Молния в бутылкеГлава 8. По болотам. Жаба
По болотам
Я весь промок от пота не по своей вине.
Я иду по болотам.
Болота идут по мне.
Я иду по болотам много бессонных дней, чуя и зная — кто-то, гибельный для людей, молча идет по следу не пригибая трав... Многие скажут — бедный, бредит он, но я прав. Горстью срывая клюкву, быстро глотая хлеб, я его слышу звуки — легкий, воздушный бег; я ускоряюсь, слыша тихий и злой смешок... Разум мой еле дышит через испуг и шок. Жадно глотая воду в ржавом лесном пруду, слышу, как рядом ходит, что-то шипит в бреду. Сквозь беспокойный сон мой вижу, как скачет тень, как шевелится крона в ясный без ветра день.
Ночью я слышу топи — что-то звенит, рыча, будто бы манит, просит, ластится у плеча. Тропки ведут по кругу, кочки уходят вниз, хвойные ветки туго бьют и хохочут — цыц! В сумраке, в серой дымке мутно мигает свет, тоже ведет поимку... я не куплюсь, о нет. Призрачные огонёчки мило мигают там, знаю: ступлю на кочку, тут же погибну сам. Змеи шипят все время, ночью смыкают круг, шепчут: хоть тверд, как кремень, сдохнешь, крича от мук.
Вижу, блестит в трясине золото, кварц и медь, знаю: согнусь за ними, там же и встречу смерть. Пахнут цветы так сладко, как короли цветов, тут же в мозгу догадка — в них уже яд готов, ведь на стволе над ними вырезан чем-то знак: рунами мое имя цвета черней, чем мрак, и отпечаток длани ржавчиной на стволе... Дерево быстро чахнет в мутной зловещей мгле.
Звезды почти не светят, Млечный зеленый путь словно раскинул сети, как же под ним уснуть; солнце желтеет сыром, плесень на нем растет, месяц прогрызли дыры, скоро он упадет. Дождь здесь шуршит тревожно: все замирает вдруг, а по топям таежный снова проходит дух, воет, ища добычу, каплет слюна со рта — он мое имя кличет, рыскает до утра...
Я вытираю щёки, в горле глотаю ком и по глухой дороге снова ищу свой дом, что уже вряд ли свижу: ведь за моей спиной чьи-то смешки я слышу, смех Преисподни злой; скоро догонит кто-то, кто меня звал во сне...
Я иду по болотам.
Болота идут по мне.
* * *
Жаба
У болота нет ни конца, ни края. В час полудня кожа моя сгорает, но с полночным хладом опять сожмусь в жабью кожу. Это простой союз, я почти люблю его. Больно в малом — как сестра моя меня ни искала, не нашла ни магия, ни стрела, как бы я ни пела ей, ни звала. И я вижу, вижу, пробравшись в щели, как она склоняется пред Кощеем, её голос льётся, как песня струн — «я согласна, только верни сестру».
На рассвете тонкая тает кожа, и сестрица гладит меня тревожно, как мы льнём друг к другу — единый слом. Жаба шепчет: «вам ещё повезло». |
