Глава 8Сириуса трясло. Хоть как-то успокоиться, привести мысли в порядок не получалось. Он попробовал вспомнить, почему вообще уснул рядом с Гарри, что было до, – не смог. Знал, что сможет, но не сразу.
Сириус до боли стиснул виски ладонями. Ну же!
Чёрт, нет. Он не сможет сейчас нормально разговаривать.
А что ещё остаётся?
– Гарри? Прости, я тебя напугал, мне кошмар приснился.
Как же по-дурацки звучит.
Гарри кивнул, не сводя с Сириуса настороженного взгляда.
– Я сейчас в другую комнату пойду, а ты спи. Ну, постарайся...
Ох, Бродяга, ерунду говоришь! Сначала разбудил мальчишку среди ночи, поорал наверняка, наговорил во сне всякого, а теперь "постарайся..."
Сколько ещё раз ты должен осознать полное своё бессилие, чтоб понять: не тебе воспитывать этого ребёнка?
Гарри вздохнул. Ему совершенно, ни капельки не хотелось спать, но Блэку он это объяснять, конечно, не собирался.
И что теперь? Сколько ему лежать в темноте? Эта ночь вообще когда-нибудь кончится?!
Гарри попытался успокоиться: Блэк оставит его у себя, всё остальное не важно, подумаешь, полежать немного, ничего не делая, Дурслям вот вообще наплевать было, спит он там или нет...
Сириус потянулся к комоду, нашарил палочку, прошептал:
– Акцио снотворное зелье!
Он понятия не имел, есть ли оно вообще в доме, но попробовать стоило.
И через несколько секунд в ладонь ему-таки ткнулся пузырёк – надо же, удивился Сириус, откуда, отродясь вроде не пользовался.
Вынул пробку, понюхал – помнить бы ещё, как оно должно пахнуть...
Мята – нормально, нет? Кто бы знал...
Сириус ещё немного помедлил, потом закрыл пузырёк и поставил на комод.
Поить крестника неизвестным зельем – он кретин, конечно, но не настолько.
– И как ты его теперь усыплять будешь? – скептически поинтересовался внутренний голос.
– Сказку расскажу, – огрызнулся Сириус. – Гарри, ты спать хочешь или нет? Потому что если не хочешь, я тебя заставлять не буду.
– Нет, сэр, не хочу.
Сириус пропустил "сэра" мимо ушей, засветил Люмос, встал, кутаясь в одеяло, раздвинул шторы – за окном светало.
– Не хочешь – тогда будем считать, что уже утро. Одевайся, потом завтракать пойдём. Чем-нибудь.
Сириус вышел из комнаты, зевнул во весь рот, приманил джинсы со свитером, оделся и пошёл на кухню.
Поставил на плиту чайник, поискал чашки.
Кухня была огромной, но казалось, что места там очень мало. Все шкафы, все ящики были битком набиты посудой, – казалось, стоит сдвинуть что-нибудь одно – и упадёт, грохоча, всё остальное.
Почему Сириус не выкинул весь этот хлам, как только переехал, он и сам не понимал.
Наверное, потому, что ему было всё равно. Знать, что, если он что-нибудь уронит, не поднимется никакого крика, – это стоило десяти замызганных кухонь.
Но сейчас Сириусу захотелось навести порядок – горы ненужной посуды действовали ему на нервы. Да и к тому же, он вдруг подумал, что Гарри до смерти перепугается, если что-нибудь разобьёт.
Осторожно открывая дверцы шкафчиков, в полной готовности в любой момент применить чары левитации, Сириус нашёл–таки то, что искал – старую заварку.
...Они прихлёбывали несладкий крепкий чай, жевали сэндвичи и молчали.
Можно было откопать где-нибудь календарь и обвести дату красным.
Гарри думал о грядущем наказании, Сириус – о чём рассказать крестнику в первую очередь, но всё-таки это было уже на что-то похоже.
Это был их первый нормальный завтрак.
Наливая себе ещё кипятку, Сириус сказал:
– Спасибо, что разбудил.
Гарри сначала не понял, о чём речь, но зачем-то поставил чашку на стол и отодвинул. Пробормотал:
– Э-э-э, не за что.
– Неа, – теперь чашку отставил Сириус, –не "не за что". Тебе ведь небось очень страшно было на меня смотреть?
И, не гадая, признается – не признается, Джеймс бы не признался, продолжил:
– Но ты не ушёл, а меня разбудил. А мне действительно плохой сон снился...
(Гарри вспомнил голос мечущегося по кровати Блэка и мысленно согласился)
– ...если б не ты, я бы долго ещё мучился. Ты... – чёрт, Бродяга, так или не так надо говорить детям?! Сейчас возмутится ещё, скажет, что большой слишком... – Ты молодец.
Гарри почувствовал, как ему становится тепло, и горячий чай был тут вовсе ни при чём.
В детстве он всегда мечтал, чтобы ему сказали, что он молодец, не просто так, как говорили Дадли, но хотя бы за работу.
И он оттирал полы до блеска, идеально ровно подстригал газон и готовил такие вкусные завтраки, какие только мог, но тётя Петунья либо давала ещё какое-нибудь поручение, либо говорила: "Хватит на сегодня, Поттер".
И она всегда морщилась, как бы идеально ни была выполнена работа, она как будто злилась оттого, что такой, как Гарри, вообще может сделать что-то хорошо.
Конечно, потом Гарри понял, что это желание было детским и глупым, и что тут вовсе не в работе дело – Дадли приносил плохие оценки, Гарри – хорошие, но кричали всё равно на Гарри, вообще, что бы ни случилось, кричали всегда на Гарри, это было нормальным, и о каком "молодец" тут можно было думать.
Гарри понял, что ему наплевать на наказание – Блэк похвалил его просто так, нет, не похвалил – поблагодарил, признал, что Гарри способен сделать что-то хорошее, что от него может быть польза.
Сириус смотрел на просиявшего Гарри и не мог понять: глупое "молодец" вызвало такое счастье? Быть такого не может. Дурсли же должны были хвалить его, хоть иногда, да, они были строгими, и, чёрт, Гарри теперь всего боится, но всё-таки, неужели Петунья ни разу не сказала ему "спасибо?"
Не зверь же она, в самом деле.
Зверь – не зверь, вклинился внутренний голос, а резких движений мальчик боится. И о наказаниях всё время говорит. И ждёт, что его выгонят.
Ох, Лили, ты хоть знала, что у тебя за сестра?..
Сириус подумал, что сегодня самый подходящий момент спросить, что же такого случилось с Гарри в начале июля: не захочет отвечать – не надо, а вдруг всё-таки?
Почему магия Джеймса сработала именно в тот вечер – этот вопрос волновал Сириуса с тех пор, как он сбежал. Почему не раньше, не когда он уступил Хагриду, почему сработала вообще?
У Сириуса в голове теснилась куча дурацких планов, нужно было как-то приводить их все в порядок – а ещё обсуждать с Гарри.
Наведаться в Лютный, рассказать Гарри про Хогвартс, про Джеймса, про Лили, про Фиделиус, – Мерлин... – убрать на кухне, написать Рему – сову где взять? Что написать? – не важно...
Сириус потряс головой: всё, задумался совсем, бред пошёл – Рему написать, ага...
– Ну что, чай допил?
Гарри кивнул.
– Ещё хочешь?
Гарри помотал головой.
Сириус взял чашки, вымыл их, начал пристраивать на свободный пятачок у раковины.
И чуть не уронил, когда услышал:
– Сэр, я мог бы и сам!..
Гарри чуть было не вскочил с места, когда Блэк начал сам мыть посуду.
Он, наверное, решил, что Гарри совсем ничего не умеет. Или решит, если Гарри и дальше не будет работать.
Но он же тебя похвалил, сказал какой-то голос в глубине сознания. Ну и что, что похвалил, ответил Гарри, мне же всё равно нужно что-то делать!
В голосе Гарри звучала чуть ли не задетая профессиональная гордость.
Сириус развернулся к крестнику.
Кого они из него там растили, Мерлин, домового эльфа?!
Гарри посмотрел на лицо Блэка и пожалел, что вообще подал голос.
Он что-то не так сделал? Но что?..
Сириус опустился обратно на стул, так и не выпустив чашек из рук.
– В этом доме работаю я. Просто потому, что я взрослый, а ты нет, ясно?
Посмотрел на Гарри и быстро спросил:
– Что они тебе наговорили? Дурсли?
– Откуда вы знаете их фамилию?
– Не важно, потом расскажу, так что?
Гарри показалось, что в кухне сейчас что-нибудь взорвётся, и он поторопился ответить:
– Ну, они говорили, что я... Я должен был работать, понимаете, я же... Ну, они же взяли меня из милости, и поэтому...
Чашки жалобно зазвенели.
– Значит, из милости?
– Н-ну, д-д-да...
Гарри с трудом подавил порыв зажмуриться. Сейчас Блэк поймёт, что такого-как-Гарри-нельзя-держать-у-себя-просто-так, и тогда... Стоп, он же обещал... Ну и что?.. Как что, а если не врал?..
Звон прекратился. Ничего не взорвалось.
Блэк по-прежнему сидел напротив и выглядел очень серьёзным.
– Слушай: я тебя у себя держу не из милости. Это долгая история, я сейчас расскажу хоть всю, но ты запомни: я тебя вообще никогда не выгоню, что бы ты ни натворил. Ты теперь со мной, ты мой сын, в конце концов, и всё тут, и этого не изменишь.
Даже если я вернусь с прогулки и обнаружу дом в руинах, ты останешься со мной, ясно?
Я не вру, я поклясться могу, я тебе говорил уже, только, чёрт, перестань ты думать все эти глупости.
Ты – со мной. Всё.
Ну что, Бродяга, научился пафосные речи произносить?
А как без этого? Молчать, чтоб он и дальше дёргался?
Сириус глубоко вздохнул. Эта речь была только началом, сегодня, видимо, День Разговоров, точно надо календарь искать. А, впрочем, что он делал с тех пор, как Гарри забрал, кроме как разговаривал? Воровал колбасу, лечил синяки и оглушал Ступефаем.
Нелёгкие отцовские будни, что поделать...
Сириус фыркнул и встал из-за стола:
– Ну что, пойдём?
– Куда?
Мерлин, чего он опять боится?
– Я тебе всю историю расскажу, до конца. Про родителей твоих, про меня, про всех – обещал же, нет?
– Обещали...
– Ну так?
Сириус мысленно зарычал. Ну вот что, что опять не так, чего Гарри от него ожидает?
– Сэр, а вы меня... Будете наказывать за вчерашнее?
Вот оно что.
Сириус замер на пороге и сказал ровным голосом:
– Всё, что я сказал про "не выгоню", к "не накажу" так же относится. Наорать могу, да. А что ещё?..
Уже выходя в коридор, Сириус вспомнил Джеймса: в том, что Гарри на него похож, после вчерашнего-ночного сомневаться не приходилось.
А такого, как Джеймс, надо было чем-то тормозить, точно.
Сириус представил себя, говорящего: "Десять баллов с Гарри Поттера!" и усмехнулся.
Бред какой-то.
Метлу, что ли, купить, и запрещать летать потом?
Разве что.
– Где хочешь говорить?
Гарри ошалело помотал головой:
– Всё равно...
Он не мог принять две новых мысли: "Его никогда не выгонят" и "Его никогда не накажут".
Это было ненастоящим. Этого не могло быть в реальности.
Гарри исщипал себе все руки, но не просыпался.
Отец, который не уйдёт, не выгонит, не накажет и хвалит?..
У Гарри была всего одна теория насчёт того, как так могло случиться: Санта-Клаус (которого, скорей всего, не существует!) всё-таки прочитал его детские письма, и расшифровал "кто-то" как "отец".
