – ведь думали, что он один из нас. И меня впервые за долгие годы вывели из камеры. Тогда я нашёл след Блэка, и успел уйти во временной коридор, свободный от дементоров. Так я и спасся. След привёл меня в Хогсмид, а здесь я встретил вас, и поэтому задержался в давно пустующем доме одного моего умершего знакомого.
- Так вот почему дом был таким заброшенным… - протянул я. – Значит, вы остались здесь ради меня… хотя здесь было полным-полно дементоров, которые искали и вас тоже?! Кстати, почему нигде в газетах не упоминалось, что из Азкабана сбежало два преступника?
- Должно быть, - пожал плечами Салазар, - это настолько подорвало бы престиж Министерства в глазах общества, что оно предпочло молчать. Сириус Блэк – история немного иная, и он очень известен, в отличие от меня. К тому же у него на свободе оставались родственники, у меня – никого. Даже имя моё уже забылось и стёрлось из истории и памяти людей – но, по правде сказать, к этому я и сам в своё время приложил руку. Наконец, Блэк действительно был первым.
Итак, год я прожил в Хогсмиде, стараясь никак не обнаружить своего присутствия там. Дементоры не чувствовали меня, поэтому, когда обнаружили Блэка, их отозвали с этой территории. А потом я узнал, что эксперименты Тома всё же были успешными – и что он вот-вот вернётся, воспользовавшись одним из своих Хоркруксов.
- Это вы помогли ему?
- Нет, я лишь наблюдал, - прищурился Салазар. – Ему помогали Барти Крауч младший и Питер Питегрю. Я не вмешивался, и даже не особенно вникал в подробности – так, к примеру, я не знал, что Крауч стал шпионом в Хогвартсе. Знаете… Отчасти потому, что надеялся, что они справятся без меня. Отчасти, возможно, даже из некоторого чувства мести…. И всё же, Том вернулся. И когда это случилось, я встретился с ним.
- И вы снова объединили силы? – закончил я его мысль.
- Именно так, - кивнул Салазар. – Увы, мы вернулись не к тому, с чего начинали, и даже не к тому моменту, после которого случился крах. И всё же я надеюсь, что нам удастся поднять организацию, а ей – выполнить поставленную перед ней задачу.
- Скажите, Салазар, - спросил я через некоторое время, обдумав услышанное. – Вы рассказали мне всё это….. и даже больше, чем я ожидал услышать… разве это имеет право знать кто-то, кроме вас с Тёмным Лордом? И почему он счёл возможным, чтобы это узнал я?
- Вы полагаете, он знает о вас и наших разговорах? – Салазар улыбался. – Нет, Драко. Пока ещё я не посвящал его в свои замыслы. Более того, я не хочу, чтобы он когда-нибудь понял, что вам известно почти всё.
- А если он прочтёт это в моих мыслях? – заупрямился я.
- Не прочтёт, - учитель покачал головой. – Ни ваши, ни мои мысли не может прочесть маг, не владеющий нашей магией.
Это было громом среди ясного неба. Догадка отца оказалась совершенно верной – но выходит, Салазар тоже знал о моей особенности? Через минуту учитель уточнил:
- Наше сознание, Драко, устроено иначе, чем у обычных людей. Мы потому можем видеть призраки прошлого, что наши собственные воспоминания хранятся примерно так же, как память вещей и мест. Любая легиллименция, какой бы талантливый маг ни применял её на нас, сможет увидеть лишь те образы, что существуют в нашем сознании один-единственный текущий миг. Он попросту не успеет их разглядеть раньше, чем они станут воспоминанием.
- Удобно, - только и смог сказать я. – Хорошо… но я имел ввиду несколько другое…Зачем вы рассказываете мне всё это?
- Не только это, Драко, - ответил Салазар. Улыбка всё ещё не сходила с его губ. – Я намерен рассказать вам всё – просто одной прогулки для этого мало. Всё то, что знаю об организации я.
- Зачем?
Улыбка растаяла раньше, чем опустились уголки рта и погас огонёк в тёмно-синих глазах.
- Вы замените меня при Тёмном Лорде. Станете его новым тайным советником, и доведёте до конца дела, которые мог сделать только я.
Я чуть не задохнулся. Нет, я, конечно, предполагал, что вслед за отцом войду в Ближний Круг. Нынешний рассказ Салазара напомнил мне это моё старое желание, и упрочил уверенность в том, что я действительно этого хочу. Но стать тем, кем является Салазар? Не то вторым, не то первым лицом в организации? Голова, в которую такая новость упорно отказывалась помещаться, невыносимо закружилась.
- Это в любом случае будет не скоро,– еле выговорил я.
- Раньше, чем вы думаете, Драко, - неожиданно резко произнёс Салазар. – Я умираю.
Смысл сказанного не сразу дошёл до меня. Мы так и стояли посреди леса, на широкой тропе, должно быть, протоптанной кентаврами – ведь люди боялись углубляться так далеко в запретную чащу, лунный свет заливал всё вокруг, серебрил волосы Салазара, чуть колышимые лесным ветром, так же, как и в первые минуты нашей сегодняшней встречи. В руке учитель держал неизменный мундштук с Лорд ведает какой по счёту за этот вечер сигаретой. Я слегка дрожал – не от холода, ночь была невероятно тёплой, а от количества свалившихся на меня неожиданных известий. Дышать лесным воздухом было так легко и естественно. И всё это совершенно не позволяло понять, почувствовать те слова, которые я услышал только что. Всё, что находилось у меня перед глазами, меньше всего наводило на какие-либо мысли о смерти. Тем более, смерти стоявшего передо мной блистательного в прямом и переносном смысле человека, которого я уже стал воспринимать неотъемлемой частью своей жизни.
- Тринадцать лет в Азкабане вынуждали меня сторониться родного мира и самого себя здесь, - голос Салазара, начавший отвечать раньше, чем я успел понять, какие хочу задать вопросы, словно потух. – Я слишком долго провёл вдали от собственного тела. Настолько, что связь между ним и моим сознанием истончилась и начала рваться. Я теряю контроль над своей оболочкой. Жизнь понемногу покидает её, и рано или поздно сознание не удержится в ней. Помните, я говорил вам, что болен? Этот постоянный холод – потому что кровь почти не движется по венам и артериям. Кожа, которая высыхает, становясь похожей на старый пергамент – видите, это заметнее всего на руках, - он стянул перчатку. – Вдобавок мне с каждым днём всё сложнее даются движения… впрочем, я зря углубляюсь в подробности. Суть в том, что я, увы, слишком поздно понял, в чём причина моего состояния.
- Как можно вылечить это? – спросил я, не желая всё равно принимать утверждение Салазара как неоспоримый факт.
- Болезнь уже необратима, - твёрдо сказал он. – Но, полагаю, у меня есть ещё пара-тройка лет. И за это время я хочу успеть передать вам как можно больше из своих знаний и дел. Впрочем… я так уверенно всё это говорю. Но согласны ли вы сами на это?
Я глубоко вздохнул, неожиданно осознавая, что невидимые слёзы щиплют мне глаза, а в горле встал ком, мешающий глотать. Я понимал, что надо ответить, согласиться, но…
- Подумайте, Драко, - устало сказал Салазар. – И если всё же решитесь, запомните одно. У меня действительно очень мало времени… у нас с вами. Сможете ли вы встречаться со мной вот так, по ночам, по нескольку раз за неделю? Выдержите ли вы это? Разумеется, я буду растягивать время, как растянул его сегодня – чтобы не отнимать часы вашего сна. И всё же, это будет нелегко….
- Я согласен, - тихо ответил я.
…Озорной ночной ветер пронесся над вершинами вековых дубов и елей, шутливо взъерошил кудрявые вязы, собирая первую этом году золотую дань. Кружа в вихре резные листья, он спустился на поляну и расточительно швырнул часть своего богатства в костер, удивляясь его появлению в заповедной глуши. Другая золотая волна метнулась на встречу Люциусу Малфою, медленно идущему к огню. Маг прикрыл глаза, но заслонить лицо рукой не давал этикет, строго предписывавший движения.
Торжественно, четко, красиво – как было, как казалось правильным, непременным, исполненным смысла, до того, как исчезло на многие годы. За это время словно прошла отдельная жизнь. Но былое вернулось, рождая странные чувства в душе. Высокие языки пламени временами подбрасывают вверх снопы искр, освещая поляну и превращая темноту за пределами Круга Огня в живое существо, дышащее ароматами леса, подстерегающее. Высокая фигура у костра. Сложенные на груди руки, длинная черная мантия ... белоснежный плащ. Приблизиться, встать на одно колено, приподнять край плаща, почти коснуться атласа губами и отпустить. Черная ткань выскальзывает из руки Люциуса. Черная, не белая… Не так, как прежде. Многое не так… Тогда это были внешние символы власти, могущества Лорда, Пожирателей Смерти – теперь ритуал сам стал способом зачерпнуть сил, вспомнить о величии. И он необходим им обоим.
- Мой Лорд.
- Люциус, - произносит Лорд ответом, когда Упивающийся поднимается с колен, и ждёт вопроса, чтобы начать говорить о том, ради чего он пришёл сюда. - Я желаю услышать, как идёт выполнение моего приказа.
На этом ритуальная часть временно заканчивалась. И тон Люциуса сразу изменился, став сухим и четким:
- В Министерстве к сегодняшнему дню все чиновники, обладающие реальной властью, убеждены, что Тёмный Лорд не возвращался, а Упивающиеся Смертью не представляют угрозы. С целью поддержать в служащих эту уверенность без постоянного контроля духов, им в память внесена реакция подозрения в злом умысле ко всем лицам, не исключая друзей и членов семей, высказывающим противоположное мнение или приводящим какие-либо факты. В этом случае чиновники во имя всеобщего благо немедленно обращаются с доносами к Корнелиусу Фаджу, визиты которому я наношу регулярно, как его лучший друг. Альбус Дамблдор уличен в попытке посеять смуту среди населения и отстранен от должностей Верховного чародея Визенгамота и главы Международной Конфедерации магов. Официально звучащая причина: по состоянию здоровья и в силу возрастного ослабления остроты понимания ситуации. Причина, не появляющаяся в письменных источниках, а соответственно известная всем: Дамблдор пытается занять кресло Министра Магии. В Хогвартс с инспекцией направлена заместитель министра Долорес Амбридж, определенная на должность преподавателя защиты от Тёмных Искусств. Разумеется, дама так же убеждена в виновности Дамблдора и собирает доказательства для отстранения его с должности директора. - Доклад был построен коротко и по существу. Люциус на мгновение склонил голову, показывая, что отчет окончен, и встретился со взглядом Лорда, ожидая дальнейших вопросов.
На давно переставшем быть человеческим лице сложно было прочесть отношение к услышанному. Но, судя по всему, глава Круга всё же остался доволен.
- Не возникало ли непредвиденных препятствий? Действительно ли воздействие духов оказалось столь надёжным, как ты предполагал, и можно ли рассчитывать, что и в дальнейшем никто не найдёт способа противиться ему?
Люциус не позволил ни малейшей тени скользнуть по лицу, выдерживая пристальный взгляд. На доступный для легилименции уровень сознания Малфой переместил заранее воспоминание о том, как он рассказывал Лорду о своих возросших способностях к ментальной магии, и о том, как, использовав ее в обрядах, которые не мог провести никто иной, Люциус получил контроль над сильными тёмным и светлым духами. Те подчинили магу духов нижнего порядка, более слабых, но многочисленных.
- Мой Лорд, все идет так, как было намечено. Сопротивляться влиянию духов не смог ни один из нужных нам магов, а следы этого воздействия невозможно обнаружить обычными способами. Во всяком случае, этого не сделает никто на Британских островах. Сменить образ мыслей жертвы так же не могут, ибо произошла перестройка сознания, а не внесение чужеродных мыслей, которые можно было бы отторгнуть. Я сыграл на том, чем люди и так обладали, усилив необходимые нам черты: упрямство, подозрительность, желание досадить ближнему, боязнь потерять свое место и подобное.
- Прекрасно, - произнёс бесстрастный голос. - Каковы твои планы на ближайшее время, и когда ты будешь готов заняться тем, о чём мы с тобой говорили?
- В Великобританию с визитом вскоре прибудет посол Франции. Многие державы получают разрозненные сведения от своих шпионов, и пребывают в беспокойстве. Впрочем, агентов информацией стараются снабжать все те же чиновники нашего Министерства. Тем не менее, я намерен присутствовать на приеме и переговорить с французом. Сразу после этого готов приступить к вербовке. К тому же есть люди, которые пойдут за вами, мой Лорд, без принуждения. Мне скорее предстоит проверить их с помощью магии и духов и убедиться, что они достойны быть представленными вам, чем менять ход их мыслей.
Тёмный Лорд на мгновение кинул взгляд куда-то в сторону, где листва на земле зашелестела сильнее, чем это мог бы вызвать не очень сильный сейчас ветер.
- Есть ли что-то ещё, Люциус, что я должен услышать?
- Мой Лорд, я предоставил вам всю важную информацию, которой владел, - сказал Малфой, ничем не выдавая лёгкого трепета от неприятной мысли, что рядом находится огромная змея. - Если вы желаете слушать мелкие подробности: имена кого-либо из чиновников или тех, кого я надеюсь привести к клятве вам, то я готов рассказать об этом. В остальном, я жду ваших указаний.
- Пока достаточно, - последовал ответ. – Можешь идти.
Костер прогорал. Люциус с поклоном отступил в сгущающийся сумрак и благодаря навыкам анимага продолжил свой путь в темноте. С точки зрения безопасности аппарировать можно было бы и сразу: чересчур заметно использование таких чар только многими магами после большой церемонии, но Малфой предпочел соблюсти обычай и пройтись по лесу. Его занимала мысль о том, каким Лорд был когда-то и каким стал. Однако, пока Лорд набирает силы, он снова опирается на Упивающихся и, во всяком случае, позволяет Малфою действовать с большой долей свободы принятия решений. Этим Темный Лорд больше походил на лидера, умело использующего таланты и способности подчиненных, каким он был на вершине сил, чем на себя перед исчезновением. Не в привычках Люциуса было жить прошлым, но сравнение это говорило о том, что выбор служить Лорду по-прежнему верен.
Когда Малфой ушёл, огромная змея, наконец, подняла голову из пожелтевших листьев, ковром укрывающих лесную землю.
- Нагайна, - тихо произнёс Лорд, слегка наклоняясь к ней, чтобы коснуться плоской чешуйчатой головы. – Удивительно быстро и точно действует Люциус, ты не находишь? Такая немалая власть… в одних его руках… Не слишком ли много для одного человека…для того же самого человека, неправда ли?...
…Год предстоял нелёгкий во всех смыслах, но в первые полторы недели я ещё не успел в полной мере ощутить нагрузки, которая свалилась на меня впоследствии. Ещё не успевшая устать от учебы голова более-менее легко принимала новые сведения и решала поставленные задачи, а недосыпание излечивалось за одни сутки с нормальным ночным сном. В этом плане мне стало даже легче – постоянная в Хогвартсе бессонница отступила, и я отключался, стоило моей голове коснуться подушки.
Но вот моё настроение, увы, мучило меня сильнее, чем количество домашних заданий и необходимость постоянно следить за порядком на факультете. Живому, здоровому, юному человеку сложно осознать, что такое смерть, не столкнувшись с ней лицом к лицу. Сложно понять, каким образом может вдруг не стать того, кого ты привык видеть рядом, и какой станет мозаика жизни, если из неё убрать кусочек узора.
Я и не осознавал. Я вообще не думал о Салазаре в этом ключе. Но тем не менее, именно со времени нашего ночного разговора что-то постоянно будто бы давило на меня, мешая моей обычной безмятежности, да ещё и смешиваясь с постоянной неясной тревогой, которая не исчезала с момента возвращения Тёмного Лорда не смотря на все разговоры и объяснения.
Из-за всего этого морально я уставал гораздо быстрее, нежели физически. Я стал раздражаться на сущие мелочи, вроде слишком громкого разговора первоклассников или вопроса, не вовремя заданного Паркинсон. А мысли – мысли приходили разные, тяжёлые и досадные, иногда по теме, иногда и вовсе отвлеченные, доставляя немало неприятных минут и ощущений.
Желая хоть как-то отвлечься от нерадостной серьёзности, я всё чаще позволял себе абсолютно бессмысленные развлечения вроде намеренных провокаций в адрес Поттера и компании. Если раньше подобные штуки мы с Пэнси, Крэббом и Гойлом творили скорее по случаю, то теперь это происходило почти постоянно и целенаправленно. Благо, и обстановка в школе располагала к тому: на гриффиндорскую троицу косо смотрели почти все поголовно, обсуждая их и за спинами, и – всё чаще – в открытую, и поводов для подколок и пакостей нам выпадало предостаточно. Подходило всё, что угодно – очередная публикация в «Ежедневном пророке», метко брошенная фраза профессора Снейпа, колкая любезность Амбридж, волнение Поттера по поводу отсутствия его обожаемого Хагрида (про которого, на самом деле, я ничего не знал – но не упустил случая изобрести и озвучить причину, по которой он якобы был отстранен от преподавательской деятельности и Хогвартса вообще). Наконец, излюбленной темой наших с Пэнси острот стало принятие Рона Уизли в гриффиндорскую квиддичную сборную в качестве вратаря. Мы даже подбили остальных слизеринцев ходить на гриффиндорские тренировки, как на цирковые представления, и доводить рыжего едва ли не до истерик смехом и отпуcкаемыми комментариями.
Отвечать нам гриффиндорцы боялись. Амбридж и значки старост на моей и паркинсоновской мантиях странным образом влияли на их основное факультетское качество, впервые за пять лет преобразовывая его даже в некое подобие благоразумия. Поговаривали, что все вечера наша школьная достопримечательность в очках проводит в кабинете профессора защиты от Тёмных Искусств, и далеко не по собственной воле.
У Слизерина тоже начались тренировки по квиддичу. Сходив на них пару раз, я понял, что желания играть не испытываю совершенно. Если некое подобие приятного азарта и захватывало меня, то лишь не недолгое время погони за снитчем, зато между тренировками мне не хотелось даже думать об этой игре. Вдобавок, мне не внушал оптимизма нынешний состав команды: многие сильные игроки уже окончили школу, а новые казались мне намного слабее. Так, в команду взяли Крэбба и Гойла: они прониклись особым интересом к квиддичу после прошлогоднего Кубка Мира, и, как ни странно, показали неплохие результаты на отборочном соревновании.
Конечно, существовала теоретическая возможность уйти из команды… но воспользоваться ею мешало банальное упрямство. Я слишком хорошо представлял себе физиономию Забини, который не упустил бы случая занять моё место, да и реакция других окружающих, включая профессора Снейпа, не выглядела для меня заманчивой. А уж гриффиндорцы, которые бы тут же записали мне этот поступок как признание безоговорочного поражения перед их непревзойдённым Ловцом, окончательно делали мечту о свободе совершенно недостижимой в этой жизни.
Решение, как часто бывает, пришло неожиданно – и столь же неожиданно приняло облик моей Пэнси, которой я как-то в момент глубокой задумчивости посетовал на свои сомнения.
- Откуда вдруг такой интерес к квиддичу, что ты готова пить оборотное зелье, подменять меня втайне, и смириться с тем, что в случае успеха вся слава достанется мне, а о твоём участии даже никто не узнает? – спрашивал я с изрядной долей недоверия.
- Видишь ли, - вздохнула Паркинсон, уже замучившаяся мне что-то объяснять, но по-прежнему настаивающая на своем. – Успехи на школьном квиддичном поле в любом случае интересуют меня мало. Я собираюсь играть совершенно в других местах и с другими людьми, но мне нужны тренировки. И… понимаешь, не только тренировки для себя – погоняться за снитчем, а именно опыт участия в настоящей игре по всем правилам.
- Почему бы тебе просто не войти в команду?
- Драко! – возмутилась она. - Я хочу быть именно Ловцом, и как ты предлагаешь мне это сделать, если тебе гордость не позволяет отказаться от своего места?
- Ради тебя может и отказался бы….
- Но никто не даст гарантии, что мне удастся обойти того же Блейза, - подвела итог Пэнси. – И это я прекрасно понимаю. Так что… если тебе и правда так безразличен квиддич, я предлагаю тебе вариант, устраивающий нас обоих. Если нет….
- Ладно, - я, наконец, решился. – Пару раз попробуем, а там будет видно.
- Спасибо, Дракоша! – она просияла так, словно я вручил ей огромный букет роз, и в мгновение ока оказалась у меня на коленях, да ещё склонилась к моему лицу так близко, что мне не оставалось ничего, кроме как ответить на поцелуй. Впрочем, не то, чтобы я возражал – идея понравилась мне самому.
- Только имей ввиду, - ехидно сказал я, чуть отстраняясь, - Наш школьный снитч, видимо, заколдован под Поттера. У кого я только не выигрывал – но как только на поле наш очкарик, эта крылатая зараза словно аппарирует в дюйме от моей руки, перемещаясь к нему.
- Возможно, мне повезёт больше, - подмигнула довольная Паркинсон.
Мы стали ждать подходящего момента.
Сентябрь не успел закончиться, как в школе произошли новые перемены. Министерство Магии теперь уже официально назначило Долорес Амбридж инспектором по Хогвартсу – к абсолютному ужасу гриффиндорцев. Наше же положение от этого только улучшилось: похоже, министерская наблюдательница возлагала огромные надежды на помощь слизеринцев, и всячески старалась с нами «подружиться» - по её же собственному выражению. Даже учителям приходилось на порядок тяжелее, чем нам, обычным ученикам – зато детям известных Амбридж влиятельных персон. Это было так очевидно, что даже породило шутку, будто теперь даже для того, чтобы получить разрешение в Хогвартсе дышать, нужны связи в Министерстве Магии.
А тем временем, приближалось двадцать седьмое сентября – день рождения моего отца, а, значит, и мой визит в Малфой-Мэнор.
Час от часу не легче
Малфой-Мэнор. Хогвартс. Окрестности Хогсмида. Осень, 5й курс.
Мягкое солнце осеннего утра заливало комнату, в которой мы сидели вдвоём с отцом за поздним завтраком. Бал в поместье продолжался два дня, и лишь накануне поздней ночью разъехались последние гости. После этого в Мэноре воцарилась блаженная тишина, которой мне ещё предстояло наслаждаться целые сутки перед возвращением в Хогвартс.
Однако разговор наш был далёк от уютных домашних тем. Пользуясь тем, что узнав о моей хитрой «оклюменции» отец стал гораздо охотнее отвечать на всякие вопросы, я принялся расспрашивать его о его собственном начале карьеры Упивающегося Смертью. Мне это было нужно не из праздного любопытства: я намеревался поговорить с отцом о том, что возможно собираюсь принять Метку, но никак не мог придумать, в какой форме начать эту беседу. В итоге я решил попросту дождаться подходящего момента, и теперь сидел и ловил каждое слово отца.
- Я горел желанием войти в Ближний Круг. В восемнадцать лет время летит с огромной скоростью, двадцатилетних почитаешь стариками и жутко спешишь. На самом деле мои ровесники находились только в Дальнем Круге или вовсе в Круге Сочувствующих. Я творил нечто невообразимое, вел несколько интриг параллельно, едва не увязая в этом хаосе, и все же не путая нити. Моим врагом мог стать кто угодно – если бы я решил, что это поможет достижению цели. Кто угодно – вплоть до претендентов на вступление в Ближний Круг. Вероятно, я лишил Лорда одного-двух полезных магов, и все же полагаю, мой мальчик, пользу эту я возместил с лихвой, – по губам отца скользнула довольная хищная улыбка. - Поздней осенью семьдесят второго года, намного раньше положенного срока, Тёмный Лорд позволил мне вступить в Круг Огня.
- А сколько вообще должно пройти времени с момента объявления о своем желании стать на сторону Лорда, и до принятия в Ближний круг? - осторожно спросил я. - Играет ли роль возраст, или что-то ещё? Ты говорил, что новых Упивающихся рекомендуют уже входящие в Круг Огня...
- Нет четко установленного срока для перехода из Дальнего круга в Ближний, он отмеряется исключительно заслугами мага, - сказал отец. - Но при этом раньше существовало возрастное ограничение. Считалось, что тот, кому меньше двадцати, не в состоянии понять цели и задачи Пожирателей Смерти настолько, чтобы быть достойным перехода на такую роль в Организации. И в подавляющем большинстве случаев это было справедливо: молодежь мечтала о Метке как об отличительном знаке некоего элитарного клуба. Что до рекомендаций... - да, человек из Ближнего круга может поручиться за нового Упивающегося, а в случае его провала ответить перед Лордом вместе с ним. Причем наказание для рекомендовавшего в таких случаях гораздо жестче, чем для его протеже. На испытательный срок такая протекция влияет, но очень незначительно. Меня мог бы в свое время поддержать отец: он был ценным сторонником и своим словом мог бы провести сына в Ближний Круг, даже если бы пользы от этого было немного. Но… На церемонии поручившийся подводит будущего Пожирателя к Лорду за руку. Я хотел пройти между костров один. Чтобы лишний раз показать, что делаю все только по своей воле. Так и было. За меня никто не просил.
- А сейчас? Сохранилось ли это возрастное ограничение? – живо поинтересовался я.
- В свое время я был самым молодым Пожирателем, - отец покачал головой. – Но после того случая возрастной ценз пошатнулся. После этого, к примеру, Упивающимся моложе двадцати лет стал Северус Снейп, и немногие другие. И всё равно – это были, скорее, исключения. Сейчас среди молодежи, которую я проверяю для представления пока что в Дальний круг, есть волшебники, только заканчивающие Хогвартс и Дурмстранг. Может быть, они и будут удостоены метки. Но лишь потому, что действовать нам нужно очень быстро. – Тон отца изменился. Если о прошлом он говорил увлеченно, не без изрядной доли гордости, то разговоры о настоящем часто добавляли его голосу печальных интонаций.
Мне показалось, что момент вполне подходящий для того, чтобы повернуть тему в нужное русло. Спокойно, так, словно продолжалась обычная светская беседа, лишь с едва заметным, как мне казалось, небрежным интересом я просто спросил:
- А я? Я вхожу в число этих учеников Хогвартса?
Отец, до этого ловивший отблески света на гранях перстней, медленно опустил руку. И так же медленно поднял на меня взгляд. Серые глаза стали холодными.
- Нет, Драко. Хотя бы потому, что ты всего лишь на пятом курсе.
В этот момент я вспомнил случайную беседу примерно на ту же тему, произошедшую несколько лет назад. Тогда отец тоже очень резко и категорично отреагировал на мои разговоры о Пожирателях – но я счёл, что ныне ситуация изменилась – ведь я был уже не двенадцатилетним ребёнком, и к тому же у меня при себе было одобрение Салазара (увы, рассказать о нём отцу было нельзя), поэтому продолжил:
- Это сейчас. Но до окончания школы мне осталось всего ничего.
- Не так уж мало, - возразил отец. - Но ладно, ответь мне. Почему ты считаешь, что твое место среди Пожирателей Смерти?
На этом месте я запнулся. Легенду я подготовить не успел, а правда не годилась для того, чтобы её сейчас озвучивать. Пришлось импровизировать на ходу:
- Во-первых, я разделяю идеи Тёмного Лорда, и хочу помогать их осуществлению. Во-вторых, мне кажется, это могло бы стать семейной традицией - сначала дед, потом ты, теперь и моя очередь войти в Круг, и тоже продолжать ваше дело. Возможно, на текущий момент я ещё не готов для этого, - я чуть подсластил пилюлю, - Но ведь ты постоянно учишь меня, и наверняка к окончанию Хогвартса я вполне смогу соответствовать статусу Упивающегося Смертью. А может быть, и быстрее, ведь ты сказал, что время не ждёт......
Отец пристально смотрел на меня. За окнами Мэнора было тихо. И за дверями обеденного зала – тоже. Так тихо, как бывает только в это время года, и только при таком мягком солнце, которое по-прежнему более всего походило на прохладное утреннее светило. Увы, мои слова, в общем-то, верные по сути, были слишком абстрактны, и вполне могли звучать как прихоть подростка, наслушавшегося смягченных рассказов взрослых, и потому не вполне понимающего, чего он жаждет.
- Драко. Ты не понимаешь, о чем говоришь, - отец произнёс это совсем тихо, что означало сокрытие уже появившегося раздражения. - "Семейная традиция" - это, к примеру, празднование Нового года, балы в Малфой-Мэноре в дни рождения членов семьи, или обучение на Слизерине - и то последнее определяется по личным качествам каждого Малфоя. Быть Упивающимся Смертью - это не звание и не статус в обществе. Это осознанное принятие определенной судьбы. Ты говоришь, что разделяешь идеи Тёмного Лорда. Думаю, что так. Но что значит "помогать" в твоем понимании? Ясно ли тебе, что избавление мира от смешения магической и немагической крови - это борьба? Долгая. Отнявшая жизнь твоего деда. Целиком занимающая моё существование. Если бы не исчезновение Лорда - война шла бы постоянно. Становясь Упивающимся, я четко знал, что мирной жизни у меня никогда не будет. А еще - что едва ли я доживу до воплощения тех идеалов, к которым мы стремились. Чтобы не было грязной крови - должны смениться поколения, обновиться само общество. Или же грязнокровки и полукровки должны быть уничтожены. Ты считаешь, что готов к этому?
- Но ведь цель того стоит, - не сдавался я. - Почему я не могу выбрать себе эту судьбу? Мне кажется, это не тот случай, когда я могу сидеть в стороне и смотреть, как за меня всё сделают другие.... Да, дед погиб - но он шёл этой дорогой, и ты идёшь ею - мне казалось само собой разумеющимся тоже встать на неё. Ты ведь смог быть Пожирателем в восемнадцать лет. Почему не могу я? Тем более, ты сам говоришь, теперь с возрастным ограничением не так строго...
- Смотреть как всё сделают? - отец усмехнулся. - Маги живут долго, но не бесконечно. Финальный результат, я надеюсь, успеет увидеть мой внук. Если он у меня будет. Я стал Упивающимся Смертью для того, чтобы приблизить будущее, о котором говорил Лорд, для своих детей. Не для себя. Потому что при мне борьба только начиналась и было ясно, что мой отец не сможет успеть дать мне иную жизнь. Мы вступили в борьбу для того, чтобы у тебя был шанс жить по-другому. Не воином, а тем, кто будет править новым обществом. Тем, кто станет заканчивать дело.
- Но вам не дали довести дело до конца. Вас прервали - на долгие годы, - быстро подхватил я. - Значит сейчас, по сути, снова надо начинать всё сначала. Так что моё нынешнее положение не слишком отличается от того, в котором находился ты сам в свои восемнадцать.
Отец быстро поднялся и подошёл к окну, встав спиной к свету. Скрестив руки на груди он слегка наклонил голову. Глаза его были закрыты. Лишь потом он как-то признался мне, что часто, сам того не желая и ища лишь аргументы для спора, я напоминал ему о крушении планов. О том, что главное свое дело он утратил на тринадцать лет и не успел того, к чему стремился.
- Нет, Драко, не с начала. Связи остались, остался страх и уважение к Упивающимся Смертью. Осталось имя Лорда. Остались знания и опыт. Тогда мы всё это только приобретали. Сейчас есть многое - и ты не в том же положении, что и я. Я повторяю свой вопрос, Драко. С чем ты мог бы прийти в Ближний Круг?
- Вам всё равно нужна помощь, - упрямо повторил я. Больше всего мне в тот момент хотелось рассказать, с чем я приду к Тёмному Лорду. Но увы, выдать Салазара… впрочем, тут же пришла мысль, что, пожалуй, рассказать можно – передав лишь суть и умолчав о конкретике. - Нужны новые силы и новые люди. Я – твой сын, я буду полезнее, чем кто угодно другой. Тёмному Лорду нет повода и нужды сомневаться в моей преданности ему и идее. А с чем я могу прийти - ты ведь сам говорил, что у меня непростая магия.
- Ни в ком из Ближнего круга нет и никогда не было сомнений, - с нажимом произнёс отец. - Тёмный Лорд умеет проверять людей. Не знаю, как ему это удаётся, но о каждом Пожирателе он всегда знает почти всё. Теперь ещё и я могу помогать ему, узнавая помыслы сторонников и с помощью собственной магии - и с помощью духов. Я не использовал имя отца, входя в Круг Огня. И - помимо того, что я не желаю для тебя судьбы Пожирателя Смерти - протекцию тебе я бы оказывать в любом случае не стал. Запомни. Ты - Драко Малфой. У тебя всегда должно быть свое собственное имя, а не просто принадлежность "сын Люциуса". Твои способности поразительны.
Однако уникальной была и моя магия, когда я пришел к Лорду. Мой приказ, отданный кому-либо, уже был прочнее Империо самых опытных Пожирателей. Тебе нужно развивать умения. То, что ты показал мне с часами - трюк, обещающий блестящее будущее, но пока только трюк.
Тебе дано очень многое. Ты талантливый маг. Но сейчас наравне с Упивающимися Ближнего круга стоять не можешь. И это - нормально. Тебе нужно учиться. И я снова и снова повторяю – я не желаю, чтобы ты был Пожирателем. И я объяснил, почему.
- Я не прошу тебя о протекции.... - вздохнул я. - Сейчас не могу, я и не спорю. Но мог бы в скором времени.. Но значат ли твои слова, что ты в любом случае считаешь, что я не достоин того, чтобы войти в Круг?!
Последние слова я произнёс громче, чем следовало. Невозможность объяснить по человечески настоящее положение дел, и ощущение, что мои слова звучат детским капризом, начинали выводить меня из себя.
- Вот как ты повернул мои слова... – отец отвернулся от меня, а затем заговорил, твёрдым, жестоким голосом. - Я говорю, что хочу видеть тебя одним из правителей этого мира, за который я борюсь для тебя - ты вдруг решил услышать, что не достоин вступления в круг. Горько, что ты настолько меня не понимаешь. Я рассчитывал на другое. Что ж... попробую еще раз. Нет, Драко. Я горд тобою. И в любом случае, я уже давно уверен, что однажды ты превзойдешь меня, и не только меня восемнадцатилетнего, такого, каким я был, вступая в Круг. Ты будешь достоин и этого, и большего - но я делаю всё для того, чтобы твое будущее было иным. Таким, о котором я мечтать не мог. И еще. Я прошу тебя вслушаться в мои слова. Я был горд магией, которой владел, принимая Метку. Горд и интригами, которые умел вести. Но было еще кое-что, что я к тому моменту умел делать блестяще, но чем гордиться было нельзя. Драко, ведь ты, к счастью, еще не видел смерти и не знаешь, что это. Ты спокойно слушаешь о том, что надо уничтожить грязную кровь. А ведь это значит - лишить жизни ее носителей. Для победы дела умирали и еще умрут не только они. На войне нужно умение убивать - далеко не всегда в поединке, когда рискуешь наравне с противником. Убивать ради выгоды, ради пользы дела, потому что тот или иной маг тебе мешает. Хладнокровно, спокойно готовить чью-то смерть. Это умение было необходимо мне. Оно в различной степени необходимо всем в Круге Огня.
Ты хочешь этого?
- Не то, чтобы хочу.... но раз необходимо, почему нет? - легко и со злостью ответил я. - Мне всё равно, что будет с грязнокровками.
- Авада кедавра отбирает у мага одинаковое количество энергии, будь она направлена на читокровного, полукровку или грязнокровку. Все одинаково живые, и одинаково становятся мертвыми. А потом... мешают целям не только магглорожденные. И я уже много раз говорил, что нет необходимости, чтобы ты убивал. Я не привык к тому, чтобы меня настолько не слушали. Тем более, не ждал такого отношения от сына, - отчеканил отец. - Я вижу, что нет смысла тебе объяснять. Разговор окончен.
Я открыл было рот, чтобы в очередной раз возразить, - но так и замолк на полуслове, получив эту неожиданную и резко обрывающую смысл продолжения беседы отповедь.
- Но.... - только и смог сказать я, глядя на отца одновременно изумлённо и протестующе.
- Довольно, - прозвучало резко и коротко. - Желаю тебе приятного дня.
Отец стремительно вышел из комнаты, оставив меня в совершенной растерянности.
По мере того, как ко мне постепенно приходило осознание произошедшего, становилась очевидной наивность ожидания, что отец примет моё намерение с распростёртыми объятиями. Ещё бы – он ведь не знал ничего. Для него я был всего лишь ребёнком, вознамерившимся взять на себя больше, чем мог выдержать. Признаться, в другой ситуации я бы и сам не торопился с решением – но спешка Салазара, его уверенность в том, что я способен оправдать ожидания, и вместе с тем ощущение неотвратимости скорой беды передались и мне. При этом действовать без ведома отца и наперекор ему в таком серьёзном деле я вовсе не хотел. Оставалось надеяться, что со временем мне удастся убедить его в своей правоте. Как, какими словами и средствами – я не знал. Но выхода у меня не было.
…Люциус пересек холл и буквально вылетел в сад. Не замедляя шага, он дошел до дальней беседки среди опадающих кустов жасмина. В последнее время ему нравилось предаваться мыслям там. Сейчас, впрочем, это было скорее подобием бегства.
Отшвырнув в угол трость, Люциус упал на скамейку. Согнувшись и сжав ладонями виски, он просидел несколько мгновений, потом распрямился и наколдовал сигареты.
Ему приходилось и раньше думать о том, что он ждет от Драко слишком взрослого понимания жизни. Хотя бы, когда узнал, что об анимагических способностях сына в курсе почти вся школа. Но никогда между ними не было случаев такого непонимания… да и вообще таким тоном оба говорили впервые друг с другом. Драко не услышал ничего. Ни того, что Люциус гордится им, ни того, насколько им дорожит. А ведь он был уверен, что Драко чувствует, как отец относится к нему…
Люциус, конечно, был в курсе, что есть такое явление как подростковый период, бурлящее сознание подростка… Но сам Малфой-старший без этого в жизни ухитрился обойтись. С Абраксасом у них были жестокие ссоры, но по другим причинам. Люциус думал, что с Драко у них всегда будет полное взаимопонимание. Больно было узнать, что в этом он ошибся. Оставалось надеяться, что этот период – если это он – будет недолгим, и не обернётся потерей родства мыслей с сыном.
Люциус сказал Драко почти обо всем. Кроме разве что того, насколько страшно будет видеть сына в Круге Огня вместе с собой. Одно дело защищать его и Нарциссу, когда их нет рядом, рисковать одному, отдавать приказы чужим людям - ведь он давно перестал позволять себе привязанность к кому либо – и другое однажды повести в бой своего сына. Или слышать, как Лорд дает ему одному смертельно опасное задание.
Сказать это Драко Люциус не мог, понимая, что мальчик принял бы это за навязчивую родительскую опеку. Но Драко не понял и другого. Того, что такое быть Пожирателем Смерти. Что такое смерть.
Впрочем… как раз вот это лучше бы мальчику понять как можно позже. А насчет вступления в Круг… - пусть попробует сделать это, если Люциус Малфой, правая рука Лорда, этого не хочет.
По лицу Люциуса скользнула тень усмешки, уступив место прежней усталости и раздумью. Он зажег новую сигарету.
..Отец не спустился ни к обеду, ни к ужину, ни даже утром следующего дня, чтобы попрощаться со мной. Я не был уверен, что он вообще в поместье. Маме я не стал задавать вопросов, видя, что она сама расстроена. В несколько подавленном настроении я наскоро собрался, и шагнул в камин, торопясь вернуться в гостиную Слизерина.
Но не тут-то было. Неприятности редко оставляют в покое человека, удовольствовавшись одним случаем. Зелёное пламя вспыхнуло вокруг меня, увлекая за собой по каминной сети, как вдруг я почувствовал, что чья-то рука пребольно впилась в мои волосы.
Через мгновение я вывалился из камина, оказавшись… в Хогвартсе, но только совсем не там, где планировал.
Розовые стены кабинета, украшенные многочисленными тарелочками с мурлыкающими, шипящими, спящими и прихорашивающимися котятами не оставляли бы сомнений в том, кому принадлежал последний, даже если бы растянувшаяся на полу и перемазанная каминной сажей Амбридж не попалась бы мне на глаза сразу же, как только они привыкли к яркому свету.
С необычным для своего возраста проворством она вскочила на ноги, но сразу же замерла, удивлённо глядя на меня.
- Драко?... Что делаете вы в каминной сети?
- Пытаюсь добраться до слизеринской гостиной, - нагло ответил я. Профессор Снейп отпускал меня из Хогвартса нелегально, по договорённости с моим отцом, но у меня как-то не было сомнений, что Амбридж не побежит сию секунду докладывать Дамблдору о грубейшем нарушении правил деканом единственного сочувствующего ей факультета. К Снейпу, насколько я успел заметить, преподавательница ЗОТи дружественных чувств не испытывала, инспектируя его так же придирчиво, как и других учителей, но дело было в Слизерине и конкретно сыне Люциуса Малфоя.
- А что же, обычные способы вроде лестницы ныне не годятся для этой цели? – вкрадчиво поинтересовалась Амбридж, слегка откашлявшись. – Где вы были, мистер Малфой, и как следует это понимать?
- Я был дома, по случаю дня рождения моего отца, - воспользовался я тем редким случаем, когда правда оказывается заодно и главным козырем. – Если у вас сомнения, полагаю, рара охотно подтвердит мои слова.
Это сработало. Амбридж натянуто улыбнулась, пытаясь изобразить свою обычную приторную любезность:
- Что вы, я верю вам, Драко… Но боюсь, я вынуждена укорить вас за неосмотрительность. Ваш отец, быть может, ещё не в курсе последних событий в Хогвартсе, но в связи со складывающейся чрезвычайно серьёзной ситуацией Министерству теперь пришлось установить контроль за каминной сетью школы, а, если положение будет усугубляться, её и вовсе перекроют… вы могли просто не суметь вернуться.
Она достала палочку, и быстро вычистила заклинанием сажу со своей одежды, а затем прошла к своему столу:
- Желаете чашечку чая, Драко?
- Нет, благодарю вас, - отказался я. Тогда она указала на кресло:
- В любом случае, присядьте. Раз уж вы здесь, я полагаю уместным рассказать вам кое-что.
Шестым чувством я ощутил, что такой тон не предвещает ничего хорошего. Собственно, так и оказалось: Амбридж сочла, что поимка меня с поличным есть достаточный повод, чтобы попросить меня о небольшой услуге, в которой невозможно отказать.
- Обстановка действительно очень серьёзная, - трагично вздохнула Амбридж, наливая себе чай. – Но я верю, что могу на вас положиться. Я знаю вашу семью, в школе вы пользуетесь определённым влиянием, в том числе, как староста, но при этом вы близки к студентам, так как являетесь одним из них….
- Смотря, к каким… - заметил я.
- Всё же, вам в любом случае легче услышать то, что не дойдёт ни до одного из преподавателей, - улыбнулась Амбридж.
- Так, что именно вы хотите, чтобы я сделал?
- Дело в том, - сказала она, - что увы, несмотря на все увещевания, некоторые студенты не желают прислушаться к добрым советам и даже к собственному здравому смыслу. Они продолжают верить речам отдельных неблагонадёжных людей, не понимая, что цель у них только одна – подорвать спокойствие и основы влияния Министерства Магии в обществе… Вы слышали о том, что в школе существует некая подпольная организация…. В которую входит печально известный Гарри Поттер, и некоторые другие студенты?
- Нет, я об этом ничего не знаю, - покачал головой я, и вопросительно посмотрел на неё, ожидая подробностей.
- Жаль… - вздохнула она. – Мне пришлось издать Декрет об образовании №24, запрещающий несанкционированную деятельность любых студенческих кружков и организаций…. Но полагаю, что это не остановит отдельных особенно горячих поборников.. мм.. провокационных идей.
- Полагаю, вы правы, - согласился я.
- Я очень надеюсь, Драко, на вашу помощь. Любая информация о названной мною организации будет бесценна для Министерства Магии и блага Хогвартса. Могу сообщить вам кое-что полезное, быть может, это облегчит вам поиски… Я совершенно точно знаю, что члены организации иногда встречаются в Хогсмиде, в местечке под названием «Кабанья Голова». Собственно, встреча, к примеру, состоялась во время последней прогулки в город…..
Пообещав Амбридж всестороннюю помощь и поддержку, я наконец-то вышел из её кабинета и направился к себе. В чем-то Забини оказался прав – нас очень хотели сделать министерскими шпионами. Мне, с одной стороны, самому доставило бы развлечение насолить Поттеру и его компании, но с другой – тратить на них драгоценное время сейчас, выслеживать и вынюхивать мне вовсе не улыбалось. Разве что, в пользу Амбридж играло моё всегдашнее любопытство: что это могла быть за организация, и каковы были её цели? Впрочем, исключить вероятность излишней мнительности нашего инспектора тоже было нельзя.
От этих мыслей меня отвлёк Монтегю. Он буквально сшиб меня с ног, летя по коридору с зажатой в руке листовкой. Листовка на поверку оказалась тем самым Декретом №24. Багровый от возмущения, капитан сборной поведал мне, что квиддичные команды тоже попали под запрет, и теперь для их существования нужно одобрение Амбридж.
- Где это видано?! – горячился он. – Кому в Министерстве помешал квиддич?! Тем более, это традиция…. Я сейчас поговорю с Амбридж! Я не допущу, чтобы нас притесняли наравне с этими недоумками-гриффиндорцами!
- Тише, тише, - я удержал его. – Кто нас притесняет? Ты о чём? И что ты собираешься говорить Амбридж?
- Нам тоже запретили играть! – казалось, что из ушей Монтегю вот-вот повалит пар. Я сощурился:
- Послушай…. Позволь-ка лучше мне попробовать с ней поговорить. Я у неё на хорошем счету, а ты сейчас наломаешь дров.
- Капитан команды я, - напомнил Монтегю.
- Ну, если у меня не получится, ты ведь сможешь поговорить ещё раз сам? – резонно возразил я, и, оставив Монтегю в коридоре, отправился обратно к Амбридж.
…Известие о том, что слизеринская команда получила официальное разрешение на продолжение своей деятельности вызвало бурю возмущения со стороны гриффиндорцев. В особенности, конечно, взбесился Поттер со своими дружками – а я, как и всегда, не смог удержаться, и не подлить маслица в огонь.
- Разумеется, мне сразу же дали разрешение для нашей команды, - громко заявил я, подмигнув Паркинсон, стоило мне завидеть приближающихся к кабинету зельеварения недоброжелателей. – Амбридж ведь хорошо знает моего отца. Интересно, а Гриффиндор вообще получит разрешение?
- Осторожнее, Драко, они буйные, - хихикнула Пэнси.
- Я знаю, - шепотом согласился я. – Но рядом с кабинетом Снейпа вряд ли рискнут отстаивать свои права, ты же знаешь.
- Тогда ладно, - кивнула подруга.
- Так вот, - продолжил я уже громче. – Если этот вопрос снова зависит от «Связей в Министерстве», - на этом месте слышавшие меня слизеринцы прыснули уже дружно – фраза эта, как я уже говорил, успела перейти в разряд тех, над которыми начинают хохотать вне зависимости от наличия реального повода из-за их затасканности, - то гриффы могут рассчитывать разве что на старшего Уизли. Если, конечно, его не выгонят раньше.
- А как же великий Поттер? – усмехнулась Пэнси.
- А по нему Мунго плачет, а не квиддичный стадион, - отозвался я, косясь краем глаза на реакцию громко пыхтевших гриффиндорцев.
Стайка, окружавшая Поттера, моментально превратилась в кучу мала, потому что неожиданно ко мне бросился Лонгботтом, а остальные навалились на него, чтобы удержать недотёпу, который рисковал нарваться на кулаки Крэбба и Гойла, уже с готовностью выступивших вперёд.
- Нда, - протянул я, с презрением глядя на это кишение на полу. – Скучно.
В этот момент появился Снейп. Моментально оценив обстановку, он оштрафовал гриффиндорцев, и загнал всех на занятие.
Последнее время я странно воспринимал собственные выходки, подобные только что случившейся. С одной стороны, это была отчасти дань привычки, отчасти игра на публику – которая ждала от меня чего-то подобного, отчасти – ни к чему не обязывающий повод повеселиться и позубоскалить, не очень задумываясь об утонченности и светских манерах. Здесь, в школе, всё воспринималось совершенно естественно именно в таком виде.
С другой, чем дальше, тем сильнее, подобные вещи портили настроение мне самому. Как-то подсознательно я ощущал мелочность таких выходок, а смех над ними становился уж слишком показательным и натянутым. И всё-таки, в почти не меняющихся обстоятельствах, отказываться от привычек сложнее всего. Нет времени на то, чтобы их оценить, переосмыслить, и понять, нужны они или неуместны.
Махнув рукой, я выкинул из головы мысли о происшествии с гриффиндорцами, и принялся слушать Снейпа (который сегодня был особенно недоволен, так как на уроке присутствовала Амбридж).
С определённого момента я словно бы вёл две параллельных жизни. В одной из них я был школьником, обычным пятнадцатилетним подростком, в меру разумным и столь же беспечным, как и положено в этом возрасте. Стремился произвести впечатление на однокурсников (а, точнее, поддержать уже имеющееся), впутывался в обычные шалости, раздавал лукавые улыбки симпатичным девушкам.
В другой была магия времени, параллельные миры, кружащие голову обещания, вопросы и темы, не терпящие легкомысленного к ним отношения. И ещё там был ожидавший меня Круг Огня, и страх, и желание жизни после Церемонии Посвящения.
Возможно, отчасти мое периодически возникающее ребячество было неосознанной попыткой ухватиться за беззаботную жизнь, время которой было на исходе. Все равно всё уже было не то и не так, как раньше, но я жил старым, постоянно чувствуя, что перемены уже не за горами.
Так, вечером, несколькими днями позже, я сидел в гостиной, и, чтобы скоротать срок ожидания назначенной встречи с Салазаром, и утешался сочинением издевательской песни про гриффиндорцев в компании Пэнси и Теодора Нотта. Крэбб и Гойл тоже присутствовали неподалёку, но ожидать от них поэтического вдохновения явно не приходилось.
А началось всё с того, что Нотт рассказал нам о шутке, которую подслушал, оказавшись недавно в небольшой компании пятикурсников Равенкло. Они сочинили несколько песен, высмеивающих установленные в Хогвартсе правила, и отдельных особо выдающихся школьных личностей (разумеется, первым досталось Поттеру). Увы, Нотт не помнил творчества наизусть, тем более, не мог напеть, и лишь цитировал нам отдельные фразы, оставшиеся в его голове.
В принципе, этого хватило. Название песни «Молитва Святому Филчу» навела нас на идею о строчке «Поттер – наш Бог», а затем трансформировалась в более обоснованное «Уизли – наш Бог».
- Уизли – наш Бог, Уизли – наш Бог, кваффл ни разу поймать ты не смог! Стой от ворот ты и впредь стороне – Слизерин станет молиться тебе, - воодушевлённо сочиняла Паркинсон, а я подбирал мелодию, нараспев повторяя те же слова вслед за ней. Песенка получалась простенькая, но очень заразительная – через полчаса такого творчества её распевали уже не только мы, но и все, кто находился в гостиной – вдобавок ещё и дополняя всё новыми и новыми куплетами.
- Уизли – наш Бог, Уизли – наш Бог…. Всё!! Не могу больше! – измученно воскликнул я, и откинулся на спинку кресла. – Это будет песней года!
- А что станет с гриффами, когда они это услышат, - поддакнул Нотт.
- А они услышат, - охотно поддержал я. – Предлагаю исполнить им это на ближайшем матче в качестве песни в поддержку проигрыша. Уизли – наш Бог, Уизли – наш Бог… дьявол, я не могу больше это петь!
- Было бы очень неплохо, мистер Малфой, если бы вы не пели, а занялись выполнением своих обязанностей, - раздался вдруг голос профессора Снейпа у меня за спиной. – До отбоя осталось полчаса. Проследите, пожалуйста, вместе с мисс Паркинсон за тем, чтобы все первокурсники отправились в свои спальни. И постарайтесь впредь служить для окружающих примером все же адекватного поведения, а не впадения в детство взамен серьёзных дел. Через сорок минут я жду от вас сообщения о том, что на факультете наведён порядок.
Он развернулся, пересёк комнату, и принялся отчитывать третьекурсников, кормивших белую мышь какими-то леденцами, от которых у той шерсть начинала переливаться всеми цветами радуги.
- И что мы сделали не так? – шепотом спросила меня оторопевшая Паркинсон.
- Не знаю, - я был удивлен не меньше неё. От Снейпа мне влетало крайне редко, и никогда – без серьёзного на то повода. – Может, из-за Амбридж бесится?...
Так или иначе, оставлять меня в покое крёстный не собирался. Он действительно заставил меня отчитываться через сорок минут, затем взял с собой на обход коридоров… Разумеется, это положение вещей не могло доставить мне удовольствия – ведь я опаздывал к Салазару.
На полчаса позже назначенного срока, еле ускользнув от Снейпа вроде бы как спать, я выбрался из замка, волнуясь, что учитель меня не дождался.
Однако он был там, почти у самых ворот, закрывшись временной завесой не только от посторонних глаз, но и от хлеставшего холодного дождя.
- Вы припозднились, Драко?... – полувопросительно сказал он, завидев меня. Мне показалось, что речь его звучит не очень четко, а потом понял, что дело в холоде: Салазар постоянно растирал руки, а вокруг губ его появился вполне четко заметный сине-фиолетовый ободок, как это бывает от переохлаждения.
Разумеется, я тотчас же рассыпался в извинениях и объяснениях, но Салазар прервал меня, устало улыбнувшись:
- Ничего страшного не произошло. Я понимаю, что вам не так легко выбираться из школы. Печально, что погода сегодня не располагает к прогулкам – вы не откажетесь от чашки чая в моем доме?
Разумеется, я был согласен. Салазар коснулся моей кисти холодной рукой – его ощутимо била дрожь, и мне снова стало ужасно неловко за свое опоздание. Но затем рывок аппарации лишил меня возможности сосредоточиться на какой-то конкретной мысли.
Через некоторое время мы сидели в тёплой комнате Салазара, ожидая, пока заварится неизменно любимый учителем жасминовый чай. Жар от каминного огня, излишне ощутимый для меня, словно оживил Салазара. Он даже снял перчатки и сбросил с плеч тёмно-синий плед, в который было завернулся, едва успев скинуть мокрую от дождя мантию. Я с интересом посмотрел на необычные рукава его рубашки: кружевные манжеты были пришиты к ним как бы вверх ногами – очевидно, чтобы не закрывать кисти рук.
Салазар тяжело вздохнул, выслушав рассказ о моем разговоре с отцом.
- Я не настаиваю на вашем решении, Драко, - сказал он. – Вы вольны отказаться от моего предложения. Я всё равно научу вас тому, чему обещал, даже если вы сочтете, что быть моим преемником при Тёмном Лорде вы не желаете.
- Но я уже согласился! – воскликнул я. – Отец просто не понимает, а я не могу объяснить…если бы он знал о вас…
- Если бы ваш отец знал обо мне, вы могли бы вовсе не появиться на свет, - Салазар странно посмотрел на меня. – Упивающимся Смертью следует оставаться в неведении относительно моего существования для их же блага. Вы – другое дело, и ваше место в Круге – если вы всё же решите его занять – будет отличаться от тех, что занимают ваш отец, ваш крёстный, и прочие известные вам Пожиратели. Люциуса можно понять, и по своему он, безусловно, прав. Цели организации, то будущее, которое мы пытаемся создать – пока что это красивые слова и заманчивые мечты. На деле всё обстоит куда менее радужно, и каждый, входящий в Круг, должен понимать, что рискует всем, и что на дороге к блестящей цели невозможно пройти, не спотыкаясь и не пачкаясь в грязи. У всех нас руки по локоть в крови, и всем нам приходилось и ещё не раз придётся ради нашего дела перешагивать через себя, через других – в том числе, близких и дорогих. Придётся и убивать, и не всегда тех, кто этого заслуживает. Вы не могли не слышать о карательных и устрашающих операциях Пожирателей Смерти – вы думаете, без этого можно было обойтись? Драко, вы слышите мои рассказы, слышите рассказы вашего отца – но поймите, этого слишком мало на нынешний момент, чтобы вы точно представили то, с чем придётся столкнуться после принятия окончательного решения. Ведь это всё – субъективные точки зрения, а истина – истина всегда неоднозначна и едва ли нам вообще доступна. Единственный шанс приблизиться к ней – думать, анализировать, делать выводы из того, что вы слышите и видите, и не всегда учитывать лишь лежащее на поверхности. Поэтому моё предложение остаётся в силе – но окончательный ответ вы дадите мне только тогда, когда сможете твёрдо обосновать своё собственное решение. И не только амбициями и восторгами по отношению к идее. Давайте оставим эту тему на сегодня, и займёмся лучше нашей магией.
Я опустил глаза. Салазар достал сигарету, и закурил.
Открыта охота
Хогвартс. Родовой замок Салазара. Хогсмид. Осень – зима, 5й курс.
Гриффиндор таки получил разрешение на игру в квиддич, и по традиции принялся грызться со Слизерином в преддверии матча с утроенной силой. Я уже не удивлялся ничему – ни хитро вывернутым заклятиям, ни с того ни с сего обрушивающимся на головы игроков обеих команд, ни чуть ли не явному противостоянию деканов двух факультетов, ни тому, что тренировки стали проходить раз в два дня, но каждый раз – со скандалом с гриффиндорцами, претендовавшими на тот же стадион.
Неофициальные усилия слизеринцев были направлены на доведение до истерики Уизли – благо, он слишком болезненно и заметно реагировал на подколки в свой адрес, а вратарь в команде играет большую роль, и «дырка» в воротах противников нам явно бы не повредила.
Как я уже сказал, количество тренировок возросло. Причем пропорционально моей лени относительно квиддича. Точнее, дело было в основном в том, что забот мне хватало, и я, пользуясь договором с Паркинсон, постоянно просил её подменять меня – то потому, что я что-то планировал именно на время тренировки, то потому, что чувствовал себя усталым и разбитым, то ещё по какой-либо причине. Одним словом, до матча я всего несколько раз выбирался к команде, и в итоге, немного поругавшись с Пэнси, я всё же согласился, что в ближайшей игре будет участвовать она.
Как только решение было принято, я сразу почувствовал странное облегчение. Хотя на самом деле оно было обманчиво – у меня не стало ни меньше дел, ни больше времени.
На матч я в итоге вообще не собирался, хотя и не сказал об этом Паркинсон. У меня была запланирована очередная встреча с Салазаром, но для поддержания легенды и чтобы подбодрить Пэнси, я организовал небольшую кампанию в поддержку слизеринской сборной. Песню «Уизли – наш Бог» и так уже выучила половина школы, включая кое-кого с Гриффиндора – хотя они, разумеется, не признались бы в этом и под Круцио, а вдобавок я наколдовал по уже известной методике значки в виде короны с написанной на ней всё той же строчкой о рыжем, и раздал их желающим.
Пэнси, конечно, рассчитывала, что во время матча я под действием оборотного зелья буду изображать её. Мне пришлось договориться с Теодором Ноттом (единственным человеком кроме Пэнси, Крэбба и Гойла, которому я мог всецело доверять – собственно, после оказанной ему на втором курсе услуги), чтобы тот в какой-то момент превратился в Паркинсон, и показался бы в таком виде на стадионе, лучше всего так, чтобы его заметила настоящая Пэнси.
Утряся все мелкие проблемы, в день матча я с чистой совестью с утра отправился в Хогсмид, не догадываясь, какую дурную службу сослужило Паркинсон данное мной согласие на эту авантюру.
После встречи с Салазаром я пребывал в крайне приподнятом настроении. В этот раз он учил меня воссоздавать призраки воспоминаний со звуками и запахами, и это оказалось крайне увлекательно. Для тренировки мне пришлось распознавать по аромату сорта чая, которые Салазар заваривал накануне вечером специально для занятия, и, разумеется, уже спрятал к моменту моего прихода, и слова песни, спетой им тогда же. Первая часть задания далась мне довольно успешно, со второй вышла забавная накладка. Голос Салазара я услышал, но настолько заслушался им, что абсолютно забыл вникать в смысл произносимых строк, благо и содержание песни было не очень серьезным – что-то о цветущем жасмине, хранящем память о красивой любви. Слова я смог вызвать недостаточно чётко, и учитель заставил меня повторять эксперимент несколько раз. В итоге я запомнил припев и мелодию, и теперь упорно не мог от них отвязаться, напевая их себе под нос всю дорогу до замка.
В Хогвартсе меня ждало разочарование. Послушав по дороге обрывки разговоров учеников, я понял, что слизеринцы опять проиграли, а Поттер поймал снитч. В принципе, отчасти я был готов и к такому повороту событий, но не огорчить он меня не мог, так что в родную гостиную я явился со вполне адекватно случаю расстроенным выражением лица.
- О, Драко, ты уже в порядке? – Забини моментально возник рядом со мной. – Знаешь, я бы на твоем месте всё же не показывал бы своего огорчения столь явно….
- Ты о чём? – осторожно спросил я, уже поняв, что на матче, очевидно, случилось какая-то неприятность, и начав волноваться за Пэнси.
- Ну, твои нападки на Поттера были уж слишком очевидной досадой за поражение, - с деланным равнодушием пожал плечами Блейз. – Твое счастье, что он не понял этого…
- Не понял? – зачем-то переспросил я.
- Ну, судя по тому, что он кинулся на тебя с кулаками…
Я бегом бросился к спальне Пэнси, забыв о том, что преодолеть защитный барьер могу только в анимагической форме.
- Ты куда это? – крикнул мне изумленный Забини.
- К Пэнси, - огрызнулся я.
- Её там нет, - отозвалась вышедшая в этот момент из спальни Милисента. – Она же вроде побежала за тобой к мадам Помфри, нет?
Пэнси я действительно нашёл в больничном крыле. Она лежала на одной из коек на спине, запрокинув голову. Нижнюю часть её лица скрывал магический туман – такую штуку иногда я наколдовывал себе сам, чтобы залечить болезненные ушибы и ссадины. Рядом с ней сидел крайне угрюмый Нотт.
- Diable, - выругался я, оценив обстановку. – Помфри видела, как вы превратились в себя?
- Малфой, ты нас, видимо, совсем за дураков держишь, - отозвался Нотт, так как Пэнси, видимо, не могла сейчас говорить. – Мы сначала дождались, когда зелье перестанет действовать, и потом сюда пробрались.
- Ну слава Лорду, - с облегчением вздохнул я.
- Кстати, ты мог бы и предупредить меня, что это ты, а не Паркинсон, отсутствуешь на матче, - заметил Нотт. – А я-то удивлялся, чего это Пэнси просит меня через тебя? Представь себе – Поттер залепляет тебе по физиономии, я понимаю, что это самый подходящий момент, чтобы «Паркинсон» показалась публике, изображаю всяческую о тебе заботу, даже сопровождаю в больничное крыло… и вдруг ты меняешь внешность прямо на глазах. Я было решил, что у меня начались видения.
В этот момент Паркинсон что-то невнятно простонала и попыталась встать.
- Лежи, лежи, потом поговорим, - удержал её я, и снова обратился к Нотту. – Серьёзно ей досталось?
- Да вроде не очень… - с сомнением произнёс он. – Поттер ей нос разбил, а дальше его оттащили…..
- Какого фестрала он вообще всё это устроил?
- Ну так, - Нотт усмехнулся, - Паркинсон в роль вошла. Начала вполне в твоем духе рассказывать о семействе Уизли, и о самом Поттере – те и взбесились.
- Они у меня попляшут, - с угрозой произнёс я, уже начиная обдумывать возможную месть. – А тебя, Пэнси, я больше не пущу на стадион, поняла?
В ответ послышалось что-то нечленораздельное.
- Что? – переспросил я.
- Я….теба… убйуу…. – простонала подруга.
С каким бы недоверием я не относился к Долорес Амбридж, отрицать, что мы с ней находимся скорее по одну сторону баррикад, нежели по разные, было бы неверно. При том, что действовала она, разумеется, исключительно преследуя свои собственные цели, результаты этой её деятельности удивительным образом отвечали моим интересам. Так, к примеру, я не успел даже подумать о том, что следует пожаловаться министерскому инспектору на происшествие на матче, как узнал, что Амбридж уже наказала Поттера и двоих старших Уизли за драку, вообще отстранив их от квиддича.
Разумеется, для Гриффиндора это было равносильно выпущенному в спину заклятию. Во всяком случае, уныние, охватившее красно-жёлтых, начисто перебило их же радость от недавней победы. Оставалось только догадываться, насколько случившееся убийственно для самого Поттера.
У великолепной гриффиндорской троицы появился и ещё один повод для огорчений. В школу неожиданно вернулся Хагрид, и сходу получил полный букет вполне закономерных проблем.
Первый урок ухода за магическими существами с лесничим состоялся в последнюю неделю ноября. Уже выпал снег, и добираться до хижины нам пришлось буквально по сугробам. Усиливающийся холод, моментально промёрзшие и промокшие ноги неприятно дополняли и без того не очень-то горячее желание идти на занятия к Хагриду. Лесничий успел зарекомендовать себя не лучшим образом, и, как бы не хорохорились Поттер, Грэйнджер и Уизли, большинство остальных студентов грядущего урока откровенно побаивались, не зная, какого очередного монстра на сей раз предъявит нам наш пылкий любитель животных.
Эти опасения только усилились после первого же брошенного взгляда на горе-учителя. Выглядел он откровенно жутковато – и вовсе не из-за природной внешности. Лицо его превратилось в сплошной зеленовато-жёлтый, местами кровоточащий ссадинами синяк, один глаз заплыл. Половина коровьей туши на его плече вкупе с первыми словами, обращенными к нам, подтверждали наши худшие опасения:
– Сегодня занимаемся в лесу! Там ветра поменьше! И вообще, они больше уважают темноту.
- Кто там ещё уважает темноту? – простонал я, обращаясь к позеленевшим Крэббу и Гойлу. – Оно нас не сожрёт, интересно, приняв за говядину?...
- В естественной среде наблюдать за ними гораздо интереснее. Вам нечего бояться – они совсем ручные, - «утешил» Хагрид.
- Утверждение про «ручных» делите на три, - проворчал я. – Он сам-то верит в то, что говорит? Судя по тому, что у него с лицом….
- Конечно, верю, - обиженно отозвался услышавший это лесничий. – И вообще, хватит на сегодня дурацких вопросов!
Таинственными монстрами оказались фестралы. Те самые неведомые, невидимые твари, которых я так часто поминал в крылатых выражениях, но видел до сих пор только на картинках. Впрочем, и этот урок положения дел не исправил: фестралы не показывались глазу тех, кто не встречался со смертью. Мне, как и большинству присутствующих, оставалось стоять и смотреть, как от лежащего на земле мяса сами собой отрываются куски, и исчезают в воздухе.
- Ничего себе…. Не видел ещё таких уродов, - поморщился Теодор Нотт.
- А почему ты видишь их? – спросил было я, но тот не успел ответить – появилась Амбридж с инспекцией.
То, что произошло дальше, увлекло нас гораздо больше невидимых фестралов. Тем более, что Амбридж их не видела.
- Это кони. Большие крылатые кони, вот такие, - принялся объяснять Хагрид, размахивая для наглядности руками.
- Обладает малым словарным запасом… вынужден пользоваться жестами…. – тихо пробормотала Амбридж, строча что-то в блокноте. – За неимением достаточных для педагога знаний прибегает к домыслам и фантазиям….пренебрегает техникой безопасности, позволяя ученикам приближаться к животным, отнесенным к категории особо опасных….
- Что-что? – не понял Хагрид.
- Всё в порядке, - неискренне улыбнулась Амбридж. – Продолжайте урок.
Еле сдерживая смех, я оглянулся на гриффиндорскую троицу.
Как и стоило ожидать, после этого занятия Хагрид получил испытательный срок. Однако сознания, что Амбридж испортила жизнь обидчикам Пэнси как только могла, всё равно было недостаточно, чтобы удовлетворить мою злость.
Я решил не размениваться на мелочи и незначительные пакости, и сразу найти место, боль от удара по которому была бы максимальной. Вскоре я понял, что один из вариантов мне уже известен: если действительно существовала некая тайная группа, поддерживающая Дамблдора, то сдать её вместе с Поттером в руки Амбридж могло оказаться весьма приятно.
В школе Хогвартс любые новости и сплетни разлетались со скоростью ветра. И не так уж много усилий мне потребовалось на то, чтобы поймать отдаленный слух, что Поттер действительно собрал какую-то компанию, и они тайно занимаются черной магией.
Последний факт меня, мягко говоря, удивил. Поттер и черная магия отказывались укладываться в моей голове в одну ассоциацию. Но что бы там ни было, это означало одно – подозрения Амбридж возникли не на пустом месте, и здесь было, на кого охотиться.
Можно было бы пойти по очевидному пути – расспрашивать, выяснять, подслушивать, собирать информацию по крупицам… но я предпочел простой и отправился к Салазару.
- … и я точно знаю, что собираются они, или, по крайней мере, несколько раз собирались, в «Кабаньей голове». Только мне так и не сказали точного времени, когда была последняя встреча… хочу попробовать просто пойти и посмотреть воспоминания места, - как бы между прочим поделился планами я.
Салазар поправил плед, сползавший с его плеч, и лукаво посмотрел на меня, выдохнув облачко ароматного дыма:
- Точное время вам и не нужно, Драко. Что же, я полагаю, этот опыт пойдёт вам на пользу. А я, пожалуй, навещу «Кабанью голову» вместе с вами: заодно устрою вам небольшой экзамен. Тем более, что без меня вы пока ещё вряд ли сможете найти отдаленное по времени воспоминание, да ещё настолько затерянное среди многих и многих других.
…Древняя зала рыцарского замка была погружена в полумрак, несмотря на расставленные вокруг стола чаши с огнем. Здесь ничего не менялось раз от разу, собрание за собранием: все та же каменная кладка потускневших от времени стен, старинные гобелены, зачарованные гербы, на которых хитрый магический узор скрывал истинные изображения и знаки принадлежности некоему роду, который, очевидно, некогда владел замком. Что это была за фамилия? Каким образом чье-то родовое гнездо попало во власть Тёмного Лорда и стало постоянным местом собраний Упивающихся Смертью?
Здесь все было укутано непроглядной тайной от самого порога до вершины главной башни. Никто, кроме Лорда, не знал, где находится сам замок – ход в него был открыт только для носящих на руке метку, и попадали туда следуя по невидимой магической нити, которая соединяла знак Пожирателей, Лорда и постоянную резиденцию последнего.
Но даже и пребывая внутри замка, Упивающиеся не могли видеть ничего, кроме отведённых им нескольких покоев, соединенных магическим коридором. Оставалось лишь догадываться, что скрывалось за стенами Зала собраний и Зала совета, и за хитрыми узкими мозаичными окнами, пропускавшими свет в дневное время, но даже тогда не позволяющими разглядеть, что находится снаружи.
Собирались всегда в одной и той же шикарной зале коричневого мрамора, с золочеными колоннами. Затем переходили в другую, где стоял тот самый овальный стол, во главе которого на высоком резном кресле, более похожем на трон, сидел хозяин Круга Огня.
Тайна. Древняя, величественная, роскошная. Роскошь. Едва ли пригодная для жизни, но как нельзя лучше идущая к собраниям. Выбранная не менее тщательно, и являющаяся столь же уместной, как и все прочие детали мозаики, составляющей внешний облик великолепной организации.
Идя к своему месту за столом, Люциус Малфой краем глаза неотрывно следил за постоянно колеблющейся прозрачно-радужной завесой, и движущимся за ней силуэтом.
Не то, чтобы сейчас Люциусу могла потребоваться какая-либо помощь духа: он позвал последнего скорее ради развлечения и проверки. Эксперимент пока что шёл идеально успешно - кроме хозяина шкатулки, Аларума действительно не видел никто из присутствующих. Дух скользнул в залу, и пристроился за плечом у Люциуса.
Тёмный Лорд занял свое место первым. Пожиратели рассаживались следом, в порядке, продиктованном их положением в Круге. Место Малфоя было по правую руку от Лорда, но всё же – через одно кресло от того. Всегда справа от хозяина Круга Огня оставалось одно лишнее место. Никто никогда не объяснял, что означает эта традиция – но Упивающиеся привыкли считать, что это напоминание о том, что настолько близко к Лорду не может стоять ни один человек.
Последнее время Люциус как никогда оценил эту традицию. Рядом с Лордом теперь неизменно находилась огромная ядовитая магическая змея Нагайна. Малфой любил змей, но интуиция, позволявшая определять источник возможной опасности, вовсю била тревогу. Люциус предпочитал не приближаться к змее без особой на то необходимости – и эту его позицию разделяли даже самые безрассудные Пожиратели Смерти.
Лорд начал говорить. О том, что подготовка к открытой военной кампании проходит так, как он запланировал. Благодаря усердию Ближнего Круга. Что его собственные силы восстанавливаются.
И, хотя сам он, безусловно, осведомлен о всех делах, но предлагает каждому согласно очередности и обычаю отчитаться в своих действиях, дабы большинство узнало то, что им можно знать. Разве что о незначительных мелочах, не требующих, по его мнению, особого вложения сил, сам Лорд сейчас так же услышит впервые.
Люциус не стал долее пристально вслушиваться в слова Лорда, сосредоточив внимание на лицах соратников. Безошибочно. Как всегда. Тёмный Лорд использовал один и тот же прием, варьируя слова вступительной речи. Суть была одна: каждый, кто еще не отчитывался о выполнении поручения перед Лордом, начинал под этим жестоким и ленивым, гипнотизирующим голосом понимать свою ничтожность. О, конечно, Лорд еще не договорил, а Тирон Нотт уже прекрасно понял, что его задание было мелким и простеньким, а он убивал на него все силы и еле справился… или еще хуже: не справился, судя по землисто-серому лицу. Так же успел решить и скрупулезный и старательный Эйвери, у которого, наверняка, всё было готово. Но исполнял он приказ непростительно долго и сейчас под насмешливым взглядом Лорда старательно съедал самого себя. На самом деле Лорд виделся с едва ли двумя-тремя из сидящих в зале. Раньше это число было бы чуть больше, но сейчас он еще восстанавливал силы после возвращения – и то, если подумать, откуда он вернулся, становилось совсем не удивительно, почему для него утомительны частые встречи.
Лорд знал, что в Кругу есть маги, уже понимающие его игру и не относящие уничижение на свой счет. Или никогда не относившие, так как изначально знали себе цену, - Люциус внутренне усмехнулся. Но Лорд и не собирался мотивировать таким образом к действиям и страху тех, кто в этом не нуждался. А на прочих эффект сказывался безупречно.
Итак, доклады.
Люциус перебрал в памяти имена новобранцев. Примерно двадцать человек заслуживали вступления в Дальний Круг, еще десять оставались среди Сочувствующих. Шестерых можно было рекомендовать в Ближний Круг прямо сейчас.
- Мой Лорд, среди ваших новых сторонников есть много достойных магов с сильными чарами, а главное, стремлением служить нашему делу, что несомненно…
Люциусу пришлось умолкнуть на полуслове, потому что Лорд сделал плавный жест рукой, предлагая Малфою подождать. Это было странно - церемониальные моменты редко прерывали без особенной на то надобности.
- Несомненно, Люциус, мне радостно слышать о подобном положении дел. И я полагаю, что новости, которые ты мне намерен сообщить, достойны особого внимания. Кроме того, они напрямую связаны с тем делом, ради которого я собрал сегодня здесь Круг Огня. Я выслушаю тебя чуть позже, вначале, закончим с более мелкими делами.
Люциус прикрыл глаза, выражая молчаливое согласие, и слово взял следующий сидящий за столом. Малфой внимательно прислушивался к докладам, стараясь не пропустить важную информацию, если таковая вдруг проскользнет, но пока что все, о чем говорили, было лишь разрозненными делами разной, но в целом не критичной степени серьезности. Вот Тирон Нотт, растеряв свои обычные грозность и громогласность, путается в словах, пытаясь оправдать то, что пока ему не удалось узнать от Аэлины Забини необходимые сведения о некоем Пророчестве, предположительно хранящемся в министерском Отделе Тайн. Люциусу бы не составило труда узнать эту информацию, и, скорее всего, он справился бы намного быстрее – но Лорд дал задание не ему, а выполнять работу за других, тем более, нижестоящих, в организации было не принято.
Лорд выслушал доклад Нотта, и тот было вздохнул с облегчением, решив, что самое страшное позади. Но хозяин Круга Огня заговорил, и от его тихого, вкрадчивого голоса Тирон моментально побледнел и смахнул со лба предательски выступившие капельки пота:
- Случилось так, что мне стало известно об аресте некоего Стренджиса Подмора, одного из сторонников Дамблдора. И по некоей причине эта история оказалась связана с порученным тебе делом. Почему ты умалчиваешь об этом, Тирон?
- Он… я…. – Нотт судорожно сглотнул, видимо, изобретая оправдания. – Да… Действительно… Я не счёл важным… Мы ведь не использовали его в наших планах…
- Я желаю слышать подробности, - холодно прервал его Лорд. Нагайна, словно уловив мысли хозяина, соскользнула по его мантии и свернулась слева от ног господина.
- Стренджис Подмор был пойман Аврорами при попытке проникнуть в Отдел Тайн, - решился наконец Нотт. – Он утверждает, что действовал не по своей воле, а повинуясь приказу, отданному ему Люциусом Малфоем через заклятие Империо. Теперь Подмор отправлен в Азкабан, и он едва ли помешает….
- Люциус, - произнес Лорд, не глядя на Малфоя. – Накладывал ли ты заклятие подвластья на Стренджиса Подмора, члена Ордена Феникса?
- Нет, мой Лорд, - Люциус покачал головой. В отличие от Нотта он был абсолютно спокоен, не имея привычки переживать за то, в чем не было ни его вины, ни его ответственности.
- Почему, по-твоему, Стренджис Подмор дал такие показания? – внимание Лорда снова было приковано к Тирону.
- Я… не знаю, мой Лорд… - с ужасом произнес тот.
- Зато знаю я. Дамблдору стало известно о том, что меня интересует Пророчество, и он пытается привлечь к этому делу внимание Министерства. Скажи, уж не потому ли Аэлина Забини так упорствует, не смотря на все твои старания? И есть ли у тебя предположения, откуда именно наши планы стали известны за пределами организации?
- Нет, мой Лорд… - Нотта было уже почти не слышно.
- Ты не нашёл это важным, или, быть может, ты испугался поставить меня в известность об истинном положении дел, - голос Лорда, напротив, становился громче, и теперь содержал уже неприкрытую угрозу. – Теперь Министерство Магии усилит охрану своих тайн, и это может помешать моим планам. Из-за твоего недосмотра, Тирон.
- Но, мой Лорд…. Простите….
- Встать! – чуть только не рявкнул хозяин Круга, и сам поднялся вслед за охваченным паникой Ноттом. – Шаг из Круга.
Как-то неловко, споткнувшись и схватившись за спинку соседнего кресла, Тирон выбрался из-за стола.
- Круцио, - произнёс Тёмный Лорд, направляя палочку на Нотта.
Аларум, до этого осмелевший достаточно, чтобы передвигаться вокруг сидящих, периодически останавливаясь рядом с очередным докладывающим, метнулся к Люциусу. Черная магия была невыносима для светлого духа.
Малфой же со странным спокойствием наблюдал за кричащим от нечеловеческой боли соратником. Он думал о том, что Лорд полюбил физические пытки. Раньше - и Люциусу это скорее отстраненно нравилось, как чистая совершенная жестокость, в которой есть своя красота - Лорду были совершенно безразличны причинение боли и убийства. Разумеется, случалось и первое, и второе, когда в этом существовала необходимость. Малфой и сам действовал по обстоятельствам и очень хладнокровно, обходясь меньшим насилием, если это не требовало дополнительных затрат сил и времени, и соглашаясь на кратчайший путь – по трупам – если ситуация не давала обходных вариантов.
Раньше Лорд не испытывал ничего, наказывая своих сторонников. Теперь он явно получал удовольствие, узкие ноздри трепетали. И в этом уже не было смертельной эстетики действия.
Люциус отвел взгляд от корчившегося на каменных плитах Нотта и посмотрел на Северуса Снейпа. Тот был идеально бесстрастен. «Браво, Северус, - мысленно констатировал Малфой. - Наверняка, это ты донес о желании Лорда добыть Пророчество. Ведь Лили Эванс умерла из-за этого бредового предсказания. Во всём, что касается идей Организации, ты верен Лорду. Но когда дело затрагивает Лили Поттер... – так было тринадцать лет назад, так из-за моего колдовства над твоим разумом стало сейчас. Что ж... Пророчество меня не интересует. Разве что я с удовольствием уничтожил бы этот шарик. Да и то поздно, это было бы нужно сделать лет пятнадцать назад».
Люциус глянул на уже затихшего Нотта: «Тем более мне нет дела до мелких затруднений Тирона. Поступай, как знаешь, Северус».
Лорд снова сел на свое место во главе стола.
- Увы, из-за глупости Тирона я вынужден отсрочить выполнение моего плана по добыванию Пророчества. До тех пор, пока в Министерстве не уляжется шум, поднятый Орденом Феникса и арестом.
Нотт с трудом поднялся, и вернулся за стол. У него не хватало сил даже сидеть прямо, в итоге он уронил голову на руки, и так и замер.
Когда доклады кончились, слово вернулось к Люциусу. Лорд вроде благосклонно выслушал имена, слегка кивая, когда речь шла о детях или внуках первого поколения Пожирателей Смерти, каковых среди новобранцев было не мало. Малфой немного рассказал об их успехах в Тёмной магии, не забыв уточнить, что, безусловно, молодежь еще нужно учить. Потом перешел к индивидуальным заслугам шестерых, за кого собирался взять ответственность на себя.
- Весьма… тщательная работа, мой друг, - с непонятной интонации произнёс Лорд, выслушав рассказ. – Впрочем, иной она и не должна была быть. Вот только эти шестеро, о которых ты говоришь… обладать такими талантами в молодом возрасте весьма похвально. Ты, несомненно, уверен в своих словах, как и в оценках. Я доверяю твоему мнению, как мнению одного из самых лучших моих сторонников. И всё же прежде всего я желаю лично взглянуть на них. Надеюсь, молодые люди не столь самонадеянны, чтобы решить, что намеченные тобой места им уже отведены. Мне лично еще предстоит с ними много работать, не так ли, Люциус?
- Конечно, мой Лорд, - согласился Малфой, вновь скрывая лёгкое удивление – уже не первое за эту ночь. Лорд счел необходимым озвучить очевидное, да ещё в подобной форме… никто из Круга не показал виду, что как-то отметил изменившуюся интонацию голоса главы Пожирателей, но если они уловили её, как сам Люциус – кое-кому это доставит немного радости.
- И вот ещё что, - продолжил Лорд. – Время не позволяет нам ждать, пока новые – возможно – сторонники войдут в полную силу. На нынешний момент мне нужны преданность и верность в сочетании с опытом. Скажи, друг мой Люциус, не находишь ли ты, что настало время найти способ освободить, наконец, тех, кто во имя нашего дела тринадцать лет провел в стенах Азкабана?
На этот вопрос, прозвучавший по-светски небрежно, можно было бы ответить утвердительно, если бы разговор шел наедине или хотя бы в колонном зале перед собранием. В комнате советов Ближнего Круга подобные слова означали лишь одно – приказ.
- Мой Лорд, я немедленно займусь разработкой операции по вызволению ваших давних сторонников. Пожалуй, определенные черты плана я мог бы наметить сейчас же, но я прошу вас предоставить мне время на размышление и возможность обсудить это с вами без созыва Круга.
- Безусловно, Люциус, мы переговорим обо всем, о чем необходимо, - медленно отозвался Лорд. - Но я бы очень желал видеть своих верных сторонников в круге - не позднее середины января. Я ожидаю, что твоего таланта на эту операцию хватит.
Люциус склонил голову в знак согласия.
… Заслышав звук открывающейся двери, он моментально сел на кровати. Цветные пятна перед глазами медленно сложились в очертания старинной комнаты, освещенной магическими свечами, и высокого мужчины в чёрной широкой мантии, появившегося на пороге.
Тёмный Лорд подошёл к его постели, взмахом палочки подозвал кресло, и опустился в него.
- Ты не был на собрании, Скорпиус?
- Нет. Я просмотрю его позже. Что-то стоило моего внимания?
- Полагаю, ничего срочного. Простые дела. Тебе не стало легче?
- Благодарю. Всё уже в порядке, - он заставил себя встать и подошёл к секретеру вишневого дерева. Крупный бриллиантовый перстень блеснул на мгновение, поймав искру света, когда Скорпиус открыл ящик и достал оттуда тонкий мундштук. Холод металлической ручки ящика при соприкосновении с пальцами заставил хозяина спальни содрогнуться от внезапно пробежавшего по телу озноба. Болезнь и не думала отступать, напротив, она лишь усугублялась – но Тому не стоило знать об этом до самого конца. Тонкий шёлк расписного японского халата, накинутого поверх рубашки, не добавлял тепла. Неудержимо тянуло лечь снова, укрывшись худо-бедно прогретым теплом человеческого тела одеялом, но Скорпиус не стал делать поблажек собственной слабости на глазах у старого друга. Он наколдовал сигарету и медленно вдохнул горячий ароматный дым с ощутимым яблочным привкусом – единственное удовольствие, помешать которому плохое самочувствие было не в состоянии.
- Ты что-то хотел, Том?
- Мы не успели договорить. Так значит, ты ищешь себе преемника, Скорпиус?
- Я уже нашёл его, - последовал ответ.
Пугающе-алый тяжёлый взгляд задержался на лице собеседника:
- Ты надумал оставить меня и наше дело? Быть может, я перестал устраивать тебя? – сложная смесь насмешки и тревоги послышалась в голосе Лорда.
- Я не имею привычки отступать на середине пути к цели, если ты об этом, мой мальчик.
Том Риддл недобро усмехнулся. Привычное издавна обращение перестало быть ему приятно многими годами раньше, но даже Тёмный Лорд вынужден порой платить долг благоразумию, оставляя без внимания незначительные мелочи.
- Тогда зачем тебе это понадобилось?
Собеседник проводил взглядом струйку дыма. Он не смотрел на своего гостя. Дым растворился высоко над головой, и всё же, гораздо раньше, чем достиг высокого свода потолка замка. Скорпиус не любил старинный и мрачный дом своей матери. Тяжёлые стены, непрозрачные узкие окна, сложная защитная магия, усиленная, впрочем, им же самим – все это создавало ощущение скорее тюрьмы, нежели уютного места, куда его могло бы тянуть неизменно. Зато торжественность и роскошь неизменно производили нужное впечатление, передававшееся от замка его единственному хозяину.
- Твой горький опыт заставляет меня впредь остерегаться подобных ошибок. Будущее не написано, и кто знает, с чем даже мне придётся столкнуться завтра. В наших общих интересах, чтобы моё место не пустовало, что бы ни случилось.
- Ты назовёшь мне имя своего ученика?
И снова ответ пришёл не сразу, не раньше, чем растворилось очередное облачко душистого дыма.
- Позже, Том. Он не готов ещё вступить в Круг Огня. Всему свое время.
- Ты не боишься, - голос Лорда стал вкрадчивым, - что выучившись, он захочет занять твое место раньше, чем это станет необходимым?
Настала очередь Тома выдерживать на себе пристальный взгляд, и ему это далось гораздо сложнее. Кобальтово-синие, нечеловеческие глаза завораживали, лишали воли, а сейчас ещё и вызывали тяжелые, давящие ощущения. Но Лорд только вскинул голову, избавляясь от наваждения. Веки Скорпиуса дрогнули.
- Не раньше и не позже. Он захочет этого только, когда придёт срок. Я верю этому человеку, и ты сможешь положиться на него так же.
- И всё-таки, ты может быть хотя бы намекнёшь, кто он?
- Это талантливый сын одного очень влиятельного человека. Он будет тебе полезен… Весьма.
…Ночь лениво отступила под лучами зимнего рассвета. С первым светом последние Упивающиеся покинули замок, аппарировав к срочным делам – или позволив себе несколько часов безмятежного отдыха.
К последним относился и Люциус Малфой. Тихая лондонская кофейня, выдержанная в итальянском стиле, вполне подходила для того, чтобы провести в ней пару приятных часов и собраться с мыслями за интересной беседой.
- Превосходно, - удовлетворённо сказал Люциус. - Тёмный Лорд способен замечать магов под некоторыми из заклятий невидимости и, весьма вероятно, после пребывания по ту сторону жизни, острее прочих чувствует присутствие духов. Но временная завеса недоступна и для него.
- Ты убедился. Позволь мне поинтересоваться, зачем тебе это? – спросил Аларум, на секунду отрываясь от клубничного пирожного, которое занимало большую долю его внимания. Люциус красочно обрисовал в сознании картину, как откупился бы на мещёрском озере от светлейшего сладкоежки дюжиной-другой подобных пирожных, будь они у него при себе.
- Люциус, тогда этого бы точно не хватило, - рассмеялся дух, и вдруг заметно поёжился. В тёплом, напоенном ароматом кофе, шоколада и неаполитанских лимонов помещении это было странно. Аларум ответил на вопросительный взгляд. - Я еще не сказал тебе. В замке я чувствовал присутствие кого-то очень сильного. Возможно того же, кто разрушил мою временную ловушку, или равного ему по силам. И я не смог проникнуть в другие покои. Только та же дорога, что открыта тебе. Настолько строг наложенный запрет.
- Вот как… Это крайне любопытно. Однако замок гостеприимен к нам. В конце концов, никто не любит, чтобы забирались в его владения без разрешения. Что до твоего вопроса - не поверишь: пока что практического применения этому нет. Разве что: кто владеет информацией, тот владеет миром, как справедливо заметил один философ.
- Вряд ли вашему лидеру понравилась бы эта цитата. Точнее, она ему уже не нравится. Ни доступный тебе объем информации, ни твоя сила.
- Ты прав, я это заметил. Тёмный Лорд весьма ядовито начал отзываться о моих способностях и власти над духами. Но отчасти я это предвидел, убеждая его, что моя сила заключена только во мне самом. Шкатулку он бы уже постарался отобрать, - Люциус потянулся к своей чашке. Аларум завистливо покосился на французскую лилию из корицы, запечатленную искусным кофеваром на пене капуччино. Сам он пил горячий шоколад, который украшать не принято.
- Странно, что Лорд не слишком доволен и моими занятиями с молодежью. Аларум, надо бы просмотреть и, при необходимости, подправить мысли новобранцев. При нынешней спешке сложно отбирать только самых увлеченных, придется сделать их таковыми искусственно…
- Бесполезно, - лениво отозвался дух, слегка зевнув и прикрывая рот рукой, тонущей в кружевной манжете. - Все и так заражены идеями Лорда. Причем в твоем изложении, Люциус. И Лорд не так уж не прав в своей ревности. Для молодых людей ты – кумир. О, я опишу тебе картину, которую нахожу в сознании каждого из них. Их восхищают твои утонченные светские манеры, легкая небрежность и скучающий пресыщенный вид, который ты напускаешь на себя в обществе, репутация праздного аристократа, от нечего делать слегка интересующегося политикой. И при этом они осведомлены о твоей хитрости и безжалостности. Ты огорчишься, узнав, что они уверены, будто ты любишь убивать. Но в своем заблуждении они восторженны и держат в сознании образ твоего ледяного бесстрастия, приписывая хищный блеск стальных серых глаз, которого, правда, никогда не видели, так как смотришь ты на них неизменно скучающе. И каждый мечтает видеть твой интерес. Образа Лорда я почти не нашел в их головах – не только образа, ладно, они еще не видели его – но вообще мыслей о нем. Люциус, при всех твоих подлинных стараниях привести их к верности Лорду – цели-то ты достигнешь, но верны они ему будут, пока ему верен ты. Кстати, при таком увлечении красотой… едва ли их впечатлит хозяин Огненного Круга.
- Премило. Совсем не желал этого эффекта, - пожал плечами Малфой. - Ладно, надеюсь, Лорд увидит в их головах не только романтически-искаженные образы моей персоны, но и то, что я объяснял юнцам про организацию. А внешняя красивость Лорда давно не интересует.
Аларум хмыкнул в чашку с шоколадом.
- Ты не находишь ли, что стал вести себя слишком вольно? Кстати, мы не поговорили о задании Лорда. Не прогуляешься ли в Азкабан? Там как раз надо принести свет заблудшим во мраке, - страдальческим тоном завершил Люциус.
Аларум вздрогнул и поставил чашку. Потом потянулся по-кошачьи и хитро посмотрел на собеседника.
- Ты знаешь, что я не выдержу дементоров. Это часть чистой тьмы, которая мне совершенно противоположна и враждебна. При их скоплении там меня не то что нейтрализуют, а уничтожат. Тебе так надоела власть над шкатулкой?
- Светлый компонент можно заменить.
- Конечно. Но едва ли с «компонентом» можно будет вести разговоры, которые, как я полагал, нам обоюдно интересны. Да и станет ли «компонент» по доброй воле говорить с тобой о пространственно-временной магии (при условии, что он ею вообще будет владеть)? Которая, между прочим, тебе важна из-за способностей сына. Власть над шкатулкой дает право задавать прямые вопросы, как под Империо. Но ты не знаешь, о чем спрашивать. Однако, если тебе не нужны мои рассказы, ты можешь приказать.
- Приятно, что вселенское добро о добре не заговаривает, - съехидничал Люциус. - Когда ты говоришь по делу и о выгоде, с тобой намного приятнее общаться. И ты прав, думаю, мы обоюдно интересны друг другу. Задача заняться Азкабаном и дементорами от этого, конечно, не отпадает. Я думаю, нам понадобится Леона. Тьме проще договориться с тьмой Обсуди это с ней.
- О, только не с невыносимым норовом кэльпи… Впрочем, как прикажете, господин, - беззлобно усмехнулся дух.
- И вот ещё что, - вспомнил Малфой. – Во-первых, пусть постарается ослабить влияние дементоров несколько заранее – заключенные должны собрать сил для побега. И во-вторых, пусть не торопится. Лорд дал сроку до середины января, значит, дело мы должны завершить чуть раньше – но не намного. Раз Тёмному Лорду так подозрительны кажутся мои немалые силы, стоит успокоить его, чуть-чуть ослабив эффект.
…Первая неделя декабря выпала на редкость тяжёлой из-за учебы. Вдобавок на нас, старост факультетов, легла обязанность готовить Хогвартс к грядущему Рождеству: мы были ответственны за украшение коридоров и предотвращение беспорядков – вечно подозрительный завхоз Филч вбил себе в голову, что праздничное настроение студентов непременно повлечет за собой увеличение числа незаконных дуэлей и прочих нарушений школьных правил.
Но, как только в круговерти дел наметился небольшой просвет, я сразу же направился к Амбридж, и сообщил ей, что намерен вплотную заняться поисками тайного общества студентов. Выпросив себе разрешение на внеочередное посещение Хогсмида, я в первое же воскресение отправился на встречу с Салазаром.
- Вы не боитесь, что вас узнают? – на всякий случай спросил я учителя, когда мы подходили к «Кабаньей голове» - сомнительного вида хибаре с проржавевшей вывеской в виде той самой отрубленной головы.
- Только не в этом заведении, - засмеялся он. – Здесь принято прятать лица, а странных личностей в «Кабанью голову» заходит столько, что, пожалуй, глаз замылился даже у самого трактирщика.
Салазар устроился за наиболее чистым по сравнению с остальными столиком, не снимая уличной мантии и капюшона. Я последовал его примеру, хотя в моем случае с маскировкой все обстояло гораздо хуже – слизеринский значок на груди не оставлял окружающим сомнений в том, что я студент Хогвартса.
- Единственное, что здесь можно пить более-менее без опасений, это сливочное пиво, - брезгливо сказал Салазар. Мы заказали две кружки – исключительно для отвода глаз, так как ни я, ни учитель не испытывали восторга по поводу вкусовых качеств упомянутого напитка в принципе. Трактирщик, худой, длинноволосый старик, чем-то смутно напоминавший Дамблдора, одарил нас подозрительным взглядом, но, кажется, быстро потерял к нам интерес, занявшись обслуживанием очень толстой и очень крикливой ведьмы в грязно-фиолетовой мантии, которая только что не сломала барную стойку, облокотившись об неё всем весом.
- Ну что же, не станем терять время, - тихо сказал Салазар, скидывая пылинки, моментально осевшие на его рукавах. Увы, это ничуть не помогло – пыли и грязи в этом трактире было столько, что хватило бы на деревеньку немногим меньше Хогсмида. Сегодня учитель вопреки обыкновению выкурил последнюю сигарету на улице – видимо, вдыхать вместе с табачным дымом пропахший козами затхлый воздух «Кабаньей головы» ему категорически не хотелось. Признаться, я тоже предпочел бы не дышать здесь вовсе.
- Мне начинать? – растеряно спросил я, пытаясь сообразить, как вызвать воспоминания места.
- Пожалуй, сделаем так, - отозвался Салазар. – Вам ведь пока приходится просматривать воспоминания в реальном времени, но боюсь, это будет непозволительно долго. Мы ведь не знаем наверняка, когда здесь последний раз были ваши…. друзья.
Я хмыкнул.
- Я вызову воспоминания сам, все скопом, начиная, скажем, с сентября месяца. А вы будете искать среди них нужное, согласны? – предложил учитель.
- А это не будет заметно окружающим? – засомневался я.
- Если среди них нет временных магов – а я полагаю, что это так, то для них не изменится абсолютно ничего, - спокойно пояснил Салазар.
Очертания маленького заросшего грязью зала «Кабаньей головы» расплылись, подробно миражу, когда появились призраки. Их было столько, что поначалу мне показалось, будто все вокруг утонуло в тумане. Это не укрылось от внимания Салазара.
- Ну же, Драко, не расслабляйтесь, - поторопил меня он. – Сосредоточьтесь и ищите.
С огромным трудом мне удалось разглядеть в тумане более-менее знакомые фигуры.
…Грязнокровка Грэйнджер выхватила листок пергамента из рук Захарии Смита – ученика Хаффлпаффа и члена квиддичной команды названного факультета, и что-то радостно заговорила Поттеру.
- Вот они! – воскликнул я излишне громко, так, что на меня с удивлением обернулось несколько посетителей «Кабаньей головы».
- Тише, Драко, - покачал головой Салазар. – Эмоции мешают сосредоточиться. Это единственное подходящее нам воспоминание?
- Кажется, да, - кивнул я, слегка устыдившись.
- Тогда я оставляю только его. Перехватывайте, и смотрите с самого начала.
Лишние призраки исчезли. Так стало намного легче. Я просмотрел воспоминание задом наперёд, потому что иначе мне не удавалось найти его начало, и конечно же, ничего не понял – разве что разглядел почти всех действующих лиц. Среди них были, разумеется, неразлучные гриффиндорцы – Поттер, Грэйнджер и Уизли, примкнувшие к ним старшие братья рыжего – Фред и Джордж со своим приятелем, квиддичным комментатором Ли Джорданом, Невилл Лонгботтом и ещё несколько людей из Гриффиндора, старосты Хаффлпаффа – Ханна Эббот и Эрни Макмиллиан, уже названный Захария Смит, пара неизвестных мне по именам хаффлпаффцев, странная ученица Равенкло Луна Лавгуд, довольно симпатичная блондинка, которую, однако же, ужасно портили выпученные невыразительные глаза с поволокой, и две её сокурсницы – кореянка Чжо Чанг, которая тут же принялась строить глазки нашему-выжившему, и, судя по всему, её подруга. На последней я задержал взгляд дольше остальных. Меня привлекли отнюдь не привлекательные золотистые кудряшки, обрамлявшие миловидное круглое лицо девушки, и не очаровательные ямочки на её щеках, должно быть, добавлявшие прелести её улыбкам. Подруга кореянки сейчас и не думала смеяться, и, насколько я понял по выражению её лица, была настроена к происходящему крайне скептично, морщась при каких-то пока неслышимых мне словах Поттера и его приятелей, брезгливо оглядываясь по сторонам, и то и дело дёргая Чанг за рукав, видимо, предлагая быстрее отсюда уйти.
- Драко, - с укором сказал Салазар, видя, что я слишком засмотрелся на девушку.
- Ах, да, - спохватился я. – Простите, учитель…
.. Поттер, Грэйнджер и Уизли вошли в трактир, бросая испуганные взгляды на посетителей. Последних было не так уж много, но один другого стоил: у барной стойки сидел человек в грязных бинтах, яростно заправлявшийся каким-то дымящимся напитком из кружки, в противоположный угол едва только не вдавилась дама в густой черной вуали очень дешёвого вида, остальные присутствующие выглядели менее колоритно, но впечатление производили удручающее.
Поттер что-то произнес одними губами. Друзья ответили ему тем же. Все трое подошли к барной стойке, и так же безмолвно принялись общаться с барменом. Тот, однако же, понял их и выдал три пыльных бутылки все того же сливочного пива.
- Быть может, стоит всё-таки послушать, о чем они говорят? – напомнил Салазар. Я ойкнул, поняв свою ошибку. Через пару мгновений, наконец, раздались странно измененные временной завесой голоса.
- Кого, вы говорите, мы ждём? – испуганно спросил Поттер, отпивая из бутылки.
- Ну… к нам присоединится ещё пара людей, - уклончиво отозвалась Грэйнджер.
Как и следовало ожидать, «парой людей» оказалась вся та толпа, которую я уже видел несколькими минутами раньше. Близнецы Уизли, едва появившись, принялись изображать радушных хозяев, и даже оплатили сливочное пиво на всю ораву – к немалому моему удивлению. Видеть Уизли, держащих в руках деньги, было мягко говоря необычно.
Глаза Поттера забегали, стоило ему единожды встретиться взглядом с Чжо Чанг. Я усмехнулся этому открытию, как и призрачная подруга кореянки, кстати, представившаяся Мариэттой Эджком.
Грязнокровка откашлялась в лучших традициях Амбридж, и взяла слово. Я навострил уши.
- Вы, конечно же, все знаете, зачем мы собрали вас здесь….. – начала заучка.
- Конечно, нет, Грэйнджер. Будь добра, просвяти, - заявил я, пользуясь тем, что на воспоминании мои комментарии никак не отражаются. Салазар чуть слышно засмеялся.
- Мы очень и очень рады, что вы не пренебрегли моим приглашением, и пришли, - выпалила Грэйнджер, окончательно развеселив меня.
- О, мисс заучка, мы перешли на вы? Что же, искренне рад, что доставляю вам столько удовольствия своим присутствием, - я картинно развел руками, от чего воспоминание тут же дрогнуло.
- Осторожнее, Драко, - предупредил Салазар. – Упустите призраков, придётся начинать всё сначала.
Я моментально притих, и снова сосредоточился на видении.
- У Гарри… точнее, у нас с Гарри, родилась одна идея… - щеки Грэйнджер ярко пылали от смущения, - Мы думаем, что было бы неплохо нам заняться изучением защиты от Тёмных искусств. Я имею ввиду, настоящей, а не той, которую преподаёт Амбридж. Потому что её уроки – это абсолютно бесполезная трата времени! В общем, я считаю, что мы должны взять дело в свои руки, и начать практиковаться самостоятельно.
- Ах вот как, - вновь сказал я. – Ну конечно, зачем вообще нужны преподаватели, когда есть непревзойдённая Грэйнджер? А сразу на место Дамблдора не хочешь?
В общем, как я и предполагал, речь шла вовсе не о Чёрной магии, а как раз наоборот. А вот Поттер и тут сумел отличиться – оказывается, на роль преподавателя ЗОТИ прочили вовсе не грязнокровку, а его.
Разумеется, как только речь зашла о нём, мальчик-который-уже-надоел-тем-что-выжил набрал побольше воздуху в лёгкие, и выдал длинный монолог о Тёмном Лорде (которого этот сопляк продолжал упорно называть по имени, видимо, мня себя равным одному из величайших магов столетия).
Ему начали задавать вопросы. И, надо сказать, из ответов я узнал кое-что новое. О том, что философский камень на первом курсе Поттер не отдал Тёмному Лорду, так как бедный профессор Квирелл не сумел прикоснуться к нашему Избранному – если последний не врал, из-за какой-то особенной его защиты, видимо той же, что в свое время стала причиной гибели Лорда. В тайной комнате, где обитал василиск, наш непревзойдённый по его же собственным словам изрубил несчастного змея в капусту, воспользовавшись не много, не мало одной из четырех хогвартских реликвий – мечом Годрика Гриффиндора. Разумеется, меч своему любимчику Поттеру отдал Дамблдор.
Слушая все эти разговоры (в основном всё равно сводившиеся к двум вещам – что Поттер велик, и что Тёмный Лорд вернулся), я не мог понять ровно одного: если распрекрасный гриффиндорец так виртуозно выкручивался из всех неприятностей благодаря усилиям кого угодно, но только не себя самого – каким образом и чему он собирался учить других? Пока что, единственным выдающимся заклинанием, знанием которого похвастался Поттер, был Патронус – световой защитник от тёмных сущностей вроде дементоров.
Кстати говоря, похожие мысли, видимо, пришли в голову не только мне. Захария Смит, Мариэтта, и даже не самые близкие к «звезде» гриффиндорцы сомневались, не очень-то это скрывая, чем вызывали практически бешенство у братьев Уизли. Колеблющиеся замолчали, но, судя по тому, как неохотно они подписывали тот самый пергамент у Грэйнджер – оказавшийся списком будущей организации, которую назвали громким словом «Армия Дамблдора», сдались они исключительно из страха перед известными на всю школу своими выходками рыжими близнецами.
- Значит, они таки согласились собираться…. – задумчиво сказал я, развеивая воспоминание. – Интересно, всё же, где?
- Боюсь, Драко, «Кабанья голова» не даст нам ответа на этот вопрос, - развел руками Салазар. – Здесь действительно больше нет воспоминаний, связанных с этими людьми.
Я вздохнул.
- Ну что же. По крайней мере, теперь я представляю, что ищу. Спасибо вам, Салазар.
- Не за что, - улыбнулся он. – Основную работу сделали вы сами. Кстати, я вами весьма доволен.
- Без вас бы я не справился, - возразил я. – Я вам действительно очень благодарен за помощь и уделенное мне время… вы ведь сегодня не останавливали его?
- Нет, - покачал головой Салазар. – Знаете, Драко… пожалуй, и я должен сказать вам спасибо. Мне давно хотелось посмотреть на этого юношу, ставшего причиной гибели…
- И как он вам? – поинтересовался я нарочито бодро, уловив печальные нотки в тоне учителя.
- Как я и думал, - вздохнул тот. – Не стоит своими руками оживлять свои же страхи. Пойдёмте, Драко, на улицу. Здесь нам больше нечего делать, а мне невыносимо хочется курить.
Бэллатрикс
Малфой-Мэнор. Азкабан. Зима, 5й курс.
Мои пальцы летали над клавишами клавесина, собирая из множества нот мелодию задумчивую, но насыщенную звуками. Я всегда любил музыку, заполнявшую слух в полной мере, без пауз и приглушенной тишины между мотивами.
В большой зале не было никого, кроме огоньков свечей, дрожащих в серебряных подсвечниках на стенах. Но я продолжал играть. Клавесин успокаивал, и временно отгонял тянущее душу ощущение, сочетающее в себе немного обиды, немного страха, и угнетающее осознание того, что решение нависшего вопроса еще не найдено.
Малфой-Мэнор, мой изящный белоснежный особняк, полный свежего воздуха, душистых ароматов, и уюта, не терявшегося из-за вымеренной эстетики каждого уголка и каждого находящегося внутри предмета, был всегда тем местом, которое укрывало от чего угодно, оставшегося за его стенами. Здесь всегда было тихо – даже музыка, и голоса членов моей семьи не мешали, а вплетались в тишину, ощутимую не физически, а, скорее, не имеющим названия душевным восприятием. Это была не та тишина, что может угнетать и сводить с ума, а та, которой желает человек в минуту усталости, или романтичного порыва, да и вообще всегда, когда по своей воле на мгновение отходит в сторону от шумных людей и ежедневной суеты.
Увы, на этот раз в идеальную тишину вкрался диссонанс, и остался в ней, не давая шанса спрятаться или избавиться от него.
Виной всему были напряженные отношения с отцом. Со времени памятного разговора о моем вступлении в Круг Огня прошло уже почти три месяца, и в беседах мы к той теме больше не возвращались – но заодно прекратились вообще все обсуждения Упивающихся Смертью и всего с ними связанного. Конечно, из-за учебы и того, что подозрительная Амбридж ухитрилась перекрыть в школе все камины, включая слизеринский, я не появлялся в Мэноре до самых рождественских каникул, и, соответственно, с отцом не говорил иначе, чем в переписке. Но вот уже несколько дней я находился дома, и мне ни разу не удалось завести разговор о Тёмном Лорде. Каждый раз отец будто невзначай уходил от этой темы с присущими ему изяществом.
При этом он начал учить меня создавать ложные воспоминания для легилименторов, и на занятиях мы внешне общались как ни в чем ни бывало – если не учитывать, что, вопреки обыкновению, исключительно по делу.
Я ощущал, что отношения натянуты и атмосфера накалена, и чувствуя себя неуютно ещё и от неопределенности – внешне отец был предельно спокоен – невольно старался спровоцировать если не скандал, то хотя бы выяснение отношений. Несколько раз я нарочно нарывался на спор, или отвечал на что-то с раздражением – чего никогда не позволял себе раньше, но все равно, проявляемых на это отцом эмоций было слишком мало, чтобы меня удовлетворить.
И только один раз мне удалось добиться сомнительного успеха.
Получилось это так. Отделаться от однажды надуманной гениальной мысли о том, что отец считает меня ни на что не способным, у меня упорно не получалось. Обида накрепко засела в голове, и показывала коготки каждый раз, когда отец снова демонстрировал мне любезное равнодушие и нежелание распространяться на опасные темы. Мне было совсем не сложно додумать, что в пятнадцать лет я уже вполне взрослый человек, а отец не хочет этого замечать, и что он оценивает меня намного ниже, чем я того заслуживаю.
Я злился и обижался так, как это умеют только подростки, в своей категоричности напрочь забывающие обо всех сопутствующих основной проблеме обстоятельствах. И конечно, мечтал о том, как однажды отец своими глазами увидит, насколько жестоко он ошибался.
Со злости я наколдовал на левой руке рисунок в виде черепа со змеёй, и ходил, пряча под рукавом эту импровизированную метку от отца с чувством своего тайного превосходства. Это мое ребячество сослужило мне однажды дурную службу.
В тот день я сидел в Мэнорской библиотеке, делая вид, что усиленно пишу заданный на каникулы конспект по трансфигурации, а на самом деле в который раз перечитывая «Миры соседствующие» и выискивая там вопросы, которые намеревался задать Салазару. Стол передо мной был завален книгами и пергаментами, чтобы со стороны не было видно, чем я на самом деле занимаюсь.
В библиотеку зашел отец, и задумчиво остановился перед одной из полок, видимо, решая, какую книгу лучше взять. В его присутствии я побоялся читать не имеющую отношения к учебе литературу, и, чтобы как-то забить неловкую паузу, спросил, будет ли в этом году Новогодний бал в Мэноре.
- В Мэноре на сей раз нет, - не глядя на меня, отозвался отец. - Мы с Нарциссой подумываем принять приглашение на бал, который дает семейство Боунс.
- А почему не у нас? – с деланным равнодушием спросил я. Глядя на постоянное непробиваемое спокойствие отца, я со злости решил ему подражать.
- Твоя мать утомлена балами и гостями. Не появиться на новогоднем торжестве Малфои не могут, но хотя бы можно не заниматься организацией самим, - тем же тоном пояснил отец, пробегаясь пальцами по корешкам книг.
Неловким движением я спихнул «Миры соседствующие» со стола, и сразу же рывком потянулся к ним. Увы, жест был столь резок, что мало того, что отец тут же оглянулся на меня, но вдобавок у меня отлетела пуговица на левом манжете, и рукав немного задрался. Достаточно, чтобы моя распрекрасная, старательно вырисованная «метка» на мгновение вполне узнаваемо выглянула из-под ткани.
Разумеется, отец успел заметить рисунок. Но он ничего не сказал по этому поводу, и вновь вернулся к изучению книжных корешков, бросив через плечо:
- Ты не очень расстроен предстоящим балом у Боунсов? Не питаю привязанности к этому семейству, но вечера они устраивать умеют вполне достойные.
- Нет. Кстати, их дочь участвует в школьном заговоре, - с вызовом сказал я, невероятно бесясь на самого себя и дурацкий рисунок, который отец наверняка принял за очередное подтверждение моей моральной незрелости. С учетом, что он явно вознамерился молчать о своих догадках, мне не предоставляли даже возможности оправдаться. И я решил получить её во что бы то ни стало. – В том самом, о котором я рассказывал. Который называется Армия Дамблдора, и собирается для борьбы с Тёмным Лордом.
Отец обернулся ко мне с легкой улыбкой на губах. Взгляд его при этом был совершенно холоден, что подтверждало мои худшие опасения.
- О, твой рассказ меня весьма позабавил. Конечно, как мы тогда смеялись, Тёмный Лорд жутко испугается такой армии. Что до девочки... - это было ожидаемо, ведь ее мать сочувствует Дамблдору.
Я со злостью захлопнул книгу. Отец считал всех школьников ни на что не способными детьми. В случае с учениками Поттера я тоже так считал, но похоже, примерно к подобным бездарностям относили и меня самого. Не выдержав, я довольно нахально поинтересовался, как же так меня не боятся подвергать смертельной опасности, беря с собой на бал в дом врага.
Сдержанность отца могла кого угодно вывести из себя. Если бы не подчеркнуто любезный тон, можно было бы вообще не догадаться, что мое высказывание достигло цели.
- Что ты, едва ли тебе что-то будет угрожать. Разве что ты станешь демонстрировать огрехи в одежде юным неопытным аврорам, - сказал он, холодя меня взглядом серебряных глаз.
Мое сердце бешено заколотилось, как только я осознал, что наконец добился разговора о «метке». Наконец-то я дал волю собственному возмущению:
- По-твоему, я совсем ни на что не гожусь?!
- Разве я это сказал? – прекратив улыбаться, тихо удивился отец.
- Я всё прекрасно понимаю, - кипя от злости, выпалил я. - Ты увидел у меня на руке рисунок. И теперь думаешь, что я не отличаю игру от жизни, так?
- Про этот рисунок я мог бы промолчать, - последовал спокойный ответ. - Но раз ты так настаиваешь, то отвечу. Стильная картинка. Ты играешь в то, что для меня - жизнь.
Я выдохнул и попытался объяснить, радуясь представившейся возможности:
- Я не играю. Я совершенно серьезен. Картинка - это так, глупость.
- Неужели? – поднял брови отец. - Забавно, как ты сумел перевести разговор о новогоднем бале на тему: "А не считает ли меня отец слабаком". Интересно, кто же я такой в таком случае и каковы мои критерии оценки, если я говорю, что горжусь своим сыном. Раз ты серьезен, так изволь и говорить серьезно.
Он призвал книгу, и сел с ней в кресло напротив меня, задумчиво перелистывая страницы.
- Говоришь, что гордишься, - я заводился всё больше и больше, хотя и понимал, что мне бы сыграло на руку как раз спокойствие. Обида выплескивалась через край, игнорируя слабый голос здравого смысла. - А реально не позволяешь мне решать самому за себя. Мне ведь уже не двенадцать лет, когда я понятия не имел, во что хочу ввязаться.
- Отнюдь. Разве я что-то тебе запрещал? Да, я высказал свое мнение. И предложил тебе обосновать свое. Пока логичного обоснования, которое перекрывало бы мои доводы, я не услышал. Если ты так серьезен и настолько хорошо понимаешь, что тебя ждет в Огненном Круге, как говоришь - то наверняка у тебя есть доводы.
«Я же назвал все доводы! – взвилась обиженная мысль. – Только ты меня не слышишь и слышать не хочешь! Это же так просто, так очевидно!»
- Ты сам сказал, что дело ещё далеко от завершения! – я не понимал, что тон мой повышается от слова к слову. - Значит, до обещанного тобою будущего - когда я, как ты сказал, буду среди тех, кто получит возможность всем править, ещё тоже очень и очень далеко. Ты будешь рисковать собой, а я даже не смогу тебе помочь? Я буду сидеть дома, как мама, и ждать у моря погоды?! Я хочу сам влиять на события!
Рука, перелистывавшая страницы, замерла. Взгляд отца обдал меня льдом.
- Твоя мать никогда не ждала у моря погоды, - отчеканил отец. - И не воображай ее праздной домохозяйкой, будь любезен. Я обсуждал и советовался с ней о многих делах, неизменно получая от нее своевременную и разумную помощь. В политике и в различных хитростях она стоит на одном уровне со мною. Между прочим, как и в боевой магии, хотя война - не ее стихия. Она выручала меня несколько раз и в боевых операциях. После твоего рождения я стал еще больше беречь ее, стараться сколько-то оградить от переживаний и посвящать не во все дела. Не потому, что она нуждается в опеке, она сама в состоянии о себе позаботиться - но потому, что она мне неизмеримо дорога. Она продолжала советовать, защищая тебя и дом. Так было и так есть сейчас.
Не делай из неё слабую женщину на основании того, что она души в тебе не чает. Ты - ее ребенок. Единственный. Кстати, думаешь ли ты о Нарциссе, порываясь идти в Пожиратели? Что до твоих мотивов - они звучат неубедительно. И по твоей злости я делаю вывод, что ты сам это понимаешь.
Обвинение в том, что я как-то не так отношусь к маме, подлило маслица в огонь.
- Я думаю о маме! Но я не она, и мне не достаточно играть роль всего лишь советника! Разве что, - я усмехнулся, вспомнив о том, кем предлагает мне стать Салазар, - советника Лорда. Если разовью свою временную магию.
- Вообще-то способность доказывать свою позицию и разумно действовать от полового признака не зависит, - заметил отец. Спокойствие из его тона исчезло, но раздражение все ещё чувствовалось лишь интуитивно, так хорошо он владел собой. - По твоему поведению и словам ты - сущий ребенок. Потому роль моего советника ты точно пока играть не можешь. Про Лорда - забавная мысль. Забавная в своей чудовищной нелогичности. Объясни, если я не так расслышал. Да, есть у тебя временная магия. И навыки в ней могут быть чрезвычайно полезны. Но советовать Тёмному Лорду, опытному магу, который почти в пять раз старше тебя - прости что? Ты разбираешься в политике, стратегии, тактике, историческом контексте лучше его? Или может быть, ты умеешь тонко вести разговоры с людьми? Тогда советую начать проявлять этот навык дома.
- Ты все сводишь к тому, что я ни на что не способен, - упрямо повторил я, не зная, как реагировать на прозвучавшую насмешку.
- Мне надоел этот твой способ перевода темы. На вопросы ты мне в очередной раз не отвечаешь, - отец сидел в кресле, закинув ногу на ногу и отложив книгу. Лицо его превратилось в бесстрастную маску, а голос вновь стал непроницаемо спокоен.
- Я уже все обьяснил, но этого почему-то недостаточно! – крикнул я.
- Мы так и будем разговаривать по принципу: "я привел доводы" - "я привел контраргументы и жду ответ" - "я уже всё объяснил" - "я..."? По-моему, это утомительно.
- Пожалуй, ты прав, - резко бросил я. – Пойду лучше почитаю в своей комнате.
Я схватил «Миры соседствующие» и буквально вылетел из библиотеки, для пущего эффекта хлопнув дверью. Мне было все равно, насколько разозлит отца мое наглое поведение.
После того случая отношения наши стали ещё хуже. Перестали складываться даже отцовские уроки, и в итоге он их просто прекратил, полностью предоставив меня самому себе и лелеемым обидам. А после бала у Боунсов и вовсе пропал на несколько дней.
Мелодия стала резче. Поддавшись мыслям, я излишне сильно давил на клавиши. Звучание испортилось окончательно, и я отвернулся от клавесина. Пламя свечи напротив меня стало фиолетовым. Это означало, что пробуждающее её к жизни заклинание подходит к концу.
Где-то за окнами Мэнора завывал тоскливый зимний ветер.
Он нес с собой снег и холод, рвал высокие ветви деревьев, ненадолго смиряя свой норов над лесом, и вновь набирая полную силу над открытыми пространствами. Крыши домов, вершины гор так же мешали ему, но за ними было побережье и открытый простор моря.
Ветер несся над тяжелыми свинцовыми водами, радуясь своей свободе, и смеха ради вспенивая вершины вздымающихся волн.
Шторм усиливался. Море ревело со все возрастающей яростью. Волны, как и ветер, любили свободу, но на их пути выросли остров и огромная каменная крепость на нем. В бешенстве вода разбилась о каменное подножье Азкабана, и отступила, вынужденная на время смириться.
Ветер тоже столкнулся с преградой – высокими остроконечными башнями, и, обиженно завыв, обогнул их, и понесся дальше, туда, где уже ничто не мешало его полёту. Волны оказались менее сообразительны: они снова и снова бились о камень, надеясь, что однажды он поддастся их силе.
Одна из них, потерпев поражение так же, как и её сестры, с рокотом откатилась назад, оставив на берегу тёмное полупрозрачное облако, очертаниями напоминавшее темноволосую женщину. Облако поплыло вперёд, и исчезло в крепости, точно всосавшись в неё.
В тот же самый миг другая женщина, до крови вцепившаяся в каменную кладку стены одиночной камеры, вскинула лохматую голову, резким движением убирая с лица гриву черных с проседью волос. Она смотрела на кисти своих рук, длинные изящные пальцы с пожелтевшими ногтями, некогда белоснежную кожу, которую сейчас невозможно было разглядеть за покрывшей её грязью проклятой тюрьмы.
Взгляд скользнул по левой руке. Выжженная, вплавленная в кожу змея извивалась и жглась, причиняя нестерпимую боль. Сейчас этот мучительный огонь на предплечье был желаннее самого сладкого поцелуя, он возвращал жизнь во всей её ярости, неоспоримо доказывая, что можно ощущать что-то кроме невидимых ледяных обручей, давящих на голову и грудь на протяжении пятнадцати лет. Впрочем, последний месяц их тяжесть ослабевала день ото дня, отступая, должно быть, перед силой, которую давала ожившая на руке змея.
Он вернулся. Господин действительно вернулся. Прошла целая вечность с момента, когда вновь проявился его знак – и больше уже не исчез, но именно сейчас на самом деле пришло время. Освободиться, идти на зов Его, того, во славу чьего имени пятнадцать лет жизни были брошены на ледяные камни Азкабана.
Он ждёт. Он зовёт. Ждать больше нельзя.
Дверь камеры распахнулась….. но за ней не было ничего, кроме бушевавшего черного урагана.
В глазах узницы отразился несвойственный им ужас, и она отшатнулась от жуткого провала, некогда бывшего выходом, но было поздно: тьма хлынула в камеру.
Мгновение – и камера превратилась в то же бурлящее черное море, в котором не было ни дна, ни неба, ни стен. А затем тьма обрела голос:
- Бэллатрикс Лестрендж, Хозяин прислал меня освободить вас и других Пожирателей Смерти, и доставить к нему.
Хохот Бэллатрикс утонул в реве шторма.
…Свинцовые воды моря, окружавшего магическую тюрьму, не привыкли нести на себе существ, не намеренных стать их пленниками. Волны явно намеревались поглотить легкое судно и троих наглецов на его палубе, и, стремясь к этой цели, бесились так, что перехлёстывали через высокий борт.
Люциус плотнее запахнул полы мантии, но безнадежно промокшая ткань от холода уже давно не спасала. Увы, Малфой не мог не то что попробовать несколько усмирить стихию, но даже позволить себе такую мелочь, как осушающее мантию заклинание. Присутствие магии здесь, где не должно быть ни единой живой души, обнаруживать раньше времени было нельзя ни в коем случае. Хватало того, что в скором времени сюда должны были аппарировать десять беглых заключенных. После этого в любом случае нужно будет убраться как можно скорее, и дальнейшие всплески магии хуже не сделают.
Прошел почти месяц с того момента, как Лорд дал приказ освободить его сторонников из Азкабана. Исходя из принятого Люциусом решения, Леона не торопилась договариваться с дементорами раньше поставленного срока. Правда, и сами мрачные стражи очень неохотно шли на переговоры с демоницей, так как тюрьма вполне обеспечивала их нужды. Обещания свежих жертв, полных жизни и надежд, взамен измученных и почти опустошенных пленников не слишком манили дементоров на данный момент, когда война еще не началась. И все же, к удовольствию Люциуса, спорить с Леоной было трудно. Демоница могла замучить кого угодно, и когда она взялась за дело всерьез, на все про все ей хватило недели. Не все дементоры делали уступки – но тех, с кем договориться не удалось, Леона просто нейтрализовала. В итоге заключенные почувствовали облегчение и смогли немного восстановить силы – настолько, чтобы аппарировать на небольшое расстояние.
И вот тут-то и возникло осложнение. Чтобы подобрать пленников Люциусу был необходим корабль. Быстроходная трехмачтовая фелука подходила вполне, для управления ею требовалось всего два-три матроса. Но их-то как раз и не было. Подкупать или использовать Империо Малфою виделось ненадежным. На его удачу из будущих Упивающихся двое родились у моря и немного знали судоходство. И все же Джереми и Ричарду было необходимо хотя бы немного времени на подготовку. Молодые люди замучили себя, но переносили все безропотно. Люциус подумал о том, что с талантливой молодежью работать намного приятнее, чем с высокомерными инвалидами первой войны, кривящимися при любом поручении и думающими, а достойно ли оно их, давних заслуженных сподвижников Тёмного Лорда.
Увы, сегодня из стен Азкабана выходило ещё десять таких же магов. Особой радости Малфой по этому поводу не испытывал.
Люциус вглядывался в туманную хмарь, скрывавшую морской горизонт. Леона несколько задерживалась, но накладок быть было не должно. Кажется, удалось предусмотреть всё – даже палочки заключенных Пожирателей были добыты из архивов Министерства Магии накануне днем. Пропажа в беспорядке хранилищ обнаружилась бы в любом случае не скоро, но надо было исключить возможность срыва операции из-за чрезмерной бдительности какого-нибудь служаки. Люциус явился с визитом к Корнелиусу Фаджу, а после несколько человек готовы были подтвердить, что видели, как он исчез в одном из каминов холла. Память и сознание охранников хранилища Люциус правил лично, взяв Аларума для подстраховки. Всё прошло идеально. А после бегства Пожирателей Смерти начнется такой переполох, что Министерству будет не до расследования пропажи палочек.
Пелена пенных соленых брызг, окутывавшая корабль и магов, серебрилась в свете умирающей старой луны. Возле мачты в двух шагах от Малфоя воздух потемнел и стал собираться в очертания изящной женской фигуры. Люциус наблюдал за Леоной. Хищница, опасная, грациозная, притягательная. Он видел кэльпи в образе прекрасной вороной кобылы, но в человеческом облике предпочитал сравнивать ее с черной пантерой. Красота, созданная, чтобы убивать. Или же смертоносность, отрава, которая и придает столько силы красоте.
Леона легко cпрыгнула на доски палубы, и стремительно приблизилась к Люциусу.
- Мистер Малфой, все сделано. Через несколько минут освобожденные будут здесь. Я отправилась вперёд - должить вам, - сказала демоница, слегка поклонившись, а затем мотнула головой, откидывая хлынувшие на лицо волосы назад. Отчитывалась она предельно четко и официально, но что-то совершенно иное было в её взгляде. Каре-огненные глаза задержались на лице Малфоя - Леона ждала дальнейших приказаний.
- Благодарю, Леона. Меньшего я не ждал и не сомневался в успехе, - произнес Люциус, искренне любуясь поведением демона, но и не отказывав себе в привычке поддеть собеседника. Учитывая возможности кэльпи, это задание было сущим пустяком, хотя для кого-то другого могло бы быть едва выполнимым.
Едва выполнимым… В самом деле, это так. Ждал ли Лорд, что Люциус действительно справится, когда давал это поручение? «Твоих сил на это хватит…», - шипящий голос, не позволяющий уловить интонации. Кажется, теперь его обладатель угрожал всегда. Впрочем, возможно, так и было на самом деле. Однако Тёмному Лорду были нужны его сторонники. «Самые верные и преданные в Азкабане… а может быть, все-таки просто наименее успешные и способные повернуть дело к своей выгоде? Зато теперь страдальцы наверняка будут неимоверно кичиться своей заслугой. Быть на свободе и благополучно расшатывать существующую систему власти в Великобритании – куда менее ценно для дела Пожирателей смерти, чем пятнадцать лет сидеть в камере», - насмешливо подумал Малфой, а вслух обратился к духу:
- Теперь вам с Аларумом остается следить за тем, чтобы ничто не помешало нашему возвращению в Англию.
Леона вновь поклонилась, прежде чем исчезнуть.
Ещё мгновение было тихо, после чего раздались хлопки аппарации - на палубу один за другим ступали бывшие пленники.
Люциус стоял и смотрел на них, грязных, оборванных, истощавших, с трудом похожих на тени самих себя. На палубе появился один из матросов – Ричард. Очевидно, он хотел о чем-то спросить Малфоя, но так и замер, не решаясь приблизиться.
Первой аппарировала Бэллатрикс Лестрендж. Она изменилась в лице, едва завидев Люциуса – ждала, что сам Тёмный Лорд явится встречать свою преданную соратницу?
Процеженное сквозь зубы имя освободителя, неприязненный взгляд ярких глаз, блеска которых не убавили годы заключения достаточно красноречиво свидетельствовали о степени благодарности родственницы.
Бэллатрикс собиралась что-то сказать, но следом за ней уже появились братья Лестренджи, аппарировав почти одновременно. Первым – Рабастан, из тонкого сильного юноши, каким его помнил Люциус, превратившийся почти в скелет. Рыжие волосы скрыл слой грязи, но Малфой отметил, что лицо младшего Лестренджа выбрито не так давно. Раз заключенному пытались придать в тюрьме человеческий вид - значит, водили на допрос. Главе Авората всё-таки не жилось спокойно, хотя Министерство с пеной у рта доказывало, что вся шумиха вокруг Пожирателей Смерти – бред больного ребенка и корыстного старика.
Когда-то яркий, легко загорающийся, агрессивный в силу буйного мальчишеского нрава, Рабастан сейчас излучал одну лишь злобу. Сильную, но тупую, не имеющую предмета. Глаза лихорадочно блестели, говоря об изрядной доле помешательства. И всё же бедняга понимал, что происходит, намного лучше брата. У Рудольфуса, аппарировавшего всего лишь парой секунд позже, взгляд потух, и видимо уже давно, придав своему обладателю вид аморфного существа, сломанного Азкабаном.
А вот Антонин Долохов, так же оборванный и помятый, как все остальные, держался со старой выправкой. На губах Пожирателя даже играла торжествующая, вполне соответствующая ситуации, улыбка. Окинув одинаково спокойным и изучающим взглядом своих товарищей по несчастью и Люциуса с помощником, Антонин коротко кивнул в ответ на приветствие Малфоя.
С шумом аппарировал Трэверс, и тут же ничком рухнул на палубу, оставшись лежать без движения. Должно быть, он слишком ослаб в тюрьме, и даже подаренная Леоной неделя передышки не помогла ему восстановить достаточно сил.
Люциус ждал. Никто не пришёл на помощь упавшему соратнику. Антонин отвел взгляд в сторону, выражая полное равнодушие, братья Лестренджи и в лучшие времена не отличались склонностью к состраданию, а Бэллатрикс чересчур поглотило прожигание взглядом дыры в Малфое.
Следующим был Августус Руквуд, сразу же занявший позицию в стороне от прочих. Некогда модный щеголь, однако, сделавший весьма недурную карьеру в Министерстве Магии вовсе не с помощью холеной внешности, должно быть, сильнее многих тяготился обстановкой в тюрьме. Однако привычка к политике позволила Августусу моментально взять себя в руки, лишь на мгновение одарив Люциуса взглядом, достойным самой Бэллатрикс – хотя с ней Руквуд не ладил никогда, сейчас, очевидно, чуть ли не впервые в жизни извечные оппоненты совпали во мнении и презрении к тому, кто был на свободе все эти годы.
Мальсибер и Джагсон, появились вдвоем – очевидно, поодиночке не хватило сил. Мальсибер едва держался на ногах. Оба, озираясь исподлобья, встали за спиной Бэллы, готовясь ловить ее указания – так же, как и братья Лестренджи. Видимо, сестричка стала негласным (или гласным) лидером бывших заключенных.
Ричард сделал шаг, чтобы помочь всё ещё недвижимому Трэверсу – но Люциус жестом удержал его.
Предпоследним аппарировал Джерри Силвер. Самый спокойный и собранный из всех освобожденных, он отличался от себя прежнего только сединой, покрывшей некогда иссиня-черную гриву волос. Коротко, но вежливо Силвер кивнул Люциусу – вторым после Долохова отвечая на приветствие. В прошлом Джерри, искусный колдомедик, не раз залечивал после боя раны Люциуса, да и в целом они с Малфоем всегда ладили. Затем вновь прибывший склонился к упавшему Пожирателю, чтобы оказать тому помощь.
Парой минут позже появился последний - Бенджин Стракс. Впрочем, его можно было и не ждать: бедняга никогда не отличался силой характера, теперь же просто сошел с ума: он трясся, поскуливал и явно не узнавал никого.
Люциус заговорил медленно и четко. Он не надеялся, что все расслышат и поймут его слова, потому задерживал взгляд на Бэллатрикс, Долохове, Руквуде и Силвере. Называть освобожденных ни друзьями, ни товарищами он не стал. Едва ли это приняли бы с радостью.
- Господа, вы свободны. Как вы чувствуете по меткам, Тёмый Лорд вернулся. Он поручил мне вызволить вас из Азкабана. Сейчас мы все переберемся в особняк в окрестностях моего поместья. Где именно он находится – вам пока знать нет необходимости. Там вы сможете частично восстановить силы и вскоре предстанете перед Лордом.
Бэллатрикс, жестом руки веля Лестренджам, Джагсону и Мальсиберу оставаться на месте, плавной походкой направилась к Малфою. Правда, надолго её не хватило - за бортом все ещё бесились волны, и как раз в этот момент фелуку мотнуло. Женщина удержалась на ногах, но остановилась.
- Лорд послал тебя, Люциус? - насмешливо протянула она, сверкнув на удивление белоснежными зубами. - Тебя? Скажи, это случайность, или тебе по-прежнему поручают важные дела?
Малфой одарил родственницу одной из арсенала своих ослепительных улыбок, никогда не предвещавших ничего хорошего.
- Бэллатрикс, - протяжно, перекатывая во рту звучное имя, произнес он. - случайность заключается разве что в том, что вытащить вас всех из тюрьмы под силу только двум магам: Тёмному Лорду и мне. - Люциус не смог отказать себе в удовольствии сделать паузу и полюбоваться яростью Бэллы. Объединить в речи, а главное – в правдивой речи, имя её повелителя и своё собственное, - было сильным ударом. - Дело не представляло, по мнению Лорда, такой исключительной важности, чтобы заниматься им лично. Теперь же, если твое любопытство удовлетворено, даже если это и не так, я настаиваю на том, чтобы перенестись в более приятное место.
Пользуясь тем, что родственница на некоторое время лишилась дара речи, Малфой раздал порт-ключи.
…Когда человеку очень не хочется что-то делать, возникает море мешающих обстоятельств, вроде бы даже не зависящих от него самого. Кажется, что нежелательному «надо» сопротивляется абсолютно все – от внешней обстановки до физического состояния организма. Так и мне ужасно не хотелось возвращаться в школу, и поэтому в последнее утро каникул я был совершенно не в состоянии оторвать голову от подушки. Бессильны оказались и не по-зимнему яркое солнце, светящее мне прямо в глаза через щель между оконными занавесями, и суетящиеся вокруг домовики, пытающиеся разбудить меня к завтраку, но боящиеся особенно усердствовать в таком деле.
Наконец, я вскочил сам, расслышав бой часов в холле, и поняв, что ещё немного – и экспресс придется догонять по методу Рона Уизли – на подручных летательных средствах.
Нетерпеливо покрикивая на и без того торопящихся эльфов, я поспешно собрался и сбежал вниз, к столу.
Оказалось, я не так уж сильно проспал – родители тоже ещё не спустились. Зато в гостиной, элегантно расположившись в кресле, поджидала эффектная незнакомка.
- Доброе утро, - поздоровался я, с любопытством глядя на неё. Копна вьющихся черных волос с проседью и тень, падавшая на лицо женщины, не позволили мне сразу же понять, кто передо мной. Однако, когда она поднялась и подошла ко мне, я, наконец, узнал её. Эту женщину я видел не раз на портретах, и в альбомах семейных колдографий….
- Утро прекрасное, - едва только не промурлыкала гостья, и даже сощурилась совершенно по кошачьи. – А ты, должно быть, Драко?
- Бэлла?... – тихий мамин голос раздался раньше, чем я успел ответить. Бэллатрикс Лестрендж моментально развернулась на каблуках в сторону двери. Там, замерев в немом изумлении, стояла мама, вцепившись рукой в боковой дверной косяк.
- Здравствуй, золотой лучик, - в тон ей ответила Бэллатрикс, с неожиданной нежностью глядя на сестру. Затем она быстро подошла к ней, и быстро обняла, поцеловав в щеку. – Как же давно я не видела тебя, Цисси…
Мама, наконец, ожила.
- Ну что же… будешь завтракать с нами, Бэлла? – засуетилась она. – Эльф! Дополнительный чайный прибор, быстро!
Появившийся домовик, согнувшись в глубочайшем поклоне, понесся исполнять поручение.
- Бэлла, значит ты… как же ты… я очень рада тебя видеть, - сбиваясь от волнения, заговорила мама, - Но как же ты не побоялась прийти сюда?
- Всё пустяки, сестрёнка, - Бэллатрикс небрежно отмахнулась, сверкнув белозубой улыбкой. – Что может грозить мне в вашем доме? Едва ли даже в Министерстве найдутся безумцы, которые рискнут нагрянуть сюда без разрешения. А если и найдутся – то кто ещё об этом пожалеет….
Улыбка стала хищной. Бэллатрикс достала палочку, и провела по ней рукой, поглаживая.
- Ох, Бэлла, надо же представить тебе…. – мама посмотрела на меня. – Это мой сын, Драко. Драко, это Бэллатрикс Лестрендж. Твоя тётя.
- Мне очень приятно, - вежливо ответил я, украдкой сравнивая двух сестер, в чертах которых, несмотря на всю непохожесть, было что-то очень близкое, сразу выдававшее родство.
- Да, я уже узнала моего племянника, - снова разулыбалась Бэллатрикс, вновь становясь похожей на кошку. – Надо же, как бежит время… Совсем взрослый…. Так похож на своего отца…. Надеюсь, лишь в лучших его чертах.
Я молчал, не зная, что ответить.
- Молодое подкрепление сейчас так необходимо нашему Делу, - елейно продолжила Бэллатрикс, проводя рукой по моей щеке. В маминых глазах промелькнула тревога, но она ничего не сказала, мгновенно переведя взгляд за мою спину. Я оглянулся – в комнату вошёл отец.
- Доброе утро, Нарцисса, Драко. Бэлла, я бы хотел сказать, что рад тебя видеть, но не при нынешних обстоятельствах, - спокойно произнес он. - Тебе следовало быть в особняке и не являть пока свое присутствие. Особенно в доме сестры, где тебя могут пытаться искать, несмотря на мое влияние.
Атмосфера в комнате моментально изменилась. Сверкнувший взгляд Бэллатрикс впился в лицо отца, но тот остался по своему обыкновению бесстрастен.
Тогда гостья улыбнулась – точнее, скорее оскалилась, попытавшись изобразить улыбку, и с совершенно другой интонацией, нежели раньше, но все ещё любезно, произнесла:
- Люциус, не могла ведь я за все это время не навестить сестренку. Цисси, кажется, не против моего общества, не так ли? – она оглянулась на маму, но та молчала, настороженно глядя то на сестру, то на нас с отцом. - А у тебя чудесный сын, Люциус. Еще немного, и в Круг, не так ли?
Бэллатрикс расхохоталась, запрокинув голову.
- Бэлла, твои родственные чувства делают тебе честь, - холодно, с едва уловимой издевкой отозвался отец. - Не навести ты сестру - это было бы огорчительно, но мы бы поняли. Ведь Лорд дал приказ оставаться в убежище. Наверное, ему нужно было появиться лично и отдать распоряжение, но мы сочли, что достаточно будет передать приказ через меня. Я рад, что тебя впечатлил твой племянник. А Круг в данный момент усилится бывшими заключенными - если вы не дадите повода себя переловить, конечно. Лорд ведь не ополчение созывает, и вести настолько юное поколение, не давая ему раскрыть свои силы, в Ближний Круг нет необходимости.
- Быть может, мы все-таки сядем за стол? – поспешно напомнила мама, касаясь локтя Бэллатрикс. Переглянувшись, тётя и отец послушались её, и заняли свои места за столом.
Через некоторое время вроде бы смягчившаяся Бэллатрикс вновь пропела, растягивая слова:
- Люциус, я не узнаю тебя. Или годы свободы так охладили твой пыл? Только не говори мне, что потратил их зря - ведь твой сын наверняка обучен всему необходимому. Не так ли, Драко? – я было кинул взгляд на отца, но Бэллатрикс вовсе не ждала моего ответа. Она продолжила: - Круг отличное место, где каждый может доказать, чего он на самом деле стоит, - слово стоит прозвучало особенно четко. - В особенности, когда этот кто-то не пытается уклониться от своего долга.
- Бэлла! – предупредительно воскликнула мама.
- Безусловно, Драко владеет Тёмной магией на достаточно высоком уровне, если ты это называешь "обучен", - отец направил палочку на чайник, чтобы долить чая Бэллатрикс. - Однако, Бэлла, я из твоего племянника не солдата готовлю. А для того, чтобы участвовать в разработке стратегии организации ему еще предстоит приобрести иного рода знания, приходящие только со временем. Не соглашусь, что доказать, чего каждый стоит, можно исключительно в Круге. Главное, это иметь возможность применять свои силы и таланты, влиять на события. Где - не имеет значения.
- Ах ну да, разумеется, - всплеснула руками Бэллатрикс. - Кому, как не тебе известно, мой драгоценный брат, что стоит больших усилий, нежели наше дело, и как проявляются способности, когда ты почти что не имеешь отношения к Кругу. Кстати, - мама попыталась было что-то сказать, но Бэллатрикс её перебила, - Ты полагаешь, у нас что-то не так с тем, кто разрабатывает стратегию?
- С теми, Бэлла, с теми, кто предлагает варианты операций и тактических действий, и с тем, кто их рассматривает и утверждает или отклоняет - всё отлично, - вкрадчиво произнес отец, как бы невзначай касаясь маминой руки. - До тех пор, пока в организации есть деление на стратегов, тактиков и бойцов - все в полном порядке. Да, Драко достаточно силен, чтобы участвовать в боях, следуя командам. Многие считают это великой честью и смыслом жизни. Но достаточное для прочих является ничтожно малым для Малфоев. В политике и управлении мальчик пока не разбирается настолько, чтобы командовать самому. Что касается сохранения приверженности и полезности Кругу - то ты права в том, прямого отношения мы все к нему не имели долгие годы, так как сам Круг не существовал. Но при возможности вмешиваться в дела магического мира способность служить делу спасения магической крови не теряется даже в такой отчаянной ситуации.
- Драко, mon cher, - быстро сказала мама, перехватив мой взгляд – с того момента, как Бэллатрикс с отцом затронули больную тему, я сидел будто на иголках. – Хогвартс- экспресс отправляется через полчаса.
Я моментально вскочил из-за стола, и, извинившись, понесся собираться. Закрывая дверь в обеденный зал, я слышал, что Бэллатрикс снова возобновила спор с отцом.
Окна миров
Хогвартс и окрестности. Зима – весна, 5й курс.
Еда остывала в тарелках – большинство студентов о ней напрочь забыли, все внимание уделив разговорам, вертящимся вокруг одной и той же темы – бегства десяти Пожирателей Смерти из Азкабана.
«Министр Магии Корнелиус Фадж заверил, что ситуация находится под контролем, - сообщалось в «Ежедневном Пророке». - По делу ведётся следствие, и в ближайшее время преступники будут найдены и вернутся в камеры. Поводов для беспокойства нет никаких…»
- Никаких?! Десять самых опасных сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть на свободе, а они пишут, чтобы никто не беспокоился?! – доносились возмущенные вопли из-за гриффиндорского стола. – И ещё Сириус Блэк… здесь написано, что он был их идейным вдохновителем….
Я поперхнулся вкуснейшим кусочком мяса, потому что в самой его середине неожиданно обнаружился жутко злой ломтик чеснока.
- Блэк их освободил, конечно. Мы так и подумали, - скривился я, щелчком откидывая чересчур ароматную приправу подальше от себя.
- А кто? – осторожно спросила Паркинсон, и взгляды всех, кто это слышал, обратились ко мне. Я усмехнулся, но ничего не ответил.
Тёмный Лорд. Конечно, и это очевидно – больше некому. Я после памятных осенних разговоров понимал, что ситуация со словно бы ослепшим Министерством Магии была крайне выгодна организации, в которую входили мой отец и Салазар, но вот представить, как можно с таким упорством не замечать кричащих фактов, мне было сложно. Десять заключенных – а раньше говорили, будто из Азкабана не сбегал никто и никогда кроме Сириуса Блэка (и моего тайного учителя, о котором вообще молчали) – единовременно оказались на свободе, а Фадж продолжал ловить фестралов в мутной воде, и при этом ему многие верили. Кроме Гарри Поттера, разумеется, который едва не затмил собственным сиянием освещение Большого Зала, видимо, окрыленный надеждой, что к нему наконец прислушаются.
И всё-таки, что бы там кто ни говорил, перемены уже ощущались, висели в воздухе. Шла обычная школьная жизнь – разве что Долорес Амбридж отравляла существование отдельно взятым ученикам (вроде гриффиндорской троицы) и преподавателям (вроде Хагрида и Трелони), а за стенами Хогвартса сгущались незримые грозовые тучи, и сложно было избавиться от чувства, что что-то неумолимо ускользает, и ничто больше не будет как прежде.
Не могу сказать, что это обстоятельство меня сильно огорчало. Тревожило – да, но перемены скорее были интересны.
Пока же они не наступили, я занялся вполне земными и обыденными делами: а именно, продолжил выслеживать «Армию Дамблдора».
Я хорошо запомнил девушку по имени Мариэтта. Да, она подписалась на пергаменте Грэйнджер, и она не выступала в открытую против идеи на собрании в «Кабаньей голове». Но я видел выражение её лица, несколько раз замечал, как она ссорится с Чжо Чанг, и, в конце концов, слышал, как она отзывалась о своей подруге, обсуждая ту в её отсутствие. Я точно знал одно: так о друзьях не говорят. И если были в компании Поттера слабые звенья – одно из них, судя по всему, я уже нащупал.
Идея зажгла во мне охотничий азарт. Войти в доверие к Мариэтте на первый взгляд было не самым простым делом, и не только потому, что я никогда не общался ни с ней, ни с кем-то из её ближайшего окружения. Какие бы сомнения у меня не вызывала дружба равенкловки с Чжо Чанг, откровенного предательства со стороны Эджком ещё надо было добиться.
Близких общих знакомых с Мариэттой у меня не было – зато была парочка сочувствующих сокурсниц интересующей меня девушки, вдобавок, вполне себе любящих поболтать, особенно в компании молодых людей. Вечер приятного чаепития в их обществе дал мне ценную информацию: у Мариэтты обнаружился воздыхатель, который непонятно каким чудом добился её согласия на свидание в день Святого Валентина в Хогсмиде.
Небольшой кусочек ближайшей субботы мне пришлось на свой страх и риск провести в портфеле молодого человека, изо всех сил напрягая чуткий слух горностая и ловя каждое слово будущего несчастного влюбленного в надежде, что последний таки помянет, где и во сколько назначена встреча. Увы, устал я раньше, чем добился успеха – юноша явно был не склонен к болтовне. Пришлось придумывать что-то более толковое.
В итоге день Святого Валентина настал, и действовать надо было незамедлительно. Каким-то чудом отвертевшись от Паркинсон, старательно намекавшей мне на романтическое чаепитие в Хогсмиде, и сдавшейся только после того, как я предложил ей что ночные посиделки с вином в тайнике за голубоглазой змеёй в качестве гораздо более приятного тет-а-тет, я вновь рискнул, в анимагической форме следуя за поклонником Мариэтты до самого Хогсмида. Тот остановился за углом кондитерской, переминаясь с ноги на ногу и ежесекундно с волнением вглядываясь вдаль.
Дальше я сделал то, чего никогда не простил бы мне Салазар, если бы узнал об этом. Моментально перекинувшись в человеческий облик, я остановил время для молодого человека. Тот замер, не успев понять, что именно произошло, и искренне удивив меня тем, что бредовая затея увенчалась успехом.
Проще всего было бы наложить на несчастного чары невидимости – хватило бы самых лёгких, ведь он превратился в живую недвижимую статую. Но увы, магия времени исключала любое обычное колдовство, да и след волшебства несовершеннолетнего за пределами Хогвартса могли отследить. И вот тут-то я и совершил преступление против учения Салазара. Я вернул молодого человека минут на двадцать назад, заставив его таким образом исчезнуть из видимости для обычного глаза, и пока оставил там.
Мариэтта опаздывала. Я спрятался за углом, и старательно припоминал известные мне ругательства: удерживать её неудачливого поклонника в прошлом было весьма нелегко, а это стоило делать ещё и во время предстоящего разговора с девушкой и до того момента, пока мы с ней покинем место встречи, как я надеялся, вместе.
Наконец, равенкловка появилась. Мечтательная (и явно фальшивая) улыбка на её лице моментально сменилась презрительной миной, когда Мариэтта увидела, что влюбленный еще не пришел. Тут я решил внести некоторые коррективы в планы, и таким образом упростить себе задачу: вовсе не было необходимости заговаривать с девушкой прямо здесь. За двадцать минут форы она могла уйти от этого места довольно далеко, а её поклонник едва ли сразу бы догадался, что время его свидания давно миновало.
Расчет оказался верным. Терпения раздосадованной Мариэтты хватило ненадолго: решительным шагом она направилась прочь от булочной, от злости едва только не порвав тонкий кожаный ремешок прогулочной сумочки, слишком резко дёрнув его на плече.
С облегчением открыв временную ловушку, я последовал в ту сторону, куда удалилась Эджком.
Мариэтта явно не знала, чем ей заняться взамен несостоявшегося свидания. Решительность походки растаяла уже через сотню шагов, и теперь девушка слегка расстроено провожала взглядом влюбленные парочки, ищущие уютное кафе или закусочную. Равенкловка заглянула в какую-то небольшую лавочку, накупив там разноцветного мармелада, и теперь нет-нет да и вытаскивала из сумки очередную яркую сладость, пытаясь видимо избавиться от кислого привкуса досады.
Выбрав момент, я прицелился, и тихо произнесенным заклятием распорол злосчастную сумочку, понадеявшись на то, что такое маленькое колдовство в насквозь магическом Хогсмиде треклятое Министерство не почувствует.
Результат получился феерическим. Мармеладины, косметика и прочая бестолковая мелочевка, которую девушки так любят зачем-то таскать с собой, моментально высыпались в рыхлый снег, вдобавок, закопавшись в него.
Мариэтта расстроено ахнула и кинулась собирать имущество.
- Позволь, я тебе помогу? – опередив её, я подхватил большую пудреницу и несколько мармеладин. – Давай сумочку. Ах, да – репаро….
Больше я не стал колдовать по-настоящему – хорошего понемногу - поэтому одновременно с фальшивым движением палочки я чуть-чуть вернул время для разреза назад, и он моментально затянулся, словно его там и не было.
- Вот теперь можно все туда сложить, - сообщил я, возвращая собранную мелочевку владелице.
Она посмотрела на меня с лёгким изумлением. Потом её довольно-таки изящные брови лукаво изогнулись, и она произнесла:
- Благодарю. Не верю своим глазам - слизеринцы бывают так учтивы? И в частности, Драко Малфой?
- Учтивость и вежливость каким-то образом противоречат идеям факультета и моему имени? – как можно более лучезарно улыбнулся я.
- Нет, ни в коем случае, - она кокетливо прикрыла край рта рукой, тихо засмеявшись. – В любом случае, спасибо.
- Да не за что, - отмахнулся я. – Ты тоже одна скучаешь, или ждёшь кого-нибудь?
- Я…эээ… ну не то, чтобы… я… - она вдруг покраснела.
Я преувеличенно горько вздохнул.
- Печально, когда день Влюбленных приходится встречать в одиночестве. Особенно, когда вокруг все так чудесно проводят время со своими любимыми….
- Да, ты прав…. – Мариэтта тоже вздохнула в тон мне.
- Значит всё-таки одна? – показательно оживился я.
- Угу… - она потупилась.
- У меня есть неплохая идея, - я подмигнул девушке, подавая ей руку. – Тут рядом есть замечательное тихое местечко – чайная. Мы, конечно, не парочка влюбленных – но чай там действительно вкусный. Пойдём? Я угощаю.
Видя торжество в глазах Мариэтты, решительно протянувшей руку в ответ, я еле удержался от ликующего победного возгласа.
Я не надеялся получить ответы на свои вопросы с первого раза. Зато после этого случая мы с Мариэттой продолжили довольно тесное общение, правда, особенно этого не афишируя. Равенкловка по понятной причине не хотела, чтоб обо мне узнала Чжо Чанг, а на меня активно обижалась Паркинсон, несмотря на то, что была в курсе истинной подоплеки происходящего. Впору было оскорбиться в ответ и бросить затею – ведь по сути дела, изначально я хотел отомстить за Пэнси, но я уже увлекся игрой. Я старательно ухаживал за Мариэттой – ничего толком не обещая, но стараясь соответствовать девичьим представлениям о романтике в той мере, в какой сам их понимал. Цветы, подарки, тайные встречи и неподписанные письма – отчасти это напоминало мой прошлогодний роман с Шанталь Себир, с той разницей, что Мариэтта наскучила мне раньше, чем я успел хоть сколько-нибудь ею заинтересоваться. Мне не терпелось поскорее добиться результата, и отправить эту непонятно как попавшую на вроде как самый интеллектуальный факультет Хогвартса пустышку строить глазки кому-нибудь более непритязательному.
В целом же школьные будни текли как обычно – продолжалось «затишье перед бурей» (так про себя я окрестил этот период времени). Унылый учебный процесс разнообразили незабвенные встречи с Салазаром, которых, тем более, что их стало несколько меньше – иначе я просто не выдерживал и валился с ног от усталости, - я каждый раз ждал с нетерпением.
Зима в этом году сдалась быстро, и начало марта было похоже скорее на середину весны. Кажется, тёплые лучи солнца оживили и Салазара. Он пребывал в благостном настроении, по своему обыкновению много курил, и просто-таки излучал доброжелательное лукавство, порой напоминая мне юношу немногим старше меня.
О своей болезни учитель не заговаривал с самой осени, а я боялся спрашивать, отчаянно надеясь про себя, что он ошибся, выздоравливает, и всё в итоге обойдётся.
Теперь мы иногда встречались и днем в выходные дни – правда, в это время было сложнее выбираться из замка, зато можно было провести у Салазара больше времени, и моя голова соображала лучше, чем вечерами после учебы.
Учитель много мне рассказывал, в том числе, о нынешних делах организации Тёмного Лорда. Так я узнал, что Упивающихся Смертью из Азкабана освободил никто иной, как мой отец (на этом месте я печально вздохнул, одновременно чувствуя восторг, и вспоминая напряженную атмосферу в Мэноре на зимних каникулах), что уже недолго осталось ждать момента, когда возрождённый Круг заявит о себе в полный голос, и что есть лишь одно постоянное осложнение, периодически мешающее планам и делам Пожирателей одним фактом своего существования – собственно, Гарри Поттер. Насколько я понял, Тёмный Лорд никак не мог оставить мысли о злополучном Пророчестве, связанном с нашим шрамоносным выскочкой.
- Сейчас почти каждый так или иначе связан с задачей добыть этот проклятый шар, - со скрытой досадой Салазар стряхнул пепел с сигареты, промахнувшись мимо пепельницы.
- Шар? – переспросил я.
- Пророчество заключено в хрустальный шар, - пояснил учитель, убирая пепел. – Так делают в Министерстве, чтобы его можно было просмотреть снова. Задача собственно в том и состоит, чтобы найти этот шар и выкрасть.
- И что же, никто этого не может до сих пор сделать? – удивился я.
- Не всё так просто, - покачал головой Салазар. – Во-первых, он хранится в Отделе Тайн, который хорошо охраняется. Во-вторых, как недавно выяснил ваш отец – по собственной инициативе, - на шар наложены особые чары, которые сведут с ума любого, кто попробует прикоснуться к Пророчеству, не будучи в нем упомянут и не получивши разрешения от упомянутых.
- А что в этом сложного? – все равно не понял я. – Лорд же там упомянут? А вам и вовсе не страшна никакая обычная магия, и вы можете пройти через любой защитный барьер…
- Тому слишком опасно появляться в Министерстве, - пояснил учитель. – К счастью, Пророчество всё же не настолько владеет его разумом. Что же касается меня… он никогда не попросит меня об этом, зная, как негативно я отношусь к самой затее. Я вообще-то знаю о том, что Том жаждет заполучить Пророчество, лишь потому, что от меня мало что способно укрыться в этой организации.
- А мне, - я поерзал, - ну в смысле, когда я войду в Круг, тоже придется следить за всеми?
Салазар усмехнулся:
- Уследить за всеми не под силу даже мне. Для этого пришлось бы провести в этот мир несколько десятков собственных отражений, по числу Упивающихся Смертью. Я приглядываю только в особых случаях, когда мне или Лорду кажется, что о человеке следует узнать несколько больше, чем может выдать даже сеанс легилименции. Кстати об отражениях. Драко, как вы отнесетесь к тому, что я предложу вам небольшой увлекательный эксперимент?
- Какой? – заинтересовался я.
- Я полагаю, вы достаточно подготовлены для того, чтобы заглянуть в другой мир, - сказал Салазар так просто, словно речь шла о том, чтобы выпить ещё чашечку жасминового чая. – С моей помощью, разумеется.
Наверное, мои глаза загорелись чересчур ярко, поскольку учитель тут же рассмеялся.
- А в какой? – быстро спросил я, уже даже не пытаясь бороться с любопытством.
- На ваш выбор. Я проведу вас в пространство между мирами, а вы сами выберите понравившееся вам окно, - Салазар отложил мундштук. – Упражнение вы знаете.
…Тело осталось далеко внизу. Я не видел его, но чувствовал с ним связь, придающую уверенность– такую, какая бывает, когда ощущаешь твердую землю под ногами. Сначала меня окружила темнота. Меня унесло куда-то в бесконечную высь, и на мгновение стало страшно от её осознания. Затем с меня будто ссыпались земные мысли, заботы и привязанности – меня захватило ощущение стремительного полёта и бескрайней свободы.
Тёплые руки легли мне на плечи.
- Тише, Драко, - мягко произнес голос Салазара, и полёт замедлился. В темноте зажглись звезды, и в следующее мгновение я увидел учителя. Он стоял на пролегающий прямо в пустоте дороге из тумана, такой, каким я его знал – с собранными в хвост серебристыми волосами, в своей узкой тёмно-синей мантии с бриллиантовыми застёжками. Вот только блеск драгоценностей и глаз учителя стал совершенно нереальным и завораживающим.
Я посмотрел на свои руки – вдруг оказалось, что они затянуты в неведомо откуда взявшиеся белые перчатки. Или, быть может, они сами стали такими, изменив свой облик в этом непонятном пространстве, находящемся вне времени и реальности.
- Звезды – это окна миров, - тихо объяснил учитель. – Чтобы проникнуть в них, надо всего лишь приблизиться и сделать шаг.
- Как я смогу вернуться? – испугался я.
- Оглянитесь.
Я послушался. И сразу же увидел тонкую серебряную нить, тянущуюся за мной. Дальний конец нити терялся в темноте под туманной дорогой.
- Это ваша связь с родным миром, - пояснил Салазар. – Та самая, которую надо беречь как зеницу ока. Пока вы находитесь здесь, или в чужих отражениях, она истончается. Следите за ней. И если заметите, что она стала слишком прозрачна, немедленно возвращайтесь, если не хотите повторить мою судьбу.
Я вздрогнул, и хотел задать вопрос – но учитель приложил палец к губам.
- Какое окно вам нравится, Драко?
- Мне все равно, - прошептал я.
Салазар взял меня за руку, и сделал шаг, вынуждая следовать за ним. Сразу же всё вокруг пришло в движение, звёзды начали приближаться, и когда они проплывали мимо, я понял, почему учитель называет их «окнами». В некоторых их них я видел яркий солнечный свет, в других – черноту ночи, иногда мельком замечал строения, и даже людей, животных и каких-то непонятных существ.
Некоторые звёзды гасли, не успев приблизиться к нам. На их месте вспыхивали новые…
- Что это? – спросил я.
- Миры рождаются и умирают, - последовал ответ.
Меня вдруг безумно потянуло к одному из окон. Я сделал шаг и вопросительно взглянул на Салазара. Тот молчаливо кивнул, делая пригласительный жест рукой. Я вошёл в открывшийся проход….
…Меня ослепил внезапно яркий лиловый закат. И все же я залюбовался им, когда привыкли глаза. Непонятно было, какого на самом деле цвета небо в том месте, куда я попал: не то правда лиловое, не то такой эффект давали причудливо стелящиеся облака и лучи заходящей звезды – не Солнца.
Небо вспыхнуло в последний раз, и медленно угасло, оставив над моей головой лишь два сцепившихся полумесяца от двух Лун.
Я огляделся. Салазар куда-то исчез – вокруг меня было лишь небо, а внизу, далеко под ногами, раскинулся город, мерцающий тысячами огней.
Я попытался шагнуть – но вместо этого меня словно подхватил ветер, и понес вниз – достаточно быстро, чтобы город с огнями начал приближаться, и достаточно плавно, чтобы я не смог испугаться.
Город выглядел так, словно по причудливому сплетению металлических конструкций передвигалось множество муравьев – я всё ещё находился слишком высоко, так, что лишь сильно напрягая вдруг обострившееся зрение мог различить течение жизни внизу.
Ветер влек меня против моей воли, но я почему-то не хотел ему сопротивляться, позволив нести меня туда, куда он собирался.
Впереди вырос шпиль металлической башни, возвышавшейся над всеми прочими строениями. Ветер вдруг утих, и я начал понемногу спускаться параллельно шпилю, чтобы остановиться на уровне огромного стекла, видимо, закрывавшего смотровую площадку башни.
Повинуясь внезапному любопытству, я приник к холодному и чуть влажному стеклу. От моих пальцев, коснувшихся его поверхности, пробежали волны, точно капля упала на водную гладь.
В башне находились люди. Их было немного, и все они были достаточно далеко от стекла, а кроме того, я почему-то видел лишь их расплывчатые силуэты, и никак не мог разглядеть ни лиц, ни деталей одежды. Я повернул голову и замер. Один из них все же стоял у окна, чуть поодаль от меня, задумчиво глядя сквозь стекло, и явно меня не замечая.
Это был молодой человек в бело-синей одежде, не похожей ни на что из виденного мною раньше, но довольно простой, без излишеств. Я обратил внимание на его роскошные волосы, в первый момент напомнившие мне отцовские, только более золотистые, распущенные по плечам.
Вдруг незнакомец повернул голову в мою сторону. Настороженный взгляд синих глаз смотрел куда-то сквозь меня, и я облегченно вздохнул, поняв, что меня юноша все-таки не видит. Рука, так же в белой перчатке, как и моя собственная, коснулась стекла с обратной стороны, на мгновение создав иллюзию зеркала, совпав с моим жестом.
Салазар возник из ниоткуда, и дотронулся до моего плеча.
- Всё в порядке, Драко? Вы слишком быстро оторвались от меня.
- Да, все хорошо…. – отстраненно отозвался я, пытаясь поймать взгляд незнакомца. Это было странно – смотреть в невидящие меня глаза.
- Пора возвращаться, - сказал Салазар.
- Он не видит нас? - спросил я, чтобы как-то оттянуть момент ухода – мне почему-то казалось, что я должен сделать что-то здесь, и до той поры не имею права покидать это место.
- Нет, - ответил учитель. – Вы никак не можете физически взаимодействовать с чужим миром, если не находитесь в теле своего отражения, существующего в нем. Вы можете только смотреть события, как колдографии в альбоме.
Рука юноши соскользнула по стеклу, но он тоже не торопился уходить прочь. Мне упорно казалось, что он если и не увидел меня, то, во всяком случае, почувствовал мое присутствие. Так же, как меня притянуло сюда.
- Он.. моё отражение?... – выдал я внезапно пришедшую в голову догадку.
Салазар отрицательно покачал головой.
- Если вы не слышите его мысли, то нет.
- Тогда почему я здесь, и … - я запнулся, но все-таки решил признаться, - и мне кажется, что что-то держит меня, словно я должен что-то сделать?
Салазар потянул меня за руку, и я нехотя подчинился, отстраняясь от стекла. Сразу же силуэт незнакомца расплылся, став таким же призрачно-туманным, как все прочие.
- Связь между сущностями из разных реальностей не обязательно является соединением отражений, - довольно загадочно сказал учитель. – Иногда действительно нас неумолимо тянет вмешиваться в события других миров – Судьба вещь странная, и, хотя сами наши путешествия ею не предусмотрены, она находит, как применить их в своих планах. Иногда такое притяжение, как чувствуете вы, означает некую краткосрочную миссию. Иногда – нечто более серьезное. Помимо отражений, в системе миров существуют такие отношения, как хранитель и хранимый. Это означает, что некоторые существа почему-то попадают под опеку других, и разрушить эту связь бывает очень сложно, а иногда и невозможно.
- И что с этим надо делать… что-то я запутался, - не понял я.
- Потом, Драко, - быстро сказал учитель, вдруг нахмурившись. – Нам пора возвращаться.
Нехотя я последовал за ним, и через пару мгновений вернувшийся ветер рывком поднял нас вверх и выбросил в уже знакомую черноту со звездами, которые начали медленно растворяться, и скоро пропали совсем.
…Я открыл глаза. Зрение уже через мгновение позволило увидеть знакомую комнату Салазара, огонь в камине, чашки с недопитым чаем на столе, мундштук с превратившейся в пепел сигаретой на пепельнице, и самого учителя – в кресле напротив.
- Салазар, - тихо позвал я. Учитель не реагировал. Его руки спокойно лежали на подлокотниках, глаза были закрыты.
Я поднялся и подошёл к нему. А затем испугался – мне показалось, что он не дышит. Я ещё несколько раз назвал его по имени – и только тогда веки его чуть дрогнули.
Салазар медленно открыл глаза. И не сразу, словно через силу, каким-то несвойственным ему деревянным движением поднял руку с подлокотника.
- Салазар, что с вами? – обеспокоенно спросил я, глядя в болезненно побледневшее лицо. Он тяжело выдохнул и слабо улыбнулся:
- Последнее время…. путешествия… отнимают у меня… слишком много сил, - задыхаясь, произнес он. – Подайте мне чаю, Драко, прошу вас.
Через некоторое время он сидел, завернувшись в плед, обхватив чашку горячего чая руками, забыв даже о сигаретах, а я слушал его, закусив губу.
- Печально, - говорил он, - но, похоже, я переоценил свои возможности. Я продолжу учить вас магии времени, и рассказывать о том, что мне известно о системе миров и нахождении в них. Но увы, практиковаться в путешествиях вам придётся одному.
- А вы, Салазар?
- Я, кроме всего прочего, - спокойно продолжил он, - оставлю для вас записи. Опираясь на них, вы сможете совершенствовать своё искусство и без меня.
Я поднес руку к лицу.
- Перестаньте, Драко, - жестко прервал меня Салазар. – Ни вы, ни я не знаем, что будет завтра. То, о чем я говорю, всего лишь разумная предусмотрительность, коей не стоит пренебрегать вообще никогда. Относительно же миров, если вам вздумается повторить сегодняшний опыт – а я не исключаю, что виденная вами реальность потянет вас снова – запомните главное. Возвращаться в свое тело надо не реже, чем раз в сутки. Хотя необратимый вред жизненной нити могут нанести лишь месяцы или даже годы путешествий сознания, мелкие недосмотры тоже не доставят вам приятных ощущений. К тому же, они имеют свойство накапливаться. Второе. Как бы вам ни хотелось вмешаться в события, которые вы видите во время странствий – никогда не пытайтесь занять чужое тело. Сливаться можно только с собственными отражениями, в противном случае, рискуете столкнуться с более сильным духом, нежели ваш, и тогда вы попросту перестанете быть собой, подчинившись ему. Третье. Будьте осторожны со своими хранимыми. То, что происходит с ними, будет отражаться на вас, хотите вы этого или нет. Разумеется, это касается только тех случаев, когда хранимые у вас наличествуют. И четвертое – а вот своему хранителю можно и нужно доверять всецело. Даже если вдруг вопреки всем законам у него возникнет желание причинить вам вред – ему это не удастся в принципе. Ну и пятое – всегда помните об осторожности. Про миры, полагаю, вы сами всё понимаете. Но многое существует и в пространстве между ними, и далеко не всегда оно безопасно и дружественно странникам, таким, как вы и я. Танцуйте по отражениям в свое удовольствие – но не забывайте поглядывать по сторонам.
- Красивое выражение – «танцевать по отражениям», - задумчиво произнес я. Салазар мечтательно улыбнулся:
- Как и сама магия.
…Я поторопился, сказав, что в школе Хогвартс надолго воцарилось затишье. Большим упущением с моей стороны было забыть о существовании в ней человека, который в принципе не мог смириться с отсутствием повышенного внимания к собственной персоне. Когда вечные пререкания Гарри Поттера с Долорес Амбридж перестали кого-либо удивлять, мальчик-которого-давно-пора-убить нашёл новый способ поставить всех на уши.
На сей раз яблоком раздора оказалась статья в малоуважаемой газетёнке под названием «Придира», которую издавал некий Лавгуд – отец новоиспеченной знакомой Поттера с Равенкло – Луны Лавгуд, которая с недавних пор начала особенно тесно общаться со знаменитой гриффиндорской троицей. За упомянутой девушкой в школе закрепилась слава «странной» - да что там говорить, отделение больницы Святого Мунго для душевнобольных явно лило по ней горькие слёзы, а, судя по тому, что печаталось в «Придире», отец был немногим лучше дочери. Великие Заговоры Чёрных магов против Великобритании и всего мира, Страшные Тайны личных взаимоотношений знаменитостей с потусторонними существами, Губительные и Трагичные нашествия доисторических тварей, вселяющихся в людей и пожирающих их изнутри, Священные Войны против инопланетян – вот далеко не полный список излюбленных тем издания Лавгуда. Впрочем, возможно, все объяснялось вполне прозаично – отец Луны попросту нашел удобную нишу, и зарабатывал таким образом деньги – «Придиру» знали и читали, пусть даже в качестве сборника анекдотов.
Свежеиспеченный шедевр журналистского слова был озаглавлен «Гарри Поттер заговорил, или вся правда о Том-Кого-Нельзя-Называть», и был, по сути, литературно обработанным монологом нашего блистательного гриффиндорца на его излюбленную тему.
В другое время я бы искренне посмеялся над тем, что печатаясь в «Придире», Поттер лишь подтверждает распространенное ныне мнение о собственной неадекватности – если бы не два «но».
Во-первых, статья была подписана Ритой Скиттер, что само по себе было безмерно удивительно. Известная, популярная журналистка, прежде издававшаяся исключительно в центральных газетах вроде «Ежедневного Пророка» и не вылезавшая из Министерства Магии, вдруг опустилась до того, чтобы сочинять бредни для «Придиры» - это просто не укладывалось в голове. Правда, я вспомнил, каким образом Рита покидала Хогвартс в прошлом году – возможно, это многое обьясняло.
Во-вторых, что было совсем уж не поводом для смеха – я-то, как и многие другие, знал, что слова Поттера в принципе есть чистая правда. Возвращение Лорда, имена Пожирателей (включая моего отца) – обо всем этом сообщалось в проклятой статье. Вопрос был ровно в том, насколько этому поверят остальные.
Как только Долорес Амбридж обнаружила первый экземпляр «Придиры», статью моментально запретили. Увы, эта мера распространялась лишь на Хогвартс, и даже там дала ровно противоположный эффект – теперь противозаконное издание читали абсолютно все.
Но, как говорится, не бывает беды без выгоды.
Вскоре после прочтения упомянутой статьи мы с Крэббом, Гойлом и Ноттом сидели в библиотеке, вполголоса обсуждая возможные последствия и наиболее верный способ показательной казни Гарри Поттера. Последний с довольной физиономией прошествовал мимо нас аккурат в тот момент, когда я, успокаивая Нотта, а в большей мере, разумеется, себя, рассуждал о том, что «Придиру» вообще можно прикрыть за клевету – так как причастность упомянутых в ней лиц к Кругу Огня ничем не доказана, зато очевидна личная неприязнь к ним и невменяемость интервьюируемого.
- Можно, я вколочу ему его дурацкие очки в черепушку на место отсутствующего там мозга? – с угрозой прогудел Гойл, сжимая кулаки.
- Тише, - успокаивающе сказал я. – Библиотека в любом случае для этого не подходит. И потом – лучший способ показать, что эта статья есть ничто иное, как бред – вовсе её игнорировать. Ну а для того, чтобы проучить Поттера, есть более действенные методы, - я подмигнул уставившемуся на меня Крэббу.
Поттер ушел, зато появилась Мариэтта. Не решаясь подойти ко мне, она вертелась возле ближайшей полки, усиленно делая вид, что ищет некую книгу, и поминутно бросая на меня умоляющие взгляды.
- Подождите меня здесь, - велел я, поднялся и вышел из библиотеки. Мариэтта последовала за мной. Когда она подошла ко мне, у неё тряслись губы, а в руках она мяла всё того же «Придиру».
- Не стоит ходить с этим по школе, - мягко сказал я. – Зачем тебе неприятности, ведь ты ни в чем не виновата.
Она, кажется, готова была расплакаться. Предвосхищая это, я притянул её к себе, успокаивающе гладя по волосам.
- Ну что ты, в самом деле?
- Он… сумасшедший… - всхлипнула она. – Ну что ему…. Трудно было молчать…. А теперь…. Мы все будем… виноваты….
- О чём ты говоришь? – удивился я, хотя вообще-то навострил уши, догадавшись, к чему это может быть сказано.
- Я… не могу тебе рассказать… - продолжала трястись Мариэтта. – Я была против с самого начала…. Но… они взяли обещание с меня….
- Послушай, я ничего не понимаю. Обьясни толком.
Мариэтта шмыгнула носом, и сбивчиво начала рассказывать, что Поттер замыслил некое дело, привлек к нему многих участников, что всё это незаконно и она очень боится, что её исключат вместе со всеми.
- Хочешь, я дам тебе совет? – спросил я. Она кивнула. – Иди к Долорес Амбридж сама. И всё ей честно расскажи. Не бойся, она вполне нормальный человек, и если ей не хамить, и всё нормально объяснить, она поймёт и тебя не накажет.
- Но…. Как же обещание? – засопротивлялась Мариэтта.
- Послушай, какие могут быть обещания и обязательства перед людьми, которые подставляют тебя под крупные неприятности? – нарочито изумился я. – Тем более, ты говоришь, что ты этого не хотела, а тебя заставили. Знаешь, я иногда выгораживаю своих друзей – но они никогда не втягивают меня в свои неприятности настолько, чтобы это вредило мне больше, чем я готов принять добровольно.
- Но… говорят… они проклянут того, кто их выдаст, - снова всхлипнула Мариэтта.
Я принялся убеждать её в том, что реальная угроза бывает лишь от нарушения Нерушимого обета – а такого с участников тайного «дела» не брали, и снова – что проблемы, которые возникнут, если все откроется само собой, куда более серьезная беда, чем утрата дружбы с мягко говоря недобросовестными людьми.
- Хорошо, - сказала в итоге Мариэтта, отстраняясь от меня. – Я пока не знаю…. Я подумаю. Мне нужно время. Прости.
- Всё в порядке, - улыбнулся я, мысленно чертыхнувшись.
..После случая с «Придирой» Долорес Амбридж была в такой ярости, что это почувствовали даже привилегированные ею слизеринцы. Пару наших тоже поймали со злосчастной статьёй – но им удалось всё же отделаться отработками и баллами.
Зато всем остальным доставалось по полной программе, в том числе, учителям.
Однажды учеников, находящихся в коридорах замка, привлёк истеричный женский крик в холле. Не удивительно, что все моментально ринулись туда – смотреть, что произошло.
Оказалось, кричала профессор Трелони. Я не сразу понял, что именно случилось: прорицательница была не похожа сама на себя, и без того лохматые волосы её стояли дыбом, очки съехали на нос. В одной руке Трелони держала волшебную палочку наизготовку, а другой прижимала к себе пустую бутылку из-под дешевого хереса, точно ребёнка.
Потом я увидел Амбридж. Она, с абсолютно спокойным лицом, стояла напротив прорицательницы, и любезно обьясняла той, что увольняет ее за несоответствие педагогической деятельности требованиям школы.
До Трелони вообще и Прорицания в частности мне не было абсолютно никакого дела – интерес к соревнованию с преподавательницей в изобретении бестолковых пророчеств я утратил ещё год назад. Я уже собирался махнуть рукой, и отправиться по своим делам, как вдруг появился Дамблдор.
- Профессор Амбридж, я, как действующий директор Хогвартса, хочу напомнить вам, что вы имеете полное право увольнять моих учителей, - с непривычной строгостью сказал он, - но выгонять их из школы не в вашей власти.
Амбридж попыталась что-то возразить, но вынуждена была сдаться. Профессор Макгонагалл увела рыдающую Трелони наверх, а те, кто остался в холле, стали свидетелями следующего этапа представления.
- Я собираюсь назначить нового преподавателя Прорицания, - ядовито сказала Амбридж. – И ему, безусловно, потребуется комната для проживания. Поскольку Трелони занимает помещение…..
- Новому преподавателю Прорицания не потребуется комната, - разулыбался Дамблдор. – Министерство Магии назначает свою кандидатуру только в том случае, если директор Хогвартса не в состоянии найти педагога.
- Хотите сказать, что он у вас есть? – осведомилась Амбридж.
- Да, - подтвердил директор. – Позвольте представить – кентавр Фиренце…..
Мне почему-то очень захотелось срочно опробовать на ком-нибудь одно из известных пыточных заклинаний.
… Так закончился март. Впереди было много приятного – бал по случаю маминого дня Рождения, Пасха и следующие за ней каникулы… Увы, я и представить себе не мог, что последние я запомню очень надолго.
Ошибки, которых нельзя избежать
Малфой-Мэнор. Хогвартс. Весна, 5й курс.
В эту весну необыкновенно ярко цвела сирень. Белоснежный особняк с французскими окнами утопал в бело-фиолетовом море её многочисленных душистых цветов. Аромат сирени кружил головы и дурманил разум, подобно лёгкому вину. Он витал в воздухе, стелился по земле, вползал на веранду и в окна Малфой-Мэнора, и стал основной темой бала наравне с бесконечными вальсами позапрошлого столетия.
Это был карнавал в середине весны. Костюмированный бал в духе века XVIII, без малейшего оттенка рождественского празднества – который мог бы появиться с учетом маскарада. Аромат сирени, которую нёс свободно летающий между распахнутыми окнами тёплый ветер, и волнующееся море цветов за окном не позволяли забыть о весне.
Все прочие балы были похожи один на другой. Но только не те, что проходили в Малфой-Мэноре, и не те, что мой отец посвящал моей матери.
Без преувеличения могу сказать, что этот бал был самым роскошным из всех, случавшихся до и после. И не только потому, что на него была приглашена добрая половина магической Великобритании, не потому, что длился он несколько дней подряд, и не было конца и края бесконечному шлейфу лиц – знакомых и тех, которые я видел впервые в жизни, сливающихся и теряющихся в блеске драгоценностей и сиянии старинных одежд. В память почему-то врезались отдельные эпизоды, которые выхватил рассеянный, привычно скользящий по залу взгляд: чета Форлангов, прибывшая с опозданием, чинно прошествовала среди присутствующих, любезно отвечая на приветствия. Аэлина Забини выронила веер, чересчур восторженно всплеснув руками, выражая восхищение моей маме. Впрочем, не она одна: вокруг хозяйки торжества вилась целая стайка гостей, щедро осыпающая её любезностями, комплиментами и заверениями в своей дружеской признательности за то, что им оказали честь, пригласив на этот прекрасный бал. Министр Фадж, немного нелепый в старомодной мантии, но, тем не менее, напустивший на себя подобающий своему положению вид, и взявший себе в помощь двух незнакомых мне магов – судя по всему, тоже министерских чиновников, целиком завладел вниманием моего отца, не давая тому ни на минуту отвлечься от начатой неспешной беседы. Пэнси Паркинсон, аккуратно улизнув от своих отца и матери, кокетничала с каким-то юношей – насколько я помнил, своим итальянским кузеном. Странно, но меня это абсолютно не задело, хотя беседа их явно держалась не на чисто дружеском интересе. Мне было совершенно всё равно, а мои глаза упорно пытались смотреть вообще в противоположную сторону, туда, где чуть загрустив у французского окна, коснувшись его рамы рукой в тонкой кружевной перчатке, перехваченной ярко блестящим в солнечных лучах бриллиантовым браслетом, стояла уже моя кузина – Астория Гринграсс.
Удивительно, как иногда быстро преображаются люди. В школе я почти и не замечал сестер Дафну и Асторию, считая обеих малоинтересными недалекими хохотушками. Но – время идет, и всё меняется. С того момента, как я наградил девушек нелестным ярлычком, прошла пара лет, в течение которых я и не думал менять своё мнение, так как к тем, кто постоянно находится рядом, присматриваешься мало и невнимательно. Но вот такие встречи, в другой обстановке, в других ролях, иногда способны поставить всё с ног на голову. Так однажды я заново познакомился с Пэнси. Так на весеннем балу не упускал из виду сестренку, которая, возможно, по сути-то оставалась легкомысленной студенткой Хогвартса, но была так хороша в тончайшем шёлке цвета сирени, дымкой кружащемся вокруг неё во время танцев, солнце так красиво искрилось в её золотых локонах, выбивающихся из затейливой прически, что мне совершенно вскружила голову нежданная влюбленность.
Я приглашал Асторию танцевать, не обращая внимания на гневные взгляды Пэнси, которая, к счастью, на сей раз не была моей официальной спутницей. Нет, это не была та влюблённость, которая вызывает желание сблизиться, попытаться перевести отношения на чуть более высокую ступеньку, нежели случайное знакомство. Да и вообще, возможно, это чувство вызвала у меня не сама кузина, а лишь её облик, своеобразное воплощение настроения всего бала.
Вдруг на сцене появилось новое действующее лицо. Поначалу я не придал значения тому, что дверь зала приоткрылась, пропуская ещё одну гостью в густой вуали, скрывающей лицо, и черной амазонке, длинный шлейф которой женщина перекинула через левую руку.
Незнакомка легко проскользнула мимо гостей, и остановилась неподалёку от меня. В тот же самый момент меня подозвал отец, и я сразу же забыл о гостье.
Вальс именинницы, вальс для хозяйки торжества, вальс под живую музыку клавесина – а играть предстояло мне. Это был сюрприз, подарок и для мамы, и для её гостей, которые расступились, образовав свободный круг посреди зала, достаточный для одной вальсирующей пары – четы Малфоев.
Мои пальцы коснулись клавиш, и заранее зачарованный инструмент отозвался мелодией, моментально заполнившей пространство и завладевший слухом и разумом. Отец и мама раскланялись, как того требовал выбранный ими танец, и закружились по залу среди вдруг откуда-то взявшихся летящих лепестков жасмина. Затаив дыхание, я невольно то и дело поднимал глаза от нот, чтобы следить за этой парой, и, наконец, немного замедлил время – только для собственного восприятия – чтобы видеть каждое движение вальсирующих, и при этом не сбиться ни в едином звуке, и не разрушить неприкосновенную гармонию.
Мне казалось, что мама с отцом кружатся прямо в воздухе, подобно порхающим лепесткам жасмина. Вдруг я подумал, что едва ли видел их такими – в одно мгновение ставшими юными, лёгкими, видением из сна или мечты. Посветлевший взгляд отца, тонкая фигурка мамы, край её платья, чуть приподнявшийся в движении, её каблук, лишь ненадолго касающийся начищенного паркета – за этим можно было наблюдать бесконечно долго.
Когда погасла последняя нота, в зале воцарилась тишина. Гости замерли в восхищении – большинство подлинном, а оставшаяся часть, не слишком, видимо, доброжелательно относящаяся к принимающей их семье, где-то на соприкосновении вынужденного признания того, что видели их глаза, и ощущения абсолютной невозможности при всем желании нарушить все ту же гармонию мгновения.
Незнакомка в черном проскользнула вперёд, и тихо зааплодировала. Через секунду очнулись остальные, зал наполнился аплодисментами и возгласами: «Это великолепно! Charment! Vous étiez magnifiques! Narcisse, Lucius, la plus belle paire du soir d'aujourd'hui! Merci, merci!»* (“Очаровательно! Вы были великолепны! Нарцисса, Люциус, самая прекрасная пара сегодняшнего вечера! Спасибо, спасибо!”)
К ночи основное действие бала переместилось в сад и парк, где зажглись магические огни, и начались театрализованные мистерии для гостей. Небо наполнили фейерверки, а вода в парковом фонтане сменилась вином. Эльф, ради такого случая одетый в костюм слуги XVIII века (а, скорее всего, внешность его была магической иллюзией – ведь в противном случае он бы мог освободиться), наколдовывал желающим бокалы.
В третий раз я заметил гостью в черном далеко не сразу – её одеяния терялись в сгущавшихся сумерках и тенях. Она последовала за мной, когда я, устав от шума и огней, свернул на отдаленную парковую аллею, чтобы немного подышать вечерней прохладной свежестью.
Поравнявшись со мной, незнакомка на мгновение приподняла вуаль. Я взглянул в её лицо и ахнул. Это была Бэллатрикс Лестрендж.
- Драко, мальчик мой, неужели ты не рад меня видеть? – манерно протянула она, изящно изогнув тонкие брови.
- Миссис Лестрендж, откуда вы…здесь?... – еле слышно выдавил я, понимая, сколько бед может принести всей нашей семье появление беглой Пожирательницы Смерти, если её узнают в немалом количестве присутствующие на балу представители законной власти или просто недоброжелатели.
- Бэллатрикс, а лучше вообще Бэлла, - улыбаясь самой что ни на есть лёгкой улыбкой, поправила она. – И можно без всех этих церемоний, просто – на ты. Ты все-таки мой племянник. Сын моей любимой и ненаглядной сестры, которую я просто не могла не поздравить с такой чудесной датой.
- А как же…. – я нервно оглянулся, боясь, что кто-нибудь пройдёт мимо, увидит нас или услышит разговор.
- Не бойся, я закрыла вход на аллею отталкивающими чарами, - пропела Бэллатрикс. – Я хочу с тобой поговорить….. по очень важному для тебя вопросу.
- Хорошо, - немного успокоившись, согласился я.
- Красивый парк создал твой отец. У Люциуса всегда был такой утонченный вкус, вот только эти ужасные павлины, которых я видела у фонтана…. – она ловко подхватила меня под локоть. – Ты ведь не против немного прогуляться вглубь?
- Павлинов подарил министр Фадж… - рассеяно отозвался я, позволяя тётке увлечь меня за собой.
- Ах, тот нелепый старичок, - сморщилась Бэллатрикс, и через мгновение засмеялась, заставив меня вздрогнуть. – Не бойся так. Здесь нас никто не услышит.
- О чем ты…хочешь со мной поговорить? – спросил я, стремясь перевести тему и быстрее разобраться, что, собственно, происходит.
- О самом важном, разумеется, - она понизила голос, придав ему таинственности. – Ты ведь хочешь войти в Круг Огня?
Я сумел не выдать своего удивления неожиданному повороту дела:
- Я задумывался об этом. Но…
- Но Люциус, конечно, категорически против этого? – сочувственно вздохнула Упивающаяся Смертью.
- Он…говорит что мне ещё рано, - на всякий случай попытался оправдаться я. – Но потом, когда я буду достаточно подготовлен….
- Зачем же ждать, Драко? – весело заметила тётка. – А Люциус, кажется, не слишком торопится готовить тебя, не так ли?
Я промолчал. Отрицать было бессмысленно.
- Нашему господину важен любой человек, который может принести ему ощутимую пользу, - сказала она. – Ты, единственный наследник рода Малфоев – и всей той власти, всех возможностей и привилегий, которыми обладает эта семья. Юноша с блестящим будущим, в которое – я верю, ты не прочь добавить военной славы. В скором времени это будет цениться очень высоко…
- Я знаю, - кивнул я.
- Я могу помочь тебе исполнить твоё желание, - снова зашептала Бэллатрикс.
- Каким же образом? – я коротко взглянул на неё, уже догадываясь, что она ответит, но не понимая, зачем ей это понадобилось. Что увидел во мне Салазар, я знал с его же собственных слов. Но одной из самых значимых приближенных Тёмного Лорда могло ли быть дело до мальчишки, пусть даже состоящего с ней в родстве? Увы, на этот вопрос ответа слова Бэллатрикс не дали.
- Я могу учить тебя. И потом – поручиться за тебя перед господином. Ты ведь знаешь, как это делается, или отец не рассказывает тебе ничего о правилах Круга?
- Я знаю про рекомендации, - поспешно ответил я. – Но… право же, не стоит беспокойства…
- Ах вот как? – она остановилась и убрала руку, мгновенно перестав улыбаться. – Быть может, сын Люциуса Малфоя не разделяет идеи Чистой Крови?
- Нет, нет, - возразил я, уловив в её голосе опасную нотку. – Я действительно хочу войти в Круг. Я просто имел ввиду, что хочу сделать это….без поручителя.
- По следам отца, по собственной воле и исключительно по ней? – слегка насмешливо произнесла Бэллатрикс, но, впрочем, расслабилась. – Что же, это твое право – следовать за фамильной гордостью и пренебрегать благоразумием.
Я моментально вспыхнул – успев поблагодарить собственную природу за то, что не краснею от волнения, но раньше, чем произнес вслух что-то связное, меня перебили:
- Ваше сиятельство согласно хотя бы на то, чтобы ему помогли освоить искусство Тёмных магов в совершенстве? – даже в слабом отсвете дальних огней я видел, что глаза Бэллатрикс смеются.
- Да, я был бы очень благодарен, - вежливо ответил я, подумав, что в принципе это было бы весьма неплохо – с учетом, каким опытом обладает стоящая передо мной женщина.
- У тебя ведь скоро каникулы?
- Да. Дней через десять.
- Тогда встретимся на них. И пожалуйста, сохрани наш разговор в тайне, хорошо? – она доверительно сжала мою руку.
- Хорошо, - согласился я.
Бэллатрикс растворилась в темноте парка, и больше я не видел её – ни в этот вечер, ни в последующие, пока продолжался бал.
.. Последнюю неделю перед каникулами я выдерживал с большим трудом. Расслабившись за несколько дней домашнего бала, я никак не мог толком настроиться на учебу – а между тем, преподаватели не собирались давать поблажек, несмотря на скорый отдых. Впрочем, мучился не я один. Грядущий СОВ висел над нашими головами как темномагическое проклятие. У многих начали сдавать нервы. Всеобщая растерянность, раздражение, участившиеся истерики на пустом месте еще больше усугубляли обстановку.
На меня, вдобавок, насела Амбридж – ей надоела волокита с до сих пор успешно скрывающимся кружком Поттера, и она уже настоятельно требовала с меня результатов. Последние, в свою очередь, зависели от решения Мариэтты.
С той творилось что-то невообразимое. Я уже не мог вспомнить, когда последний раз за эти дни у неё не тряслись губы. Были ли виноваты СОВ, или все тот же страх попасться вместе с остальными – в любом случае, чувствовала себя моя жертва все хуже и хуже. От нее осталась половина, под глазами залегли синяки, которые не помогали скрыть ни пудра, ни косметические заклятия, которые она тайком подновляла в каждый перерыв.
- Что тебя гложет? – спросил я однажды, отловив её на личный разговор. – Экзамены? Или все та же тема? Или что-то своё?
- Нет… - невпопад ответила она, и быстро заморгала. – То есть, да…. Экзамены и….
- Ну от СОВ никуда не деться, - я взял её руку и начал гладить по пальцам. – Не переживай, ты все сдашь. Это только кажется, что страшно. Экзамены у нас каждый год – а эти отличаются только тем, что присутствует комиссия.
- Если… - Мариэтта противно всхлипнула, - если вообще меня не исключат раньше!
- Я тебе уже говорил, что нужно сделать, - с укором произнес я. – Если ты честно во всем признаешься – тебя простят. Все совершают ошибки, но если человек умеет их признавать – это дорого стоит.
- А вдруг там на самом деле проклятие?! – воскликнула она.
- Вот поэтому, - я поморщился, - я и говорю тебе идти напрямую к профессору Амбридж. Подумай сама: какое-такое серьезное проклятие может наложить школьник, что его не снимет взрослый опытный маг? Хотя я вообще не думаю, что тебе что-то на самом деле грозит.
- Но Грэйнджер сказала….
- Что Грэйнджер сказала? – я раздраженно отпустил руку Мариэтты. – Кто, по твоему, накладывал это проклятие? Грязнокровка, которая не знает больше, чем написано в школьных учебниках? Великолепный Поттер, предел умений которого – «Акцио, метла»? Или этот рыжий недоумок Уизли?
- А может они меня проклянут, когда поймут, что я их сдала….
- О, поверь, - я хищно усмехнулся, - потом им будет не до этого.
- Ну… я не знаю…. – Мариэтта переминалась с ноги на ногу, и кусала губы.
- В конце концов. Чего ты больше боишься – исключения из школы – подумай, это насовсем, твою палочку сломают, и ты будешь жить как маггл, даже хуже – как изгой, - или какого-то призрачного проклятия, которого может быть вообще в природе не существует, а если и существует, то его с тебя моментально снимут?
- Да… Пожалуй, ты прав…..
- Ну что же. Решайся, - подбодрил я.
- Я не знаю….
- Ну хочешь, пойду с тобой? – расстроено всплеснув руками, предложил я. Мариэтта помедлила – и, наконец, не слишком уверено кивнула.
Я, чтобы не упустить момент, потащил её за собой.
- Всё будет хорошо, вот увидишь. Главное – не отступай. Решила – надо сделать, и быстрее, пока опять сомнения не закрались. Ты все расскажешь – и тебе сразу станет легче. И больше не надо будет переживать из-за этой проблемы…..
Так, уговаривая и убеждая, я довел Мариэтту до дверей кабинета Амбридж, и, не давая равенкловке опомниться, подтолкнул её внутрь.
- Добрый день, профессор Амбридж. У меня есть для вас новости, - с порога заявил я, не выпуская руки Мариэтты.
- Я слушаю тебя, Драко, - Амбридж расплылась в любезной улыбке, чтобы тут же нахмуриться при виде моей спутницы.
- Ну, точнее… - я легонько протолкнул Мариэтту вперёд, - новости есть у мисс Эджком… я думаю, вам они будут небезынтересны. Это касается… того самого вопроса.
Последнюю фразу я произнес с опаской, надеясь, что Амбридж поймет меня раньше, чем испугается Мариэтта. Профессор ЗОТИ и правда моментально сообразила, что к чему. Вернув любезнейшую из своих улыбок, она мягко приобняла дрожащую девушку за плечи, и повела к своему столу.
- Присаживайтесь, мисс Эджком. Хотите чаю, или сока? Не бойтесь. Соберитесь с мыслями, и расскажите мне, что привело вас сюда. Я ваш друг, вам не о чем переживать…..
Тяжело, не сразу, слово за слово Амбидж вытягивала из перепуганной Мариэтты подробности, а я, чтобы не мешать процессу, прохаживался вдоль стены кабинета, изучая многочисленных котят на розовых тарелочках, и прислушиваясь к разговору, в котором таки проскальзывали вещи, о которых я даже не догадывался. Так, название «Армия Дамблдора», существование списка участников и конкретные имена меня, естественно, нисколько не удивили. А вот что местом встреч была выбрана Выручай-комната – Хогвартский тайник, открывающийся людям произвольно, когда в нем есть необходимость, и содержащий в себе именно то, что они ищут в текущий момент, так же, как и несколько конкретных примеров, чему обучает своих подпевал Поттер, были, мягко говоря, неожиданными и любопытными сведениями.
- И когда же назначено ближайшее собрание? – Амбридж нетерпеливо прервала Мариэтту на середине очередной фразы. Та вдруг схватилась за щеку, словно у неё заболел зуб:
- Се.. сегодня… через час. Ах! – теперь уже Мариэтта закрыла все лицо руками. – Что происходит?!
- Через час. – повторила Амбридж. – Драко, вы все поняли? Позовите своих помощников. Пора положить конец этому… кружку поддерживающих Дамблдора. Подумать только! Столько времени, несмотря на все запреты….
Я удовлетворенно улыбнулся, и, предоставив выполнившую свое назначение Мариэтту дальнейшим расспросам Амбридж, отправился за Крэббом, Гойлом, Пэнси и прочими желающими помочь.
Через полтора часа («Армии Дамблдора» дали небольшую фору времени, чтобы она успела собраться полным составом) началась облава. Амбридж сказала, что Мариэтта сумела лишь примерно указать место, где на сей раз будет располагаться Выручай-комната, и наобещав нам море привилегий и благодарностей в случае успешной поимки участников «заговора», велела патрулировать третий этаж. Меня профессор ЗОТИ просила сопровождать её саму, на случай, если ей понадобится помощь.
- Важнее всех поймать Поттера, - сказала она. – Он зачинщик всех беспорядков. Если он попадется, остальные не посмеют больше идти против законной власти Министерства Магии над Хогвартсом.
В этот момент мимо нас, едва не сшибив нас с ног, пронеслись Чжо Чанг и Сьюзен Боунс.
- Драко! Это они! – воскликнула Амбридж, выхватывая палочку. – Готовьтесь, сейчас появятся остальные! Похоже, их предупредили – ну ничего, не уйдут!
- Я проверю тот конец коридора, - вызвался я, и направился в ту сторону, откуда появились Чанг и Боунс. И не зря. Через пару мгновений прямо из стены шагнул озирающийся по сторонам Поттер. Прежде, чем он успел меня заметить, я запрыгнул на подножку ближайшей стенной ниши, в которой оставалось место рядом с причудливой каменной вазой, и замер, держа палочку наготове.
Поттер, как и до него девушки, бросился со всех ног по коридору. Он промелькнул мимо моего укрытия, разумеется, не заметив меня, и так быстро, что я не успел среагировать вовремя, и был вынужден послать заклятие уже ему в спину. Зато после этого я издевательства ради замедлил время, чтобы понаблюдать, как медленно и красиво у Избранного подкашиваются ноги, и он летит физиономией в каменный пол.
- Всего лишь подсечка, - радостно сообщил я, спрыгивая на пол, пока незадачливый заговорщик пытался нашарить рукой отлетевшие при падении очки. – Профессор Амбридж, смотрите, кого я поймал!
- Он! – воскликнула Амбридж, поспешно подбежав к нам. – Великолепно, Драко! Пятьдесят баллов Слизерину за вашу неоценимую помощь в наведении порядка!
Она схватила Поттера за руку, несмотря на его вялые попытки сопротивления. - Ещё одна просьба, Драко. Узнайте, пожалуйста, у остальных, не поймали ли ещё кого. Если нет – пусть ищут тех, кто тяжело дышит. А вы, Поттер, идете со мной к директору! Немедленно!
- Хорошо, профессор, - усмехнулся я, глядя, как она едва ли не волоком тащит теперь-не-очень-выжившего-мальчика по коридору. Веселье только начиналось.
Торжества и ликования от совершившейся мести мне и так хватало. Но события получили куда больший резонанс, чем я мог ожидать. С одной стороны, мои надежды не оправдались (Поттера и остальных не исключили из Хогвартса за неимением доказательств – странно, но слов Мариэтты и списка вдруг оказалось недостаточно), с другой – ещё не известно, не было ли случившееся на самом деле большим удовлетворением, чем если бы они исполнились.
На следующий день школу потрясло известие о бегстве Дамблдора и назначении Долорес Амбридж новым директором. Причины случившегося называли разные – никто ничего не знал достоверно, но в целом картина складывалась примерно такая: Министерство, раскрыв тайную школьную организацию, возглавляемую прежним директором, получило неоспоримые доказательства того, что Дамблдор готовил мятеж против существующей власти. Когда история выплыла на поверхность, ему пришлось бежать от пришедших его арестовывать законников.
Хогвартс захлестнула волна негодования. Одни не хотели верить в «клевету», другие, напротив, кипели против Дамблдора и всецело поддерживали нового директора. Увы, вторых было гораздо меньше – в своей школе старый маг имел огромное влияние. Возможно, именно поэтому исключить членов тайной организации не удалось. Но Амбридж нашла на них другую управу.
На следующий день после бесславного разоблачения Армии Дамблдора новая директор собрала слизеринцев, и объявила, что в школе создается орган студенческого самоуправления – Инспекционная Бригада поддержки Министерства Магии. Мне, Пэнси и прочим, кто помогал Амбридж до сих пор, места в ней доставались по умолчанию, и в качестве особой привилегии мы получали почти неограниченную власть над остальными студентами – разве что, не могли решать вопросы об исключении.
Другие могли предлагать свои кандидатуры, чтобы так же войти в Бригаду, и при наличии должных качеств и безупречной биографии (членам Армии Дамблдора, разумеется, ход туда был закрыт – кроме того, нас особенно просили присмотреть за ними) имели шанс на удовлетворение своего желания.
Каждому из членов Бригады на мантию прикрепили значок с буквой «И», после чего мы отправились патрулировать школу – а на самом деле, развлекаться, и удовлетворять свою досаду на то, что несмотря на все старания, извечных врагов из школы не исключили.
В тот день Гриффиндор лишился большей половины нажитых почти за год баллов. Поначалу мы штрафовали их за дело: те всеми силами бунтовали против произошедшего, и наводить порядок было необходимо. Но, разумеется, мало кто, включая меня, смог отказать себе в удовольствии снять пару десятков баллов с давних недругов просто за то, что нам не нравились их физиономии. Что было особенно приятно, сделать с этим наши жертвы не могли практически ничего.
Впрочем, они попытались – устроив в школе настоящие беспорядки.
К вечеру на одном из школьных этажей началось светопреставление. Там что-то взрывалось, полыхало, летали хвостатые фейерверки, а на стенах проявлялись ругательные надписи. Амбридж, взяв себе в помощь только Филча, лично пыталась навести порядок – но от любых заклинаний фейерверки и шутихи только множились, и вскоре заполнили половину школы.
Инспекционная Бригада, к которой директор пока не обращалась, предусмотрительно не совалась в самое пекло, продолжая отлавливать отдельных нарушителей, и между прочим пытаясь выяснить, кто стоит за устроенным кавардаком.
Увы, долго оставаться в стороне нам не удалось. На следующий день фейерверки пропали – но школа не переставала бурлить. Первоначальная эйфория довольно быстро сменилась сомнением, насколько полученные привилегии стоят тех проблем, которые теперь приходилось решать Бригаде. Амбридж, замучившаяся бегать по школе в целях наведения порядка (а учителя даже не пытались её поддерживать), начала срываться уже на нас. Особенно её взбесило неожиданное исчезновение Монтегю – члена Инспекционной Бригады, и капитана квиддичной сборной. Разумеется, его моментально начали искать – но слизеринец будто сквозь землю провалился, и пару суток о нём не было ни слуху, ни духу. Затем так же неожиданно он нашёлся – в весьма щепетильном положении, а именно, застрявшим в туалетной кабинке на четвертом этаже. Только совместными стараниями Амбридж и профессора Снейпа, которого пришлось позвать на помощь, несчастного капитана освободили. Он был в состоянии произнести всего несколько слов: «Они…. Напали… Исчезательный шкаф…. Косой переулок… а потом оказался здесь…»
- Драко, будьте добры, проводите его в больничное крыло, - раздраженно велел Снейп, понимая, что больше толку от Монтегю сейчас не добьется. – Если нужно, возьмите Крэбба и Гойла в помощь.
- Ничего, я сам справлюсь, - отмахнулся я, и, на всякий случай не давая насквозь промокшему Монтегю опираться на меня, пошёл вместе с ним к мадам Помфри.
- Просто сильный шок, - сказала врач, осмотрев пострадавшего. – Я оставлю его в больнице – ему необходим регулярный прием успокаивающих зелий.
- Хорошо, - я поднялся. – Тогда я пойду. До свидания.
- До свидания, Драко, - не глядя на меня, бросила Помфри.
Я уже было намеревался выйти из её кабинета, как вдруг открылась дверь, ведущая в больничную палату, и на пороге появилась никто иная, как Мариэтта Эджком. Я взглянул на неё – и едва не открыл рот от удивления. Я не видел равенкловку с того момента, как оставил её в кабинете Амбридж. Знал, что она почему-то находится в больнице, но не собирался даже интересоваться, что с ней произошло.
Синяки под глазами и худоба её начали немного проходить – лечение видимо шло на пользу. Но при этом все лицо девушки покрылось безобразными прыщами, немыслимым образом складывающимися в слово «ябеда».
Я понял, что пресловутое «проклятие Грэйнджер» действительно существовало. Увы, деваться уже было некуда – Мариэтта стояла прямо передо мной.
Я ожидал чего угодно: упреков, ярости, слез, обвинений, попыток выцарапать мне глаза, но…
- Милочка, куда же вы собрались? – всплеснула руками мадам Помфри. – Вам нельзя было снимать компресс так рано! Вы ведь не хотите, чтобы ваше лицо было испорчено на всю жизнь?
Стеклянными, лишенными всякого выражения глазами, Мариэтта посмотрела куда-то сквозь меня, медленно повернулась и удалилась обратно в палату.
- Что это с ней? – тихо спросил я.
- Не могу сказать точно, - вздохнула Помфри. – Какое-то заклятие, возможно, наложение нескольких. Это всегда даёт непредсказуемый результат…
- А она сама ничего не рассказывала?
- Нет. Бедняжка повредилась в памяти. Она помнит лишь короткие отрывки собственной жизни, - пояснила врач. – Если мне не удастся добиться улучшения в ближайшую неделю, её придется отправлять на лечение в больницу Святого Мунго….. знала бы я, кто делает такое с детьми – или своими сокурсниками…. Нет, все-таки, тут явно замешаны взрослые.
- Понятно…. – я задумался. – Ну что же, я пойду. До свидания.
- До свидания, Драко.
Судя по всему, мне повезло. Взгляд Мариэтты был таким, словно меня она видела впервые в жизни – что меня более чем устраивало, избавляя от необходимости объясняться с несостоявшейся любовницей. Не желая пробуждать воспоминания о себе, я больше не появлялся в больничном крыле. А еще через пару дней начались каникулы.
…Бэллатрикс одобрительно улыбнулась, когда домовик, в которого угодило моё заклятье, отлетел на пару метров, скорчился и еле слышно заскулил, не в силах подняться. Отца не было дома, и она всерьез взялась за меня, заставляя отрабатывать боевые заклятия на эльфах. Сдержанные похвалы Пожирательницы ободряли меня, хотя сам процесс был не слишком приятен – приходилось раз за разом давить в себе невольную жалость к ни в чем не повинным безвольным созданиям. Но, решив, что приобретаемые мною навыки гораздо важнее скуления прислуги, я и не думал возражать вслух, тем более, что Бэллатрикс показывала мне довольно интересные приемы.
Отцу я, разумеется, ничего не рассказывал о своем договоре с тёткой, а вот с мамой поделился. Она попыталась было меня отговорить – но вошла Бэллатрикс, и принялась убеждать сестру в необходимости подтянуть мои умения до достаточного уровня.
- Цисси, дорогая моя, ты же понимаешь, какие сейчас времена, - говорила Бэллатрикс, поглаживая маму по плечу. – Драко может понадобиться отстаивать и себя, и тебя – мало ли, что может случиться. Да и какой, в конце концов, вред принесли кому-то полезные умения?
Я бросил на нее быстрый взгляд. Разумеется, ни я, ни она речь о моем вступлении в Круг не заводили. Мама вздохнула:
- Хорошо. Но почему это следует держать в тайне от Люциуса?
- Не при Драко, дорогая, - Бэллатрикс незаметно подмигнула мне.
Мама больше не поднимала этот разговор, а уроки продолжались.
- Ну что же, - сказала Бэллатрикс однажды. – С простой боевой магией тебе не хватает навыков живого поединка, но это поправимо. Полагаю, нам стоит перейти к Непростительным. Насколько ты знаком с ними?
- Меня учили, - сказал я, стараясь не смотреть на затихшего и неподвижного домовика.
- Ты применял их когда-нибудь на живых существах? – спросила Бэллатрикс.
- Да… на животных…. И один раз на человеке. Империо, - признался я.
- Успешно? – подняла брови тётка.
- Насколько я помню, да, - я усмехнулся.
- Ну фестрал с ним, с Империо, это территория Люциуса, - заявила Бэллатрикс, - я больше люблю два оставшихся. Как у тебя обстоят дела, скажем… с Круцио?
Я поморщился – пыточное заклятие я знал только теоретически. Отец не видел необходимости применять его на живых существах даже ради учебы.
- Знаю принцип.
- Ах, это упущение твоих учителей, - посетовала Пожирательница, доставая палочку. – Это заклинание обязательно должно быть в арсенале Упивающегося Смертью. Информация – вот что нужно нашему господину. А чтобы её добыть, не всегда помогает умение вести светские беседы…. Идем со мной.
Она повела меня вглубь парка. Там, на небольшой полянке, прислонившись спиной к дереву, сидел пожилой человек. Одежда на нём была изрядно потрепана, а на лице запеклась кровь. Взгляд человека рассеяно блуждал, не фокусируясь ни на чем конкретном.
- Кто это? – удивленно спросил я. Ответ изумил меня ещё больше:
- Маггл. Просто маггл. Он послужит нам… наглядным пособием.
У меня неприятно засосало под ложечкой, когда я понял, что сейчас произойдёт. А Бэллатрикс невозмутимо нацелила палочку на «пособие», сняла с него чары связывания и рассеянности, и произнесла:
- Круцио.
Человек страшно закричал, корчась на земле и царапая её руками. Моё сердце бешено заколотилось – смотреть на это было нелегко. Я заставил себя перевести взгляд на Бэллатрикс.
- Силентио, - поморщившись, произнесла она. Человек замер – действие Круцио тоже спало – и, тяжело дыша, остался лежать на земле. – Всё очень просто. На первых порах тебе очень поможет желание причинить боль. Потом это будет получаться само собой. Вот так – замахиваешься, и… Круцио!
Я зажмурил глаза, когда увидел, как заблестел её взгляд, а на лице отразилось подобие восторга при виде извивающегося в полной тишине старика. Не знаю, сколько это продолжалось.
- Теперь твоя очередь, Драко, - чуть охрипший голос Бэллатрикс вывел меня из оцепенения.
Я достал палочку, и почувствовал, как дрожит моя рука.
- Я… не уверен….
- Не бойся, - нетерпеливо поторопила она. – Это же так просто.
- Но…. Отец не будет рад тому, что на территории поместья оказался маггл! – запротестовал я, оттягивая время.
- Пустяки, - отмахнулась Бэллатрикс. – К тому моменту, как он вернется, я избавлюсь от трупа.
Она захохотала.
- Трупа? – переспросил я.
- Ну а как ты думаешь, сколько Круцио подряд в состоянии выдержать неподготовленный человек? – просто удивилась тётка. – В случае твоего успеха – еще раз пять-семь. Давай же.
Я поднял палочку… и снова опустил.
- В чем дело? – раздраженно спросила Бэллатрикс.
- Не…все в порядке… Сейчас.
История повторилась. Как будто что-то внутри меня удерживало руку, и сковывало язык, не позволяя произнести заклятие. Распростертый на земле человек повернул голову – измученный взгляд влажных от выступивших слез глаз встретился с моим. Старик что-то беззвучно произнес одними губами, продолжая неотрывно смотреть на меня.
- Драко, долго ты ещё будешь тянуть? – Бэллатрикс начинала злиться. – Это маггл. Просто ничтожный, вонючий маггл. Ты хочешь быть Упивающимся Смертью, или нет?
Я кивнул.
- Тогда перестань изображать вселенскую чувствительность!
- Я ничего не изображаю! – возмутился я, замахиваясь палочкой… и снова опуская её, не произнеся заклятие.
- Ты будешь меня слушаться, или мне поучить тебя самого? – Бэллатрикс в гневе ткнула в меня собственной палочкой. Меня затрясло – я вдруг понял, что она вполне готова осуществить свою угрозу, и это подействовало.
- Кру…цио! – выкрикнул я, услышав, как сорвался мой собственный голос. Из палочки высыпалось несколько искр, я с ужасом уставился на лежащего человека, не понимая, что заклятия не получилось, и с ним ничего не происходит.
Бэллатрикс отвесила мне звонкую оплеуху.
- Приди в себя! Соберись! Или мне на тебе самом применить Круцио для наглядности?!
- Попробуй, - внезапно раздался голос отца, - и я помогу разнообразить твой арсенал пыточных на твоем же опыте!
Мы с Бэллатрикс одновременно обернулись. Отец быстрым шагом шёл к нам.
- Соблаговоли обьяснить, что здесь происходит, - с плохо сдерживаемым бешенством обратился он к Бэллатрикс.
Смесь не успевшего пройти раздражения и нынешнего изумления сменилась на лице Пожирательницы насмешливо-любезной улыбкой. Не знаю, насколько планы тётки сорвало появление отца, но, во всяком случае, показывать виду, что что-то не так, она не собиралась. О том, что она все же растеряна, я догадался лишь по неловкой попытке потрепать меня по волосам – разумеется, я отшатнулся.
- Люциус.. – протянула Бэллатрикс. - Ты так рано сегодня! А я решила проверить навыки моего племянника….
- И что же за навыки ты надеешься обнаружить у Драко? – спросил отец, глядя на беззвучно рыдающего старика-маггла.
- Навыки боевой магии, - невозмутимо заявила Бэллатрикс. – Необходимые… - она вдруг закашлялась, неуловимо напомнив этим привычку Амбридж, - …сыну действующего Пожирателя Смерти.
- Конечно, - кивнул отец. - Драко совершенно необходимо пытать полуживого маггла в саду родового поместья. Темный Лорд, Пожиратели Смерти и их родственники исключительно этим и занимаются. Миссия у нас такая, да, сестричка?
Он снова кинул взгляд на маггла, и извлек палочку из трости. Короткое движение – и маггл сел на земле, затем прислонился к дереву, и то ли потерял сознание, то ли уснул.
Бэллатрикс злобно сощурилась, растеряв любезность:
- На твоем месте, Люциус, я бы задумалась о том, что твой наследник не способен даже произнести это заклятие. Изнеженность может сослужить дурную службу в жизни.
- На моем месте нахожусь я сам. И я рад, что заклятье не удалось. Жизнь не достаточно трепала Драко, чтобы он упивался мыслью о причинении кому-то боли. Впрочем, - Люциус скривил губы и произнес то ли ядовито, то ли с горечью, - может быть, я и ошибаюсь. Похоже, о жизни сына я знаю крайне мало. Браво, Драко. Пытать маггла в саду и почти нарваться на Круцио от тетки - это явный творческий успех.
Бэллатрикс захохотала:
- Что ж, я, пожалуй, предоставлю вам возможность больше узнать друг о друге наедине, - она насмешливо присела в глубоком реверансе. А когда поднялась, то улыбка моментально превратилась в хищный оскал: - Твое право держать сына под теплым крылышком, пряча его от всего мира и….. Но только не играй с огнем, братик. Повелитель этого очень не любит.... До встречи.
Она развернулась, и пошла прочь от нас. Отец промолчал, позволяя ей уйти.
Я стоял, чувствуя, как испуганный трепет в моей груди перерастает в желание сорвать на ком-нибудь зло. Отец молчал, не глядя на меня, и наконец я не выдержал:
- Она предложила потренировать меня в боевой магии. Я согласился.
Он продолжал смотреть на все-таки спящего маггла, не оборачиваясь ко мне.
- Я вижу. После изучения со мной и с твоим крёстным способов ведения магических дуэлей, принципов работы ранящих и смертельных заклятий, самое достойное применение твоих сил - это борьба со стариками-магглами. Поздравляю. Такими темпами ты скоро будешь грозой немагического мира.
- Не понимаю, что тебе не нравится? – с вызовом вскинулся я. - Я выполняю то, что мне велит учащий меня маг. Ты ведь перестал учить меня боевой магии - боишься, что сбегу в Пожиратели?
Я нарывался специально, уже даже не пугаясь собственной дерзости. Мне вдруг стало абсолютно все равно, как отреагирует отец – мне хотелось, наконец, высказать все наболевшее, а скользящие в его речи насмешки только придавали мне злой смелости.
- Я попрошу Бэллу, чтобы она не просила тебя прыгать с крыши особняка, раз ты так бездумно выполняешь все её команды, - в очередной раз хлестнули меня слова.
Я сощурил глаза, и заговорил, постепенно переходя на крик:
- Это ты считаешь, что я никогда не думаю. Она права - тебя бы устроил изнеженный тихий ребёнок, вечно прячущийся за юбкой матери, не так ли? И чтобы не смел перечить тебе, да?!
- О, разумеется! – прервал меня отец. Его тон, напротив, становился спокойнее по мере приближения к концу высказывания. – И именно поэтому я всегда предоставлял тебе свободу выбора и принятия решений, а так же поддерживал увлечение любыми боевыми искусствами. Итак. Ты считаешь, что поступаешь правильно? Тайное обучение любви к пыткам у, мягко говоря, неуравновешенной особы, - это то, чего ты хотел?
- Где она, твоя свобода действий, когда я не могу сам принимать решения? – злился я, понимая, что меня опять оскорбляют, и не желая вслушиваться в подробности. - А если попытаюсь, ты тысячу раз их высмеешь и оспоришь? И как ты предлагаешь ещё мне учиться, как не втайне, если любая просьба к тебе на эту тему тобою расценивается как преступление?! Нет уж, отец. С меня хватит. Я не домовый эльф, чтобы мною распоряжались, как собственностью!
- Я не распоряжался тобой никогда и не сделаю этого впредь. Можешь добиваться принятия в Круг. Лорду я выскажу то же мнение, которое ты знаешь: что среди Пожирателей тебе не место, - отрезал отец. - Пока ты склонен считать, что я обращаюсь с тобой как с домовым эльфом - никакого моего вмешательства в твою жизнь отныне не будет вовсе. Даю слово.
- Отлично, то есть ты собираешься мешать мне всеми доступными способами, так?! – взвился я, уже не в силах остановиться.
- Интересно, что ты считаешь недоступным для меня, - усмехнулся отец. - Нет. Я собираюсь только ответить на вопрос, который, благодаря стараниям твоей тётки, несомненно будет мне задан Лордом. Впрочем, отчасти ты действительно подневолен. Только одна загвоздка: я здесь неповинен. Ты ищешь, кто будет за тебя ходатайствовать перед Темным Лордом, скандалишь с тем, кто будет это ходатайство критиковать – в итоге твое дело и впрямь будут решать без тебя, ты этого добился. Я рассказывал тебе: мое вступление в Круг оговаривалось непосредственно между Лордом и мной. И мой отец, будь он даже против, не смог бы мне помешать. Ты делаешь все, чтобы стать марионеткой в игре Бэллы против меня.
Я задохнулся от возмущения. От обиды на то, что отец ещё и подумал, будто я еще и выпрашиваю чьей-нибудь протекции на вступление в Круг, да и вообще на все в целом, у меня все поплыло перед глазами, и захотелось сделать что-нибудь очень, очень, очень значимое, злое, и такое, что докажет отцу всю серьезность ситуации.
- Что ты вообще про меня знаешь?! - закричал я, чувствуя, что на глаза наворачиваются едва ощутимые слезы досады. - Хочешь, спроси у Бэллы, она подтвердит! Да, она мне предложила протекцию перед Лордом, но я отказался, согласившись только на обучение! Потому что ты меня не учишь! Потому что ты один раз решил, что я маленький глупый ребенок, которому в жизни нужны только дорогие игрушки! и ты знать не хочешь, что я уже взрослый человек, со своими интересами и потребностями! Ты вообще ничего про меня не знаешь! Чем я живу, что я делаю, что я умею - тебя это не интересует, ты слышишь только самого себя! Интересно, если я уйду из дома, это тебя убедит, что я способен сам управлять своей жизнью?!
Я замолчал, глядя на отца и отчаянно желая, чтобы мой взгляд прожёг в нем дырку.
Отец молчал. Лицо его стало подчеркнуто спокойным, а голос, когда он, наконец, заговорил, ровным:
- Я знаю, что ты способен жить самостоятельно. Твоя жизнь всегда принадлежит только тебе одному, никто не имеет право управлять ею за тебя. Я лишь не могу допустить, чтобы ты погубил себя, ввязавшись сейчас в войну. Чем ты занимаешься в настоящее время, чем увлечен - я действительно не знаю. Но ведь ты ничего не говоришь мне. Выспрашивать, узнавать обманом или силой я считаю себя не вправе. Не знаю, когда я успел стать тебе чужим человеком. Похоже, я упустил время для вопросов.
- Ввяжусь в то, во что сочту нужным, - словно выплюнул я, ни разу не доверяя его словам, и снова видя в них издевательства и упреки.
- Того, что может дать тебе место одного из самых юных солдат Лорда - слишком мало для тебя, - продолжал тем временем отец, видимо, все же надеясь, что я услышу. - Зато ты можешь отдать Кругу жизнь. А это - неизмеримо больше, чем я готов пожертвовать делу Пожирателей. Чем я готов пожертвовать чему-либо вообще. Я знаю, что ты меня не услышишь. Видно, твое убеждение, что я враг тебе - неизменно. Но я своего решения так же не изменю.
- Не изменишь. Отлично! – воскликнул я. - Я и не сомневался. И не надо! И вот еще что. Я возвращаюсь в школу, и не нужны мне твои заботы, деньги, и твой дом тоже. Ты слишком дорого за них просишь.
Затем я демонстративно развернулся на каблуках, и решительно направился к дому, в полной готовности собрать вещи, и бежать куда угодно и жить как угодно, лишь бы подальше от отца.
- Это твой дом, Драко. И он всегда будет твоим. А со мной ты в нем можешь не встречаться, - прозвучало мне вслед, но я и не подумал оглянуться.
Крах
Родовой замок Салазара. Хогвартс. Министерство магии. Июнь, 5й курс.
- Двенадцать человек? Не слишком ли много для одного Пророчества и одного мальчишки? – светло-голубой на ярком солнце взгляд наставника был устремлен куда-то вдаль, сквозь расстояния между невысокими башенками замковой стены, на укрытый дымкой горизонт.
- Я не могу упустить такой шанс, - голос Тёмного Лорда мог бы быть голосом змеи, приготовившейся к нападению – если бы она умела воспроизводить не только шипящие звуки парселтанга. – К тому же я не знаю, сколько теперь известно Дамблдору – уж он-то поверит мальчишке, что бы там ни было, а я не могу отследить, сколько раз тот видел моими глазами за последние месяцы.
- Забавно, если благодаря вашей мысленной связи Гарри Поттер теперь знает обо мне, - собеседник вдруг усмехнулся.
- Достаточно ли этой мысли, чтобы убедить тебя, Скорпиус? – вкрадчиво спросил Лорд. – Мальчишку надо уничтожить.
Тот, кого назвали Скорпиусом, лишь равнодушно пожал плечами:
- Ты знаешь моё мнение, Том. Стоит ли повторять вопрос, ответ на который звучал уже не раз? Моё существование и так не секрет для кое-кто на той стороне, и тебе это известно не хуже меня. Однако до сих пор тебя не слишком беспокоил этот факт.
Лорд проигнорировал фразу, отвлекшись на огромную змею. Нагайна, до сих пор дремавшая у ног хозяина, подняла плоскую голову, словно впервые заметив второго участника беседы.
- Ты едва ли не единственный, кто выдерживает столь близкое общество Нагайны, - с усмешкой заметил хозяин Круга Огня.
- Из присутствующих здесь змею я боялся бы в последнюю очередь, - улыбнулся Скорпиус, вдыхая дым сигареты. Ветерок снес табачное облачко прямо на Нагайну, и та, с шипением мотнув головой, предпочла снова свернуться в ровные живые кольца. – С твоего позволения, если мы закончили с основными делами, я перейду к разговору о моем преемнике.
- Внимательно слушаю тебя, - алый цвет глаз Лорда потемнел до кровавого. – Итак, его имя?...
- Драко Малфой.
На мгновение повисла тишина. Справившись с неподдельным изумлением, Лорд недобро сощурил глаза:
- Ты… - выдохнул он, - ..снова?
- Помилуй, Том, ему всего пятнадцать лет, - уже открыто засмеялся Скорпиус. – Но, несмотря на это, он единственный временной маг, кроме меня, из ныне живущих. И, что немаловажно, он на нашей стороне. Или, быть может, ты намерен дождаться, пока этот талант обернётся против нас, и продолжить войну с детьми?
- Ты не оставляешь мне выбора.
Скорпиус снова затянулся сигаретой.
- Тебе не придётся принимать его в Ближний Круг раньше, чем это потребуется. Но если со мной что-то случится, я не смогу напомнить тебе об этом. Поэтому я хочу, чтобы ты дал согласие сейчас.
- Я дам тебе его, - ответил Лорд. – Я не могу сказать, что рад твоему выбору, но ты вправе сам подыскивать себе учеников. И все-таки, прежде, чем я отвечу, позволь задать тебе один вопрос.
- Я слушаю тебя, Том.
- Должен ли я понимать твои слова так, что Люциусу вновь известно все?
Скорпиус медленно отвернулся к стене, и тяжело оперся о неё руками.
- Нет. Я не изменяю своих решений. Отец Драко не знает ничего. И это останется так.
Уловив настроение хозяина, Нагайна зашевелилась. Рука повелителя Огненного Круга коснулась вновь поднявшейся головы змеи, вынуждая её убраться. Отвернувшийся собеседник, однако, ничего этого не заметил.
…Последний месяц перед экзаменами был абсолютно сумасшедшим. Учеба превратилась в безудержную гонку, и даже когда профессора перешли к повторению всего пройденного нами и необходимого для сдачи СОВ и перестали давать домашние задания, это никого не спасло. Учить все равно приходилось много, и вскоре стало легко вычислять пятикурсников по совершенно затравленному, всклокоченному виду, стопкам учебников, которыми они ухитрялись обкладываться даже за едой, и бесконечным нервным вопросам «А вы не помните, в каком году в исторических летописях было впервые описано действие данного заклятия?», «А в это зелье точно можно добавлять толченый корень мандрагоры в пропорции пять к одному для получения сходного результата?», и тому подобным.
Вдобавок ко всему этому нас заставили определяться с будущей профессией (от этого выбора зависел набор обязательных предметов на оставшиеся два года учебы). Весь Хогвартс был завален буклетами и рекламными программками, расписывавшими (иногда в голос) прелести той или иной трудовой деятельности.
Конечно, по большому счету нужды в карьере и профессии у меня не было – но наша либеральная образовательная система отказа от определения профориентации пятикурсников не предполагала ни в каких случаях. (И кстати, среди буклетов попадались те, что зазывали в Аврорат, но почему-то не обнаружилось ни одного с пометкой «Хотите стать первым тайным советником Тёмного Лорда?» Странно, неправда ли?) Подумав, сам я выбрал международные отношения, или, проще говоря, путь дипломата, сочтя, что эти навыки будут мне полезны и по жизни, и в Круге Огня, и вообще где угодно, в особенности, если однажды мне и правда придется занять место Салазара.
Учеба учебой, а конкретно членам Инспекционной Бригады на голову свалилось втрое больше проблем, чем всем остальным. Весна, постоянная нервозность, и все события последнего года привели к тому, что студенты словно с цепи сорвались, упорно и верно превращая школу в отделение для особо буйных душевнобольных больницы Святого Мунго.
Началось все с того, что в один прекрасный день на шестом этаже раздался такой шум льющейся воды, словно туда нахлынуло полноценное цунами. Истерические вопли находившихся в то время поблизости от источника шума дополнили картину. Я с ещё тремя членами Бригады, проклиная все на свете и в первую очередь собственный идиотский выбор, из-за которого теперь мы сбивались с ног, пытаясь привести в порядок вверенную Амбридж школу, бросились туда.
Вбежав на этаж, мы были вынуждены резко затормозить. Мне на мгновение показалось, что я вернулся в памятное начало зимы четвертого курса во владения Леоны де ла Соны: посреди школьного коридора, от стены до стены, на всю длину раскинулось самое, что ни на есть, настоящее болото – с тиной, лягушками и камышами. По выступающим из воды кочкам прыгали не успевшие вовремя убежать с заболачиваемой территории студенты, кое кто уже ухитрился оступиться, рухнуть в воду, и с ног до головы вымазаться зеленой ряской.
Не сдержавшись, я выдал очень некуртуазную французскую тираду – к счастью, её мало кто понял.
- Откуда здесь это?... – тупо спросил Гойл, таращась на невиданное зрелище.
- Если бы я знал, - поморщился я.
В этот момент с противоположного конца болота донеслись крики и звуки возни.
- Туда, - скомандовал я, поняв, что разглядывать что-либо совершенно бесполезно, и первым побежал обратно на лестницу, чтобы вернуться на шестой этаж с другой стороны.
На пятом нас поймала Амбридж. Запыхавшись от бега, мы пытались объяснить про болото, но директор ничего не поняла. Махнув рукой, мы продолжили путь, и Амбридж поспешила за нами.
Из-за этой задержки мы пришли, когда уже все кончилось. Двое семикурсников из Инспекционной бригады – одним из них был Вилл Ардиллус, благодаря которому меня увлекла светлая идея стать анимагом – конвоировали братьев-близнецов Уизли.
- Вот зачинщики. Мы поймали их, - сообщил Вилл, указывая на странно спокойных пленников.
- Вниз их, - распорядилась Амбридж. – Там поговорим.
…Посмотреть на наказание виновных собралась вся школа, образовав в холле широкий живой круг, в центре которого оказались Амбридж и двое Уизли. Последние не пытались ни отрицать свою вину, ни оправдываться, несмотря на все обвинения директора, и радостно оскалившегося Филча, прыгавшего вокруг с неподписанным документом, разрешающим телесные наказания.
- Это они! Это они! Я вспомнил! – раздался голос прямо у меня над ухом. Я оглянулся – рядом стоял Монтегю. С тех пор, как мы обнаружили его в злосчастном туалете, бывший капитан квиддичной сборной не произнес еще ни одного связного предложения. Он и сейчас выглядел безумным, но на сей раз, по крайней мере, можно было понять, что он пытается сказать. – Исчезательный шкаф… Они засунули меня в Исчезательный шкаф… И я оказался в лавке Борджина! Они! Уизли!
- Какой Исчезательный шкаф? Какой Борджин? – не понял я. Но Монтегю продолжал болтать то же самое, не обращая внимания на вопросы. Я махнул рукой, и начал дальше следить за близнецами, которые с каждой минутой казались мне все более подозрительными.
- Что-то здесь не так, - не выдержав, шепнул я Пэнси и двоим приятелям. Выходками близнецы Уизли были знамениты на всю школу не хуже полтергейста Пивза – который, кстати, болтался неподалёку. – По-моему, у них есть какой-то козырь в рукаве. Пойдём-ка поближе.
Увы, мы не успели сделать и нескольких шагов, как опасения оправдались.
– Джордж, тебе не кажется, что мы слишком много времени потратили на эту школу? – весело заявил один из близнецов другому.
- Кажется, - согласился тот.
Затем, раньше, чем кто-то что-то сообразил, они достали палочки, призвали свои мётлы, в мгновение ока вскочили на них и взвились под потолок прямо над головой лишившейся от удивления дара речи Амбридж.
Пэнси рядом со мной выхватила палочку.
- Надо сбить их!
- Оставь, - отмахнулся я. – Все равно отсюда не долетит.
- Прощайте все, мы больше не вернемся! - выкрикнули близнецы, совершая почётный круг под потолком. – Если будете скучать, навещайте наш магазинчик в Косом переулке – «Удивительные Уловки Уизли»! А ты, Пивз, - обратились они к полтергейсту, - Остаешься здесь за старшего!
Полтергейст издал торжествующий вопль, а близнецы, круто развернувшись, вылетели в парадную дверь.
После этого случая обстановка в школе стала совершенно невыносимой. Бегство Уизли вдохновило на бунтарские настроения всех, кого могло, а слизеринцы сбились с ног, выполняя распоряжения директора. К тому же им самим объявили войну (точнее, она в очередной раз обострилась), хотя особых успехов в ней противники не добились. За все время пострадал только один член Инспекционной Бригады, и ещё один раз, когда я, разозлившись на Пэнси, тайком наколдовал ей маленькие рожки, мне удалось свалить вину на гриффиндорцев.
Признаться, Амбридж было жаль – против неё восстала большая часть школы и все учителя, а Бригада не то чтобы старалась усердствовать в помощи больше, чем об этом просила директор. В итоге я махнул на все рукой, и занялся своими делами, которых, благо, было более чем достаточно. На территории факультета Слизерин все было в порядке, и я предпочитал не покидать её без особой на то необходимости.
Так пролетело время до экзаменов.
Как я сдавал СОВ, я помню очень плохо. В памяти остались шедшие почти подряд зачетные часы, сияющее летнее солнце, которое мешало на письменных экзаменах, прокрадываясь в класс и слепя глаза, длинные столы, за которыми сидела допрашивающая студентов комиссия…. СОВы не были сложными сами по себе, но нелегко было выдерживать постоянное нервное напряжение.
Разумеется, на время экзаменов школьные беспорядки утихли сами собой. Но теперь не собиралась сдаваться Амбридж. Не получив от учителей поддержки в нужный момент, она в свою очередь начала открытое противостояние, в результате которого таки добилась смещения Хагрида – и добилась бы его ареста, если бы не вмешалась Макгонагалл, и лесничему не удалось бы скрыться от работников Министерства. Самой Макгонагалл, впрочем, тоже досталось – когда Хагрид оказал сопротивление, министерским магам пришлось использовать боевые заклятия, и пара из них случайно угодила в гриффиндорского декана, в результате чего последнюю спешным порядком отправили на лечение в Лондон.
Наконец, наступил день последнего экзамена – истории магии. Мне достался невыносимо скучный и длинный билет, который мне никак не удавалось записать так, чтобы текст был читаемым. Дописывая последнюю строку, я чувствовал невероятное облегчение – через несколько минут закончится все это, эти экзамены, этот год, а через несколько дней я наконец-то вернусь в Мэнор, и гори весь Хогвартс магическим пламенем до самого сентября.
Вдруг, сидевший на несколько парт впереди меня Поттер с диким криком повалился на пол. Разумеется, к нему сразу же бросились экзаменаторы, а половина класса повскакивала со своих мест.
- Всё хорошо, все в порядке, - успокаивающе заговорила председатель экзаменационной комиссии, пока Поттера поднимали на ноги. – Это просто обморок. Пишите, у вас осталось десять минут!
Это подействовало – все уткнулись в свои билеты.
- Похоже, у него опять начались видения, - сообщила мне Пэнси после экзамена. – Когда его выводили, я слышала, как он шептал… в общем… имя Тёмного Лорда, и как будто умолял кого-то не трогать.
- Вот как? – я сладко потянул руки, скинув сумку с учебниками на подоконник. – Ну и фестрал с ним, пусть дальше бредит. Не могу поверить, Пэнси – мы наконец свободны!
- Да, но только теперь до самого июля придётся трястись, какие мы получили оценки, - измученно вздохнула подруга.
- Мне, честно говоря, уже все равно, - отмахнулся я. – Я собой доволен. Не думаю, что я растерял ум настолько, что завалил какой-нибудь из предметов. Пойдём, лучше прогуляемся наконец-то?
Увы, толком отдохнуть в тот день нам так и не довелось. Мы едва успели зайти к себе переодеться и спуститься в холл, как нас поймала Амбридж, и велела срочно следовать за ней и помочь навести порядок в её кабинете.
- Инспекционная Бригада уже там, - сказала директор уже на бегу. – Мне не нравится, что я вынуждена искать старост, когда они срочно необходимы!
- Но.. мы же не знали… - попыталась оправдаться Паркинсон.
- Милочка! Вы необходимы мне всегда! – раздраженно бросила Амбридж, и свернула в коридор. Там, у двери её кабинета, шла возня. Члены Инспекционной Бригады пытались усмирить компанию отчаянно сопротивлявшихся гриффиндорцев.
- Двое Уизли, Лонгботтом, Лавгуд…. Опять Армия Дамблдора? – поморщился я. Тем временем руководимые Уоррингтоном слизеринцы справились со своими противниками, и, удерживая тех, ожидали дальнейших распоряжений Амбридж.
- Остальные наверняка в кабинете, - сказала та, указывая на приоткрытую дверь. – Пэнси, Эдвард, проверьте коридор. Драко, Милисента – вы со мной, держите палочки наготове. Остальные тоже приходите в кабинет и приводите…этих. Но чуть позже.
Когда дверь кабинета распахнулась, сидящие там Поттер и Грэйнджер даже не повернули головы в нашу сторону – так они были увлечены разговором по каминной сети. Увы, от двери невозможно было понять, с кем именно они говорят.
Грязнокровка первая повернула голову, но Милисента вовремя среагировала, выбив палочку у неё из руки. В это же время Амбридж подскочила к Поттеру, и за волосы вытащила того из камина:
- Ты!!! Что тебе нужно в моём кабинете?! Заберите у него палочку, Драко!
Я охотно выполнил поручение, и отошел к окну. Признаться, я был изрядно зол – из-за этих недоумков я не мог даже толком отдохнуть после двух сумасшедших экзаменационных недель, да вдобавок за последние полгода Гриффиндора было невыносимо много.
Поттер тем временем вяло оправдывался, а Амбридж пыталась выяснить у него, не с Дамблдором ли он пытался связаться через камин.
Уорингтон со своими помощниками втащили в кабинет плененных друзей Поттера.
- Чудесно, - сказала Амбридж, бросив взгляд на вошедших. – Похоже, скоро Хогвартс станет территорией, освобожденной от семейства Уизли.
- Просто заповедник, - усмехнулся я.
- Драко, будьте так любезны, позовите профессора Снейпа, - попросила Амбридж, не слушая нескончаемые оправдания Поттера. Я со вздохом поднялся.
Представление продолжалось. Амбридж потребовала у Снейпа ничто иное, как Веритасерум – но крёстный лишь пожал плечами:
- Вы использовали весь мой запас. Для приготовления нового зелья правды мне потребуется месяц – если, разумеется, вы собираетесь допрашивать Поттера, а не травить, в чем мне было бы гораздо легче вас поддержать.
Я ожидал более яркой развязки – но Снейп, казалось, не проявлял никакого интереса к происходящему. Он вообще сильно изменился за последний год, и причина была мне известна. Салазар был прав, говоря, что изменение одного единственного мгновения в жизни может привести к необратимым последствиям. Снейпу заменили часть памяти – и от человека, которого я когда-то знал и любил как члена своей семьи, осталась лишь внешность и отдельные проявления.
Несмотря на просьбы и угрозы Амбридж, декан развернулся и собрался уходить.
- Они схватили Бродягу! – вдруг выкрикнул Поттер. – В том самом месте!
Все, включая Снейпа, изумленно посмотрели на гриффиндорца.
- Что это значит, Снейп? – взвизгнула окончательно взбешенная Амбридж.
- Не имею ни малейшего понятия, - равнодушно отозвался тот, а затем на мгновение напомнил себя прежнего, - Возможно, Поттер по ошибке выпил зелья болтливости, и теперь не в состоянии контролировать собственный язык. Рекомендую обратиться к мадам Помфри.
Он развернулся, и вышел из кабинета.
- Так, - выдохнула Амбридж. – Что же, у меня остается последнее средство. Заклятие Круцио хорошо развязывает языки.
- Нет! – завизжала Грэйнджер, как будто упомянутое магическое действие уже произвели с ней. – Надо рассказать им все, Гарри! Если не расскажешь ты, это сделаю я!
Я встряхнул головой, чувствуя, что скоро сойду с ума от поворотов сюжета. Гриффиндорцы или действительно знали что-то важное, или попросту блефовали, но во всяком случае, заинтересовать Амбридж им удалось.
- Мы… Должны были говорить с Дамблдором, - начала Гермиона, растирая рукавом хлынувшие слёзы. – Но мы… не смогли его найти… его нет ни в Косом переулке, ни в «Трёх мётлах», нигде, куда бы мы пробовали обратиться… А у нас к нему было очень важное дело! Мы должны передать ему, что все готово…
- Готово что? – рявкнула Амбридж неестественным для самой себя голосом.
- Ору…оружие… - пролепетала испугавшаяся собственных слов грязнокровка.
Из дальнейших её всхлипов и причитаний выходило, будто Дамблдор готовил восстание против Министерства, и целый год создавал в Хогвартсе некое тайное оружие, а после того, как Армия Дамблдора была раскрыта, это дело продолжила наша золотая гриффиндорская троица, и в итоге довела-таки до конца, спрятав артефакт в Запретном Лесу.
- Ведите меня туда! Сейчас же! – велела Амбридж.
Я словно очнулся. Оружие? Дамблдор, восстание… Всё это было похоже на бездарный бульварный роман, с большим количеством пафосных слов и малым – истины.
- Профессор Амбридж, - сказал я, решив все-таки вмешаться. – Даже если это правда, я бы не советовал вам ходить в одиночку в Запретный Лес. Там слишком опасно даже для взрослого мага. Позвольте Инспекционной Бригаде вас сопровождать.
- Они хотят завладеть им сами! – воскликнула Грэйнджер.
- Это дело Министерства Магии, - вдруг окрысилась на меня Амбридж, - а я являюсь его полномочным представителем! Из детей со мной пойдут только Поттер и Грэйнджер, а ваше дело наводить порядок в школе до моего возвращения!
Я пожал плечами и отступил. В конце концов, я не нанимался спасать жизнь Амбридж, когда она так старательно лезла в пасть василиска, каким бы полезным ни было знакомство с ней.
- Идём, - подхватив двоих гриффиндорцев, директор скрылась за дверью, оставив нас охранять пленников.
Пока Уоррингтон, его помощница-однокурсница и Крэбб с Гойлом следили за четырьмя гриффиндорцами, Милисента подошла ко мне.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Я уже не знаю, что думать, - признался я, и потёр глаза…
- Ступефай! Ступефай! – раздались крики.
- Что?! Почему вы не забрали у них палочки?! – я моментально оказался на ногах, но было поздно. Младшая Уизли, вырвавшись из рук державшей её слизеринки, произнесла заклятие призвания летучих мышей. Сразу же сотня этих тварей метнулась на нас, так что мне пришлось спасать глаза и удерживать палочку, которую мыши норовили выбить из рук.
Кто-то произнес контр-заклятие и мыши исчезли. Когда я открыл глаза, вокруг был только абсолютно разгромленный кабинет, Уоррингтон и Крэбб с Гойлом валялись на полу обездвиженные, а звук шагов улепетывающих гриффиндорцев затихал в конце коридора. Я выскочил из кабинета – но беглецов уже не было видно.
- Diable… - простонал я, обессилено прислоняясь к стене. – Да что же сегодня за день такой….
…Бэллатрикс нанесла очередной родственный визит в Малфой-Мэнор. Увы, из-за Нарциссы ей нельзя было запретить появляться в поместье - иначе Люциус не преминул бы это сделать после сцены, которую они с Драко устроили друг другу, пусть даже Бэлла явилась лишь поводом, а не причиной взрыва. Да и не к чему было оповещать о семейных ссорах всех подряд, начиная с Лорда – а Бэлла обязательно сделала бы это, всерьез разругавшись с дражайшим соратником. Потому не оставалось ничего другого, кроме как уповать на идеальное светское воспитание и стараться не слишком крепко сжимать в пальцах тонкую кофейную чашку при очередных выпадах сестрички. Впрочем, последние Люциус особенно не слушал, занятый своими мыслями.
Хрупкому фарфору все же не повезло. Он обиженно зазвенел, когда Малфой почти уронил чашку на стол. Привычная, но от того не менее острая, боль в предплечье стала неожиданностью. В этот вечер была запланирована операция по похищению Пророчества из Министерства Магии, и, разумеется, перед этим Лорд собирал задействованных в ней Упивающихся, но Малфой к ним отношения не имел. Вызов явственно указывал направиться в «Пещеру» - обиталище Тирона Нотта. Это как раз было логично – устраивать собрание доме руководителя операцией. Но почему туда звали Люциуса?
Бэлла, в свою очередь почувствовавшая вызов Лорда, встретила боль от метки ликующим вскриком и почти лихорадочным возбуждением, придавшим ей хищную красоту, которой можно было бы залюбоваться – не будь блеск глаз очевидно безумным. Пожирательница вскочила с места:
- Повелитель зовет нас! Скорее, аппарируем вместе!
- Да, разумеется. Я только зайду в кабинет за кое-какими бумагами, - Люциус подумал о том, что не будет лишним прихватить с собой шкатулку – как он делал уже по привычке, отправляясь к Лорду, вне зависимости от того, собирался ли использовать духов. Хозяин Огненного Круга поначалу не упускал возможности проверить «особые силы Малфоя», хотя к настоящему времени вроде и успокоился на эту тему.
- Люциус, неужели ты хочешь заставить Лорда ждать? - пропела Бэллатрикс, подхватывая Малфоя под локоть. - Не советую тебе делать это, дорогой брат. Между прочим, Лорд и так недоволен твоей медлительностью насчет сына. Для этого разговора никакие документы тебе не понадобятся.
Вот как. Значит, Бэлла уже настроила Лорда на этот лад? Ладно, к такому повороту Малфой и впрямь был готов давно. Поцеловав на прощание Нарциссу, и обещав вскоре вернуться, Люциус перенесся в «Пещеру».
Жилище Нотта не стало приятнее после пожара, случившегося два или три года назад. Тирон заклятьями по мере сил восстановил наполовину выгоревший дом в прежнем его мрачном виде, но на стенах кое-где всё равно виднелись разводы сажи и копоти, от которых Нотт избавиться не сумел. А может, судя по его вкусу, и не пытался. Летний день еще был в разгаре, но в этом каменном мешке было отвратительно холодно. Впрочем, Малфой скоро определил, что холод создают не только камни, но и ледяной липкий страх, исходящий от Тирона Нотта и ещё кое-кого из Пожирателей, попавшихся им с Бэллой в коридорах. Настроение у руководителя операции было удивительно не боевое, а настроение Лорда… не стоило загадывать, всё ещё предстояло узнать. Люциус зашел в каминную залу один.
- Присаживайся, Люциус, - звук прокатился под сводами, отражаясь от стен. От такого приглашения хотелось отказаться, но вариантов не было. Малфой покорно сел в указанное кресло, и тут же Нагайна, соскользнув с колен Лорда, устроилась на лежащей на полу медвежьей шкуре, оказавшись между своим хозяином и его собеседником и задевая ногу Люциуса.
- Ходят слухи… а ты знаешь, слухов я не терплю… что ты запрещаешь своему сыну присягать мне. Тебя не устраивает такой господин для Драко? Может, и тебе самому я уже не подхожу? - Нагайна зашипела, и этот звук, возможно, был приятнее голоса Темного Лорда в этот момент. «Господин»… Не лидер, не руководитель. Господин, хозяин – вот кто он теперь для Пожирателей.
- Мой Лорд, слухи умеют только все искажать, как и их распространители, - осторожно произнес Люциус. - Вы до сих пор не спрашивали меня о Драко. Мой сын горит желанием участвовать в нашем деле. Но пока ему всего пятнадцать лет. Он талантлив и умен - я говорю это не только как его отец, но как человек, которому вы предоставили возможность искать новых сторонников Круга Огня. Для боевых операций он слишком молод, восторжен и горяч. Такие погибают сразу, не успев принести пользы. Став взрослее, Драко Малфой сможет действительно послужить вам. Что же касается меня - для себя иного руководителя и иного пути я не вижу и не желаю.
«Не вижу, потому что его нет. Не желаю – потому что бессмысленно желать несуществующего. А для Драко я как раз хочу другой судьбы» - остались невысказанными слова, о которых «Хозяину» знать было абсолютно ни к чему.
Если бы за подобными вопросом и ответом последовал сеанс легилименции, Люциус бы не удивился. Однако попытки вторжения в свои мысли он не ощутил. Тишину залы по-прежнему подчеркивало потрескивание дров в камине. Нагайна бесшумно подняла голову, но казалось, что и отсутствующий звук физически ощутим в пространстве. Люциус задумался над своими впечатлениями, и пришел к выводу, что страха не испытывает. Похоже, гнетущую атмосферу создавал настрой его собеседника, вроде бы меланхолично и отвлеченно поглаживавшего плоскую змеиную голову. Было очевидно, что и после воскрешения Тёмному Лорду доступны некие чувства, но каковы они, и что за форму теперь обретал ход мыслей хозяина Круга Огня, Малфой судить не брался.
Кое в чём Лорд абсолютно не изменился: он продолжал любить театральность и был склонен к экспрессивному поведению. Люциус успел подумать, что после столь долгой драматической паузы, как переломный момент действия, весьма эффектно прозвучало бы Круцио, но слова оказались иными:
- Ваша семья не перестает преподносить мне сюрпризы, - оскал обозначал улыбку, не несущую с собой ничего положительного. - Скажи, твой сын тоже обладает "особой" магией?
- Да, это так, мой Лорд. Способности Драко чрезвычайно редки. Мальчик может влиять…
«…на ход времени», - этого Люциус договорить не успел. Судя по тому, что его перебили следующим вопросом, Лорда совершенно не интересовал предыдущий ответ, словно бы и так хорошо известный хозяину Огненного Круга. К такому обороту Малфой был не готов, будучи почему-то уверенным в том, что о своей магии времени Драко не станет сообщать Бэллатрикс - а больше Лорду узнать было неоткуда. Посетовав на то, что мальчик никак не научится создавать тайное оружие и помощников из того, чем наделяет его судьба и случай, Люциус счёл, что у него появился повод указать на то, насколько ценны силы Драко, и что Лорду выгодно дать юноше возможность их развить, а не втащить его в Круг и использовать как пушечное мясо в ближайшей кампании.
- Хорошо. Что бы ты сказал, если бы вдруг способности твоего сына понадобились мне сейчас, а не через год-другой, и я пожелал бы видеть Драко в Круге Огня немедленно?
- Я заверил бы вас, что вы убедитесь - внук и сын достоин своих деда и отца, мой Лорд, - почтительно произнес Люциус.
- Прекрасно… - казалось, собеседник отвечает скорее своим размышлениям, чем Малфою. Люциус воспринял взмах руки как позволение встать и откланяться, но Лорд, будто раздосадованный своей рассеянностью и забывчивостью - если не знать, что он не забывал ничего и никогда - сказал:
- Да, Люциус… ты сегодня руководишь операцией в Министерстве. Тирон Нотт не оправдал моих ожиданий. Отряд собран и ожидает только тебя. Отправляйтесь немедленно.
…Малфой замер и удивленно посмотрел на Лорда, подумав, что неправильно его понял. Разговор и так был странный, но приказ руководить чужой операцией – к тому же, явно не соответствующей уровню первого из Пожирателей, разбираться в чужих ошибках… - такого ему еще не доводилось выполнять.
- Мой Лорд…? – в голосе прозвучала неуверенность.
- В чем дело? – последовал раздраженный ответ. - Ты руководишь операцией. Она начинается сию секунду.
Люциус предпочел отложить осмысление всего этого, а заодно шоковое состояние, в которое порывался впасть, на потом. Он поклонился, прижав левую ладонь к груди, как того требовал старый этикет. Произносить на новый манер: «Слушаюсь, Повелитель», - не хотелось категорически.
- Да, мой Лорд.
…В курс дела Люциуса наскоро вводила Бэллатрикс, для которой, очевидно, новость о смене руководителя операции не была неожиданной. По её словам, Тёмный Лорд несколько часов назад использовал мысленную связь, которая обнаружилась между ним и мальчиком-чьих-прадедов-надо-было-удавить-в-колыбели, с помощью иллюзии убедив Поттера в том, что его крёстный Сириус Блэк схвачен Пожирателями Смерти, и в настоящий момент подвергнут пыткам в Отделе Тайн Министерства Магии. Пока Люциус был у Лорда, Бэлла вернулась к Нарциссе, попросив ту вызвать Кричера, старого домового эльфа Блэков. Домовик жил у Сириуса Блэка, но, отчаянно ненавидя последнего, однажды явился в Малфой-Мэнор с весьма интересным рассказом, собственно, и натолкнувшим Лорда на идею об операции в Министерстве. Дело в том, что по словам эльфа выходило, что Поттер весьма привязан к своему крёстному – по сути, единственному оставшемуся в живых родственнику.
Расчёт был прост: узнав о случившемся с Сириусом несчастье, взбалмошный мальчишка, уже вдобавок привыкший к роли Почетного Спасителя Магической Британии, наверняка кинется на помощь Блэку, и так или иначе, окажется в Министерстве Магии в самое ближайшее время. Задача Кричера состояла лишь в том, чтобы вовремя сообщить Поттеру, что эльф не знает, где находится его хозяин.
Тёмный Лорд намеревался прибыть за Пророчеством лично – а до тех пор категорически запретил убивать мальчишку. Пожирателям следовало лишь захватить последнего, и дожидаться главу Огненного Круга в непосредственной близости от места хранения Пророчества.
Участие Лорда в операции в корне меняло дело. Теперь наоборот могло бы показаться странным, если бы Люциуса оставили в стороне. Но внезапное изменение плана настораживало и выбивало из колеи. Люциус посетовал, что не прихватил шкатулку – вдруг Лорду захотелось бы ни с того ни с сего привлечь духов, но приходилось действовать, исходя из ситуации. Если что, Малфой собирался отговориться тем, что прислать уже вызванных духов в Министерство можно, но вызвать их изнутри мешает экранирующая охранная магия.
…Тихий вечер почти опустевшего Министерства Магии нарушило появление незваных гостей. Пожиратели Смерти воспользовались каминами, через которые в здание правительственного учреждения попадали служащие. Раньше, чем немногочисленная охрана Атриума – огромного министерского холла – успела понять, что случилось, она была нейтрализована заклятиями черных магов. В планы последних убийство охранников не входило: по завершении операции память свидетелей собирались немного подправить, что ввело бы в заблуждение тех, кто станет расследовать случившееся этой ночью.
Та же участь постигла и стражу девятого подземного уровня. Отменная звукоизоляция министерских стен позволяла не тревожить прочие этажи.
Повинуясь приказу Люциуса, братья Лестренджи остались караулить вход – они должны были сообщить, когда появится мальчишка.
…Хранилище Отдела Тайн, напоминавшее библиотеку древнего готического монастыря, с высоким потолком, оплетенным металлическими перекрестьями нервюр, можно было искать бесконечно долго, выбирая между одинаковыми чёрными дверьми кругового коридора. Но Люциус знал кратчайший путь, и вот уже достаточно давно небольшой отряд Упивающихся скучал среди пыльных стеллажей. Бэлла развлекалась то изобретением казней для своего кузена, то нападками на шурина. Малфою очень хотелось знать, как давно она была осведомлена о новом варианте операции. Еще больше его интересовал вопрос, откуда Лорд знает о возможностях Драко. Но ни спросить в открытую, ни забираться сейчас в мысли Бэллатрикс, не было возможности. В Отделе Тайн каждый дюйм пространства создавал очень сильный фон от различных охранных заклятий, доставлявший Люциусу с его тщательно натренированным восприятием магической энергии, крайне неприятные ощущения.
Доклад Рабастана о том, что дражайший гость в сопровождении ещё нескольких детей, наконец, прибыл, и пытается пройти в Министерство через телефонную будку, вызвал приступ хохота у Бэллатрикс и невольные усмешки у остальных Пожирателей. У «звёздного» подростока, видимо, ни на секунду не возникло сомнений, что его пропустят в правительственное учреждение в неурочное время и без четко сформулированных причин. Бэлла спешно переместилась по коридору внутренней связи для сотрудников ко входу: играть роль «приветственного голоса». Идея была забавной, но Люциуса мало обрадовало действие вне приказа. Впрочем, на какое-то время отделаться от сестрицы он был не прочь, и оставалось лишь пожалеть, что следом за ней нельзя услать добрую половину остальных. Сверлящий Малфоя глазами Руквуд, переминающийся с ноги на ногу Джагсон, угрюмый Мальсибер, и воровато переглядывающиеся Эйвери и Макнейр так же не способствовали улучшению общей картины. Из всего щедро предоставленного Лордом отряда спокойно взаимодействовать можно было только с Долоховым и Силвером, и более-менее с Крэббом и Ноттом – во всяком случае, от двоих последних было понятно, чего ожидать. В более сложном деле такая обстановка могла стать серьёзной помехой, в нынешнем – с одиннадцати боевых магов и колдомедика достаточно было следования указаниям руководителя, а их они пока что выполняли.
Ожидание затягивалось. Дети блуждали в Отделе Тайн, запутавшись среди бесконечных комнат, и могли привлечь ненужное внимание – пришлось ненавязчиво помочь им направиться в нужную дверь с помощью усиливающего интуицию заклятия, тайком наложенного Руквудом.
И он, и остальные Пожиратели, надежно скрытые рассеивающими чарами, наблюдали за пробирающимися среди стеллажей юными дарованиями. Люциусу доводилось уже видеть Гарри Поттера и его приятелей, но для прочих зрелище было в новинку. Малфой с досадой поморщился, когда подросток потянулся к стеллажу и взял с полки пыльный шар. Сумбурный план операции в Министерстве начал проявлять свои слабые места: Поттер не стал спокойно ждать появления Лорда, а сходу схватил то самое Пророчество. Увы, предотвратить это не было никакой возможности: касаться шаров с предсказаниями могли лишь те, к кому они имели непосредственное отношение, прочим же подобная неосторожность грозила помешательством. Вдобавок, защитная магия хранилища странным образом искажала, а то и вовсе сводила на нет попытки оказать ментальное воздействие на находящихся здесь. Тёмный Лорд предупреждал об этом, и о том, что удерживать Поттера придётся силой – но всё же Малфой решил попробовать заставить ребенка пожелать избавиться от ненужной вещицы.
- Прекрасно, молодой человек. А теперь медленно обернитесь и отдайте шар мне.
Невидимость рассеялась, когда Пожиратели окружили детей. Школьники завертели головами, как перепуганные птенцы, и сбились вокруг своего лидера, который дрожал не меньше остальных. Поттер реагировал на ментальный приказ Малфоя, но очень заторможено.
- Отдайте его мне.
Подросток стал озираться, вроде бы готовый расстаться с вещью, но не понимающий, кому нужно ее отдать.
- Мне, - повторил Люциус.
- Где Сириус?! – вздрогнув, воскликнул Поттер. Люциус почувствовал, что его чары совершенно рассеялись.
- Тёмный Лорд, как всегда, оказался совершенно прав, - торжествующе заявила Беллатрикс, делая шаг вперёд…
..а действительно ли причина неудачи с мысленным приказом кроется в защитной магии хранилища?... На мгновение колдовской фон, давящий на ощущения, распался на части, и Люциус успел почувствовать, что в него вплетается нечто чуждое и неожиданное здесь – а именно, ритмично повторяющееся заклинание. Слов было не разобрать – до сознания Малфоя они доходили лишь мерным укачивающим шумом.
Как же мерзко… И отвратительнее всего, что это кто-то из «своих». Ничего. Лорд предупрежден. Дождаться его появления – и после разобраться со всем. О том, чтобы влиять на Поттера, речи уже не было. Люциус сосредоточился на том, чтобы не упускать из виду действующих лиц и временами вторить издевкам Бэллатрикс – тот, кто пытался ему помешать, не должен был добиться успеха.
Может быть, Малфой что-то упустил, но вероятнее всего, крик Бэллы действительно был внезапным.
- Акцио Пророчество!
Люциус не успел бы ей помешать, даже если бы захотел. Впрочем, от последствий (если только, как он злобно подумал, конкретно Бэллатрикс что-либо грозило) женщину спасла на удивление быстрая реакция Поттера, вовремя произнесшего контр-заклятие и удержавшего шар в руке.
Бэлла пришла в ярость.
- Малютка Поттер хочет поиграть! – воскликнула она. – Что ж, я найду способ тебя уговорить! Возьмите самую младшую, я займусь ею!
- Нет! – с трудом заставив себя вынырнуть из душного омута, в который затягивал проклятый ритм, Люциус остановил разбушевавшуюся ведьму. Теперь ему казалось, что источников простой, в принципе, мантры, было несколько, и определить их стало ещё сложнее. Ругая себя за пренебрежение к примитивным ментальным заклятиям, универсального контрдействия которым он не помнил, Малфой процедил: – Приказы здесь отдаю я. Мы не можем допустить, чтобы Пророчество разбилось.
- Да! Ещё шаг, и я разобью его! – мальчишка шустро ухватился за идею. – Вряд ли ваш хозяин, Волдеморт, этому обрадуется!
Пожиратели Смерти невнятно зашипели. Бешенство Бэллатрикс хлынуло через край – Люциус едва успел сбить выпущенное ведьмой обездвиживающее заклятие.
- Нет!
Бэлла отшатнулась назад, толкнув стеллаж. Два хрустальных шара со звоном раскололись, ударившись об пол, и из них поднялись бледные тени.
- Он осмелился произнести Его имя… Мне в лицо… Осмелился… - Пожирательница Смерти задыхалась от злости. Малфою пришлось ещё несколько раз повторить приказ, прежде чем она услышала. Самому Люциусу было сейчас не до разбирательств, кто и что достоин или не достоин произносить. Он пропустил мимо ушей наглость мальчишки, и последующее его заявление о нечистокровности Тёмного Лорда – неважно, что сейчас болтал Поттер, гораздо хуже было то, что удерживать ситуацию под контролем становилось всё сложнее. Абсурдность происходившего набирала обороты. Внезапная операция, участие в ней Лорда, неопрятный испуганный мальчишка, которого надо беречь до появления хозяина Круга Огня, и собственно, Пророчество, которое проще всего было бы уничтожить…. Пророчество - ложь, бред. Будущее нельзя предсказать, его создают действия в настоящем. Проклятая поблескивающая дешевым светом стекляшка, уничтожившая действительно блестящие планы.
Люциус поймал себя на том, что рассказывает Поттеру о Пророчестве. Впрочем, сейчас годилось всё, что угодно – Лорд уже должен был появиться, но почему-то задерживался.
- Давай! – внезапно завопил мальчишка, и стоящие за ним дети хором выкрикнули заклятие ударной волны. Несколько стеллажей моментально накренились, на головы Пожирателей посыпались тяжёлые шары.
Поднялась суматоха. Вокруг билось стекло. Воздух превратился в смешение мелкой переливчатой жалящей пыли и крупных осколков. Из разбитых шаров отовсюду поднялись призраки, и принялись вещать на разные голоса….
Ловкие дети, воспользовавшись мгновенно воцарившимся хаосом, кинулись врассыпную, и пропали из виду.
Но была во всем этом и положительная сторона - сознание Люциуса прояснилось, так как мешавшее влияние вдруг прервалось.
Малфой пошатнулся и оперся на устоявший стеллаж, растерявший свое содержимое. Мыслить стало легче, но ощущение, что его все еще кружит в мутном водовороте, не проходило. Бледные тени договаривали никому не нужные пустые слова на обломках своих прежних вместилищ.
Пожиратели тоже рассеялись по Хранилищу: кто-то бросился вслед за детьми, кто-то просто старался избежать ударной волны заклятия и рушащихся стеллажей. Силвер пытался помочь Тирону Нотту, который лежал на полу среди окровавленных осколков – похоже, его зацепило Редукто, да ещё и засыпало падающими шарами.
- Оставь его, - велел Люциус, оценив обстановку. – Его раны не смертельны, сейчас важнее не упустить Пророчество. Джагсон, вернись! Собери остальных. Мы разделимся. Надо найти детей – деться им отсюда некуда.
Он раздал указания, оставив при себе только Мальсибера и Силвера, который, несмотря на приказ, все же продолжал возиться с раненым Ноттом. Через некоторое время колдомедик помог Тирону подняться на ноги.
- Мы их взя… - откуда-то издалека донёсся голос Долохова, но затих на середине фразы.
- Посмотри, что там, - велел Люциус Мальсиберу.
Когда тот ушёл, Малфой воспользовался возникшей паузой, чтобы поговорить с колдомедиком о замеченном ментальном воздействии. Силвер был единственном, кого можно было смело исключить из числа подозреваемых, и на кого вообще Люциус рискнул бы положиться во всей этой безумной операции.
- Люциус, вы сделали правильные выводы, - спокойно сказал Джерри, держа ладони над головой Малфоя. - Это множественное заклятье. След есть, но не определить чей. Несомненно только одно – дети на такое не способны. Это кто-то из своих.
Он с нажимом провел пальцами по вискам Люциуса, частично снимая головокружение и боль. Потом сложил руки на груди и молча ждал, пока Малфой заговорит.
- Я знаю, недоброжелатели у меня есть. Не может не быть. Но не понимаю, почему им пришла светлая идея мешать мне сейчас, когда мы все одинаково замешаны в происходящем и заинтересованы в успехе операции, - покачал головой Люциус, поворачивая в ладонях рукоять трости.
Слишком много странных событий. В случайные совпадения он не верил никогда. Однако логическая цепочка пока не выстраивалась. Люциусу категорически не нравился вариант, которому он последовал перед отправлением в Министерство, и который на настоящий момент привел к нападению на него своих же, а именно: действовать по обстоятельствам и выяснить причины позже. Но другого не было.
Все менее объяснимым становилось отсутствие Лорда. Люциус дважды пытался выйти с ним на связь – но ответом было лишь молчание. Вызов по метке тоже не давал результатов.
- Возможно, вам препятствует защита хранилища, - предположил Силвер, наблюдавший за попытками Малфоя.
- Хорошо, - согласился тот. – Попробую найти место, где магический фон слабее.
Подумав, Люциус остановил свой выбор на комнате, в которой находились каменный амфитеатр и древняя Арка, которую служащие Министерства про себя называли «Бездонной». Мало кто знал, для чего на самом деле служит проход в никуда, возвышающийся там, где должна быть сцена. Известно было только то, что всё исчезнувшее в нём пропадает бесследно.
Блоки, составлявшие пьедестал и саму Арку, были очень древними и обладали мощной магией, но зато там не было примесей и наслоений.
Выходя из разгромленного хранилища, Люциус обернулся. Зал пребывал в плачевном состоянии. Сотни пророчеств погибли. И... это доставляло некоторую, пусть и неоправданную, радость.
…На сей раз ответом на вызов был четкий и недвусмысленный отказ говорить. Лорд не просто задерживался. Ему или мешали очень серьезные обстоятельства, или…
Закончить мысль Люциус не успел. В зал, спасаясь от преследовавших их Беллатрикс и Рудольфуса, вбежали Поттер и Невилл Лонгботтом.
Сюда же спешно подтягивались Пожиратели. Они сомкнули круг вокруг двух подростков.
- Спектакль закончен, Поттер, - произнёс Люциус, проходя вперёд и протягивая руку в требовательном жесте. – Отдай Пророчество.
- Отпустите всех, тогда отдам! – голос мальчишки сорвался в визг.
- В твоём положении не торгуются, - заметил Малфой, пристально глядя на хрустальный шар. От загнанного в угол зверька можно было ожидать чего угодно – в том числе, и уничтожения Пророчества.
Люциус не оглянулся даже тогда, когда второй подросток, Невилл, попытался заколдовать кого-то из Пожирателей. Разумеется, это ему не удалось. Мальчишку тут же схватили, и дрожащий от нетерпения голос Бэллатрикс произнёс «Круцио».
Поморщившись от пронзительных криков, Люциус сделал шаг по направлению к Поттеру.
- Отдай Пророчество, или будешь смотреть, как медленно умирает твой друг! – ликующе возвестила Бэлла.
- Ты слышал, что она сказала? – голос Люциуса был, напротив, совершенно спокоен. «Звёздный» мальчик затравлено завертел головой, а потом сник под неотрывным взглядом Малфоя. Рука, удерживающая Пророчество, потянулась вперёд – и пальцы Люциуса почти сомкнулись на гладкой поверхности хрусталя…
Звук распахивающихся со всех сторон дверей, и выкрики заклятий заставили Малфоя резко обернуться. Инстинктивным движением он отбил летящее в него оглушающее, и только потом сумел разглядеть противника.
Конечно. Сюрпризы сегодняшнего дня не могли закончиться так блекло. В зале появилось пять новых действующих лиц – и все они были хорошо известны Люциусу, как и организация, в которую они входили. Сириус Блэк, Ремус Люпин, Аластор Грюм, Нимфадора Тонкс и Кингсли Шеклебот, члены Ордена Феникса, основанного Альбусом Даблдором в первую войну с единственной целью – убить Тёмного Лорда, а в настоящее время, пока что вынужденного в одиночку противостоять Пожирателям Смерти.
Впрочем, орденцы могли вызвать оставшуюся охрану Министерства. Если подкрепление успеет вовремя, Пожирателям несдобровать.
Завязалась уже настоящая схватка. Пока заклятия свистели и взрывались, рикошетя от ступеней амфитеатра и магических щитов противников, Люциус, стараясь не ввязаться в длительную дуэль, и лишь защищаясь от случайных атак, быстро пробирался по залу, ища опять ускользнувшего в суматохе подростка с Пророчеством. Его следовало найти немедленно, и любой ценой захватить проклятый шар. Приказа расправиться с мальчишкой не было, а вот невыполнения конкретной задачи так и не появившийся Лорд не простит.
Люциус торопился, понимая, что счёт времени идёт на минуты.
Оба подростка вынырнули прямо перед ним из дыма, поднятого чьим-то заклинанием. Невилл Лонгботтом поскользнулся на камне, рухнув навзничь, а Люциус, раньше, чем Поттер успел оглянуться, приставил последнему палочку к левому боку.
- Не шевелись. Пророчество. Быстро.
- Лови, Невилл! - хрустальный шар рискованно полетел через комнату, от чего у Люциуса мгновенно перехватило дыхание, и он, резко дёрнувшись, направил палочку в ту сторону, едва удержавшись от автоматического «Акцио» – но Лонгботтом все-таки поймал Пророчество. – Импедимента!
Заклинание откинуло Малфоя назад. К несчастью для Люциуса, он упал спиной на край мраморного подножия арки.
Тупая боль разлилась по телу. Похоже, встать можно было и не пытаться – но палочка осталась в руке, и Люциус, не обращая внимания на застилавшую глаза пелену и гул в ушах, замахнулся ею… но не успел. Последнее, что он видел перед тем, как потерять сознание, была фигура Ремуса Люпина, выросшая между ним и мальчишками.
…Сквозь липкую тягучую темноту прорезалась жгучая боль. Это ожила метка на руке. Люциус не сразу понял, что кроме этого невыносимого жжения он ощущает лишь усталость и сковывающую слабость во всем теле. Перед глазами возникло сосредоточенное лицо Силвера, шепчущего исцеляющие заклятия.
- Он всё-таки пришел, – через силу выговорил Малфой, когда колдомедик умолк.
- Его здесь нет. Появился Альбус Дамблдор. Мы успели убить лишь одного – Сириуса Блэка, - странно севшим голосом отозвался Джерри и поднялся на ноги. – Всё кончено, Люциус.
Малфой непонимающе взглянул на него.
- Отдайте ваши палочки, - прозвучал приказ из-за спины Силвера. Подкрепление Ордену всё-таки успело вовремя.
Церемония Посвящения
Хогвартс. Малфой-Мэнор. Хогвартс-экспресс. Лес. Лето, 5й курс.
О том, что случилось той злополучной ночью, я узнал только из воскресных газет.
- Кончилось твоё время, Драко, - сочувственно сказал Блейз Забини, едва я появился в слизеринской гостиной, и протянул мне свежий «Ежедневный Пророк». Не веря своим глазам, словно в тумане, не позволявшем осознать и принять случившееся, я снова и снова перечитывал строки на первой полосе под большим заголовком «Тот-кого-нельзя-называть вернулся».
«С глубоким сожалением я подтверждаю, что известный тёмный маг, именующий себя Лордом, вновь объявился в Великобритании и возобновил свою преступную деятельность, - заявил нашему корреспонденту министр магии Корнелиус Фадж в пятницу вечером. – Министерство Магии призывает всех граждан не поддаваться к панике, но быть предельно осторожными и не терять бдительность. В ближайшее время с целью минимизации последствий возможных беспорядков официальные органы издадут и распространят памятки об элементарных правилах самозащиты и охраны жилых домов, кроме того, будут организованы специальные отряды боевых магов, которые станут патрулировать городские улицы и оказывать необходимую помощь законопослушным волшебникам».
Магическая общественность с ужасом и волнением встретила это заявление – ведь на протяжении последнего года Министерство Магии давало гарантии того, что слухи о возобновлении деятельности организации, называющей себя «Пожиратели Смерти» являются ложными.
Причиной столь резкой смены позиции чиновников послужило чрезвычайное происшествие, случившееся в ночь с четверга на пятницу, когда на территорию самого Министерства вторглись сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть. Обстоятельства инцидента пока не разглашаются, но нашему корреспонденту все жё удалось узнать некоторые подробности. Известно, что отрядом Пожирателей Смерти руководил непосредственно Тот-Кого-Нельзя-Называть, но, тем не менее, ему не удалось добиться своей цели благодаря своевременному вмешательству боевого подразделения Аврората. Главе преступной организации вместе с несколькими сторонниками удалось скрыться, но основная часть вторгшихся в Министерство в настоящее время арестована и отправлена в тюрьму Азкабан.
Шоком для магической общественности стали имена преступников. Помимо известных Пожирателей Смерти, до пятницы находившихся в розыске, по обвинению в беспорядках были задержаны такие лица, как Люциус Малфой, Тирон Нотт, Альберт Крэбб и другие. Всем им грозит конфискация имущества, лишение дворянских привилегий и пожизненный срок».
Внутри меня что-то оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Словно со стороны я увидел, как затряслась газета в моих руках, и только до боли закусив губу, я сумел унять эту дрожь. Не слыша никого и ничего вокруг, я принялся судорожно листать «Пророк» в надежде, что на первую полосу вкралась ошибка. Увы, весь выпуск был посвящен тем же событиям:
«Пока не ясна роль в случившемся учеников Хогвартса Гарри Поттера, Гермионы Грэйнджер, Рональда и Джинни Уизли, Невилла Лонгботтома и Луны Лавгуд, дочери владельца скандально известного журнала «Придира», ещё несколько месяцев назад разместившего на своих страницах интервью, в котором назывались имена тех, кто сегодня обвинен в причастности к организации Пожирателей Смерти. Известно только, что названные ученики оказались втянуты в события в Министерстве Магии, и именно благодаря им удалось обезвредить преступный отряд…»
«Альбус Дамблдор, обвиненный в распространении ложных слухов и подготовке бунта против Министерства Магии, ныне оправдан и восстановлен на всех ранее занимаемых должностях. Ещё в прошлом году Дамблдор впервые заявил о возвращении Того-кого-нельзя-называть…»
«Здесь мы приводим эксклюзивное интервью с самым известным в наши дни учеником Хогвартса Гарри Поттером, которое было опубликовано в марте этого года в журнале «Придира», и в котором впервые прозвучали имена арестованных Люциуса Малфоя, Тирона Нотта и других в связи с организацией «Пожирателей Смерти»….»
«Магическая общественность высказывает опасение, что арестованным черным магам снова удастся бежать из тюрьмы Азкабан, так как большинство охранявших её дементоров ныне выразили нежелание работать на Министерство Магии и покинули свои посты. Однако Министр Фадж заявляет, что и оставшегося количество верных стражей Азкабана хватит, чтобы исключить возможность побега заключенных…»
Я отложил газету, и неловко поднялся с кресла. Отец арестован, пожизненный срок, конфискация имущества, дементоры исключат возможность побега… Отец…
В гостиной было невыносимо душно, и в глазах у меня темнело. «На улицу,» - решил я, и отправился к выходу, стряхнув с плеча руку пытавшейся утешать меня Паркинсон и не заметив, что за мной увязались Крэбб и Гойл.
В коридоре, у подножия мраморной лестницы, мы вдруг нос к носу столкнулись с Поттером. Я растеряно повернул голову, и взгляд мой уперся во взгляд врага. Меня мгновенно охватило бешенство, такое, какого я в жизни своей еще не знал: эта мразь способствовала аресту моего отца. Да, не один Поттер – но до других мне не дотянуться, а этот здесь, передо мной, и его можно задушить сию секунду, разорвать в лоскутья, уничтожить!
- Ты покойник, Поттер, - прошипел я, думая лишь о том, как я ненавижу эту тварь. – Ты поплатишься за моего отца.
- Да ну. Дрожу от страха, - зеленоглазое ничтожество торжествующе разулыбалось. – Пока что это я засадил его в тюрьму.
- Ненадолго, - пообещал я, выхватывая палочку и замахиваясь. – Круцио!
Кто-то из двоих приятелей за моей спиной с возгласом отшатнулся назад, а Поттер повалился мне под ноги, шипя и царапая пол ногтями. Он не кричал – не знаю, как ему это удавалось, но мне было все равно. Нескончаемый поток ненависти хлестал из меня сквозь мою палочку, кровь стучала в ушах, а мне было все мало….
- Драко! Драко, прекратите это немедленно! – неведомо откуда взявшийся Снейп кинулся ко мне, хватая меня за плечи, оттаскивая……
Поток оборвался. Темнота медленно расступилась. Сквозь выступившие на глаза слёзы я смотрел в лицо крёстному, а тот тряс меня за плечи:
- Что вы натворили, Драко…. Что вы натворили…..
По мраморной лестнице спустилась Минерва Макгонагалл. Она была бледна как смерть, и мгновенно бросилась к Поттеру, а затем, поддерживая того под голову, обернулась к нам со Снейпом.
- Профессор Снейп, вы понимаете, что это означает?
Это понял даже я. И, собрав последние оставшиеся у меня силы, и мысленно попросив прощения у Салазара, повернул время вспять на несколько минут…
…- Да ну. Дрожу от страха, - зеленоглазое ничтожество торжествующе разулыбалось. – Пока что это я засадил его в тюрьму.
Ярость куда-то ушла. Осталось одно опустошение и безумно колотящееся сердце. Впрочем, роль надо было играть до конца.
- Ненадолго. Дементоры ушли из Азкабана. Скоро пленники будут на свободе, - сказал я первое, что пришло на ум, делая пару шагов на ватных ногах, чтобы не упасть.
- Ну и что? – пожал плечами Поттер. – Зато теперь все знают о них правду.
Чтобы удержать равновесие, я слегка взмахнул правой рукой. Поттер принял это движение за выхватывание палочки – и моментально достал свою.
- Поттер! – раздался голос Снейпа, и крёстный довольно быстро преодолел расстояние, отделявшее нас от него. – Что вы делаете?
- Думаю, какое проклятие наложить на Малфоя, - нагло заявил гриффиндорец, покручивая в руках палочку. Я перевел взгляд на лестницу, ожидая появления Макгонагалл.
- Немедленно уберите, - велел Снейп. – Минус десять баллов с Гриф… Ах вот как. У Гриффиндора не осталось баллов.
- Это можно исправить, - сказала Минерва Макгонагалл, спускаясь по лестнице. – Мистер Крэбб, мистер Гойл, будьте добры, отнесите в мой кабинет мои саквояж и пальто.
Приятели отправились выполнять поручение. Я тайком стер холодный пот со лба, пристально глядя на Поттера, даже не подозревавшего о том, что на самом деле произошло с ним в эту самую секунду по задумке судьбы.
Макгонагалл в это время начисляла какие-то баллы Гриффиндору, потом какие-то с него же снимала… я расслышал только непосредственно обращённые ко мне слова:
- Мистер Малфой, мистер Поттер, вам совершенно нечего делать в помещении в такой замечательный летний день. Идите на улицу.
Поттер и Макгонагалл ушли.
- Что с тобой, Драко? – крёстный обернулся ко мне, положив мне руку на плечо. – Ты болен?
Я медленно поднял голову.
- Профессор Снейп. Мне нужно домой. Хотя бы ненадолго. Отпустите меня.
Крёстный нахмурился.
- Ах вот оно что.
- Прошу вас.
- Драко, - вздохнул крёстный. – Хорошо ли вы представляете нынешнюю ситуацию? Ваш отец в тюрьме. Ваша семья под строжайшим наблюдением Министерства Магии. Если вы воспользуетесь каминной сетью, это не останется незамеченным, а до конца года вам запрещено покидать Хогвартс.
- Я очень вас прошу, - глухо повторил я.
..Небо над Малфой-Мэнором разразилось непроглядным ливнем. Лучи солнца пробивались сквозь разрывы в облаках, отражаясь от струй дождя и окрашивая все вокруг в неестественно коричневые тона. Профессор Снейп, наколдовав себе зонт, остался у ворот поместья, чтобы затем помочь мне аппарировать обратно в Хогвартс.
- У вас мало времени, Драко, - предупредил он.
- Я знаю, - кивнул я, и, не обращая внимания на мгновенно промочивший меня до нитки дождь, открыл ворота, и бегом бросился к особняку.
..Мама стояла на ступенях у входа, и дождь лился по её волосам, плечам, платью, собираясь в огромную лужу под её ногами. Она смотрела в глубину сада, прикрыв глаза, которые тоже заливала вода. Я приобнял её за плечи, и она сразу же коснулась моей руки.
- Maman. Allons à la maison.
Она безмолвно подчинилась.
Когда мы вошли в холл, мне больно защемило сердце. В особняке явно был обыск, и народу, судя по всему, здесь побывало немало. Несколько эльфов старательно натирали паркет, пытаясь вывести с него многочисленные отпечатки сапог. Часть портретов и картин со стен пропали – я знал, что это те, которые были зачарованы для особых целей. Мы прошли в гостиную – и там было непривычно пусто. Пропало множество вещей, ковёр на полу был как-то нелепо задран, словно под ним что-то искали.
Заклинаниями я высушил мамину одежду, затем свою. Подозвал кресло и помог маме сесть. Всё это время она молчала.
Я обнял её.
- Всё будет хорошо. Я обещаю тебе. Не знаю как, но я найду способ все исправить…
- Драко… - прошептала она. – Твой отец хотел, чтобы мы уехали из страны. К родственникам, во Францию.
- Мы никуда не поедем, - отрезал я.
- Мы и не можем… Нам никто не даст разрешения, - она вцепилась в меня крепче, и, кажется, беззвучно заплакала. – Они забрали все. Всё, в чем была хотя бы капля магии. Они не смогли пройти только в подземелья.
- А папин кабинет? – вздрогнул я. Меня внезапно осенило воспоминание об отцовской шкатулке. Она могла бы сослужить недурную службу, если бы мы с мамой нашли способ ею воспользоваться.
- Тоже, - чуть слышно ответила мама.
Я отстранился от неё, чтобы заглянуть в её глаза.
- Послушай меня. Мы найдём способ помочь отцу. Мы вернем все, что принадлежит нам. Сейчас мне нужно уходить, возвращаться в Хогвартс – меня отпустили совсем ненадолго. Но я обещаю тебе, что все будет хорошо. Чего бы мне это не стоило. Ты веришь мне?
Пока я уговаривал её, я начал и сам ощущать прилив силы. Готовность сделать все возможное и невозможное мамина слабость лишь усиливала.
Мама ничего мне не ответила. Я поднялся, и кинув на неё последний взгляд, вышел из комнаты.
Однако, прежде, чем вернуться к Снейпу, я заглянул в кабинет отца. Там уже успели навести порядок эльфы – но беглого взгляда хватило мне на то, чтобы понять, что министерские служащие и правда вынесли все, что было возможно. Судя по всему, и шкатулку тоже – на привычном месте её не было, насколько я знал, отец никогда не хранил её в подземельях – кабинет был вполне надежным местом, а если шкатулка была с отцом, то тем более она попала в Министерство Магии.
Я тихо подошёл к столу и провел рукой по его поверхности, впервые на моей памяти не светившейся от защитных заклятий.
В окно ворвался солнечный луч, и что-то блеснуло слева от меня до боли знакомым зеленым отблеском. Я оглянулся. Там, прислонённая к креслу, стояла отцовская трость, и изумрудные глаза головы кобры на её рукояти дерзко блестели, приковывая взгляд.
Должно быть, авроры испытали непередаваемое изумление, когда конфискованная у задержанного палочка с тростью испарились из их рук. Хитрое заклятие, секрет отца, действовало так, что после определённого срока нахождения в чужих руках трость вместе с палочкой возвращалась в поместье. И никакие защиты не могли её удержать – трость со змеиной головой всегда оказывалась в кабинете Малфой-Мэнора.
Повинуясь внезапному чувству, я опустился в отцовское кресло. Одна рука легла на удобный широкий подлокотник. Другая коснулась рукояти трости. Мгновение я любовался на отблески солнца в изумрудах, а затем выпрямился, опираясь рукой на трость.
- Когда глава рода по каким-либо причинам теряет возможность управлять тем, что принадлежит ему по праву, все его дела переходят к его наследнику. В отсутствие отца я являюсь хозяином Малфой-Мэнора и лордом Малфоем, - произнёс я вслух.
Изумрудные глаза в очередной раз сверкнули, и мне показалось, что моя ладонь ощущает тепло, исходящее от трости.
… После того, как Долорес Амбридж ушла в Запретный лес вместе с Поттером и Грэйнджер, её нашли в невменяемом состоянии у кентавров. Пролежав в школьной больнице неделю, она была вынуждена с позором покинуть школу – с позором, потому что её недавние противники с огромным удовольствием обеспечили ей свист и плевки в спину.
Но мне было не до страданий бывшей директрисы. Большинство народу в Хогвартсе – за исключением тех, чьи родители оказались под арестом, пребывало в благостном настроении и веселом расположении духа. А я смотрел на всё это, и пытался понять, действительно ли они не догадываются, что началась война?
Как только я смог, я отправил Найта к Салазару, которого не видел на протяжении последнего месяца – из-за экзаменов на это просто не было времени. Учитель ответил не сразу, но в итоге назначил встречу накануне моего отъезда из школы.
Летний вечер ещё не успел угаснуть, когда я выбрался из Хогвартса, и увидел на дороге поджидавшего меня Салазара. По его лицу я сразу понял, что мне не придётся ничего рассказывать – несомненно, тайный помощник Тёмного Лорда был осведомлён о случившемся провале в недавнем деле организации.
Не говоря ни слова, Салазар коснулся моего локтя, и мы аппарировали к его дому. На этот раз вместо обычного чая на столе было вино. Красное, сладкое – как раз такое, как я любил. Держа в руке до краев полный бокал, я, однако же, не мог заставить себя притронуться к напитку. На эту встречу и этот разговор я возлагал огромные надежды, но Салазар лишь покачал головой, выслушав мою долгую речь.
- Боюсь, Драко, мне нечем порадовать вас. Нам с вами не добраться до тюрьмы, не проникнуть внутрь, не говоря уж о том, чтобы вывести вашего отца, минуя дементоров и всю ту магию, которая защищает границы территории Азкабана.
- Но ведь вы сами смогли выбраться оттуда! – воскликнул я, чувствуя подступающее отчаяние, которое я все эти дни гнал от себя с помощью одной единственной мысли – что всесильный учитель найдёт выход.
- Да, я выбрался, - подтвердил Салазар странно изменившимся голосом. – Но лишь через тринадцать лет заключения, и то – по чистой случайности.
- Как вы сделали это? – настаивал я.
- Когда Сириус Блэк сбежал из камеры, заключенных начали допрашивать, в надежде узнать, каким образом ему это удалось, - сказал учитель. – Разумеется, для этого нас отводили в специальную комнату для допросов – ни один маг в здравом уме не согласится добровольно подставляться под то невыносимое давление дементоров, которое ощущается в камерах узников. Мне повезло найти след Блэка, когда меня вели по коридору. След, которым он прошёл безнаказанно. Я повторил его путь, и так освободился.
- Почему бы нам не сделать то же самое? – предложил я. – Ведь могут же заключенным разрешать свидания с членами их семей? Я, или мама, мы можем навестить отца. Вы пройдёте по нашему следу, а потом по нему же выведете отца….
- Я могу пройти по нему только в том случае, если дементоры не станут сопровождать вас до самой камеры, - возразил учитель. – Да и потом, даже если мне это удастся… Драко, ни вы, ни даже я не в состоянии ввести в подобный временной коридор человека, не обладающего властью над временем.
Я отставил бокал.
- А Тёмный Лорд? Разве дементоры не могут отступить по его приказу?
- Те, что остались в Азкабане, не подчиняются хозяину Огненного Круга.
Я облокотился на стол и уронил голову на руки.
- Ну неужели ничего нельзя придумать? Салазар, вы же так много знаете, так много видели, к тому же, вы сейчас не во власти дементоров, неужели вам нечего мне подсказать?
Пепел от сигареты упал в пепельницу.
- Ему грозит пожизненный срок, Салазар!
Салазар закрыл глаза.
- Неужели до этого нет никому дела? Тёмному Лорду – до своих сторонников? А вы… если бы это случилось с вашим близким, вы бы сделали невозможное, чтобы помочь!
- Должно быть, вы забыли, как я помог вашему отцу год назад, - в голосе учителя звучала обида…или, скорее, горечь?... – Драко, поверьте, если бы я что-то мог – я бы это уже сделал. С чего вы взяли, что мне всё равно?
- С того, что он вам чужой человек, - со злостью сказал я.
- Чужой? Да, чужой, - вдруг ни с того ни с сего, захохотал Салазар. – И даже не догадывающийся о моем существовании.
Я непонимающе смотрел, как он захлебывается смехом, забыв о сигарете, выгоревшей до самого мундштука, и роняющей пепел прямо на ковер.
- Мне все равно…. Мне, - повторял он. Потом так же резко успокоился. – Выслушайте меня Драко, очень вас прошу. Том зол на своих сторонников, не справившихся с заданием. Зол настолько, что готов отдать их на растерзание Аврорату, дементорам, кому угодно. Я не могу ему приказывать, а сам он еще нескоро остынет. Сию секунду мы с вами бессильны. Но не стоит отчаиваться. Ситуация сейчас очень нестабильна. Война в скором времени разразится в полную силу – и кто знает, что изменит она завтра, послезавтра, через неделю? И если Тёмный Лорд придёт к власти, или хотя бы существующая власть ослабнет настолько, что будет не в состоянии удерживать в подчинении Азкабан – а второе весьма вероятно в ближайшем будущем – вот тогда мы сможем изменить сложившееся положение вещей. Главное – не упустить момент.
- Значит, по сути дела, сейчас всё зависит от Тёмного Лорда, - подытожил я.
- По большому счёту да. Или от внезапного нашего с вами озарения – что тоже нельзя исключать, но и нельзя запланировать.
Я задумался. Сидеть сложа руки и ждать у моря погоды было выше моих сил, но на текущий момент я действительно не видел ни одного подходящего варианта освобождения отца. Да и вообще – ни одного.
А делать что-то было нужно. Например…. Приложить все усилия к тому, чтобы будущее, о котором говорил Салазар, наступило как можно быстрее.
- Салазар, - решился я. – Помните, вы просили меня дать вам ответ, хочу ли я войти в Круг Огня? Я готов ответить утвердительно, и я прошу вас оказать мне протекцию. Если это возможно – то сейчас.
Он взглянул на меня.
- Могу я быть уверен, Драко, что это действительно ваше решение, а не отчаяние, вызванное бедой, постигшей вашу семью?
- Да, - твердо ответил я. – Я думал об этом весь год. Безусловно, случившееся с отцом играет свою роль – в противном случае, я не стал бы так торопиться. Но, так или иначе, однажды я в любом случае приму Метку – так почему бы не сейчас, когда мне все равно придётся вести все дела отца, и когда это может приблизить его освобождение?
Пришла очередь Салазара задуматься.
- Пожалуй, непосредственная протекция Лорда будет не лишней для вас в сложившихся обстоятельствах.
- Мой отец считал, что я не готов для вступления в Круг, - признался я. – А что думаете вы, Салазар?
- Я поговорю с Томом о вас, - пообещал он.
…Хогвартс-экспресс, постукивая колёсами, летел над рельсами мимо залитых солнцем холмов. В нем было душно, несмотря на открытые окна – впрочем, стоя непосредственно возле них, вполне можно было дышать.
Мне не хотелось абсолютно ничего: ни говорить с кем-то, ни сидеть в купе, ни попасть домой, возможно, разве что, спать – и то, не от того, что я устал, а просто чтобы забыться до момента, когда в жизни что-либо прояснится. Если я и устал, то от неопределенности последних дней.
По коридору то и дело сновали студенты, радовавшиеся возвращению домой. Однако я стал замечать, что, когда кто-то проходит мимо меня, разговоры притихают, иногда превращаясь в перешептывания, шаги становятся почти бесшумными, а кое-кто старается просочиться чуть ли не по стенке, словно боится меня коснуться.
Я вздохнул и переместился к самому последнему окну в коридоре – там ходило меньше народу. Я прекрасно понимал, что происходит. Сын-одного-из-самых-влиятельных-магов-Великобритании в одночасье превратился в сына-Пожирателя-Смерти-заключенного-в-Азкабан. На меня теперь многие смотрели так, словно у меня на шее сидела ядовитая змея, готовая броситься на любого, кто ко мне приблизится.
Разумеется, воображаемая «змея» не пугала слизеринцев – но с ними тоже не все было гладко. Например, Блейз Забини ходил с таким снисходительно-сочувственным видом, что я ретировался из купе, как только туда явился он.
Мимо меня прошествовал никто иной, как Гарри Поттер, и закрылся в туалете. Я с отвращением захлопнул окно и собрался уходить, как вдруг в коридоре появились Крэбб и Гойл.
- Ну, где он? – спросил Винсент, с угрозой разминая кулаки.
- Там, - я махнул рукой на дверь заведения.
- Недержание? – поинтересовался Гойл.
- Прости, я с ним не беседовал, - у меня абсолютно не было настроения на шутки.
- Если ещё нет, то сейчас будет, - Крэбб с Гойлом перегородили проход в коридор.
Поттер, блаженно улыбаясь, выплыл из двери… и остановился. Он не успел даже достать палочку – Крэбб нанёс ему удар в солнечное сплетение, вынудив согнуться пополам. Я прислонился к стене, наблюдая. Вмешиваться мне не хотелось – злость на этого врага я уже выместил, но был вовсе не против, если ему достанется от кого-то ещё.
Крэбб с Гойлом пинали ногами гриффиндорца, а я на всякий случай придерживал палочку, чтобы в случае чего успеть выхватить её из рукава.
- Гарри… - из ближайшего купе вышла младшая Уизли. Моментально сообразив, что происходит, она схватилась за палочку, и закричала: - Скорее сюда! Гарри бьют!
Полетевшее в меня заклятие я отбил. Крэбб с Гойлом, бросив Поттера, обернулись к новым противникам, вывалившимся из купе… но тех оказалось слишком много. Кажется, в коридор набилась вся злополучная Армия Дамблдора – человек пятнадцать.
Их было слишком много. Наколдованный мною щит пробил невообразимого вида магический шар, видимо, слившейся из многих и многих заклятий.
Слишком поздно я вспомнил о временных завесах. Рук у меня уже не было – они превратились в некое подобие тюленьих ласт, вдобавок истекающих отвратительной коричневой слизью. С ногами произошло почти то же самое – они превратились в длинный хвост. Я рухнул лицом вниз, от чего проклятая слизь, оказавшаяся жутко горькой и жгучей, тут же залила мне глаза, нос, рот и уши…
Я чувствовал, что меня куда-то тащат, а потом поднимают, но ничего не видел. Слышал тоже будто сквозь вату, вдобавок тело моментально затекло, словно его накрепко опутывали плотные верёвки. У меня не было сил даже беситься – основной задачей стало не захлебнуться слизью.
– Жду не дождусь, когда мы приедем. Хочу посмотреть на выражение лица мамаши Малфоя, когда она увидит сыночка, – разобрал я чьи-то слова, но залепившая уши слизь слишком искажала голос, не позволявший узнать говорившего. Я дёрнулся изо всех сил – и тут же закашлял, судорожно вздыхая и захлёбываясь от каждого такого вздоха ещё больше.
Кое-как отдышавшись, я понял, что лучше не шевелиться, и, стиснув зубы и зажмурившись, замер, подавляя постоянные приступы тошноты. Я лежал, и убеждал себя не слушать, не обращать внимания ни на что, что говорили гриффиндорцы внизу. И не думать о том, что будет, когда экспресс приедет в Лондон. «Я отплачу им за это унижение…за все… я их заставлю ответить…»
Если бы я мог, я бы разрыдался от бессилия.
…Целый месяц мы с Крэббом и Гойлом были вынуждены провести в больнице. Последствия совмещения такого множества заклятий проходили с трудом, вдобавок, пришлось практически заново учиться ходить – ноги словно забыли, что им положено делать, после нескольких часов пребывания в виде хвоста.
Мама почти не отходила от моей постели. Заботясь обо мне, она старалась держаться как обычно, будто ничего не произошло, и лишь по капле, с трудом я вытягивал из неё информацию о том, что происходит. Я не считал себя тяжелобольным, но мама, видимо, была иного мнения. И всё-таки за её преувеличенной бодростью я чувствовал беспросветное отчаяние, и не мог не замечать алые прожилки в её глазах, хотя ни разу не видел слёз.
В день суда над отцом она не появилась. Только Найт принёс мне короткую записку о том, что вынесено решение о пожизненном заключении. Двое суток я не вставал с постели, и лишь на третьи угроза врача о насильственном кормлении заставила меня нехотя, с трудом, проглотить первый за это время завтрак.
Лишь в начале августа случилось событие, которого я почти отчаялся дождаться. Салазар, ненадолго появившись в больнице, представившись чужим именем и изменив внешность до неузнаваемости, сообщил мне, что Тёмный Лорд согласен принять меня в Ближний Круг.
…Бывает время в конце лета, когда подчеркнуто яркие краски дней и солнце на безоблачном небе способны согреть глаз – но не дают физического тепла. К ночи поднимается ветер, и гонит по небу рваные облака, напоминая о том, что осень уже стоит на пороге, и в любой момент готова заявить свои права на мир.
В одну из таких ночей Салазар встретил меня у ворот Малфой-Мэнора. Я собрался за пару часов до назначенного срока, и до последнего момента ходил по своей комнате, уже одетый в верхнюю мантию, и готовый в любое мгновение выбежать на улицу. Мама давно спала – я по обыкновению пожелал ей спокойной ночи, и сделал вид, что тоже ложусь спать.
В моей комнате было темно, чтобы в случае чего полоска света из-под двери не выдала меня. За окном тревожно шелестел ночной сад, а сумрачное небо вот-вот грозило обернуться непогодой.
Многое я успел передумать за время ожидания, хотя мысли путались, сменяли одна другую, мешая сосредоточиться на чем-то конкретном. Быть может, в подобные мгновения положено прощаться с завершенным этапом жизненного пути – но как раз это не приходило в голову. Для меня новая жизнь началась в тот момент, когда полуобморочное состояние и непонимание прочитанных в газете строк обернулись неконтролируемой яростью, вложенной в Непростительное заклятие.
И вот уже мы с Салазаром шли по тропе в ночной лес, не прячась, по обыкновению, за временными завесами – простые черные мантии и так достаточно скрывали нас в ночной темноте. Должно быть, на улице было холодно – но моё тело слишком горело от волнения, и порывистый ветер лишь приятно холодил лицо и руки.
- Я подведу вас к границе огненного круга, - учитель в который раз повторял мне порядок церемонии, который я и так уже запомнил наизусть. – Дальше вы остановитесь между кострами, а я буду приветствовать Лорда, и сообщу ему о том, что тот, кто искал места в Круге, прибыл вместе со мной. Потом я вернусь к вам, и подведу вас к Лорду. Вы помните слова клятвы?
Я кивнул.
- И последнее. На этой церемонии будем присутствовать только вы, я и Тёмный Лорд, - сказал Салазар. – Никто иной в Круге Огня не должен знать о том, что вы носите Метку. Вы поняли меня, Драко?
Янтарное зарево забрезжило за черными сплетениями лесных зарослей. Волнение, обуревавшее меня до этого момента, сменилось ощущением торжественности и таинственной значимости происходящего.
Мы вышли на край поляны. За языками слепящего огня я не мог разглядеть стоящего с противоположной стороны круга – лишь его искажённый вьющимся над кострами горячим воздухом силуэт.
Я остановился. У меня вдруг перехватило дыхание.
- Я…
Салазар приложил палец к губам.
- Тише. Здесь нельзя говорить.
Порыв ветра сорвал с моей головы капюшон, растрепав светлые волосы. Салазар подал мне руку – но я с криком отдёрнул свою, едва его коснувшись.
Даже сквозь серую перчатку, обтягивающую кисть учителя, я почувствовал нечеловеческий холод, исходящий от его кожи. Казалось, что плотная ткань облегает кусок льда.
Салазар ободряюще улыбнулся, вновь подавая руку. Сглотнув, на сей раз я принял её.
Я вспомнил, что никогда прежде не видел Тёмного Лорда. Дым и горячий воздух костров по-прежнему мешали разглядеть его как следует, и всё же глаза уже различили белоснежный плащ, почти светившийся в ночных сумерках, и выделявшийся даже на фоне огня, и алый отблеск пламени в узких глазах на лице, в котором не было ничего человеческого.
Салазар опустился на одно колено, и поднес край белого плаща к своим губам. Затем поднялся на ноги, и что-то говорил Лорду – новый порыв ветра унёс его слова в противоположную от меня сторону.
- Подойди ко мне, Драко, - а вот голос Лорда разнесся над поляной, заполнив все пространство. Он и правда был магнетическим, а главное, его приказу совершенно не хотелось сопротивляться.
Салазар подвёл меня к Лорду, и с поклоном отступил за пределы Круга. Настала моя очередь преклонить колени.
Белоснежная ткань едва не выскользнула из моей дрожащей руки, когда я на мгновение коснулся её губами. Я не поднимал глаза на Лорда, и не только потому, что это запрещала традиция. С того момента, как Салазар оставил меня с хозяином Круга наедине, я вдруг почувствовал абсолютную пустоту, в которой были только двое. Тёмный Лорд, великий, могущественный, непостижимый маг – и я, дрожащий мальчишка, который только и мог стоять перед ним на коленях.
- Я приветствую тебя в Круге Огня, мой мальчик, - магнетический голос Лорда зазвучал неожиданно ласково, только усилив мой трепет. – Я позволю тебе стать моим верным сторонником, и наравне с другими Упивающимися Смертью служить идее Чистой Крови, своему долгу, и мне, Тёмному Лорду, хозяину Круга Огня. Готов ли ты принести мне клятву верности?
- Да, мой Лорд.. – еле слышно выдохнул я.
- Я слушаю тебя.
Будто чужим, ставшим странно звонким и детским голосом – во всяком случае, для моего слуха, я произносил слова, разносившиеся эхом над поляной, хотя мне казалось, что говорил я тихо:
- ….клянусь служить вам верой и правдой, ни прямо, ни косвенно, ни в мыслях не смея нарушить данного мною слова. Клянусь отдать Кругу Огня и Моему Лорду все, чем я владею и буду владеть, все, что принадлежит мне, включая себя и свою жизнь, если это потребуется. Клянусь….
Когда я произнес последние слова, Лорд велел мне встать и освободить левую руку. Откинув рукав мантии, я дрожащими пальцами расстегнул пуговицы рубашки, но убрать манжет не успел - Лорд перехватил мою руку, и сам закатал ткань.
- Morsemordre Signum, - произнес он, касаясь моего предплечья кончиком своей палочки…
…Салазар предупреждал, что Метка – это больно. Но он обманул. Это было не больно – это было невыносимо. Мне показалось, что мою руку по локоть окунули в кипящую лаву, и вдобавок лава эта струёй хлынула в саму кость, отзываясь болью во всем теле.
Инстинктивно я попытался отдёрнуть руку – но длинные и тонкие пальцы Лорда держали её слишком крепко. Сквозь выступившие на глаза слёзы я наблюдал за тем, как из палочки Лорда выползла небольшая черная змейка, и впечаталась в белую кожу руки, после чего начала извиваться, стягивая кольцами моё предплечье и ещё усиливая болевые ощущения.
Не выдержав, я застонал.
Когда Лорд отпустил мою руку, я сразу же прижал её к груди.
- Ты можешь занять своё место в Круге, Драко, - сказал Лорд, протягивая мне белую маску. Я заставил себя поклониться, принимая её из его рук….
..Позже, сидя у прогорающих костров, я держался за предплечье, не в силах унять пульсирующую боль. Подошёл Салазар – Тёмный Лорд уже аппарировал.
- Позвольте, Драко, - сказал он, кладя ладонь на то место, где жглась Метка.
От холода его руки боль действительно ослабла.
- Держитесь, мой мальчик, - сказал учитель. – Первый месяц будет очень тяжело. Скажите своей матери – она знает, как облегчить страдания от Метки.
- Спасибо, Салазар, - тихо поблагодарил я, когда он убрал руку. – Что будет теперь?
- Теперь… - он мягко улыбнулся. – Теперь все наладится.
КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ
