Глава 8В тишине раннего утра, за плотно задернутыми гардинами на окнах нашей спальни, я собиралась к завтраку, стараясь не разбудить своих соседок. На удивление, я отлично выспалась, поэтому с утра уже чувствовала привычную деловитость и готовность к учебе. Сегодня мне удалось встать достаточно рано, потому что меня не покидала мысль об этом странном олене, и я планировала до начала занятий заглянуть в библиотеку.
Я осторожно выскользнула из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы щелчок замка был едва слышен. В гостиной практически никого не было, кроме парочки младшекурсников, которые, видимо, с вечера не успели доделать домашнюю работу, поэтому сейчас с полусонным выражением на лице что-то писали на пергаменте. Завидев меня, они приветливо помахали руками, а я улыбнулась им в ответ. Затем открыла дверной проем и вышла в коридор.
Я быстро спускалась по лестницам, по пути обдумывая, с чего мне начать поиск необходимой литературы. Я была совершенно уверена, что Хагрид знает лучше всех Запретный лес, но все же стоило проверить. Я сама не понимала, почему мне так не дает покоя этот олень, почему я в такой ранний час бегу в библиотеку, вместо того, чтобы понежиться в теплой постели. Я чувствовала какую-то загадку, какой-то подвох, и мне невыносимо хотелось разгадать эту тайну.
Я спустилась на четвертый этаж и свернула в коридор, который был совершенно пуст: студенты еще только просыпались, лениво потягиваясь и сетуя на отсутствие возможности поспать подольше, поэтому на моем пути мне никто не встретился.
Я торопливо шла по коридору – не терпелось поскорее узнать ответы на все вопросы. Но неожиданно я остановилась около огромного, высотой почти до потолка окна: чистое, без облаков небо показалось непривычно ярким, после серости последних дней оно манило ослепительным светом утреннего солнца.
Солнечные лучи юрко проникали в замок, согревая древние камни, играя на стенах и разрезая каменный пол на ровные фигуры, повторяющие контуры оконных рам. Я улыбнулась, подставляя лицо такому долгожданному солнцу. В этот момент все тревоги, все мысли ушли куда-то далеко, и я наслаждалась этим утром, этой осенью, которая преподнесла сюрприз, одарив нас таким чудесным днем. Утро дышало последним пригревом солнца, понимая, что скоро придет холодная зима с бесконечными северными ветрами, метелями и глубокими сугробами. Но это все будет потом… А сейчас желтая листва еще наслаждается последним теплом, а небесная лазурь не пронизана ледяным воздухом, что торопится к нам зимними ночами с Севера. Сейчас воздух так прозрачен, словно его совсем нет… А есть высокое ярко-синее небо… Я нехотя отвернулась от окна и поспешила к дверям в библиотеку, ощущая прилив бодрости.
Мадам Пинс, как всегда, приветливо улыбнулась, и я прошла к непривычной для меня секции общей литературы. Я достаточно долго скользила пальмами по корешкам книг, пока не нашла необходимую – «Запретный лес и его обитатели». Вытащив это увесистое издание, я подошла к ближайшему столу и с интересом открыла книгу. Страница за страницей я листала ее, каждый лист был запыленным, и это говорило о том, что она явно не пользуется популярностью. Книга состояла из двух разделов, первый из которых рассказывал о растениях Запретного леса, иллюстрируя их. Я его торопливо перелистала и преступила к чтению второй части, где речь шла о животных, населяющих лес. Оказалось, что Запретный лес является единственным местом в Англии, где обитают исключительно волшебные существа, а прочие животные не могут в него попасть, потому что лес окружен защитным барьером от проникновения извне. Таким образом, получалось, что ни одно живое существо – ни человек, ни зверь – не могли попасть в него. Я пролистала страницы, но дальше шло описание каждого обитателя леса: кентавры, гигантские тарантулы, фестралы… Я озадаченно захлопнула книгу. Вопрос о таинственном олене интриговал меня куда больше, чем мои странные сны, поэтому мне было просто необходимо докопаться до истины, и я решила рассудить логически, используя достоверно известные мне факты: во-первых, олень появился из леса, но вот каким образом он там оказался – загадка; во-вторых, он явно меня защищал, действуя как разумное существо, осознавая ситуацию, словно человек…
Я резко выпрямилась и едва ли не вскочила из-за стола, потому что внезапная мысль, которая пришла мне в голову, могла все объяснить, но была до умопомрачения абсурдной! А что, если это и был волшебник? Вдруг это был – анимаг? Я быстро встала и поспешила в секцию с материалами по трансфигурации. Схватив самую примитивную книгу, с которой и начинают знакомство с предметом, я вернулась на свое место. Я отлично знала, что анимагов единицы, и к тому же они все подлежат обязательной регистрации, но вот каких они представляют собой животных, я не помнила. Пролистав книгу и открыв нужную главу, я принялась читать: «Из ныне живущих волшебников известно семь анимагов, которые зарегистрированы в Министерстве магии…» Далее шел перечень этих магов с подробным описанием отличительных особенностей животных, в которых они обращались. Среди них я увидела и МакГонагалл, которая могла перевоплощаться в кошку. Мне не нужно было читать ее описание, потому что я сама неоднократно видела эту изящную полосатую кошку с темными ободками вокруг глаз, подчеркивающими очки нашего декана…
«Стоп! У оленя таким же образом были выделены глаза… Неужели это действительно был волшебник?» - думала я, чувствуя, как во мне возрастает волнение.
Я подробно изучила полный перечень анимагов, но среди них оленя не оказалось. Получалось, что если это и был анимаг, то явно незарегистрированный. Следовательно, в лесу я столкнулась с неизвестным волшебником, который мог оказаться кем угодно. Сердце неприятно похолодело от мысли, что этот кто-то мог быть и темным магом… Я, словно слайды диафильма, прокручивала в голове встречу с оленем и все больше склонялась к мысли, что это действительно был человек… В замке более тысячи студентов, примерно два десятка преподавателей – кто же из них? Я озадачено покачала головой – разгадывать эту загадку все равно, что искать иголку в стоге сена… Я понимала, что опять влипаю в историю, что сую свой нос в дела, которые попахивают нарушением закона и Азкабаном… Но сама мысль о том, что в Хогвартсе может быть незарегистрированный анимаг, заставляла меня все сильнее вгрызаться в эту тайну…
Я взглянула на часы - завтрак уже начался. Я торопливо расставила книги по местам и вышла из библиотеки, направляясь в Большой зал. Мысли были настолько сумбурными, что необходимо было все еще раз хорошенько обдумать и взглянуть реально на идею с анимагом.
Однако что-то мне подсказывало, что ответ на эту загадку уже был найден…
День тянулся томительно долго, и казалось, что часы специально замедлили свой ход, а все студенты тоскливо поглядывали в окно в надежде поскорее выбраться из замка на улицу, где ярко светило солнце. Солнечный день в октябре был редкостью, поэтому мы с Алисой тоже решили после уроков немного прогуляться.
На истории магии все привычно дремали, наслаждаясь возможностью немного поспать в послеобеденные часы. Сквозь витражи пробивалось солнце, играя с красками цветных стекол и отбрасывая разноцветные тени по всему классу. Одно из окон было приоткрыто, и сквозь него проникал прохладный воздух, насквозь пропитанный запахом осени. Я любила такие дни, когда на смену привычному и надоедливому дождю приходила осенне-теплая погода – тогда все цвета играли яркими красками.
На фоне такого чудесного дня я чувствовала почти позабытый мною прилив сил, поэтому внимательно слушала профессора Биннса и записывала лекцию. Алиса на пергаменте рисовала очередной эскиз платья, которое она хотела сшить себе на выпускной, поэтому почти всю лекцию меня не беспокоила. Краем глаза я увидела, что она положила перо, затем скомкала лист пергамента и запихнула его в сумку. Я раздраженно вздохнула, понимая, что ей наскучило ее занятие, и сейчас она начнет меня отвлекать…
- Лили, а ты уже решила, что наденешь на вечеринку? – услышала я ее тихий шепот.
- Да, я надену новое платье, которое мне подарила мама.
Дело было в том, что сегодня утром мне пришло приглашение на званный вечер к профессору Слагхорну, который должен был состояться практически накануне похода в Хогсмид. На эти вечера приглашались либо дети знаменитых и выдающихся волшебников, либо такие как я – успешные в учебе и пользующиеся личной благосклонностью самого Слагхорна. Я искренне уважала нашего зельевара, и он отвечал мне взаимностью, мечтая, что я прославлюсь на почве зельеварения, к которому, по его словам, у меня «необычайная склонность».
- Новое платье? – Алиса коварно улыбнулась. – Хочешь убить двух зайцев одним выстрелом?
- Что? Это ты о чем? – нахмурилась я.
- О Колине и о… - она скосила глаза, и я поняла, что она намекает на Поттера, который сидел позади нас.
- Алиса! – недовольно фыркнула я, но та лишь закатила глаза к потолку, а затем принялась за новый эскиз.
Я попыталась снова начать писать лекцию, но никак не могла сосредоточиться. На вечеринку к Слагхорну обязательно придут и Поттер, и Тейлор, а я совершенно не учла это обстоятельство. Я не хотела, чтобы Поттер узнал о моей начавшейся дружбе с Колином, но и игнорировать Тейлора я тоже не могла. Я поняла, что попала впросак. Я знала, что веду себя глупо и неправильно по отношению к Колину, но ничего не могла с собой поделать: меня невыносимо тянуло к Джеймсу, однако я не видела хотя бы малейшего намека на симпатию с его стороны.
Сейчас нас разделяло расстояние максимум в метр: он наверняка сидит, подперев голову рукой, и, как всегда, что-то рисует в уголке пергамента… От одной этой мысли я снова почувствовала такое знакомое волнение – он рядом, стоит мне обернуться, и я увижу его теплые глаза в обрамлении густых черных ресниц, взлохмаченные волосы, словно он только что упал с метлы, смуглую кожу, жару которой позавидовало бы пламя хвостороги… Я тряхнула головой, пытаясь отогнать эти навязчивые мысли, и принялась записывать лекцию.
Раздался звонок, и все тут же поспешили на улицу – на сегодняшний день занятия были окончены.
Торопливо протиснувшись между снующими студентами, мы с Алисой, наконец, вышли на улицу. Основная масса учеников в такие дни располагалась по многочисленным внутренним дворикам Хогвартса, собираясь в небольшие кампании, чтобы весело провести время, а ребята тут же начинали играть в плюй-камни – всем хотелось успеть ухватиться за столь редкие теплые деньки, чтобы промозглыми ноябрьскими вечерами вспоминать именно такую солнечную осень. Мы же решили немного пройтись вдоль озера, чтобы хоть как-то развеяться.
Пожалуй, не было ничего лучше, чем вот так бродить вместе с лучшей подругой солнечным днем. Можно было весело болтать о пустяках, обсуждать последние сплетни, которые очень любила Алиса, и беззаботно смеяться. Казалось, что в наших жизнях нет всех этих проблем, которые отравляли наши сердца все сильнее с выходом каждого нового номера «Ежедневного пророка», нет бесконечных домашних заданий и проблем в личной жизни. Алиса задорно смеялась, описывая свой визит в семейное гнездо Лонгботтомов прошедшим летом, а так же экстравагантность матери Фрэнка. Она шуточно сокрушалась, что, если выйдет замуж за Фрэнка, его маму точно не вынесет:
- Лили, ты просто ее не видела! Я весь вечер, глядя на нее, только и думала о том, чтобы не засмеяться!
Я безумно любила слушать Алису, когда она начинала рассказывать о Фрэнке, его семье, о своих с ним отношениях… Мне было жутко интересно, как вообще два посторонних человека, которые еще вчера были всего лишь знакомыми, понимают, что уже не представляют свою жизнь друг без друга. Этот вопрос меня всегда волновал, и я панически боялась, что пройду мимо того единственного, кто действительно может сделать меня счастливой и любить вопреки всем моим недостаткам. На моих глазах в Хогвартсе было множество примеров истинных чувств, а так же предательства – все это постоянно заставляло меня размышлять о том, как все сложится в моей жизни, кем будет тот, кого я полюблю… Алиса еще в детстве меня часто спрашивала, каким я вижу своего будущего мужа, но я не могла дать ни одного определения… Умный, благородный, честный… Все это не то, и эти слова не могут выразить тот образ, что живет где-то внутри меня, запрятанный глубоко за толстыми фолиантами горячо любимых книг и показной рассудительностью. По большому счету, я, наверно, сама еще до конца не знаю, что меня может привлечь в человеке… За что я могу его полюбить… Ум, благородство, честность… Все это не больше, чем банальные качества, которыми описывают героев романов, а в жизни нас прельщает что-то совсем другое, что происходит на уровне атомов сердца – когда, наверно, и рождается настоящая магия…
Мы неторопливо ступали по уже пожелтевшей траве, наслаждаясь солнечным теплом и синим небом. Со стороны озера дул легкий ветерок, который то путался в наших волосах, то играл с опавшими листьями старого бука. На сердце была необыкновенная легкость, казалось, что я снова начинаю жить в полном смысле этого слова, и я вдыхала терпкий запах осени полной грудью, вслушиваясь в беззаботную болтовню Алисы. Сейчас я не думала ни о чем, наслаждаясь мгновениями, когда чувствуешь, что рядом есть настоящий друг, а значит - ты не одинок…
- Лили, я хотела тебя спросить, а что ты будешь делать, если тебя в Хогсмид пригласят и Поттер, и Тэйлор?
Вопрос меня обескуражил, и я не сразу нашлась что ответить, поэтому лишь нахмурилась и отвернулась от Алисы, наблюдая за одиноким полетом какой-то птицы над синью озера.
- Ты об этом не думала, верно?
Я молчала. Такая мысль мне не приходила в голову, поэтому я попросту не знала, что сказать. Конечно, я от всей души хотела пойти в Хогсмид с Джеймсом, но это было настолько маловероятным, что я вообще об этом всерьез не задумывалась. Куда вероятнее, что Колин пригласит меня, и вот тогда мне придется что-то решать. Наверно, вся моя проблема заключалась в том, что я не могу определиться с выбором. Мне катастрофически не хватало времени, чтобы просто осмыслить те чувства, которых во мне в последнее время было слишком много, и все они противоречили друг другу. Я будто плыла по течению, пуская все на самотек. Я понимала, что это не выход, но боялась допустить ошибку, поэтому просто чего-то ожидала. Все это было так непохоже на меня, что я никак не могла в себе разобраться. Куда же делась та решительность Лили Эванс, где ее рассудительность и умение принимать решения? В ответ я слышала лишь глухие удары своего сердца…
- Ты думаешь, Поттер пригласит меня в Хогсмид? – неуверенно сказала я.
- Уверена. Он же всегда тебя приглашает, - ответила Алиса, и я с надеждой глянула в ее глаза. Она улыбнулась мне, но от ее улыбки веяло скорее грустью. – Только вот ты еще никогда так этого не ждала.
Я снова посмотрела на озеро: лучи солнца играли на поверхности, переливаясь разноцветными бликами – водная гладь, словно зеркало, отражало солнечные отблески, заставляя щурить глаза…
- Пойдем в замок. Меня, наверно, уже Колин ждет, - выдохнула я, и мы быстрыми шагами пошли в сторону главного входа.
* * *
Тишину каменных стен нарушали негромкие голоса и тихий смех. В библиотеке было много студентов, но в моем укромном уголке, что рядом с Запретной секцией, не было никого, кроме нас. Старый светильник с красным абажуром лениво светил, придавая моим волосам медный оттенок и маскируя легкий румянец на щеках. На столе было множество раскрытых книг, исписанных пергаментов, стояли полупустые чернильницы, и казалось, что здесь идет активная деятельность. Но перья небрежно лежали на столе, пергаменты были отложены, а домашнее задание - выполнено. Букет из алых роз длиной не больше пяти дюймов лежал поверх всех учебников, распространяя нежный и тонкий аромат, смешивающийся со специфическим запахом библиотечной пыли.
Вот уже больше получаса мы с Колином оживленно болтали. Беседа текла легко и быстро, точно весенний ручей, и я наслаждалась его тихим голосом, тембр которого мне так нравился.
Сегодня, едва мы встретились, я искренне обрадовалась Колину. В его глазах я прочла решительность и, несмотря на свое некоторое замешательство, лучезарной улыбкой только укрепила ее. Казалось, что он для себя уже что-то решил, поэтому все его движения, манеры и жесты говорили о внутренней уверенности в себе. Это также передавалось мне. Мы сразу нашли общий язык, забыв о вчерашних недоразумениях. Все неловкости прошлого вечера ушли куда-то далеко, словно их и вовсе не было. Тот факт, что Колин принес цветы, был невероятно приятен, и я кокетничала с ним напропалую. Теперь я поняла, почему он имеет столько друзей среди студентов разных факультетов – от него веяло дружелюбием, с ним было легко и интересно, он с готовностью поддерживал любую тему для разговора, пользуясь своей начитанностью. В его глазах горел задорный огонек, а с губ не сходила улыбка, которая, наверняка, заставляла трепетать не одно девичье сердце. Сегодня она и меня не оставляла равнодушной. Колин мне очень нравился, потому что с ним я чувствовала себя… желанной. Он открыто демонстрировал мне свое расположение, ловил каждый мой взгляд, старался во всем помочь и был обходительным. А я, истосковавшись по такой мужской заботе, таяла, словно мороженое в летнюю жару.
Мы быстро расправились с эссе для Биннса, которое и было поводом для нашей встречи, и сейчас весело болтали.
Колин рассказывал мне разные забавные истории из своей жизни, поведал о своей семье, о своем отце, который был знаменитым конструктором метел, о жизни в Лондоне и о своем хобби – коллекционировании вредноскопов. Я же ему в ответ поведала историю своей семьи, правда не стала углубляться в проблемы с сестрой, а еще рассказала, что мечтаю заниматься зельями.
- Я не удивлен, - он откинулся на спинку стула, слегка наклонил голову и улыбнулся. – У тебя действительно талант.
В ответ я тоже улыбнулась, и наши взгляды встретились: я рассматривала его ресницы, серые лучики в глазах, оттеняющие их лазурный цвет, родинку на виске и выразительную линию бровей. Колин не двигался, наслаждаясь возможностью молча играть друг с другом. Я опустила глаза, немного закусила губу и локтем облокотилась о стол, развернувшись к нему:
- Ты преувеличиваешь, я просто старательная. А вот если меня примут в Академию, то я тоже буду думать, что у меня талант, - тихо сказала я. Мне не хотелось ни с кем обсуждать свое поступление, потому что я панически боялась того, что буду делать, если провалю вступительные экзамены. Я решила перевести разговор: - Ну, а ты чем хочешь заниматься после школы?
- Я хочу работать в Министерстве, - спокойным голосом отозвался Колин, а затем пояснил: - В отделе Международного магического сотрудничества. Но туда попасть достаточно сложно, конкуренция очень велика…
- Колин, неужели ты не уверен в своих силах? – шутливо подтрунивала над ним я.
- Не совсем… - он негромко рассмеялся. – Просто порой находит что-то, и мне кажется, что это мне не по зубам…
- Ерунда! – весело сказала я, подбадривающее похлопав его по плечу. – У одного из лучших учеников школы непременно все получится! Вот увидишь!
Он опустил голову, разглядывая свои руки, и слегка усмехнулся. Я была очень удивлена, что Колин может сомневаться в своих силах, знаниях и успехе – он не производил впечатления неуверенного в себе человека. Поэтому я не стала его больше расспрашивать на эту тему. Я поняла, что он боится провалиться, превратиться из успешного студента в школе в неудачника по жизни. Мой страх был точно таким же.
- Колин, ты, наверно, прекрасно летаешь на метле? – улыбнулась я, меняя тему.
- Ну, это явно преувеличено. Я не увлекаюсь полетами, хотя всем почему-то кажется, что если у меня отец создает метлы, то я обязательно должен быть звездой квиддича, как Поттер, - он закатил глаза к потолку, явно демонстрируя мне свое непонимание такой логики.
Напоминание о Поттере было не к месту. Я глянула в окно, рассматривая синее небо, на котором уже начали проступать отблески заката, и чувствовала легкую досаду. Не знаю почему, но упоминание о Джеймсе отдавалось чем-то тяжелым на сердце, словно пробуждая во мне подавленные желания, которым не суждено сбыться… Я тряхнула головой, чтобы прогнать эти мысли, и улыбнулась:
- Просто это какой-то стереотип. Хотя ты прав – это еще ни о чем не говорит, - я откинула волосы и, подперев голову рукой, посмотрела на Колина. – А твой отец сейчас работает над очередной метлой?
- Да, точнее, работа уже закончена. В ноябре планируется презентация новой модели «Нимбус-1900». Отец сейчас очень сильно загружен, чтобы наладить серийный выпуск новой метлы, и заинтересовать в ней команды по квиддичу. Из-за этого мы с ним почти все лето не виделись.
- Уверена, что новая модель будет пользоваться большим успехом, - улыбнулась я.
- Надеюсь, - он принял такую же позу, что и я, облокотившись о стол и подперев рукой голову. Наши лица находились в близи друг от друга, и я любовалась его правильными чертами лица, ярко-голубым цветом глаз, который был, наверно, только у него одного… Колин же продолжал: - Будет шикарная презентация с участием звезд квиддича первой величины, будут приглашены многие знаменитости и просто фанаты.
- Здорово! – воскликнула я. – С таким подходом новая метла разлетится с полок магазина в два счета!
Постепенно с разговора о метлах мы перешли к обсуждению школьных проблем, которых в последнее время с лихвой хватало. Я заговорила о Хогсмиде, о необходимости обеспечения правопорядка при его посещении. Колин внимательно меня слушал, даже внес пару предложений, но потом неожиданно замолчал и уткнулся взглядом в стол. На лбу проступила небольшая морщинка, которая выдавала его напряженность. Я изучала его красивый профиль, не в силах оторвать взгляд от изгиба густых ресниц. Колин глянул на меня исподлобья:
- Лили, можно тебя спросить… - он отвел глаза и какое-то время изучал чернильницу, теребя в руках пробку от нее. Я почувствовала, как в сердце крадется холодок – я поняла, о чем он хочет меня спросить… Он резко откинулся на спинку стула и уверенно взглянул мне в глаза. – Ты бы не хотела пойти со мной в Хогсмид?
«Черт! Вот я и попалась…»
Я не представляла, что можно ему ответить. Мысли хаотично метались: мгновенно вспомнился разговор с Алисой и ее слова, что Поттер меня позовет в Хогсмид. Но это было так зыбко, так нереально – эти слова были точно на воде написаны … А Колин есть здесь и сейчас: это он так смущается, так нервничает, ожидая моего ответа, это он первым позвал меня, это он не дает мне ни единого повода сомневаться в его чувствах. С другой стороны, сама мысль, что я могу пойти в Хогсмид с Поттером, была настолько притягательной, что я не могла от нее отказаться. Я судорожно вздохнула, пытаясь решить, как поступить, так как не была готова сделать выбор.
- Колин, а можно мне немного подумать? – я понимала, что несу полную чушь, но не видела другого выхода.
Он опустил голову, грустно улыбнувшись какой-то своей мысли, но быстро взял себя в руки и снова взглянул на меня:
- Конечно, Лили. Я буду ждать твоего ответа.
Я смущенно улыбнулась, чувствуя, как горят мои щеки, и пробормотала что-то в знак благодарности. Колин снова заговорил, переведя тему на летние каникулы. Беседа возобновилась, и я мысленно благодарила его за понимание и такую деликатность. Чувство вины изводило меня: я не имела права так поступать с Колином, мучая его своей нерешительностью, заставляя терзаться между моим «да» и «нет». И все же я пошла на эту сделку с совестью, раздражаясь на Поттера за то, что он вообще возник в моей жизни, на себя, что не могла справиться с влечением к Джеймсу, на Колина, который был настолько идеален, что готов прощать мне что угодно, этим только все усложняя…
Огромные напольные часы, что стояли рядом со столом мадам Пинс, пробили семь, когда мы выходили из библиотеки. Мы шли по коридору, и я смеялась над забавной историей с урока гербологии, которая у них приключилась. В наших отношениях была та же легкость, и я почти позабыла о приглашении в Хогсмид. На вид Колин тоже был весьма весел и спокоен, но я понимала, что он всеми силами старается не выдать своих чувств. Мы дошли до лестниц, и я остановилась:
- Колин, я отлично провела время, - улыбнулась я, игриво накручивая локон волос на палец.
- Да, я тоже, - он улыбнулся мне в ответ. – Может, я все же провожу тебя?
- Нет, не стоит. Я сама дойду.
- Как скажешь, - после короткой паузы он добавил: - Я надеюсь, что мы завтра-послезавтра сможем еще увидеться?
- Я тоже бы этого хотела, - искренне ответила я. – Что же, тогда до встречи.
- Конечно, - он нерешительно протянул руку и осторожно, с нежностью, заправил мне выбившуюся прядь волос за ухо. Его пальцы скользнули по моей щеке, и я не сопротивлялась, внимательно смотря ему в глаза и чувствуя приятное волнение. – Лили, я буду ждать.
С этими словами он развернулся и стал спускаться по лестнице, постепенно прибавляя шаг. Я же медленно побрела вверх по ступенькам, размышляя о том глупом положении, в которое я сама себя и загнала. Почему-то вспомнилась старая пословица: «Кто сидит между двумя стульями, тот легко может упасть». Вот я как раз была уже на грани падения…
Поднявшись на шестой этаж, я в нерешительности остановилась на лестнице, прислонившись к перилам: до встречи с Поттером было еще много времени, но в гостиную идти совсем не хотелось. Поэтому я открыла дубовую дверь в коридор шестого этажа и неторопливо побрела по каменному полу. Коридор был длинным и прямым и в корне отличался от коридора восьмого этажа, который петлял, словно лабиринт. Вспомнив о том, что вскоре меня снова ждет знакомый маршрут к Выручай-комнате, я тяжело вздохнула: мрак, промозглость и давящая тишина вызывала у меня легкий страх. Здесь же было уютно и тепло, и казалось, что даже камни на стенах не такие холодные, как везде в замке. Хогвартс умел быть таким разным, таким непредсказуемым, что каждый год заставлял меня удивляться. Точно волшебник, он умело изменял наши жизни, храня в памяти своих каменных стен тихие шаги и звонкий смех всех студентов, что ходили по этим коридорам.
Я ступила на ковер с рисунком из множества золотых звезд, и звук от моих каблуков поглотил мягкий ворс. Удивительно, но мне никто не повстречался, лишь Серая дама беззвучно проплыла мимо, немного склонив голову в приветственном поклоне. Впереди я увидела широкие арки окон, сквозь которые пробивались последние лучи уходящего дня, и я поспешила туда. Подойдя к одному из них, я дернула за металлическую кованую ручку и распахнула его настежь. Уже холодный воздух обдал кожу приятной свежестью, и я от удовольствия прикрыла глаза. Я чувствовала, как легкий ветерок играется с моими волосами и холодит шею, приводя в порядок мысли в голове. Сквозь открытое окно я видела позолоченные верхушки деревьев Запретного леса; пожелтевшую траву, которая, словно восточный ковер, покрывала землю; последние стаи птиц, что тянутся к югу… Воздух был легким и прозрачным, и я с наслаждением его вдыхала. Прохлада осеннего вечера прошлась мурашками по коже, и, в попытке от нее защититься, я засунула руки в карманы мантии. Неожиданно рука наткнулась на какую-то бумагу. Немного нахмурившись, я достала пергамент: сердце моментально дрогнуло, и я тяжело вздохнула. Я настолько увлеклась своими мыслями о Потере и Тейлоре, что совершенно забыла о письме Северуса. Быстро закрыв окно, я присела на широкий подоконник и дрожащими пальцами открыла уже слегка потрепанный пергамент. С каждой прочтенной мною строчкой сердце все сильнее сжимали тоска и грусть по ушедшей дружбе…
«Здравствуй, Лили. Я не могу тебе сказать все эти слова, поэтому пишу письмо. Ты не представляешь, как тяжело видеть тебя каждый день в Хогвартсе, а потом каждый день на каникулах и не иметь возможности подойти к тебе. Я тысячи раз хотел заговорить, но все слова разбивались от одного взгляда. Нет, ты не подумай, я не в чем тебя не обвиняю! Я знаю, что во всем виноват я сам. Знаешь, поначалу я еще надеялся, что мы помиримся, но с каждым днем надежда таяла. Она таяла до тех пор, пока не исчезла вовсе… Но один твой взгляд, твое тихое «привет» сегодня в библиотеке, снова вселили ее в меня.
Лили, я понимаю, какое у тебя обо мне сложилось мнение, но все это лишь маска, все не то… все не так… Ты не понимаешь, каково быть Северусом Снейпом… Каково это, когда над тобой смеются эти… Поттер и Блэк… Ты же совсем другая, откуда ты это можешь знать… Если бы ты дала мне шанс, малейшую возможность, я бы доказал, что могу быть тебе другом. Прости меня за те слова у озера, прости… Я готов на что угодно, лишь бы ты простила меня…»
Письмо дрожало у меня в руках, а я невидящими глазами смотрела сквозь сумрак начавшегося вечера. Слезы застыли на ресницах, собравшись в уголках глаз так, что стоило пару раз ими похлопать, как они тонкими струйками скатятся по щекам. Я протянула руку и распахнула окно, подставляя лицо ветру, рвавшемуся в теплый коридор, заставляя пламя факелов дрожать. Я сидела на подоконнике, устремив взгляд в темное небо, на котором стали появляться звезды. Тишина звенела в ушах, руки превратились в льдинки и меня била легкая дрожь. Но не было ни сил, ни желания двигаться: хотелось застыть, перестать чувствовать, прекратить думать... Я так же, как и Сев, считала, что все уже пережито, но его письмо, такое проникновенное и искреннее, вызвало невыносимую боль в сердце от воспоминаний о тех днях, когда у меня был лучший друг - близкий и такой родной… Я не могла найти силы, чтобы просто сжечь письмо, снова забыть о Севе, гордо вычеркнув его из своей безупречной жизни… В памяти всплыли слова мамы, которые она мне сказала после того, как я ей рассказала о нашей ссоре с Севом: «Пусть я не очень хорошо знаю Северуса, но мне кажется, что он относится к тому типу людей, которые не умеют прощать, прежде всего, себя. А это дорогого стоит, Лили». Лишь сейчас я задумалась над этими словами, хотя тогда не придала им никакого значения… Мама оказалась права: спустя много времени, он по-прежнему казнит себя…
- Сев… - сорвался вздох с губ, превращаясь в легкую теплую дымку среди холодного воздуха наступающей ночи.
Это письмо разбередило почти затянувшуюся рану, и она снова стала кровоточить. Неужели еще возможно все вернуть, все забыть, все простить? Неужели я снова смогу ему улыбаться, дарить подарки на Рождество и просто разговаривать, делясь впечатлениями прошедшего дня? Все было так зыбко, так неестественно, что с трудом верилось… Казалось, он уже выбрал свою дорогу, но после прочтения этого письма я уже не была ни в чем уверена. А вдруг Сев наивно попался в ловушку небылиц, которыми его кормили слизеринцы? Вдруг ему не хватает сил вырваться из всего этого, потому что нет руки, которая бы ему помогла? От этих мыслей голова шла кругом, но одно я знала точно: я не могу бросить Сева, не могу снова отвернуться от него. Я должна попробовать ему помочь, иначе я предам нашу дружбу, о которой всегда так любила повторять Северусу.
«Мерлин, мне кажется, что тебе стоит меня разорвать и поделить между тремя людьми! Иначе они меня сведут с ума!» - мысленно взмолилась я, устало прислонив голову к прохладному камню на стене.
- Я уже начал думать, что Лили Эванс превратилась в статую, - услышала я знакомый голос и резко дернулась: напротив меня, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, стоял Поттер. Он улыбнулся и привычным жестом взлохматил волосы. – Я бы с удовольствием украсил ею свою комнату.
Я быстро запихнула письмо Сева обратно в карман мантии и нахмурилась:
- Я смотрю, ты решил сострить? Могу тебя заверить, что весьма неудачно.
Он улыбнулся еще шире и немного помахал зажатым в руке пергаментом:
- Просто я от нечего делать наблюдал за тобой по карте, когда вдруг неожиданно решил провести вечер в компании танцующих троллей.
Я судорожно взглянула на наручные часы – было почти половина девятого. Я закусила губу и виновато взглянула на Поттера:
- Прости, я не думала, что уже столько времени… Задумалась, вот и засиделась…
- Брось, Эванс, я никуда не спешу, - он явно забавлялся моей растерянностью, наблюдая за мной сквозь стекла очков.
Я же чувствовала, что начинаю злиться на Поттера за его манеру вести себя, как настоящий идиот; на себя, что позволяю ему все это, нелепо блуждая взглядом по его смуглой коже, виднеющейся сквозь расстегнутые верхние пуговицы рубашки, и весьма неуверенно отгоняя воспоминания о теплоте его рук…
- О чем размышляла? – сказал он, подходя ко мне. Сердце предательски ускоряло ритм с каждым шагом Джеймса. – Судя по тому, что ты забыла о нашей встрече – явно не обо мне.
- Кажется, я уже извинилась, - твердым голосом сказала я. – Просто хотелось побыть одной.
- Как интересно… - он опустил глаза, и на его губах появилась легкая и такая по-детски добрая улыбка. – Может, тебе нужна компания?
- Да, для обучения заклинанию патронуса, - нахмурилась я, сложив руки на груди. Внутренний голос говорил мне, что я веду себя неправильно, но взгляд вероломно тянулся к губам Поттера, поэтому я всячески пыталась этого не выдать, прячась за маской раздражения.
Улыбка Джеймса погасла, а между бровей легла упрямая складка:
- Раз так, тогда не будем тратить время на ненужные разговоры. Пойдем, Эванс, - с этими словами он, не дожидаясь меня, пошел по коридору, на ходу поправляя увесистый рюкзак на плече.
Я соскочила с подоконника и побрела за ним.
Весь путь до гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного мы шли молча: Джеймс не проронил ни слова, а я просто не знала, что сказать. Навстречу нам попадались студенты, которые сновали по лестницам, спеша разойтись по своим гостиным или просто слоняясь без дела. Кое-кто из девушек провожал нас заинтересованным и внимательным взглядом, видимо, гадая, почему мы ходим вместе. Но мрачный вид Джеймса и мое недовольство говорило, что мы явно увлечены не личными делами, поэтому они спокойно отворачивались. Знакомый коридор восьмого этажа уже не казался мне таким жутким, он даже стал будто светлее, и я уверенно шагала немного позади Поттера. Все это время я упорно пыталась придумать повод, чтобы заговорить с ним, но на ум ничего не приходило. Я постоянно одергивала себя, заставляя не смотреть так неотрывно на то, как двигаются его плечи, а шея притягательно выглядывает из-под воротничка белой рубашки. Я, наконец, призналась сама себе, что его близость волнует меня, заставляя сердце гулко стучать. Но я понимала, что это ровным счетом ничего не меняет… Ни для меня, ни для него…
«Мерлин, что за наваждение…» - думала я, прислонившись к стене и наблюдая за тем, как Поттер снова уверенно ходит по коридору, одному ему известным способом открывая Выручай-комнату.
В отблесках огня от факелов комната казалась немного мрачной, но в ней было тепло и уютно. Я стояла посередине, ногами утопая в мягком ковре, а Джеймс сидел на том же самом пуфе со снитчами. Я закрыла глаза, вытянув руку вперед, вспоминая письмо с гербами министерства и Хогвартса, текст, написанный зелеными чернилами…
- Экспекто патронум! – громко и четко произнесла я. Из палочки вырвалась очередная, уже, наверно, десятая за этот вечер серебряная струя, взвилась в воздух и погасла.
- Это бесполезно… - я обреченно вздохнул и села на пуф.
Я не привыкла к тому, что у меня что-то не получается: это ужасно раздражало и от этого, наверно, не получалось еще больше. Джеймс молчал, внимательно следя за мной, а мне было все равно: пусть видит меня такой злой, такой неспособной, такой бездарной…
«Пусть думает, что хочет! Вот только не надо на меня так пристально смотреть… Ну, пожалуйста, Мерлин, пусть он отвернется…» - всей кожей я чувствовала, как меня пронзает его взгляд. Щеки начинали пылать, и я не могла заставить себя успокоиться. Я глупо смотрела попеременно то на ковер, то на книжный шкаф, боясь хотя бы на сантиметр повернуть голову и встретиться глазами с Поттером. Я ожидала, что сейчас он скажет какую-нибудь колкость в мой адрес, посмеется надо мной, но в комнате раздавалось лишь тиканье настенных часов.
- Лили… - голос был наполнен нежностью: мое имя, слетевшее с его губ, прозвучало так томительно, так сладко, что отозвалось мурашками по всему телу.
Я медленно и осторожно повернулась к нему. Он смотрел на меня, и я видела, как часто вздымается его грудь, как дрожат ресницы, как тень от факела пляшет на его щеке…
- Не расстраивайся, - он медленно протянул руку и, поколебавшись пару секунд, накрыл ее мою ладонь. Я ошеломленно смотрела на его смуглые длинные пальцы, отмечая контраст моей и его кожи, не смея даже вздохнуть. Джеймс судорожно сглотнул. – У тебя все получится, верь мне…
И я поверила. Уверенность, с которой говорил Джеймс, передавалась и мне. Я улыбнулась ему и снова встала, а он, пусть всего лишь на миг, задержал мои пальцы в своих…
Сердце часто билось в груди, рука горела от его прикосновения, а мурашки так и не проходи… На душе ощущался какой-то подъем, словно предвкушая что-то хорошее, что-то важное… Я закрыла глаза, снова представляя это письмо, но в голове звучал голос Джеймса, который так ласково звал меня по имени: "Лили… Лили… Лили…"
- Экспекто патронум! – крикнула я.
Я почувствовала тепло, исходящее от рукоятки палочки, и увидела, как луч света вырывается из нее, становясь все больше и больше, разрастаясь на глазах, заполняя пространство передо мной… Это было похоже на эффект от «Люмос», но свет был серебристым, тягучим, словно густой туман, и теплым. Я ощущала восторг, который просыпался во мне. Широко открытыми глазами смотря на эту густую дымку, я ликовала, что теперь могу защититься от дементоров. Постепенно она начала клубиться, сворачиваясь узорчатыми кольцами, перемешиваясь и перепутываясь… Вскоре сквозь эту дымку стали проглядываться очертания вытянутой мордочки, высоко торчащих ушек, длинной шеи… Но все это было так нечетко, так размыто… Я стала вглядываться внимательнее, забыв о сосредоточенности… Все произошло стремительно: неожиданно туман рассеялся, растаяв серебряным свечением, и комната снова освещалась лишь факелами на стенах.
Я повернулась к Поттеру: он улыбался мне такой радостной и искренней улыбкой, что я почувствовала, пусть только на мгновение, себя по-настоящему счастливой.
- Джеймс, ты это видел?! У меня получилось! – я захлопала в ладошки, но эмоции были настолько сильными, что хотелось прыгать от радости. – Я даже не ожидала такого эффекта, особенно после стольких неудач…
- Я же тебе говорил, что все получится, - он взлохматил себе волосы, продолжая улыбаться, не сводя с меня глаз. - Ты молодец!
- А ты видел, что у меня почти получился телесный патронус? – жадно спрашивала я, надеясь, что это не было моей галлюцинацией. Джеймс утвердительно кивнул. – Я, правда, не поняла, что это за животное…
- Мне показалось, что это какой-то крупный зверь, - задумчиво произнес Поттер. – Ну, скажем, не барсук или лисица.
- Да, я тоже так думаю, - улыбнулась я. – Хорошо, что не какая-нибудь крыса.
Джеймс покачал головой и как-то странно ухмыльнулся:
- А что ты имеешь против крыс? Это, между прочим, очень древние животные, юркие и живучие.
- Я знаю, но мне бы не хотелось, чтобы моим патронусом была крыса. Это как-то… - я пыталась подобрать нужное слово, - …не эстетично. Ну, для девушки…
- Да уж, железная логика, - он снова улыбнулся, а затем полез в свой рюкзак, который так заинтересовал меня с первой минуты нашей встречи. – Пожалуй, надо отметить твою победу над столь сложным заклинанием.
С этими словами он вытащил из рюкзака две бутылки сливочного пива, и поставил их на ковер рядом со своим пуфом. Я в изумлении уставилась на него, гадая, откуда он мог его взять … Джеймс же продолжал рыться в своем рюкзаке, но, тем не менее, пояснил мне:
- Мы с Питером сегодня сходили в Хогсмид, нужно было пополнить наши запасы.
- Но как вы… - вопрос повис в воздухе: я вспомнила о карте, о тайных выходах, отображенных на ней, поэтому поняла его бессмысленность. – Понятно…
Я с удивлением наблюдала за тем, как Джеймс достает из рюкзака всякие сладости, купленные в магазинах Хогсмида: там были шоколадные лягушки, коробочка с драже от «Берти Боттс», пакетики с сахарными перьями и мои любимые тыквенные слойки. Все это приличных размеров горкой лежало на небольшом столике, появившемся между нашими пуфами.
- Вот это да! – воскликнула я. – Столько всего! Я смотрю, ты сластена?
- Есть немного, - он отчего-то смущенно улыбнулся, открывая наши бутылки. – А ты любишь сладкое?
- Даже очень люблю,- подтвердила я, откидывая волосы назад и забирая у него откупоренную бутылку. – Особенно тыквенные слойки.
- Да, мне они тоже нравятся, хотя я все же отдаю предпочтение домашней яблочной шарлотке, которую готовит моя…
Воздух с гулким хрипом остановился на пути к моим легким, и я судорожно закашлялась. Джеймс торопливо вскочил с пуфа и стал стучать меня по спине, стараясь все же не переусердствовать. Прокашлявшись, я с жадностью вдохнула воздух и почувствовала облегчение. Поттер выглядел обеспокоенным, и я во все глаза смотрела на него, будто впервые видела.
Сны… Такие странные, такие тревожные и необъяснимые… Сны, что рождают смятение в душе, волнуют своей естественностью, заставляя просто улыбаться или сгорать от дикой боли в сердце. Бессвязные слова из страны грез превратились в реальные и настоящие, от которых мурашки бегут по спине, словно от страха… Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться:
- Спасибо, все хорошо, - сказала я, старясь придать голосу безмятежности. – А шарлотку ты, наверно, ешь с корицей…
- Да, так и есть, - он улыбнулся мне и сел обратно на пуф. – Откуда ты знаешь?
- Догадалась, - соврала я и сделала глоток из бутылки.
Каждый глоток сливочного пива действовал на меня успокаивающе, и я постепенно выбросила из головы все эти мысли, сославшись на случайное совпадение. Я сидела на пуфике, подогнув под себя ноги, и внимательно слушала Джеймса. Он говорил без умолку. Не было напряженности, стеснительности или нелепых пауз, которые так несуразно заполняют разговор, начатый из вежливости. Голос Поттера был громким, а смех звонким и заразительным – наверно, это был первый раз, когда я с ним вот так разговаривала. Он рассказывал мне о квиддиче: о проблемах в нашей факультетской команде, о том, что его никто не поддерживает в желании тренироваться по три-четыре раза в неделю, о недобросовестном соперничестве во время матчей, об интригах… Потом он заговорил о лете, о переезде Сириуса к нему домой, об озере, куда они бегали купаться… Были еще десятки тем, на которые Джеймс мог говорить бесконечно. Я слушала его и отчетливо понимала, что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался: пусть время замрет, остановившись стрелками на часах, что так назойливо тикают. Сливочное пиво расслабляло, пробуждая желание улыбаться и смеяться над шутками Джеймса, поэтому я чувствовала себя раскованно.
Факелы на стенах лениво коптились, а тени от огня двигались в причудливом танце, освещая комнату приглушенным светом. В комнате было тепло и уютно, поэтому не хотелось выходить в сумрак и промозглость коридора.
Я наблюдала за Джеймсом все то время, пока он так увлеченно говорил, активно жестикулируя, и постоянно вскакивал, что-то изображая. В сущности, он был еще мальчишкой с немного наивной улыбкой, горящими глазами и несколько угловатой фигурой. Но в то же время, это был уже не тот Джеймс, которого я знала год назад – он изменился, повзрослел и возмужал… Его обаяние заполняло комнату, словно туман, и я каждой клеточкой чувствовала, что неизбежно очаровываюсь им, ловя его улыбки и движения. Я не хотела даже подумать о чем-то запретном, потому что боялась последствий этих мыслей, ведь в этой комнате в буквальном смысле исполнялись желания. Поттер умел быть разным, поражая своим остроумием, веселым нравом и отличным чувством юмора: его чары непроизвольно опутывали меня, заставляя быстрее биться сердце.
Я поймала себя на мысли, что уже давно мне не было так хорошо, как сейчас. Дело было не в том, что рядом Джеймс, а в том, что он сумел создать такую атмосферу, которая помогла мне действительно расслабиться. Сливочное пиво, множество сладостей, легкие разговоры ни о чем – я словно взяла себе отпуск длиною в несколько часов, забыв о страхах этой дождливой осени. И рядом Джеймс. Такой живой, такой близкий, такой настоящий…
Джеймс рылся в своем рюкзаке, отыскивая что-то, а я прислонила голову к мягкой спинке пуфа, закрыв глаза. В голове не было никаких мыслей, меня ничто не тревожило, ничто тяжелым грузом не лежало на сердце, но усталость и выпитые мной две бутылки сливочного пива давали о себе знать – меня клонило в сон. Проваливаясь в блаженную полудрему, я слушала шуршание бумаги, звук от легкого соприкосновения стеклянных бутылок друг о друга, тиканье напольных часов…
- Лили, - кто-то звал меня, но голос доносился точно издалека, вплетаясь в мою искусственную реальность, где было лето, была ярко-зеленая трава, порхающие бабочки и синяя гладь озера…
Образы моего сна постепенно развеивались, стираясь из памяти, исчезая, словно гаснущий экран… До меня стали доноситься мерное и слишком громкое тиканье часов среди звенящей тишины, и я открыла глаза, щурясь от света факелов. Первое, что я увидела, это шоколадные глаза, которые внимательно на меня смотрели.
- Привет, - сказала я, потягиваясь. – Прости, я, кажется, заснула…
- Ерунда, - отмахнулся он, следя за мной и явно что-то обдумывая.
- Я долго спала?
- Нет, около получаса, - он улыбнулся одними глазами, а потом между его бровей пролегла морщинка, придававшая его лицу серьезность. – Скажи, а что тебе снилось?
Я замерла. Сердце едва не остановилось, и по коже пробежал холодок, рассыпаясь мурашками по телу. Я испуганно посмотрела на Джеймса, ругая себя последними словами, что поддалась соблазну подремать. Как я могла допустить такую оплошность, забыв о своих странных снах?
- А что такое? – я сама не узнала свой голос, который был ломким и глухим.
- Да не бойся ты так! - он удивленно приподнял одну бровь. – Просто ты улыбалась во сне, а когда я тебя будил, сказала: «Сириус, попроси Джеймса, я занята». Вот я и поинтересовался…
Я облегченно вздохнула, почувствовав, как расслабляются напряженные мышцы:
- Я не помню своих снов. По словам Алисы, мне часто что-то снится, - пожала плечами я.
- И ты говоришь во сне? – он сказал это спокойным и ровным голосом, без малейшего намека на то, чтобы посмеяться надо мной.
- Да… Несу какую-то чушь, разговариваю с неизвестными мне людьми… - я немного нервно улыбнулась, стараясь свести все на шутку.
Однако Джеймс был серьезен:
- Вот как? У моей мамы была похожая ситуация много лет назад, правда я не совсем хорошо знаю, что именно там было, мне еще и десяти не было, и меня никто во взрослые дела не посвящал. Так вот она обращалась к прорицательнице…
Я удивленно распахнула глаза и улыбнулась:
- Не думаю, что я во сне вижу будущее. Я же не гадалка…
- Все может быть, Лили - он улыбнулся и прошелся рукой по волосам, растрепав их. – Знаешь, на пятом курсе Рэйвенкло учится некая Дафна Маррей, именно к ее матери обращалась тогда моя мама, и, говорят, ее дочери передались эти способности. Попробуй обратиться к ней, вдруг она прояснит тебе твои сны.
- Нет, Джеймс, это бред! – воскликнула я. – Это просто глупые сны, а во сне я стала разговаривать от переутомления и загруженности…
Он не стал спорить со мной, слегка покачав головой. Между нами повисла тишина, каждый был погружен в свои мысли.
«А что, если обратиться к этой Дафне? Вдруг это поможет мне понять мои сны, да и это странное совпадение с шарлоткой…» - прикидывала я в уме.
Я пыталась придумать, каким образом можно поговорить с ней по этому вопросу так, чтобы это осталось тайной. Эту Дафну я знала, но особо не общалась с ней никогда, поэтому было бы нелепо просто так подойти к ней посреди коридора со своими проблемами. Я могла бы еще долго размышлять над этим, но Джеймс так неожиданно развернулся ко мне, что я даже немного от него отшатнулась. Он на миг замер, а я удивленно приподняла бровь. Он пристально смотрел на меня, и я видела, как тени от его ресниц дрожат на скулах, а кожа от света факелов кажется оливковой… Сердце замерло, когда всего лишь на мгновение безумная мысль пронеслась в голове: «Хогсмид…».
- Лили, я хотел спросить…
Тишину разорвал звонкий звук, похожий на удар церковного колокола. Мы оба вздрогнули – огромные напольные часы били полночь. Я вскочила с пуфа и развернулась к Поттеру:
- Мерлин! Джеймс, пойдем скорее в башню! Надо же было так засидеться…
Он опустил глаза, нахмурившись, и начал собирать свой рюкзак, в беспорядке запихивая туда остатки сладостей.
- Возьми карту, - он протянул мне пергамент, а сам продолжил свое занятие.
Я взяла ее в руки, силясь вспомнить те слова, с помощью которых она открывается, но так ничего и не придумав, прошептала самое простое, что пришло в голову: «Откройся мне».
Шершавый пергамент стали рассекать зеленые линии, складываясь в слова:
«Господин Лунатик приветствует самую умную и очаровательную гриффиндорку».
Тут же следом возникла следующая строка:
«Господин Бродяга присоединяется к Господину Лунатику и надеется, что столь прекрасная мисс даст ему когда-нибудь списать зельеварение».
Я рассмеялась, и сердце приятно екнуло, когда я прочитала следующий текст:
«Господин Сохатый низко склоняет голову перед таким совершенством, а также присоединяется к Господину Лунатику и надеется, что Господин Бродяга уберет свои лапы от чужой собственности».
Затем возникла надпись:
«Господин Хвост так же приветствует вас и присоединяется к Господину Бродяге, ибо зелья – не его конек».
Я оторвала взгляд от пергамента и тут же встретилась глазами с Джеймсом: он улыбался мне и выглядел немного смущенным.
- Я просто не помню, как ее открывать…
- Смотри, - он прислонил кончик палочки к пергаменту и произнес: - Клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
Пергамент тут же рассекло множество линий, которые преобразовались в знакомую карту. Быстро осмотрев ее и удостоверившись, что путь свободен, мы вышли в коридор. Джеймс привычно взял меня за руку, и мы быстрыми шагами поспешили в башню Гриффиндор.
Засыпая, я поставила на свою кровать звукоизолирующее заклятье, чтобы сегодня ночью никто не мог услышать моей болтовни. Даже с закрытыми глазами я видела улыбку Джеймса, выразительные ямочки на щеках, красиво очерченные скулы…
Упрямая надежда, что жила в моем сердце, после сегодняшнего вечера превращалась в уверенное предвкушение предложения Джеймса пойти с ним в Хогсмид.
* * *
Дни летели стремительно, погружая нас в осеннюю промозглость и ранний сумрак вечеров. На улице снова было пасмурно и серо, и лишь Запретный лес пестрил всеми цветами осени, точно юбка у цыганки. Хагрид уже оборвал последние тыквы, и они лениво сгрудились в самой дальней части огорода, готовые к своему перевоплощению в нарядные символы Хэллуина. Началась вторая половина октября, а значит – близилось открытие первенства школы по квиддичу, поэтому сейчас все игроки усиленно начинали тренироваться, а болельщики приходили на стадион, чтобы посмотреть на игру и просто отвлечься от учебы.
Учеба! Домашние задания сыпались и сыпались, и, казалось, даже первокурсники в этом году проводят за учебниками куда больше времени, чем мы когда-то. Времени не хватало ни на что, я лишь успевала сводить концы с концами в этом круговороте работ и многочисленных эссе. Алиса уже начала заниматься ночами, потому что у нее львиная доля времени уходила на свидания с Фрэнком. Днем же она была непривычно молчаливая и какая-то вялая, чем вызывала множество вопросов знакомых и пересудов школьных сплетниц. От недосыпа она начала капризничать, раздражаясь по пустякам, из-за чего поссорилась с Мэри, которой досталось только за то, что она, по словам Алисы, как-то не так посмотрела на нее. В общем, мы все старались быть терпеливее, с пониманием относиться к скверному настроению Алисы и не донимать друг друга пустыми разговорами. Очень часто вечерами в нашей гостиной царила непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим полушепотом и скрипом перьев, даже Мародеры больше времени стали проводить за учебой, что уже само по себе говорило о нашей загруженности.
Тем не менее, Поттер проводил целые вечера на тренировке. Ничто не было для него важнее квиддича. Его новая команда не сильно отличалась от прошлогодней, поэтому игроки уже были привычные к фанатизму, с которым Джеймс относился к подготовке: ни плохая погода, ни домашние задания не влияли на график тренировок. Я слышала от Лесли, которая была у нас в команде охотником, что Поттер в этом году хочет во что бы то ни стало выиграть кубок (хотя он его и так всегда выигрывал), поэтому решил тренироваться особенно усиленно. Я видела, как он, усталый и продрогший, возвращается в гостиную и с напряженным лицом поднимается по лестнице в свою комнату, но уже через четверть часа усаживается на диване перед камином и начинает строчить эссе к завтрашнему дню. В такие минуты я отвлекалась от своей учебы и украдкой поглядывала на Джеймса, изучая его профиль, отмечая мелкие детали его жестов и мимики. Хотелось подойти к нему, предложить помощь, но я продолжала сидеть на своем месте, стараясь отогнать навязчивые воспоминания о наших с ним встречах.
Колин же продолжал себя вести как истинный джентльмен, окружая меня вниманием, хотя видеться мы стали реже, потому что часть изучаемых предметов у нас была различная, и я настояла, чтобы мы их готовили отдельно. Алиса рассказала, что поползли слухи о моих взаимоотношениях с Колином, но пока они были всего лишь тихим шепотом сплетниц в укромных уголках школы. Но я понимала, что это продлится не долго, и скоро все начнут говорить об этом. Я ловила его взгляды, когда мы оказывались рядом, но старалась вести себя как можно безмятежнее, отвечая ему, но не делая этого открыто. Я думала о нем. Ловила себя на мысли, что вечерами, которые я провожу за учебниками в гриффиндорской гостиной, мне не хватает Колина. Он стал для меня своего рода «успокаивающим зельем», благодаря которому я не чувствовала себя одинокой и потеряной. Рядом с Колином было уютно, и я искренне дорожила его вниманием.
Тяжелее всего дела обстояли с Северусом. Его письмо я перечитала тысячи раз, водя пальцем по неровным строчкам, но так ничего и не написала в ответ. А что я могу ему сказать? Он же сам все понимает: у него не могут быть в друзьях и грязнокровка, и будущие Пожиратели смерти. Я искренне надеялась, что он, когда писал мне письмо, осознавал это. Когда же мы с ним пересекались в коридорах, он всегда старался пройти рядом со мной и непременно поздороваться, с надеждой заглядывая мне в глаза. На зельеварении он весь урок постоянно оглядывался на меня, и мы то и дело встречались глазами. От его затравленного, по-детски надеющегося взгляда у меня сжималось сердце, и я последними силами старалась подавить в себе желание подойти к нему, обнять его и забыть обо всех наших ссорах и недомолвках. В конце концов, я заставила себя написать ему: получилось письмо в несколько предложений, но и оно мне далось с трудом. Однако отправить его я не решалась, все еще раздумывая над правильностью своих действий, потому что после нашей ссоры в конце пятого курса мне стоило титанических усилий прекратить дружбу с Севом, вычеркнуть его из своей жизни, и сейчас я снова боялась обмануться в нем.
По мере приближения воскресенья, на которое был назначен поход в Хогсмид, школа наполнялась сплетнями о традиционно назначаемых свиданиях на этот день. Каждый вечер перед сном Мэри рассказывала нам последние новости о приглашениях. При этом Алиса ее вообще не слушала, демонстративно отворачиваясь, а я, словно сплетница, внимала каждому ее слову, с замиранием сердца ожидая, что, вот-вот, и она непременно упомянет Поттера. Но о нем до сих пор не было сказано ни слова.
Последние дни я стала замечать, что Поттер чересчур часто оказывается неподалеку от меня и не редко в одиночестве, что уже само по себе было странным. Я бы непременно все это списала на паранойю и была бы в этом абсолютно уверена, если бы не его неожиданное появление в библиотеке и слова Алисы: «Лили, мне кажется, он никак не может решиться пригласить тебя в Хогсмид, вот и ходит кругами». В ответ я лишь опустила глаза.
Дожди надоедливой музыкой стучали по карнизам, барабанили в окна, оставляя на стеклах хаотично начерченные дорожки, разбегавшиеся в разных направлениях. Мы привыкли к серому небу в низких облаках и ранним сумеркам, окутывавшим Хогварст, словно саван. Хотелось выйти на улицу, окунуться в свежий и прохладный воздух, но непрекращающийся дождь расстраивал эти планы. В такую погоду все с нетерпением ждали прихода зимы с ее морозными ясными днями, веселыми играми в снежки и белоснежными пейзажами.
Каждое утро я привычно просыпалась под стук дождя и едва слышное завывание ветра, проникавшего через оконные щели в спальню. Традиционные разговоры и сплетни девчонок за завтраком я, как хорошая подруга, выслушивала с завидным интересом, а потом бежала на уроки, стараясь хотя бы на время выбросить из головы все те мысли, которые в другое время мучают и терзают меня, вызывая мигрень и излишнюю молчаливость. Но, тем не менее, мне не всегда удавалось это сделать, и я снова и снова погружалась в омут неразрешимых проблем, нервным движением пальцев потирая виски.
Точно так же было и сейчас: сидя на уроке заклинаний, я очередной раз ломала голову над странным поведением Джеймса, над непонятным мне желанием просто посмотреть на него, когда он увлеченно отрабатывает изучаемое заклинание, которое, я не сомневаюсь, получается у него едва ли не с первого раза.
Звонок на обеденный перерыв заставил меня вздрогнуть и вырваться из этого потока мыслей. Алиса торопливо покидала свои вещи в сумку, что-то пробормотала о каком-то извинении и помчалась за Фрэнком: видимо, ее плохое настроение коснулось и его. Я протиснулась сквозь толпу студентов, вывалившихся в коридоры после занятия, и отошла к стене, пытаясь аккуратно сложить пергамент с эссе. Ученики сновали в хаотичном порядке, в коридоре стоял гул от их голосов, а я, не замечая ничего вокруг, копошилась в сумке.
- Лили, привет, - раздался мелодичный голос, и я подняла глаза.
- Привет, Колин, - искренне улыбнулась я, поправляя волосы.
Он немного пожал плечами, и его глаза просияли:
- Я дожидался тебя. Просто мы давно не виделись… - по его неоконченной фразе и ласковому взгляду я поняла, что он соскучился по мне, и от этого у меня самой сердце екнуло. – Я подумал, давай сегодня, как обычно, встретимся в библиотеке?
- Наверно, не получится, - я виновато взглянула на него, заметив, как у него опустились плечи. – Сегодня же ужин у Слагхорна, и мне надо будет собраться. К тому же, я еще хотела дописать рапорт МакГонагалл о дежурствах. Давай лучше завтра?
- Хорошо, - он улыбнулся, затем в его глазах появились искорки флирта. – Лили, я хотел уточнить по поводу моего приглашения в Хогсмид…
Я опустила глаза, нервно придумывая ответ, но на ум ничего более менее правдоподобного не приходило…
- Да, Колин, я помню…
Договорить я не успела, потому что мимо нас опрометью промчался какой-то парень, с силой задев Колина плечом так, что тот отшатнулся. Я глянула ему в след – Поттер стремительно шел по коридору, на ходу запуская руку в волосы.
- Эй, Поттер, смотри, куда идешь! - крикнул ему в вдогонку Колин и злобно прищурил глаза. Но тот даже не обернулся. Затем Тейлор посмотрел на меня. – Он уже совсем обнаглел. Не понимаю, как его назначили главным старостой…
В его глазах я читала презрение и злость, но к этому примешивалось другое чувство, природу которого я не успела понять, потому что неожиданно его взгляд снова стал мягким и добрым, и Колин резко поменял тему:
- Так вот, я хотел сказать, что вовсе не тороплю тебя, и если ты считаешь, что лучше нам пока просто дружить, то я все понимаю…
- Спасибо, - я дотронулась до его согнутого локтя и нежно провела рукой по мягкой ткани свитера. Этот простой жест вызвал у Колина легкое замешательство, и он внимательно проследил взглядом за моей рукой.– Я думаю, что сегодня, в крайнем случае, завтра дам тебе ответ.
Вся напряженность ситуации растаяла в его лучезарной улыбке:
- Ну что ж, тогда пойдем на руны?
Я кивнула, и мы поспешили на занятие, которое было у нас совмещенное. Мы весело болтали, обсуждая дождливую погоду, предстоящую контрольную работу по истории магии и приближении Хеллоуина. Уже подходя к кабинету по рунам, меня остановила Эшли Скотт, шестикурсница с Рэйвенкло:
- Лили, можно с тобой поговорить?
Я удивленно переглянулась с Колином, не понимая, что может ей от меня понадобиться. Мы отошли к окну, и она стала рыться в сумке.
- Посмотри, я хотела тебе это показать,- она протянула мне сложенный пергамент, и я неуверенно его взяла. – Открой его.
Я немного замешкалась, понимая, что чужие письма читать не хорошо, но под ее настойчивым взглядом развернула его и едва не выронила от неожиданности: на нем яркими изумрудными, чуть светящимися, чернилами искусно была нарисована змея с высунутым раздвоенным языком, вылезающая из черепа – Черная метка… Я непонимающе смотрела на нее, даже не представляя, как она могла попасть к Эшли. Та словно прочитала мои мысли:
- Его мне сегодня утром принесла школьная сова-сипуха. Это письмо без подписи.
- Эшли, честно сказать, я в шоке. Наверно, это чья-то глупая шутка…
- Надеюсь, - та пожала плечами.
- Завтра будет собрание старост, и я вынесу этот вопрос на обсуждение – такие шутки недопустимы в Хогвартсе, - заверила я ее.
Я забрала этот злосчастный пергамент и положила в сумку. Все это было очень странно.
Времени катастрофически не хватало: не успела я закончить рапорт, часы пробили шесть вечера. Званный ужин у Слагхорна должен был начаться в семь, и я торопливо металась по комнате, пытаясь привести себя в порядок. Достав из чемодана новое платье и аккуратно разложив его на кровати, я подсела к Алисе, и та с помощью волшебной палочки начала завивать мои волосы в упругие локоны, которые красивыми волнами должны спадать мне на плечи. Подколов их на макушке синей заколкой в форме цветка, она придирчиво меня оглядела:
- Отлично! Просто превосходно! – Алиса сияла, наслаждаясь полученным результатом своих стараний. – Твои ухажеры не будут сводить с тебя глаз весь вечер!
- Прекрати говорить ерунду, - сказала я, пытаясь справиться с застежкой на платье.
Алиса мне помогла, а затем подвела к большому зеркалу, что стояло в нашей комнате. Едва поймав свое отражение, я замерла: на меня смотрела девушка с красивыми зелеными глазами в обрамлении густых длинных ресниц, темно-рыжие волосы которой шикарными волнами обрамляли лицо с узкими скулами, тронутыми легким румянцем. А небесно-лазурное платье бесподобно завершало образ.
- Красавица ты, Лил, - обняла меня Алиса.
Я лишь улыбнулась, так по-девичьи надеясь, что мой сегодняшний наряд поможет мне разрешить хотя бы одну проблему в жизни.
Прихватив маленькую сумочку и накинув сверху мантию, под озорной взгляд улыбающейся Алисы я вышла из спальни.
Я не могу сказать, что являюсь стеснительной и застенчивой девушкой, но от такого пристального внимания, наверно, только Сириус Блэк чувствует себя, как рыба в воде. Я шла по коридорам, спускалась по лестницам, прошла сквозь Главный зал – нигде я не могла укрыться от пристальных взглядов девушек, с завистью глядевших на меня и шепчущихся за моей спиной о моем наряде, и от немного ошалевших глаз ребят, что неотрывно следят за мной. Да уж, не часто увидишь старосту Эванс, которую все привыкли лицезреть в школьной черной юбке в складочку и белой блузке с галстуком в цвет родного факультета, наряженной по последней моде. Я ежилась под натиском такого пристального внимания, но, тем не менее, уверенно вышагивала, гордо вздернув голову, словно Нарцисса Блэк во времена своей учебы.
Спустившись в подземелья, я ускорила шаг – мне всегда были чужды эти мрачные стены, и днем, и ночью освещаемые лишь тусклым светом коптящихся факелов и наводившие на меня легкое чувство страха. Подойдя к двери в кабинет Слагхорна, я сняла свою мантию, вздохнула, собираясь с силами, и открыла дверь.
Который раз я восхитилась чудесным преображением старого кабинета зельеварения. Вместо низких потолков с готическими перекрытиями, мрачного выщербленного пола, на котором громоздятся старые парты, заставленные котлами, взору представляется просторное помещение, куда больше привычного кабинета, напоминающее шатер: стены и потолок затянуты прозрачной разноцветной тканью, сведенной к центру композиции – большой бронзовой люстре, что красноватым светом заливает комнату, играя радужными бликами. В комнате толпился народ, поэтому было душно, а домовики незаметно сновали по кабинету, заботливо исполняя любую прихоть гостей. Столы ломились от угощений, приятная музыка раздавалась точно из ниоткуда – одним словом, все было устроено по высшему разряду, что было свойственно нашему зельевару.
- Лили, дорогая моя! - прокричал на весь зал Слагхорн и едва ли не со всех ног бросился мне навстречу. Подойдя, он с жаром пожал мне руку. – Мерлин, какая ты красавица!
С этими словами он взял у меня из рук мантию и кинул ее словно из земли выросшему домовому эльфу, который ее проворно подхватил и повесил на специально отведенную вешалку около входа.
Слагхорн взял меня под руку и повел в самый центр толпы, где, по-видимому, происходило основное действо вечера. Все бурно обсуждали преддверие турнира по квиддичу, а так же задавали вопросы Колину по поводу презентации новой метлы, на которые он отвечал любезно, но весьма натянуто. Он приветливо улыбнулся и, окинув меня взглядом, поднял большой палец вверх. Я зарделась и опустила ресницы. Немного отойдя от этой шумной компании, я быстро пробежала глазами по комнате, пытаясь отыскать… Вот и Поттер: он стоял в гордом одиночестве, прислонившись к стене, а в руках держал стакан с фруктовым коктейлем. Черный смокинг необыкновенно шел ему, вытягивая его фигуру и подчеркивая широкие плечи. Я задержала на Джеймсе взгляд. Казалось, что на его плечах лежал тяжелый груз, и весь этот вычурный праздник такому весельчаку и заводиле был в тягость. Я решила, что если он сейчас обратит на меня внимание, то я подойду к нему, обязательно подойду. Пусть я это сделаю первая, пусть на глазах у Колина! Мне хотелось поймать его восхищенный взгляд, почувствовать себя привлекательной именно для него…
«Посмотри на меня… Ну, посмотри на меня…» - словно заклинание повторяла про себя я.
Но он продолжал стоять, глядя куда-то вдаль и помешивая соломинкой коктейль.
Больше мне не удавалось остаться одной: ко мне постоянно подходили, я болтала попеременно то с одними, то с другими, а в промежутках меня подхватывал под руку Слагхорн и говорил множество комплиментов, восхищаясь то моей красотой, то моим умом. Я решила подойти к группе девочек, что окружили столик с фруктами, но лишь обрывок услышанной мною фразы, заставил меня быстро ретироваться:
- … Представляете, он ее пригласил в Хогсмид! - возмущенно шептала первая красавица школы и уже бывшая подружка Сириуса Блэка Кира Стюарт.
Вскоре всех позвали к столу, покрытому нежно-лиловой скатертью, на котором стояло множество блюд, мастерски приготовленных школьными домовыми эльфами. За ужином беседа проходила в более официальной атмосфере: Слагхорн у каждого интересовался здоровьем их именитых родственников, а так же планами относительно будущей профессии. Когда дело дошло до Поттера, Слагхорн выразил надежду на то, что мы сможем его видеть в команде сборной страны, но в ответ Джеймс небрежно откинулся на спинку стула и громко сказал:
- Профессор, я еще не определился со своим выбором. Не думаю, что мое умение играть в квиддич будет полезно на войне. Ну, разве что я смогу удирать на метле от непростительных заклинаний, входя при этом в финт Вронского.
После этих слов за столом повисла неловкая тишина, и даже кое-кто подавился едой. Слова прозвучали очень резко и невероятно правдиво, перечеркивая все разглагольствования о карьере чиновников, ученых, зоологов… Просто все пытаются уйти от правды, закрыться от войны, делая вид, что ничего не происходит, страшась значимости каждого в ней, надеясь, что армия авроров во главе с министром справится с Волдемортом. После этого ужин прошел несколько напряженно, все старались обойтись разговорами на нейтральные темы.
В завершении вечера нас снова пригласили в ту часть кабинета-шатра, где стояли прохладительные напитки и изящные хрустальные вазочки с мороженым, а вдруг откуда-то взявшийся патефон с огромной позолоченной трубой сам крутил виниловую пластинку с маггловским джазом.
Схватив свою мантию, я незаметно выскользнула из кабинета, устав от этого шума и глупой болтовни. Выйдя в прохладный коридор и вдохнув бодрящего воздуха, насквозь пропитанного вековой сыростью подземелий, я поспешила в Астрономическую башню.
Застегнув мантию, я быстрыми шагами поднималась по лестницам. День выдался суматошным, каким-то странным, полным сплошных недосказанностей. Я не понимала, что происходит с Поттером, который весь вечер был сам на себя не похож. Мы не обмолвились с ним ни словом, и лишь однажды я поймала его взгляд, резко обернувшись в его сторону. Но он тут же отвел глаза.
Я очень любила профессора Слагхорна, но эти вечеринки, напоминающие выставки породистых собак, меня жутко утомляли. Хотелось освежить голову, постоять хотя бы несколько минут на северном ветре на верхней площадке Астрономической башни, вглядываясь в непроглядную тьму осенней ночи. Просто побыть одной, не думая ни о чем, вычеркнув хотя бы на эти мгновения все мысли. А еще положить письмо Северусу в названный им тайник.
Поднимаясь по широким каменным ступенькам винтовой лестницы башни, я отсчитывала окна.
«Северус сказал, что это должно быть третье окно, если идти снизу», - думала я, смотря вверх и пытаясь отыскать нужное мне окно.
В этой части башни окна были застеклены, а путь вел на самый верхний ярус, где за тяжелой дубовой дверью была просторная площадка для проведения уроков по астрономии. С первого курса не любила это место, памятуя о промозглом ветре, онемевших от холода пальцах, которыми еще нужно умудряться что-то записывать. Я остановилась около третьего окна, оглянулась по сторонам и попробовала просунуть пальцы в указанную расщелину. Так и есть: между рамой и стеной было свободное пространство. Я достала из кармана мантии письмо и открыла его, бегло перечитав:
«Здравствуй, Северус. Если честно, была удивлена твоему письму. Мне бы очень многое хотелось тебе сказать, но слова как-то не ложатся на бумагу, они точно застывают на кончике пера.
Мне тоже тебя не хватает…
Но пойми, я не могу и никогда не смогу быть рядом с тобой, пока ты путаешься с Ноттом, Эйвери и другими. Мы не уживемся вместе, да и пытаться я не хочу. Наши пути разошлись, а для того, чтобы снова зашагать в ногу, тебе придется выбрать мою дорогу, потому что по твоей, сегодняшней, я не пойду никогда. Ты должен был это понимать, когда писал мне свое письмо.
Сев, дело не в том случае у озера, и я давно тебя простила за те слова… Дело в твоих взглядах, поступках и приверженностях…»
Свернув пергамент, я аккуратно засунула его в эту расщелину, убедившись, что под разными углами его не видно, и найти его сможет только адресат. Затем присела на подоконник, прислонив голову к стене. Я закрыла глаза. Нет, спать не хотелось, просто прохлада камня приятно освежала голову, расслабляя после шумной вечеринки Слагхорна. Я не хотела думать, но мысли крутились в голове, и в этом водовороте я не могла уловить ту самую, что сильнее всего меня беспокоит. В такие моменты я всегда особенно остро скучала по маме, по ее доброй улыбке и понимающему сердцу… Но сейчас она так далеко, и я осталась одна со всеми своими трудностями, и мне не у кого спросить совета. Как все было запутанно в моей жизни, казалось, что я плутаю по длинному лабиринту, ища выход, но все время сворачиваю не туда…
- Лили, - голос звучал из темноты, и я резко дернулась, распахнув глаза.
По винтовой лестнице поднимался Поттер. Его мантия была расстегнута и небрежно развевалась, словно шлейф. Я удивленно смотрела на него, пока он не поднялся на небольшую лестничную площадку, где я сидела. Он встал напротив и внимательно посмотрел на меня. Я молча наблюдала за ним, не сводя глаз. Наконец, он нарушил затянувшееся молчание:
- Что ты тут делаешь? Явно не на звезды решила полюбоваться.
- Этот вопрос я могу задать и тебе, - нахмурилась я. – Ты за мной следил?
Он неопределенно пожал плечами.
- Просто я видел, как ты уходила с вечеринки, и если Тейлор тебя не провожает, то это решил сделать я, потому что тебе вечерами опасно прогуливаться одной, тем более в подземельях.
- Причем здесь Колин? – я удивленно приподняла бровь, пытаясь проследить за ходом мыслей Поттера.
Но он в ответ лишь отвернулся и немного нервным движением взлохматил волосы. Между нами снова повисла тишина, и я упорно не знала, как себя повести, чтобы не сделать ошибки…
- Лили, я не понимаю, что с тобой происходит, - неожиданно сказал Джеймс, пытливо заглянув мне в глаза.
Я тут же смутилась.
- А что со мной не так?
- Раньше ты такой не была, - он опустил голову, а затем продолжил почти шепотом. – Я не знаю, что сейчас творится в твоей душе, но ты стала такой непредсказуемой, такой загадочной, и я никак не могу тебя понять … Ты как ветер… Как снитч, чье направление движения нельзя даже попытаться предугадать…
Я встала с подоконника, не в силах проронить даже слова. Это откровение Джеймса повергло меня в замешательство, я не знала, как мне отреагировать. Он смотрел на меня так, словно этот вопрос давно назрел у него, и он с нетерпением ждал моего ответа. Словно занавес упал с моего сердца, и мне невыносимо захотелось рассказать ему обо всех своих проблемах, довериться тому, чьи глаза с такой тревогой смотрят на меня…
- Просто все так сложно, и я совсем запуталась… - я провела рукой по волосам, чувствуя, как к горлу подступает комок. – Я ужасно устала… И эта война… Джеймс, я так боюсь за своих родителей…
Он пытливо смотрел на меня, и его глаза в полумраке башни казались совсем черными. Неожиданно Поттер сделал два шага вперед, приблизившись ко мне вплотную. Я видела, как на его шее пульсирует жилка, и чувствовала, что сама начинаю дрожать. Наши взгляды переплетались, изучая лица друг друга, не в силах оторваться. Я ощущала всей кожей его близость, его трепет, его волнение… Несмело, словно боясь спугнуть меня, он протянул руку и коснулся моей щеки.
- Как бы я хотел забрать все твои страхи и проблемы, чтобы ты снова весело смеялась, - прошептал он и провел тыльной стороной пальцев по щеке.
От этого незамысловатого жеста я почувствовала, что моя кожа начала пылать, а сердце бешено рвалось из груди. Не встретив сопротивления, рука Джеймса переместилась с моей щеки к шее, и он, приподняв волосы, нежно провел рукой по бархатистой коже, оставляя за своими прикосновениями шлейф безумных ощущений. Воздух словно остановился в легких, когда его пальцы заскользили по моей спине и остановились на талии. Немного помедлив, он неуверенно притянул меня к себе. Я не смела вздохнуть, не смела шевельнуться, боясь спугнуть это сладкое наваждение, и, лишь когда он обнял меня, крепко держа в руках, я несмело положила руки ему на грудь, мгновенно ощутив бешеный ритм его сердца. Джеймс медленно склонялся ко мне, и я утопала в пьянящем запахе его кожи, растворяясь в нем, не желая расставаться с ним даже на секунду…
- Лили… - едва слышно произнес Джеймс.
Мое имя шло из самой глубины его сердца, что так неистово бьется под моей рукой.
От его страстного шепота я совсем потеряла голову. Поколебавшись всего долю секунды, я прильнула к нему, впервые ощущая всю силу его напряженных плеч, нежность его рук, сгорая в огне его глаз… Сейчас Джеймс стал для меня глотком жизни, трепетной и умопомрачительной, подавляя во мне все мысли, но обостряя чувства, доводя до исступления желания… Хотелось утопать в нем, растворяться, ощущать и чувствовать… Стена из наших недомолвок, его неопределенностей и моих сомнений рушилась, стираясь в песок, что развевается на осеннем ветру… Предвкушение было слаще фруктового щербета: оно заставляло замирать сердце и растворяться в теплоте его рук, срывалось вздохом с приоткрывшихся губ… Горячее дыханье обожгло мне кожу на щеке, и, закрывая отяжелевшие веки, последнее, что я увидела, это глаза Джеймса, в черной бездне которых плясали блики от огня факелов… Я уже почувствовала, что его губы касаются моих губ, как вдруг…
- …Хищник и его жертва, - голос так жестоко ворвался в наш, такой зыбкий мир, и мы отпрянули друг от друга.
Несколькими ступеньками ниже стоял Северус Снейп. Он был невероятно бледен, и его лицо было искажено злобой. Он с ненавистью смотрел на Поттера, глазами испепеляя его. На несколько секунд повисло молчание, нарушаемое лишь монотонным постукиванием дождя по стеклам окна. Я попыталась привести мысли в порядок и осознать всю ситуацию, но кровь в висках неумолимо продолжала стучать, не давая прийти в себя.
- Картина, достойная Национального музея, - его рот скривился в презрительной ухмылке, но голос непривычно дрожал.
Джеймс шагнул в сторону Снейпа, и я увидела, как его лицо исказила лютая ненависть - такая же, что читалась на лице Северуса.
- Иди туда, куда шел, Нюниус, - почти прошипел Поттер, и я заметила, как его рука потянулась к карману мантии, где лежала волшебная палочка.
- Тебя забыл спросить, - злобно сощурившись, ответил Снейп. Затем я увидела в его глазах искорку, которая выдавала в нем предвкушение мести, и когда он начал говорить, по его лицу я читала ликование.
- Мне вот интересно, как бы среагировала Лина Эртон, случайно заглянув в Астрономическую башню?
Я ничего не понимала, но произнесенное имя меня насторожило. Я взглянула на Джеймса и с удивлением обнаружила, что тот побледнел.
- А причем здесь Лина Эртон? – я непонимающе посмотрела на Северуса, который, казалось, только и ждал этого вопроса.
Он глянул на Поттера, выдержав такую многозначительную паузу, а затем криво улыбнулся. Его воркующий голос был полон яда:
- Разве ты не знала? Школа весь вечер только и обсуждает главную новость – Поттер пригласил Эртон в Хогсмид.
Слова, словно штормовые волны, ударили меня, разбиваясь о самое сердце. Я испуганно посмотрела на Джеймса, надеясь, что он опровергнет их, но тот лишь опустил глаза, нервно проведя рукой по волосам.
Его молчание было красноречивее любых слов.
Я чувствовала, как кровь стынет в жилах, как сердце, еще пару минут назад бьющееся в унисон с сердцем Джеймса, сковывается, а мурашки охватывают все тело. Я обхватила себя руками, поежившись, словно от холода, не желая смотреть на Поттера. Кровь в висках гулко шумела, заглушая голоса Джеймса и Северуса, которые выкрикивали разнообразные проклятья, угрожая палочками друг другу. Их лица были искажены такой жуткой ненавистью, и я начала страшиться, что сейчас они попросту убьют друг друга. Я не хотела видеть Джеймса, не хотела слышать его голоса: просто вычеркнуть, просто забыть, просто стереть из памяти… Постепенно шок проходил, и в душе, словно гора, вырастала глухая стена из обиды…
Я тряхнула головой, окончательно приходя в себя: Поттер и Снейп по-прежнему угрожали палочками друг другу, но никто не решался напасть первым, по своим причинам страшась значка главного старосты на шикарном смокинге Джеймса. У меня уже не было сил выносить все это уличное представление, достойное цирка шапито, и я быстрым движением достала свою палочку из кармана мантии.
- Экспеллиармус! – палочки Поттера и Снейпа мгновенно выскользнули из рук хозяев, а я их проворно поймала.
Они оба замолчали, наконец, обратив на меня внимание. Я обвела их взглядом, чувствуя, как с каждой секундой во мне поднимается гнев: на Джеймса за его эгоизм, пользовательское отношение к людям; на Северуса за то, что подверг меня сейчас такому унижению только для того, чтобы отыграться.
- Все, хватит! – они оба смотрели на меня растерянно. – Как вы мне оба надоели! Столько лет прошло, а вы не можете элементарно рядом пройти, чтобы не задеть друг друга! Это, конечно, ваше дело, но только меня в это не впутывайте!
С этими словами я резко кинула палочки на подоконник: они звонко ударились об оконную раму и скатились на пол. Я быстро стала спускаться по лестнице, но едва я успела пробежать один пролет, как почувствовала прикосновение к руке и обернулась - Джеймс...
- Не уходи… Прошу тебя… - одними губами произнес он.
Я замерла, чувствуя, как тепло его руки и умоляющие глаза порождают сомнения, вызывая желание остаться… Я тряхнула головой и посмотрела на Джеймса, вложив в свой взгляд всю свою боль и обиду… Мне хотелось ему высказать все те слова, что душат меня… Но сил не было, я ощущала пустоту внутри себя, словно во мне что-то сломалось, что-от оборвалось...
- Отпусти меня, Поттер, - отчеканила я ледяным голосом и резко дернула руку.
Джеймс замер, словно его ударили. Я же резко развернулась и помчалась вниз по лестнице, мечтая поскорее остаться одной, никого не видя, ничего не помня…
Ступенька за ступенькой. Я спешила к выходу, а в спину мне дышала пугающая тишина Астрономической башни…
Я бежала так быстро, не разбирая дороги, что сама не заметила, как оказалась на третьем этаже. Я остановилась около статуи Горбатой ведьмы в нерешительности: я не знала, куда пойти, не знала, куда себя деть. Коридор был немного мрачноватым, прохладным и совершенно пустынным. Я поежилась и медленно побрела, едва слышно постукивая каблуками по каменному полу. Дойдя до класса заклинаний, я открыла дверь и вошла в темный кабинет. Там все было настолько привычным, что даже в темноте я прекрасно ориенировалась, зная расположение парт, стульев и книжных шкафов. Глаза постепенно привыкали к сумеркам, и я уже четко видела всю обстановку.
Я села на парту и провела рукой по щеке, почувствовав, что моя кожа все еще пылает. В горле стоял комок, а тело предательски хранило воспоминания о прикосновениях Джеймса… Я закрыла глаза. Как бы мне хотелось, чтобы это все оказалось мои сном, просто нелепым сном, после которого с облегчением понимаешь, что всего этого не было, да и быть не могло! Но это была моя реальность. Мерлин, почему все это происходит со мной? Я ведь поверила ему. Я думала, что он изменился, повзрослел, стал серьезным, но Поттер навсегда останется просто Поттером, Мародером, школьным смутьяном, самовлюбленным и эгоистичным… Вот и Лили Эванс попалась на эту удочку, не устояв перед его дьявольским обаянием. Одиночество остро пронзало меня, испепеляя сердце, раздаваясь тысячью молоточков в голове, превращая глупые надежды в пустые сказки, которым я наивно верила. Поттер был для меня словно клетка, в которой я была заперта, не в силах сорвать замки, не имея возможности вдохнуть полной грудью. Хотелось просто поплакать, выплеснув свою боль, свою обиду… Только не плакать. Только не из-за него. Но слезинка дрожала на моих ресницах, и я резким движением смахнула ее. Завтра мне придется надеть ледяную маску безразличия, так же всем улыбаться и снова делать вид, что в моей безупречной жизни все идеально. Но это будет завтра… А сейчас, в этой пустой и темной комнате, у меня не было сил притворяться, и я обессилено опускала руки, последними силами сдерживая слезы. В этом поединке своеволий я проиграла, поэтому сейчас остается лишь смириться, принуждая свое сердце не изнывать от боли при воспоминании о Джеймсе Поттере…
Я взглянула на наручные часы – стрелки показывали половину десятого. Пора было возвращаться в башню. Но там была чуткая Алиса, которая всегда точно угадывает мое настроение, а мне сейчас ни с кем не хотелось говорить; там мог быть Поттер, с которым я сегодня не хотела больше встречаться… Я тяжело вздохнула, собираясь возвращаться в Башню Гриффиндора. Но неожиданно сквозь звенящую тишину я услышала тихие шаги, которые приближались. Я замерла, прислушиваясь: кто-то шел по коридору, ступая тихо, точно крадучись. Я соскочила с парты, намереваясь выяснить, кто это, подошла к двери, но, сама не понимая почему, вдруг остановилась: словно внутренний голос мне подсказывал, что лучше не высовываться, и я так и замерла, не дотянувшись до дверной ручки пару дюймов. Неожиданно я поняла, что меня окружает беззвучная тишина: шаги смолкли, остановившись рядом с дверью. Сердце стучало все громче, и в тишине мне казалось, что этот звук слышен на весь кабинет.
«А вдруг это Поттер меня ищет?» - промелькнула безумная мысль, но я понимала, что это не так.
Меня и незнакомца отделяла друг от друга дубовая дверь, и я задерживала дыханье, боясь, что он его услышит. Медленно я потянулась к своей палочке, доставая ее из кармана мантии дрожащими пальцами, готовясь к тому, что в любой момент дверная ручка дрогнет. Нервы натянулись, точно струна арфы, и я крепче сжала волшебную палочку. Я не сразу услышала, что шаги стали постепенно удаляться, поглощаемые ночной тишиной, и вскоре вовсе смолкли.
Я медленно, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь и выглянула в коридор - он был пуст, и лишь факелы все так же играли тенями на стенах, подчеркивая их мрак. Я закрыла дверь и на цыпочках пошла к выходу на лестницы.
Оказавшись почти у самого выхода, я почувствовала облегчение, поэтому торопливо завернула за угол, где в конце небольшого коридора была дверь. Но картина, что предстала мне, заставила содрогнуться от ужаса: на полу вся в крови лежала Эшли Скотт, устремив пустой взгляд в потолок. Я застыла, не в силах пошевелиться, будто все мои мышцы сковал Петрификус Тоталус. Неожиданно до меня донесся тихий стон Эшли, который вывел меня из ступора, и я бросилась к ней. Ее некогда белая блузка была в подтеках крови, демонстрируя множество ран на теле, отчего приобрела алый цвет, волосы разметались по полу, а руки были как-то странно выгнуты.
- Эшли? - я дрожащим голосом позвала ее, но она даже не шевельнулась. – Эшли…
Времени на раздумье не было, и я со всех ног помчалась в кабинет Дамблдора, моля Мерлина о том, чтобы успеть вовремя.
