Глава 8Малфой шел по коридору, и вокруг него мгновенно затухали все факелы. Казалось, раздражение, выплескивавшееся из него наружу, можно было потрогать и ощутить кожей.
- Недогриффиндорец, чтоб его Мерлин взял, - пробормотал он сквозь зубы, и на лице заходили желваки.
Девчонка Поттер была, конечно, полной идиоткой, раз умудрилась вляпаться во все это. Малфой страшно злился на нее, но больше – хотел размазать Вуда по стенке. Чтобы тот никогда больше не посмел открыть свой грязный рот.
А еще Скорпиус злился на себя.
Его поступок... он граничил с гриффиндорским безумием, не вписывался в рамки Слизерина и его собственные – те, которые он установил в девять лет и с тех пор тщательно взращивал и поддерживал на должном уровне: презрение к окружающим, поиск выгоды в любой ситуации, защита своих и только своих интересов.
Малфой не ожидал от себя такого... идиотизма – другого слова нельзя было подобрать.
Но годы дружбы с Поттером не могли не повлиять на него.
И потому он поступал так, как поступал, и не обращал внимания на голос рассудка – наверное, впервые в жизни.
Самым невероятным было то, что у Скорпиуса отсутствовала идея, как он будет выкручиваться и все объяснять.
Но в жилах бурлила кровь, смешанная с магией, а сам он был удивительно сосредоточенным и отстраненным, словно все это происходило с другим человеком.
Перед кабинетом Директора Малфой остановился и криво усмехнулся: еще не поздно было повернуть назад, спуститься в гостиную и прочитать завтра приказ об исключении рыжей Поттер.
Она не выдаст их никогда, Скорпиус не сомневался в этом. А применять к ней Веритасерум никто не станет: Гарри Поттер все еще сохранял свое влияние и значение в Магическом мире.
Девчонка не станет рассказывать, с кем и при каких обстоятельствах была в Хогсмиде, что видела и в чем принимала участие.
«Вряд ли от страха она сможет вообще раскрыть рот», - с неудовольствием подумал Малфой и фыркнул: молчащая Лили Поттер, наверное, представляла собой забавное зрелище.
Он сделал шаг вперед и потянул на себя тяжелую дверь, неслышно вздохнув.
После этого поступка он вряд ли когда-нибудь сможет обвинить Поттера в гриффиндорской ненужной отваге и отсутствии инстинкта самосохранения.
Даже сейчас, когда у Скорпиуса уже не было возможности повернуть назад, он не представлял толком, ради чего рискует и так поступает.
Уж точно не ради справедливости, о которой кричал Вуд, и не ради чистоты своей совести, которая вряд ли у него была.
Не ради Альбуса, не ради его отца или матери, не ради самой девчонки Поттер.
Просто кто-то внутри подсказывал: так будет правильно, это единственный верный выход из ситуации.
Иначе даже он – отъявленный, беспринципный эгоист – не сможет смотреть в глаза Альбусу и видеть свое отражение в зеркале.
И перед этим пасовала даже слизеринская сущность Малфоя. Скорпиус помнил, что отец всегда говорил ему: «Презирай любые правила. Подстраивай их под себя. Никогда не позволяй обстоятельствам одержать над тобой верх. Притворяйся и лги, когда чувствуешь, что это нужно. Изворачивайся и спасай себя, если знаешь, что это верный путь. Забудь слова «должен» и «обязан». Они не существуют для наследника Малфоев. Ты должен лишь мне, матери и будущей жене – и далеко не все и не всегда. Но никогда не прогибайся подо что-либо, если чувствуешь, что должен сделать по-другому».
И поэтому он резко дернул дверь на себя.
Его появление произвело на собравшихся довольно сильное впечатление. Некоторое время профессора молчали, а Лили изумленно смотрела на него, не в силах скрыть свои чувства, и Гарри Поттер, который тоже почему-то был здесь, наградил его цепким и внимательным взглядом, а потом МакГонагалл откашлялась и прервала тягостную тишину:
- Мистер Малфой, кажется, я не вызывала вас. Что позволило ворваться вам без стука в мой кабинет? – поджав губы, спросила она.
Скорпиус помедлил с ответом, оглядываясь вокруг себя: в кабинете директора, помимо нее самой, находился их декан, два незнакомых мужчины в аврорских мантиях, профессор Вектор, девчонка Поттер и ее отец.
- Лишь желание восстановить высшую справедливость, профессор, - вызывающе ответил Малфой: уж если он собирался собственными руками подписать себе приказ об отчислении из Хогвартса, то он сделает это как можно веселее.
Игра определенно не стоила свеч, но ему это нравилось, а все остальное могло катиться к Мерлину.
- Странно видеть вас здесь без вашего друга, - Вольфганг почему-то смотрел на Скорпиуса со странной улыбкой.
- О, он спит, - Малфой пожал плечами, - как всегда пропустит все интересное, а потом будет ворчать и обижаться из-за этого, - придав голосу самое светское выражение, сказал Скорпиус.
К этому моменту шок, который вызывало его неожиданное вторжение, прошел, и один из авроров обратился к МакГонагалл, брезгливо поджав губы:
- Директор, кто это студент? И что он делает без приглашения в вашем кабинете? И что за наглость он себе позволяет?
Малфой вскинул голову, впившись взглядом в полное лицо мужчины, а потом послал ему презрительную усмешку и демонстративно скрестил руки на груди.
- Мистер Смит, это Скорпиус Малфой, седьмой курс Слизерина, - произнесла МакГонагалл и прикрыла глаза: она знала, какой будет следующая реплика мужчины.
- Сын Драко Малфоя? Прихвостня Сами-Знаете-Кого и Пожирателя Смерти?
Лицо Скорпиуса дернулось, словно от удара, его зрачки потемнели, а во взгляде появилась ненависть и желание придушить аврора на месте голыми руками.
Но прежде чем он сумел ответить и унизить работника Министерства Магии или вызывать его на дуэль – нарушив тем самым множество законов, – в дело вмешался Гарри Поттер:
- Смит, насколько я знаю, аврорам запрещено оскорблять детей бывших и оправданных Пожирателей Смерти. А также пристрастно относиться к кому бы то ни было.
- Мистер Поттер, вы находитесь не в том положении, чтобы учить меня, как и что мне делать. Теперь я могу легко привлечь вас за неподчинение власти и отправить на пару недель в Азкабан, - Лили испуганно ахнула и прижалась к отцу, но тот лишь внимательно посмотрел на Смита, который сжался под его взглядом, и процедил, почти не разжимая губ.
- Как я рад, что такие люди, как вы, не работали в Аврорате, когда я являлся его главой.
- Джентльмены, довольно! – МакГонагалл подняла руку верх, призвав всех к тишине. – Мистер Малфой, вам, кажется, задали вопрос. Потрудитесь ответить на него.
- Извините, профессор, я не захотел отвечать на вопрос, произнесенный чьим-то грязным языком, - Скорпиус выразительно посмотрел в сторону Смита, и тот просто задохнулся от возмущения и негодования, но Малфой продолжил говорить как ни в чем не бывало, и аврор был вынужден замолчать.
- Я пришел сюда, чтобы рассказать правду о вчерашней ночи, - твердо сказал он и услышал, как девчонка испуганно прошептала: – Не надо!
- Лили, - ее имя легко слетело с губ, - мне очень приятна твоя забота о моей судьбе, но я должен сделать это.
«Мерлин! И это сказал я. Меня сейчас стошнит от правильности».
Поттер удивленно взглянул на него, а он спокойно продолжил:
- Я хочу сказать, что Лили не была в Хогсмиде вчерашней ночью, - МакГонагалл и Вольфганг недоверчиво посмотрели на него, а Смит рассмеялся и погладил себя по животу:
- Очень интересная сказка. Вы продолжайте, мы послушаем.
Малфой даже не взглянул в его сторону, словно аврор не существовал для него.
- В Хогсмиде был я.
«Мерлин, перестанет эта рыжая Поттер так таращиться на меня? Своим выражением лица она все мне сорвет», - Скорпиус недовольно дернул плечом.
- Мистер Малфой, вы уверены в только что сказанных словах? – МакГонагалл сухо посмотрела на него, но в ее глазах плескалось удивление. – Если они окажутся неправдой, и выяснится, что вы хотели обмануть нас и выгородить мисс Поттер, то вас ждут серьезные неприятности.
- Но настоящие неприятности буду ждать вас, если ваши слова подтвердятся, - Смит едва ли не потирал руки и не пританцовывал на месте от радостного предвкушения, охватившего его.
Скорпиус поморщился и брезгливо посмотрел на него, потом перевел взгляд на Директора и сказал:
– Да, профессор, я уверен в том, что говорю.
Вольфганг покачал головой и прошептал что-то себе под нос, а МакГонагалл поцокала языком и, вздохнув, спросила:
- В таком случае, потрудитесь объяснить, почему у мисс Поттер не оказалось шарфа, а у вас он был, несмотря на то, что вы утверждаете, что были вчера в Хогсмиде.
Малфой покосился на Лили, которая смотрела в пол и даже не пыталась поднять взгляд.
«Очень хорошо. Пусть лучше молчит и не мешается, если начнет отпираться и брать вину на себя, получится только хуже».
- Это не самый актуальный вопрос, госпожа Директор, - Смит вновь вклинился в разговор, и на сей раз МакГонагалл не смогла удержаться от гримасы отвращения и раздражения. – Лучше пусть объяснит, что его шарф делал рядом с трупом. Уж не он ли убил трактирщика? – и мужчина направил палец в сторону Малфоя, который смерил его тяжелым взглядом.
- Энтони, вы уже перегибаете палку. Умерьте свой пыл, - второй аврор впервые вмешался в разговор.
- Смит, вина Скорпиуса еще не доказана. Так же, как и вина моей дочери, - тихо произнес Гарри Поттер, и Малфой подумал, что этого тона своего начальника его бывшие подчиненные боялись больше всего.
- Я бы на вашем месте все же задумался и перестал бы вмешиваться в мои дела! – произнес Смит угрожающе.
- Мистер Поттер, а в Аврорате все такие вежливые? – с невинным выражением лица поинтересовался Скорпиус.
- Слава Мерлину, нет! – Гарри негромко засмеялся.
- Мистер Малфой, ответьте на вопрос Директора, - сказал Вольфганг.
«Поттер, только молчи, ничего не говори, а лучше – упади в обморок», - подумал Скорпиус и произнес:
- У Лили не оказалось шарфа, потому что я перепутал и взял ее, а не свой.
- И как же это получилось? – издевательски спросил Смит.
- Это получилось очень легко, - вызывающе сказал Скорпиус. – Вчерашнюю ночь мы провели вместе, а на утро я взял ее шарф, потому что не знал тогда, что свой оставил в Хогсмиде.
- Что вы вчера сделали?! – МакГонагалл едва не подскочила в кресле от негодования, а Вольфганг удивленно посмотрел на своего студента.
Лили стояла красная, хватала ртом воздух, но – слава Мерлину! – не возражала и не пыталась отрицать слова Скорпиуса. То ли не хотела, то ли не могла произнести ни слова от шока. А Гарри Поттер проницательно смотрел на Малфоя, чуть прищурив глаза.
- Провели вместе, - чуть ли не по слогам произнес Скорпиус и нахмурился: какого дракла он вынужден повторять дважды? С первого раза плохо услышали?
- И чем же вы там занимались, позвольте спросить? – Смит даже встал со стула и сделал шаг вперед.
- Позволяю, - милостиво кивнул Малфой и язвительно произнес:
- Чем мы там занимались? Разумеется, мы играли в шахматы. Очень увлекательное занятие, знаете ли.
- Мистер Малфой, вы забываетесь! – МакГонагалл повысила голос. – Здесь нет места шуткам, все происходящее очень и очень серьезно, и если вы не врете, то можете быть исключены из Школы. Поэтому оставьте этот ваш тон.
- Как скажите, профессор, - кивнул Скорпиус, и по его лицу нельзя было разобрать, говорит ли он серьезно или опять издевается. – Я просто не понимаю, зачем все эти глупые вопросы и лишние уточнения? Я сказал уже, что в Хогсмиде был я, что шарф потерял там я, что Лили всю ночь провела в Хогвартсе. Что вам еще нужно?
- Мисс Поттер, вы подтверждаете слова мистера Малфоя? – Вольфганг взглянул на девушку.
Лили быстро посмотрела на Скорпиуса и нерешительно закусила губу. Она была зла, рассержена и благодарна одновременно, и не знала, что ответить на вопрос декана. Но Малфой нетерпеливо мотнул головой и взглянул на нее с такой злостью и раздражением, что она поспешила кивнуть:
- Да, подтверждаю.
- Отлично! – Смит подошел к столу, на котором лежал злополучный шарф, и направил на него волшебную палочку: - След!
Шарф окутало прозрачное, светло-синее облако, и Малфой бесшумно, но очень яростно выругался.
«Мерлин, я идиот! Как я мог забыть об этом чертовом заклинании? Что аврорам разрешено его применять? Сейчас оно укажет на девчонку, и все провалится», - Скорпиус сжал зубы и стиснул руки в кулаки, и вскинул голову, и в этот момент тонкий луч отделился от облака и полетел в его сторону.
«Во имя Мерлина, что это значит?!»
Лили, которая перестала дышать во время действия заклинания, шумно выдохнула и посмотрела на Скорпиуса.
За несколько секунд она уже успела пожалеть о своем подтверждении его слов, испугаться, что заклинание укажет на нее, и тогда выяснится, что Малфой врал и выгораживал ее и просто так устроил здесь этот спектакль, и нагрубил аврорам.
Что их отчислят из Хогвартса, и никто в семье ее не поймет, что папа разочаруется в ней...
И когда луч указал на Малфоя, она не поверила собственным глазам.
«Как это могло получиться? Как он смог оставить в Хогсмиде свой шарф, если в ту ночь его не было у него. И как, черт побери, мог не подумать о заклинании и так безрассудно подставиться? Это совсем не похоже на вечно просчитывающего все на десять шагов вперед Малфоя», - Лили нервно теребила край жилета.
- Так значит, это и правда ваш шарф, - сказал Вольфганг.
- А вы сомневались? – Скорпиус смог быстро взять себя в руки, решив, что над этой ситуацией он подумает позже, и его лицо вновь приобрело непроницаемое выражение, а во взгляде появилась сталь.
- Мистер Поттер, мисс Поттер, я вынужден принести вам свои извинения за причиненные неудобства, – произнес второй аврор.
- Мы тоже должны извиниться, - после неловкой паузы сказала МакГонагалл, и Вольфганг согласно кивнул.
- Ничего страшного, - выдавила из себя Лили и украдкой посмотрела на Малфоя. Тот перехватил ее взгляд и глазами указал на дверь.
- Я поговорю с вашим начальником насчет вашей компетенции и профессиональной пригодности, - холодно сказал Гарри Поттер и, кивнув МакГонагалл и Вольфгангу, взял Лили за руку и пошел к дверям. Когда он поравнялся с Малфоем, то шепнул ему: - Удачи тебе, и держись.
Скорпиус криво улыбнулся и без приглашения сел на стул. Судя по злому лицу Смита и его взгляду, которым он буквально буравил Малфоя, разговор им предстоял очень и очень долгий.
Лили, к своему огромному удивлению, так и не отважилась ничего сказать Скорпиусу. Она до конца не понимала свои эмоции и отношение к происходящему: то ли радоваться и благодарить Малфоя, то ли злиться, психовать и ругать его за вмешательство.
- Ты дождешься Альбуса? – я вопросительно посмотрела на отца.
Тот неопределенно пожал плечами и растрепал мне волосы на затылке. Я фыркнула и увернулась от его руки.
- Не знаю, - отец посмотрел на меня, - ты ничего не хочешь мне рассказать? – у него был проницательный взгляд, и на секунду мне показалось, что он давно догадался о всех наших тайнах, ночных вылазках в Хогсмид, запрещенных вечеринках и о том, что вчера ночью Малфоя был далеко не один. И что я, его послушная девочка, тоже была там и – более того – подверглась нападению, а теперь Скорпиус почему-то выгораживает меня.
При мыслях о Малфое на душе заскребли кошки: я ненавидела, когда кто-то брал на себя ответственность за мои ошибки и вмешивался в судьбу – особенно так грубо и беспринципно, как это сделал он. Одно заявление о совместно проведенной ночи чего стоило!
- Лили? – отец потряс меня за плечо. – Думаешь, с чего бы начать рассказывать?
- Нет, - я помотала головой, - мне нечего тебе сказать, пап. Честно, - я все-таки не зря училась в Слизерине и потому смогла встретиться взглядом с отцом, и даже не покраснела и не улыбнулась при этом.
Не знаю, поверил он мне или нет, убедили ли его мои честные глаза, но он вздохнул и сказал:
- Хорошо, но... если вдруг захочешь – сова всегда к твоим услугам. А я всегда прочитаю и помогу, ты же знаешь, - отец говорил грустно и искренне, и мне стало очень, очень стыдно, и пришлось повернуть голову в противоположную сторону.
Я никогда не любила обманывать его, я вообще не любила лгать родителям и семье, но... Но как я могу рассказать ему о той жизни, которую веду в Школе? Обо всех этих опасных и безрассудных выходках, о прогулках в Запретный Лес и постоянных вылазках в Хогсмид? Как я скажу, глядя в глаза того, благодаря которому Магический мир по-прежнему существует, что примерно раз в неделю я просто так, без необходимости и всяких причин рискую вылететь из Хогвартса или – что намного хуже – рискую своей жизнью? Ведь в Запретном Лесу водятся не только единороги...
Он не поймет и очень расстроится, а я возненавижу саму себя.
Наверное, это влияние факультета, влияние слизеринцев: делай, что хочешь, и будь, что будет – глупый, глупый девиз, но он прочно засел в голове. Это гораздо интереснее и вкуснее, чем безрассудная отвага гриффиндорцев – ведь мы гуляем по Запретному Лесу не с целью спасти кому-нибудь жизнь.
Мы делаем, потому что хотим, делаем, чтобы узнать пределы собственной изворотливости и хитрости.
- Лили? Где ты витаешь? – отец обнял меня, заглядывая в глаза, и я вдруг шмыгнула носом.
- Прости пап, - я извинялась вовсе не за то, что не слушала его последние пять минут. Потом крепко зажмурилась – только плакать еще не хватало! В который раз за сутки, пора бы уже прекратить реветь. – Так ты останешься?
- Нет, мне утром в Аврорат нужно, - отец скривился как от зубной боли при упоминании бывшего места работы, и у меня просто не хватило духу спросить, за что же его уволили. Ведь то, что написано в газетах и то, что он сам сказал нам, - не было правдой. Я ни на единый кнат не верила его словам.
- Передай Алу привет, и постарайтесь ни во что больше не впутаться, - отец нахмурился, - еще даже сентябрь не закончился, а ты уже умудрилась...
- Хорошо, пап, - я кивнула и послала отцу озорную улыбку. – Я провожу тебя до барьера?
- Давай.
Я взяла его под руку и крепко прижалась щекой к плечу – только рядом с отцом, Алом, и Джимом мне нравилось чувствовать себя маленькой девочкой, нравилось, что они всегда защитят и придут на помощь. С остальными же я терпеть не могла быть размазней и тряпкой, показывать свои слабости, ни с кем, кроме отца, я не позволяла себе по-настоящему расслабиться.
Еще одна черта, взращенная Слизерином, - всегда ждать и опасаться удара в спину, всегда быть готовой к нападению.
- Как мама? Как Джим? Как его драконы? Слышно что-нибудь от Тедди и Викки?
- Потише, крошка, я не успею ответить на все и сразу, - отец засмеялся над моими вопросами и поцеловал меня в кончик носа. – С мамой все хорошо, ведет свою колонку, отказалась недавно от повышения – сказала, что, раз я теперь не работаю, то и она хочет чаще бывать дома, - он очень тепло и нежно улыбнулся. – С Джимом и его драконами тоже все в порядке. Похоже, он их достал, потому что они неожиданно начали зимнюю спячку на полтора месяца раньше.
Я засмеялась: о да, Джеймс умел быть по-настоящему несносным и невыносимым, даже если и не хотел этого.
- Тедди по-прежнему работает в Министерстве, а Викки переехала к ним с Андромедой в дом – они не стали снимать квартиру, чтобы не оставлять бабушку одну.
Я жадно слушала новости из дома: про дедушку Артура и очередное повышение дяди Перси, про новый проект Гермионы, который был отклонен Министром в самом начале работы, про очередные изобретения дяди Рона и Джорджа, про Доминика и Луи, Розу, которая занималась Зельями в Швеции, про остальных родственников...
За разговором я не заметила, как мы подошли к воротам и антиаппарационному барьеру.
- Пора прощаться, крошка, - отец попытался весело улыбнуться, но его взгляд оставался грустным и сосредоточенным.
Он словно размышлял над чем-то, хотел мне что-то сказать, но не мог. Его мысли занимало что-то очень важное, он постоянно думал об этом, даже когда шутил и смеялся со мной.
- До встречи, папа, - я прижалась к нему, и неожиданно отвратительная тревога накрыла меня с головой. Быстро забилось сердце, в животе что-то ухнуло вниз, и стало очень неспокойно.
«Что за глупости? – я тряхнула головой. – Мерлин, почему я всегда раздуваю панику, почему не могу по-человечески обняться с отцом?»
- Поттер, твои дети тоже шалят? – внезапно позади меня раздался незнакомый голос, и я в страхе отпрыгнула от отца, оборачиваясь.
Около ворот стоял взрослый мужчина со светлыми волосами, в наглухо застегнутой черной мантии с высоким воротником. Его сходство с сыном было столь очевидно, что я сразу же поняла: это – Драко Малфой, отец Скорпиуса.
- Если это можно назвать «шалостями», - папа протянул руку, и мужчина пожал ее. – Ладно, Лили, мне уже пора. Не скучай! – отец потрепал меня по волосам, а Малфой закатил глаза, и я была полностью согласна с ним: мне скоро шестнадцать, а отец все еще лохматит прическу.
Отец вышел за ворота и сразу же аппарировал, обменявшись странным взглядом с мистером Малфоем.
А мы пошли в сторону Хогвартса, и возникшее чувство тревоги постепенно отступало.
Отец Скорпиуса лениво смотрел по сторонам, казалось, его совершенно не заботило, почему его вызвали в Школу, и что случилось с его сыном, а я отчего-то не осмеливалась завести этот разговор. Но через минуту он сделал это сам:
- Ты знаешь, во что опять ввязался мой сын?
Честно, после этого вопроса мне сразу стало легче. Я боялась, что он начнет издеваться, что будет общаться со мной, как с идиоткой, или называть «мисс Поттер». От старшего Малфоя, судя по его сыну, можно было ожидать всего.
Но вопрос прозвучал неожиданно приветливо – это никак не сочеталось с выражением его лица, и я ответила:
- Знаю, но не думаю, что вы должны услышать это от меня.
Мистер Малфой задумчиво и с интересом посмотрел в мою сторону.
- Пока что ты нравишься мне гораздо больше своего старшего брата, - я чуть не поперхнулась от неожиданности, а по его губам скользнула улыбка. – И я уверен, что на сей раз у Скорпиуса очень серьезные неприятности.
Он заметил мой вопросительный взгляд и пояснил:
- Даже когда они с твоим братом чуть не подорвали Астрономическую башню на четвертом курсе, меня не вызывали в Школу в час ночи. А если учитывать, что здесь был еще и твой отец, то возможных вариантов всего два: или на чем-то попались ты, Скорпиус и Альбус. Или ваша слизеринская компания: ты, сын, Паркинсон, Вуд и, возможно, Алиса.
Он попал почти в точку.
- Ну, судя по твоему удивленному лицу, я угадал, - он сказал это почти весело, но я смогла уловить раздражение и недовольство в его голосе.
К этому времени мы дошли до входа в Школу – кстати, все авроры, которые должны были охранять ее после вчерашней ночи, куда-то исчезли, и Хогвартс остался почти без защиты.
- Доброй ночи, Лили, - сказал на прощание мистер Малфой и отправился в кабинет Директора.
Я же застыла посреди холла, думая, куда идти.
Хотелось поделиться, рассказать кому-нибудь, что случилось вчера и сегодня. Подумать с кем-нибудь над странным поведением Малфоя, попытаться найти ему логическое объяснения...
Но мне некуда было идти: Альбус спал, а Саре я рассказать всего не могла. Я доверяла ей, она была лучшей подругой – но я не могла. Особенно сейчас, когда все и так было поставлено под угрозу.
Я не хотела идти на факультет: скорее всего, там буду сидеть Рик и Эдвард, а у меня не было ни малейшего желания рассказывать о произошедшем. Да и что я могла рассказать, если сама не до конца все поняла?
Одно я знала точно: такое поведение было совсем нетипичным для Скорпиуса, он не страдал излишним благородством или желанием кого-нибудь спасти, или сделать что-нибудь хорошее, бескорыстное.
Это скорее было присуще Альбусу или гриффиндорцам, но не ему.
Я пыталась не злиться и не позволять эмоциям захлестывать меня, но получалось плохо: раздражение мешалось с благодарностью, гнев – с признательностью и удивлением.
Но злость была сильнее: я не любила, когда мной управляли и решали что-то за меня.
Но было странно, что слова Малфоя о совместно проведенной ночи бесили меня меньше всего.
Мне не было никакого дела до слухов и сплетен, если таковые начнутся. И мнение большинства студентов меня совершенно не заботило.
Хуже было то, что теперь я стала должницей Малфой. Он выгородил меня и спас, и значит, я была обязана ему.
И, черт возьми, это было унизительно! Выходило так, что я не смогла позаботиться о себе и самостоятельно справиться с трудностями...
Но где-то очень глубоко в душе – и даже себе я не признавалась в этом – мне было приятно.
Он взял ответственность за мой поступок на свои плечи, он помог мне – неважно, зачем и каким образом. Я всегда ценила ощущение того, что в моей жизни есть люди, которые защитят и прикроют мою спину.
В одиннадцать лет на первом курсе Слизерина я думала, что это никогда не случится здесь со мной.
Но я ошибалась, как выяснилось...
Драко Малфой устало потер переносицу и глаза и взглянул на сына, который смотрел на него. Мужчина усмехнулся, отдавая должное его выдержке и стойкости, а потом сказал:
- Ты не находишь, Скорпиус, что на этот раз ты перегнул палку?
Они пробыли в кабинете всего полчаса, но обоим это время показалось вечностью. Смит орал, брызгал слюной, сжимал кулаки, сотрясал воздух бессмысленными словами, и требовал отправить Скорпиуса в Азкабан. И заодно прихватить с собой его отца.
МакГонагалл под конец рассердилась настолько, что просто применила к нему Силенцио и усталым голосом сообщила, что уже слишком поздно, и будет лучше, если во всем они разберутся завтра с утра. А пока они все могут быть свободны.
Смит пытался возражать, но второй напарник быстро закрыл ему рот, и они покинули Хогвартс через камин. А МакГонагалл приказала Скорпиусу не выходить из гостиной до завтрака и отпустила его.
- Я нахожу отец, что это была крайне глупо – попасться на такой мелочи, - младший Малфой по-прежнему не отводил взгляда, но скулы резче обозначились на его лице.
- Глупо было идти в Хогсмид ночью, - Драко чуть повысил голос, - тебе повезло, что вы остались живы.
- Откуда ты знаешь... – Скорпиус удивленно взглянул на отца, начисто забыв о контроле над эмоциями.
- В отличие от авроров, я умею мыслить, - презрительно выплюнул он, - к тому же я узнал о нападении еще вчера утром. А сегодня – о том, что ты был там в это время и умудрился оставить шарф рядом с местом первого преступления. Об остальном было нетрудно догадаться.
- Но откуда ты знаешь, что именно в это время? Я мог быть там намного раньше.
- Скорпиус, не смеши меня, - Драко чуть улыбнулся, - ты думаешь, вы одни такие умные и одни договариваетесь о встречи с хозяином Трех Метел в двенадцать часов? Это было еще при мне и при твоем деде.
Скорпиус кивнул и недовольно поморщился: второй просчет за день, это было уже слишком! Так глупо попасться в очередной раз...
- Но тебе повезло, что никто не знает об этом, значит, ты можешь сказать, что был в Хогсмиде рано вечером. Или вообще позавчера... – Драко замолчал, дав понять, что тема закрыта, и Скорпиус взглянул на него с благодарностью: ему было очень неприятно обсуждать свою ошибку.
- Как твоя нога? – спросил он после минутного молчания: в тот день, когда случилось нападение в Косом Переулке, Драко получил костедробительное заклинание в бедро и колено одновременно.
- Хромаю только дома, - они подошли к выходу из Хогвартса.
Скорпиус тонко усмехнулся, услышав ответ отца, и протянул ему руку:
- Думаю, до Рождества.
- Это было бы очень мило с твоей стороны, не выкидывать больше такие вещи. Я имею в виду, не попадаться на пустяках и лучше просчитывать дальнейшие действия, - он улыбнулся, пожимая руку Скорпиуса. – Будь осторожнее, сын. Это не последнее нападение в этом году...
- Я знаю, отец.
