Глава 8. Взять пони сэра КэдоганаНочью Гарри снились русалки. Они что-то пытались сказать ему, хватали за руки, но Гарри лишь качал головой – он не понимал ни слова. Русалки вытягивали свои узкие зелёные лица, сердились, били хвостами, но Гарри так и не понял, что они пытаются ему объяснить. Проснулся он с ощущением, что что-то упустил. Нечто очень важное. Казалось, они ходят вокруг да около, но не видят той существенной детали, которая сразу пробьёт брешь в пелене непонимания. Гарри поделился своими соображениями с Роном и Невиллом. Рон посоветовал не думать об этом.
– Знаешь, Гарри, это закон подлости. Чем больше ты сейчас стараешься ухватить важное, тем дольше ты будешь себя накручивать. Доверься обстоятельствам. Оно само решится.
– Мне кажется, мы совсем рядом от разгадки. Время уходит.
Гарри подошёл к окну. Отсюда был виден Запретный лес и хижина Хагрида. Но Рон понял, что Гарри пытается увидеть в окне спальни.
– Ты думаешь про озеро? Надеюсь, лёд ещё не добрался до середины, – Рон принялся одеваться – пора было браться за дело.
Хуже всего, что у них не было плана действий. Куда идти? К озеру? В библиотеку? Друзья спустились в гостиную, подождали Гермиону и направились все вместе на завтрак. Когда по десятому кругу высказали свои предположения, Гермиона подытожила:
– Значит, так. Что нам известно? Школьное озеро по каким-то причинам замерзает. Магия Хогвартса тает – это заметили даже привидения. Два портрета на этажах – пока два – стали неподвижными, закрылись. Один возле кабинета директора, другой около ванной старост. В ванной мы были, убедились, что в озере не всё спокойно. Распределяющая шляпа пропала. Что ещё?
– Да всё так и есть, Гермиона. Что делать-то будем? – Рон посмотрел на Гермиону с надеждой.
Ответил Невилл:
– Как говорит моя бабушка, надо взять пони сэра Кэдогана.
– В смысле? – от удивления Рон уронил кусок яичницы, который как раз намеревался проглотить.
– Ну, это значит – сделать всё от нас зависящее в сложной ситуации.
Гарри сразу вспомнился упомянутый сэр Кэдоган с репутацией чудика. А Рон не унимался:
– Ну да. Только сумасшедший может призвать на помощь этого рыцаря.
– На самом деле, Рон, ты не прав, – вступила в разговор Гермиона. – Согласна, он немного импульсивный и всё такое, но он на самом деле храбрый и отважный. Ты же знаком с его победой над виверной.
– Нет, не знаком. А виверна – это кто? Ведьма?
Гермиона закатила глаза:
– Господи, Рон, нельзя же быть таким невежественным! Мы проходили по истории магии. Профессор Биннс подробно рассказывал о поединке сэра Кэдогана и виверны. Виверна, к твоему сведению, это драконообразное существо!
– Гермиона, если на тебя никогда не действовали усыпляющие чары профессора Биннса, то не стоит укорять других в том, что они нормальные! Ну как можно его слушать?
Гарри только улыбнулся. Как он любил милые душевные беседы двух друзей. Почти семейные. Гермиона уже раскрыла рот, намереваясь произнести очередную нотацию, но Гарри её опередил:
– Гермиона, расскажи. Интересно же. Я тоже не слышал. Почему – взять пони сэра Кэдогана?
Гермиона с секунду отдувалась, принимая решение. Затем метнула на Рона взгляд «некоторые-непроходимые-тролли» и примирительно произнесла:
– Ну ладно. Эта история произошла в долине реки Уэй. Сэр Кэдоган сражался с виверной. Дракон был намного сильнее и выше соперника, но храброго рыцаря это не смущало. Виверна перекусила палочку сэра Кэдогана и дыхнула на него огнём. От огня расплавился шлем и забрало. Пока сэр Кэдоган приходил в себя, чудовище сожрало коня рыцаря. Ну что это за рыцарь? Без коня, без палочки, да ещё и чудом оставшийся в живых. Но сэр Кэдоган не сбежал, а помчался на соседний луг, оседлал пони, который там пасся, и вновь поскакал на виверну. Пони это не очень понравилось, но кто ж его спрашивал! Виверна наклонилась, чтобы откусить голову назойливому смельчаку, но наткнулась на искрящийся обломок палочки и проткнула язык. Газы, поднимающиеся из желудка, вспыхнули, и чудовище взорвалось. Поэтому и говорят – взять пони сэра Кэдогана. То есть в любой сложной ситуации не сдаваться, а храбро противостоять обстоятельствам.
– А я-то думал, он в детстве головой ударился, – произнёс Рон. – Оказывается, он – герой!
– На самом деле, любой портрет в Хогвартсе – это целая история. Мы так мало знаем! Привыкли, что портреты перешёптываются, ходят в гости друг к другу, но каждый персонаж – некогда заслуженный волшебник. Это история Хогвартса. История магического мира, – Гермиона вздохнула.
Гарри понял, почему Гермиона вздыхает. Мысли опять понеслись по кругу. Что будет со всеми этими портретами, если магия замка иссякнет?
И тут Невилл неожиданно сказал:
– Я не знаю, может, моя идея и выглядит абсурдной. Я вот подумал…
– Давай, Невилл, рассказывай! – подбодрил Рон.
– Ну, я долго думал вчера про русалок.
– Не ты один! – встрял Рон.
– Рон, дай Невиллу сказать! – Гермиона легонько стукнула Рона по затылку.
– Русалка на картине в ванной старост. Мы все её видели. Я подумал сначала про их язык. Что его никто не понимает, и если мы даже найдём способ попасть в озеро, то это ничего не даст. А потом я вспомнил второй тур Кубка Огня. Помните, Дамблдор разговаривал с главной русалкой? Ну, когда Гарри там, на дне, пытался спасти всех пленников сразу? Дамблдор знал язык русалок.
– Верно, Невилл, только Дамблдора, увы, нет в живых, – Рон сразу поник, потому что, как и все, надеялся, что Невилл предложит что-нибудь дельное.
– Погоди, Рон. Портреты. Вчерашняя наша беготня натолкнула меня на мысль, что люди, которых нет в живых, иногда всё же остаются в Хогвартсе. Мы же смогли поговорить с Борисом. Почему бы нам не поговорить с Дамблдором? Его портрет же есть в кабинете директора. Попросить его сходить к русалке и выяснить, что происходит.
Повисла пауза. Долгая, липкая, напряжённая. Каждый переваривал услышанное. Абсурд! Но постепенно всё складывалось в ясную картину. Портреты, вернее, люди, изображённые на них, ходят друг другу в гости. Дамблдор может по соседним портретам дойти до ванной старост. Поговорить с русалкой.
Со стороны могло показаться, что молодые люди за столом играют в игру «Замри – отомри». Вот они сидят неподвижно с застывшим выражением лиц, а вот разом вскочили и понеслись из Большого Зала так, словно им срочно понадобился пони с соседнего луга.
В голове Гарри билась только одна мысль – что он непроходимый тупица! Вот же оно. То, что никак не удавалось ухватить после своего сна. Есть способ поговорить с русалками, есть! Они перепрыгивали через ступеньки, а Гарри всё продолжал удивляться, почему он раньше не сообразил обратиться к Дамблдору. На ходу не очень удавалось сосредоточиться, но Гарри с удивлением понял, что Дамблдора на его портрете просто не было, ни одного раза из тех, что Гарри был в кабинете директора.
Они пробежали мимо портрета рыжеволосого мужчины, который крикнул им вслед:
– Опять бегом? Осторожно, на следующем пролёте исчезает третья ступенька.
– Спасибо, мистер Аббот! – на бегу ответил Невилл и тут же провалился ногой в яму – это была как раз третья ступенька. Пришлось останавливаться, вытаскивать Невилла.
– Невилл, лучше бы ты не портреты по именам знал, а местоположение коварных ступенек запомнил! – Рон хорошенько дёрнул Невилла, и они повалились на площадку лестницы.
– Прости, Рон! – Невилл виновато поднялся.
– Ладно, забудь. На самом деле это здорово, что ты их знаешь. Иногда это полезно. Кто такой этот мистер Аббот?
Они перешли на шаг – до кабинета директора оставалось немного, и Невилл спокойно пояснил:
– Джиффорд Аббат. Добрый малый, всегда готов прийти на помощь, очень любит собак и выпить.
– Ага, понятно, почему на его картине нарисованы бочки с вином и спаниель.
Гермиона хихикнула:
– Это уиппет! Спаниели совсем не такие.
– Да Мерлин с этими спаниелями! Я только терьера знаю, – парировал Рон и остановился – они пришли.
Гарри сообщил горгулье пароль, и через минуту вращающаяся лестница принесла их к кабинету директора. Минерва МакГонагалл оторвалась от бумаг, когда после робкого стука дверь распахнулась и на пороге появилась четвёрка расследователей.
– Доброе утро, профессор МакГонагалл! – поздоровался за всех Гарри. – Мы бы хотели поговорить с профессором Дамблдором.
Минерва МакГонагалл, казалось, совсем не удивилась столь странной просьбе. Она поприветствовала друзей и сказала:
– Не думайте, что я не спрашивала совета у Альбуса. Впрочем, все бывшие директора Хогвартса, конечно же, в курсе последних событий и горячо желают помочь.
Директора, изображённые на портретах, согласно закивали, внимательно прислушиваясь к разговору. Гарри заметил, что отсутствует только Финеас Найджелус Блэк и как раз Альбус Дамблдор, портрет которого находился прямо над столом Минервы. Гарри знал, что последний из директоров Хогвартса всегда удостаивался чести занимать большой портрет над столом. Остальные были поменьше и висели по бокам, на стенах кабинета. Портрет Северуса Снейпа так и не появился над столом. И Гарри надеялся когда-нибудь восстановить статус-кво. Но сейчас отсутствие бывшего преподавателя зельеварения среди присутствующих облегчало задачу – Гарри пока не мог однозначно относиться к этому человеку. А Минерва МакГонагалл продолжила:
– Альбус Дамблдор обеспокоен делами Хогвартса. Он, как и мистер Блэк, имеет другой портрет вне стен Хогвартса, поэтому может перемещаться туда. Его портрет висит в кабинете Кинсгли Бруствера в Министерстве. Думаю, Дамблдор сейчас там.
Ребята уселись в кабинете вокруг стола и стали ждать. Поминутно поглядывая на пустое кресло портрета, друзья рассказали Минерве МакГонагалл обо всём, что пока удалось узнать. Когда Гарри поделился идеей Невилла попросить Дамблдора поговорить с русалкой, Армандо Диппет, седой старик в богатой мантии и меховой шапке, произнёс:
– Разумно! Триста восемнадцать лет прожил на свете, но ни разу над Хогвартсом не нависала такая опасность. Хотя, в моё время Тайная Комната тоже чуть не стала причиной закрытия школы.
Рон присвистнул – по-видимому, поразился возрасту предшественника Дамблдора. Гермиона укоризненно посмотрела на Рона, а Армандо Диппет добродушно улыбнулся:
– Я завидую вам, молодые люди. У вас впереди вся жизнь. И, несмотря на молодость, за вашими плечами уже столько пережитого.
Остальные директора уважительно покивали головами в знак согласия. Это странное общее собрание немного нервировало, но друзья мужественно продолжали сидеть. Им нужно было дождаться Дамблдора.
– Хорошо, что у Хогвартса такая смена, – вступила в разговор женщина средних лет с замысловатой причёской. – Я уверена, что из этого молодого человека выйдёт замечательный профессор травологии, – она указала рукой на Невилла.
– Спасибо, профессор Спора, – зарделся Невилл.
Гарри сообразил, что эта женщина – Филлида Спора, выдающаяся волшебница и крупный специалист по травологии, автор учебника для первокурсников.
Они чувствовали себя немного лошадьми на ярмарке, которых разглядывают, и ёрзали. Минерва МакГонагалл невозмутимо сидела на своём месте – она давно привыкла к обществу портретов. Наконец, сзади стола послышался шум – через мгновение на портрете появился Альбус Дамблдор.
Гарри готовился увидеть вновь своего директора. Но сердце всё равно дало перебой, когда он посмотрел в эти знакомые пронзительные глаза за очками-половинками – они словно заглядывали внутрь.
Дамблдор был рад видеть ребят. Его глаза заблестели. Он тепло поприветствовал друзей, а затем поделился своими мыслями. Конечно же, он был обеспокоен делами Хогвартса и пытался выяснить, что происходит.
– К сожалению, существование на портрете сильно ограничивает мои возможности, – печально улыбнулся Дамблдор. – Профессор МакГонагалл сообщила, что вызвала тебя, Гарри. И я благодарен твоим друзьям за то, что они немедленно к тебе присоединились. Я и не сомневался в их решении. Не думай, что идея узнать у водяного народа, что происходит, не приходила мне в голову. Но я не успел. Гарри, вы ведь выяснили, где именно появились неподвижные портреты?
– Да. Один возле вашего кабинета, я хотел сказать, возле кабинета директора, а другой возле ванной старост. Но мы не нашли связь.
– Связь есть, Гарри, – ответил Дамблдор. – И связь прямая.
Все бывшие директора давно уже превратились в слух, а Декстер Фортескью, по своему обыкновению, приставил к уху слуховую трубку – всем было известно, что в последние годы жизни он страдал глухотой.
– Я могу теперь рассказать вам про жизнь портретов, так сказать, изнутри. Каждый волшебник, изображённый на картине, может перемещаться в соседнюю. Разумеется, с согласия хозяина этого соседнего портрета. Так мы можем путешествовать по всему Хогвартсу. Тот, кто имеет в замке два и более изображения, может переместиться в другой свой портрет. То же самое относится и к картинам вне стен Хогвартса. Я могу запросто навестить свой второй портрет в Министерстве. Там я и пропадаю в последнее время. Я рассказал всё Кингсли. Он в курсе событий. Но он надёжный человек – дал слово пока не поднимать шумиху. Дал нам время и пообещал любую помощь, если понадобится.
Гарри пока не улавливал связи с двумя портретами на стенах замка, но слушал с большим вниманием, как и все остальные. А Дамблдор продолжил:
– Так вот. Первым закрылся портрет Бориса Бестолкового возле нашего кабинета. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что теперь ни один директор Хогвартса, бывший директор, не может выйти из кабинета. Мы перемещались в портрет Бориса и уже дальше шли в ту сторону, в которую нам надо. Тот, кто затеял всю эту игру, действует умно. Согласитесь, директора Хогвартса, даже и бывшие – не последние люди. Все вместе мы могли докопаться до истины. Нам перекрыли выход, хотели ограничить стенами этого кабинета. Затея губительная, но не патовая. Потому что, как я уже и сказал, у некоторых из нас есть по два портрета в замке. Например, мадам Спора может навестить свой другой портрет на лестнице и узнать, что происходит вокруг. Это ограниченный способ, согласен. Я могу с её любезного согласия зайти к ней в гости здесь, в кабинете. Но не могу переместиться в портрет на лестнице, где она, кстати, настолько хороша, что мне бы стало неловко.
Филлида Спора покраснела, а Гарри подумал, что не поспевает переварить всю информацию. Он немного запутался. Оказывается, у портретов в Хогвартсе своя жизнь, каноны и правила. Дамблдор же рассуждал дальше:
– Так вот. Ограничение выхода из кабинета директора, оказалось, было лишь первым шагом. Я, как и вы, догадался, что зло, убивающее Хогвартс, связано с озером. Я тоже пришёл к выводу, что необходимо поговорить с водяным народом. И вот тут наш невидимый соперник нанёс второй удар. Картина возле ванной старост. Допустим, я нашёл бы способ выбраться из кабинета. Но попасть в ванную старост стало невозможным никому из портретов.
Гарри понял почему. Потому что пустая картина на стене возле ванной старост закрыла проход.
– Профессор Дамблдор, сэр, и что, нет никакого способа? А если снять портрет со стены, перенести. Мы же знаем пароль, мы можем туда войти!
Дамблдор грустно покачал головой, а Гермиона сказала:
– Портреты Хогвартса появляются на стенах магическим путём. Их невозможно снять, перенести в другое место или убрать. Если только сам Хогвартс не распорядится иначе.
– Всегда утверждал, что вы, мисс Грейнджер, самая умная и эрудированная ведьма молодого поколения, – Дамблдор улыбнулся. – Да, к сожалению, вы правы.
Гермиона покраснела, а Рон расправил плечи – почему-то похвала в адрес Гермионы его весьма воодушевила.
Гермиона, всё ещё в пятнах румянца, спросила:
– Скажите, а что именно происходит при попытке проникнуть в пустую картину? Нельзя её преодолеть?
– Я пробовал. Это похоже на трансгрессию. Вы понимаете, о чём я? Это состояние, когда тебя словно протаскивают сквозь узкий сосуд. Чтобы перейти из картины в картину, достаточно просто зажмуриться, если не хочешь испытать лёгкого головокружения. Когда я пробовал выбраться из кабинета директора, меня встретило нечто жуткое. Пустота, которая затягивает. Мне кажется, что преодолеть этот барьер можно, но силы одного волшебника недостаточно. Я чувствую, что ещё немного и получится. Но пока эта битва так и не увенчалась успехом. Пустые картины не мёртвые! На третьем этаже это портрет Бориса Бестолкового, который просто пока не может навещать его, а на шестом портрет уважаемой Идэссы Сакнденберг, – Дамблдор отвесил поклон даме в средневековой одежде. Сверху на её портрете имелась надпись: «Созерцай прекрасное».
– Мадам Сакнденберг может навестить свои другие портреты, а её изображение есть в Хогвартсе ещё и на парадной лестнице, но тот, возле ванной старост, закрылся. Как рассказали нам мистер Бестолковый и мадам Сакнденберг, некая сила не пускает их в портреты.
– Да, – согласно кивнула головой Идэсса Сакнденберг, – так и есть. Когда я пытаюсь переместиться, я чувствую ужасный холод, хотя это, в принципе невозможно. Мы же не совсем живые, то есть совсем не живые, чтобы чувствовать холод, жару или подобные вещи. Однако, состояние очень похоже. Становится жутко. Словно там дыра. Из моего портрета можно переместиться в ванную старост, к русалке. Но беда в том, что я этого сделать не могу.
Все задумались, пытаясь привести мысли в порядок. А Гарри ухватился за единственную ниточку, которая казалась ему спасительной.
– Сэр. Вы сказали, что преодолеть пустую картину можно. Что просто нужно сделать это не в одиночку. Что вы имели в виду?
– Магии двух сильных волшебников, даже уже и умерших, хватило бы на то, чтобы на секунду разорвать этот чёрный занавес и пройти в следующую картину. Я предложил моим коллегам попробовать, но у нас ничего не вышло. Думаю, тут нужен именно безрассудный, смелый волшебник. Когда отважность граничит с глупостью. Странное сравнение, я понимаю, но просто могущественности не хватает. Дальше всех удалось проникнуть в паре с Финеасом Блэком. Видимо, его природная хитрость тоже неплохой мостик в данной ситуации. У нас почти получилось. Но после той попытки я, к своему стыду, потерял сознание, и если бы не Финеас, боюсь, так и остался бы в той пустой картине. А Финеас вынужден был отправиться на площадь Гриммо – в родных стенах он быстрее восстановится. Пока я не нашёл компаньона. И я не могу подвергать риску людей. Даже однажды уже умерших.
Все замолчали. Гарри лихорадочно соображал. И тут тишину нарушил Рон:
– Взять пони сэра Кэдогана.
Следующие полчаса кабинет директора Хогвартса был похож на растревоженный улей. Решали, способен ли рыцарь Кэдоган преодолеть пустую картину; как его доставить сюда, чтобы взять в напарники Дамблдора; кому поручить ответственную миссию первого этапа. Дамблдор поднял руку, призывая всех присутствующих к тишине. Все разговоры разом смолкли.
– Вообще-то, мы не учли главного. Мы не спросили пока самого сэра Кэдогана, и не знаем, выдержит ли его пони двух волшебников.
– Вот сейчас и узнаем, – Рон уже вскочил. – Можно, профессор Дамблдор?
– Конечно, мистер Уизли. Я не смею настаивать и не могу заставить сэра Кэдогана участвовать в этой опасной авантюре, но уверен, Хогвартс дорог и ему тоже. Сейчас мы все одна большая семья. И да, мистер Уизли. Приятно удивлён вашими познаниями в области истории магии. Простите, я думал, что на уроках профессора Биннса вы отлынивали. Приношу свои извинения.
Гермиона густо покраснела. Рон расправил плечи. Гарри и Невилл переглянулись и улыбнулись.
Друзья выскочили за порог, оставив профессора МакГонагалл в компании многочисленных директоров и директрис, и направились вверх по Большой лестнице, к портрету сэра Кэдогана.
Коротышка радостно отсалютовал подошедшей четвёрке, спрыгнул со своего пони, упал, вскочил и, отряхивая доспехи, закричал:
– Никто не заставит сэра Кэдогана встать на колени!
– Здравствуйте, сэр Кэдоган, – поздоровалась Гермиона. – Мы пришли к вам с просьбой. Хогвартсу нужна ваша помощь, если вы, конечно, согласны.
– Мошенники, негодяи, подлое отродье! Кто смеет угрожать Хогвартсу? Сэр Кэдоган в вашем распоряжении, юная леди. Кого надо спасти?
– Никого. Дело в том, что…
И Гермиона с помощью Гарри, Рона и Невилла поведала сэру Кэдогану обо всём, что происходит в замке, о собрании директоров в кабинете, о высокой чести, оказанной сэру Кэдогану. Приходилось всё время хвалить пылкого рыцаря, уверять его, что только он один способен преодолеть пустую картину и вообще, что сэр Кэдоган – самый смелый и отважный волшебник. Сэр Кэдоган поминутно вскакивал на своего пони, выкрикивал лозунги, бегал по лужайке и потряхивал копьём. Гермиона порядком устала, пока рассказала рыцарю обо всех тонкостях предстоящей операции и возможных трудностях. От трудностей сэр Кэдоган отмахнулся – его интересовало только, где назначена встреча с Виндиктусом Виридианом. В кабинете директора было принято решение привести сэра Кэдогана в портрет профессора Виридиана. Он, как бывший директор Хогвартса, имел портрет в кабинете и на Большой лестнице. Другие директора, имеющие вторые портреты, были немного раздосадованы – всем хотелось помочь Хогвартсу, но Дамблдор остановил свой выбор именно на бывшем преподавателе зельеварения, а затем директоре школе Виндиктусе Виридиане. Гермиона не успела толком рассказать всех тонкостей, а сэр Кэдоган уже влез на своего пони и устремился к краю картины:
– Вперёд, юная леди и доблестные рыцари! Нас ждут великие дела!
И сэр Кэдоган скрылся, через секунду появившись на соседней картине. Гарри и друзьям осталось переглянуться и поспешить за шустрым рыцарем. Похоже, портреты Хогвартса были полностью в курсе происходящих событий, потому что по пути следования сэра Кэдогана, вниз по Большой лестнице, не возникло ни одной заминки. Люди, изображённые на портретах, заранее перемещались в самый угол, чтобы смелый рыцарь беспрепятственно проскакал через их территорию. Сэр Кэдоган продолжал выкрикивать, мягко говоря, абсурдные лозунги и уверенно скакал на своём пони к площадке второго этажа. Здесь был расположен другой портрет Виндиктуса Виридиана. Гарри с друзьями еле поспевал за сэром Кэдоганом и его пони. Сейчас на лестнице стоял такой шум, словно все ученики Хогвартса дружно вышли после занятий по своим делам одновременно. На втором этаже друзья отдышались. Сэр Кэдоган, едва достающий дородному Виндиктусу до пояса, пожал последнему руку, развернулся и помчался в обратную сторону – теперь вверх на третий этаж.
Ближней к пустому портрету Бориса Бестолкового находилась картина с монахами. Они сидели за столом, тихо переговариваясь, когда внезапно к ним заскочил сначала сэр Кэдоган на своём пони, а затем Виндиктус Виридиан. Монахи вскочили, освобождая путь. Сэр Кэдоган помахал монахам – оказывается, они были старинные приятели – затем обратился к Виндиктусу:
– Вы готовы, сэр?
Виндиктус уселся на пони сзади сэра Кэдогана – Гарри понадеялся, что пони выдержит.
– Я готов, – профессор Виридиан крепче вцепился в доспехи сэра Кэдогана.
Монахи застыли в почтительном ужасе. Пони медленно подошёл к краю картины, затем ступил за край. Сэр Кэдоган и Виндиктус Виридиан исчезли. Гарри переглянулся с друзьями и побежал прямо к горгулье – узнать, получилось ли у сэра Кэдогана преодолеть барьер, можно только, посмотрев на портрет Виндиктуса Виридиана в кабинете директора.
