Шаг 7. Новый мир«Вы храбро сражались. Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волан-де-Морт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым.
А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне, битва начнется снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час».
И снова Волан-де-Морт стоял в полумраке и крутил в белых холодных пальцах Старшую палочку. И ему казалось, что эта ночь, полумрак, колеблющиеся тени и вращение Жезла Смерти в его руках продолжаются уже долго-долго, целое бессмертие…
Прямо перед ним полыхал высокий костер, а вокруг, как тени, стояли и сидели на поваленных деревьях Пожиратели смерти. Нагайна свивалась кольцами все в той же сверкающей защитной сфере. Поодаль высились, как скалы, два великана, а у дерева трепыхался глупый лесничий Хагрид, отбитый у акромантулов. Что ж, теперь он будет наблюдать развязку своими глазами. Запретный Лес, черный и почти невидимый в ночи, раскачивался за пределами освещенного круга в такт какой-то собственной неслышной музыке. Деревья не спали и шептались, чувствуя опасность, впитывая боль, ужас и смерть, полыхавшие здесь в последние часы. Волан-де-Морт, с его оставшимся на память от Албании умением
слушать лес, почти физически ощущал беспокойство, исходившее от темных стволов и невидимых во мгле лесных обитателей.
Они ждали, что будет дальше, и боялись этого.
И он ждал. Ждать Поттера – это все, что теперь оставалось.
Ждать Поттера.
Темный Лорд не знал, сколько времени прошло, но ему казалось, что он стоит на этой поляне, возле горящего костра, уже целую сотню лет. Скорее бы он явился, этот Избранный. Погруженный в свои размышления, Волан-де-Морт неотрывно смотрел в оранжевое пламя, которое казалось здесь, в этом тяжелом мраке, единственным живым существом, а Пожиратели смерти вокруг то осторожно шептались друг с другом, то снова умолкали, с опаской поглядывая на своего лидера. Напряжение Темного Лорда передалось и им.
Беллатриса Лестрейндж сидела рядом на каком-то бревне. Растрепанная, но вполне живая и даже не раненая. Она сидела неподвижно, словно боясь малейшим движением потревожить ход мыслей своего повелителя, - но вдруг вскинула голову, глядя на чью-то пляшущую в отблесках костра тень, подступившую почти вплотную.
Темный Лорд машинально проследил направление ее взгляда и увидел, как к костру медленно, неуверенно, словно прихрамывая, подходит Люциус Малфой.
Волан-де-Морт знал, о чем он хочет спросить. Он видел, как Люциус немногим раньше беспокойно оглядывал Пожирателей, один за другим появлявшихся на поляне, словно искал кого-то, как ходил вокруг кругами и вот наконец рискнул обратиться к самому Темному Лорду. В глазах Малфоя бился невысказанный вопрос, и Волан-де-Морта это злило, так злило, что он едва удерживался от того, чтобы ударить Люциуса каким-нибудь заклятием – за один только этот назойливый, вопрошающий взгляд…
- Мой Лорд… могу я спросить вас… простите… Снегг присоединится к нам позже?
Люциус выпалил это и замер, сам не свой от беспокойства и, по-видимому, прикидывая, не слишком ли большую дерзость он только что совершил. На какой-то миг губы Волан-де-Морта сжались в тонкую полоску, а потом он ответил коротко:
- Он не придет.
Взгляд пылающих, как угли, красных глаз Волан-де-Морта на мгновение встретился со взглядом Люциуса. Тот вздрогнул и попятился обратно в тень. Он не был легилиментом, но этого и не требовалось, чтобы понять ответ.
Темный Лорд больше не удостаивал его вниманием. Он стиснул Старшую палочку в пальцах крепче и смотрел куда-то поверх пламени, в черную пустоту…
Беллатриса, сидя рядом, несомненно, слышала этот короткий разговор и теперь сгорала от любопытства, но обращаться с расспросами напрямую к Темному Лорду не решалась, предпочла направиться к Малфою. Волан-де-Морт не слышал, да и не вслушивался о чем они там шептались, но по отдельным гневным возгласам и злому пинку, которым одарила бревно вернувшаяся к костру Беллатриса, можно было заключить, что Малфой послал ее подальше.
Pen spinning. Thumbaround… Старшая палочка вертелась, как стрела Судьбы, в его пальцах.
Постепенно на Темного Лорда навалилась страшная апатия и усталость. Он перестал обращать внимание на происходившее вокруг, да и собственные мысли звучали в голове как-то глухо, словно из-под ваты. Одно сплошное, холодное молчанье. Крестражи, драгоценные якоря бессмертия, осколки души… его, лорда Волан-де-Морта, души… остались словно где-то далеко, в другом мире. Он совсем не чувствовал их, не чувствовал больше, не ощутил, когда они погибали, и если сначала его это шокировало, то теперь и в этом была какая-то особая, значительная пустота. Будто уничтожили просто какую-то ценную вещь, которая когда-то принадлежала Темному Лорду, но уже давно не принадлежит – и рана потери давно уже затянулась. Их нет. Но он, Волан-де-Морт, живет без них, и совершенно не чувствует, чтобы что-то поменялось в окружающем мире или в нем самом. Их нет. Но даже это уже не важно по-настоящему, ведь если мальчишка умрет, все это закончится, весь этот кошмар, невольно растянувшийся на долгие, долгие годы…
Все это наконец закончится… И будет много-много времени, чтобы все исправить и начать заново.
А в том, что мальчишка придет, Темный Лорд был уверен. И эта уверенность светила для него куда ярче, чем костер, хищно поглощающий сухие ветки и улетающий искрами в ночь.
Волан-де-Морт уже даже не строил планов, как он будет мстить мальчишке за каждый утраченный крестраж, за каждый год и каждый день, проведенный в мучительном состоянии и безнадежности, за все, что Избранный сделал, вольно или невольно. Бесконечная усталость давила, как тяжесть, на плечи, оставляя только одно желание – чтобы все закончилось побыстрее.
Но мальчишка все не шел, и время обволакивало, как паутина, обрывки которой висели по углам поляны. Эта битва докатилась даже до акромантулов, потревожив их спокойное лесное обиталище.
- Мой Лорд, - заговорила Беллатриса охрипшим от долгого молчания голосом, который показался неожиданно резким после лесной тишины. – Мой Лорд, вы уверены, что мальчишка… что мальчишка не попытается сбежать, а придет?
- Разумеется, - отозвался Волан-де-Морт, апатично вычерчивая Старшей палочкой перед собой в воздухе какие-то узоры. – Так что можешь начать сочинять для него эпитафию. Он будет тронут, - Темный Лорд коротко и негромко рассмеялся, но тут же резко оборвал свой смех. - И его скорбящие идиоты-друзья, – он кивнул на Хагрида, который все еще ожесточенно пытался вырваться из веревок, - потом напишут это на красивом камне…
- На каком камне, мой Лорд? – непонимающе спросила Беллатриса.
- Когда все заканчивается, обычно ставят камень… - неопределенно пояснил Волан-де-Морт, не глядя на нее и отвечая то ли ей, то ли каким-то странным собственным мыслям.
Беллатриса промолчала. В такие минуты она не понимала его настроения и боялась этого, боялась сказать или сделать что-то не так; и в такие минуты она особенно ясно чувствовала, что Темный Лорд бесконечно далек от нее, и от этого ею овладевало жуткое, тоскливое раздражение против всего окружающего мира.
И снова потянулось молчание, наполнявшее, казалось, весь Лес.
Волан-де-Морт рассеянно думал о камнях, которые повсюду всегда расставляют на память, словно в попытке компенсировать безнадежную хрупкость человеческой жизни. В надписях на них на любом языке одна и та же суть – как во всех водных потоках, от полноводной Амазонки до хлипких водосточных труб, отзывается эхом течение реки Смерти, реки Забвения. Несомненно, что-то такое напишут и для безвременно погибшего героя, Гарри Поттера. Волан-де-Морт видел доску на доме в Годриковой Впадине, исчерканную бодрыми, энергичными надписями, как будто это в самом деле могло чему-то помочь – остановить обратный отсчет, который уже шел для этого не в меру везучего мальчишки и его дружков, как для негритят в той дурацкой детской считалке… Как она там звучала…
«Ten little nigger boys
went out to dine;
One choked his little self,
and then there were nine.»
Перед глазами вдруг, как реальный, возник давно исчезнувший серый приют в Лондоне, и Билли Стаббс, тыча своим жирным пальцем в собравшихся вокруг дружков, продолжал этот кровожадный отсчет. И губы Волан-де-Морта беззвучно шевелились, машинально повторяя эхо далекого прошлого.
«Nine little nigger boys
sat up very late;
One overslept himself,
and then there were eight.»
Вот и крестражи – его крестражи – неумолимо исчезали в небытие, один за другим, а он не знал, ничего не знал…
Минуты шли и растворялись.
Обратный отсчет приближался к нулю...
- Его нигде нет, повелитель, - неожиданно прозвучал посреди общего молчания голос Долохова.
Он вернулся вместе с Яксли со своего поста на опушке Запретного Леса – но вернулся без Поттера.
Ни одна черта не дрогнула на лице Волан-де-Морта, хотя в голове пронесся целый ураган мыслей, одна хуже другой. Неужели он просчитался, и мальчишка в самом деле сбежал? Или накрепко засел в замке, надеясь на защиту своих благородных друзей и древнюю магию хогвартских стен? Или эти двое попросту проглядели мальчишку, заплутав в какой-нибудь чаще. На них нельзя рассчитывать, совершенно. Надо было послать Сне… а, черт,
черт, кого-нибудь из Лестрейнджей… но теперь уже поздно.
- Повелитель… - это опять заговорила Беллатриса, которой никак не сиделось спокойно. Но Волан-де-Морт не был намерен ее слушать. Он поднял руку, и она умолкла, с обожанием глядя на своего повелителя.
- Я думал, он придет, - медленно сказал Темный Лорд. – Я ожидал его прихода. Я… видимо, ошибся.
- Нет, не ошибся, - произнес откуда-то из мрака резкий и громкий голос. Знакомый голос. Голос того, кого он так ждал.
Гарри Поттер, Избранный, Мальчик-Который-Выжил и который все-таки пришел умирать, вступил в освещенный круг. Он подходил к костру, держась ровно, хотя грудь его вздымалась от частого дыхания, и Волан-де-Морт не мог мысленно не отдать должное выдержке мальчишки. У него даже не было в руках волшебной палочки. Он действительно собрался – просто умереть…
Как благородно. И как невообразимо глупо… Впрочем, это в духе Поттера.
Какое-то мгновение еще длилось вокруг общее оцепенение, потом послышались со всех сторон крики, восклицания и смех. Привязанный к дереву Хагрид вопил что-то протестующее, но его быстро заставил замолчать с помощью
Силенцио кто-то из Пожирателей. Волан-де-Морт стоял неподвижно и смотрел на Избранного, отделенного от своего заклятого врага – и от своей смерти – только пламенем костра.
И вновь наступила абсолютная тишина, словно каждый чувствовал, что здесь, на поляне, у них на глазах, решается сама Судьба.
Темный Лорд склонил голову набок и произнес негромко, мягко, но отчетливо, и его голос сливался с шипением костра:
- Гарри Поттер… Мальчик-Который-Выжил.
Он чувствовал, что мальчишка держится из последних сил, и почти буквально видел сквозь его затуманенные, поблескивающие в тусклом свете зрачки воспоминания, проносившиеся в его голове – сладкие воспоминания о том, что было, но уже никогда не будет, потому что не будет самой жизни… Волан-де-Морт поднял палочку. Ему вдруг вспомнились все предыдущие попытки убить Поттера, неудачные попытки, которые заканчивались для Темного Лорда в лучшем случае просто злостью из-за очередной неудачи, а в худшем… Но нет, теперь все будет иначе, все должно быть иначе, ведь Старшая палочка действительно принадлежит ему, Волан-де-Морту… И все-таки было в нем какое-то отстраненное любопытство, вперемешку с чем-то, сковывающим все внутри льдом, как бывает, наверно, у магловского исследователя, когда он поворачивает рычаг новоизобретенного опасного механизма – «а не рванет ли?» И два слова –
«Авада Кедавра» - которые Волан-де-Морт произносил в своей жизни уже много раз, сейчас прозвучали как-то по-особенному веско и будто застывали в воздухе неподвижным эхом.
Он успел увидеть зеленую вспышку, метнувшуюся из Старшей палочки к мальчишке, а потом, совершенно неожиданно, будто в лицо плеснуло холодным ветром, и резко онемели руки и ноги, и исчез костер, Лес, Пожиратели – все, только что-то тянуло – вниз, вниз, вниз, повелительно, как бездна, которую так ненавидел Волан-де-Морт… «Это невозможно…» - мелькнула в голове последняя мысль, и все окутала окончательно непроницаемая мгла.
* * *
В сером пространстве не было ни верха, ни низа, ни запада, ни востока, и, похоже, здесь никогда не всходило солнце.
Здесь все менялось, вспыхивало и гасло, как огоньки на поверхности зачарованного аквариума. Пространство искажалось сумасшедшими углами, как древний змей, глотающий собственный хвост, и медленно кружились зеркальные осколки, в которых не отражалось ничего. Было жутко холодно. Вот сейчас ему казалось, что он стоит на берегу ледяного серого океана, обжигающего своим странным, тяжелым дыханием, а в следующий миг – или миллионы лет спустя, он не знал – на твердой, как стекло, поверхности. Все было гладким, блестящим и ненастоящим. Все вращалось, как замедленный калейдоскоп, и было таким же неподвластным и бессвязным, как кошмарные сны.
Он не мог бы сказать, что
видит окружающий мир – или отсутствие такового. Прежние чувства исчезли, и включились какие-то другие, о существовании которых он раньше не подозревал – или их не было, – и то, что раньше делилось на образы, звуки, запахи, прикосновения, теперь стало одним целым… И это целое – холод.
Так тихо. И так пусто.
Только по иллюзорным углам колеблются тени. Они медленно подползают, как живые, и становится еще холоднее.
Он пытается отойти в сторону, но они шепчут, и этот шепот обволакивает, как тяжелое покрывало.
- Здесь – нечего – бояться, - говорит чей-то голос, как бьющееся стекло. И словно удивленный шепот в ответ, как разговор несуществующего ветра сам с собой. – Здесь… нечего… нечего…
- Здесь не больно… - протягивает одна из теней, почему-то вызывая в отголосках медленно угасающей памяти ассоциацию с Поглотителем.
- Не больно, - немедленно откликаются ее сородичи.
- Не страшно…
- Не страшно.
Он машинально шарит по карманам своей мантии в поисках волшебной палочки. Какого Мерлина! Что бы это ни было, он не позволит этому победить. Но оружия нет. Его карманы полны пеплом. Он поднимает голову. С того пространства, которое отныне заменяет небо, сыплется все тот же серый снег. Пепел. В бесконечной тишине как гром – его шорох.
Он вглядывается в наступающие сквозь этот пепел тени. Они не совсем похожи одна на другую, у них есть человеческие черты. Ему кажется, что он узнает лица… тех, кого он когда-то убил… Когда это было? И было ли вообще?
- Все было, но больше ничего не будет, - говорит одна из них, глядя на него огромными серыми глазами. Чарити Бербидж (откуда он знает это имя?) движется странно, как деревянная кукла, и на ее плечах подпрыгивают пряди бесцветных волос. – Острые, острые клыки, острые… Но зеленая вспышка сделала свое дело… зеленая вспышка избавила меня от страданий… И было так тихо, и даже совсем не больно…
- Не больно! – подхватывают со всех сторон.
- Не страшно.
- Не страшно…
- Вы все умерли, - произносит он, собирая остатки прежней злости, в лицо танцующим вокруг теням. – А я – нет. Я победил смерть. Победил смерть…
Черт, почему это когда-то казалось важным? Но сейчас даже слова звучат, не оставляя эха, словно их тут же поглощает вата… И снова плещется у ног океан, и на поверхности его волн качаются все те же тени… Только шагнуть им навстречу, ничего больше. На самом деле ничего важного нет и никогда не было. Лишь всегда кружился этот меняющий пространство пепел.
И всегда был он. Лорд… Лорд Волан-де-Морт.
Ему показалось, что когда он мысленно произнес это имя, океан покачнулся и задрожал, как дым. Пока он помнит свое имя, с ним ничего не случится. Пока он помнит свое имя, он не станет… одним из этих… Просто
одним из.
- Лорд Волан-де-Морт! – повторил он с вызовом, недобро прищурившись и глядя сквозь сгущающийся туман. В полупрозрачной дымке вырисовывалось какое-то странное сооружение. Чем-то оно напоминало… да, ту глыбу черного камня, с совой наверху, которую он видел когда-то… Только одна сторона этой глыбы была отполирована до зеркального блеска. И вот он смотрит в это черное зеркало, но вместо своего отражения видит бледного темноволосого юношу, чье лицо еще не обожжено глубокими экспериментами с Темной магией, и глаза еще не светятся красным, - он сам, только много-много лет назад.
- Все-таки ты пришел сюда, - произнесло отражение. – Не правда ли, после стольких пройденных дорог и мест, где ты побывал, остаться здесь было бы особенно нелепо. Но где вход, там и выход.
- Что показывает это зеркало? – спросил Волан-де-Морт то ли сам у себя, то ли у отражения, и в его мучительно оживающей памяти мелькнуло еще одно воспоминание: молодой человек в нелепом тюрбане пристально смотрит в другую зеркальную поверхность, скрывающую что-то очень важное, и задает тот же вопрос.
- Здесь встречаются с теми, кому доверяют, - объяснило отражение. – А раз ты никому другому полностью не доверяешь, с кем же еще тебе встретиться, как не с самим собой?
- Логично, - признал Темный Лорд, радуясь, что в окружающем хаосе еще осталась твердая логика хоть в чем-то. – А самому с собой мне незачем говорить загадками. Так что объясни мне, что происходит. Где я? И где Поттер?
- Любопытный эффект, - произнес его двойник из зеркала, склонив голову набок. – Признаюсь, мне самому до конца неясно, почему заклятие Авада Кедавра на этот раз сработало именно так. Тебя выбросило в состояние, которое трудно определить. Одно можно сказать, на этот раз тебе повезло больше, чем в тот Хэллоуин. А Поттер – посмотри внимательней...
- Куда? - Волан-де-Морт поглядел на черную глыбу, огляделся по сторонам – но увидел лишь серые тени, отошедшие вдаль, но все еще шептавшие что-то свое, жуткое и тоскливое. И все то же пространство, такое огромное, что, казалось, попади сюда все люди Земли, они не смогут заполнить и самый край его…
Волан-де-Морт отвернулся. Тени больше не сковывали его холодом, он чувствовал себя сильнее, но созерцать их лишний раз не хотелось.
Отражение посмеивалось.
- Это, конечно, не совсем Поттер. Его образ в твоем подсознании. В том состоянии, где сейчас находишься. Камень преткновения… в буквальном смысле камень. Часы Смерти, отсчитывающие твое время. Часы, которые ты так долго старался разбить.
Не веря своим ушам, Темный Лорд смотрел на каменную глыбу перед ним и на мерцающее в его глубине отражение.
- Твой рок, - глухо прозвучал голос из зеркала.
- Был, – прошипел Волан-де-Морт, все еще не сводя глаз с вершины камня, словно хотел одним взглядом рассыпать его в пепел. – Но теперь-то он мертв?
- Это ты сам посмотришь, когда вернешься. Но знал бы ты, каким он увидел сейчас
тебя. Тебе бы это определенно не понравилось.
Темный Лорд усмехнулся, окончательно взяв себя в руки, и его отражение тоже ответило усмешкой.
- Меня его мнение не слишком волнует. Когда я вернусь туда, все будет в порядке. Старшая палочка принадлежит теперь мне по-настоящему. Хогвартс почти в моих руках. Я все начну заново – теперь, когда многих крестражей больше нет…
- Мальчишка зашел слишком далеко, - юный Темный Лорд в зеркале прищурил глаза. – Эксперимент с крестражами на грани срыва. Но ведь, разве ты забыл, у тебя, кроме них, есть еще…
- Что? – Волан-де-Морт, как зачарованный, наклонился к зеркалу, словно боясь упустить ответ, - но отражение больше не отвечало. Пространство вокруг снова расплывалось и изменялось, переворачивалось, как сходящая с оси карусель. На миг перед Темным Лордом мелькнул стеклянный купол и длинные ряды сидений с двумя застывшими на них смутно знакомыми фигурами, а потом - чудовищная черная волна будто обрушилась сверху и увлекла его за собой…
Обратно, в плеск, шум и сияние красок мира.
* * *
Снова было холодно, но уже совсем иначе. У холода был источник – твердая, неровная земля, покрытая пушистыми клочьями майской травы, на которой он лежал. Прежде чем он открыл глаза, его пальцы машинально сжали горсть земли, сыроватой и рассыпающейся в пальцах. Да, это непохоже на
тот пепел.
Он глубоко вздохнул, наслаждаясь привычными тонкими запахами весеннего леса.
- Мой Лорд… Мой Лорд… - повторял над ним дрожащий голос Беллатрисы Лестрейндж. Неподалеку слышались чьи-то перешептывания и звук шагов.
- Довольно, - резко сказал он, пытаясь подняться на ноги.
Это удалось ему не сразу, при первом же резком движении мир крутанулся перед глазами, как взбесившаяся юла, но он решительно оттолкнул протянутую для помощи руку Беллатрисы. Еще чего не хватало. Наконец он все-таки встал и огляделся. Его преданные Пожиратели смерти в смятении жались по краям поляны, только Беллатриса по-прежнему стояла на коленях рядом с ним. Мальчишка лежал неподалеку, неподвижно, как мертвый, его обмякшее тело смутно вырисовывалось в лесных предутренних сумерках. Да, он лежит, как мертвый, он должен, должен быть мертв… и все-таки как узнать наверняка…
- Мальчишка мертв? – спросил Волан-де-Морт у своих соратников. Бесполезный вопрос! Ответ они знали не лучше, чем сам Темный Лорд. В полной тишине они сверлили взглядами неподвижное тело Избранного.
Волан-де-Морт провел рукой по лицу. Перед его глазами все еще плясали серые тени
той призрачной реальности, одна мысль о которой обжигала холодом, - или это были просто тени усталости?..
- Ты, - произнес он, ударив легким заклятием, как хлыстом, одну из фигур, темневших неподалеку от него, - даже не поглядев толком, к кому обращается. – Осмотри его. Доложи, мертв ли он.
Фигура в плаще – это была Нарцисса Малфой, - потирая все еще болевшее от удара плечо, неуверенной походкой направилась к лежащему мальчишке и склонилась над ним так, что ее длинные волосы скрыли лицо Избранного. Волан-де-Морт нетерпеливо наблюдал за ней, стараясь отогнать настойчивое эхо голосов, все еще звучавших в ушах:
«Здесь не страшно… и даже совсем не больно…»
Он никогда не увидит это по-настоящему. Он, лорд Волан-де-Морт, предпочитает земной мир со всеми его страданиями миру бледных теней, навсегда позабывших даже собственные имена.
- Он мертв! – наконец объявила Нарцисса Малфой, выпрямившись и обернувшись к наблюдателям.
Ее объявление прозвучало как удар колокола, и следом же тишину Леса разорвали восторженные крики Пожирателей смерти. Волан-де-Морт чувствовал, как громадная тяжесть сваливается с плеч. Значит, это в самом деле –
все, долгая, слишком долгая битва наконец-то окончена, и лорд Волан-де-Морт вышел победителем… Ему хотелось смеяться, как мальчишка, как он не смеялся уже много лет. А Пожиратели продолжали шуметь и салютовали разноцветными вспышками, глядя на которые, Волан-де-Морт вдруг вспомнил прощальный салют лодочника на грани двух миров – на призрачном Северном море, далеко, далеко отсюда… И вспышки, отражавшиеся в воде, и кровавые надписи на стенах – как там было? – «Остается одна лишь надежда – что наш путь куда-то ведет…»
У него, лорда Волан-де-Морта, теперь есть нечто получше, чем надежда.
У него есть победа.
Победа!
- Вы видите? – его голос перекрыл весь шум на поляне. – Гарри Поттер пал от моей руки, и не осталось в живых никого, кто представлял бы для меня угрозу! Смотрите!
Круцио!
Когда вспышка заклинания полетела к Поттеру, у Темного Лорда, несмотря на торжество, все же что-то сжалось в груди – ну как Поттер все-таки отреагирует?.. Но все прошло как нельзя лучше. Круциатус подбросил Поттера в воздух, потом еще раз, и еще, а тело мальчишки только болталось, как тряпичная кукла, безвольно и абсолютно безжизненно.
Волан-де-Морт расхохотался.
- А теперь мы отправимся в замок и продемонстрируем им, что осталось от их храброго героя. Кто понесет его? – тут его взгляд упал на Хагрида, и красные глаза нехорошо блеснули. – Ты, да-да, именно ты. Он будет неплохо смотреться у тебя на руках, и всем виден… Ну, подбирай своего маленького дружка, Хагрид. – Он взмахнул волшебной палочкой, веревки спали с запястий полувеликана, и тот, рыдая, склонился над Поттером. Рубеус был так подавлен, что даже не пытался напасть на своих врагов. – И очки – наденьте на него очки, - жестко продолжал Волан-де-Морт. - Мальчишка должен быть узнаваем для всех.
Роули подобрал очки и грубо напялил их на нос мальчишки. Хагрид, всхлипывая, бережно поднял тело павшего героя. Крупные слезы падали из его глаз.
- Идем, – скомандовал Темный Лорд. Нагайна, освобожденная от защитной сферы, триумфальной лентой обвивалась вокруг его плеч. Теперь нет необходимости ее защищать – Избранный мертв, теперь все кончилось…
Процессия двинулась к замку. Это было настоящее торжество. Волан-де-Морт не испытывал такого, даже когда получил «ключ» к защищенному дому Поттеров из рук этого жалкого Хвоста. Он никогда не чувствовал себя настолько живым и свободным – быть может, сказывался еще этот пережитый кратковременный кошмар с безжизненными тенями... Нет, он не будет об этом думать.
И в то же время его восторг подтачивало смутное ощущение, что он упустил или забыл что-то еще, что-то важное… Но и это ощущение отгонялось прочь вместе с воспоминанием о мире пепла.
Запретный Лес казался удивительно чистым и спокойным в предрассветной дымке. Деревья сонно расправляли ветви, и в воздухе плыли медовые запахи каких-то цветущих весенних растений. Они тоже по-весеннему безумно любили жизнь. А этот благородный идиот выбрал смерть… Чтобы не умирали другие… Но что ему теперь от их жизней и смертей, если все, что от него осталось, - это жалкое скрюченное тело на руках у рыдающего полувеликана? И, быть может, память. Дурацкое это слово – память, как будто она когда-нибудь кому-нибудь могла заменить жизнь.
Что ж, этот мальчишка свой выбор сделал.
Уже почти на опушке Леса Пожиратели внезапно наткнулись на стадо кентавров – правда, они путь не преграждали, не стреляли и вообще вели себя довольно миролюбиво, только смотрели из-за деревьев. Хагрид, обращаясь к ним, выкрикивал что-то гневное и горькое, а Пожиратели, миновав их, начали выкрикивать оскорбления и ругательства, но все их возгласы тонули в шуме, который производили великаны, ломившиеся сквозь деревья в «хвосте» процессии. Волан-де-Морт едва обращал на все это внимание, поглощенный своим несказанным, долгожданным триумфом.
На краю леса, где холодными призраками бродили дементоры, торжественная процессия остановилась. Волан-де-Морт разглядывал темные очертания замка в предрассветных сумерках. Как жаль, что из-за этих глупцов, не пожелавших сложить оружие по доброй воле, предпочитающих смерть за своего героя, этим древним стенам пришлось выдержать столько ударов. И какая бесполезная трата волшебной крови. Что ж, он даст им еще один шанс сдаться по-хорошему – в последний раз.
Он прошел мимо Хагрида, по-прежнему вздрагивавшего от рыданий, мимо безвольно повисшего на его руках тела Избранного, и холодный голос, многократно усиленный магией, снова разнесся над замершим непокорным замком:
- Гарри Поттер мертв. Он был убит при попытке к бегству. Он пытался спасти свою жизнь, пока вы тут погибали за него. Мы принесли вам его тело, чтобы вы убедились, что ваш герой мертв. Битва выиграна. Вы потеряли половину бойцов. Мои Пожиратели смерти превосходят вас числом, а Мальчика, Который Выжил, больше нет. Больше не должно быть войны. Всякий, кто продолжит сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребенок, будет убит, и то же случится с членами его семьи. Выходите из замка, преклоните предо мной колени, и я пощажу вас. Ваши родители и дети, ваши братья и сестры будут жить, все будет прощено, и вы присоединитесь ко мне в новом мире, который мы построим вместе.
Замок отвечал полнейшей тишиной. Темный Лорд снисходительно усмехнулся, двинулся вперед и велел своим Пожирателям идти следом.
Враги выходили на крыльцо медленно, неохотно и замирали, не веря своим глазам. Розовые блики падали из вестибюля через открытую дверь, друзья Поттера что-то кричали от отчаянья, их крики подхватывала вся толпа, и недавняя тишина сменялась нарастающим гулом проклятий в адрес Темного Лорда и Пожирателей – словно приближающаяся буря на море…
- МОЛЧАТЬ! – крикнул Волан-де-Морт и взмахнул Старшей палочкой. И немедленно все вновь стихло. – Игра окончена, - он с явным удовольствием произнес эти слова, упавшие тяжелой медью на его противников. – Клади его сюда, Хагрид, к моим ногам – здесь ему место!
Хагрид яростно сверкал глазами, на которых все еще не высыхали слезы, но вынужден был повиноваться. Темного Лорда позабавила бережность, с которой полувеликан опускал на траву тело мальчишки, - как будто тот еще мог что-то чувствовать.
- Видите – Гарри Поттер мертв! – еще раз объявил Волан-де-Морт, окидывая взглядом угрюмые темные силуэты, заполонившие крыльцо. – Поняли вы теперь, что вас обманули? Он был всего лишь мальчишкой, требовавшим от других, чтобы они жертвовали жизнью ради него!
- Он побеждал тебя! – выкрикнул один из мальчишек, стоявших на крыльце, - немыслимо, как ему удалось при этом сбросить Чары молчания самого Темного Лорда. И не только ему. Следом за ним заголосила опять вся толпа. Какое-то мрачное, смутное, неопределенное предчувствие скользнуло по краю сознания Волан-де-Морта, когда рухнули его чары, но он прогнал это прочь, как тень, только крепче сжал палочку и возобновил заклинание. Оно сработало… пока еще сработало.
Темный Лорд смотрел на противников, бессильно и безмолвно грозящих кулаками, с некоторым удивлением. Гарри Поттер мертв, но ему казалось, что искры его борьбы и его веры в свое дело продолжают жить в глазах, сердцах и беспокойных движениях тех, кто стоял сейчас под стенами замка. И Волан-де-Морту захотелось уничтожить даже сам призрак Избранного в этих сердцах, ибо даже призрак продолжал служить для них знаменем и вдохновлять на борьбу.
- Он был убит при попытке сбежать с территории замка, - произнес Волан-де-Морт. – Убит при попытке спасти свою жизнь…
Но его снова прервали, и на сей раз не только пустыми выкриками. Другой мальчишка растолкал толпу и от души заехал проклятием в рядом стоящего Пожирателя, но тут же был обезоружен и сбит с ног самим Волан-де-Мортом. Непокорный… Смешной, неужто он в самом деле рассчитывал победить Темного Лорда. Но смелый, надо отдать ему должное.
- И кто же это? – спросил Волан-де-Морт мягким, змеиным, шипящим голосом. – Кто сам вызвался продемонстрировать, что бывает, когда пытаешься продолжать проигранную битву?
Беллатриса Лестрейндж рядом расхохоталась:
- Это Невилл Долгопупс, мой Лорд! Мальчишка, который доставлял Кэрроу столько неприятностей! Сын мракоборцев, помните?
- Ах, да, припоминаю, - сказал Волан-де-Морт, глядя на мальчишку, который поднимался, сжав пустые руки в кулаки, никем и ничем не защищенный, на нейтральной полосе между выжившими защитниками замка и Пожирателями смерти. – Но ты ведь чистой крови, не так ли, мой храбрый мальчик?
- А если и так, то что? – громко сказал Невилл Долгопупс.
- Ты доказал свою силу духа и храбрость, и ты благородной крови. Из тебя получится очень ценный Пожиратель смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл Долгопупс.
- Я присоединюсь к вам, когда ад замерзнет! – дерзко выкрикнул мальчишка и обратился к стоявшей позади него толпе. – Отряд Дамблдора!
И снова шум толпы разбил чары Силенцио. И снова Волан-де-Морта обожгло смутной тревогой, но он не подал виду.
- Что ж, - сказал он ласково, но в его тоне было больше угрозы, чем в иных заклятиях. – Раз таков твой выбор, вернемся к изначальному плану. На твою голову, - тихо добавил он, - да падет.
И взмахнул палочкой. Пора, в самом деле, преподать им всем наглядный урок. Все эти церемонии на словах на них, похоже, не действуют.
Кто не хочет воспользоваться его любезным предложением и присоединиться к его новому миру – присоединятся к смерти. Уж она-то принимает всех без разбора.
Распределяющая Шляпа, как старая, потрепанная птица, вылетела из окна директорского кабинета и приземлилась на ладонь Волан-де-Морта. Давно пора было сделать это…
- В школе Хогвартс больше не будет распределения, - объявил он. – Факультеты отменяются. Эмблема, герб и цвета моего благородного предка, Салазара Слизерина, отныне будут обязательны для всех. Не правда ли, Невилл Долгопупс?
Он направил волшебную палочку на мальчишку, который застыл прямо и неподвижно, и нахлобучил ему на голову Шляпу.
- Невилл сейчас продемонстрирует, что будет с любым, у кого хватит глупости выступить против меня, - сказал Волан-де-Морт и взмахом своей палочки поджег Шляпу.
Крики разорвали предрассветный полумрак – Долгопупс стоял, охваченный пламенем, не в силах пошевелиться… А потом случилось сразу множество вещей.
Невесть откуда с границ территории замка донеслись воинственные крики, словно еще целая толпа стремилась на поле боя; из-за угла замка показался вопящий что-то недоросток-великан, на которого немедленно ринулись великаны Волан-де-Морта, и от их слоновьего топота дрожала земля; просвистело облако стрел, накрыв строй Пожирателей смерти, и цоканье копыт возвестило, что кентавры отказались от роли молчаливых наблюдателей и тоже вступили в битву.
Весь этот хаос топота, шума и рева обрушился столь внезапно, что в первые секунды Пожиратели смерти растерялись и только бестолково засуетились, крича и ломая собственные ряды, внося еще большую сумятицу в происходящее вокруг. Резкий окрик Волан-де-Морта потонул в этом шуме, и вдруг, словно холодный бесшумный призрак, сквозь рассветный полумрак скользнула узкая полоска серебристого свечения, и все взгляды, как зачарованные, на миг обратились к ней… Будто в замедленной съемке Темный Лорд видел, как лезвие меча, рукоять которого сверкала кроваво-красными рубинами, обрушивается на встревоженно поднятую голову Нагайны, его домашней любимицы, его преданной соратницы, его крестража… Темные капли летят по воздуху шлейфом вслед за лезвием, Невилл Долгопупс - с почерневшими, обгорелыми волосами и ожогами на лице - мстительно и торжествующе улыбается, сжимая меч своими пухлыми, словно детскими пальцами, а тело змеи медленно, медленно, падает к ногам хозяина, с глухим стуком ударяясь о землю, и следом за ним падает отрубленная голова…
Все это Волан-де-Морт разглядел в одно мгновение, а потом закричал от ярости, но этого крика средь шума разрастающейся битвы никто не услышал – даже он сам…
Ошибка, какая ошибка! Следовало подумать о том, что Нагайна по-прежнему в опасности, что хотя Поттер мертв, остались его неугомонные дружки… Но кто бы мог подумать, что они будут сопротивляться так отчаянно, когда все уже, казалось бы, бессмысленно, и откуда этот проклятый Долгопупс взял меч, которого не было в его руках еще несколько секунд назад… Ничего теперь не поправишь ничего теперь не вернешь, смерть, проклятая смерть, потеряв своего Избранного, никак не могла успокоиться и продолжала тянуться к нему, лорду Волан-де-Морту, своими хищными, скрюченными пальцами – теперь уже через других… Но теперь ничего у нее не выйдет, теперь уже точно – не выйдет! И Волан-де-Морт крепче сжимал в руке Старшую палочку, отгоняя тяжелые, назойливые мысли, и с неизбывной яростью крушил вокруг все и вся, успевая при этом отдавать приказы своим Пожирателям смерти, отступающим, как и он, внутрь замка, от топчущих все вокруг великаньих ног…
Все больше людей взбегало по ступеням в вестибюль и затем в Большой Зал – откуда только взялись… Кажется, весь магомир прибежал сюда. Громко стучали копытами кентавры, летали вокруг заклятия, в довершение ко всему, откуда не возьмись, в вестибюле нарисовалась толпа мелких тварей с кинжалами – домовые эльфы Хогвартса тоже не пожелали остаться в стороне и с лютой ненавистью тыкали своими ножами в ноги Пожирателей, и те падали… Волан-де-Морт, оказавшийся в самой гуще схватки, почти не имел времени озираться по сторонам, но все-таки замечал, как все меньше и меньше его сторонников остается на ногах, как они падают то там, то тут, как их сражают стрелами и заклятиями, швыряют о стены, захватывают в плен… И со все возрастающей тревогой, которая разгоралась, как костер внутри, он замечал, что его заклинания не действуют на защитников замка, как им полагалось… Количество сражающихся групп все уменьшалось, в то время как Большой Зал, куда теперь переместилось сражение, становился все теснее и теснее для прибывающей толпы.
В конце концов Волан-де-Морт осознал, что на ногах и в сражении остались только двое с его стороны: он сам, сражающийся сразу с тремя противниками, да Беллатриса, которая поначалу отбивалась от троих девчонок, но затем в сражении их сменила пухлая рыжая мамаша одной из них, выкрикивающая нечто сентиментальное про своих детей. Волан-де-Морту некогда было особенно следить за ходом соседней схватки: Минерва Макгонагалл, которую он так долго щадил, любитель засахаренных ананасов Гораций Слизнорт, невесть как вылезший на бой из своих мягких кресел, и еще один боец из Ордена с суровым лицом атаковали его заклинаниями все и сразу. С холодной ненавистью отбивал он их заклятия, эта троица металась вокруг, то пригибаясь, то словно танцуя под огнем, но никто из них не мог нанести удар лорду Волан-де-Морту… Что касается Беллатрисы, то Волан-де-Морт не сомневался, что она легко покончит с этим пыхтящим рыжим недоразумением, и только удивлялся, отчего этого до сих пор не случилось…
И когда особенно яркая вспышка заклятия пронеслась из волшебной палочки «рыжего недоразумения» и ударила Беллатрису, и толпа зашумела – Волан-де-Морт в первый миг не мог поверить своим глазам. Проиграть
этой?.. На какую-то секунду глаза Беллатрисы словно выкатились из орбит, и она застыла, а потом опрокинулась навзничь, так и не разжимая пальцев с накрепко зажатой в них волшебной палочкой, и ее черные волосы разметались по истоптанному, пыльному полу, а стоящие вокруг вдоль стен все шумели и шумели торжествующим гулом, приветствуя победительницу…
Волан-де-Морт вскрикнул. Ярость, взорвавшаяся внутри, как бомба, многократно усилила его заклятие, и все трое его противников разлетелись, кружась в воздухе сухими листьями, а Темный Лорд рванулся к рыжей противнице и уже направил на нее волшебную палочку, как вдруг…
-
Протего! – выкрикнул со стороны чей-то голос, странно знакомый и резанувший слух, как кинжал, и Щитовые чары разделили Зал, отгородив Волан-де-Морта от его намеченной жертвы. Все еще кипя от ярости, он обернулся в поисках того, кто ему помешал…
… и ему показалось, что само небо, наливающееся розовым румянцем где-то наверху, где переливался заколдованный потолок Зала, перевернулось и обрушилось на него. Потому что этого просто быть не могло, на всей земле, во все времена не могло быть, чтобы тот, кто еще совсем недавно болтался безжизненным покойником на руках всхлипывающего приятеля, вдруг стоял здесь, снова, совершенно живой… Как и не было вспышки Авады в Запретном Лесу, не было торжествующего пути победителей в замок.
Победителей… Даже во время возобновившейся битвы и странно не работающих заклятий Волан-де-Морта все время согревало изнутри и воодушевляло сознание того, что он избавился от Избранного, победил Судьбу, и что все старания упорно продолжающих борьбу этого не изменят… Теперь же Избранный снова стоял перед ним и глядел своими спокойными, беспощадно спокойными глазами, не уходивший в небытие, а только временно укрывшийся его покровом, как маской… Сама Смерть, казалось, отпустила своего посланца, чтобы только достать своего врага… того, кто ее ненавидел всю жизнь, кто уже однажды сбежал даже из ее храма-ловушки, но от кого никогда она не была далеко, никогда – все время шла следом, как тень, и вот теперь решила встать в полный рост и все-таки взять свое.
Шокированный, оцепеневший на какие-то секунды, Волан-де-Морт лишь слабо различал бурю приветствий сторонников Гарри Поттера, удивленных, но ликующих, и наблюдал, как мерным шагом Избранный выходил на середину зала для того, чтобы раз и навсегда расставить точки над «i» в этой затянувшейся игре. Он как-то изменился, машинально отметил Волан-де-Морт, не отводя от своего главного врага пристального взгляда, - словно повзрослел и возмужал за эти несколько часов, и в глазах появилось что-то новое – будто у судьи, читающего приговор.
А ведь все это было уже когда-то, вдруг обожгла Волан-де-Морта новая непрошеная мысль, - было, когда тот странный старик с бездонным синим, поглощающим, как океан, взглядом, показывал ему картины будущего… Большой зал, полный людей, замерших вдоль стен, и Гарри Поттер… неужели все это будущее, о котором ему многократно твердили все эти странные личности, все-таки сбывается, несмотря на все усилия предотвратить его… неумолимо и точно, как корабль, приближающийся к льдине. Неужели…
- Пусть никто не пытается мне помочь, - громко сказал Избранный. В мертвом молчании его голос раскатился по Залу, как трубный глас. – Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я.
Эти слова словно встряхнули Волан-де-Морта, и все еще не угасший дух борьбы заставил принять насмешливый вид и прищуриться.
- Поттер, конечно, притворяется, - прошипел он. – Он ведь действует совсем не в таком стиле. Кого ты сегодня используешь как щит, а, Поттер?
- Никого, - сказал Избранный. – Крестражей больше нет. Остались только я и ты.
Волан-де-Морт пристально смотрел на него и понимал, со всей ужасающей безысходностью, что мальчишка говорит правду. Эти безжалостные зеленые глаза абсолютно искренни.
Крестражей больше нет… Да, диадемы тоже. Диадемы, хранящейся в тайном убежище, там, где разыскать ее мог только сам Волан-де-Морт… по какому немыслимому коварству судьбы сумел разыскать ее и Избранный? В спокойных зрачках своего врага Темный Лорд видел со всею ясностью, как тонкий золотой ободок, переворачиваясь, гибнет в бушующем огне, навсегда… И он этого не почувствовал, как не почувствовал гибель дневника и тех, других крестражей, как не ударила его предупреждающей болью гибель Нагайны. Осколки души, отделенность свою от которых он уже сполна прочувствовал там, в Лесу, теперь окончательно потеряны и ушли в небытие.
Крестражей больше нет.
«Якорей бессмертия» больше нет.
Остались только они двое, и словно сжимающиеся вокруг, как кольцо, стены Зала, и толпы людей вдоль них. С горящими, ненавидящими взглядами, зачарованные «воскрешением» и речью их кумира Избранного, Гарри Поттера, Мальчика, который все-таки выжил.
Остались только я и ты…
- … и ни один из нас не может жить, пока жив другой, и один из нас должен уйти навсегда, - закончил Гарри Поттер, не отводя твердого взгляда.
…Волан-де-Морт продолжал эту словесную дуэль, очень заботясь о том, чтобы ни малейшей дрожи не проникло в его голос, точно сейчас это было самым важным. Все его тело напряглось, как у змеи перед броском. Выпад противника следовал за выпадом, откровение – за откровением, и каждое наносило Темному Лорду незримый удар, придавливало тяжестью.
- …Ты думаешь, что знаешь неизвестное мне волшебство? Неизвестное мне, лорду Волан-де-Морту, владеющему такими чарами, которые Дамблдору и не снились?
- О нет, они ему снились. Но он знал больше тебя. Знал достаточно, чтобы не делать того, что делал ты.
- Ты имеешь в виду, что он был слаб! – воскликнул Волан-де-Морт, и сквозь неотвратимо наползающий темным облаком ужас ситуации в нем блеснул луч гордости и пренебрежения – пренебрежения того, кто всегда шел своим путем к своим звездам, по отношению к противнику, который лишь хотел, но не осмелился. – Он был слишком слаб, чтобы дерзнуть, слишком слаб, чтобы протянуть руку за тем, что могло бы принадлежать ему, но достанется мне!
- Нет, он просто был умнее тебя, - ответил Избранный. – Он был лучшим волшебником, чем ты, и лучшим человеком.
- Я подстроил гибель Альбуса Дамблдора! – Волан-де-Морт швырнул это в лицо Поттеру, будто свою козырную карту.
- Ты так думал, но ты ошибаешься.
Сотни людей вдоль стен в этот миг пошевелились, выдохнули как один, но Темному Лорду было не до них. Он только краем сознания ощущал устремленные прицелы взглядов… На секунду бессмысленным, никчемным воспоминанием проскользнуло, как Снегг сравнивал Темные искусства с многоголовым чудовищем, неуловимым, изменчивым, победить которое невозможно. Смерть – это, наверно, тоже многоголовое чудовище, и сейчас смотрит со всех сторон – множеством глаз...
Волан-де-Морт прогнал прочь и эту мысль. Еще не хватало читать себе самому смертные приговоры, заранее. Нет, ничего еще не кончено! Ни их странная словесная дуэль. Ни надежда. Ни жизнь.
- Дамблдор мертв! – он словно ударил Избранного этими словами, и перед его мысленным взором развернулась недавно увиденная гробница, пыль и липкие нити паутин, замершие в траурной тишине, и бессильные руки некогда могущественного мертвеца. – Его тело разлагается в мраморной гробнице здесь, возле замка, я видел его, Поттер, - он не вернется!
Но даже слова о невозвращении из смерти, приоткрывающие дверь в пустоту, казалось, совершенно не задели Избранного в его новой, мистической броне.
- Да, Дамблдор мертв, - спокойно откликнулся он. – Но не ты убил его. Он сам выбрал свою смерть, за много месяцев до того, как это случилось, обговорив ее во всех деталях с человеком, которого ты считал своим слугой.
…Откровение про Северуса Снегга стало одним из тех, что поразило Волан-де-Морта сильнее всего. Он не мог в это поверить. Его доверенный советник, Темный маг, был одержим такой блаженной дамблдоровой глупостью, как любовь?.. И в то же время словно разжалась внутри какая-то пружина, первый раз после того, как клыки Нагайны впились в шею Снегга. Теперь Волан-де-Морт жалел, что не услышал всего этого раньше, и с новой вспышкой ненависти подумал, что так быстро Снегг бы не отделался. Если бы знать раньше… Но теперь это не имеет значения.
Теперь уже ничто не имеет значения, кроме этой игры, последнего кона, который надо доиграть до конца. Чего бы это ни стоило.
- …Да, план Дамблдора со Старшей палочкой не удался, - говорил Поттер невозмутимым тоном. – Ты прав. Но прежде чем ты попытаешься меня убить, я призываю тебя подумать о том, что ты сделал… Подумай и попытайся почувствовать хоть немного раскаяния, Реддл…
- О чем это ты?
У Волан-де-Морта перехватило дыхание, зрачки его сузились, – он словно наяву услышал давние слова из своего видения, повторяющие точь-в-точь то, что говорил Поттер сейчас…
«Подумай и попытайся почувствовать хоть немного раскаяния, Реддл…» На сей раз он даже не обратил внимание, что его назвали ненавистным именем. Круг замыкался, как ловушка, из которой уже не выбраться. И рассветный холод пробирался по коже, проникая в вены, - или это был холод наступающей пустоты?.. Сейчас она была близка как никогда, на расстоянии одного выстрела, одного шага, но Волан-де-Морт не собирался делать этот шаг. Он молчал, пытаясь снова восстановить контроль над собой, все силы своего ума бросив на то, чтобы отыскать лазейки в этой сплетающейся вокруг паутине.
- Это твой последний шанс, - продолжал Избранный как ни в чем не бывало. – Все, что тебе остается… Я видел, во что ты иначе превратишься… будь мужчиной… попытайся… попытайся раскаяться.
- Ты посмел… - сказал Волан-де-Морт, в то время как ум его лихорадочно работал. Что делать теперь?
Что?..
Как прикончить мальчишку, которого не берет даже Авада даже из самой сильной палочки в мире?
Что делать со всеми этими сотнями, которые защищены от него жертвой Поттера и которые стоят вдоль стен и жадно ждут, как он будет умирать?
- Да, я посмел, - сказал Поттер. – Потому что провал последнего плана Дамблдора ударил вовсе не по мне. Он ударил по тебе, Реддл.
Рука Волан-де-Морта, державшая волшебную палочку, задрожала, - против воли, он не смог это сдержать.
Черт… какую еще дьявольскую ловушку он пропустил?
- Эта палочка по-прежнему не слушается тебя, потому что ты убил не того человека, - поспешно объяснял мальчишка – видимо, он тоже чувствовал, что развязка приближается, и до нее остались считанные мгновения. – Северус Снегг никогда не был настоящим хозяином Старшей палочки. Он никогда не одерживал победы над Дамблдором.
- Он убил… - попытался возразить Волан-де-Морт, но мальчишка оборвал его:
- Ты слушаешь, что я говорю?
Снегг не побеждал Дамблдора! Смерть Дамблдора была обговорена между ними! Дамблдор хотел умереть непобежденным, подлинным хозяином Старшей палочки! Если бы все пошло по плану, сила палочки умерла бы вместе с ним, потому что никто не отнял ее у него!
- Но если так, Поттер, Дамблдор все равно что отдал палочку мне! – сказал Волан-де-Морт со злой радостью: на мгновение ему показалось, что в сгустившихся над ним тучах он увидел просвет. – Я похитил палочку из гробницы ее последнего хозяина, против его желания! Сила палочки принадлежит мне!
- Нет, Реддл, она тебе не принадлежит. Обладать палочкой недостаточно – от того, что ты держишь ее в руках и отдаешь ей приказы, она не становится по-настоящему твоей! Разве ты не слышал, что сказал тебе Олливандер?
Палочка выбирает волшебника… Старшая палочка еще до смерти Дамблдора признала своего хозяина в человеке, который и не думал завладевать ею. Новый хозяин забрал палочку у Дамблдора против его воли, так и не поняв, что сделал… Настоящим хозяином Старшей палочки был Драко Малфой.
Какое-то мгновение Волан-де-Морт пытался справиться с охватившим его шоком. Удар следовал за ударом, приближая тот финал, который Волан-де-Морт все же по-прежнему отказывался признавать.
Он не мог проиграть.
Они не могут победить его.
Они, смерть, и судьба, и этот мальчишка с новым выражением во взгляде. И все эти, стоявшие вдоль стен, как безмолвные декорации, готовые, однако, в любой момент стать участниками действия. Что бы там ни случилось, они никогда не увидят его проигравшим, сломленным, побежденным – никогда.
- Но если и так, - мягко сказал он, по-прежнему сохраняя вид игрока, у которого в запасе еще много козырей, - даже если ты и прав, Поттер, что это меняет для нас с тобой? Палочки с пером феникса у тебя уже нет, - прибавил он, бросив быстрый взгляд на оружие, которое Поттер держал в руках. – Наш поединок решит чистое умение. А убив тебя, я смогу заняться Драко Малфоем…
- Но ты слишком опоздал, - ответил на это Избранный. – Ты упустил свой шанс. Я тебя опередил. Много недель назад я победил Драко и отобрал у него волшебную палочку. – Он помахал артефактом, который держал в руках, и Темный Лорд скорее почувствовал, чем увидел, что все взгляды в Зале сейчас направлены в одну и ту же сторону. – Так что теперь, – его голос упал до шепота, который был слышен всем в тишине, - все сводится к одному: знает ли Старшая палочка, что ее последний хозяин был разоружен. Потому что если знает, то… я – настоящий хозяин Старшей палочки.
Эти слова ударили гонгом, и тотчас же ослепительное красно-золотое сияние восходящего солнца залило Зал, и заколдованный потолок заиграл лучами, провозглашая начало нового дня.
Нового дня… нового мира, который завершался, так и не успев начаться, здесь и сейчас.
Все. Точка поставлена. Последнее признание Избранного замкнуло цепь, дороги дальше нет. И сосредоточенная ненависть горела в глазах Волан-де-Морта ярче восходящего солнца, словно это могло хоть немного рассеять подступающий холод. Время, казалось, вновь замедлило свой бег и растянулось красно-золотой нитью по всему Залу, пока он взмахивал Старшей палочкой для последнего удара в этой затянувшейся войне. Солнце сияло ярко, ярко, и враги вдоль стен, и даже Избранный, померкли в его ослепительных лучах, будто растворились картонными фигурками, и все яснее вырисовывался только один силуэт на алом фоне. Было ли так на самом деле, или только казалось Волан-де-Морту, но он вдруг отчетливо увидел перед собой стройную фигуру в белом одеянии, стоявшую почти на том же месте, где был Избранный, - так близко, словно плечом к плечу с ним. В одной руке она держала серебристый череп, а другую протягивала ему, лорду Волан-де-Морту, словно приглашая его пойти вместе с ней, - и как прежде, улыбалась странной, нечеловеческой улыбкой.
«Если все дороги ведут сюда, и ты уже здесь… зачем идти куда-то еще?»
- Авада Кедавра! – выкрикнул Волан-де-Морт.
… Он стрелял в нее, холодную, неподвижную, заслонявшую от него лучи рассвета; он стрелял в ненавистного Избранного, за которым гнался столько лет и расстояний, чтобы в конце концов догнать в этом Зале и услышать, что на самом деле в этой битве совсем другой проигравший; он стрелял сквозь толщу времен, которая здесь не имела уже никакого значения, в ту странную даму-предсказательницу, которая давным-давно напророчила ему такой финал, и в старика с бездонными синими глазами, и в Дамблдора, который покоился мертвецом в гробнице, но все же и из пустоты не давал своему врагу покоя; и в обманувшего его Снегга, и в каждого из тех, кто стоял сейчас в этом Зале и смотрел на него полным ненависти, ожидающим взглядом. И в те серые тени, которые качались на грани его сознания там, в Запретном Лесу, повторяя бессмысленные слова и мечтавшие затянуть его, лорда Волан-де-Морта, в свои сети, - напрасно! Этого не будет никогда. Он продолжал верить в это даже теперь, он твердо знал это, когда зеленая вспышка рассекала пространство и время, теряясь, смешиваясь с рассветными лучами в воздухе – словно тот корабль с холодными зелеными глазами-огнями снова уходил за горизонт, в свое бесконечное море, и над ним взлетал прощальный салют. Он услышал, как почти в то же время, будто издали, голос Избранного воскликнул:
«Экспеллиармус!» - и две вспышки столкнулись посреди круга с хлопком, подобным пушечному выстрелу, золотое пламя взвилось вверх, а потом Волан-де-Морт почувствовал, как Старшая палочка – Жезл Смерти – ускользает из его немеющих от напряжения пальцев, и взмывает ввысь, прочерчивая линию в воздухе. И зеленая вспышка обращается вспять, закрывая собой золотое сияние, бледную фигуру с черепом, летящую в руки Избранного Старшую палочку, самого Избранного…
Закрывая все.
