Глава 8В первые дни четвёртого года обучения Северус понял: война - это не самое страшное, что может подстерегать в жизни неуклонно взрослеющего студента Хогвартса.
Война, несомненно, всё ещё шла. Шла где-то далеко, регулярно напоминая о себе эффектными заголовками газет, пугающими прогнозами маго-аналитиков и бравурными выступлениями министра. Она будоражила умы чистокровных, кичащихся своим пониманием политической ситуации, и ужасала магглорождённых, вынужденных довольствоваться отрывочными сведениями, полученными через третьи руки, а на время каникул и вовсе изолированных от любых новостей магического мира. Она вторгалась в жизнь острыми деталями, уродуя мирные пейзажи Хогсмида яркими штрихами мантий дежурных авроров и дополняя речь преподавателей участившимися призывами к осторожности и бдительности. Она была подобна грозовой туче - несущей бурю, но до поры лишь омрачающей горизонт да время от времени пугающей вспышками молний и отдалёнными раскатами грома.
Однако пока школьникам везло. С памятной осени семьдесят третьего, после установки на территории Хогсмида аврорских постов, нападений на студентов Школы Чародейства и Волшебства больше не случалось. Ко всеобщему облегчению, обошлось без жертв и летом - с каникул ученики вернулись в полном составе. В конце второй недели, правда, с занятий внезапно исчез скромный магглорождённый третьекурсник с Хаффлпаффа - а когда он вернулся, осунувшийся и несчастный, выяснилось, что в сгоревшем по неустановленной причине собственном доме погибла вся его семья. Но обстоятельства трагедии оставались неясными, семейство жило в маггловском районе, авроры прибыли на место много позже маггловских спецслужб, никого из волшебников рядом не оказалось, а магглы не могли видеть Тёмную метку... поэтому официальной причиной гибели семьи оставался взрыв бытового газа, а о причастности Пожирателей Смерти если и шушукались, то не говорили вслух.
Так или иначе, то, что, по утверждению Дамблдора, должно было скоро "коснуться и поставить перед выбором" всех, пока оставалось по большей части теоретической, известной, но слабо осознаваемой проблемой. И с началом нового учебного года для Сева, как и для многих его однокурсников, было вытеснено более насущными вопросами.
Вернувшись с каникул, Северус с трудом узнал одноклассниц. То ли за два прошедших месяца умудрились так измениться они, то ли он сам, но внезапно и безжалостно вдруг стало очевидным ранее просто известное - девочки сильно отличаются от мальчиков.
Теперь уже дело было не в длинных волосах и затейливых причёсках, не в юбочках вместо брюк и застёжках на другую сторону, как на первом курсе. Не в высоких голосах и слишком бурных эмоциях, как на втором. И даже не в непостижимой логике, которую он отчаялся и пытаться изобразить, как на третьем. Теперь всё стало сложнее.
Одно присутствие одноклассниц теперь будило в нём целый шквал каких-то новых эмоций и ощущений, ранее незнакомых. В их компании ему следовало бы вести себя незаметнее, лишний раз промолчать, не привлекая к себе внимания - особенно сейчас, когда он начал так остро осознавать, насколько отличается от них - но что-то внутри словно подталкивало, заставляло, напротив, лезть на рожон, лишний раз обратить на себя все взгляды. Его счастливые однокурсники, не стеснённые чужой личиной, едва завидев девчонок, распускали перья, подобно павлинам, и это было настолько заметно, что, казалось, не должно составлять никакого труда избегать подобного поведения самому - но каждый раз приходилось одёргивать себя, оказываясь - куда чаще остальных - в такой же ситуации.
Ночёвки в общей спальне четверокурсниц стали пыткой. И главной трудностью оказались даже не те ухищрения, к которым приходилось прибегать, чтобы скрыть свою, пусть не обременённую излишними мускулами, но теперь уже явно мальчишечью фигуру. Как раз об этом он догадался подумать заранее, и сокурсницы давно знали, что Селена Снейп предпочитает платьям мантии, носит блузки с воротничком-стойкой, не терпит каблуков и считает наиболее подходящими к школьной форме высокие гольфы. На крайний случай ему пришлось раньше всех одноклассниц выучить сугубо женские чары эпиляции, но, совсем не желая прибегать к ним на практике, мальчик вынужден был каждое утро придирчиво изучать в зеркале своё лицо, оценивая, не начал ли проклёвываться над верхней губой предательский пушок - предмет мечтаний всех его сокурсников, но для него - потенциальная проблема. Но всё это было ещё терпимо.
Почти нестерпимо было по утрам и вечерам. Когда после напряжённого школьного дня уставшие школьницы вваливались в спальню, Сев, игнорируя общение, буквально бросался за полог собственной кровати под предлогом "желания переодеться". Девочки посмеивались над стеснительностью "Селены" - но мальчик оставлял полог задёрнутым много дольше, чем было необходимо, чтобы сменить форменные свитер и юбку на уютную пижаму. Ведь в один из первых дней он уже имел неосторожность высунуться раньше времени.
Четырнадцатилетняя поросль факультета Слизерин не стеснялась ничего. За небрежно задёрнутыми, а то и вовсе поднятыми пологами тонкие блузки спокойно сбрасывались вслед за мантиями, выставляя напоказ бретельки бюстгальтеров, что ни в малейшей степени не смущало их обладательниц. Не стесняясь слишком коротких юбочек, девчонки спокойно наклонялись к сундукам в поисках новой ночнушки или заколки. На ближайшую к нему кровать прямо поверх покрывала приземлился крошечный комплект кружевного белья с блестящей этикеткой... Сев не стал дожидаться, когда его хозяйка начнёт хвастаться своим приобретением, и поспешно нырнул за полог, притворившись спящим. На самом же деле от испытываемой им неловкости он в ту ночь ещё долго не мог заснуть.
Образы, одолевавшие его ночами, были сомнительно приличны. Однокурсницы представали в его снах участницами совершенно иных, нежели в обыденной жизни, сюжетов. Мальчик искренне надеялся, что не разговаривает во сне, или, по крайней мере, что плотный полог не позволит верно интерпретировать возможные вырвавшиеся слова.
Утра были не лучше.
Осталось неизвестным, делятся ли юноши-слизеринцы своими утренними проблемами друг с другом или же гордо переживают их в одиночестве. Но им, во всяком случае, не приходилось ни от кого их скрывать. Парень, скрывающийся под личиной девушки, этим похвастаться не мог. Проблемам, разумеется, не было до этого никакого дела.
В этом году даже самый придирчивый наблюдатель не смог бы назвать Селену Снейп соней. Несмотря на то, что не проснуться от шума, наполняющего общую спальню каждое утро, было в принципе невозможно, мальчик вынужден был каждый вечер использовать модифицированный Темпус, чтобы утром, проснувшись от сработавших чар будильника, первым занять душевую кабинку. И кому, собственно, какое дело, сколько времени приходилось проводить "Селене" под струями ледяного душа?
***
Северус давно знал, что любит Лили Эванс. Это было чем-то само собой разумеющимся ещё с тех пор, как он впервые, тогда ещё случайно, увидел прекрасную незнакомку на качелях в парке. Это стало подтверждённым фактом, когда она, немного смущённая, вошла в его купе в Хогвартс-Экспрессе. Это стало судьбой, когда ветхая Шляпа Годрика Гриффиндора распределила их на один факультет.
Это чувство было светлым и возвышенным. Таким, о котором пишут стихи и слагают оды - вот только Сев не умел писать стихов и слагать од. Зато он знал, что никому, никогда не даст в обиду своё рыжеволосое сокровище и, что бы ни случилось, будет на её стороне. Всегда. Это ведь была любовь!
Увы, он не был готов к тому, чем она обернётся впоследствии.
Сны с участием Лили снились ему и раньше. И в Хогвартсе, и на каникулах, и в этих снах они гуляли по цветочному лугу, взявшись за руки, или качались на тех самых качелях, только в этот раз с ними не было её противной сестры, или ели мороженое, на которое в реальной жизни Севу никогда не хватало денег, или жарко спорили о каком-нибудь предмете - если перед сном он слишком увлекался подготовкой домашних заданий. Это были нормальные сны, и ему было приятно, проснувшись, ещё несколько минут повспоминать их.
И он был в шоке, когда ему впервые приснился сон о ней непристойного содержания.
Это казалось неправильным, даже каким-то кощунственным. Проснувшись, он долго тряс головой, пытаясь вытряхнуть из неё норовящие всплыть в сознании яркие образы. Бесполезно. Известно, что сюжет сна стирается из памяти в первые же минуты, если не думать о нём - но не думать не получалось, и вынудить себя забыть - тем более, а от настойчивых попыток картинка в памяти отпечаталась только ярче.
Всё утро мальчик мучительно краснел, встречаясь взглядом с Лили, и даже тем самым вынудил её поинтересоваться, всё ли в порядке. Наврав что-то о плохом самочувствии, он попытался взять себя в руки, но обострённые чувства всё равно реагировали каким-то внутренним взрывом на каждый её взгляд и тем более прикосновение.
А сны продолжали сниться.
***
Шёл второй час лекции по истории магии. Профессор-призрак Биннс бубнил на одной ноте что-то об изменениях правового статуса волшебных тварей и существ, не обращая по своему обыкновению ни малейшего внимания на происходящее в аудитории. Пользуясь его неизменным в течение десятилетий попустительством, обычно дисциплинированные хаффлпаффцы по большей части беззастенчиво спали, уютно устроив головы прямо на партах. Традиционно занятые равенкловцы, обложившись учебниками, доводили до совершенства длинные эссе, явно не имеющие отношения к рассматриваемой теме. Тем же занималась часть слизеринцев, другие же, склонившись поближе друг к другу, что-то оживлённо обсуждали. Около половины гриффиндорцев не словом, а делом выражали полную солидарность с Хаффлпаффом, остальные, судя по взрывам приглушенного хохота, травили анекдоты или играли во что-то, черкая перьями по клочкам пергамента. От силы десять человек из всего объединённого потока пытались записывать лекцию.
- Селена! Селена, - Лили внезапно затормошила "подругу", уткнувшуюся было в эссе по гербологии.
- Что?
- Смотри туда. Да не верти головой! - зашептала она отчаянно. - Осторожно смотри. Видишь?
- Вижу что? - уточнил Сев, пытаясь овладеть явно не представляющим трудностей для подружки навыком смотреть и не смотреть одновременно и не заработать при этом косоглазия.
- Джеймс Поттер пялится на нас!
- И что? - резковато переспросил Сев, слегка раздражённый тем, что его оторвали от полезного занятия ради такой ерунды.
- Что ему нужно?
- Откуда я знаю! У него и спроси.
- С ума сошла?! - демонстративно закатила глаза Лили. - Как я у него спрошу?!
- Очень просто! Подойди и спроси - Поттер, что тебе нужно?
Лили изумлённо воззрилась на него.
- Ты что!
- А что?
- Так нельзя! Так он точно не скажет!
- А как скажет?
- Не знаю! - девочка, опровергая собственный недавний совет, в очередной раз оглянулась на гриффиндорский ряд.
Видимо, там заметили её манёвры. Джеймс, наконец прекратив пожирать глазами парту слизеринок, пихнул локтем спящего рядом Блэка и, выслушав недовольное ворчание разбуженного, что-то быстро зашептал.
Итогом непродолжительного обмена мнениями, сопровождавшегося быстрыми взглядами на слизеринскую половину, стала записка. Её, свернув аккуратной галочкой, Сириус с помощью заклинания отправил в полёт через весь класс. Пролетев незамеченным сквозь дефилирующего между рядами увлёкшегося профессора, послание приземлилось на столешницу прямо перед Лили и "Селеной".
Лили порывисто схватила письмо и тут же бросила обратно.
- Ой... нет, давай лучше ты.
Сев пожал плечами и развернул сомнительный шедевр оригами.
- "Господин Бродяга и господин Сохатый имеют честь пригласить мисс Лили Эванс и мисс Селену Снейп на увлекательную экскурсию по историческим местам поселения Хогсмид, которая состоится в ближайшую субботу. В программе: посещение музея кондитерского искусства "Сладкое королевство", дегустация изысканных блюд в ресторане "Кабанья голова", по желанию - исследование леденящего кровь заповедника "Визжащая хижина". О своём несомненном согласии нижайше просят сообщить..." - он свернул пергамент, куда менее аккуратно, чем это было сделано ранее. - Вот пижон!
- Кто, Поттер?
- Да оба! - досадливо скривился Северус, мысленно просчитывая, чем грозит ему неожиданное послание.
- Что мы ответим?
- Могу засветить ему в глаз, - хмуро предложил Сев.
- Что?.. - прыснула Лили.
- А что? Я могу.
- Тут нечем гордиться, Селена. Ты же девушка! Сделаем по-другому.
Эванс задумалась, глядя в потолок и чуть шевеля губами. Северус украдкой бросил взгляд на гриффиндорскую половину аудитории и, не удержавшись, фыркнул в рукав - Джеймс Поттер в этот момент в точности повторял его трюк, но благодаря отсутствию длинной чёлки заметить это было легче.
Лили, наконец, оторвалась от созерцания потолка. Взяв перо, она решительно перевернула послание Мародёров и, закусив губу, быстро застрочила на обороте ответ. Закончив, протянула пергамент "Селене".
"Господин Сохатый, предлагаем Вам посетить Хогсмид в компании господина Бродяги. Желаем удачных выходных. Со своей стороны, мы с гораздо большим удовольствием проведём время в обществе Гигантского кальмара. Л.Э. и С.С."
Кивнув в знак согласия, Северус невербальной Левиосой отправил сложенный листок в обратный путь. Лили вернулась к конспекту. И Снейп, подсмотрев через плечо, предпочёл не заметить, как вместо рассказа преподавателя рука девочки медленно вырисовывает на полях тетрадки украшенные завитушками инициалы "ДП".
