Глава 8 – Вы утверждаете, что аврор не смог защитить сам себя? И что прикажете сделать? Лично поблагодарить каждого, кто бездарно состоит на службе магической Британии?
– Директор, я бы не стала…
– Вы не будете отчитывать меня как юнца, Снейп, и будь я в иной ситуации, то несомненно разговаривал с вами в другом тоне.
За две минуты разговора министра Щеколболта и Северуса Снейпа атмосфера накалилась настолько, что ее можно было резать ножом. Беглый рассказ главного аврора был передан с точностью до минуты, а показания очевидцев продемонстрированы в Омуте памяти. Часом раннее в кабинете дежурного в министерстве появился патронус, объявивший о нападении. На ноги были подняты все чиновники и авроры, отвечавшие за внутреннюю безопасность, а также глава отдела по связям с магглами.
Шумиха была поднята не зря: в переулке одного из кварталов Саутолла, недалеко от начальной школы Алленби, нашли тела инспектора Марлоу и старшего аврора Барнаби. Рядом с ним лежал молодой Роберт Кларк, неподававший признаков жизни. Его, однако, спасти успели, и сейчас он лежал в тяжелом, но не критическом состоянии в больнице святого Мунго. Сначало это выглядело как трагедия на ночном дежурстве: риск попасть под удар с такой-то работой всегда есть. Но с каждой минутой история превращалась в запутанное и сложное дело. Если Марлоу был просто мертв, словно его усыпили, то случившееся с Барнаби, тело которого по внешним признаком походило на маггловского инспектора, никто объяснить не мог.
– Послушайте, кхм, директор, я просто прошу вас дать возможность Аврорату поставить дополнительную защиту в школе.
– От вашего лучшего аврора осталось лишь тело, с пустым пространством вместо внутренностей: ни крови, ни органов, ничего, что могло бы указывать на то, что когда-то он имел способности к жизни. Вы считаете, что древняя магия справится хуже, чем он? Сильно сомневаюсь, сэр.
Минерва Макгонаглл, повидавшая немало ужасов в своей жизни, была потрясена увиденным в Омуте. Вместо человека на столе колдомедика лежало нечто, напоминающее кожаный костюм. Часть тела поддерживал костяной остов, но все остальное напоминало сдувшийся воздушный шар. Врачи разводили руками, несколько авроров в ужасе застыли при виде своего начальника, а точнее того, что от него осталось.
– Послушай меня, Кингсли, – начала профессор, – нам следует поговорить об этом завтра, когда у вас что-нибудь прояснится. А сегодня мы с директором поставим дополнительную охрану, хотя мне совершенно непонятно, откуда такая уверенность, что у преступника есть какая-то заинтересованность в детях.
– Это меры предосторожности, Минерва. Мы не можем допустить, чтобы на Хогвартс напали...снова.
Еще десять минут обсуждений ничего не дали, поэтому и Снейп, и Щеколболт были вынуждены согласиться с планом Макгонаглл. После ухода министра Снейп сел за стол и стал писать письмо.
– Северус, я думаю, сейчас не время, – волшебница отвернулась и обеспокоенно стала разглядывать витражное стекло, будто и не видела его почти каждый день на протяжении десятков лет.
– Я хочу навести справки, вполне вероятно, в академии мне дадут разъяснения, что это может быть. Мне кажется, я слышал или читал об этом, просто не могу сейчас вспомнить. Мне нужно дописать – это не займет много времени.
Она устало кивнула в ответ. Как и обещал, Снейп закончил через пять минут, и они вместе покинули его кабинет. Часы отсчитали начало первого часа после полуночи.
***
Информация о страшном убийстве не попала в прессу, поэтому утро следующего дня ничем не отличалось от предыдущих. Ученики в сопровождении старост шли на завтрак, лениво перекидываясь словами и зевая: всю ночь шел тяжелый ноябрьский ливень, где-то в долине бушевала гроза, которая, то приближаясь, то отдаляясь, не давала многим уснуть, а замок окутала ночная мгла так, что не было видно ни зги.
В конце завтрака в зале появился Снейп, который лишь угрюмо поздоровался с преподавателями, что-то шепнул на ухо Макгонаглл и удалился. Минерва тяжело вздохнула и отправилась вслед за директором, пожелав доброго утра идущей ей навстречу профессору Тринвуд.
В конце стола Гриффиндора лениво ковыряясь вилкой в тыквенном пироге сидел Рон. Хоть он и спал как убитый всю ночь, но настроение у него было мрачноватое, непонятно, правда, почему. Напротив него сидел Гарри, который дочитывал конспекты по зельям и одновременно с этим зачерпывал ложкой закончившуюся овсянку, отправляя ее себе в рот.
– Ты бы, это, друг, не надрывался так с этими зельями, – хмуро сказал Рон.
Гарри отреагировал не сразу. Он поднял голову спустя пару секунд, несколько раз моргнул и с унылым видом подперев рукой щеку с ложкой наперевес, ответил:
– Я пытаюсь учиться, точнее завалить себя всеми этими книгами, конспектами и дополнительными свитками. Я даже на Прорицаниях “блистаю” так, что поневоле хочется поменять фамилию на Грейнджер. Прости, Гермиона.
Рядом послышалось беззлобное хмыканье.
– И все для того, чтобы влиться в учебный процесс? Или вылиться из поствоенного синдрома?
– Рон, так не говорят. Просто Гарри пытается найти себя в чем-то кроме поиска крестражей и сомнительных приключений.
– Да знаю я, просто непривычно…
Гарри пожал плечами. Ответить ему было нечего: он уже третий месяц мучался либо кошмаров, либо от головной боли после пары бессоных ночей, проведенных в библиотеке. Золотой середины между учебном процессом и адаптацией в послевоенном мире найти пока не удавалось. Его обычный день состоял из пожелания доброго утра Рону, завтрака в Большом зале, уроков, домашнего задания, библиотеки, прогулок под плащом-неведимкой и встреч с Джинни, которая, конечно, надежды не теряла и, собрав в кулак свой оптимизм и веру в лучшее, пыталась что-то сделать, чтобы изменить состояние одного из самых близких ей людей. Они гуляли вдоль озера, когда это позволяла погод, сбегали по выходным в Хогсмид, а один раз, перед Хеллоуином, она даже смогла достать все буклеты академий и магических университетов, и они всю ночь провели, строя планы и свою студенческую жизнь. Все это несомненно помогало, но ненадолго. Потом он снова и снова не мог проснуться, страдая от кошмаров, снова становился резким и походил скорее на помесь Снейпа и Филча в самые лучшие для них, и худшие для учеников, годы. А если говорить о Снейпе, то с ним как раз проблем не возникало после его появления в начале года. Он был порой все также мрачен, однако походить он стал скорее на строго, но справедливого профессора, наделенного мудростью не по годам. Она ловила себя на мысли, что будь история отношения его и Гарри немного другой, директор мог бы помочь ему прийти в себя и заставить исчезнуть одолевавшие его страхи и тревоги.
Глубоко задумавшись, Джинни не заметила, как дошла до лестницы, ведущую в класс Зелий, а часы пробили ровно девять. Она ускорилась и оказалась в кабинете за минуту до того, как в нем появился профессор.
***
За полчаса до занятий директор Хогвартса получил два сообщения из министерства и одно из Аврората. Все три письма несли в себе достаточно поверхностное и сухое описание произошедшего накануне: все это он уже слышал от Щеколболта. Из академии вестей не поступало. Все утро он Снейп ломал голову над тем, где он слышал и видел подобное, но никак не мог воспроизвести это в своей памяти. Он мысленно выругался самого себя и принялся за поиски фолианта, материал из которого он должен был представить на своем уроке для пятого курса. Книга все никак не находилась, хотя директор был абсолютно уверен, что недавно пользовался ей на индивидуальных занятиях. Потратив минут пятнадцать на бесполезные поиски. Как на зло, “Акцио” здесь было бесполезно, так как магический научный труд был защищен от поисковых заклинаний.
Вдруг в камине вспыхнул зелено-голубоватый огонь и Снейп услышал голос Кингсли:
– Северус, могу я заглянуть к тебе? Дело срочное.
В двух этих фразах министра было два тревожных звоночка для профессора: во-первых, называть по имени директора могла только Минерва и мадам Помфри, во-вторых, в прошлый раз разрешения войти у него никто не спрашивал, а если и спрашивал, то не у него, и явно не таким тоном.
Спустя пару минут в кабинете появился министр. Его лицо выражало собой обеспокоенность и страх. Снейп молча указал на кресло возле своего рабочего стола, Щеколболт покачал головой и протянул папку. Пока профессор медленно листал ее, внимательно вглядываясь в отчеты и колдографии, министр угрюмо молчал. Молчание затянулось, а Северус продолжал изучать папку.
– Здесь все, что за ночь смогли найти министерские эксперты и колдомедики. Я перечитывал это несколько десятков раз, заучил эти отчеты наизусть. Мне не давало покоя состояние тела Барнаби, и я долго пытался понять, почему второй аврор остался жив. Я навестил его сегодня с утра. Перед тем, как посетить его, я разговаривал с главным магом в отделении. Он рассказал, какие исследования проводились, и что они показали. Но сканирования этого юноши, Кларка, ничего не давало, пока он не пришел в себя. У него не выявлено никаких внутренних повреждений, кроме синяков и ушибов от падения, а реакция на все зелья одинаково отрицательная, как и должно быть. У Барнаби не нашли внешних повреждений, кроме посмертных, но все попытки сделать хоть какие-нибудь анализы потерпели неудачу.
В этот момент Снейп захлопнул папку и посмотрел на Щеколболта, а в его голове складывались все кусочки мозаики, даже те недостающие элементы, которые он не мог вспомнить все утро. Дыхание его сбилось, и с каждой секундой он все яснее понимал, что происходит: его мыслительный процесс завершило сообщение Кингсли о невозможности сделать анализы:
– Зелья, которые использовали для исследования тела погибшего не дали ни положительного, ни отрицательного анализа?
– Да, как я уже и сказал…
Снейп скрестил руки на груди:
– Можете не утруждать себя дальнейшими объяснениями, министр. То, что произошло с аврорами, ничто иное, как негативное воздействие на организм волшебника, следствием которого является…
– Удаление магии. Да, Северус, именно удаление. Вместе со всем, что ее содержало.
