Глава 8Северус долго не приходил в себя, так что времени подумать имелось предостаточно. А подумать было о чем.
Главный вопрос оставался прежним: как остановить его от опрометчивого шага? Obliviate бесполезен – по крайней мере, повторять печальный опыт не хотелось. Напоминать о случае с гриффиндорской девочкой неуместно: вряд ли Снейп снова испугается. Вдобавок он видел Тома Риддла рядом со мной. Сомнительно, конечно, что он будет об этом помнить, когда придет в себя, но вдруг… Как говорит Аластор: «Бдительность – прежде всего».
Следовало любым способом прекратить конфликт между Снейпом и Поттером. Наказывать их отработками – бесполезная трата времени. Судя по услышанному, они не поделили какую-то девочку, а неразделенная любовь в сочетании с юношеским максимализмом – взрывная смесь. Я бы не пожалел все свои запасы сладостей и кальян в придачу хотя бы за намек на решение этой задачи.
Хорошо еще, что Том, похоже, отвлечется от своих политических интриг, хотя бы временно. Тем не менее его способ появления в Хогвардсе неимоверно пугал. Вдруг ему вздумается заглянуть на огонек, а я как раз буду спать – лишних сюрпризов мне не надо. Однако факт оставался фактом: в замке существует аппарационная лазейка. Как ее чинить – неизвестно. Где и кем создана – один Мерлин ведает.
От такого числа незаурядных проблем голова шла кругом. Пришлось лгать Горацию и Минерве по поводу отсутствия Северуса Снейпа. Минерва обиделась. Виду, конечно, не подала, но я почувствовал – не любит она, когда студенты прогуливают ее экзамен, хоть и по уважительной причине.
В одном я не сомневался: Том Риддл, бесспорно, мастерски овладел темной магией. Но чтобы аппарировать в Хогвардс, нужно, по меньшей мере, снять защиту, что даже мне, тут живущему, не под силу. С горя, посреди ночи, я отправился в гости навестить библиотеку Ники. Мой сонный друг, так и не уяснив цель моего визита, зевнул в ответ на объяснения и вяло махнул рукой.
Цели своей в библиотеке я так и не достиг. Упоминания об модифицированных методах аппарации в книгах встречались, но всё не то. Случаи с летальными исходами или многовековыми тренировками отметались, и в итоге ничего подходящего не нашлось. Ко всему прочему зеркало у входа, завидев мои синяки под глазами, громко ойкнуло и отказалось меня отражать.
Фламель, видимо сжалившись, утром принес кофе и молоко. Лучше и быть не могло – он, наверное, сам не понял, насколько сильно мне помог. Когда я вылил молоко в кофе и начал размешивать его ложечкой, когда увидел, как смешивается белое и черное, вот тогда-то и понял, как Том попал в Хогвардс. Даже ошпарился от изумления.
Аппарация, с точки зрения магии, процесс достаточно простой. Представляешь местность, в которой хочешь оказаться, взмахиваешь палочкой и – вуаля. Однако, если взглянуть со стороны магловской науки, все не так просто. Многие, я бы сказал большинство, и не задумываются, как именно происходит столь стремительное перемещение. Я бы разделил аппарацию на три стадии: растворение, движение, кристаллизация. Причем все они происходят моментально. На первой стадии тело, если можно так выразиться, растворяется в воздухе, расщепляясь на мелкие частицы. При этом выделяется огромное количество магической энергии, за счет которой происходит передвижение этих частиц в нужном направлении. Затем они собираются, и маг сначала чувствует себя не очень хорошо, поскольку в это время каждый элемент возвращается на свое место.
Аппарировать в Хогвардс нельзя из-за специального защитного поля, которое замок излучает сам, безо всяких поддерживающих заклинаний. Именно о нем я совершенно забыл в тот день, когда мы с Эльфи, пытаясь взломать мое заклинание на камине, случайно пробили защитное поле Хогвардса. Вот и получилась небольшая лазейка, в которую можно переместиться извне. Но, по логике, ее объемы невелики, поэтому аппарировать следует не спеша, иначе, если вдруг на область с защитой придется какая-нибудь часть тела, ее тут же оторвет, в лучшем случае. Зато та часть, которая окажется в месте пробоя, останется целой.
Поэтому-то Риддл так медленно исчезал, перемещаясь по частям. И появлялся он, по-видимому, так же медленно. Эдакая неторопливая кристаллизация Тома Риддла из воздуха.
Все сходилось, кроме одного: до такого сочетания магии и магловской науки мог додуматься человек, знакомый и с тем, и с другим не понаслышке. Вдобавок ему должно быть известно о нарушенной защите школы, а также примерные координаты места аппарации. Под эти требования точно подходили двое: я и Эльфи.
Не попрощавшись с Николасом, я вернулся в Хогвардс с неясным ощущением тревоги в душе и обнаружил Эльфи у себя в спальне. Он вальяжно раскинулся в кресле подле кровати с книгой в одной руке и с шоколадным пончиком в другой. При ближайшем рассмотрении книга оказалась редчайшим изданием трудов Парацельса. Я содрогнулся, представив шоколадные пятна на средневековых страницах.
– Тсс, – прошептал он, увидев, что я собираюсь сделать ему выговор, и указал пальцем на спящего мальчика. Дабы не тревожить сон Северуса пришлось перейти в кабинет.
– Надо же! – воскликнул Эльфи после моей лекции о взломе защитных заклинаний. – Но, Альби, для замедления нужен ингибитор. Ты знаешь, что именно он использовал?
– Мелочи какие, – отмахнулся я. – Меня больше волнует, что Риддл, как минимум, должен разбираться в физике, и я уж молчу про химию. А ты о каком-то ингибиторе. Только подумай: Том и магловская наука.
– Предположим, ему кто-то помог. Надеюсь, ты не исключаешь такой вариант?
– И кто у нас такой умный? – спросил я напрямую – уж очень сильно было подозрение.
– Альби, паранойя не лечится, – насупился Эльфи. – Ты бы лучше занялся поисками ингибитора, да и лазейку залатать не мешало бы, вместо того чтобы единственного друга обвинять невесть в чем.
– Обвинения не беспочвенны. О том случае знали двое – ты и я. Себя подозревать глупо, согласись.
– И ты никому-никому не проговорился? Не поверю, что ты упустил возможность рассказать о свой победе в споре.
– В принципе, никому. Как там Северус?
– Альбус? – он до невозможности растянул гласные. – Что значит «в принципе»?! Чего я не знаю?
– Возможно, Геллерт слегка осведомлен о твоем проигрыше, – я зажмурился, представляя, как он сейчас рассердится. – Но вряд ли он помог Тому, они ведь не знакомы, – я действительно совсем забыл, что написал Геллерту о нашем небольшом споре.
– Чудесно! То есть я мог, а Гриндевальд – не мог. Знаешь, если бы не твой студент, я бы уже с тобой распрощался.
Он, демонстративно уронив кресло на пол, покинул кабинет. Очевидно я сильно сглупил: нельзя было говорить о Геллерте. Любое упоминание о нем, приводит Эльфи в необъяснимое бешенство.
Продолжать разговор не хотелось: пока Эльфиас сердится, толку от него мало. Чинить защиту было откровенно лень, как, впрочем, заниматься поисками ингибитора. И я решил заняться спасением тайны Ремуса Люпина. По крайней мере, самое время, пока Северус еще не пришел в себя.
Как показал опыт, на Джеймса Поттера и его друзей школьные наказания и словесные нравоучения не производили должного эффекта. Выхода было два: либо исхитриться и найти более действенный подход, либо отчислить их всех. Поскольку второе исключалось, я решил снова провести беседу. И в этот раз на правильные темы.
***
– Джеймс, я могу быть с тобой откровенным?
Поттер, кажется, ожидал, кучу отработок прямо с порога. Чай с конфетами и задушевный разговор в его планы явно не входили. Иначе отчего бы он так растерялся?
– Скажи, каким ты видишь свое будущее? Чем собираешься заниматься после школы?
Он поерзал на стуле, осматриваясь по сторонам. Затем несмело взял чашку и торопливо произнес:
– Я видел у профессора Макгонагалл проспекты с предложениями после экзамена. Мне ничего не понравилось.
– Совсем-совсем ничего?
– Среди брошюр – да. Мы с Сириусом хотим быть аврорами. Мне кажется, из меня получился бы хороший аврор. Только туда нужна протекция, – замялся он. – Мои родители никогда не согласятся, а у Сириуса вообще проблемы с семьей.
– Отчего же? Вполне достойная работа…
– Отец хочет, чтобы я занялся банковским делом.
– Протекция – дело несложное: нужен человек, пользующийся авторитетом в аврорате. К примеру, ты всегда можешь обратиться ко мне.
– Спасибо, сэр, – Джеймс благодарно кивнул.
– У одного твоего друга существует небольшая проблема, и я не раз напоминал – о ней никто не должен узнать. Однако ты всячески пренебрегаешь правилами и моими советами.
– Но, профессор Дамблдор, о Ремусе никто не знает.
– А Северус Снейп? Вы же снова что-то не поделили.
– Он первый начал, – сдался Джеймс, – а мы играли.
– Любопытно. И как называлась игра? «Доведи до воспаления легких»?
Он нервно поерзал в кресле, отводя взгляд в сторону.
– Джеймс, если Северус пожалуется в совет, тебя и Сириуса исключат. По правде говоря, я должен отчислить вас прямо сейчас. Тогда об аврорате, разумеется, можно будет забыть, как, впрочем, и о банковском деле.
– Но, профессор Дамблдор…
– Мистер Снейп сейчас в очень плохом состоянии. Будем надеяться, он выздоровеет, и я попробую поговорить с ним. Ничего не обещаю, но попытаюсь. Все совершают ошибки, но не каждому выпадает шанс исправить ситуацию. Полагаю, ты понимаешь, о чем я?
– Не совсем.
– Джеймс, у тебя высокие баллы по многим предметам, и ты силен в квиддиче, через два года я рекомендую тебя мистеру Скримджеру, и, поверь, он не сможет мне отказать. Взамен я прошу лишь хорошего поведения. Больше никаких нападений на студентов, никаких прогулок по ночам, никаких выходок и баловства, никаких жалоб от мистера Снейпа.
– Но он всегда жалуется на нас.
– Джеймс, я сейчас говорю не о вас, а о тебе лично. Школьная дружба – это хорошо, но неизвестно как повернется жизнь через два года. Сейчас ты отвечаешь только за себя. Тебе решать, либо аврорат, либо, в лучшем случае, исключение из школы.
– А Сириус…
– У мистера Блэка в попечительском совете мощная поддержка, – он хотел возразить, но я продолжил, – и хотя ты упоминал о его проблемах в семье, но, думаю, Сириуса не исключат. Ремус и так знает, что его положение шатко, а до мистера Петтигрю вообще вряд ли дело дойдет.
– То есть первым пострадаю я, – задумался он, прикусив нижнюю губу.
Наконец его мысли обратились в правильную сторону. Я даже подустал.
– Мне кажется, мы друг друга поняли, не так ли?
– Да, сэр. Могу я идти?
– Конечно. И я не думаю, что стоит передавать наш разговор твоим друзьям в подробностях.
***
~~~~~~
«Геллерт, друг мой, а не говорил ли ты случайно с Томом Риддлом на днях о моем маленьком эксперименте?»
~~~~~~
«Альбус, дружище, сдается мне, ты суешь нос не в свое дело».
~~~~~~
«Насколько я понимаю, вы уже успели познакомиться. Догадываюсь, кто был инициатором. И как он тебе? Никого не напоминает?
P.S. О замедлении я догадался. Но что ты взял в качестве ингибитора?»
~~~~~~
«Альбус, мне здесь скучно, а Том – мальчик общительный и презабавный. Такая тяга к знаниям достойна уважения, не находишь?
P.S. Я, между прочим, из-за тебя спор проиграл. Имею полное моральное право, в качестве компенсации, скрыть ингибитор».
~~~~~~
***
– Он пришел в себя, – холодно сообщил Эльфи.
– Поздравляю. И что дальше?
– Ты сухарь!
– Съешь меня за чаем, – пошутил я.
– Твой студент только что очнулся в неизвестном ему месте. Тебе не кажется, что ему сейчас нужна поддержка хотя бы директора этой дурацкой школы?
– Он увидел тебя?
– Я еще растворился, как Том, – с довольным видом заметил он. – Пока ты тут лясы точил, я испробовал его методы. И сигнальные чары установил на то место, на всякий случай.
– Так ты нашел ингибитор?! И что же это?
– Ага, я прямо так тебе и сказал! Обойдешься.
– Как только разберусь с насущными проблемами, сразу займусь поисками. Тогда ты и Геллерт – оба пожалеете, что посмели утаить ингибитор.
– Можно подумать… – Эльфи замолкает и усмехается. – Лучше бы ты починкой защиты занялся. Иди уже к мальчишке, а то он от испуга мало ли что натворит.
Северус очень зол, и я, выйдя из камина, сразу чувствую его гнев. Мне почему-то тяжело начать разговор. Стоило бы начать с объяснений, а у меня их нет. Я бы мог обрадовать его новостью о наказании Сириуса Блэка, но после этого придется рассказать, откуда я все узнал. Пусть лучше думает, что я ведать ничего не ведаю – так будет легче и мне, и ему.
– Профессор Дамблдор, где я? – все же он первым начинает разговор.
– В Хогвардсе, в моей спальне.
– А почему не в больничной палате?
– Колдомедик уволилась, я еще не нашел ей замену. Ты был в таком состоянии, что не выдержал бы аппарацию в Мунго, – ответ на этот вопрос приготовлен заранее, и ложь лишь наполовину. Мисс Олдридж, прежняя колдоведьма, действительно подала заявление об уходе, правда, уходить она собиралась в конце лета.
– Сколько я здесь?
– Три дня.
– А экзамен?
– У тебя было воспаление легких. Организм крайне истощен, а ты думаешь о каком-то экзамене! Тебе нужно лучше питаться и больше спать, – удивительно, если бы я попал в подобную ситуацию, то экзамен точно интересовал бы меня в последнюю очередь.
Жаль, я не могу узнать, какие мысли сейчас терзают его голову. Почему Северус меняется в лице и начинает хохотать? Разве я сказал что-то смешное? Мне хочется встряхнуть его за плечи, чтобы он успокоился – этот смех ненормален.
– Отойди, не смей меня трогать, ненавижу, ненавижу! – он надрывается от кашля, крепко вцепившись в одеяло, а хохот переходит в плач.
Впадает в истерику он, надо сказать, весьма не вовремя. Больные легкие живо отзываются на раздражитель, и Северус, хватаясь за горло, задыхается от сухого грубого кашля. Худое тело сотрясается при каждом рыдании. Я наклоняюсь помочь, но он вырывается, осыпая меня ударами. Ослабевший после болезни мальчишка изо всех сил лупит меня кулаками, так, что к нему не подступиться.
– Северус, успокойся, – я ухитряюсь и крепко прижимаю его руки к кровати – слава Мерлину, сил для сопротивления у него уже нет. Слова заклинания вспоминаются сами собой, когда я слышу его надсадный хрип. Через несколько мгновений он с всхлипом втягивает воздух и прижимается ко мне. Реакция столь неожиданная с его стороны, что я нерешительно замираю. То ли у него снова начинается жар, то ли это последствия шока, но он плачет, уткнувшись в мое плечо. Видимо, чувство реальности покидает нас обоих, потому что я в ответ обнимаю его и до тех пор, пока он не уснет, все повторяю шепотом:
– Северус, мальчик мой, все будет хорошо.
